С дня расставания с рысью Каракал стал замечать в себе всё больше и больше изменений и странностей. Он часто слышал чужие мысли и чувства. А вскоре с ним приключилась совсем уж дикая история.
Всё началось с того, что он проголодался и решил поохотиться. Вдохнув носом свежий ночной воздух, он как всегда стал выбирать добычу по вкусу и внезапно уловил до боли соблазнительный запах. Тут же взяв след, Каракал уже было собрался с головой окунуться в ночную охоту, но внезапно застыл на месте. А всё потому, что к нему пришло понимание, будто кто-то свыше надиктовал новые знания прямо Каракалу в голову. Оказалось, тот запах принадлежал довольно редкому в этих местах зверю, который, хоть и имел довольно мало природных врагов, не сумел ещё восстановить популяцию в здешних местах.
После этого инцидента Каракал впал в глубокую задумчивость, но ответа на эту загадку, как и на многие другие, так и не нашел. Зато заметил, что к нему проявляют повышенное внимание все без исключения лесные жители. Даже трусливые кролики, попадаясь ему на глаза вместо того, чтобы задать стрекача, пристально, во все глаза рассматривали Каракала. Такое внимание юношу угнетало. Он стал плохо спать, а так внезапно пробудившиеся эмпатические способности мешали в должной мере насладиться пищей. Одно радовало - по всем признакам он вскоре должен был выйти за пределы этого леса.
Но всё пошло совсем не так. Как оказалось, жизнь окружающего мира была богата на сюрпризы. В один прекрасный день навстречу к юноше вышел тот самый медведь, что напал на Каракала в первую ночь пребывания его в этом мире. Огромный зверь не проявлял никаких признаков агрессии. Наоборот, он всем своим видом старался показать мирные намерения.
- Хранитель, прошу, помоги,- произнёс косолапый.
Каракал даже сразу и не понял, что таким образом медведь обращается к нему. Совершенно обалдевший от последних событий, абсолютно не понимая, что происходит вокруг, юноша непостижимым образом проморгал приближение самопровозглашенного главы этих мест.
- Какой хранитель?- простонал Каракал. От переживаний у него уже вторые сутки болела голова.
- Э,- не нашелся, что ответить на этот вопрос косолапый.- Мой сын. Он испил воды из проклятого источника. Он превращается в переродка. Помоги.
- Я не лекарь,- отрицательно мотнул головой Каракал.
Но в глазах медведя стояла такая боль, что юноше стало не по себе. Так не вовремя пробудившиеся способности эмпата, заставили его судорожно выдохнуть воздух сквозь стиснутые зубы и тихо пробормотать:
- Веди.
Несколько часов они мчались по звериным тропам. Ночь стала светлеть, приближался рассвет. Стало слышно пока ещё сонное пение птиц.
У неширокого ручья, возле огромного валуна, Каракал вскоре увидел какое-то движение. На земле, раскидав вокруг прошлогоднюю палую листву, корчился в муках маленький медвежонок второй месяц от роду.
- Где его мать?- удивился Каракал.
- Я отогнал её на некоторое время,- хрипло ответил медведь.
Каракал с жалостью посмотрел на сотрясаемого судорогами малыша. Что он мог с ним сделать? Как ему помочь? Зачем он здесь? Но, не стоять же ему теперь столбом, раз он пришел сюда!
Сделав шаг навстречу, Каракал собрал свои внутренние силы и прищурился, пытаясь заглянуть дальше. Тело медвежонка поплыло, превращаясь в цветную тень, внутри которой клубилось нечто зловещее. Каракал вздрогнул и отшатнулся. Ему стало страшно. Тот клубок чёрного дыма, завладевшего зверёнышем, пугал его.
Нервно переступил с лапы на лапу отец. Медвежонок скорчился в очередной судороге и протяжно застонал.
Каракал сглотнул тягучий комок слюны. Жалость к малышу превозмогла страх и он вновь сделал шаг навстречу, став рядом с ним. Раз эта непонятная болезнь увиделось ему клубком чёрного дыма, значит...
Каракал набрал в лёгкие побольше воздуха и стал дуть на медвежонка. Воздух над малышом наполнился бликами, как от перепада температур жарким летом. Малыш выгнулся дугой, оставляя на земле глубокие борозды от своих коготков. Затем, будто перед Каракалом лежал горящий уголёк, а не живое существо, от шкуры медвежонка стал отделяться чёрный пепел. Он хищной мошкарой стал кружить возле малыша, но вскоре рассыпался в пыль, уносимый ветром и водой.
