|
|
||
Ну, собственно, вот :) | ||
Кем бы ты ни был, то, что ты есть рано или поздно заявит свои права на существование перед тем, что не есть ты, и тогда, тому, что ты не есть придется весьма и весьма печально.
Тьма.
Густая, плотная, теплая. Непроглядная.
Тела словно нет. Или не словно? Или действительно нет? Не важно.
Вглядываюсь во тьму, ведь должно же в ней быть хоть что-то. Природа не терпит пустоты, в пустоту всегда устремляются мельчайшие частички материи, энергии, чувств, жизни, наполняя ее, превращая в нечто иное.
Вглядываюсь во тьму, вслушиваюсь в нее, приникаю к ней сердцем, сливаюсь с нею, сама становясь тьмой, и пустота наполняется. Непроглядное ничто идет волнами, расцвечивается тысячью оттенками черного цвета, где-то даже почти багровеет, приобретает малопонятную мне и почти неописуемую глубину. Море. Темное, ласковое, непроглядное море. Замечаю на краю этого волнующегося великолепия маленькую, еле заметную искорку света, устремляюсь туда, забыв, что тела нет и устремляться вроде бы и нечем. Пространство вокруг меня выгибается, выворачивается наизнанку, звездочка скачком надвигается на меня, раскрывается зевом сияющего коридора и я падаю, вопя от страха.
Солнечный, светлый день, голубые облачка плывут по лиловому небу. Запах свежескошенной травы кружит голову. Недавно ощенившаяся сука вылизывает своих щенят, не забывая отдать должное, непонятно как затесавшемуся среди них человеческому младенцу. Младенец радостно хохочет, пытаясь ухватить собаку за густую шерсть не морде, но постоянно опрокидывается на спину от толчков большого шершавого языка. Прикасаюсь к ребенку, желая взять его за руку, но, мир с невыносимой скоростью проваливается сквозь меня, снова сжимаясь в маленькую, почти незаметную звездочку.
Вновь парю-падаю-плыву в бесконечном океане тьмы.
Покой, тишина, счастье, так, наверное, чувствует себя дитя в материнской утробе.
Итинь.
Итинь...
Итинь? Какое знакомое слово. Оно с чем-то перекликается во мне. Во мне? А кто я? Что я есть?
Пытаюсь взглянуть на себя, но в этом мире нет зеркал, есть только самоощущение. Отстраняюсь от мягкого океана, и он вновь превращается в море непроглядной тьмы, теряется глубинное чувство родства, похожести с этой странной субстанцией. Судорожно пытаюсь вспомнить хоть что-то о себе. Ведь я есть не только здесь и сейчас, я была когда-то и где-то. Так, где же и кем я была?
Картинками разорванной, разбросанной по вселенной книги, всплывают обрывки моей жизни. Чье-то улыбающееся лицо, чьи-то тонкие изящные пальцы на горлышке реторты, небо и земля сплелись в бешеном танце, и черная чешуя дракона окрашивается алыми струйками крови, выбегающими из-под впившихся в нее, побелевших от напряжения пальцев. Ветер, играющий в верхушках деревьев, магичка, танцующая прощание на черной глади священного озера, и искры погребального костра, с веселым треском взлетающие в темное небо. Разбитая, изувеченная дорога, по которой ползет молчаливый горестный обоз тех, кому уже нечего терять, кроме жизни, и бездна, разверзающаяся за их спинами. Розовые, белоснежные, голубоватые, ярко-алые, сиреневые лепестки, густо укрывающие деревья цветущего сада солнечным весенним днем. Огромного сада, которым по сути своей является Даркорра. Даркорра? Да, это мой дом. Если я задержусь в этом саду еще немного, услышу голос старенькой няни, на все лады порицающий безалаберность наследницы. То есть меня.
