Аннотация: "Все от Лукавого, но понимаешь это лишь по косвенным признакам". Набросок для "Божественного аркана"
Джеф Орбейн потянулся к хумидору и, открыв крышку, принялся выбирать сигару. Кей закончил считать выигрыш:
- Триста семьдесят девять тысяч сто двадцать долларов, мастер.
Джеф остановил свой выбор на кубинской "кохибе", покатал ее с легким хрустом меж пальцев, полушепотом спросил:
- Десять процентов вычел?
- Чтобы опять раздать нищим? Мистер Орбейн, я не понимаю, в чем смысл подобной благотворительности. Подарить первому встречному такие деньжищи - выше моего понимания.
- Вот поэтому я тебя и не учу игре. Вначале необходимо понять ее суть. Десять процентов - дань Великому Игроку. Когда поймешь, то, может быть, приступим к теории...
- Мастер, вы все твердите о Великом Игроке, но даже и полсловом не намекнули, кто это может быть.
Прошедшая игра выдалась чудесная, настроение у Джефа от того установилось благосклонное и он, откусив гильотинкой концы сигары, смилостивился над учеником.
- Легенды врут, но в них всегда есть намек на истину. Я расскажу тебе кое-какую завиральную историю, а ты попытайся кое-что понять из нее о Великом Игроке.
В стародавние времена жил на свете один малолетний недотепа вроде тебя. Прожигал жизнь почем зря, пока его не призвал к себе отец, да не спросил о дальнейших планах на будущее. Молодой человек не хотел заниматься никаким ремеслом или торговлей, а из всех занятий его интересовали лишь азартные игры. Отец не стал перечить сыну и отдал того в ученики к лучшему профессиональному игроку, каковым являлся маг и мудрец Аль Джази. Говорят, что он прожил более тысячи лет, придумал множество игр, в число которых входили и нарды. Мудрец согласился учить игре юношу, но с одним условием - пока будет проходить обучение, ученик не задаст ни одного вопроса.
Кей смущенно кашлянул, а Орбейн хитро глянул на него, раскуривая сигару.
- Аль Джази кочевал по степям и пустыням, лишь изредка приближаясь к поселениям. Все его имущество состояло из арабского скакуна, вола, тянущего кибитку, старого шатра, походного котелка, да изношенной одежды. Единственной ценностью, по мнению ученика, можно было считать большую шкатулку, в которой находилось два десятка различных игр. С мудрецом неотлучно следовала наложница Фария, вечно закутанная в паранджу, мальчишка-служка и приемная дочь Зейна, немая от рождения.
Дни мерно тянулись вслед за ночами, образуя недели, недели слагались в месяцы, те складывались годами. Первый год ушел на постижение теории игры и психологии противника, второй минул в приобретении мастерства броска костей и тонкостях различных стратегий, третий год ученик безуспешно пытался выиграть у наставника. Наконец, когда четвертый год ученичества близился к середине, три партии сыгрались вничью. Аль Джази выпил чаю и сказал, что пришло время задать ученику свои вопросы.
- Мастер, - произнес ученик, - я благодарен вам за науку. Все вопросы находили ответы. Мне непонятно одно - почему настолько выдающийся человек живет так бедно? При вашем умении вы могли бы жить во дворцах, окружив себя гуриями, снаряжать караваны и купаться в роскоши.
Мудрец ответил, печально глядя в небо:
- Мой тебе совет - никогда не играй на деньги.
Джеф Орбейн замолчал, посапывая сигарой, а Кей, поняв, что продолжения не будет, недоуменно захлопал глазами.
- Э-э, сэр, но я не уловил связи с покером и Великим Игроком.
- Ч-черт, Кей, научись, наконец, заглядывать под простыню слов, ища в них истинный смысл. Думай головой, не верь простоте и... И плесни-ка мне "Джеймсона". Ладно, если ты любишь разжеванное, расскажу другую, более простую историю.
Кей обиженно бросил в рокс лед, налил виски, протянул бокал наставнику. Тот кивнул и заговорил:
- Легенда, что живет в памяти степного народа, утверждает, будто бы до великого Тынгиза, хана ханов, и его внука, дошедшего до последнего моря, жил неукротимый воитель Мансур, попытавшийся объединить разрозненные степные народы, вдохновленный песнями об Аттиле. Старая гадалка, предрекавшая грядущее по костям и полету птиц, сообщила богатырю, что судьба его настигнет на шестидесяти четырех квадратах. Игры на клетчатых полях были известны уже тогда и за Великой Стеной, и за Воловьим Путем, и в стране грозной Кали, и в песках знойной Аравии. Мансур ознакомившись с ними был удивлен - те игры развивали смекалку полководцев, обучая тонкостям стратегии битв. Он стал следовать урокам шахмат и в реальных боях. Где бы не проходили копыта коней армии Мансура, воитель искал мастеров игры, принуждая делиться их секретами. Однажды, когда Калка показала взорам завоевателей свои воды, Мансур узнал, что на крутом берегу разбил шатер странствующий маг и мудрец Аль Джази, якобы проживший более тысячи лет и изобретший шахматы по заказу одного индийского раджи. Раджа так и не смог расплатиться с хитрым арабом, попросившего класть на игровые клетки монеты, начиная от одной, и каждый раз удваивая количество. Кликнув личную стражу, Мансур вскочил на коня, помчавшись к своей судьбе. Аль Джази никогда не проигрывал, и степной воин намеревался добыть секрет непобедимости.
