Вздрагивающий от прохлады лунный луч пробирается сквозь ветки кладбищенских деревьев и радостно блестит на остром крае саперной лопаты. Кеша бьет заступом в холмик над очередной могилой и вопросительно смотрит на товарища. Тот задумчиво оглядывает пределы старого Московского кладбища и морщит бледно-зеленый лоб.
- Зря мы сюда пришли, - говорит бледно-зеленый, которого зовут Геша.
- Да не волнуйся ты, старик - суетится Кеша, - найдем мы её...
- Тебе хорошо говорить, - бормоча как закипающий старый чайник, отзывается Геннадий, но всё же начинает долбить казенным ломом твердый от ранних заморозков грунт. Работа и впрямь подавила Гешино раздражение, нараставшее с каждым днем этой поздней холодной осени.
- А ну тихо, черти!! - пробасили где-то совсем рядом.
Кеша и Геша быстро приседают за ограду. По аллее, шурша листьями, словно огромный ёж, ползет на четвереньках кладбищенский сторож Михеич.
- Я, между прочим, домой иду, - громко объявляет Михеич, явно преувеличивая своё физическое состояние.
- В таком темпе он до первых петухов в сторожку не попадет, - улыбаясь замечает Кеша.
- Где ж он успел нажраться? - шепотом спрашивает Геннадий.
- Новую могилу рыл за бутылку самогона.
- Кончил дело- гуляй смело, - наставительно говорит Михеич, удаляясь в сторону часовенки из красного кирпича. Из его рта вылетают клубы пара. Зима неумолимо приближается.
Именно зима стала суровым испытанием для оживших покойников Кеши и Геши. Гардероб большинства зомби состоит из костюмов или траурных платьев. В них хорошо весенними или осенними ночами, немного жарковато летом, и совершенно невыносимо зимой. На зиму российские зомби ложатся в спячку. Легче всего ее переносят женатики, хуже одинокие интеллигенты вроде Геши. Зимой так тоскливо, что, лежа в своем склепе, Геша тихо воет от одиночества. Перед этой спячкой он твердо решил жениться. Всё лето они с закадычным другом Кешей раскапывали могилы приглянувшихся девушек. Но теперь, когда до зимы осталось меньше недели, они вышли "женихаться" лишь по устоявшейся за это время привычке к работе.
Кеше повезло больше, ему даже не пришлось выкапывать избранницу. Гуляя ночью вдоль Волоколамского шоссе, он как-то подобрался к стайке проституток. Одна из них, с красивым древнерусским именем Марфа, отделившись от товарок, зашла в кусты, чтобы присесть там на минутку. Дурачась, Кеша положил ей на плечо холодную и бледную как мартовский снег руку. Спросил: "Девушка, вы танцуете?". Больше она не поднялась. Марфуша оказалась смешливой и прилежной женой. Она обожала Кешу и целыми ночами скребла их малосемейный гроб.
Стыдясь захлестнувшего его семейного счастья, Кеша вовсю старается помочь. Вот и сейчас он пыхтит, выворачивая из грунта скользкие от влаги булыжники. Ленивый от собственного пессимизма, Геша нехотя ворочает позаимствованным в сторожке тяжелым ломиком.
- Передохнем, - говорит он, сжалившись над другом.
- А и вправду! Это ж не моя старушка, - пытается острить запыхавшийся от тяжелой работы Кеша, но сразу поправляется, - Я шучу.
- Нормально, - примирительно говорит Геша и в тысячный раз читает надпись на памятнике.
МАРИЯ ВАРСОНЬЕВНА АПРАКСИНА
1880 - 1902
Здесь лежит княжна-девица
Вся родня ее скорбится
Неизвестный поэт был явно не в ударе. Но Гена думает не об этом, а о своей привередливости. Он страдает навязчивой идеей, что невеста обязательно должна быть 8000 дней от роду. Это реванш за непокоренный им Гималайский восьмитысячник. Блажь эта сильно усложняет поиск вариантов. Разыскивая двадцатидвухлетних девиц, друзьям пришлось обойти почти все кладбища Московской области. Мария Апраксина тринадцатая невеста, которой они устраивают "смотрины". Словно прочитав его мысли, Кеша предается воспоминаниям о недавних событиях.
- Помнишь Светку-Пипетку, - мечтательно произносит он, и Геша без тени сожаления вспоминает грудастую, но жутко тупую аптекаршу Светлану Петляеву.
- Да ну ее.
