Приехала к детям и дедушке с бабушкой она на дачу в этот раз уже не на два, а целых три дня. Времени много, так что разгуляться и развернуться было где, когда и с кем. Это и дачей-то назвать сложно - огроменный коттедж в три этажа, участок 30 соток, и на нем 30-40 сосен - прибалтийский курорт, не меньше, только на Урале, в самом сердце средней протяженности древнего хребта. Внутреннее убранство дома, двора и сада тоже сверх всяческих похвал - раньше тут жил какой-то директор какого-то комбината, а два года назад, видимо, устав от тяжких земельных трудов, продал имение ее брату. Видно было, что люди живут для себя, стараются изо всех сил...
Прибыла в десятом часу вечера, чуть уставшая после междугородного автобуса и доставки машиной до места. Быстро попив чаю, уже полу-прозрачные, почти засыпающие дети, маячащие в проеме двери на веранду зазывали туда, качаясь в проеме своими молочными тенями, будто на ветру, ложиться спать-ночевать. "А зубы вы уже чистили?"
Перед тем, на крыльце, при первой встрече младшая от чувств расплакалась, что ей было страшно спать без мамы на веранде. "Наверное, непривычно больше, чем страшно", - поправила она, покрепче обнимая её. Но вспомнив минувшие события того лета, как-то сразу осеклась. Может, действительно, им там немного не по себе и жутковато одним? Легли, кто-то и впрямь всю ночь шуршал, жужжал и бился в стекла своими трепещущими крыльями, врезаясь в рамы окон. Со страха ей казалось, что это все ближайшие суслики, хорьки и совы все поднялись враз и пошли на них войной. Иные, страшно даже подумать, кто, так и вламывались в рамы, вынося и снося на своем пути, казалось, всё: пластиковые окна, анти-москитные сетки, двери, косяки - по крайней мере, было страшно... Поломился пару раз кто-то ещё, ударился о стекло, и ей этого хватило, чтоб так и не заснуть, всю ночь проворочавшись нормальным сном. Лаги на потолке так и ходили ходуном, скрипели и хрустели своими деревянными телесами. Вокруг темно - веранда и дом освещены фонарем со двора. Направленный на тебя прожектор света при вставании с постели озаряет с головы до ног...
Утром проснувшись рано, где-то в 5-6 утра, на рассвете, пошла до уборной, потом вернулась, легла в раздумьях обратно, что это было вообще такое ночью? Через час, посидев в телефоне, заснула опять, а с подъемом младшей встала и сама. В восемь обе с ней были уже на ногах - пошли готовить завтрак, - Ника до поднятия Сони, умеющей включать телевизор, пока в телефоне. Каша, бутерброды, что-то ещё из съестного. В прошлый раз привозила им лесных ягод, сейчас уже ели садовую клубнику с малиной. Началась готовка, накрывание на стол за кружкой кофе. Завариваешь еще и чай, - не все пьют кофе с утра, как она.
После завтрака кипучая и всеобъемлющая деятельность - вчерашний дождь с грозой не дали искупаться в бассейне, и температура воды там опустилась до критической отметки в 27?С о, боже! - они-то купаются от 28С! Но в новых купальниках не страшно! "Ой, что-то у тебя губы посинели", - сказала старшая, и они все вместе вылезают наружу греться. После 40?С воздуха под крышей бассейна обратно заходить, погружаться в 28?С нелегко, но терпимо, и целый дообеденный час еще проводят в воде, давно не видевшись, близко и вплотную вместе, недолго набывшись в прошлый раз.
После обеда - на луг, ловить бабочек с кузнечиками и стрекозами. Бабушке на сей раз уже в огород - полоть что и где заблагорассудится, в каких и как угодно позах. А потом еще и пол в доме мыть - потрудившись на славу, топится вечером баня. Они с детьми, с маячащей впереди снова работой на неделе, проводит все дни напролет то на лугу, то у речки, в бассейне или во дворе на детской площадке и лужайке, то идут в магазин с сачками наперевес. Возвращаются с лугов с пластиковой коробкой улова бабочек, стрекоз, кузнечиков и разной другой, доступной живности, и довольные выпускают их на террасу. И тут дети сознаются, что, оказывается, ночью одна голубая стрекозка так и осталась с вечера ночевать с ними, на террасе, не выпущенной - так вот, кто мешал ей спать биением своих крыльев и жужжанием всю ночь!