В глазах Каракала начало темнеть, из носа хлынула кровь. Но он продолжал сдувать агрессивный пепел, пока не пропал даже след от него, а медвежонок не затих, перестав корчиться в судорогах. А затем в сознание Каракала прокралась тьма.
....
Сумерки угасали, безжалостно съедая остаток отпущенного им времени, которого было явно недостаточно, чтобы в полной мере претворить в жизнь план Ириса. Друзья обшарили всё пространство вокруг в поисках сушняка, насобирав его внушительную горку. Но хватит ли этого на всю ночь - оставалось загадкой. Тяжелая работа отвлекла от панических мыслей. Вскоре тьма сгустилась настолько, что искать сушняк не представлялось возможным. Камомила хотела было продолжить работу, осветив пространство с помощью магии, но эту попытку тут же пресекла Диази. Магическая поддержка этой ночью им могла ох как понадобиться, тратить драгоценную энергию раньше времени не стоило.
Вскоре в этой кромешной тьме, весело потрескивая, полыхал огонь. Друзья разожгли его возле дерева, чтобы обезопасить свои тылы. Облокотившись о шершавую кору древнего дуба, они тесно прижались друг к другу и сжались от страха, глядя на огонь.
Ночь потихоньку наполнялась звуками. Помимо треска сухих дров, съедаемых жарким пламенем, где-то далеко, на пределе слышимости, друзья изредка слышали шорох и скрип. Не смотря на отдалённость и призрачность этих звуков, страх всё равно заставлял их всё больше подкармливать пламя, умножая жар и свет.
- Прекратите,- внезапно сказал Бэлл, придержав за руку Камомилу, собиравшуюся пожертвовать костру очередную ветку.
- Что с тобой?- удивилась Кама.
Только сейчас, приглядевшись, друзья заметили, что Бэлл страшно бледен, а нижняя губа его прокушена до крови.
- Бэлл, в чём дело?- спросил Ирис, положив руку на плечо другу, чтобы ободрить.
- Они говорят со мной,- дрожащим голосом ответил фей.- Они издеваются.
- О чём ты?- побледнела Диази.
- Переродки, они рядом. Они твердят, что нам всё равно не хватит дров. Что им остается только подождать.
Вновь послышался шорох. Разыгравшееся воображение то и дело норовило превратить тени от костра в зловещие силуэты. Каждый звук казался издевательским смехом тварей, предвкушающих момент, когда затухнет пламя. Вняв голосу разума, друзья стали экономить дрова, убеждая себя, что переродки врут и рассвет уже близок. Но сушняк подходил к концу, а бесконечная ночь всё длилась.
Костёр становился всё меньше, тени подступали всё ближе. Несколько раз они оформлялись во что-то крылатое, чёрное, зловещее. Бросив в огонь последнее, что у них оставалось - внушительных размеров бревно, друзья поднялись на ноги и взялись за руки.
- Рассвет уже близок, я чую,- дрожащим голосом твердила Камомила.
- Они уже здесь, совсем рядом,- шептал Бэлл.
Полыхнув последний раз, пламя угасло, остались только пылающие в ночи угли, как яркие отголоски некогда прекрасного, жаркого светила.
- Ирис, назад!- крикнул Бэлл. Но фей не собирался продавать свою жизнь так дешево. Он выхватил из углей не прогоревшую ветку, схватил её за холодный конец и вышел вперёд, размахивая угольком перед собой.
- Твари!- кричал он.- Только попробуйте! Только приблизитесь!
Не говоря ни слова, Диази сделала шаг и схватила Ириса за руку с намерением вернуть его обратно в круг. Но так уж совпало, что в этот самый миг, один из переродков решился на атаку. Целясь своими длинными когтями в плечо хранителя, он не ожидал, что в происходящее вмешается фея и вместо того, чтобы схватить нагло выскочившего прямо под его когти Ириса, он всего лишь оцарапал руку Ди.
- Скоро год!- закричала в пространство Диази, проигнорировав вспышку боли в поврежденной руке.- Вы хотите нарушить соглашение? Хотите, чтобы Эры отменили обряд передачи энергии?