Я - наследница? Примеряю к себе этот образ, девочки в белоснежных кружевах, улыбающейся строго по регламенту и позволяющей себе сменить величавую степенность на беготню и веселый детский смех лишь в одиночестве. Образ, словно, до картонной твердости, накрахмаленное платье на несколько размеров больше, чем хотелось бы. Там торчит, здесь топорщится, тут не прилегает и, наконец, разбивается, разлетается на куски. Фальшивка. А вслед за ним разлетаются вдребезги еще сотни и тысячи других, фальшивых образов, которые не есть я. Разлетаются, исчезая навсегда, и с каждым из них меня становится все меньше и меньше, пока не остается одна, бесконечно малая точка. Неужели меня нет, если все, что было мной, разлетелось тонкой сверкающей пылью воспоминаний? Нет! Страх, холодный липкий страх прошивает насквозь мою сущность и застывает где-то внутри, добавляя ничтожную часть к бесконечно малой частице моей души. Но все же добавляя. Злость поднимается во мне - как смела я прожить столько лет и остаться столь незначительной, почти ничем? На что я истратила свою жизнь? Почему от меня сейчас почти ничего не осталось? И злость остается со мной. Им уже мало места в точке, и на свет появляется крыло.
Перебираю воспоминания, словно колоду карт. Ничего, ничего, ничего... спасенная жизнь. Значит я все-таки жила не зря? Надежда зарождается глубоко внутри, расцветает нежным цветком и тоже остается со мной. Первая организованная атака на демоническое воинство и первая победа. В сотни изнурительных, укрытых серыми тучами отчаяния дней врывается один яркий, пьянящий, солнечный луч победы. Дикая, звериная радость. Мы победили и мы живы. Радость остается со мной, и они с надеждой прорастают еще одним крылом.
Ощущение прикрытой спины, осознание того, что на кончиках твоих пальцев трепещет чья то жизнь, короткий взгляд вперед, и солнце, сияющее на полированной поверхности клинков. У меня были друзья. Теплое, глубокое чувство, которое останется со мною навсегда. Насмешливый взгляд злотых глаз, губы, чуть искривленные в улыбке, сильные крепкие пальцы и полная уверенность в том, что пока он рядом, ничто не в силах причинить мне вред. Стараюсь оторвать от себя, прогнать это ненужное, болезненное чувство, но оно против воли рвется наружу высвобождая третье крыло.
Что есть вера? Просто присутствие рядом чего-то бесконечно большего, бесконечно более мудрого, чем ты сама, и при этом осознание того что ты нужна ему. Любовь, лишенная критики, радость, лишенная сомнений, чувство, за которое не жаль отдать все. Ведь тебя просто любят, не требуя взамен ничего, и эта любовь останется со мной навсегда. Я не просто так жила все эти годы. И не просто так живу сейчас. Я перворожденная каэра, жрица одного из старейших богов Дайэлуна, я была счастлива и страдала, любила и ненавидела, и я намерена продолжать свой путь, куда бы он меня не завел. Гордость выхватывает из-за моей спины последнее крыло, мои мечты, надежды, страхи и воспоминания возвращаются ко мне, формируя новое тело. Протягиваю вперед руку. Теперь у меня снова есть руки, ноги и даже коса никуда не делась.
Итинь...
Совсем слабый голос, но это голос моего бога и он произнес мое имя. Мое имя - Итинь. Папа, я иду к тебе!!!
Сливаюсь с тьмой и она расцветает красками, среди мирриада звезд чужих воспоминаний ищу искорку, роднее которой быть не может, бросаюсь туда, пространство со вздохом выворачивается и я падаю на красный песок, омываемый водами желтого моря. Поднимаю голову и вижу маленькую фигурку, сидящую на большом камне и болтающую ногами в воде. Бросаюсь к ней и замираю, когда до цели остается лишь шаг.
***
- Папа?! - радость, недоверие и крайнее удивление смешались в моем голосе.
Худенький босой мальчишка, лет тринадцати на вид, в рваной тунике и ободранных серых холщовых штанах, чуть ниже колен, болтает в воде ногами. Движимая древним, как сама вселенная инстинктом, протягиваю руку, чтоб пригладить разлохмаченную русую шевелюру и останавливаюсь, натолкнувшись на взрослый мудрый взгляд синих, как небо, глаз с вертикальным зрачком.
