Арранские буковки, мелкие, заваливающиеся влево, наезжающие друг на друга, - от них слезятся глаза и ломит в затылке. Ничего не понять - расчеты: впопыхах написанные цифры, перечеркнутые со злости, так что чернила брызнули по листу. Рэд перевернул страницу, буквы и цифры прыснули во все стороны, побежали врассыпную по белесым камням высохшего русла. Их надо изловить, собрать и сложить в бочку. Только правильно, иначе... Что иначе?
- Иначе все мы тут рухнем в тайховы подземелья, прямиком на девятый круг, - ответил лысоватый мужчина, сидящий на белом камне за спиной. У него глаза старого уставшего лиса, а руки все изъедены мелкими ожогами, пальцы испачканы красками. Рэд вспомнил, что видел его в галерее, на последнем портрете.
- Почему, господин Мэрдок?
- Книги надо было читать и учиться прилежней, - наставительно сказал алхимик, - не по кабакам шляться. Недоучка.
Рэд хотел возразить, но подумал, что спорить с покойниками невежливо, разозлится и уйдет, оставит его одного здесь с непонятными буквами.
- Объясните мне, я быстро учусь.
- Нельзя драконью кровь возле самого замка использовать. Все сгорит и рухнет. Будет страшней, чем в святой книге, ну, там где про демоницу Эву, неугасимый пожар и огненных неймор. Я точно не помню, ты Атторона спроси, он хорошо рассказывает, с чувством, за душу берет. А здесь хорошее место, сам посмотри, - Мэрдок обвел рукой высохшее русло реки, - от замка достаточно далеко, а арранцам здесь удобней всего основной лагерь разбить. Вот и возьми бочки, смешай, как сказано в тетради, а перед тем, как использовать добавь еще в каждую бочку известь-кипучку. Да там все написано!
- Я читал, но понял, правда, не до конца.
- А ты еще раз и внимательней! Все что тебе надо - не перепутать пропорции и вылить прямо сюда, - Мэрдок ткнул пальцем себе под ноги. Ты откроешь плотину, драконья кровь смешается с водой.
- Как же я бочки сюда, так далеко от замка, доставлю? - разочарованно покрутил головой Рэд.
- А ты у хозяйки спроси, - хмыкнул Мэрдок и посмотрел вверх на скалы. Рэд проследил за его взглядом: слева среди беспорядочного нагромождения камня виднелось просторное овальное отверстие, а рядом - деревянный настил, похожий на подъемный мост перед замком. - Я тебе могу только пообещать, что ахнет так... - он хлопнул в ладоши, вроде и легонько, но звук получился впечатляющий. Рэд вскинулся, дернул рукой, пожелтевшая тетрадь, взмахнув листами, упала на пол. Он потрогал стол, за которым сидел, словно опасаясь, что все вокруг ненастоящее. Дымные сумерки висели в библиотеке, за окном натужно скрипело, и стояла густая ругань:
- Амбарная крыса, куда ж ты прешь!? Только и умеешь, что черепки свои пересчитывать, - перекрывая общий гомон, орал хорошо поставленным басом воевода.
- Что тебе снилось? - Рэд резко обернулся на голос. Тея сидела на лесенке, прислоненной к стелажам библиотеки. Она переоделась, сменила тяжелое шелковое платье на удобный мужской костюм. Приличия ради, поверх узких брюк, надела синюю плахту, как носят на Черехе простолюдинки: удобная вещь - и бежать, и на коня сесть не мешает, и хорошо скрывает пристегнутый к бедру кинжал.
- Давно они там орут?
- Не обращай внимания. Я хотела пойти, порядок навести, но передумала. Ты их лихо всех озаботил, не хочу вмешиваться. Пусть таскают, роняют, вопят - меньше времени думать и бояться. Хуже будет, если опустят руки.
Рэд встал из-за стола, выглянул в окно, поежился - вчерашний дождь застыл ледяными буграми во дворе, изо рта шел пар, мороз расцвел бледным узором на круглых стекольцах окна. Но, несмотря на лед, работа во дворе кипела - что-то куда-то тянули, катили, несли. Устрашающий своими размерами стреломет уже установили на восточную стену, как велел Рэд. Это очередное детище Мэрдока, благодаря хитрому механизму подачи дротиков, плевалось сталью довольно бойко, но не прицельно.
- Что ж так холодно? Вчера ж еще дождь шел.
- Сегодня Солте, последняя ночь зимы. На Солте всегда мороз, прощальный поцелуй не желающей сдаваться старухи.
- А ты не замерзла? - спросил Рэд, закрывая окно.
