Аннотация: Наверное, я всё же идиот. Настолько, что сдружился с собственной Смертью.
- А я, знаешь, верил всегда, что Смерть - не старуха с косой. Их вообще много, Смертей, да и все они, считай, такие же живые, как мы с тобой... Даже дружить умеют.
Никогда не хотел познакомиться со своей Смертью?
***
Поверить не могу, что сам сюда пришёл.
Ныряю в дым, переливающийся всевозможными цветами. Вон в том, зелёном, чувствую себя наиболее комфортно, но до него ещё нужно добраться. Синий выжимает слёзы, в белом чертовски холодно, красный заставляет рычать про себя, а жёлтый и вовсе окончательно сводит с ума. У дыма ещё много враждебных цветов, и я мечусь из состояния в состояние, захлёбываюсь собственной беспомощностью, срываю голос в беззвучном крике, деру бесплотными руками глаза, чтоб заработали внезапно отказавшие слёзные железы - а дым всё наступает.
Падение.
Умиротворение.
Зелёный.
Зелёный никогда не нападает. Я всегда укрывался только так.
Плыву и распространяюсь по комнате сам, стремясь слиться воедино с единственным безопасным существом в этом месте, но зелёный дым отвергает меня, врывается в мои мозги, превращается в водяной пар и наконец формируется в него.
- Ну здравствуй. Это ж я должен тебя забирать, а не ты ко мне приходить. Так и знал, что ты всё перепутаешь, дурачок.
Он не злится. Слышу, что не злится, хотя расстались мы в последний раз не слишком тепло. Силуэт расплывается - или это у меня в глазах плывёт?.. - и совсем не собирается фокусироваться.
Тону. Вражеские цвета тянут щупальца прямо к моим глазам, но я теряюсь в своём зелёном коконе, стремясь разглядеть своего собеседника. А он неожиданно возникает откуда-то сверху, и я задыхаюсь от нахлынувшей темноты.
Тьма. Свет. Тьма. Перелёт.
Кухня.
Чужая.
Как в старые добрые.
Он ставит передо мной кружку чая, забирается на подоконник и ждёт, пока я справлюсь с удушающим кашлем. Кашель не желает сдаваться, но немного ослабляет хватку, свернувшись калачиком глубоко в горле. Поднимаю глаза и забываю всё, что хотел сказать. Жду, когда он начнёт диалог сам.
Он беззаботно мурлыкает что-то под нос.
У него внешность актёра из какого-то старого всеми забытого фильма, по-кошачьи обаятельная улыбка и повадки шкодливого ребёнка. И глубокий шрам вместо правого глаза.
Моя Смерть. Мой злейший враг. Милашка.
Наконец он замечает мой вопросительный взгляд, и я догадываюсь, что улыбка его фальшивая.
- А, ты же здесь... Чёрт возьми.
- Мы опять громим чужие дома?
- Как всегда, парень. Не громим, а одалживаем, и не чужие, а просто ничьи. Ну не я же виноват, что в моём жилище ты не можешь находиться. Сколько раз сбегал... а теперь вот, глядите-ка, сам явился. Как думаешь, куда мне тебя деть?
Он озвучивает то самое, что так терзало меня перед решением прийти сюда. Примет ли он меня? Я ведь его, кажется, очень обидел, но...
- Нам с моей подружкой Жизнью, кажется, больше не по пути. Не приютишь?
Выпаливаю это на одном дыхании и пугаюсь звука собственного голоса. Смерть не меняется в лице, но что-то мне подсказывает, что смысл моих слов он понял хорошо. Даже слишком хорошо.
- Жизнь, значит...
Вот теперь мне страшно. И как я вообще решился добровольно припереться к тому, кто ненавидит меня всей душой? (А душа у него, наверное, всё-таки есть...)
- Жизнь... - повторяет он сквозь зубы и сверлит меня взглядом. - А не хочешь подумать ещё раз? Брось, ты же так любишь думать, колебаться и передумывать, я же знаю тебя.
Осевший в голове водяной пар напоминает о себе тихим бульканьем. Точно не к добру...
Мне нужно что-то покрепче чая. Срочно.
Смерть хочет заставить меня страдать.
Страх.
Вспышка.
Воспоминания...
Н Е Т
Я совсем ребёнок, лет пять или шесть. Беспомощно барахтаюсь, уже не в силах кричать. Вода подбирается к лёгким.
