Отец Григорий глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Где-то в области желудка рождался вязкий ком страха, который рос, растекался по рукам и ногам, делая их ватными и непослушными, закупоривая звуки в горле, а слезы в глазах. Он ненавидел это чувство, за стенами кельи он привык повелевать, решать и судить. От его слова зависела жизнь сотни тысяч людей. А в своей келье, каждое утро он чувствовал себя таким ничтожным и слабым...
Он еще раз осмотрел свою комнату. Все было как надо. Идеальный порядок и чистота. И свежо, как только может быть свежо утром, на восходе, при открытом окне. А на белоснежной скатерти в вазе из молочного венецианского стекла благоухал свежесрезанный букет роз. Отец Григорий еще раз проверил ровно ли висят складки на скатерти - висели они как по линейке, а потом преклонил колени, закрыл глаза и начал читать "Отче наш". Когда он закончил и открыл глаза, Михаил был уже в комнате.
- Доброе утро, отец Григорий - как всегда вежливо, но холодно, поздоровался он, - как Вы себя чувствуете?
- Да, он много для нас делает, не так ли?, - Михаил в упор посмотрел на Отца Григория прозрачно-голубыми глазами...
- Мы недостойны его милости - отец Григорий пытался изо всех сил выдержать этот обжигающий взгляд.
- Вот именно, вот именно, - многозначительно протянул Михаил и отвернувшись к окну, с совершенно отрешенным и умиротворенным видом стал любоваться восходом...
Пауза затягивалась. Отец Григорий с привычным восхищением разглядывал Михаила. Изумительно золотистые волнистые волосы, ниспадающие на пронзительно белоснежные, такие тяжелые с виду, крылья, точеный благородный профиль, гладкая, без единого изъяна кожа...
- Я все знаю, - вдруг резко и зло, не оборачиваясь, бросил Михаил, - поразительно, просто поразительно, что вы не смогли справиться с этой деревушкой.
- Мы недооценили их старосту, Федора Балина. - отец Григорий, старался, что бы его голос звучал ровно, - У него богатый боевой опыт и огромный авторитет в деревне - его отец ее основал. Фактически он считает ее своей, безумец... Мы перепробывали все мирные методы, для обращения этого упрямца и его людей в истинную веру, но обратить их души к свету не удалось. Тогда я отправил к ним на усмирение инквизитора с боевым отрядом... - тут отец Григорий запнулся...
- И двадцать опытных монахов в тяжелом вооружении были уничтожены кучкой крестьян, - насмешливо закончил Михаил, - И что Вы намерены предпринять дальше?
- Сразу после этого печального известия, я послал к этим мерзавцам два боевых отряда, но они, дойдя до деревни, обнаружили, что она пуста. Балин увел всех в горы. Некоторое время их преследовали, но потом дорога стала слишком крутой и лошади не смогли идти... дальше...
Михаил обернулся с каким-то веселым изумлением посмотрел на священника.
- Знаете, за душу этого Балина вам надо было лучше бороться, Такие редко бывают. Вы проиграли, но Господь этого так не оставит - Михаил, не прощаясь исчез.
-Аминь, - в пустоту, обреченно сказал отец Григорий.
***
Ангел долго смотрел вниз. Грязный бурный ручеек из людей и скотины упорно тек вверх между камнями по узкой тропке. Явственно доносились обрывки раздраженных окриков, детского хныканья, заунывного блеянья. Огромные шары тюков плавали сверху.
Всего 38 человек - Михаил сосчитал точно. Балина он тоже вычислил - его фигурка металась взад вперед, пытаясь удержать ручеек в русле. Проблем не должно было быть. Михаил еще раз внимательно оглядел свою группу. Опытные боевые ангелы, Иосиф, Аякс и Мафусаил, стояли идеально в ряд, терпеливо и спокойно ждали команды. Ветерок перебирал перья на их крыльях. А нимбов почти не было видно под лучами солнца.
-Здесь так хорошо, светло и свежо, - тихо и грустно сказал Михаил, - но нам надо спуститься.
Помолчал, давая время всем собраться - Итак, - уже твердо и резко, продолжил он, -действуем по ранее обговоренному плану, - Михаил сделал паузу, а затем стремительно расправил крылья и выхватил меч, - Во имя Господа!
-Именем, его! - одновременно вскинулись три пары крыльев и три меча лязгнули об ножны.
По команде сложив крылья они ринулись вниз.
Их заметили только у самой земли.
-Господи, Ангелы! - раздался вопль, и люди заметались. Но было поздно. Михаил завис перед ними, величественно и редко взмахивая крыльями, Аякс и Иосиф парили по бокам. Мафусаил опустился позади толпы, отрезая им путь к отступлению. Люди метались, кричали, плакали, хватали детей, пытались бежать куда-то в сторону, но Аякс или Иосиф в два взмаха догоняли их и молча преграждали путь. В толпе слышались команды Балина, который образумить свой народ и организовать сопротивление и ему это почти удалось. Паника прекратилась. Вперед выступили вооруженные мужчины, образовывая кольцо вокруг женщин и детей. Ангелы молча наблюдали. Наконец воцарилось молчание и у людей. Даже дети не плакали. Тишину нарушали лишь равномерные взмахи крыльев ангелов.
А Балин стоял напротив Михаила и смотрел ему в глаза. Яростный, злой, отчаянный взгляд человека растворялся в безмятежной голубизне глаз ангела, и Балин даже не сделал попытки отклонится, когда Михаил очень медленно погрузил свой сияющий меч в его грудь.
Все было кончено за какие-то пять минут. Мужчин с оружием, которые пытались защищаться, виртуозно снимал сверху из лука Мафусаил. Аякс и Иосиф белыми молниями взмывали вверх и падали вниз, разя мечом, Михаил, закрыв глаза, смотрел как от тел отделяются серебристые прозрачные души, и если душа никак не могла отделиться, трепыхаясь в паутине белых ниточек, тянущихся из тела, то он протягивал руку и осторожно освобождал ее.