Тея улыбнулась, потянулась по-кошачьи, забрасывая руки за голову - рубаха на груди натянулась, в разошедшемся вороте полыхнула оранжевым пламенем лиса на цепочке, плахта распахнулась до самого бедра. Лесенка скрипнула и закачалась, Тея изогнулась, пытаясь удержать равновесие. Рэд рванулся и ухватил ее:
- Упадешь!
- Нет, - сказала она глухо, - если ты удержишь. - И опустила ему ладони на плечи.
Глаза у нее теперь были, как небо на восходе - темные с искрой зарождающегося огня. Руки Рэда скользнули: одна выше по бедру обтянутому камлотом, вторая - от колена к тонкой щиколотке, стянутой шнуровкой сапога. Даже сквозь ткань и кожу, Тея казалась невыносимо-горячей - ладони обжечь можно, но оторваться нельзя. И от этого жара все внутри вскипало, в голове гудело, как набирающий силу пожар, и трещали горящие перекрытия. Или трещала несчастная лестница, к которой он ее прижал. Узел кушака, удерживающий плахту, съехал назад, и Рэд подхватил Тею под бедра, пытаясь развязать его непослушными пальцами. Она прижалась к нему всем телом, обвив ногами. Узел начал поддаваться, рука Рэда, наконец, скользнула под рубаху по нежному шелку кожи. В этот момент он бы уже не услышал, даже если бы замок рухнул. Но услышала Тея, дернулась, напряглась, каплей ртути выскользнула из рук. Рэд пытался удержать, но промахнулся - нельзя в ладонь поймать ветер. Одним движением она оказалась у двери и распахнула ее. Атторон, стоящий на пороге, одышливо повторил еще раз то, что кричал, пока бежал по лестнице:
- Гонец! Наконец-то, миледи!
Тея подхватила меховую накидку со спинки стула и исчезла из комнаты. Атторон, подслеповато щурясь, посмотрел на Рэда, хотел что-то спросить, но вдруг передумал и, шаркая ногами, поспешил вслед за хозяйкой. Рэд немного постоял, пережидая пока желание зашибить жреца не станет менее острым.
Поднял с пола упавшую тетрадь, покачал в руке, словно примериваясь, куда бы ей запустить, но передумал, осторожно опустил на стол, и пошел во двор.
Гонцов оказалось двое, оба выглядел не лучшим образом, впрочем, новости, видимо, были под стать.
- Дозволь с глазу на глаз сказать, ваша милость, - склоняясь низко, попросил коренастый гонец. Рэд кинул взгляд на притихший двор: все вроде и продолжали заниматься делом, но воздух пропитался напряжением.
- Нет! - резко ответила Тея, - говори здесь. У баронов перед Шионом секретов нет.
Гонец распрямился, тряхнул головой и громко сказал:
- Барон Дунланг, глава баронского совета, занемог - печеночные колики. Соединенное войско придет, но позже, когда Дунланга хворь отпустит.
Звуки во дворе словно морозом сковало, тишина стала твердой и хрупкой - чуть ударь и разлетится острыми осколками.
- Вот ведь сука! - негромко, но отчетливо произнес воевода Кирх. - Чтоб ему те печенки тайхи...
- Не поминайте нечисть, да еще на Солте! - велел жрец.
- Солте, - эхом повторила баронесса, обращаясь к затихшему двору, - мы будем праздновать сегодня, как заведено, последнюю ночь зимы. Мы будем пить грайн и есть священные солнечные лепешки.
- Как велит божий завет, к первой звезде здесь на ступенях зажжется священное древо. Так было из года в год, так будет, - сказал жрец.
- Прости, хозяйка, за таки вести, - гонец согнулся в низком поклоне. Тейтрин с силой дернула обшитый тяжелыми серебряными бляхами ворот, отрывая несколько, и, наклонившись, вложила одну в ладонь посланца:
- Благодарю тебя за службу. А ты что скажешь? - обратилась она ко второму, худому молодому парнишке, стоящему на две ступени ниже.
- Арранцы перешли границу, сожгли торговый поселок Равес и остановились. Видно, ждали кого.
- Дождались?
- По всему выходит - так. Конница, еще сотен десять, а то и побольше. Только флаг не арранских негусов, не кречет на охре, а голубой с волнистыми полосами и звездами.
- Сколько звезд на знамени? - внезапно спросила Тея.
Гонец задумался и стал загибать заскорузлые пальцы.
- Восемь? Точно помнишь?
Парень закивал и с почтение поцеловал протянутую ему серебряную бляху.
- Это важно? - спросил тихо Рэд у Теи. Но она дернула спиной как раздраженная кошка и позвала Барта:
- К вечеру выкатить во двор бочки с грайном и сделать так, чтобы священных лепешек хватило на всех.
- Припасов и так мало, а тут такие расходы...
- Ты меня слышал, - почти шепотом сказала баронесса, и Барта сдуло с крыльца. Махнула широким рукавом, призывая всех остальных, кто стоял на крыльце, следовать за ней внутрь.
