Полковников Дмитрий : другие произведения.

Опытный кролик

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    [Согласно договору с редакцией убрал большую часть текста.] Здесь есть военные приключения, но нет крутых поворотов и "драйва", способного произвести впечатление на читателя Главный герой "попаданец" натолкнулся на все, что мешало Красной Армии начать побеждать вермахт в 41-году и готовится встретить 22 июня 1941 г. Но он обязательно попробует что-то сделать, старательно форсируя события 1941-43 года. Черновик

Опытный кролик
 
Вступление
Кролики бывают опытные, неопытные и подопытные. Если неопытные не хотят усваивать уроки, то они рано или поздно становятся подопытными. В этом случае помочь сможет только опытный кролик.
Вот и Саша Панов, по воле автора, стал таким кроликом. Начитавшись романов современных авторов о "попаданцах", он неожиданно получил имя Максима Ненашева и попал "рояльным" способом в сорок первый год.
У каждого персонажа с вымышленной фамилией, существует реальный прототип. Описывая поступки и мысли, введенных в книгу людей, автор старается использовать воспоминания современников и общедоступные исторические документы, может, не всегда и приятные. Если в чем-то сомневается, то прямо пишет об этом. И, наверно, действительно злоупотребляет комментариями, стараясь предупредить различные вопросы - почему именно так, а не иначе.
Прошу прощения у всех, кто занимается историей 62-го Брест-Литовского укрепрайона, за появление еще одного отдельного пулеметно-артиллерийского батальона.  Это прямой авторский рояль, но все же имеющий исторические корни.
Для описания повседневной жизни довоенного Бреста автор использует материалы Василия Сарычева. В сети есть его авторский проект "В поисках утраченного времени".
*****
 
Глава первая, в которой автор посылает героя на войну (1 июня 1941 года, воскресенье)
- Подъем! Да подымайся же!
Кто-то его настойчиво будил, но сразу проснуться не удалось, а во рту ощущался мерзкий привкус. "Не может быть виски паленым", - мысленно пропел Панов на мотив "напрасно старушка ждет сына домой...". Не в том возрасте, чтобы забывать вчерашний вечер.
Саша пришел поздно. Завис часа на три на историческом форуме. Скормил себе грамм  триста неплохого  "вискаря",  читая на экране монитора очередную книгу "про разгром сорок первого" и сверяя на электронной карте показания и положения сторон. Со словами "полный бред" решительно вырубил компьютер. Как разведчик прокрался в спальню и нырнул к жене под одеяло.
Панова опять бесцеремонно, но не сильно потрясли за плечо.
- Вставай Максим, прощаться будем, - прогремел над ухом мужской бас.
"Какого хрена, нет у меня таких друзей", - подумал Панов, насмешливо перебирая в памяти знакомые пошлые анекдоты. Нет, ну какой настырный! Просто вынуждает занять вертикальную позицию.
С первого раза попытка едва удалась. Мир ощутимо качнулся, а голова, казалось, способна пробить стену. Глаза еле удалось разлепить. До отравленного алкоголем мозга еще не дошло, что Панова назвали чужим именем.
- Ох, перебрал ты вчера, Ненашев. Ну, пока, бывай - незнакомый парень, в форме капитана РККА, протянул руку, и Саша машинально ее пожал. Попутчик с чемоданом сразу выскочил за дверь, а Панов, цепляясь непослушными руками за стол, уселся на нижней полке двухместного купе.
Полковник долго воспитывал свой характер, взяв в детстве два правила - никогда не умываться, ничему не удивляться.
Первое позволяло избегать лишних движений утром, второе - философски принимать выверты судьбы.  Плохое исчезнет само, предварительно нанеся положенный ущерб,  а хорошее, навсегда останется в памяти или будет жить рядом.
Внешне, абсолютный флегматик, скупой на проявление эмоций, Саша полностью соответствовал гороскопу астрологов, представляя из себя гремучую смесь "стрельца" и, вероятнее всего, "обезьяны", почему-то не дотянув до того года пары лет.
Вот почему Панов спокойно принялся осознавать факт странного пробуждения. Опасности рядом нет, значит, надо осмотреться.