Смерть кормит меня печеньем, напевая какую-то дурацкую детскую песенку, которая мне не нравится уже в таком возрасте. Реву в два ручья, вырываюсь из цепких объятий и бездумно прыгаю в окно - лишь потом я пойму, что это единственное верное решение.
Это была наша первая встреча. Черноволосый подросток напугал меня до полусмерти, а задымлённая комната ещё долго снилась в кошмарах.
Откачали. Выжил.
Н Е Т
А вместо первого класса я пошёл в больничную палату.
Какой-то из многочисленных котят Смерти, по сути, скелетик котёнка, и после гибели не потерявший котячьей сущности, игриво кусает меня за руки.
Меня пугают эти твари. Не хочу скелетов. Домой хочу...
...но возвращаюсь снова и снова, чтобы поиграться с костлявыми животинками. Ничего не поделаешь, когда изнутри тебя пожирает рак. Видимся, пожалуй, непозволительно часто, да и окон с дверьми тут порой совсем нет, и выбираться мне приходится наугад, через спрятанные в дымной темноте порталы.
Смерть постоянно пьёт какие-то свои ягодные настойки. Общество подвыпившего подростка мне не слишком по душе, тем более я прекрасно понимаю, что он для меня опаснее любого человека.
В последнюю нашу встречу из этой череды бесконечных свиданий я в истерике раздробил одного из его питомцев на отдельные косточки. Дожидаться, когда он справится со ступором, я не стал.
Ещё долго я не видел ни тьмы его жилища, ни уныния больничных палат.
Н Е Т
Ну а потом мне понравилось. Ещё одна встреча спустя несколько лет что-то изменила в моём отношении. Кто откажется от друзей в параллельном пространстве?
- Эй! Что с тобой?
Возможна ли смерть в логове Смерти?..
До сих пор дым не причинял мне вреда, но теперь я не могу даже открыть глаза: ядовитое разноцветное месиво оседает на ресницах. Лёгкие разрывает неистовой болью.
- Никто ещё до тебя так не реагировал.
Больше никакого дыма. Коллеги моего товарища и он сам поочищали уже множество жилищ, так что нам есть куда податься.
Не то чтобы я часто валялся в больницах: порой для встречи хватало мимолётного осознания, что вот сейчас со мной точно что-нибудь случится. Как ни орали на меня все подряд, что себя не берегу, я всё равно послал инстинкт самосохранения куда подальше и радовался любой возможности порисковать жизнью. Живи быстро, умри молодым!
А Смерть в какой-то момент понял, что я, отбитый на голову, считаю его другом.
- Кажется, ты слишком... живой... Да. Слишком живой. И делаешь слишком живым меня, заставляя забывать о моей миссии.
Уже не ребёнок, но ещё и не взрослый, я жил по принципу "всё надо в жизни попробовать". Мне, пятнадцати-шестнадцати-семнадцатилетнему идиоту, развлечений Жизни было недостаточно, и я при случае навещал своего потустороннего товарища. Естественно, умирать по-настоящему я не собирался. И главной моей ошибкой стала вера в собственное бессмертие.
А Смерть, видимо, был немало ошарашен моей к нему привязанностью, а потому так долго оттягивал "час икс" и даже пытался отвязаться от меня довольно прямолинейными предупреждениями, которые я никогда не воспринимал всерьёз. Оказалось, и ребята из их числа могут испытывать самые обычные человеческие эмоции, да только вот спотыкаются о предначертанный им долг. А у моего-то товарища ещё и давали о себе знать все прелести подростковой эмоциональности...
- Очнись, парень. Я же просто убиваю твою бдительность. Пускай я уже и сам верю, что мы друзья, но ведь я не для дружбы создан. Что ж ты со мной делаешь...
Мы со Смертью теперь, полагаю, ровесники. Хотя он-то, конечно, возраста не имеет, как любая порядочная Смерть, но к чему эти бездушные цифры, если он подросток по всем признакам?
Бесконечные перелёты. Старинные прогнившие землянки, роскошные современные особняки, хрущёвки всех сортов и уютные деревенские домики. Пожалуй, ни один живой человек не видел такого разнообразия.
Бесконечные пьянки. Смерть в открытую начал меня спаивать - "всего лишь делаю тебя беззащитным, но ты не поверишь, потому что тебе забавно". Я не слишком-то сопротивляюсь, не такие уж и мерзкие его настойки. В этом пространстве можно не опасаться разгневанных родителей, вперёд, нажирайся в хлам!