- Слушайте, Атторон, чем меньше я знаю, тем больше ошибок наделаю, - Рэд невежливо ухватил жреца за рукав. - Чье это знамя?
- Понятия не имею, но у Анвара знамя тоже было голубое, только звезд семь и все это c белой линией наискосок. Кто-то может и не стал бы поднимать перечеркнутого флага, но барон любил говорить: "Что мое, то мое, пусть и улл, зато Шаджару", - отбирая и отряхивая свой рукав, сказал Атторон.
- Значит, Анвар, хоть и незаконнорожденный, считал себя седьмым кровным всадником дома Шаджару. А тот, кого ждали в Равесе, восьмой и тоже Шаджару?
- Нашей баронессе какой-нибудь четырехъюродный брат... Только женщин в расчет не берут.
- И все же запомним, - буркнул, пропуская жреца вперед в дверях, Рэд.
***
Теперь их за столом было трое: в центре мрачный Рэд, по сторонам жрец с воеводой Кирхом. И в стороне - баронесса, безучастно греющая руки у камина.
- Что скажете? - поинтересовался Рэд.
- Что тут скажешь? Понятно было, что баронский совет будет выжидать, пока арранцы не порвут Шион в клочья, а мы их потреплем так, чтобы остальным осталось только на все готовенькое прийти. А чего хорошая мысль! Только нас не так легко выковырять!
- Ну, так идите и сделайте так, чтобы действительно было трудно. Полагаюсь на ваш немалый опыт, уверен - никто не справится лучше, - проникновенно сказал Рэд. Воевода хмыкнул, встопорщил усы, помялся, но ответил:
- Так осмелюсь заметить, со всем своим опытом, усиливать защиту надо на южной стене, а вы, ваша милость, велели и стреломет, и ...
- Оставьте юг на моей совести, при правильной осаде и том количестве войска, которое есть у негуса, нам замок не удержать. Будем рассчитывать на чудо, и я твердо намерен это чудо негусу явить. Надеюсь, что это впечатлит его арранскую душу до самых печенок. И он побежит. Тогда путей у него будет только два: через ущелье Врат или на восток. На восток глупо, но в панике возможно. Я думаю, что большая часть арранского войска хлынет в узкий проход ущелья, надеясь прорваться к широкой долине, но часть, спасаясь бегством, может двинуть и на восток. Вот тогда, они и будут прекрасной мишенью со стены.
Воевода неопределенно пошевелил усами.
- Вы не верите мне? - спросил Рэд. Воевода долго молчал, глядя в стол, а потом поднял взгляд на барона:
- Я просто в чудесах разбираюсь плохо, то ли дело святой отец, - ответил Кирх. - Но я так давно служу Шиону, что всякого насмотрелся. Когда после гибели Улла, баронесса пообещала народу, что не будет больше Шион кормить чужаков - я поверил и пошел в дружину. С тех пор ни разу не усомнился, повода не было. Пока крепка баронская клятва, моя вера тоже крепка. Чудо, говорите? Мне все равно - лишь бы вы слово сдержали, и Шион устоял. Остальное не моего ума дело. Так я пойду?
Рэд кивнул, а когда Кирх вышел из комнаты, жрец попытался спросить:
- Я вот о чем... - но Рэд не дал ему закончить:
- Вот хотелось бы мне знать, зачем ты позволила все это услышать простым людям?!
- Все равно узнали бы, и гораздо раньше, чем ты думаешь, - скрестила руки на груди баронесса. - Я хорошие и плохие новости всегда говорю Шиону сама. Барон не тот, у кого на пальце перстень, а тот, кому верят. А доверие такая штука, как тонкое стекло - надо много времени, чтобы сделать бокал, а разбить его можно одним движением.
- Боюсь, ты только что разбила его на ступенях вдребезги!
- Нет, мы вдвоем, выйдем сегодня к первой звезде на ступени и постараемся его удержать. Солте - хорошее время, если найдем нужные слова, - Тея подошла к столу и оперлась рукой на столешницу.
- Втроем, - сказал Атторон, - не в первый раз...
- И не в последний, - садясь за стол напротив жреца, произнесла баронесса. И они одновременно кивнули друг другу и улыбнулись. Какое-то странное чувство, возможно, ревность кольнуло Рэда. Хотя ревновать к Тею к этому старику казалось странным. Но почему-то вспомнились бродячие циркачи в Санхее: канат, натянутый высоко над брусчаткой площади, седой, но еще крепкий мужчина и девушка над замершей толпой. Они не смотрели ни на канат, ни на людей - только друг другу в глаза, балансировали на тонкой нити крепко-накрепко переплетенных взглядов. И сойдясь на середине, канатоходец сказал: "Ап!", а девушка, не задумываясь, оттолкнулась, взлетела высоко, кувыркнулась, по-птичьи раскинув руки, приземлилась ему на плечи. Рэд навсегда запомнил не стон площади, не натужный гул каната, а их улыбку - одну на двоих. Так могут улыбаться только люди, безгранично доверяющие друг другу. Выйти третьим на этот канат почти невозможно - нарушится хрупкое равновесие. Но если не выйти, навсегда останешься на грязной брусчатке, далеко внизу.