- Но почему в таком теле?
- А тебе знакомо существо более жестокое, эгоистичное, порывистое, эмоциональное и мудрое чем ребенок? Или бог? - раздается до боли знакомый голос за спиной.
- В шахматы сначала играть научись, потом умничай, а то продуваешь пять партий из шести, - недовольно буркнул Хаккар. - Лучше уж так, чем так, как ты.
- Не из шести, а из двенадцати, так что сам учись, фух... блин.
Обернувшись, я имела счастье лицезреть весьма занятную картину. Лорд Дейсвинг оборачивался. Причем постоянно, за несколько мгновений, он раз пять поменял местами драконье и человеческое обличье.
- И так все время, - вздохнул Хаккар. - Потому и сидим тут, как привязанные. Хорошо, что я до тебя докричался, не так скучно будет.
- Я ничего не понимаю, - села я на камень рядом с ним. - Что это за дыра? Нас что, демоны в какой то хитрый мир перебросили? Почему ты в таком виде? И что, харз побери, твориться с Дейсвингом???
- Хитрый мир? - снова подал голос дракон. Голос звучал глухо и изрядно устало. - Итинь, ты меня удивляешь, умереть и не заметить... такого я даже от тебя не ожидал.
- Угу, дочь моя, ты как всегда... на высоте, - грустно вздохнул Хаккар. - Добро пожаловать в Гадес.
- А разве...
- Да, по идее, смертные души, попавшие в гадес, рассеиваются в пыль, - Качнул головой бог. Боги с драконами, наверное, тоже.
Осколки воспоминаний, разлетающиеся в мельчайшую сверкающую пыль...
- Не похожи мы на рассеянных, - почесала я в затылке.
- Угу, - Хаккар оторвал от камня ракушку и запустил ее в море, ракушка несколько раз стукнулась о воду и затонула, жалобно булькнув. - Судя по всему, регулярные контакты с демонами изменяют существ порядка, давая им возможность существовать в гадесе. А форма... форма создается на основании души. Вот ты, например, почти не изменилась, Дейс все никак не определится, человек он или дракон, видать обеих сущностей в нем поровну, а я... надо же было так влипнуть! - еще одна ракушка отправилась бороздить океанские волны.
- Странно, мы, вроде бы не так чтоб сильно контактировали с демонами. Ты в астрале особо с ними не пересекался, Дейсвинг в материальном мире тоже, да и я...
- Итинь, не тупи, ради всего святого, - прорычал Дейсвинг. - А то я сегодня нервный. Лучше в зеркало посмотри.
- У меня нет зеркала, - обиженно надулась я.
- Так создай, - пожал плечами Хаккар. - В Гадесе желания материальны.
- Ах, материальны, значит, - криво усмехнулась я и от всей души пожелала, чтоб Лорд Дейсвинг превратился в маленькую девочку, с косичками и в платьице.
Раздался трехэтажный мат и дракон превратился... нет, не в девочку, в здорового дядьку, только с драконьими крыльями за спиной. И одето сие чудо было в розовое платьице, а шевелюра его пестрела бантиками.
Хаккар расхохотался так, что свалился с камня в воду, а Дейсвинг, с перекошенной от злости физиономией, направился ко мне, по дороге срывая с себя бантики, и бросая их в море. Бантики вереницей плыли за ним, а на волосах отрастали новые. Алекстраза бы оценила.
Залюбовавшись сим феерическим зрелищем, я подпустила дракона слишком близко. Схватив за ворот, он оторвал меня от земли, поднес к своему лицу и, оскалив клыки, зарычал:
- Убери немедленно.
- А если не уберу, то что? Убьешь меня? - нагло поинтересовалась я.
