Все менялось. Страна, подобно голодному зверю, требовала все больше. Больше зерна. Больше молока. Больше-больше! Все, что могла, страна забрала еще осенью. Но на этом вожди решили не останавливаться. А не пройтись ли еще раз по закромам? Ведь, как известно, кулацкие элементы отличаются поразительной хитростью.
Телега въехала в деревню. Небольшой продотряд должен был изъять излишки пищи у жителей. Ни у кого из сидящих в телеге не возникало сомнения насчет зажиточности кулаков. Весной самое время еще раз проверить, что приберег эксплуататор трудового народа в своих скрытых закромах. Телега остановилась, и политрук провел инструктаж.
--
Нам поручено изъять в пользу трудящихся различного рода излишки. Конечно, кулаки не будут испытывать особого восторга, - в продотряде кто-то хихикнул. - Но партия снабдила нас оружием.
Политруком был молодой парень. Лет двадцати пяти. Надька сразу заметила его. Высокий, широкоплечий, с яркими выразительными глазами. Девки поговаривали, что он принимал участие в штурме самого Зимнего. Надька, правда, не принимала участие в боевых сражениях за благо трудящихся, но душой и телом стремилась к этому. Политрука звали Владимир Николаевич, так его представили в сельсовете. Но он разрешил называть себя просто Вовкой. Так ему было привычней.
Вовка достал винтовки. Три на десятерых. Повисла гробовая тишина. Люди впились взглядами в оружие. Еще бы! В такую глушь отголоски сражений революции докатывались только в виде слухов. ВИНТОВКА!
--
Самая что ни на есть! - гордо объявил политрук.
Вовка вручил винтовку бородачу. И, поискав глазами следующую кандидатуру, остановился на Надьке.
--
Негоже женщине отставать от мужчины в таком важном деле, как строительство светлого будущего!
Она смущенно взяла в руки оружие. Оно было тяжелым и придавало уверенности. Политрук раздал по два патрона и показал, как зарядить винтовку. Продотряд разбился на три группы.
--
Помните! Народ нуждается в результатах вашей работы! - напутствовал политрук.
Надька со своей группой направилась к выбранной избе. Подойдя к крыльцу, они минуту простояли, осматривая двор в поисках чего-нибудь полезного. Затем Надька громко постучала в дверь.
--
Откройте! Продотряд!
Тишина. Вряд ли кто-то с радостью встречает таких гостей.
--
Откройте или выломаем дверь, - Надька отметила, что в ее голосе появились жесткие ноты. Ей определенно нравилась и винтовка в ее руке, и власть, которую она давала.
--
Сейчас. Не ломайте, - дверь отворилась, и из нее выглянуло морщинистое женское лицо.
--
Так бы и давно.
Они зашли внутрь. Те двое, кому взамен винтовки достались мешки, стали обшаривать избу. Надька крепко держала ружье и внимательно смотрела за хозяйкой. Эта была женщина лет сорока. С виду она походила на каторжника. Надька видела их на плакатах в сельсоветах. В комнатах с такими картинками проходили политзанятия.
--
Одна живешь?
--
Одна.
--
Звать как?
--
Марья Петровна.
--
А мужик где? Арестовали? - сурово спросила Надька.
--
Картошку нашли! - раздался радостный крик из погреба избы. - Она ее в яме прятала.
Хозяйка закрыла лицо руками и зарыдала.
--
Что же мне теперь сажать? Ведь я на посадку ее держала...
--
Кулачка! Народ голодает, а ты сама жрешь!