- Я не знаю, кто такой Мэрдок - гений или сумасшедший, - произнес Рэд, ощущая под ногами вибрирующий канат, - но то, что написано в его тетради - осуществимо. Арранцы, остановившись под Равесом, сами того не желая, дали нам фору. И я изготовлю драконью кровь по рецепту Мэрдока и сожгу в ней... не войско, слишком много, но их храбрость и веру. А человек без веры, как крыса - может лишь бежать и прятаться. И они побегут, потеряв голову, но это ненадолго - очнутся, сгруппируются и вернутся. Значит, надо, пока они ничего не соображают, сломать им хребет.
- Как? - спросила баронесса, в глазах ее отражалась серая брусчатка - о которую можно разбиться насмерть, или взлететь над ней.
- Когда они побегут, единственный путь к спасению - прорваться сквозь ущелье Врат. И там, в самом узком месте их надо встретить.
- Все, что есть у Шиона - меньше двух сотен войска. И если вывести его за стены, значит оставить замок беззащитным. По горам козьми тропами на лошадях, в обход не пройдешь, а пеших даже бегущее в панике войско стопчет в пыль. На остальных рассчитывать нечего - про печеночные колики слышал.
- Кроме войска в замке полно беженцев. Я обращусь к людям, попробую объяснить, что это единственная надежда справится с арранцами.
- Самоубийственная затея, - Тея махнула рукавом, отметая слова Рэда. Канат провис и закачался. И тут на него вступил жрец - балансир сместился, каждый в комнате судорожно ловил равновесие:
- Это самоубийственно, но логично. Надолго Малака мы не испугаем, силы неравны и, возможно, он знает, что Дунланг не придет нам на помощь. Чем тайх не шутит, Дунланг мог и мзду от негуса взять. Черехские бароны всегда жили по правилу: "мой надел с краю...", золото взял, а дальше трава не расти. Либо негус подавится Шионом, либо Малак раздавит нас, но у него уже не хватит сил на всех остальных, либо печеночные колики Дунланга сведут его в могилу раньше, чем все закончится. Он, вообще, сидит на северо-востоке, за перевалом, ему кажется, что отсидится. А надо идти к тем, кто понимает, что как только падет Шион, Малак сровняет с землей все вокруг. К тому же Рокару - он растит ячмень, больше всех на Черехе, и продает его нам на грайн, мы главные его покупатели. Кому он продаст свой ячмень по осени, да что говорить про осень, арранцы сожгут его поля на корню. И много других соседей, которые связаны с нами тысячами нитей. Упадет Шион и все остальные вместе с ним.
- Еще Суслика вспомните, - буркнула баронесса.
- И его тоже, - парировал Атторон. - Вот я и пойду, меня послушают. Суток двое у нас есть в запасе. Мало, но попробовать стоит. Главное, слова правильные - хотелось бы думать, что мир стоит на благородстве, дружбе и бесстрашии, но, увы, держится он на жадности, трусости и предательстве. И если умело говорить о высоком, но незаметно давить на эти незыблемые чувства то, кто знает, насколько большое войско в результате встретит Малака в ущелье?
Баронесса вздохнула и отвернулась.
- Ты думаешь, сбегу, - ухмыльнулся Атторон, внезапно переходя на фамильярное "ты". - После того, что стоял на ступеньках, когда народ взбунтовался при Улле? После смерти Мэрдока?
- Я думаю, за двое суток не обернешься, - тряхнула головой баронесса. - Но пусть каждый делает то, что умеет лучше всего.
Она посмотрела на Рэда:
- Барону - воевать, - перевала взгляд на Атторона, - жрецу - толковать божественные истины. А я сыграю в ту игру, что пристала женщине. Арранцы говорят, что женщина, сосуд наполненный ложью и вожделением, что мы своего лица не имеем и лишь зеркала отражающие мужскую волю. Ну, что ж, где-то в сундуке храниться меч и знамя Анвара, посмотрим, какие еще лживые отражения можно из них извлечь. Я буду тянуть время, столько сколько смогу.
Рэд и Атторон кивнули одновременно. Канат над пропастью натянулся и замер, если сделать неверный шаг - сорвешься и утянешь за собой остальных, но если вслушиваться в чужое дыхание, если доверять, то можно станцевать безумный танец над бездной.