Два мага молча терлись оправами очков еще минуты две. Оба тяжело дышали, но старались не моргать. Пот катился тонкими струйками по вискам обоих суггесторов, превращался в капли на подбородках и беззвучно падал на пол под каменную плиту ресторанного столика.
- Сам ты куради Гооолем, - наконец выдавил профессор и вырвал свои зрачки из глазных яблок немигающего Леннона. Концентрировать взгляд Саша умел, помогли регулярные тренировки с зеркальцем.
- Кратт - это маленький, а голем - это большой, как мой солдат у вечного огня, - Рооз отпил из четвертой кружки. - Отец делал кратта из дохлой кошки и двух венников, правда, для его оживления нужно было капнуть на кошку три капли крови, как символ продажи души своей дьяволу...
Оба мага одновременно посмотрели на "заряженные" кружки и таинственный пузырек с темной жидкостью, из которого Леннон капал сакральный аурипигмент в жигулевское пиво. Потом опять повернулись лицами друг к другу.
- Если кратту работы не давать, он уйдет от хозяина, а хозяин попадет прямиком в ад... Уничтожить его можно только, дав невыполнимое задание. Например, перетаскать в решете воду. Примитивные крестьянские технологии. Моделист-конструктор для дошкольников.
- Ну, а твой бронзовый воин?
- В бронзовых жилах солдата текут три капли моей крови... Когда весной 45-го ко мне пришел Арнольд (Алас) с черновыми набросками мемориала и показал место на схеме, куда я должен воткнуть солдата, у меня уже был готов эскиз фигуры, еще тот, из Ярославля. Доломитовая пирамида была расположена значительно дальше временного деревянного плоского обелиска с красной звездой наверху, который был установлен на братской могиле, как бы в пределах погоста Карловой церкви. Мой солдат должен был быть повернут лицом к церкви, это значит, что приходящие почтить память погибших освободителей должны были стоять к церкви спиной. В доломитовой усеченной пирамидальной стенке была оставлена специальная ниша для фигуры. Я еще тогда удивился, что монумент будет такой маленький... Я думал, что моя статуя солдата с ребенком должна быть не ниже 10 метров, однако Арнольд настойчиво порекомендовал мне сделать ее вдвое ниже, метра три-четыре. Напротив пирамидальной стенки Арнольд расположил братскую могилу в виде четырехугольного цветника, к которому вела от монумента дорожка, Арнольд - парковый архитектор.
Уже летом ЦК партии утвердило наш проект. Я делал кучу набросков и черновиков во всех возможных ракурсах Мне все время казалось, что солдат не устоит в своей доломитовой нише. Он должен идти, отрываться от предложенных Арнольдом креплений в виде двух трубчатых пальцев в основании ног моего солдата. Странным было еще и то, что, как мне показалось, Арнольд работал не только над планировкой поверхности мемориальной площади, но и над его подземной частью. Особенно отчетливо я запомнил цифру 27 метров над уровнем моря. Именно на такой высоте должен был располагаться фундамент пирамиды. Цифра "27" была жирно обведена, а от нее в стороны лучами стояли ее математические производные: 3 Х 9, 9, 3 Х 3, как символ самоповторяющейся структуры, бесконечности, то, что сейчас Мандельброт назвал фракталом. Не читал его последнюю книгу "Фрактальная геометрия природы"? В этом году вышла... (Леннон был поражен. Профессор превзошел его в сайентозной эквилибристике. Он только отрицательно повертел головой. Такие книги в кожаный портфель Леннона еще не попадали). Ну... фрАктал (профессор делал ударение на первое А) - это структура, состоящая из частей, которые в каком-то смысле подобны целому. То-есть именно с 27 метров должен был стартовать в бесконечность наш солдат. Тогда я отказался от ребенка. Я сделал проект солдата, "не обремененного будущим", солдата, идущего здесь и сейчас в бесконечность, солдата с потенциальным шагом вперед... Я должен был отлить его из страндартной художественной бронзы марки БХ1 к ноябрю 46-го, но не смог решить проблему достаточной вязкости, особенно в шовных соединениях. Он бы не ПОШЕЛ, сотворенный из жесткой стандартной бронзы. Я экспериментировал, как средневековый алхимик, увеличивал в сплаве долю цинка для вязкости, сдвигал бронзовую составляющую к латунной, мне нужны были нехрупкие подвижные швы, из которых не выварилось бы олово при их сварке и заделке, и которые бы могли предположительно "гнуться" при ротации и супинации сформированных кусков. Я не успевал к ноябрю. Товарищи из ЦК предложили поставить гипсовую фигуру, я позвонил Арнольду, он позвонил кому надо, и сроки перенесли на весну. Весной я только подошел к решению. В моем тигле плавилась амальгамированная бронза - я добавил в сплав ртуть... (Профессор сказал последние слова почти шопотом и прижал указательный палец к пересохшим губам. Леннон почти не дышал). За лето я создал стальной каркас внутреннего скелета, отлил детали, сварил их, заделал швы, отчеканил и отшлифовал, сделал патинировку. В сентябре 47-го он встал на своё место в нише доломитовой пирамиды...