Бесконечная музыка. В ход идёт всё, что издаёт звук, от развалюх-граммофонов до совсем новеньких плееров. И плевать, трещит винил, надрывается колонка или мы делим наушники на двоих.
Бесконечные разговоры. Нам, оказывается, вполне себе есть о чём поговорить, хотя мой товарищ весьма неуютно себя чувствует, когда я завожу разговор. Беседы существа, заставшего зарю человечества, и подростка, так обожающего историю и всё, что с ней связано, - каково?
Котята тоже, наверное, бесконечные. Я ещё помню, как уничтожил их собрата, но теперь я их даже люблю почему-то. Их стайка постоянно кружит около нас, ласкаясь и мурлыкая. Совсем, правда, непонятно, чем может мурлыкать кошачий скелет.
И всю эту бесконечность Смерть пытается прервать, хотя я-то прекрасно вижу, что он счастлив. Счастлив впервые за все свои долгие века.
- Ты ведь не хочешь здесь быть, дурачок. Видимо, я ошибся, когда избрал тебя своей целью. Но и ты ошибаешься, делая всё, чтобы встретиться снова...
В пьяном угаре меня тянет обниматься и болтать без умолку, а мой товарищ в эти моменты всегда заводит шарманку о том, что никто до меня не вызывал у него таких смешанных чувств. Он мечется между этой своей миссией и тем разнообразием, что я привнёс в его существование. Запоздало замечаю, что Смерть всё грустнеет с каждой нашей встречей.
- Просто признай, что твой постоянный риск всего лишь часть жизнелюбия. На время впасть в забвение в реальном мире, чтобы здесь найти дополнительные развлечения... Умно.
Он ревнует меня к Жизни. Моя собственная Смерть привязана ко мне сильнее любого моего живого друга. Какая ирония.
И передать меня кому-то он уже не может: Смерть у каждого своя, обмену не подлежит.
- Я и сам уже не знаю, враг ли я тебе. Привык, наверное, чтоб тебя... Но что если я тебя отсюда не выпущу? Брошу во тьму ко всем остальным, а сам найду себе другого живучего счастливчика? Да, мне это теперь будет нелегко сделать, но я всё ещё не положительный персонаж, парень. Моё дело - забрать тебя из твоего мира.
Однажды он действительно попытался оставить меня в своём мирке, как ему и полагалось, но не учёл, что в конфликтах я импульсивный без меры.
Прости за глаз, парень, но ножик у меня и в твоём логове при себе.
Я ещё подумаю, стоит ли нам мириться. Пожалуй, Жизнь я действительно люблю больше.
Н Е Т
Поправляет повязку на глазу. Слушаю вполуха, как он рассказывает о тех, кто был до меня. Все его подопечные, оказывается, ненавидели его, и только я воспринял наши встречи как интересную игру.
Сегодня он точно не собирается забирать меня у Жизни. Мой враг слишком слаб перед тем, кто считает его другом.
Что ж, и живущие вечно могут позволить себе быть нерешительными.
Н Е Т
Н Е Т
Н Е Т
Визг тормозов.
У Смерти единственный глаз цвета океана. Мне некуда деться от его дикого взгляда.
- А что так испугался-то? Раньше вроде радовался каждой встрече. Или дошло наконец, что Смерть не может дружить? Давай, хватайся теперь за Жизнь-подружку, если сможешь!
Удар.
- Дурак ты, парень, вот ты кто. Я же ведь предупреждал, что однажды предам тебя...
Кровь залила глаза.
Я мечусь от двери к двери, но все они пропадают, стоит мне приблизиться. Под ногами путаются кошачьи скелетики, впиваются в меня своими неожиданно острыми зубками. Смерть злорадствует, но на щеках у него определённо дорожки слёз.
А ведь тот так и остался тощим подростком небольшого роста, в то время как я вымахал и, чего таить, разжирел. Но я, здоровый парень, похоже, боюсь этого мальчика, которого совсем недавно чуть ли не любил.
- Мог бы хоть раз в жизни сбавить скорость. Я-то думал, ты осознаешь, что ошибся.
Я точно помню, что меня положили на носилки. Дальше - темнота.
- Что ж, я и свою ошибку признаю. Дал слабину, встретив единственного человека, который хорошо ко мне относится. Может, я слишком добрый для Смерти...
- Да пошёл ты!
Смерть, может, и имеет надо мной власть, но не очень хорошо предугадывает действия. Конечно, он заставил меня паниковать, но что если...