Звуки внезапно затихли, на грани слышимости ребятам привиделось недовольное шипение.
- Они знают, что мы здесь! Они не простят вам нашу смерть! Хотите разрушить свою кормушку ради удовлетворения сиюминутных желаний?!- не сдавалась фея.
Диази непонятным, непостижимым образом угадала главный страх переродков. Уж слишком те зависели от древних хранителей, уж слишком те боялись потерять их доверие. Её панические вопли, скорее знак отчаяния, чем расчётливые действия, помогли больше, чем полыхавший всю ночь огонь. Переродки отступили. Звуки стихли. На лес опустилась оглушающая тишина. Друзья, дрожа всем телом, смотрели на пылающие уголья и вслушивались во тьму, всё ещё неспособные поверить, что всё обошлось.
До рассвета оставалось чуть менее часа...
.....
Этот магический эксперимент привёл к самым разнообразным последствиям. Оправившись после столь чудовищного выброса энергии, под бдительным оком медведя, навязчивой заботой медведицы и непрекращающимся потоком вопросов любопытного медвежонка, Каракал понял, что его эмпатические способности усилились, как и способность ментального контроля окружающего пространства.
Первое было ужасным открытием. Свою способность улавливать чужие эмоции Каракал, мягко говоря, не любил. А вот второе стало поводом для постоянной пробы сил в практической магии.
Впрочем, на это времени у него не было. Весь лес признал его лекарские способности и к нему потёк непрекращающийся ручеёк страждущих, большинство которых сразу же отсеивалось после угрожающего рыка медведя. Но часть из них были настолько ослаблены, что воспринимали Каракала как последний лучик надежды. На таких не действовали никакие угрозы.
Как итог - совершенно непостижимым образом Каракал научился избавлять живых существ от болезней. Но это настолько истощило его внутренние силы, что ещё не до конца выздоровев, он стал серьёзно задумываться о бегстве. В необходимости которого его наглядно убеждал возрастающий с каждым днём, не прекращающийся ни на миг поток просителей.
Однажды ночью Каракал разбудил дремлющего в корнях раскидистой ивы медведя.
- Мне пора уходить,- сказал юноша. Сны о родных измучили его душу. Он страшно скучал, а бездействие снедало его изнутри.
- Зачем?- удивился косолапый.
- Мне нужно найти мудрых. Мне нужно вернуться домой.
- Так ты вернёшься назад?- с совершенно потерянным видом спросил медведь.- Хранители не вернуться?
Каракалу уже надоело спрашивать об этих непонятных хранителях и о тех неясных причинах, которые заставили лесных жителей причислить к их племени его скромную особу. Животные хоть и рассуждали здраво, но столь тяжелые для них понятия объяснить не могли.
- Не знаю,- качнул головой Каракал.- Но мне пора идти дальше. А ты не забывай, что хищники созданы не для того, чтобы кичиться друг перед другом своей силой. А для того, чтобы очищать мир от слабых, нежизнеспособных особей.
Таким образом юноша хотел напомнить медведю их первую встречу, побаиваясь что в следующий раз тому крупно не повезет и его просто прибьют на месте. Но косолапый внезапно склонил перед ним голову, как будто Каракал изрёк просто невесть какую мудрость. Сокрушенно покачав головой, юноша бросил в сторону медведицы и медвежонка взгляд, полный благодарности и скрылся в чащобе.
До предела ускорив свой бег, он вознамерился в сжатые сроки покинуть этот суетливый лес, пока местные жители не определили его местонахождение. Так он бежал всю ночь, а потом и утро. Он устал, стало даже немного покалывать в боку.
А местность всё менялась. Старых деревьев встречалось всё меньше и меньше. Их листва уже не так сильно задерживала солнечные лучи. И хоть столь яркий свет был ему всё ещё неприятен, но уже не вызывал настолько сильный дискомфорт как в начале пути. А вскоре он вылетел вихрем из леса и лапы его утонули в горячем, но таком мягком песке. Застыв на месте, Каракал с трепетом в сердце смотрел на открывшуюся перед ним картину.
На все пространство, куда падал глаз, растекалась вода. Небольшие волны, созданные ветром, преломляли лучи солнца сияющего в чистом, безоблачном небе. Они играли лёгкими бликами, ослепляя глаза. На прибрежный песок с тихим шумом набегали слабые волны. Слышна была песнь чаек в небе, воспевающих гимн свободному, морскому простору.
