Аннотация: О том, что порою не стоит слишком волноваться.
Столица горела. Смрадный дым заволок улицы величайшего города империи, и сквозь серую пелену лишь изредка проглядывали его ажурные шпили и колокольни. До последнего этажа Тронной башни дым не долетал, но неподвижно сидящий на своем троне император все же отчетливо чувствовал запах гари. Руки правителя, полного бессильной ярости, вцепились в подлокотники мертвой хваткой.
Врата столицы пали лишь этим утром, а уже к полудню враг был на подступах к Тронной башне. Ворота обороняла гвардия, Первый Железный легион - там он и остался в полном составе, а враг двинулся вглубь города, не обращая внимания на катапульты, садившие по нему с башен трех внутренних колец городских стен зажигательными снарядами. Собственно говоря, большая часть города была подожжена именно его защитниками - врагу заниматься подобными мелочами было недосуг, слишком уж он рвался к сердцу города - спице, вокруг которой крутилось все колесо Империи, Тронной башне.
Враг был один - и это было ужаснее всего. Скорее всего, это был один из колдунов проклятых северян - но его сила во много крат превышала силу тех, с кем пришлось столкнуться армии вторжения. А может, то был призванный теми же колдунами демон из иных миров - о магии северян рассказывали многое, и кое-что из этого было даже правдой.
Император был отнюдь не глупцом, и после первых же докладов о том, что магия Севера оказалась вовсе не досужими домыслами купцов и странников, и имперские войска несут от нее ощутимые потери, повелел открыть в столице школу для одаренных - империи не должно уступать варварам ни в чем, пусть даже и в столь недостойном ремесле, как чародейство. Нашлись и ученики, и учителя - среди северян разыскали умельцев чародейного дела, готовых обменять свои знания на полновесные монеты имперской чеканки. Их было не столь уж много, да и мастерами своего дела они были далеко не первой руки, однако император знал - придет день, когда магическое ремесло империи встанет вровень с магией проклятых северян, а после - и превзойдет ее, став из ремесла искусством...
Однако до первого выпуска оставалось еще четыре года, и пока что молодые маги вряд ли смогли бы хоть что-то противопоставить этому чудовищу. После гибели гвардейского легиона император повелел оставшимся войскам покинуть столицу, вывезти магов и учителей - будущее империи, и очистить путь к дворцу - ни к чему армии гибнуть понапрасну. Императоры приходят и уходят, а империя вечна - кто бы ею не правил, армия ему пригодится. Его уговаривали покинуть столицу - походка убийцы была неторопливой, и времени на отступление к Южным вратам более чем хватало, но император предпочел остаться. От смерти не убежишь - так лучше уж встретить ее, как подобает.
С самого начала эта авантюра, в которую он ввязался, наслушавшись сладкоголосых напевов советников, суливших ему славу нового Инвара-Завоевателя, чем-то ему не понравилась. Ну а после выяснилось, что, несмотря на первые успехи - легионы практически без усилий заняли первые два из крохотных варварских герцогств - похоже, ими все и ограничится. Северяне вовсе не горели желанием открывать нараспашку ворота своих городов перед легионерами и бросать им под ноги цветы, радуясь присоединению к истинной цивилизации. Цветам они предпочитали горячую смолу и кипящее масло, а легионеров просто резали по ночам. А уж после того, как королевства, герцогства и княжества, забыв о разногласиях, выступили против империи единым фронтом, не поскупившись к тому же на щедрую оплату лучшим магам Аэронской академии, император начал всерьез подумывать о том, дабы милостиво дозволить варварам прислать делегацию, дабы испросить у имперского наместника перемирия, и начать отвод легионов к Илитину - уж этот портовый город он твердо намеревался удержать любой ценой. Итилин должен был стать крючком, прочно засевшим в подбрюшье северян - пусть пока немного порезвятся на воле, не зная, что нить рыбака всего лишь ослаблена, а не оборвалась.
Все пошло прахом.
Он ни на миг не сомневался в том, кто был целью этого одиночки. Осталось лишь надеяться, что, сделав свое дело, пришелец покинет столицу, оставив ее жителей в покое. Наследника он заблаговременно отправил туда, куда наотрез отказался отправляться сам. Сын императора был молод, но он и сам, вступив на престол, был немногим старше. Справится. Если только останется, чем править. Да и дядюшки тут же налетят. У, с-сволочи. Жаль, он их всех не передушил, когда была возможность - с такими родичами и врагов не надо.
Скрипнули двухстворчатые двери, будто бы сами собой открываясь настежь. Эти парадные двери тронного зала из кованой бронзы, украшенной золотом, во время приемов открывало не менее двух десятков дюжих рабов, но гостя это, похоже, ничуть не смущало. Император увидел медленно приближающегося к нему невысокого человека в диковинном наряде из синей материи с привешенной сбоку плоской кожаной сумкой в странном плоском головном уборе. Казалось бы, совсем обычный человек, слегка приволакивающий правую ногу, брючина на которой была изорвана так, будто ее собаки драли...
Да вот только эта показная невзрачность была лишь внешней, напускной. Стоило лишь взглянуть в глаза этому существу - и уже никто не спутал бы его с человеком. Они были черны, словно ночь, круглы, будто у ночного филина и абсолютно безумны. В них не было ни злобы, ни ненависти - и это почему-то пугало сильнее всего. Просто глаза мастера, хорошо делающего свою работу. И, хотя ноги этого, кем бы он ни был, не оставляли на безупречном мраморе тронной залы ни малейшего следа, казалось, будто прочный мрамор прогибается под его шагами, словно сырое дерево.
Демон - а за те полсотни шагов, что незваный гость проделал до тронного возвышения, император свято уверовал, что это был именно демон - медленно подошел к тронному возвышению, шаг за шагом взошел на его последнюю ступень, вровень с троном, открыл свою сумку и быстрым движением что-то из нее выхватил. В голове императора боль, пульсирующая в висках с самого утра, будто зажгла новое солнце, опалившее череп изнутри всепоглощающим пламенем, тело владыки свела судорога и он медленно повалился вперед. В глазах начало темнеть, но угасающее сознание еще успело услышать слова, произнесенные пришельцем на безукоризненном староимперском: "Вам письмо!"