- Правдивы ли рассказы обо мне? Легенды врут. Хотя...
Аль Джази лукаво улыбнулся, луч солнца высветил в его зрачках черный огонь.
- Раджа мне не заказывал игры. И не клал на игровое поле монеты. Шахматы лишь изменение более древней игры, что отражает Суд Богов. Да и не игра она вовсе, а поединок... В каждой фигурке заключена сила какого-либо демона, которая двойственна... Гм, я ясно выражаюсь?
Мансур криво ухмыльнулся, когда толмач перестал шептать на ухо пояснения сложных слов:
- Двойственность сейчас заключается в том, что если я проиграю, ты откроешь секрет своих побед - таков уговор, и так же окажешься в проигрыше. Если же выиграю я, то вновь окажусь победителем, низвергающим легенды. Я - всегда победитель.
Рука покорителя степи двинула пешку, скинув с черной клетки белого коня. Хрип и затравленное ржание раздавалось со стороны привязи, где комесы пытались обуздать арабского скакуна.
Аль Джази пожал плечами:
- В войне нет победителей. Но поединок всегда кто-то выигрывает.
Мансур расхохотался. Изящная рука мыслителя двинула слона к краю поля. Из-за шатра выбежал, размахивая руками, мальчишка-служка, что-то неразборчиво крича воинам, заарканившим коня. Мансур прищурился, теребя бородку, с подозрением глядя на подставленную под удар фигуру противника. Аль Джази, тем временем, лениво продолжил рассказ.
- Я упростил ту древнюю игру, разведя двойственность сил демонов в парности фигур. Взгляни, все парно и четно. Кроме раджи. Фигура олицетворяет самого игрока.
- А ферзь? - брови Мансура вопросительно поднялись.
- Ферзь - советник раджи, его слуга, джин, могущественный, но беззащитный к воле повелителя.
Мансур покосился на толмача и скривился в белоснежном оскале. Тот почтительно поклонился. Воитель решительно низверг белого слона собственным, выточенным из черного дерева. Вдали свистнула нагайка и мальчишка взвыл от боли, под радостный гогот воинов. Мастер игры произвел рокировку, при этом рукавом драного халата смахнув себе на колени пиалу с чаем. Выругавшись, он поднялся с подушек, а на его место устремилась немая дочь, быстро вытирая тряпицей чайную лужицу. Беспристрастные фигуры наложницы мудреца, обезличенная паранджой, и ученика, притулившейся в уголке шатра, остались недвижимыми.
"Интересно, - подумал Мансур, глядя на женщину,- красива иль дурна? Ничего, после окончания партии поглядим..."
- Нервничаешь, мудрец, - произнес он вслух, - и правильно. Ты странно играешь, отдавая мне фигуры, но не атакуя. В чем смысл?
- В перестановке фигур, - ответил мудрец.
Ярость вскипела в Мансуре мгновенно. Он вскочил, выхватил из-за пояса длинный кинжал и воскликнул:
- Да ты издеваешься! Говори свой секрет, маг, или я прирежу тебя, как барана!
- Твой ход, повелитель, - спокойно напомнил ему Аль Джази.
- Шах! - Мансур в порывистом гневном движении переставил черную туру, угрожая радже мудреца. В шатер на крик ввалился воин и приставил обнаженную саблю к груди мага. Аль Джази глянул на доску, улыбнувшись произнес:
- Не стоит так кричать и размахивать клинками. Хочешь секрет - получишь. А ты, - обернулся он к ученику, - запоминай, пока мы в пространстве игры.
Он отклонил рукой острое железо, направленное в сердце, шагнул к доске, наклонился над фигурами и внимательно поглядел на покорителя степи.
- Секрет непобедимости заключается в том, что я никогда не объявляю шах или мат. Я просто правильно расставляю фигуры, жду ошибки противника и бью.
Пальцы Аль Джази обхватили ферзя, тот ринулся к открывшемуся черному радже. Фария с молниеносной быстротой выхватила из рукава стилет и метнула его в глаз Мансура. Руки мага замелькали над доской, быстро переставляя фигуры. Белая пешка свалила туру, немая Зейна арканом пояса обвила горло хрипящего воина, конь удалил с поля рваными прыжками сразу трех противников, оставшийся белый слон ударил в висок черного ферзя острым углом доски нард... Через пару секунд на поле остались только белые фигуры. Аль Джази спокойным голосом сказал ученику:
- Игра не заканчивается с падением раджи, если ты заметил... Да, мой тебе совет, на секреты тоже не играй.
Кей вновь недоуменно похлопал глазами.
- Что, покер придумал тоже Аль Джази? И это он Великий Игрок?
Джеф Орбейн вздохнул и затушил сигару.
- Кей, легенды врут, их нельзя воспринимать буквально. Аль Джази, конечно, великий игрок, но не настолько, чтобы... Ах, могу сказать лишь то, что пока я учился у мудреца, Великий Игрок двигал армиями Мансура и Тамерлана, Вильгельма и Гитлера, создавал, рушил, и вновь создавал империи. У него, как у бога, множество имен... Но, выбрось это из головы, запомни одно. Любая игра - лишь отражение, модель, но и она требует своей жертвы. Поверь, тридцать восемь тысяч - мелочь, так, что не забудь завтра отдать дань.