"Что-то здесь не то!", вытаращив глаза, пробормотал Панов, искренне желая себе паниковать.
-Ситро, шоколад, леденцы, -  успокаивающе заорал голос за дверью.
"Ситро? Какого хрена?", Саша затряс головой, желая сразу прибить наваждение и дальше не идти логическим путем.  
Поезд, между тем, понемногу замедлял ход.
Странно знакомое старое купе. Прямоугольное окно в мощной раме. Стены, дверь отделаны линкрустом. Материал предвестник пластмассы, приятно гладкий на ощупь.  Швы под штапиками, черными от лака. На стене небольшое зеркало овальной формы. Немедленно запущенная под матрац рука Панова ощутила полировку и дерматиновую вставку.
"Кино и немцы", - междометием подумал Панов, вспоминая экскурсию в железнодорожный музей рядом с Рижским вокзалом.  
Далее, Саша пальцами побарабанил по стене и удовлетворенно усмехнулся: "наш флот непотопляем, потому что офицеры деревянные".
Ехидная цитата звучала очень к месту, ибо нет рядом ни пластика, ни массы металла. Хочешь не сглазить, стучи куда угодно.
К скатерти, укрывшей стол, отвратительными жирными пятнами прилипла газета, не  дававшая упасть едва полной бутылке.
"А-а-а! Вот она, причина плохого самочувствия", скривился Саша,  и, с отвращением, взял посудину в руки.
По усвоенному в лихих девяностых правилу следовало запомнить марку и никогда больше не покупать паленую гадость.
Но водка индифферентно назвалась "Водкой", этикеткой доказывая полное соответствие забытому общесоюзному стандарту ГОСТ 239-38[1].  Никакой  защиты от подделки, и на горлышке остатки сургуча, а под столом звякнуло стекло, как бы деликатно намекая - одной здесь не обошлись.
"Черт, пора  завязывать", - прошептал Панов незнакомым голосом.
Но если можешь двигаешься, а голова не болит, то похмельный синдром во второй стадии.  После - беда, гарантированно расшатанный на день-два организм.   А рядом нет  ни рассола, ни кефира и за дверью - черти что!
Придется рискнуть, медлить нельзя.
"Эх, сгорел сарай, гори и хата!", - сморщившись, Саша быстро раскрутил в поллитровке остатки жидкости и влил ее прямо в горло. Слезы-звезды брызнули из глаз.
"Эндорфины, все, что надо человеку для счастья"  
Ожидаемо в животе забурчало. Через пару минут голова Панова прояснилась, а передаваемая в мозг картинка, обрела резкость.  
Под фуражкой на стене криво висела портупея. Гимнастерку c черными петлицами и одинокой капитанской "шпалой" кто-то небрежно забросил на сетчатую полку.
Панов машинально почесал грудь под нательной рубахой, и навел мутноватый взгляд на свободный от одежды крюк,.
По сценарию фильма Германа "Двадцать дней без войны" ему полагалось висеть на одном гвозде и покачиваться в такт стуку колес поезда.
Он мотнул головой. Бред какой-то! Мысль о грубой шутке Панов немедленно отбросил, прикинув,  сколько стоит такая реконструкция. Невероятно, что друзья или жена так легко бросили деньги на ветер.
*****
Жизненный путь Саши Панова никто не считал тернистым и слишком заковыристым. Многие получали погоны в армии, а заканчивали карьеру в органах. Взять хотя бы министров обороны. Обратных фактов Панов не знал, не видел, не слышал, и знать не хотел. 
К черту, наболело!
Полковник вышел в отставку в неполные сорок, прослужив чуть больше двадцати лет, что совсем не мешало получать пенсию за четвертак. К прослуженным годам Родина щедро добавила "льготные" - время, когда день считают за полтора, два, а, иногда, и за целых три.
Вот только день за три сулит нетренированному организму военную психотравму.  Попутно, неминуемую дезадаптацию в обществе людей, ставших электоратом равных возможностей.