Женщина продолжала плакать, когда они собрались уходить. Картошки было немного, но находка была все равно приятной. Ну, уж теперь Вовка присмотрится к Надьке получше. Винтовка уже, конечно, означала особое отношение. Но теперь то он поймет, как сильна ее вера в светлое будущее. Эти мысли и грели Надьку, когда она совершила ошибку, чуть не стоившую ей жизни. Надька повернулась спиной к хозяйке и вышла наружу первой. Сзади сдавлено захрипел паренек из ее группы. Надька повернулась и увидела, как тот падает на землю с крыльца, а в его спине торчит здоровенный топор. Кровь мощными струями ударила во все стороны. Надька вскинула ружье и прицелилась в фигуру хозяйки. Щелк. Винтовка не заряжена. Седоватый старик, тащивший найденную картошку, заслонил лицо руками, пытаясь защититься от настигшей его хозяйки. Надька трясущимися руками попыталась вставить патрон. Хозяйка замахнулась - теперь стал виден в ее руке здоровенный нож, и нанесла несколько ударов по лицу старика. Тот бессильно скатился с крыльца к ногам Надьки. Ужасное месиво на месте лица старика открылось ее взору. Хозяйка слетела с крыльца и почти достигла девушки, но Надька успела выстрелить. В глазах фурии появилось недоумение, словно она не понимала, как можно вот так вот просто ее застрелить. Затем она упала не землю. На крики сбежались члены продотряда. Деревенские предпочли наблюдать за драмой из окон. Вовка подбежал к сжавшейся в шоке Надьке.
--
Успокойся, она мертва.
Девушка в ответ беззвучно пошевелила губами и затравленно посмотрела по сторонам.
--
Кто-нибудь успокойте ее! - отдал распоряжение политрук.
Вовка вскинул ружье на изготовку и отправился внутрь избы. Бородача он решил с собой не брать: толку от напуганного мужика будет мало.
Обыск избы не добавил ничего нового. Других сообщников у кулачки не было. Продотряд прекратил на сегодня проверки в деревне. В воздухе витал неприятный запах смерти, и никто не мог заставить себя думать о дальнейшей выемке припасов. Мертвые тела погрузили в телегу и отвезли в сельсовет. "Скрытый заговор кулацкого тайного общества", - отрапортовал Костя начальству. В ходе следующих проверок в деревне было расстреляно с десяток жителей, уличенных в пособничестве заговору. Надьку наградили почетной грамотой. И вскоре они с Вовкой поженились. Бывало, проезжают они мимо той избы по своей надобности, а Надька зажмурится и отвернется в сторону.
--
Чего боишься? Расстреляли тут всех кулаков, дурачина, - как-то сказал ей Вовка.
И у Надьки на душе потеплело. И ведь, правда. Покончили с гадами тут давно.
С обратной стороны избы, в поросшем сорняком огороде, виднеется небольшой холмик. После расстрела мужа Марья Петровна осталась не одна. У нее была еще маленькая дочурка, которой было трудно объяснить, почему отец больше не играл с ней "в лошадку". Девочка чахла с каждым днем и вскоре умерла - кулацкий заговор на лицо.
Лето.
Враг напал скрытно, подло. В то время, когда тюрьмы ломились от внутренних врагов, появился враг внешний. И содрогнулись остовы, и затрещали цепи государства.
Вчера на железнодорожную станцию пришел состав с заключенными-врагами народа. В своей прошлой жизни они коверкали, разрушали счастье трудового народа. И вот теперь, пойманные специальными органами, они ютились, подобно кроликам, в товарных вагонах с укрепленными засовами. Заключенных намеревались переправить на ближайший лагерный пункт, для дальнейшего распределения по колониям. Врагам народа надлежало трудиться на благо людей. Но сегодня началась война - ужасная и беспощадная мясорубка людских судеб. Враг прорывался сквозь отчаянное сопротивление защитников Отечества. Враг вгрызался в Родину.
Начальником конвоя была женщина с добрым, отзывчивым именем Надежда. За годы службы в особом отделе она не раз доказала свою преданность высоким идеалам партии. Поговаривали, что мужем ее оказался большущий гад - заговорщик и искусный вредитель. Но партия изловила его, а Надежда сама лично дала показания против изменщика, доказав тем самым свою верность идеалам будущего. Все это было в прошлом, и женщина уже совсем позабывала о том, как собственноручно затянула петлю на шее у мужа. Гад остается гадом, и не стоит тратить на него свои нервы.
И вот эшелон ее подопечных оказался на пути врага. Совсем рядом, может быть, километрах в двадцати, были слышны разрывы снарядов. Еще с утра Надежда распорядилась выслать на машине дозор с проверкой путей. Опасения начальника конвоя подтвердились - пути были разбомблены первыми налетами вражеских бомбардировщиков.