От такой красоты у него замерло сердце. Каракал сел на прибрежный песок, впитывая в себя окружающий пейзаж. Искренне жалея своих собратьев, замкнутых в тёмном лабиринте пещер, не способных увидеть те вещи, что он с трепетом познал за все эти долгие ночи и дни.
......
Усталые, голодные. Они пробирались сквозь Сумрачный лес, спеша покинуть столь негостеприимные места, чуть не ставшие их братской могилой.
- Ты как?- дотронулся до плеча Диази Ирис, но та нервно сбросила его руку.
По повреждённой руке разливалась пульсирующая боль, но мысли об этом были не ко времени. Надо было выбираться из леса. Ведь было очевидно, что следующую ночь в нём они не переживут.
- Нормально.
- Надо обработать рану,- упрямо сказал фей.
- Ирис, отстань, а?- беззлобно сказала Ди.- Ну, нет у нас сейчас времени на это. К тому же там просто царапина. Ничего страшного.
- Прости,- покаянно опустив голову, прошептал фей. Глупость его поступков с таким упорством подвергала подругу опасности, что с каждым часом у него крепло желание провалиться сквозь землю, спасаясь от чувства вины и стыда.- Это всё моя вина.
- Перестань, если бы не ты, я бы никогда не решилась выкрикнуть те слова, что так напугали этих тварей.
Диази развернулась и, ободряюще улыбнувшись, погладила его по щеке.
- Спасибо за то, что поделился со мной своим мужеством.
Щёку в месте прикосновения её руки обожгло жаром, сердце Ириса пропустило один удар, а воздух внезапно застыл у него в груди. Всё тело охватило непонятное, непостижимое чувство одновременной тревоги и радости.
Но в следующий миг Ди отвернулась и продолжила путь, оставив позади совершенно выбитого из колеи Ириса.
Через два часа пешего хода от того места, где они спасались от переродков, Сумеречный лес, наконец, закончился. Друзья вывалились на пограничное поле под палящие лучи солнца. Уставшие, изможденные из-за невозможности отдохнуть в последние сутки, они так обрадовались появлению небесного светила, что в их душе открылось второе дыхание, позволившее довольно бодро преодолеть путь до пограничного леса.
А уж там друзья побросали свои сумки на землю и с удовлетворёнными стонами растянулись на мягкой, душистой траве. Наслаждаясь, утопая в таком приятном, но таком обыденно-привычном шуме пения птиц и шелеста трав. Долгое время они просто лежали, глядя в небеса. Всем было понятно, что после таких приключений не может быть и речи о продолжении пути.
- Надо поесть,- первой отозвалась Камомила, впрочем, так и не предприняв попытки подняться.- Лично у меня только орехи остались. Собирать ягоды лениво, так что давайте приговорим тот остаток провианта, что у нас уже есть. Потом ещё насобираем.
- У меня корений немного. Ну, сушеные фрукты тоже. Нектара фляжка,- начал перечислять Бэлл.
- Ну, фляга с нектаром есть у всех. Спасибо запасливой Диази,- заметила Кама.
- У меня сушеных фруктов много. А ещё я диких яблок набрал по дороге,- признался Ирис.
- И когда успел?- удивилась фея.- Они хоть не очень кислые?
- Терпимо.
- Ди, а у тебя что?- полюбопытствовала Кама, но получила в ответ молчание.- Диази? Что там у тебя?
В груди у Ириса всё похолодело от внезапной догадки. Он метеором вскочил с насиженного места и бросился к Диази.
- Она без сознания!- закричал он, поднимая Ди за плечи и вглядываясь в её бледное лицо, на котором выступили крупные капельки пота.
- Что?- опешила Камомила, срываясь с места.
Диази дрожала всем телом, кожа её была холодна. Когда Ирис попытался закатать рукав невесомой, кофейного цвета кофты, чтобы рассмотреть поближе место ранения, фея застонала от боли, но так и не пришла в себя.
- Ирис, её что, ранили?- побледнела Кама.
- Да,- выдохнул фей. За его плечом судорожно втянул воздух Бэлл.- Кама, насколько это опасно?
Не говоря ни слова, Камомила наклонилась над подругой и, не долго думая, разорвала рукав кофты.