После девяти лет службы на Каспии и во Владивостоке Саша попал в нирвану. Вернее, испытал другое состояние души, переведясь на непыльную должность в Главном штабе. Два выходных в неделю! А Козловский переулок отставным морякам на заметку! Жил там сувенирный ларек,  доступный каждому, открывшему заветную дверь.
Заманчиво кипела столичная жизнь. Потихоньку забывался древний артиллерийский катер, сданный новым суверенным государством на металлолом.  Кораблем-призраком казался и ржавеющий у стенки громадный "каютоносец", бывший в девичестве разведывательным кораблем "Урал" 1941-го проекта c пугающей супостата ядерной установкой.
Не снились и сослуживцы, давно озабоченные не службой, а проблемой "как накормить семью". Море все больше любили с берега, непокорным океаном грезились на картинах маринистов, обильно развешанных в коридорах огромной плавучей офицерской гостиницы.
Но  в Москве привычная жизнь гораздо быстрее летела в тартарары. Страна яростно боролась с темным прошлым, стремясь в светлое будущее
Рушились идеалы. Становились негодяями старые кумиры. Люди, которым мама всегда давала деньги только на мороженое, теперь покупали на них алюминиевые заводы.  
Политики,  выбирая путь, куда вести Россию, поочередно надувая то щеки, то ягодицы.  Красота принялась спасать мир, а перестрелки делать его чище.
Жалованье офицера с "пособия по безработице" сползло до милостыни, щедро выдаваемой в финчасти раз в два-три месяца.  Наступила долгожданная пора односторонней разрядки и выгодной дружбы. Одни пилили ракеты, другие за это им давали сникерсы. Ребята с Запада следовали совету Бисмарка: никогда не воевать с Россией, а дожидаться ее внутреннего распада[2].
Потом начался исход. Люди дождались квартир и бежали со службы. Устроившись, звали к себе друзей. Предлагали место и Панову, умел человек многое по механике и с электроникой дружил. По крайней мере, никто из знакомых музыкантов его поделки не ругал.
Увольняться Саша не хотел. Все надеялся - может, все наладится, или хотя бы вернется, как было.
В девять лет полковник сам прочитал "Книгу будущих командиров" и с тех пор мечтал о карьере офицера, готовясь поступать в Рязанскую академию джедаев, но подвело здоровье. Как неправильно укачивался его вестибулярный аппарат.
После года срочной службы в мотострелковом полку, Панов решил перейти на темную сторону силы и откровенно забить на голубую мечту.
Черный цвет его выбор. Если нельзя летать в небе, начнем ходить в море, и после пяти лет учебы Саша получил кортик и красный диплом.
Короче, явная патология сознания.
Доктора и методики нашлись. После пары взрывов троллейбусов в Москве офицерам Главного штаба поручили охранять метро, в штатском и под командой милиции.
После полковник всегда смеялся, видя в телевизоре западных военных с оружием и в полном снаряжении патрулирующих улицы.  Наши орлы пугали до усрачки террористов, одеваясь по бюджету. А сержанты в серой форме шалели, командуя лейтенантами, целыми и полными капитанами.
Сверху деликатно намекнули,  кто теперь должен присматривать за Великой страной.
Однажды, после подобного дежурства, морской офицер решил купить пивка, не зная, что последующий случай круто изменит его судьбу. Знаково нарисовалась пара отморозков, решившая лишить выручки магазин и заодно забрать у клиента сдачу.  Они мило улыбнулись, делая зубы такими беззащитными. Ничто не омрачило и чело Саши, ребят милиции он сдал живыми, бодрыми и встречающими наряд аплодисментами, бурно переходящими в овацию
Подполковник из военной прокуратуры, разбиравший дело, неожиданно предложил капитану третьего ранга сменить место службы. Для штурма одного федерального"олимпа" постепенно собиралась команда. Вот так, шутил потом полковник, "убедившись в окончательном  проигрыше супостату, начал бороться против внутреннего врага".  
Звание у Саши осталось, но стартовал он с нуля. Новичка, принятого в "команду", пристроили на время учебы, внимательно следя за его адаптацией. Самостоятельно Панов оплату второго высшего не тянул и пока "рихтовал" себя под гуманитария, жил "на подхвате".