- И?... - спросил Леннон.
- Что "И"?..
- Пошел?.. - с надеждой спросил Саша. Профессор промолчал, взял со стола кружку с пивом и допил все до конца. Напротив магов сидел сосед по столику и смотрел на профессора. Рот его был приоткрыт, с нижней губы стекала тоненькая струйка слюней и свешивалась почти до гранитного стола.
- Рот закрой! - скомандовал ему Леннон. - Йаххх!
Саша ткнул в направлении соседа пальцевым трезубцем. Сосед закрыл рот, как щелкунчик, и засуетился со своими шестью кружками, выбирая, из какой отхлебнуть.
- Ты, Саша, знаешь, кто такой гомункулус? - устало спросил профессор.
- Парацельс... - эхом отозвался Леннон.
- Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенхайм!
- Ауровиль - город рассвета!.. Аоробиндо! Эксперимент по созданию города будущего на основе открытий, сделанных с помощью агни-йоги! - Сашу понесло на черных волнах заряженного пива, он прочертил в воздухе магендоид, потом пентакль. Эфирные линии магических символов разрезали тяжелый воздух пивной и с шипом и треском бенгальских огней осыпались на присутствующих. Сосед напротив даже невольно стряхнул с вспотевшей рубашки окалину. Профессор потянул вскочившего мага за брюки и усадил на лавку.
- Первым, кто сделал Гомункулуса, был Альфред де Вилланова, - сказал профессор. - Гомункулус - это сперма плюс кровь, плюс тепло, плюс время. Ртутная бронза - была моей спермой, кровь я капнул в сплав, как учил меня отец, тепло Вечного огня греет моего солдата уже 13 лет с 64-го года... Значит, еще не пришло время. Великое делание еще не закончено. Но я чувствую, что решающий момент близок...
- Ты просто не знаешь нужной мантры! - с вызовом сказал Леннон и снова встал для начертания новых магических символов. - Мне, как члену магического интернационала, открыт доступ к архивам тайной небесной канцелярии. Без нужной мантры ты не сможешь активизировать кундалини Абсолюта. Тебе надо было пробудить кундалини через активизацию чакр твоего бронзового Голема. Нужно было просверлить отверстие в муладхаре, протянуть высоковольтный кабель до сахасрары и сделать особый рубильник на лбу, в области аджны. Через этот рубильник можно было бы настроить неодушевленное тело на контакт с подсознанием в ультразвуковом диапазоне...
Пока Саша Леннон читал лекцию об энергетических токах, сосед по столику потянул профессора за рукав и спросил по-эстонски:
- Послушайте, хяррасмеэс! Хотите я вам тоже магический трюк покажу?
- Какой магический трюк?
- Вот этот каменный стол одним пальцем приподниму.
Профессор визуально измерил объем гранитной плиты и наметанным глазом скульптора примерно оценил его массу в центнер, потом для верности попробовал приподнять его двумя руками, но плита не поддалась.
- Покажи!
Сосед подложил под край плиты указательный палец и легко приподнял ее сантиметров на пять. Теперь челюсть отвисла у профессора.
- С вас, хяррасмеэс, кружка пива! - сказал довольный сосед-фокусник.
- Повелся? - Леннон снова уселся на лавку и участливо потрепал профессора по плечу. - Этот придурок одновременно с пальцем плиту коленом подпирает. Вот так...
И Саша показал, как. Он подставил под плиту колено и привстал на носке. Плита качнулась, резко поднялась и упала на место, на пол полетели кружки. К члену магического интернационала потянулись мозолистые руки интернационала пролетарского. Саша отмахивался от нападающих пентаклями.
- А где это - муладхара? - спросил профессор у отбивающегося от опущенных пролетариев мага.
- В заднице! - откликнулся маг после того, как отмахнулся пентаклем теперь уже от подошедшего кельнера.
- Между прочим, я сделал там замаскированное отверствие, - задумчиво сказал скульптор.