И тихо застонала от открывшейся картины. Рука Диази стала словно тряпичной. Она была холодна, опухла и посинела. Края раны, нанесённой переродком, почернели.
- Насколько это опасно?- дрожащим голосом повторил вопрос Ирис.
Фея встретилась с его яростным взглядом и отвернулась, поджав побледневшие губы.
- Кама!- требовательно закричал Ирис.
- Все обойдется, если она доживёт до следующего утра.
......
Долгое время он путешествовал вдоль пляжа, с каждым мгновением открывая всё новые грани вывода, сделанного им несколько дней назад: море - это прекрасно.
Каракал полюбил многие вещи, которые до этого были ему неприятны. Он стал встречать рассветы, подолгу глядя на поднимающееся над горизонтом светило, прекратив испытывать раздражение всякий раз, как оно слишком сильно слепило глаза. Полюбил купаться, ведь раньше он окунался в воду только лишь из прагматических соображений, добывая еду. Но вода в море была не такой. Она не холодила кожу, а давала возможность остыть нагревшейся на солнцепёке шкуре. Она была более упруга, и потому в ней было легче плавать, хоть из-за мерзкого вкуса пить её было невозможно.
Каракал часто отплывал довольно далеко от берега. А однажды заплыл в коралловый риф. Не погружаясь под воду, а просто глядя сквозь прозрачную морскую пелену на юрких, цветастых морских обитателей, юноша, в который раз поразился великому многообразию жизни родного мира. Каждый раз он говорил себе, что всё - его нечем больше удивить. И каждый раз он понимал, насколько был наивен. Чтобы исправить своё невежество, Каракал старался как можно более подробно изучить новую грань неизвестного прежде мира.
Однажды утром, когда он мирно дремал на песке, Каракал проснулся от какого-то неясного дискомфорта. Открыв глаза, он увидел, что вокруг него пляж заполнился маленькими черепашками, которые выбрались из песка и стремились в море, хором твердя лишь одно слово, сотни и тысячи раз:
- Вода. Вода. Вода.
Каракал долго с улыбкой наблюдал за мальцами, пока не заметил, что одного за другим их хватают чайки. Наглые птицы, им было лень охотиться за рыбой, которую было гораздо сложнее поймать. Они предпочитали гораздо более слабую, незащищенную добычу.
Пришедший в ярость, он стал носиться по пляжу, отгоняя чаек подальше от маленьких черепах. Но птицы продолжали своё занятие, просто отлетев подальше. Тогда он разозлился и отдал ментальный приказ им убираться прочь. К сожалению, пляж был слишком велик, чтобы Каракал смог долгое время удерживать птиц на расстоянии.
Бессильная злоба охватила его. Чайки владели воздушной стихией, а он нет. Вот если бы он смог догнать, проучить, хоть одну из них, наглые птицы восприняли бы его угрозы всерьёз.
И так крепко стало его желание наказать хотя бы одну из чаек, что, сам не замечая того, он отправил в пространство крик:
- А ну все сюда!
И птицы подчинились! Заворожено глядя на Каракала, они стали спускаться пред ним, хлопая крыльями, взрыхляя мягкий песок. Зачарованно глядя на юношу своими круглыми глазами цвета океана, чайки в полном молчании подходили всё ближе и ближе.
К счастью для птиц, Каракал настолько обалдел, получив от своего зова столь странный эффект, что сразу ослабил ментальный контроль и чайки в испуге разлетелись кто куда.
Вечером, когда он нашел в себе силы обдумать произошедшее, он не стал радоваться очередному подарку судьбы, а постарался разложить все открывшиеся перспективы по полочкам. Хорошо было то, что Каракал смог отстоять свою позицию - стоило наглым птицам получить подтверждение, что этот странный котяра не шутит, угрожая их безопасности, как чайки тут же поспешили убраться подальше.
Плохим же было то обстоятельство, что его способности развивались слишком уж стремительно, и он не знал даже половины своих возможностей.
Каракал и раньше знал, что не обделён магическим даром. Но дома его способности не выходили за рамки обычного. Попав в этот мир, он перестал что-либо понимать. А это привнесло в его жизни элемент непредсказуемости. Каракал сильно переживал, что неосознанно применив новые грани своего дара, он в один далеко не прекрасный миг может просто сжечь себя изнутри.
А раз так, надо срочно задуматься о возможностях самоконтроля.