Аннотация: Первая глава небольшой истории о мире, который и похож, и не похож на наш, о трех друзьях, попавших в нем в далеко не лучшее положение, а еще - о том, что порою самое простое решение - далеко не самое лучшее.
*** 1 ***
Лесная хижина не отличалась особой красотой и изяществом линий - сложена она была из огромных, потемневших от времени бревен, а единственная дверь открывалась прямиком в жилую комнату, заодно служившую прежнему владельцу спальней, кухней и столовой. Впрочем, от прежнего нехитрого убранства внутри не осталось и следа - посреди комнаты стоял крепкий дубовый стол, на котором были разложены бумаги и карты, для надежности придавленные несколькими пивными кружками, стены были завешены оружием, а на полу лежал роскошный ковер, явно сработанный в одной из заморских стран. У стола, в изящных, хотя и несколько потрепанных креслах с резными подлокотниками, сидели двое людей.
Они были совсем не похожи друг на друга - первый был гигантом с руками, загрубевшими от рукояти меча, второй же носил изящную одежду дворянина средней руки. Шевелюра воина была огненно-рыжей, а дворянчик щеголял волосами цвета воронова крыла. И, хотя в комнате царила тишина, рыжий воин даже выглядел громко и ярко, а тонкогубый рот черноволосого юноши вряд ли когда-нибудь раскрывался для чего-то громче светской беседы.
Они явно чего-то - или кого-то - ждали, и правая рука огненнобородого мужчины задумчиво барабанила пальцами по когда-то полированной столешнице.
Скрипнула входная дверь, и рука воина змеей метнулась в привешенному у пояса длинному кинжалу, но тут же расслабилась и вновь легла на стол. Тот, кто проскользнул в приоткрытую дверь, явно был ему знаком. Это был невысокого роста человечишка в видавшем виды кафтане из толстого сукна, кожаных штанах и потертых сапогах. За исключением ознаменовавшего его появление скрипа двери, двигался он совершенно бесшумно. Коротышка остановился перед столом, картинно заложил большие пальцы рук за пояс, и широко улыбнулся.
- Ну, не тяни, - нетерпеливо бросил гигант в стеганой рубахе, покрытой пятнами ржавчины от доспеха. - Ты сговорился с капитаном вольных отрядов? Ну, и кто согласился? Стеонис или Маркэм?
- Ни тот, и не другой. - ответствовал коротышка, явно принадлежавший к почтенному народу гномов, несмотря на гладко выбритое лицо. - Я употребил деньги куда с большей пользой. Представляешь, Дэли, я встретил на перекрестке дорог Гонца. И он оказался вовсе не таким безумцем, как о нем рассказывали. За то, чтобы доставить письмо Хону прямиком в имперскую темницу, он взял вполне умеренную плату - всего-то три сотни монет - а у меня по счастливому стечению обстоятельств столько с собой и было. Письмо я там на месте и набросал - ну, там "Любим, тоскуем, возвращайся поскорее, милый Хон, нам без тебя полная задница".
- Что. Ты. Сделал? - обманчиво мягким голосом спросил Дэли и медленно поднялся из скрипящего кресла. Он стукнул громадным кулаком по столу так, что стоявшие на нем кружки подпрыгнули, словно лягушки, и заорал: "Да ты охренел! Это же все, что у нас оставалось! Ты же только что накрыл нашу последнюю надежду..." - гигант запнулся, подбирая слова поприличнее - "медным тазом! Тебя отправили в город за наемниками. На эти деньги мы могли бы нанять проверенный вольный отряд, и вместе попытаться отбить Хона у имперцев. Даже если бы мы там лягли в землю - в этом был бы хоть какой-то смысл!"
Роук, вздохнув, плюхнулся в кресло, откинулся на спинку и задумчиво проговорил, обращаясь к потолку: "Боги, ну за что мне все это"? После этого он перевел взгляд на Дэли с медленно сказал: "У вас не было бы ни полшанса. У нас, точнее - хоть ты и полудурок, но не бросать же тебя одного. Но даже со мной, Джофом и твоей сотней помоечных головорезов, набранных в канаве - которая, кстати, разбежалась бы еще на подступах - нам в лагерь не пробиться. Ты его вообще видел?"
- Видел, - почти прорычал Роук, не сводя с гнома взгляда, в котором невооруженным взглядом читалась жажда убийства. - Но это была бы достойная смерть. А ты ее просрал!
Гном задумчиво почесал затылок, пожал плечами и спросил у взбешенного ауэнца, в тот момент напоминавшего вставшего на дыбы медведя: "Дэли, вот скажи, есть у нас шансы без Хона, как считаешь?"
Перебитый на полуслове воин запнулся, и, уже на полтона тише, ответил: "Сам знаешь, что нет! Но его завтра четвертуют, а после сожгут, хотим мы того или нет, и твоими стараниями у нас не будет на что даже справить по нему тризну! Да, теперь он, конечно, узнает, что нам на него не насрать - и это будет ему греть душу каждую секунду казни. Недолго, короче!"