--
Что будем делать, Надя? - обратился к ней Петр, один из ее многочисленных заместителей.
--
Будем думать, - ответила Надя.
--
Я не хотел говорить, но во втором вагоне ваш бывший муж, - Петр понизил голос.
Надежда ничего не отвечала. Тревожная канонада давила на нервы. Интересно, зачем понадобилось Петру ей это говорить? Провокация? Надежда еще не отделалась от опасения за свою жизнь. "Жена врага народа" наносит весомый отпечаток на досье в особых органах. Партия еще не раз захочет проверить ее преданность. Нужно молниеносно отреагировать на эту провокацию. Да так, чтобы и мысли о ее причастности к врагам народа не возникло.
--
Как думаете, они прорвутся сюда? Слышал, что Ставка планирует контрнаступление, - Петр, конечно же, даже не представлял о том, как гибло обстоят дела на фронте.
--
Петр, рисковать нам ни в коем случае нельзя. Если враг прорвется сюда, то эти гады, - она обвела рукой товарные вагоны, забитые заключенными, - незамедлительно станут на его сторону. Мы не можем себе позволить приумножить его ряды.
Петр невольно вздрогнул. Он начинал понимать, к чему клонит эта женщина. Не то, чтобы его сильно волновала судьба заключенных. В массовых казнях Петру не приходилось раньше участвовать. Да и чем Надежда собирается их всех убить? В конвое не больше тридцати человек, а тут несколько сотен заключенных. Даже патронов на всех бы не хватило. Да и времени нет для расстрелов. Враг будет здесь через два, три часа максимум.
--
Петр, мы не должны мешкать. Прикажите немедленно подать состав с нефтью. Начальник станции сказал, что в тупике стоят четыре цистерны с нефтью.
И тут Петра поразила сообразительность этой женщины. Она была мастером своего дела. Он немедленно передал приказ подчиненным. Из-за любого промедления он очень легко мог очутиться внутри одного из вагонов. Петр уже проклинал себя за то, что сказал Надежда о муже. Глупо было думать, что такая стальная женщина заглотнет его крючок. Но прощупать ее стоило. Все-таки темная история с ее мужем заставила многих "наверху" приглядеться к Надежде. Любая проверка лишней не бывает.
Цистерны с нефтью расположили напротив состава с заключенными. Надежда распорядилась разливать нефть в ведра и подавать к эшелону с врагами народа. Товарные вагоны хотя и имели укрепленные засовы, но не страдали отсутствием щелей, и заключенные вскоре поняли, к чему их готовят. Поднялся громкий рев, люди забарабанили в стенки.
--
Быстрее! - Надежда торопила. Она прекрасно понимала, что заключенные рано или поздно вырвутся на свободу.
Надежда внимательно следила за вагонами. Как оказалось не зря, один из засовов натужно затрещал.
--
Скорей к пятому! Стрелять без предупреждения! Ни один гад не должен уйти!
И в тот момент, когда массивные двери слетели, выпуская наружу отчаявшихся людей, грянули выстрелы. Громко затрещал пулемет. Истощенно воя, заключенные выпрыгивали наружу, и тут же попадали под скос смерти.
--
Факела! Бросайте же факела! - взвыла Надежда. Она понимала, что патронов вряд ли хватит на всех заключенных.
И факела, предусмотрительно заготовленные заранее, полетели к вагонам. Пламя радостно затрепетало и ринулось к живой плоти.
Засовы еще нескольких вагонов тоже не выдержали, но изнутри появлялись уже не люди, а горящие комки боли, которые вскоре умирали на земле. Надежда распорядилась не тратить попросту патроны на обреченных.
Спустя полчаса конвой спешно погрузился на транспорт и стремительно выскочил со станции. Надежде с ее подчиненными удалось в последний момент выскочить из пасти врага. Больше никогда так близко она не подходила к линии фронта. Надежда предпочитала обеспечивать безопасность тыла от изменников Родины.
Осень.