Вместо ответа, он ткнул пальцем в воду, та подернулась легкой рябью и через секунду застыла, намертво вморозив в себя, стоящего на корточках Хаккара. Кинув меня на образовавшееся, хрустально-чистое зеркало, дракон обернулся к богу, который, слегка погорячившись, заставил воду вокруг себя вскипеть. Бедняга не учел, что теперешнее его тело в созданном им же участке реальности, будет вести себя как абсолютно живое, сиречь для купания в кипятке не предназначенное, и теперь, подвывая, отплясывал на камне, пытаясь одновременно дуть на обожженные руки и ноги.
А мне было больше не до шуток, потому что с поверхности ледяной глади на меня с ужасом взирали светящиеся, зеленые, демонические глаза.
***
Дейсвинг был почти доволен. Он давно подозревал, что с девушкой не все просто. То, что она умудрилась пережить развал Даркорры и не утратить рассудка. Ее загадочная способность чувствовать саму суть магии и глубинные движения леодских душ, не осознавая этого. Провалы в памяти, рассеянность и несобранность, странные даже для перворожденной. Опасный дар ясновидения, который, вопреки логике, не свел ее с ума. И, наконец, нездоровый интерес демонов. Все эти факты, нанизываясь на стержень железной драконьей логики, кричали о том, что Итинь не обычный леод. И Дейсвинг рискнул, поставить все на джокера. Рискнул и выиграл. Теперь он в Гадесе, живой. Одна беда - двойственность натуры изрядно мешает окончательному воплощению. Чудовищно сложно выбрать между силой, скоростью и практически полной неуязвимостью драконьих крыльев и ловкостью и мобильностью человеческого тела. Ведь выбор одной из ипостасей приведет к окончательной утрате другой. Еще Хаккар сидит рядом, фыркает, сосредоточиться мешает. Благо, даже после смерти, старый хрен, воплотившийся в недоросля, не утратил связи со своей духовной дочерью и смог выдернуть демоницу к себе. И что? Эта... женщина ничего не желает понимать и даже не собирается догадываться о своей сущности. Зато стрекозиными крылышками обросла, радужными, разноцветными, кокетка, блин. Все то ей хихоньки да хаханьки, предложили чуть ли не беспредельную власть над реальностью и что? Обрядила дракона в платье и бантики. Зато помогла стабилизироваться в одной из форм. Дейсвинг настолько озверел от этого ее нелепого желания, что жажда выдрать харзову каэру заставила на несколько мгновений забыть о самом существовании драконьей ипостаси. Что и решило дело. Так что пусть полюбуется теперь на себя в зеркало и в кои-то веки пользует голову не только в качестве прическоносителя.
Дикий отчаянный вопль разорвал хрупкую, созданную богом второпях реальность.
- Нет!!! Этого не может быть!!! Я не демон!!! Я не демон!!! Я ни в чем не виновата!!! - кричала Итинь и вместе с ней кричала реальность.
Мир вибрировал, как огромный колокол от удара. Черные молнии прошили небо и землю, море начало распадаться радужными искрами. Дейсвинг, матеря всех богов, подскочил к Хаккару, схватил бога под мышку, подхватил готовую провалиться в бесконечность гадеса Итинь, закинул орущую дурным голосом женщину себе на плечо и взмыл в воздух. Летать в этой ипостаси было неудобно и непривычно, дополнительный груз изрядно сместил центр тяжести, но, кое-как, тяжело взмахивая крыльями, дракон поднялся в воздух.
- Прекрати орать, тебя никто ни в чем не обвинял, - канувшие в небытие бантики и платье добавили ему терпимости. - Ты единственная из нас, кто может, пусть и инстинктивно, ориентироваться в гадесе. Если будешь погружать в хаос сотворенные Хаккаром островки упорядоченного, нас разметает по разным концам вселенной, ты этого хочешь? Если да - то я тебя отпускаю, лети куда хочешь и не мешай нам с богом делать то, ради чего мы сюда явились.
- Это ты сюда явился, а я просто сдох.
- А ради чего вы сюда явились?
