В конце червня на южном берегу Варяжского моря у поселка Иру на Калываньском кургане проходил ежегодный ретрит для военного люда прибалтийского региона. Калываньский ретрит считался среди эстов, финнов, води, ливов, латгаллов, словен, кривичей, куршей, свейских и даже норвежских викингов самым продвинутым. В каждой боевой дружине знали, что боец, прошедший балтийский семинар и получивший своеобразный сертификат (выжженную на плече стрелу) стоит в бою 10 воинов. Каждый мечтал отправиться в далекие чудские земли и получить на плечо "стрелу".
Ратибор и Ярослав неторопливо скакали на своих сумных лошадях по утоптанной извилистой дороге через огромное поле. Вдали был виден одинокий холм. Внизу чернела густая дубовая роща.
- Ну что? Приехали, Ярик , - сказал Ратибор.
- Да, бля... Приехали. Заглянем в рощу, бля, отметимся и поедем правее, к городишу, бля. А то спать под звездами придется. Там, бля, хоть дома есть.
В роще они встретили еще несколько групп незнакомых воинов. Никто ни с кем не заговаривал. В тени вековых дубов был слышен только шум листвы да далекое потрескивание ритуальных костров у огромного камня, который стоял на первой плоской вершине посередине широкой поляны. И уже от этой поляны шла еще дальше вверх тропинка к далекому одинокому каменному уступу на самой вершине. Он был обнесен земляным валом и частоколом, как крепость.
- Всё, бля, поехали к городищу. До него еще полдни топать, - сказал Ярик и недовольно повел широкими плечами.
У ворот городища Иру стоял целый отряд вооруженных воинов. "Эсты", - понял Ратибор. Высокий черноволосый воин остановил их у ворот и широко улыбнылся, показав большие желтые зубы на розовых деснах.
- Куст олете? Мис те нимед он, курат?
- Какой "куст", бля? Ты, бля... сам под куст иди!
- Тибла! - еще раз улыбнулся эст и показал пальцем на Ярослава. - Тулевад, курат, я ару ей саа...
- Ты, бля!... Сам курат! Хорошь блядети! Я на семинар к Ванатарку приехал с другом.
Он сделал пригласительный жест пропуская Ратика и Ярика за ворота.
- Ну и Курат попался, - сказал Ратик. - Всех так пускает, а нас пытать стал. Чё это он тя, Ярик, Тиблой называл? Это твоё боевое имя?
- Хорошь бизедеть, бля, - раздраженно ответил Ярик, - Этот Курат, бля, русского языка, как и я чудского, не понимет.
Руководителя семинара никто еще и в глаза не видел. Может быть он скрывался на Колываньском холме и проводил свои магические обряды, или колдовал, или еще чего делал... Но по его указанию пребывающим выделили большой бревенчатый сруб в Иру с огромным П-образным столом, куда подвозилось бочками пиво и овощи. Семинаристы пили, ели, тут же спали и многда дрались насмерть. Трупы выбрасывали в овраг. Все ждали того дня, когда Ванатарк соберет всех на Колываньский холм и проведет обряд посвящения.
Ратик был парнем грамотным, и после разговора со стражником записал на куске бересты: "чудь кличет себя "куратами", а нас словен - "тиблами".
Жара в июле стояла страшная. В ожидании посвящения Ярослав с Ратибором бродили по окресным поселениям в поисках мяса, как и другие семинаристы. Если удавалось добыть дичь, то несли дичь, если домашнюю скотину, то несли и ее, завалив предварительно несговорчивых хозяев, норвежцы и шведы ловили рыбу.
На одном из покосов Ратик увидел, как крестьяне косили траву большой изогнутой косой. Таких он еще никогда не видел.
- Ни шиша себе коса, бля! - воскликнул Ярик. И Ратик аккуратно выцарапал на бересте новое для себя слово "сабля".
Тут же скошенную траву подгребали длинной жердью с рогатиной и зубьями на конце, причем при этом напевали какие-то песни на чудском наречии и смеялись.
- Ну и игра, бля! - удивился Ярик. - Как с веслами в игре, бля!
Ратик старательно вывел на берете слово "грабли". Так пополнялся и рос его словарный зпапс.
Дня через три с с запада поползли темные грозовые тучи, и среди семинаристов прошел слух, что пора готовиться к ритуалу посвящения.. К четвергу все выдвинулись к Колываньскому холму. Вокруг большого Уку-камня горели костры. Ратик познакомился с одним из местных семинаристов, который знал несколько десятков русских слов, и взял его в качестве переводчика.. Семинаристы собрались плотной молчаливой толпой по периметру поляны вокруг большого жертвенного камня. Над темнеющими кронами вековых дубов плыли тяжелые грозовые облака. "Смерчи",- сразу же определил Ярик. "К смерти..."- подхватил Ратик и посмотрел на суровые бородатые лица семинаристов. В зрачках их отражались оранжевыми искрами ритуальные костры, а жилистые руки сжимали рукояти притороченных к поясам мечей.
Неожиданно у камня появился высокий старик в длинной светлой рубахе до пят. Седые волосы покрывала какая-то шкура с торчащими ушами, в руках он держал большую кривую палку, похожую на охотничий лук. Семинаристы заволновались, по рядам прошел и смолк неопределенный гомон. Когда стали тихо настолько, что был смышел треск горевших в кострах дубовых дров и даже эхо от этого треска, которое залетало в самые дальние уголки рощи, старик поднял свой яурам .