Это была отвратительная осень. Надежда Петровна была в шоке. И это еще мягко сказано. Подумать только, начались массовые расследования дел по невинно осужденным. Реабилитации. Как же треснул механизм, если расстреляли САМОГО?! Всю жизнь Надежда Петровна отдала службе в особых органах. Всю жизнь она ловила и изобличала вредителей и изменников. А сейчас она сама могла легко оказаться в роли подследственной. Это было ужасно несправедливо. Более того, гадко.
Надежда Петровна шла домой. Перед окончанием рабочего дня ее вызывал Раскопкин - уполномоченный по внутренним расследованиям. Следователь настойчиво спрашивал ее о многих любопытных инцидентах в ее жизни. Подумать ужасно, то, что раньше считалось "положительной инициативой", теперь возносилось в ранг бессмысленной жестокости. Ну, ничего, этой пиявке не прицепиться. Надежда Петровна всегда тщательным образом относилась к своим инициативам. В глубине души она понимала, что рано или поздно за некоторые поступки во благо Родины, придется отвечать перед мягкотелыми трусами. Эти паразиты, любящие ковыряться в делах минувших дней, и близко не представляли себе, что значит иметь дело с предателями и изменниками.
В глубоких раздумьях Надежда Петровна зашла в дом и поднялась на свой этаж. Надо сказать, что партия наградила ее приличным жильем. Люди ютились в коммуналках, в то время как Надежда Петровна проживала в трехкомнатной квартире. В этом не было ничего предосудительного. Старший следователь по особо важным делам заслуживал достойных условий. Ведь он находился на передовой линии борьбы с многочисленными скрытыми паразитами. Это работа не из легких. Эта работа, если хотите, требует большой самоотверженности.
Надежда Петровна вставила ключ в замочную скважину и с удивлением обнаружила, что дверь не заперта. Отругав себя за невнимательность, следователь зашла внутрь квартиры. Надежда Петровна не заподозрила неладное. Отчасти, потому что чувствовала себя всегда уверенно. Она и представить не могла, что в полумраке ее дома может таиться смерть. Опасность подстерегала Надежду Петровну в комнатах допросов. Там преступники могли накинуться на нее и даже попытаться убить. Это была передовая линия борьбы, и Надежда Петровна принимала этот риск. Но в ее квартире не могло быть преступников, их попросту не могли сюда доставить оперативные работники. За изменниками органы приходили сами, но никогда прежде не бывало наоборот.
Надежда Петровна потянулась к выключателю и в этот момент заметила метнувшуюся тень. В следующий миг чьи-то сильные руки сдавили ее горло. Женщина сделала попытку разжать удушающую хватку, но сразу поняла, что силы неравны. В полумраке гостиной Надежда Петровна разглядела лицо нападавшего человека. Оно было обезображено ужасными следами от ожогов. Создавалось впечатление, что на следователя напал демон из ада. В глазах начало темнеть. Еще немного и она потеряет сознание. Надежда Петровна резко ударила ногой в пах. Послышался резкий стон боли, и хватка на шеи ослабла. Женщина выскочила из слабеющих рук демона, и попыталась выбраться из квартиры. Надежда Петровна крикнула, но сдавленное горло ответило ей только слабым хрипом. Женщина распахнула дверь. Но демон крепко вцепился в ее ноги и потянул назад. Надежда Петровна упала и сильно ударилась головой. Сознание оставило ее на несколько часов.
Очнулась Надежда Петровна сидя на стуле. В рот был вставлен кляп. Он входил так глубоко, что женщине с трудом удавалось дышать. Ее руки были связаны за спинкой стула. Женщина попробовала освободить кисти, но веревки только сильнее впились ей в кожу.
--
Я вижу, ты проснулась, дорогая, - раздалось из глубины комнаты.
Теперь Надежда Петровна обратила внимание на тень напротив. Демон сидел в темном углу комнаты.
--
Не узнаешь меня?
Демон включил настольную лампу и на несколько секунд стал виден во всей красе. Глаза Надежды Петровны расширились от ужаса. С ней разговаривало нечто. Возможно, когда-то оно было человеком, но теперь представляло собой комок невообразимых уродств. Лампа погасла.
--
Неужели новая прическа так изменила твоего мужа? - демон повернулся к зеркало и нервно гоготнул. - А ведь это ты меня так подстригла.
Надежда Петровна решительно замотала головой.