- Ну, тогда, Ритку-Кибитку!
Кеша любит рифмовать имена девушек с их профессиями. Правда, он так и не смог подобрать рифму к имени и занятию своей жены, называя ее просто и ласково - Морфий.
- Забыть не могу, - отзывается Геша и искренне смеется, вспоминая пережитые приключения.
Ритку они нашли по некрологу в газете. Колонку с некрологами покойники-зомби используют как брачные объявления. В газете сообщалось о трагической гибели лидера мотобанды "Ангелы МКАДА" Риты Фрязиной. Выкопав девушку, друзья хлебнули с ней, что называется: "по самое не хочу". Девушка обладала кипучей энергией и необузданной фантазией, особенно, когда у нее "сносило крышу" (срезанная при аварии верхняя часть черепа Риты действительно часто слетала). Гонки на гробах и хождения по кислотным ночным клубам Москвы чуть не доконали друзей вторично. В одну из таких ночей Кеша и Геша решили, что с них хватит, и прикопали Ритку прямо на соседнем кладбище.
Вспоминая пережитое и покатываясь со смеху, Геша отгонял мысли о надвигающемся зимнем одиночестве.
- Ох, уж эта молодежь! Не задушишь, не убьешь, - раздается из кустов, и к могилке, освещенной тусклой луной, выходит Писатель.
На Писателя давит его одесское происхождение. Даже в загробном мире он старается оправдать звание записного черноморского остряка. Постоянно хохмит, устраивает розыгрыши и поддерживает репутацию ловеласа и знатока женской красоты. Вот и сейчас, вглядываясь в мутную от древней ретуши фотокарточку покойницы, Писатель не удержался:
- Краше в гроб кладут! - с серьезностью пластического хирурга, констатирует он.
- Ничего, мы привыкши, - парирует Кеша, и они опять, уже втроем, весело смеются.
Неожиданно Писатель громко икает.
- Кто-то вас вспоминает, - отмечает с завистью Геша.
- Теперь уж реже, - признался Писатель, - а раньше, так просто беда, то икаешь, то переворачиваешься в гробу целыми днями.
- Почти как Ленин, - говорит Кеша, и они вспоминают, как недавно их кладбище посетил Владимир Ильич. После того, как сняли охрану у мавзолея, Ильич стал чаще гулять и даже устраивал на кладбищах политические митинги. Ленин подолгу беседовал с зомби, расспрашивая о судьбе Надежды, про которую известно только то, что она умерла последней. При разговоре Ильич громко и часто икал.
- Что, решили тряхнуть стариной? - указывая на могилку, шутит Писатель. - Нет, чтоб людей послушаться. Он надеется женить Гешу на своих дальних родственницах. Уже полгода Геша как может отбрыкивается от "ангела Верочки", "богатой Зоси с Госпитальной" и "племянницы Моисея Абрамовича".
Возле чугунных ворот кладбища раздается шум. Резкий, почти сиреневый свет автомобильных фар на секунду выхватывает голые кроны. Луна прячется. Покойники, следуя ее примеру, приседают за облетевшие кусты. Из-за машины выходят три темных силуэта с лопатами на дюжих плечах.
- Некрофилы! - выдыхает Кеша. Геша и Писатель тревожно переглядываются.
Освещенные фарами люди останавливаются возле сторожки. Слышатся голоса, среди которых выделяется пьяный весёлый бас Михеича. Один из приехавших внезапно бьет сторожа ногой в живот. Михеич ёкает и опускается на колени. Некрофилы так себя не ведут. Схватив Михеича за грудки, один из автомобилистов рывком поднимает сторожа на ноги. Тот что-то испуганно бормочет, указывая рукой в сторону аллеи, где прячутся зомби. Автомобилист кивает, бьет Михеича по голове и отшвыривает в сторону. Михеич катится к ограде и там затихает.
В ночной тишине раздается резкий металлический щелчoк. Автомобилист вытягивает руку в сторону сторожа.
- Да хер с ним, Вован, - говорит кто-то из его товарищей, - сам подохнет.
Развернувшись, они уходят к машине.
Кеша и Геша оглядываются, Писателя рядом нет. Выскочив за ограду, они бегут вдоль аллеи и натыкаются на свежевырытую могилу. Со дна ещё поднимается сладкий пар. Кеша и Геша прячутся за деревьями. Вскоре из-за могил показались приехавшие. Вован несет две лопаты, двое других, тяжело согнувшись, тащат деревянный гроб. Воткнув лопаты в свежий холмик, Вован приказывает: - "Открывайте!".