Напрягаю мозг и - легче, чем я думал... - выгоняю весь водяной пар из головы. Впадаю в ярость, налетаю на парня всем весом и с лёгкостью сбиваю его с ног. Секунды его замешательства мне хватает, чтобы выскользнуть за дверь.
Не сегодня!
Для меня всё произошло за несколько минут, хотя в беспамятстве я валялся гораздо дольше.
Никогда не забуду слёзы матери в тот момент, когда она причитала, что шансов выжить у меня было немного. С разбитой машиной и правами пришлось распрощаться.
Я прекрасно понял, что он тогда сам позволил мне уйти. Не составило труда представить, как он рыдает в подушку и укоряет себя за то, что снова не справился с дружеской симпатией к тому, кого должен был уничтожить.
Н Е Т
- ...и вот спустя лет пять ты снова приходишь сам. Чудной. Не мириться, надеюсь, потому что я не собираюсь с тобой мириться.
Выныриваю из омута флешбэков. Смерть смотрит одновременно злобно, удивлённо и обиженно.
- А я ведь не первый такой, верно?
- "Такой" - первый! - фыркает парень. - Но все вы чудные...
Моя Смерть из тех Смертей, кто преследует одного человека в течение всей жизни, но даёт уйти до определённого момента. Играется, можно сказать. Заманивает в своё задымлённое логово, всячески заговаривает зубы и пытается показаться хорошим. А мы, порода счастливчиков, всегда сбегаем.
До определённого момента...
Но у этого парня случай особый: все, кого он до старости не забирал в свой мирок сам, приходили к нему с просьбой сделать то, что он так долго откладывал. Несмотря на всю ненависть, несмотря на страх. Смерть решал все проблемы одним жестом, если это можно назвать решением проблем.
- Странно, что ты тоже ко мне пришёл. Я-то думал, у тебя здесь мирок для дополнительных развлечений, а я - так, очередной приятель, который тебя предал. И что же ты ко мне прёшься за помощью?
Что-то меняется во мне сразу после этой фразы.
Слушаю его уже не ушами, а каждой клеточкой тела. Чай туманит разум, будто крепкий алкоголь, а мелодичный голос Смерти убаюкивает организм. Чувствую, как расслабляются мышцы. На лицо заползает тупая улыбка.
- Ты меня удивил, надо сказать. Подумать только - дружить со Смертью! Мои унылые будни ты, конечно, разнообразил, благодарствую. Да только что мне теперь делать с тобой?
Не дым. Туман.
Я сам превратился в туман.
Выплываю за дозволенные мне моим телом границы, растекаюсь по полу, стенам, подбираюсь к потолку.
Встречаюсь со Смертью взглядом и тут же оказываюсь в своём коконе из зелёного дыма. Впрочем, нет нужды: враждебные цвета меня больше не трогают.
- Ты слишком любишь Жизнь, чтобы я тебе помогал. Нет, друг, любишь развлекаться, люби и проблемы сам решать.
Истерично смеюсь в ответ.
- Как умирается, а? Передумал ведь. Дурачок.
Смерть подносит мне котёнка. Тот мурлычет и ласкается, а я... сейчас я люблю этот крохотный скелетик больше всего на свете, но не могу к нему даже притронуться: тело мне больше не подчиняется, да и где оно, моё тело?..
- А знаешь, - голос доносится откуда-то из глубины моей черепной коробки, - я не сержусь. Оба хороши. Но тебе пора получше ценить ту противную женщину, с которой ты так отчаянно не хочешь расставаться, а я больше не хочу портить ваши с Жизнью отношения. Уходи. Я думаю, ты и без старины Смерти справишься с тем, что тебя настолько беспокоит.
То, что раньше было мной, устремляется в открытую форточку и с потоком ледяного зимнего ветра уплывает в дом напротив.
- Увидимся... когда-нибудь, - доносится мне вслед.
Через пару лет моя абсолютно счастливая копия будет стыдливо прикрывать шрам на запястье. Ну, а пока... пока я, пожалуй, просто подожду, когда мне остановят кровь.
Смерть, думаю, предпочтёт многолетнее одиночество моему присутствию. Он так и не смирился с тем фактом, что тоже может кем-то дорожить: гордость и верность долгу не позволили.
Впрочем, не особо-то меня теперь к нему тянет. Но я, наверное, всё равно буду иногда скучать по этому мальчишке, так похожему на актёра из старого фильма, по чаю с ромашкой и ягодным настойкам, по чужим домам, зелёному дыму в тёмной комнате и по маленьким мурчащим скелетикам.