--
Да-да, не скромничай, дорогая. Я ведь сам видел, как ты ловко придумала с цистернами.
Возможно ли это?! Может ли это быть ее муж?! Надежда Петровна пригляделась к демону. Ничего общего. Хотя, конечно, огонь порядочно изуродовал этого субъекта.
--
Эх, жаль, что бабка тебя тогда не разрубила топором.
Надежду Петровну сковал ужас. Неужели явился с того света? Не сказать, чтобы Надежда Петровна верила во всякую религиозную чепуху: при ее работе трудно сохранять какую-либо веру. Но, между тем, она не могла и отрицать реальность происходящего.
--
Ты не бойся, я не сделаю ничего плохого, - демон поднялся. В руке у него был зажат утюг. - Я покажу тебе, что в сообразительности мы друг от друга не отстаем.
Надежда Петровна задергалась на стуле. Она прекрасно понимала, что скоро может произойти. Это чудище собиралось зажарить ее насмерть.
--
Муж и жена - одна сатана, - чудовище разинуло пасть в подобии улыбки.
Еще никогда конец не был так близок. Конец был таким бессмысленным. Она умрет не на поле боя, а в собственной квартире. Ее зажарит ненормальный псих. От утюга шел жар. Он заставил женщину биться еще сильнее. С отвращением Надежда Петровна вспомнила, что приобрела утюг по связям. Это был новый, мощный агрегат. Не подстать тем, которые редко можно было купить в обычном бытовом магазине. Нет, этот утюг не перегорит. Он зажарит ее непременно.
В дверь громко застучали. Надежда Петровна рванулась, и стул с глухим стуком упал.
--
Откройте! Это особый отдел! Следователь Раскопкин.
Никогда Надежда Петровна не была так рада услышать эту пиявку. Чудище наклонилось к ней, и в следующий миг щека взорвалась болью. В дверь продолжали стучать, а демон тем временем приложил утюг к груди женщины. Послышался громкий треск выламываемой двери. Затем раздались громкие ругательства и частые выстрелы.
Надежда Петровна выписалась из больницы спустя несколько месяцев после нападения. Врачи провели необходимое лечение, но избавить женщину от ужасных ожогов так и не смогли. Надежде Петровне вообще повезло, что она осталась жива. Раскопкин чуть было не опоздал. Вовка, штурмовавший в далекой молодости Зимний, собирался размозжить голову женщине. Поняв, что скоро его остановят, он решительно поднял утюг, намереваюсь в следующий миг обрушить его вниз. Но в этот момент Раскопкин выстрелил из своего пистолета.
Надежда Петровна так и не узнала, зачем в тот день к ней заглянул Раскопкин. Она подозревала, что следователь обнаружил новые улики против нее и пришел просить банальную взятку за свое молчание. Впрочем, Раскопкин утверждал, что просто зашел проведать Надежду Петровну, обеспокоенный тем, что мог обидеть ее в последней беседе. Истина была не так уж и важна. Раскопкина наградили за отвагу, и его фото долго провисело на доске почета. Надежда Петровна вышла на пенсию по инвалидности. Наверно, это было слишком рано для нее. Но она не очень сопротивлялась. Было лучше покинуть органы вовремя, чем оказаться жертвой громкого разоблачения.
Зима.
Старушка Петровна все чаще замечала, что постоянно злится. Ее одолевала злоба на нехватку пенсии, нерасторопность городских властей, грубость молодежи. Мерзкая погода выводила ее из себя. Да и собаки, отказывавшиеся есть отравленный милой старушкой хлеб, заставляли ее немногочисленные зубы трещать от злости. Петровна никак не находила себе место среди стремительно менявшейся жизни. Старушка с удивлением замечала, как прохожие на улицах без всякой опаски бранили власть. Общество окончательно "расшаталось". Да и власть была уже не та. Не было того мощного стержня, что двигал страну вперед.