Заочно учась на юриста, Панов несколько раз катался в две маленькие, но очень горячие и злые друг на друга, южные республики. Как "силовик" он прикрывал  работу следственной группы.
Потом последовательно меняя должности, дослужился до следователя. Но счастье переменчиво, генерала почетно уволили. Команда распалась. Последние три года Панов добивал, попутно являясь консультантом российского Бюро Интерпола.
 Работу на "гражданке" полковник нашел быстро. Приличное знание немецкого и английского, техническое и юридическое образование позволили без проблем занять неплохую должность в местном филиале крупной немецкой компании. Та, помимо другой продукции, толкала на просторы необъятной Родины оборудование для охранных агентств.  Обязанности прежние, а доход в пять раз превышал служебный оклад.
Посмеиваясь, Саша потихоньку вкушал прелести нового гражданского общества, демократических свобод, и прочих благ.  Бывший офицер постепенно превращался в законченного циника, никому и ни во что не веря.
От прежней жизни, осталось увлечение военной историей. В двенадцать лет Панов буквально заболел Отечественной войной, проглотив за вечер повесть Андреева "Очень хочется жить" [3]. Книга его поразила, разительно отличаясь от всего, что тогда издавали про войну. С годами перешел на мемуары, и сразу возникло еще больше вопросов, заставляя его с головой уйти в документы.
*****
Саша посмотрел в окно. Проплывавший там пейзаж, вызвал чувство тревоги, а гудок паровоза больно резанул по ушам мутной головы. Панов по пояс высунулся в окно, посмотреть, куда несется поезд. Очень вовремя, в этот момент водка, как раз выполнила недопустимую операцию, очищая буфера и регистры.
Здоровье - вот, что главное. Теперь нужен харч хороший, специально нынешнее под состояние.
-Станция Борисов. Стоянка десять минут, -  взрывая мозг, прокричал проводник.
Поезд окончательно замедлил ход и, лязгнув буферами вагонов остановился.
Панов с трудом надел гимнастерку.  С третьего раза попал босыми ногами в голенища валявшихся на полу сапог. Наклоняться и мотать портянки не стал - чревато. Нашарил в кармане галифе пачку денег, подмигнул, собравшимся около Ленина, бойцам, летчикам и шахтерам на купюрах  разного номинала и вывалился из купе.
-Товарищ капитан, вы бы хоть подпоясались. Попадетесь патрулю, снимут с поезда, - умело уклоняясь от огненной струи перегара, посоветовал проводник.   
Саша отмахнулся, не на станцию же собрался. От патрулей Панов когда-то бегал мастерски, а милицию игнорировал.  Органы "своих" узнают сразу и, почти не ошибаясь, определяют звание.
Странно, но никто здесь не гонял жителей, пришедших к поезду торговать. Предлагали не только неизменные жареные семечки из подсолнуха и тыквы. Торговали яйцами, соленьями, аппетитно пахнущей толченой картошкой с подсолнечным маслом ручной выжимки и золотисто поджаренным луком, домашним квасом, колбасой, пирожками со щавелем.
А посмотрели бы, кто торговал!
Босоногие ребятишки в штанах и рубахах на вырост, девушки и женщины в мешковатых платьях из дешевой ткани штурмовали поезд,  зазывая и нахваливая немудреный  товар.
-Зажигалки одноразовые деревянные! - орал какой-то пацан в кепке, держа в кулаке коробок со спичками.  Панов несильно дал ему подзатыльник и сунул рубль. Креатив в рекламе надо поощрять.
Потом, не думая, купил соленых огурцов и капусты, горячей картошки, вареных яиц и несколько ломтей домашнего свежевыпеченного ржаного хлеба, поражаясь качеству местных продуктов и цене в несколько рублей и копеек.
Вдоволь напился простокваши, запасся огромной "четвертью" ледяного кваса. Его продали задорого, поскольку брал он напиток вместе с "тарой", массивной трехлитровой бутылкой. Пока здесь упаковка гораздо ценнее качественного продукта внутри.