Голоса Хаккара и Итинь прозвучали одновременно. Как это бывало и раньше, любопытство практически полностью погасило отчаяние, завладевшее Итинь, в первые мгновения, после взгляда в зеркало.
- Хаккар, твори мир, там поговорим, - скомандовал Дейсвинг, убедившись в том, что каэра почти пришла в себя. - Я вам носильщиком не нанимался.
***
Новый островок упорядоченного, сотворенный Хаккаром, шумел листвой в кронах тысячелетних баобабов и играл веселыми ветерками с высокой мягкой травой. На меня подобная атмосфера действовала умиротворяюще. Даже никого не хотелось убить, по крайней мере, до тех пор, пока меня не ткнут, в очередной раз, мордой в беспощадное отражение. Тем более, что на коленях этого "кого-то" было вполне удобно лежать, а его рука, перебирающая мои волосы, и вовсе погружала меня в умиротворенно-блаженное состояние. Хаккар развалился рядом, сунув в рот травинку, закинув руки за голову, и уставился в небо своими густо-синими змеиными глазами.
- Так каким ветром нас занесло в гадес? - сонно поинтересовалась я.
- Ну, ты же сама предложила, пойти спросить Харза, что ему в моем мире надо, - пробасил Дейсвинг.
- Вах, - скривилась я. - Наш темный властелин начал прислушиваться к моему мнению. Жаль, не вовремя. Знала бы - промолчала лишний раз.
- Теперь знаешь, - мило улыбнулся дракон. - Интересно, надолго ли хватит твоего молчания.
Обиженно надувшись, я поднялась с травы и отправилась изучать местность. Первые двадцать шагов островок мне определенно нравился, до полной идилличности ему не хватало только солнышка и поющих птичек. А потом он закончился, и мне в лицо оскалилась бездна гадеса. Сделай шаг и навсегда унесешься от этого места. Зябко поежившись, я предпочла вернуться к своим спутникам.
- Итак, - промолвил Дейсвинг, словно не заметив ни моего бегства, ни возвращения. - Что мы имеем. Во-первых, мы живы и это не может не радовать. Во-вторых, у меня есть долгий и весьма содержательный разговор к местному начальству. В-третьих, одному богу известно, где это начальство искать. Кстати, Хаккар, ты не в курсе?
- Нет, - мотнул головой бог. - У Итинь спроси.
- Еще один намек на мою, хм... демоническую сущность, и я вас покусаю, обоих! - не стала я дожидаться вопроса.
- Значит не в курсе, - подытожил Дейсвинг.
- Что-то мне подсказывает, что искать Харза не придется, - перевернулся на бок Хаккар. - Думаю, он сам нас найдет, и почему-то эта мысль меня не радует. Не догадываешься почему?
- У нас есть то, что ему нужно.
- Ага, а еще у нас есть полное неумение ориентироваться на местности и полное отсутствие понимания того, что это за местность. А еще, где-то тут гуляет Высшая Леди Алекстраза, питающая к тебе страсть, воистину неземную.
- Да расслабьтесь вы, - я снова прилегла на травку, почему-то мучительно хотелось спать. - Здесь леода найти, что иголку в океане.
- Я бы не был так уверен. Ты-то нас как-то нашла, - Дейсвинг подгреб меня к себе поближе. - Давайте исходить из предположения, что раз уж это мир демонов, значит, они как-то в нем ориентируются, и уж точно, лучше, чем мы.
- Лучше, хуже, так же. Надоело, - проворчал Хаккар, подскочил с травы, пнул ногой дерево и умчался куда-то на край островка.
Мы с Дейсвингом переглянулись. Он недоуменно пожал плечами, а я встала и отправилась за невесть-чего распсиховавшимся богом.
- Пап, ты чего? - приобняла я его за плечи, не сильно акцентируя внимание на том, что нынче "папа" едва достает мне макушкой до подбородка.