Все еще тяжело дыша, один из его товарищей откидывает крышку. Вован приседает на одно колено и рывком притягивает к себе девушку в светлом платье. Рот ее заткнут шарфом. Глаза вращаются как у перепуганной лошади. Тело дрожит.
- Я сейчас выдерну кляп, - говорит Вован спокойно, - Вздумаешь кричать, сука, - убью. С этими словами он достает из кармана стеганной чёрной куртки плоский пистолет и для верности тычет им в нос жертве. Та понимающе кивает. Вован бережно вытаскивает кляп. Девушка тяжело дышит. Она с ненавистью смотрит на своих мучителей. Все молчат. Оглянувшись, девушка зажмуривает глаза и безнадежно, всей оставшейся жизнью, кричит: "Помогите!!!".
Испуганные вороны, каркая, взлетают с могильных крестов. Вован наотмашь бьет девушку пистолетом в лицо, и она, свалившись в гроб, затихает.
- Ну вот, бля, никогда не слушают, - плюнув в гроб, говорит Вован, - Двадцать два года, а ума как у двухлетней.
- Ну, чё теперь? - спрашивает один из его друзей.
- Чё, чё... через плечо, - зло говорит Вован, - закапывайте.
Те бесстрастно прикрывают крышку. Быстрыми ударами загоняют в нее несколько гвоздей и сбрасывают гроб в яму. Глухой удар. Слышится невнятный крик.
- Тихо там! - кричит в яму Вован и его крик снова поднимает ворон. Разозленный Вован стреляет в могилу. Крики в яме переходят в ноющий вой. Люди всё быстрее машут лопатами, и вскоре из-под земли уже ничего не доносится. Зарыв могилу, они закуривают и молча идут к выходу. Мягко урчит двигатель. Осветив фарами мрачные силуэты кладбища, машина скрывается в темноте.
Геша хватает лопату и начинает быстро, как только может, раскапывать свежий грунт. Кеша присоединяется к другу. Ломается древко лопаты, но Геша продолжает копать. За несколько минут они добираются до крышки. Ломом отдирают доски. Девушка жива. Из туго связанных веревками рук и ног, пробитых гвоздями, идет кровь. Кровь сочится и из задетого пулей плеча. Кеша и Геша осторожно развязывают и вытаскивают незнакомку из ямы.
Девушка мелко дрожит и не произносит за это время ни слова. Геша накидывает на нее пиджак. Пристально вглядываясь в большие испуганные глаза, он уже знает, что так и не увидит московскую княжну со странным отчеством Варсоньевна и, что поиски невесты окончены. Девушка кивает и молча бредет к выходу. Пройдя несколько шагов, она, словно что-то вспомнив, кидается обратно к Геше и благодарно хватает его за руку.
Геша громко кричит. Рука обагрилась человеческой кровью, от которой бледно-зеленая кожа слазит, обнажая пожёлтевшие от времени кости. Соприкосновение с живой кровью для Геши равнозначно купанию в серной кислоте. Геше становится дурно. Он падает на сырую землю. Стоявший сзади Кеша, чтобы спасти друга, взмахивает острой лопатой и отсекает изуродованную кисть. Она падает к ногам девушки. Та дико хрипит и бросается к выходу. Стоя на коленях и зажимая левой рукой культю, Геша смотрит, как от него убегает Судьба. Любовь, которая живее всех живых.
Девушка добегает до сторожки, где путь ей преграждает невесть откуда взявшийся Михеич, с залитыми кровью глазами.
- Что суки? - вопит он иерихонским басом - думали, что я сдох?
Сторож размахивается тяжелым железным ломом. Раздается страшный хруст. Михеич и девушка падают и больше не шевелятся.
Когда Геша подбегает к девушке, кровь больше не течет из ее ран. В широко открытых глазах - удивление. С чёрного неба срываются первые снежинки. Холодный мокрый снег падает на лицо.
Геша не знает плакать или смеяться.
Всю зиму около места, где похоронен альпинист Геннадий Кулешов, раздается приглушенный смех, иногда переходящий в неудержимый и заразительный хохот. И тогда вечно пьяный Михеич стучит древком лопаты по ограде из красиво скрученных стальных прутьев.
- Тише вы там, черти! - бормочет он, обращаясь, то ли к не в меру веселящимся молодоженам, то ли к самим чертям, почти никогда не слезающим с его широких плеч.