Когда нагруженный Панов возвращался в купе, проводник одобрительно хмыкнул. Гудевший всю дорогу пассажир взялся за ум.  Поезд дернулся, лязгнув буферами. Вагон качнуло. Неведомый Борисов образца сорок первого года остался позади.  
Здоровая еда и домашний квас творят чудеса.
Он решился посмотреть в зеркало и увидел там смурого и опухшего с перепою мужика. Рост чуть ниже среднего. Плотного телосложения. Возраст между тридцатью и сорока лет. Волосы русые, коротко стриженные.  Лишь с цветом глаз не ясно  - взгляд пылал  горящей кучей мусора.
Панов выдвинул челюсть глубоко вперед и мысленно натянул на фигуру спортивный китайский костюм, кроссовки, цепь, кепку и знакомым прощальным телевизионным жестом задумчиво поскреб небритый подбородок.
Однако! Мужик получился конкретный, серьезный, но все же застенчивый для подворотни. Военная форма Ненашеву явно к лицу, но нет знакомого кадрового форса. Но чуть наметившийся живот ни к месту.
Впрочем, до финальной стадии "зеркальной болезни", когда хозяйственная часть мужику  доступна лишь на ощупь и в отражении, далеко. Все же Максим не офисный планктон и дальше пухнуть ему не дадут.
Какой сегодня день, месяц и год Панову уже ясно по заляпанной жиром газете.
 
Глава вторая, в которой Саша Панов становится Максимом Ненашевым  (1 июня 1941 года, воскресенье)
Саша закрыл дверь на защелку. Стараясь не торопиться, внимательно осмотрел чемодан и одежду. Потом, еще раз.
"Что, думал, в сказку попал?", Панов сокрушенно покачал головой, оценивая результат. Такими делами должны заниматься подготовленные люди. Те даже спят в форме НКВД, прижав к груди заветный ноутбук. 
Начнем с оружия, поскольку оно должно придать уверенности, сделать его обладателя крупнее и страшнее. Саша вновь приценился к чужому и опухшему лицу. Ему и так ужасно страшно.
После щелчка по кобуре "ТТ",  та легкомысленно мотнулась вбок.
Фи! Панов презрительно наморщил нос, расти и расти еще Максиму. Должен быть, пусть хоть огурец, но для приличия. И такой вариант - суровая реальность. В предвоенном июне на границу командиры ехали и без личного оружия, кому как повезло.
Вот снять шкуру он с кого-то сможет, нож с добротным, по металлу, лезвием длинной в полторы ладони и плотно посаженной берестяной рукоятью это гарантировал. Саша покидал клинок из руки в руку и чуть не порезался. Плохой баланс,  держать неудобно и Ненашев окостенел. Сила есть, но с его жизненной гибкостью, можно лишь прогибать спину перед начальством.
Панов тяжело вздохнул и занялся документами.
Согласно новенькому "Удостоверению личности начальствующего состава РККА" Максим Дмитриевич Ненашев девятьсот девятого года рождения, призван в армию из запаса в феврале. Окончил курсы переподготовки при Московском Краснознаменном артиллерийском училище имени товарища Красина. 
Интересно, чему его там три месяца учили? Лучше бы в часть отравили, как решили в сороковом году. Один месяц теории и два практики в войсках[4].  Все равно мало, на факультете вооружения надводных кораблей Панова драли по специальности пять лет, далее первый год на службе.
Опаньки! В оружейную страничку, как личное оружие, вписан "Тульский Токарев". Блатной у него товарищ!  Он еще раз обыскал купе, потея от волнения.
Пустота! Утрата боевого оружия почти статья. Потому, как явно плевал Ненашев на все приказы. "ТТ" в личной собственности, через три месяца курсов, это нормально? Конечно, нормально, если проведено через магарыч.
Штатный пистолет или револьвер, при назначении в другую часть, полагалось сдать, но в приказе жил нюанс. Можно забрать с собой, если ухитриться записать "пушку", как собственную[5].
"Ты ее промотал, сученок!",  ехидно подумал Панов.  Именно "промотал", а не потерял, украли, продал, пропил и так далее. Есть такое особое умение у военных, непостижимым для простых граждан, способом расставаться с имуществом.