Ловкач Роук небрежно отмахнулся от гневной тирады, словно от назойливой мухи. "Напьешься перед смертью браги вместо калвенского вина, разницы во вкусе ты все равно не заметишь, а с ног она валит вернее. Но я не думаю, что до этого дойдет. Хон получит мое письмо прямо в руки, вот увидишь".
Лицо Дэли побагровело и он попытался ухватить за шиворот гнома, в единый миг оказавшегося за спинкой кресла.
- Дерьмо! И план твой дерьмовый! - заорал он. - "Гонцу достаточно, чтобы адресат увидел письмо при свидетелях. Даже я это знаю. Черт, да все это знают! Понимаешь? Все! Так он его и увидит - с заткнутым ртом и связанными руками, как обычно в таких случаях делается.
- Дэли-Дэли... - покачал головою Роук, выбрался из-за кресла, оперся обеими руками на столешницу, и, наклонившись, мягко спросил: "А откуда эти "все" знают о Гонце, а"?
- Да из тех же сказок, что мамы на ночь детям читают! - рявкнул Дэли.
- Верно. Но имперцам-то на ночь их мамочки читали совсем другие сказки, - тихо сказал Роук. - А о том, что Гонец - это не сказка, что он настоящий, и его можно призвать, ты узнал от Хона. Как и я, как и Джоф. А эти - они о нем и не слышали, а слышали, так не поверили, а поверили - так не все.
Дэли умолк, на его широком и грубом лице медленно, по мере осознания того, что именно кроют в себе слова коротышки, появилась и расползлась самая лучезарная улыбка за последние полгода. Он мечтательно зажмурился, и, не прекращая улыбаться, выпрыгнул из-за стола, сжав не успевшего увернуться Роука в медвежьих объятьях. - "Роук, я тебя люблю" - выдохнул он. - "Роук, они же его попытаются остановить"!
Коротышка сдавлено пискнул, пытаясь вырваться из пылких объятий: "Отпусти, громила! Задушишь! И вообще, на мой вкус ты слишком небрит!"
Опомнившись, воин, разомкнув руки, вытряхнул на пол несколько помятого, но все еще вполне счастливого гнома. Тот, покряхтывая, поднялся, и вновь упал - но уже в ближайшее кресло около стола. Закинув на столешницу ноги, он откинулся назад и протянул: "Ага... попытаааются. Слушайте, я хочу это видеть. У нас еще остались хоновы соглядатаи"?
Джоф, до того хранивший задумчивое молчание, оживился и, откинув клапан кожаной сумки через плечо, начал сосредоточенно в ней рыться, бормоча: "Где-то была парочка... а, вот они"! На свет тут же было извлечено искомое - лист пергамента, расчерченный сложным рисунком линий, и покрытый густой вязью магических символов.
Ученик чародея тут же принялся за дело. Он слегка приоткрыв рот, аккуратно сгибал листок по линиям, пока на его ладони не красовалось грубое, но по-своему красивое подобие птицы. Критически осмотрев фигурку, Джоф коротко дунул туда, где у настоящей птицы находилась бы голова, и аккуратно поставил ее на стол. "Кто-нибудь, откройте окно" - бросил он. "И найдите мне зеркало. То самое, в серебряной оправе".
Кряжистый ауэнец, одним шагом подойдя к окну, рывком раскрыл ставни настежь. Хлопнула открытая сквозняком дверь, и ветер сорвал с него бумаги, рассыпав их по всей комнате - все, кроме птицы, будто приклеенной к его поверхности.
Роук, со вздохом снявший со стола ноги, рыбой нырнул под него, и вскоре вернулся весь в паутине, но с оправленным в серебро зеркалом на изящной подставочке. Сдув с него пыль, гном гордо водрузил его в центр стола. Маг, краем глаза следивший за происходящим в комнате, перевел взгляд с птицы на распахнутое окно, и та тотчас же в него выпорхнула. Не прошло и мгновения, как она уже скрылась за деревьями, окружавшими лесную поляну.
Усевшись за стол, Джоф перевел свой мгновенно отяжелевший взгляд на зеркало, поверхность которого тут же пошла мелкой рябью, вскоре сменившись мелькающими верхушками деревьев. "А теперь", - буркнул он, не отрывая взгляда от зеркала, - "посмотрим, что вышло из твоей затеи, ал Роук". Друзья, не проронив ни слова, молчаливо встали за спиной чародея, мысль которого гнала бумажную пичугу вдаль. Миг - и мелькающие в зеркале верхушки деревьев закончились, будто обрезаные ножом, и вдалеке, на широкой равнине, блеснуло озеро и впадающая в него река. А на берегу озера уже виднелось цель полета быстрокрылой птицы - лагерь легиона "Тирим". Личного легиона Тирена аум Локке, главнокомандующего армии вторжения империи Роук. Еще несколько коротких взмахов крыльев, и птица зависла над воротами в лагерь, в котором, как не без основания подозревали смотрящие ее глазами, вскоре станет очень, очень неспокойно.