- Мне придется вас оставить, - грустно вздохнул он, прижавшись ко мне спиной и откинув вихрастую голову. - Во время перерождения что-то пошло не так и, мало того что я обзавелся этим, с позволения сказать, "телом", к тому же еще я в нем не один.
- В смысле? Что значит "не один"???
- Какая-то тварь грызет меня изнутри. Где гарантия, что сожрав меня, она не вылезет, чтоб пожрать вас?
- Пап, что ты несешь? Какая тварь? Где грызет? - я начала потихоньку пугаться.
Он ткнул пальцем в живот, тот обиженно забурчал в ответ. Хаккар добавил кулаком по тому же месту.
- Слышала? Оно еще и разговаривает.
- Слышала, - покачала я головой, едва сдерживая улыбку. - Ты ел когда?
- Ну, последняя жертва...
- Да я не про жертву, я про хлеб, котлету, яблоки. Материальную пищу.
- Тогда... никогда, в общем-то.
- Все ясно. Говоришь, в этом мире желания материальны?
- Ну, относительно данного субстрата реальности, если не учитывать временную природу реальности и невозможность стабилизировать упорядоченное, замкнув...
- Стоп. Хватит. Я все поняла.
- Да? А я вот сам до конца никак не разберусь, - почесал в затылке бог. - Прояснишь мне...
- Потом. Пошли к Дейсвингу, а то он, того и гляди, нас не то в заговоре подозревать начнет, не то в инцесте, - потянула я его за собой. - Сейчас фокус покажу.
Я не то что бы не люблю готовить. Нет, для меня, как и для любой нормальной женщины, этот процесс вполне есстественнен. Тем более что вид мужиков, с жизнерадостными лицами уплетающих твою стряпню, изрядно греет душу. Но осознание того, что три часа твоей жизни за несколько минут превращаются в... нечто непотребное и, спустя некоторое время, дурно пахнущее, приводит меня в состояние депрессии. Если я все правильно поняла, то проблема трех часов в этом мире не актуальна, а значит...
Я представила себе индейку, свежезапеченную, истекающую душистым соком, с золотистой, поджаристой, хрустящей корочкой, усыпанной разноцветными семенами горчицы, с брюшком, туго набитым нежной гречневой кашей с колечками печеного лука. Запах, вкус, даже звук с которым шипит жир в печи, когда ты уже вот-вот готова достать оттуда только что приготовленное блюдо, все это было так ярко, так по-настоящему, что услышав вопль Дейсвинга, я, не открывая глаз, побила рекорд Даркорры по прыжкам в высоту и завизжала в ответ, так, на всякий случай. Приземлившись и открыв глаза, я увидела как Дейсвинг, изрыгая море проклятий, жонглирует действительно горячей, исходящей паром и истекающей раскаленным жиром индейкой, а растерявшийся Хаккар, пытается сотворить под нее блюдо, но никак не может определиться с его формой.
Выхватив из рук бога посудину, как раз решившую сменить плебейскую овальную форму на что-то более облагороженное, я подставила сего монстра гончарной промышленности под индейку, дав Дейсвингу возможность наконец-то освободить руки и умолкнуть.
- В следующий раз, сначала твори посуду, потом еду, - проворчал он, приводя руки и одежду в нормальное состояние. - Слава богам, что тебе борща не захотелось.
- Не нравится - готовьте сами, - в тон ответила я, доставая из воздуха вилки и салфетки.
Индейка жила не долго, все-таки фантазирую я куда лучше, чем готовлю. Полюбовавшись на оставшуюся грязную посуду, мы пришли к выводу, что мыть то, что и так развоплотиться через пару часов, как минимум не логично и попадали отдыхать на травку.
Дейсвинг начал что-то ворчать о дежурстве и безопасности, но, примерно на середине своей тирады обнаружил, что мы с Хаккаром очень внимательно спим, вместо того, чтоб его слушать, плюнул и остался дежурить в гордом одиночестве, дав нам возможность выспаться.