Это уж потом он догадался поднять подушку. Пистолет нашелся, но Панов ехидно похрюкал, над боевыми кондициями капитана. Дилетант хренов!
Саша не знал о розыгрыше попутчика. Тот, возвращаясь из командировки, всю дорогу наблюдал, как сосед носится с новеньким "ТТ", и тихо завидовал. Танкисту выдали не пистолет, а револьвер. Лишь ствол нагана пролезет сквозь заглушку в башне, если придется отстреливаться из подбитого танка.
До призыва, судя по разным справкам, Ненашев работал бухгалтером какого-то рыбоконсервно-холодильного комбината в Астрахани. Самая воинственная профессия. Как говорил товарищ Вершигора: "развивать эту тему можно бесконечно долго". Начальник разведки Ковпака, в прошлом кинорежиссер, считал людей со счетами очень серьезно подходящими к делу партизанскими командирами.
В документах нашелся желтый листок на комнату в коммуналке. Некто имярек принял ее на сбережение. Если заселят, то обязуются освободить сразу по возвращению Ненашева или по прибытии его семейства[6].
Панов ухмыльнулся, не удивительно, что капитан холост.
За работу, проделанную Ненашевым на гражданке ему не должно быть стыдно. Пачка червонцев в чемодане на палец толще вместе взятых капитанских окладов за три месяца и командировочных. Денежный и продовольственный аттестат путешествовал вместе с ним, а в цифрах довоенного денежного довольствия отставной полковник что-то смыслил.
 Для полноты счастья Панову отвесили нелепый, но именной, значок "Ударнику госкредита".  
Ох, "зажрался" на советской службе бухгалтер, проживая один в тридцатиметровой комнате, держа дома патефон. В чемодане до Брест ехали еще и пластинки. Типичный советский плейбой. Вряд ли какая дама могла устоять перед обаянием мужчины, имеющего помимо зарплаты доступ к продуктам, еще до завоза в магазин.  Панов поцокал бы языком еще больше, узнав, что Ненашев вовсю гонял по улицам на служебном мотоцикле, заставляя девушек млеть от одного запаха бензина.
Итак, все готово для его легализации. Осталось лишь стать капитаном своей судьбы!
Но где, черт возьми, партбилет! Только с ним отважно стучит молодое сердце, а пулеметам не нужны патроны. Самолеты врага, с натужным воем падают вниз, сбитые половинками разломанного об колено кирпича.
 Ну, нет, так нет - все еще впереди. Если умудришься выжить на границе, то обязательно начнешь неуклонно расти над собой, выговаривая правильные слова. Главное - ничего не ляпнуть про закат диалектического материализма.
Ерничал Саша от бессилия.
Ну, так какого хрена его сюда занесло? Ломать ситуацию? Тогда флаг кому-то руки, барабан на шею и электрички владимирской ветки навстречу. Поздно, очень поздно начинать что-то одному в день первого июня сорок первого года.
"А может, так?", Саша иронично крутанул незаряженный "ТТ" на пальце и примерил ствол к виску. Был вроде у кого-то, в подобной ситуации такой выход, но и тот персонаж не рискнул, решив для начала помучиться
Эх, как бы сообщить жене, что не сгинул в небытие ее любимый муж. Даже письмо не написать.
 "Ну, почему нельзя провести жизнь в мире и покое. Где-нибудь у синего моря, рядом с лесом мачт, белых от парусов, сидя в плетеном кресле и слушая, как дятел считает года жизни", - попытался возмутиться Панов.
На кукушек он давно не надеялся. Редко, когда они кукуют больше чем до десять  раз.
Что-то мягкое сразу тюкнуло его по макушке.  Как всегда, чуть замечтаешься, сразу получи немотивированное насилие! Саша обреченно вздохнул и повесил фуражку на крючок.
Наберемся мужества и сделаем выводы.
Компетентные органы, включая местных патологоанатомов, единогласно установят в теле личность Максима Ненашева. Раздвоения сознания, как и чужих голосов не наблюдалось. Это хорошо. Симптомы шизоаффективного психоза Панову ни к чему. Пусть радуются его прогрессивные тараканы, еще одного лидера у них не будет.
