В детстве меня всегда удивляло словосочетание - геолог и поле. Ведь поле, в моём понимании, это степь, ровное, распаханное или засеянное, чем ни будь, поле. А тут геолог, уходя куда - то в горы, говорит, что он пошёл в поле. До сих пор не пойму, хотя смутно догадываюсь и даже, местами, понимаю, а иногда и сам использую, уходя на рыбалку или охоту. Зато сейчас могу с уверенностью сказать, что пол - жизни провёл в "поле", как на отдыхе, так и в постоянных командировках, вахтах, поездках.

А началось всё с того, что мать, заядлая любительница рыбалки, взяла меня с собой. Мы жили тогда на сорок пятом разъезде железной дороги *Оренбург - Орск*. А метров триста - четыреста от нас протекала маленькая речушка, шириной метров десять, с глубокими омутами, в которых водилась рыба и страшные, зеленовато - коричневые, раки. Мне тогда шёл пятый год отроду и я впервые взял в руки удочку: с поплавком, грузилом и крючком, на который мать нацепила кусочек хлеба, предварительно пожевав его и скатав из него маленький шарик. Буквально через несколько минут, я поймал свою первую, серебристую и очень красивую рыбку. От волнения и азарта я так сильно дёрнул удилище, что рыбка перелетела через меня и упала на землю метрах в пяти сзади. Бросив удочку, я подбежал к ней и, забыв про крючок, схватил и понёс показывать матери свой первый улов. Минут десять я не мог ни как успокоится и, поглядывая на рыбку, взахлёб рассказывал, как я увидел, что поплавок начал покачиваться, потом поплыл в сторону и резко ушёл под воду. Вот тут - то я каааак дернул и поймал, а она такая красивая, ой, уже не такая красивая, а какая - то бледная, а вся красота у меня на руках, на груди и даже на носу. Тут мне мать показала, как сохранить рыбку красивой. Она взяла ножичек, срезала веточку, с развилкой как у рогатки, и один конец просунула через жабры и воткнула его в берег у самой воды так, что рыбка теперь лежала в воде. Потом она снова сделала из хлеба шарик и одела мне на крючок, сказав при этом, что бы я сам дальше так делал - не маленький уже. После этого я долго не мог поймать ни одной рыбки, они, почему - то, то срывались с крючка, то просто съедали хлеб. Но вскоре я наловчился и поймал, одну за другой, аж целых четыре штуки, но когда я подошёл вешать на кукан свою пятую рыбку, то вдруг увидел, что мой кукан, вместе с моими рыбками, утаскивает в глубину какое - то страшное чудовище: с длинными усами, множеством ног и ужасными клешнями. Я завизжал так, что мать мигом очутилась возле меня, а я ни чего не мог сказать, а только показывал пальцем в воду и растирал по лицу хлынувшие от обиды слёзы: "Он... мою рыбу...утащил.. такую красивую..мою..я так..её ловил..., а он" и заревел уже в полный голос. Кое - как мать успокоила меня, пообещав, что скажет мужикам, что работали с ней, что бы они выловили этих чудовищ, которых, оказывается, зовут раками и они очень вкусные. Придя домой, я сразу побежал к соседям и всем рассказывал про свою первую рыбку, как поймал еще четыре и как подлый и страшный рак украл у меня кукан с Моими рыбками. И вдруг один, выслушав меня, сказал, что в этой речке водится и крупнее рыба, но её надо ловить на дождевых червей, которых можно накопать за домом в палисаднике. Я, тут же, побежал в палисадник и начал ковырять землю палкой и, о чудо, под ворохом сопревших листьев нашёл два толстых, красных червяка. Зажав их в кулаке, я побежал показывать червей маме, но они упорно не хотели показываться. То один, то другой, они как - то умудрялись выскользнуть из моих рук и пытались уползти, да так шустро, что я еле успевал поймать одного, как тут же сбегал другой. Намучившись, я всё же донёс червей и показал их матери. Та быстро нашла пустую банку, бросила туда червей и сказала, что бы я насыпал туда листьев и земли, тогда черви убегать не будут. Я так и сделал. А на следующий день, мать отпустила меня рыбачить одного, показав, как именно надо цеплять червяка на крючок. К речке я мчался так быстро, что ветер в ушах свистел, но мне всё равно казалось, что я так медленно приближаюсь к заветному берегу, хотя в мыслях уже закинул удочку, вижу, как от поплавка расходятся ровные такие колечки и тут я дёргаю и вытаскиваю большую и красивую рыбу, которая и говорит мне..., но тут я как раз и прибежал на своё долгожданное место. Быстро насадив червяка на крючок, как учила меня мать, я тут же закинул удочку. Но странно, большая и красивая рыба не хотела клевать, как впрочем, и маленькая. Лишь минут через десять, показавшихся вечностью, поймал маленького, но такого колючего и сопливого, ёршика. Тут я вспомнил, что мужики говорили, что большая рыба плавает возле самого дна. Тотчас же сделал на удочке глубину побольше и закинул поближе к кустам, где начиналось глубокое место. Почти сразу поплавок медленно понесло в сторону ямы и он стал, так же медленно, уходить под воду. Предчувствуя крупный улов, я резко подсёк и вытащил из воды...рака. Я в ужасе бросил удочку, но рак тут же пополз к воде, волоча её за собой. Снова схватив удилище, я с усилием оторвал рака от земли, где он повис на крючке, страшно щёлкая клешнями. Не зная, что делать, я хотел уже побежать к дому, но вовремя понял, что рака я так не донесу. Тогда пройдя немного по берегу, я нашел старое кострище, а возле него лежала хорошая, крепкая палка. Бросив удочку и схватив палку, я долго вымещал свой страх и ужас, измочалив рака до состояния каши, из которой, наконец - то, показался крючок, на котором даже сохранился червяк. Успокоившись, я понял, что мне надо закидывать удочку дальше или глубже, но удочка была короткой и не доставала до нужного мне места. Тогда я вспомнил, что видел возле кострища деревянную дверь, которую использовали вместо стола. С большим трудом, но мне удалось дотащить дверь до воды, где я благополучно на неё и взгромоздился. Гребя палкой, как веслом, я, наконец - то доплыл до самого глубокого места и забросив удочку, почти сразу поймал довольно крупного окуня. Не зная куда его девать, ведь у меня не было ни чего под рыбу, я стал разворачиваться к берегу и вдруг увидел мать, которая подходила к берегу и, улыбаясь, говорила, что бы я плыл к берегу, так как пора обедать. Но я и сам торопился похвастаться своим крупным, зелёным в полоску, окунем. Чуть не падая в воду, я, наконец, доплыл до берега, по пути крича, матери, как я поймал рака, а потом окуня. Но выйдя на берег, я попал прямо в объятья матери, в руках которой уже был ремень, которым она меня тут, же обвязала и, держа за один конец, бросила в воду, плача и приговаривая: "Научись сперва плавать, а потом можешь плыть куда хочешь и на чём хочешь". Долго после этого случая, я боялся воды, да и мать меня больше не отпускала рыбачить одного. Так вот и закончилась моя первая в жизни самостоятельная рыбалка.

10.09.2015.