О старушке Петровне иногда вспоминали. Как-то раз приезжала съемочная группа с телевидения. Хотели сделать репортаж о долгожительнице. Старушка была рада такому вниманию. Она всегда мечтала выступить по телевизору, хотела донести свои мысли до людей. Телевизионщики действительно приехали. Они расставили свою многочисленную аппаратуру, морщась от ужасного запаха в квартире. Молодая девушка, по-видимому, репортер, выдавила из себя лучезарную улыбку и даже задала несколько вопросов. Из старушки хлынули ответы. Она говорила о политике, о том, какой должна быть страна, как должна вести себя молодежь и к каким идеалам ей следует стремиться. Петровна чувствовала себя важной. Ведь к ней приехало телевидение, ее мнение хотят слышать миллионы.
Вечером, расположившись у телевизора, она ждала сюжета. Это был ее миг славы. Может то, к чему она стремилась всю свою жизнь. Сюжет появился в эфире, и Петровна с отвращением взглянула на себя со стороны. Она очень походила на комок дряблой, морщинистой кожи. Отпечаток раскаленного утюга на лице совсем не красил.
--
Несмотря на свой преклонный возраст Надежда Петровна активно интересуется политикой, - вещала ведущая, озвучивая немые шевеления губ старушки.
Они просто вырезали то, что она говорила. Как же они посмели?! Ведь она готовилась. Старалась в своем обращении образумить заблудившийся народ. Вредители! Да она таких сволочей голыми руками душила! Петровна мигом подскочила к телефону. Ее костлявые пальцы набрали 02.
--
Отделение милиции слушает.
--
На телевиденье изменники Родины. Я даже фамилии знаю. Их нужно сажать...
--
Надежда Петровна? - о `заходах' долгожительницы знали многие.
--
Холмогорова! - старушка вспомнила фамилию репортера. - Запишите. Она на первых допросах расколется!
Послышались гудки. Петровна бросила трубку и зарыдала. Что же это делается?!
Несколько дней она просидела дома. Петровна понимала, что мир вокруг нее окончательно треснул. Ценности, к которым она тянулась всю свою жизнь, были теперь никому не нужны. Оставалось одно. МСТИТЬ! Уничтожать гадов. Всех до последнего. И тогда народ очистится от скверны. И взойдет еще солнце над Родиной, и увидит она конец капитализма. Петровна упивалась этими мыслями. Она даже стала себя чувствовать заметно лучше. Словно помолодела.
В ближайший же солнечный день Петровна решила заняться осуществлением своего плана. Она купила несколько пачек сигарет. Дома Петровна раскрыла пачки. С давних времен, когда она еще выбиралась на дачу, у нее хранилась чудная мышиная отрава. Петровна извлекла коробку с ядом. Внутри был порошок желтого цвета. Старушка тщательно втерла отраву в фильтры сигарет. Идеальный план! Петровна ликовала. Она видела, как школьники покупают сигареты. Эти маленькие выродки любили пошушукаться, когда старушка проходила рядом.
Старушка расположилась чуть поодаль от входа в школу. Петровна разложила сигареты на удачно подвернувшемся пеньке и стала ждать. Проходил час за часом, но школьники обходили ее стороной. Петровна старалась, как могла. Она улыбалась им, добрым голосом спрашивала как дела... Дети ей не отвечали и еще больше сторонились. Ближе к вечеру Петровна не выдержала. Грязно выругавшись, она поплелась домой. Ей раскрыли. Она не знала как, но они догадались о ее замысле. Но ничего, завтра будет новый день. Она обязательно придумает что-нибудь новое.
На лестничной площадке Петровна поскользнулась и упала. Правую руку пронзила боль. С изумлением старушка уставилась на кусок кости торчащий из кожи. Вот ведь угораздило ее!
Старушка несколько раз позвала на помощь. Но ни одна дверь не открылась на ее призыв. Люди совсем очерствели. А чего следует ожидать от времени полной безнравственности?!
--
А вот и не сдохну! - прокричала Петровна, заметив в одном из глазков движение.
Старушка кое-как поднялась и направилась в свою квартиру. Рассказав оператору скорой помощи о своих заслугах перед Родиной, Петровна потребовала немедленного вызова врача. Заявив, что обязательно пожалуется в компетентные органы, старушка расслабилась и положила трубку. Петровна не стала терять времени зря. В ожидании скорой, она размышляла над новыми способами мести. Бесконечная злость осталась последним чувством в ее умирающем теле.