***
Тихо (чтоб не разбудить) сетуя на откровенное раздолбайство своих спутников, Дейсвинг занялся изучением островка реальности, служившем им временным пристанищем. Изучать было особо нечего, двадцать шагов в длину, двадцать в ширину. Конец мира - начало вечности.
Сев на край островка, Дейсвинг свесил ноги в гадес. Поболтал ними. Ноги не отвалились, не растянулись и не скривились в замысловатый кукиш. Это притом, что трава под задницей была вполне материальной, немного колючей, местами мокрой и весьма прохладной, а за пределами островка царил океан чистой энергии. Такое соседство было, мягко говоря, не логичным. Но оно было. Дейсвинг оторвал клок травы, вместе с землей от края островка, и бросил его в пропасть. Тот, вместо того, чтоб падать, поплыл, распадаясь золотистыми искрами. Поежившись, дракон убрал ноги от греха подальше, еще раз взглянул на заснувшую друг на друге парочку и, вздохнув, прикрыл глаза.
Долго ли длилось его дремотное состояние, он не знал. Пришел в себя от капли, шлепнувшейся на кончик носа. Подняв глаза, дракон увидел на ветке дерева странную птицу, с разноцветным опереньем, огромным толстым клювом и длинным, наверное в противовес клюву, хвостом. Птица плакала навзрыд, вытирая глаза крыльями. Помотав головой, чтоб развеять этот непонятный глюк, Дейсвинг снова зажмурился. Открыл глаза. Птица вместо того, чтоб исчезнуть, обиженно глянула на него черным глазом и спросила:
- Ну что уставился, как баран на новые ворота? Крокозяблу никогда не видел что ли?
- Не видел, - ошеломленно согласился Дейсвинг.
- Ну и не надо, - обиделась птица.
Хвост ее начал превращаться в змею, плавно подполз к клюву, она схватила его за голову, начала поглощать сама себя, и, в конце-концов, растаяла с тихим "чпоком".
Дейсвинг, окончательно убедился в том, что спит, и отчаянно попытался проснуться. Укусил себя за руку, дернул за ухо, встал, попрыгал, не проснулся. Зато проснулась земля, на которой он до этого сидел. Вздыбилась уродливой кочкой, оторвалась мыльным пузырем от остального островка, оставив в нем впечатляющую дыру, улыбнулась дракону оскаленной рожей и с хохотом умчалась в гадес. Вытерев холодный пот со лба, дракон пробормотал что-то о знахарях, жрецах, стрессах и стряпне Итинь. Прислонился к дереву спиной. Дерево полезло обниматься. Отскочив от любвеобильного дендроида, дракон выхватил из ножен Ленару. Сон - не сон, а если какая-то тварь тянет к нему свои деревянные лапы, она без этих лап и останется. Дерево тоненько захихикало, подергалось, вылезло из земли с корнями и направилось к Дейсвингу, приговаривая голосом Вилки:
- Обернись, пративный.
Дейсвинг, обернулся и обнаружил себя запертым в кольце дендроидов, танцующих канкан. Решив, что это уж слишком, а посему сначала нужно сматываться, а потом уже лечиться, дракон прыгнул к ближайшему дереву, вонзил в его ствол Ленару, дерево захихикало, как от щекотки, подтянулся на ней, взобрался на нижнюю ветку, и со скоростью профессиональной макаки, перемахнув через крону дерева, бросился к спящим товарищам.
Хаккар метался в бреду, волосы у него на лбу слиплись от пота, глаза были плотно закрыты, а губы шептали что-то невнятное. Итинь безмятежно спала. Встряхнув мальчишку, как пыльный коврик, Дейсвинг прервал его сон.
- Хватит дрыхнуть, тут светопреставление, надо уходить, - гаркнул он богу в ухо, окончательно приводя его в чувство.
- Ты чего? - жалобно пробормотал тот, изо всех сил натирая кулаками заспанные глаза, - Рехнулся? Какое светопреставление?
- Да посмотри сам! - развернулся Дейсвинг к танцующим дендроидам, потянув Хаккара за собой.