Первый удар яурама о землю отозвался звоном прикрепленных на тетиве металлических блях в сердцах воинов. Все поняли, что Ванатарк начинает вызывать духов. Поймав такт, старик запел неожиданно низким голосом:
Kui ma hakkan laulemaie,
Laulemaie, laskemaie,
Siis jb sda seisamaie,
Haljas tera kuulamaie,
Hbemka mttelema...
Эстонец-переводчик шепнул Ратику на ухо: "Тэпэр, куради-ма, халдьяса высывать пуудет". Ванатарк кружился в танце вокруг жертвенного камня, бил об землю свой яурам и что-то пел, заставляя припев повторять всем курсом, что-то типа "Порро, порро, таеватули...". В куплетах слышалось и "урм", и "сурм", и "смерть", и "вери", и даже "звери"... Семинаристы раскачивались в такт песне старика, и вдруг дед завыл волком, зарычал медведем, вскочил на жертвенный камень и высоко поднял над готовой неизвестно откуда появившийся у него в руках огромный железный меч. "Таарапита кушат хотелл, - прохрипел эст-переводчик. - Тэпэр мнооко кроф пуудэт. Таарапита пуудет кроф пить, нам сиила тавать". Старик тем временем выставил вперед костлявый палец, указывая на одного из семинаристов. Тот послушно вышел из толпы и подошел к жертвенному камню. Старик тут же снес ему мечом голову, поймал за плечи падающее обезглавленное тело и направил пульсирующую из артерии струю прямо в цетр каменного углубления. В скатившейся к камню отрубленной голове еще двигался во рту язык, и вращались зрачки в обезумевших выпученных глазах. Старик ткнул пальцем в другую сторону, и к нему завороженно направился следующий семинарист. Ванатарк снес голову и ему, и также залил его кровью камень. Ратибор смотрел на старика во все глаза и чувствовал, что тоже пойдет к камню, если его позовет Таарапита через своего постредника - жуткого старика Ванатарка.. Тут палец старика описал зловещую дугу в их сторону и точно... показал прямо на Ярополка. Ярику показалось, что палец у старика вытянулся и больно ткнул через всю поляну прямо ему в грудь. Ярик не шелохнулся. Старик оттянул палец назад и еще раз ткунул вперед, как ударил. Ярик пошатнулся. Соседи стали подталкивать его плечами "Иди, мол, зовут же...". Ярик разлепил пересохшие губы и громко сказал по-русски:
- Я не понимаю.
Старик нетерпеливо поманил его к себе всей пятерней, типа "Иди сюда!"
- Не по-нял, - еще раз металлическим голосом, но уже резче и увереннее повторил Ярик и вдруг трескуче пернул. Стоящие рядом семинаристы отшатнулись, старик опять зарычал, ему нужна была третья жертва. Он ткнул пальцем куда-то в другую сторону и рубанул голову еще одному диффузнику-скандинаву, который не боялся смерти. Ярика вытеснили из круга, и он обиженно побрел к огромному дубу, ошалело повторяя " Во, бля! Попал на посвящение, бля..." Он попытался сесть на корни под деревом, но те впивались ему в зад. Сидеть было неудобно. Дух рощи его не принял.
Тем временем старик вотнул свой огромный кровавый меч в расселину жертвенного камня, прокричал еще несколько слов, которые эст перевел Ратику так:
- Ну, фсё, курат. Тэпэр наадо захватитт этот меч. Кто еко фосьметт, тотт и пойтётт, куради-ма к Порро во тфорец. Полофина ис нас умретт сейцас...
Ванатарк, стоя на жертвенном камне, схватился за какую-то веревку, свисавшую над камнем из кроны развесистого дуба, дернул за нее и, как из катапульты, унесся куда-то вверх наискосок через поляну, прорезая, как брошенный камень, листву мрачно молчавших дубов. Еще секунду стояла полная тишина, потом все закричали разом, с лязгом выдернули свои мечи и устремились к кровавому камню, круша и убивая всех, кто бежал рядом. Это уже были не люди, это были медведи и волки.
Часа через три на камне стоял только один человек. Он был весь в крови, стоял на одной ноге, опираясь другой только для равновесия, так как у него было вывернуто колено. Остальные шевелились у камня, как навозные черви, обессиленные и полуживые. Мертвые не шевелились. Таарапита попировал на славу. В воздухе пахло грозой. Упали первые тяжелые капли ночного дождя. Прямо от поляны на вершину Колываньского холма из рощи вела подсвеченная сотней факелов тропа.
- Дойдешь с мечом до вершины, и Тор примет тебя! - торжественно объявил Ванатарк победителю, и тот побрел вверх, хромая и опираясь на огромный меч, как на костыль. Где-то над морем полыхнула молния, и небо тут же раскололось на части под ударом молота однорукого бога. Хлынул ливень. Он загасил факела, но в частых вспышках молний можно было видеть превратившуюся в точку фигурку бредущего к вершине берсерка. Наконец он скрылся в воротах земляного вала и потом появился на ритуальном холме, прямо на черном карне Тора. В следующую секунду в его протянутый к небу огромный меч ударила ужасающей силы молния, небо затрещало, словно порвалась сама ткань мира, вокруг черного камня на холме завибрировал синий огненный шар, затем он лопнул, и на камень упало раскаленное до бела железо ритуального меча..
Берсерк унесся на свастике к черному солнцу. Он был свободен, потому что его больше не было.
Утром Ванатарк принес воды из священного источника, который был тут же в дубовой роще. Вода была лечебной. Она придавала сил. Раны затягивались, а изможденные вставали и шли. Из ста семинаристов выжило двадцать. Добравшись до Иру, они лечились месяц и уходили домой, но зрачки их становились желтыми, как у волков, особенно при виде крови..