Мы все считали себя как бы поэтами
Мы все были вроде моралисты жизни
А она, звенящая измождёнными венами
Не оставляла и шанса своего креста вынести

А мы всё ехали в разобранном трамвае вечности
За простеночком пролесок, за пролесочком свалка
Где просроченные люди давятся  консервами
А у святых отцов в притоне Бога пьянка

И все пытались строить свою жизнь заново
Отбойным молотком, от сети питающимся
Где дверь бронирована, а дочь на спор порвана
И лишняя мать, как комод, в вас таращится

Но мы всё верили, по рельсам идти искренней
Вагоны на полустаночке,  мы снова голые
Как клён без берёзы, в костре глупо тлеющий
Как листы твоих писем, до сих пор не тронутые

И я вхожу в эту дверь, словно мечта, бесплодную
В руках крепко сжимаю собачку истины
Плюю в потолок, исклеенный бумагой нотною
И глаза твои бежевые, абсолютно пресные

Зелёный цвет, как душа или душ с регулятором
Теплей-холодней - выбирай, брат, что нравится
Пусть эти с карманами мирных атомов
Глумятся над клонированной на ночь красавицей

На зеркало и на кофе смотреть уже не хочется
А твоё отражение я давно уже выучил
Опять в чьей-то постели  предстоит ночь ворочаться
Мечта очевидна, только бы в этот раз  выстрелил

Но ты всё ещё думаешь, всё никак не отучишься
Бумагу изводя лист за листом мёртвую
В кресле сидя с графином в обнимку молишься
Отхлебнув пару глотков стекла чёрствого