Полянка представляла собой, самое что ни на есть пасторальное зрелище. Деревья как и положено всяким порядочным представителям растительного мира стояли, уткнувшись корнями в землю и благонравно шелестели кронами. Дейсвинг устало опустился на землю, забыв, что все еще держит Хаккара за шкирку.
- Отпусти, - прохрипел тот. - Придушишь, псих. Тебе, блин, лечиться надо.
Дейсвинг согласно кивнул головой, разжимая пальцы.
Проснувшаяся от шума Итинь, с удивлением взирала на этот концерт.
- Ребят, вы что опять не поделили? - заспанным голосом спросила она.
- Ничего, - тихо ответил Дейсвинг. - Просто я спятил, наверное.
- Так, одержимость одного излечилась ужином, чем будем лечить безумие другого? Горячим чаем? - с наигранной бодростью проговорила она.
- Не смешно, - дракон был мрачен как туча.
- Рассказывай, - Хаккар проникся серьезностью ситуации. - Все, в мельчайших подробностях. Авось повезет разобраться.
Дейсвинг начал рассказ, с каждым его словом, глаза Хаккара становились все больше и больше, а под конец он с хохотом повалился на траву и задрыгал в воздухе ногами.
- Вот это да. Вот это здорово!
- Здорово? - тихо, на грани шепота, сказал Дейсвинг. - Я тебе сейчас такое "здорово" устрою, что сидеть месяц не сможешь, недоросль хренов.
Дейсвинг бросился на Хаккара, тот змеей вывернулся у него из-под руки, Итинь прыгнула на спину дракону с воплем "Не трогай его, он маленький".
Хаккар, откатившись на безопасное расстояние, умиротворяющее вытянул перед собой руки, и выкрикнул:
- Подожди, ты все не так понял. Это же мой сон был.
- Будет тебе сейчас и сон и реальность в полосочку, - Дейсвинг отшвырнул от себя девушку и, было, бросился на бога, но тот, с перекошенным от страха лицом, побежал на него, вернее мимо него, к краю островка, куда отлетела Итинь.
Каэра висела над бездной, изо всех сил цепляясь за траву.
- Взлетай, - крикнул Дейсвинг, бросаясь к ней, вслед за Хаккаром.
Они успели ухватить ее за руки, но какая-то неведомая сила, словно тащила Итинь вниз, не давая им поднять ее на остров.
- Крыльями маши, дура. Или они тебе только для красоты нужны? - прорычал Дейсвинг ей.
- Не машется, - жалобно проскулила она в ответ.
Кое-как, всеобщими усилиями, девушку удалось вернуть на остров. Правда, ни ссориться, ни спорить, ни, тем более, драться никому уже не хотелось.
- Извини, что я расхохотался, - извиняющимся тоном, сказал Дейсвингу Хаккар. - Просто ты каким-то образом умудрился увидеть мой сон.
- Судя по дырке в центре острова, твой сон увидел не только Лорд Дейсвинг, - глубокомысленно заявила Итинь, стоя под баобабом и глядя в бездну.
Хаккар подошел к ней, заглянул в зияющий тьмой колодец, почесал в затылке и глубоко вздохнул.
- Несказанно радует, что я не сошел с ума, - произнес дракон. - Но что-то мне подсказывает, что с такими темпами, свихнемся мы все и очень скоро.
- Но я же не могу не спать совсем, - жалобно простонал бог. - Теперь не могу.
- А ты спи по леодски, не нажравшись перед этим от пуза. Или, думаешь, леодам просто так врачи перед сном есть запрещают?
- До недавнего времени, меня эти вопросы не волновали, - обиделся бог. - И вообще, домой хочу.
- А кто не хочет? - философски пожал плечами дракон.
Они, как по команде, обернулись на тонкую, вглядывающуюся в пустоту, фигурку, стоящую на краю бездны и слегка раскачивающуюся в ритме одной ей слышной музыки, и глубоко вздохнули.
|