Ветрами судьбы в далёком и прекрасном августе 1998 года я был занесён в очень самобытный город Джонсборо американского штата Арканзас, который, просто к слову, в те славные времена вот чем умудрился прославиться:
За полгода до моего появления, двое местных хулиганов, 12 и 14 лет от роду, нарядились в шинели, взяли у своих арканзасских дедушек заряженные гладкоствольные ружья крупного калибра, явились в местную школу и, перестреляв человек 15, задали модный тренд на десятилетия вперёд. Любопытно, что недели за две или три до этого события я по электронной почте получил ответы на свои вопросы относительно условий обучения и пребывания в языковом центре при Арканзасском Государственном Университете. И среди тех ответов я очень чётко помню следующее: " - Ну Джонсборо это такой небольшой, тихий и спокойный городок"
Бабах! И городок враз стал очень неспокойным.
Кстати, секретарша центра, отправлявшая мне эти ответы, оказалась весьма молодой, весьма жизнерадостной и весьма очень круглой (к моему великому разочарованию) барышней весьма приличного диаметра. Предположу, что женщины такой геометрии вдобавок к утреннему макияжу немного подкачивают себя автомобильным компрессором, для поддержания равномерной округлости и упругости. Такие только в Америке водятся!
Про Jonesboro county, или Джонсборский район по-нашему, писать особо нечего. Хотя, пожалуй, нет, есть что-то, о чём все энциклопедии стыдливо промолчали:
- Весьма популярны межгендерные отношения типа ?Инцест?. Символы нашей эпохи - БДСМ, ЖМЖ, МЖМ и их многочисленные вариации в смысле остроты ощущений просто меркнут по сравнению со старым добрым инцестом, за столетия отточенном и отшлифованном на мрачных арканзасских фермах
- Родина Ку-клукс-клана. Для тех кто не в теме, это вроде наших скинхедов, но пожёстче: наши родные тебя просто очень сильно отхуячат, а те отхуячат, потом разведут костёр, поджарят на нём твои мексиканские или негритянские пятки, опять отхуячат, и под конец просто повесят на какой-нибудь американской берёзе
- СПИД, сифилис и триппер. Но этих напастей мы еще со времен общежития номер 4 Красноярского Политеха перестали бояться
- Сухой закон на весь район, сцуко, даже пива нигде не купишь. Та самая пресловутая судьба встала в стойку и нанесла первый неожиданный удар, попав прямо в печень
Значит приехал я туда. Оглядевшись по сторонам и завершив ряд нужных мне мероприятий, в декабре 1998го я принял очень сложное решение - устроиться на временную работу для поддержания штанов, да ни куда-нибудь, а в местный китайский ресторан, да ни кем-нибудь, а официантом. Род занятий, по меркам лихих 90"х, да еще красноярского формата, весьма позорный. Да и ресторан, по рассказам моих тамошних дружбанов-индусов, вполне вписывался в местные традиции: его хозяин, бородатый то ли филипин, то ли индонез по имени Питер был вместе со своими замами очень ненатурален, и эта узкоглазая гастрономическая команда на спонтанных тимбилдингах любила радостно прочищать друг другу дымоходы, укрепляя корпоративное единство. Как хорошо, что об этих ужасах я узнал уже после своего увольнения.
В России до этого я сначала работал программистом, а затем, в соответствии с выдержкой из должностной инструкции, "ответственным за компьютеризацию газового хозяйства Красноярского края". Про свои зоны ответственности в "Империале" я, пожалуй, промолчу.
К сожалению, я никак не могу вспомнить своё внутреннее утреннее состояние периода январь - март 1999 года, но зная себя, могу представить что оно было очень хреновым. Вот например, я отлично помню зимние утра 25-летней давности, когда я кое-как вставал в 6:30, топал на кухню, съедал тарелку пельменей, шёл к остановке на служебный автобус, садился в него на заднее место и сразу же вырубался. Помню утренние ощущения периода грузоперевозок - мне часто было просто страшно садиться за руль, была неимоверная усталость после 18-тичасовых рейсов, бывали дикие радости когда мне удавалось быстро выхватить денежную перевозку. Но утренние состояния времён "Империала" я вообще не помню. Возможно, часть мозга, ответственная за хранение воспоминаний тех дней, просто сгорела к чертям собачьим в моей голове. Или может быть, всякая жуткая хрень сразу записывается куда-то в околожопное пространство, и когда хранилище переполняется, с сильным хлопком вылетает пробка и всё бесследно смывается в унитаз.
Вечерами пятниц, когда интернациональная студенческая тусовка АГУ устраивала квартирные вечеринки, я напивался в дикий хлам, постоянно побеждая самых отчаянных, угрожавших "перепить" меня кто полстаканом, а кто и стаканом водки. Исход всегда был один - контрагентов уносили, а я гордился новыми рекордами интоксикации. И следующим субботним утром, всё еще синий, я шёл на работу в ресторан. Не понимаю, как Питер и Ко позволяли мне постоянно появляться в таком состоянии, ибо разило от меня за две версты. Вполне возможно, что моя небритая рожа с красными пьяными глазами их дико возбуждала.
Вот так протекала моя однообразная американская жизнь зимой-весной 1999го. В рабочие дни в ресторане было относительно спокойно, но по выходным большими компаниями заваливали фермеры и ковбои, брали за десять долларов unlimited buffet, часами там сидели, жрали и громко рыгали, каждые 10 минут требуя долить им Кока-колы или Доктора Пеппера. Каждые полчаса мне приходилось расчищать их ковбойские столы от креветочных хвостов и куриных костей, и с жуткого бодуна это было очень непросто. Хорошие чаевые, которые обычно составляют основной доход официанта, мне оставляли только алкоголики, ибо шустро шевелиться я не мог, а ковбоев, обожравшихся острейшей китайской еды, мучали сушняки и они сердито орали мне на весь зал, сидя с пустыми стаканами в руках
Было очень тухло и очень тошно. Не радовали даже разные экзотические девки, у которых я был весьма популярен. Но всё изменилось, когда появился Дедушка Ёрл.