К вечеру заболела голова - возможно, с приезда перенапряглась, да ещё перенервничала из-за мамы, бабушки детей, без остановки работающей сперва в огороде, а потом и дома. И помочь-то ей никак - вся с детьми, в детях, давно не виделись. Поэтому безвозвратная мигрень атаковала и прошла только на следующий день, хотя и была баня, которая, вроде как, должна была отпустить... Среди ночи вдруг что-то подняло с неведомой силой. Страшнее всего было вставать в свете фонаря - везде в огороде под каждым смородиновым кустом мерещились нападающие отовсюду враги-лазутчики - надо как-то лечь незаметнее, укрыться и тихо, неподвижно, не шелохнувшись, спать дальше.
Следующий день, суббота, был самым расслабленным и развяленным за все время пребывания там. Неторопливый и неспешный, будто течение тихой речки, он тёплый и нежный, мягкий и июльский навевал дрему и истому. Когда без последствий можно полежать и помлеть, никуда ни за чем не торопясь, не спеша, ни о чем не думая и не заботясь, не переживая. Уже с утра всем было объявлено, что посидит-посозерцает с день все окружающее, послушает песни птиц, полюбуется природой, понаслаждается теплой погодой.
Две горлицы, будто услыхав и распознав этот её внутренний призыв к общению, спустились и слетели к ним с Никой с сосен, лишь только вышли погулять во дворе и поиграть в песочнице и на качелях. Птицы будто заглядывали им в лицо, - а вы действительно не прочь пообщаться, будто спрашивая об этом. Они задумались, что бы такого им надо. Горлицы, возможно, тянулись к ребенку, дочке, оставшись в этот год без птенцов, им, вероятно, хотелось общения и участия, готовые проявить заботу и теплоту, внимание хотя бы человеческим, если не своим детям - именно к ним они слетали и садились ближе. Тоскуя без своих малышей и довольствуясь хотя бы этими, живыми.
Побежали с Никой за водой, им на край беседки, там в углублениях раньше пили белки - может, и горлицы хотят воды? Бросились наполнять все игрушечные сковородки и кастрюльки. Поставили на крышу, но те не пили. "Тогда пойдем, проверим, есть ли вода в бочках для полива, откуда же им пить?" - предложила она дочке. И горлицы полетели за ними. Пока ходили до огорода, они устроились в ветвях ивы, где их ближе и удобнее было видеть, разглядеть. Горлица поближе, её самец чуть дальше, наблюдая и будто не прекращая общаться. На её вопрос "где же вы пьете?" горлица, будто поняв, вспорхнула и полетела к маленькому прудику. Там, важно походив по покрытию, она спустилась вниз к воде и чинно попила, будто показывая, выказывая и говоря, - да вот же, где мы пьем! Птицам просто хотелось быть рядом, интересоваться и проявлять заботу и участие.
Ещё в этот день и на следующий их ждало общение с природой. Так, вечером с Соней, уложив Нику, вышли к грядкам, где нашли маленького жабенка, и на следующий день с утра пораньше пошли на речку и увидели там выдру, не очень-то довольную их приходу и лишнему беспокойству - она проплыла вдоль и обратно по ручью, будто говоря, что вы тут делаете? Высоко в небе кричали пролетающие дикие утки и гуси, в траве и над водой стрекотали и щебетали кузнечики и стрекозы.
Каждый день после обеда купание в нагретой воде бассейна и полдник на траве. Готовили плов на огне, накрывали завтраки и обеды, не только полдники и ужин на открытом воздухе. Пикниковое настроение продолжалось все дни пребывания напролет, способствуя наилучшему отдыху, расслаблению и летнему настроению. Дни и время расставаний не хранятся в памяти долго, помнишь только лучшие моменты: липу, на которую забирался за цветом, ветки березы для веника в баню, малину и ягоды садовой клубники и земляники, детеныша крота или землеройки в малиннике, мерно проползающего своей переливающейся черной шкуркой. Как сиганула от него с криками о помощи и сверкающими босыми пятками, обуться в тапочки. Игры и забавы детей с насекомыми на террасе, с дедом, со ней и бабушкой, их азарт ловли сачками, как сама машешь, когда оголтелая настигнешь и кричишь "есть, поймала!" Как ели сладкий и вкусный зеленый горошек, рвали зелень, пили травяной чай и квас в бане. Ах, лето!..