Я днем - тот самый лежачий камень, под который, как известно, не течет вода.

Я - пестрая храмовая куфия, хранитель семейного благополучия, укрывающаяся от солнца в мангровых зарослях и только с наступлением темноты начинающая выцеливать в траве мышей и ящериц; укус ее для человека не смертелен, но весьма неприятен - место укуса сильно опухает и болит, это продолжается в течение двух-трех недель.
Дефицит внутреннего ресурса превращает меня в социопатку. Я стараюсь не говорить по телефону, пью сок со льдом и бегаю пальцами по клавиатуре, воображая себя Великой Писательницей. Через окна в квартиру льется разбавленная дымом от горящих торфяников жара, в которой слышны бензиновая вонь и запах асфальта. Если бы это лето не пропахло насквозь отходами жизнедеятельности автомобилей, совсем легко было бы сделать вид, что я совсем увязла там, в собственном тексте. Там та еще погодка, не позавидуешь.
Днем в городе невозможно жить и дышать, а потому этим летом меня периодически забирают днем отсюда к черту на рога, и тем спасают от окончательного впадения в спячку: пальцы на клавиатуре, уши в наушниках, глаза в монитор - вы же видите, меня нет в этом мире. 
Нашей первой попыткой уехать отсюда стала вылазка в Приокско-террасный заповедник, что близ Серпухова.

Мы нашли его практически сразу благодаря говорящей фигне с монитором и картами, которую (фигню) можно было зарядить от прикуривателя, если не отвлекаться и придерживать хвост, чтобы не вываливался из гнезда. Монитор у фигни оказался сенсорный, а потому я почти полдороги азартно тыкала в него пальцем и таким образом осваивала. Кажется, освоила, но не вполне уверена, что правильно. Ну, по крайней мере, не сломала - и то хлеб.
Спасибо, я знаю, что нормальные люди сначала читают инструкцию, но так же гораздо веселее!
Джориан, конечно же, немедленно нашел самую ценную вещь в заповеднике - указатель "К лешему". И теперь мы точно знаем, по какому адресу следует отправлять людей, чье чувство юмора не совпадает с вашим собственным.
Больше всего мне хотелось подальше от людей, чтобы пахло листьями и травой, чтобы тишина была такая, что ложкой есть можно, и чтобы небо только проглядывало между деревьями, аккуратно роняя на полянки капли солнца. И еще ванильного мороженого. Поэтому мы нашли экскурсовода, с интересом осмотрели местное кафе - и рванули по ухабистой дороге в глубины заповедника. Именно тогда моя задница в полной мере ощутила на себе значение слова "террасный".

По территории питомника, расположенного в заповеднике, шарились здоровенные - размером с орла, честное слово - черные вороны, пугая громкими криками всех окрестных эмо и радуя сердца серпуховских готов. "Это слетки, они еще маленькие", - объяснили нам. Чуть позже появились и родители, явно недовольные тем, что какие-то чужие люди вторглись в их владения. Я тут же начала клянчить птичку себе на аватарку - для тех постов, в которых я хочу поговорить о чем-нибудь серьезном и важном.

А потом мы, наконец,  увидели Их.

Если вы спросите меня, что интересного в коровах, пусть даже диких и занесенных в Красную книгу, я сразу догадаюсь, что в зубро-бизоньем питомнике заповедника вы не бывали.
Первые несколько минут ты не видишь ничего, хотя - казалось бы - в зелени, на фоне светлой травы эти темно-коричневые звери должны просто бросаться в глаза. Нет, не выходит. Тебя, городского жителя, навскидку отличающего милиционера в штатском от гражданского по пластике движений, должен кто-то ткнуть носом в то, что коричневое меж двух стволов - это зверь. Ты присматриваешься, вертишь головой, пожимаешь плечами недоуменно. Наверное, бизон - там, вдалеке, в высокой сухой траве - понимает, что ты совсем дурак и надо тебя как-то спасать, а то ведь пропадешь без него. Он поднимается и медленно идет, помахивая хвостом, отгоняя мух. И только тогда ты начинаешь видеть его - изогнутые рога, длинную бороду и насмешливый взгляд почти вымершего, но совершенно не грузящегося этим существа.
Ты сглатываешь и вдруг понимаешь, что все твои заморочки и неприятности, по большому счету, фигня. Вот вымрешь - тогда будет, о чем говорить, а сейчас-то чё? На сердце становится легко-легко и ты идешь дальше. 

Зубр - тяжелый и крупный зверь с большими рогами и внимательными недобрыми глазами, в которых явственно читается "Я здесь хозяин, а от тебя какая польза?" Ни один бык, даже тот, что сорвался с привязи и гонится за вами, не произведет такого внушительного впечатления. Зубр - самый натуральный The Beast, который из диснеевского мультика. За тем, кто вызвал его неудовольствие, зубр способен бежать (правда, не очень долго) со скоростью 70 км в час. И валить деревья до 12 см в диаметре. У зубра очень длинный сиреневый язык, жесткий, как терка; ему нравится осока и липовые листья; если повезет и у него будет соответствующее настроение, его можно погладить по морде, но осторожно - шерсть у зверя тоже жесткая. Протягиваешь руку - и понимаешь, что ничуть не подкупил владыку всех окрестных пространств жалкой своей зеленой веточкой, но до тебя, глупого слабого двуногого, снизошли и облагодетельствовали. Ну, раз уж тебе так надо покормить хозяина леса.

Рогатая мелочь с удовольствием общается с гостями: деткам скучно, они приходят погрызть твоей травы, деликатно тронуть твои пальцы шершавым языком, пройтись вместе с тобой вдоль загородки, отделяющей человеков от всех остальных. Им нравится драть кору на деревьях, валяться в пыли и беззлобно задирать друг друга. Кажется, что жара им совсем не мешает, но это не так - утром, когда солнце еще озверело окончательно, они гораздо более активны и контактны. Кроме того, утром их собирают на завтрак и у кормушек можно увидеть даже тех зубров-социопатов, которые в другое время таятся в глуши.

Значительная часть животных здесь - временные жильцы. На 200 га заповедника разводят и выращивают зубров, которых потом выпускают на волю. Сотрудники говорят, что на основе их зверей уже создано больше двадцати вольно живущих стад.