Вот так! Как любой нормальный человек, Саша делил свои поступки на две категории - рациональные и интуитивные.
В первом случае можно спокойно вести внутренний диалог самим с собой, обсасывая развитие ситуации с разных сторон. Во втором мгновенно срабатывают врожденные или долго внушаемые рефлексы.  Сожалеть о последствиях  придется потом.
Основы психологии Панов был обязан знать по службе. Голоса разума, совести и так далее. Но что-то свое подсказывало "не паникуй!" и "опохмелись".
Ура! Окончательно включился рассудок.
Будем считать, махнулись мы разумами с Ненашевым. Так сказать, временной перенос для обмена опытом. Интересно, как он там? Госпиталь МВД без вопросов на время примет неадекватного пациента, а жена немедленно начнет хлопотать  о душевном здоровье ее мужа.
Но справочка в медицинской карте есть. После ряда командировок Саше мудро прописали там небольшую контузию. Мало ли что может случиться на оперативной или следственной работе.  Справка о частичной невменяемости и гуманный российский суд, вынесет не менее гуманное решение.
Пусть посмотрит Ненашев в палате "ящик", там озвучат реалии. После скушает "нежный сталинский" пельмешек (в магазинах продуктов море и с любым названием[7]), чтобы сразу ощутить, как жить стало "лучше и веселее".   
Подлечится, обретет душевное спокойствие и вновь начнет служить бухгалтером.  Те люди спокойные, невозмутимые в любой эпохе.
Ладно! Так, что у него есть еще?
"Какая странная инструкция для засланца", Саша скептически взвесил в руке дисциплинарный устав. Пусть положат его на рельсы, если жучара Ненашев не спер его из училища, даже не думая вытравливать хлоркой казенный штамп и номер. Угу, суровое время и железный порядок.
Нечестный поступок капитана легко объясним. Шел он служить не в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, а просто - в Красную Армию. Первые два слова магически исчезли со штампов, бланков и печатей летом сорокового года. Далее, взвешенный им на руке, октябрьский томик заставил бойцов и командиров содрогнуться в ужасе[8]. А Саша служил в Советской армии, похожий текст он помнил почти наизусть, как и все доминанты военного коитуса.
Да, была у него пара "друзей", именно так сделавших карьеру. 
Рецепт прост: к технике близко не подходить, руководить по книге и видеть одни нарушения Устава. Противопоказаний нет. Осложнения: следует часто менять места службы и избегать участков, где случайно падают кирпичи. Категорически нельзя ездить с коллективом на любую, даже очень маленькую войну.  Не страховой случай.
И дальше что будете делать, молодой человек? В Москву ехать, "паровоз" себе выбирать?  Панов имел ввиду не агрегат с дымом из трубы, просто настоящий попаданец обязательно должен  к кому-то прибиться.
"Тук-тук! Мы к вам, товарищ Сталин, и вот по какому делу!"
Истинные герои всегда быстро всплывают вверх, к власти, орденам, премиям, признанию  заслуг.
Сдался в НКВД, и везут тебя в столицу к наркому.
Пара цитат из школьного учебника истории и Лаврентий Палыч нальет рюмку чая. В ответ "пионер", встав на табуретку, начнет декламировать стихи про секрет ядерной бомбы или споет Высоцкого.
Чу! Еле слышное поскребывание в приемной возвещает о явлении перед засланцем самого товарища Сталина,  желающего непременно услышать совет, какой дорогой мы пойдем в будущее.
Панов поморщился. Какая-то подозрительная, странная, очень навязчивая привычка героев сдаваться милиции.
 Нет за заветной дверью ни щита, ни меча. Унесли в другое место. За НКВД в июне сорок первого числится милиция, пограничники, оперативные войска, пожарные команды, лесная охрана, обслуга лагерей и тюрем, ЗАГС и  вытрезвители.  Мелочь в виде Управления картографии и Управления мер и весов не в счет.
В феврале сорок первого года всесильный НКВД распилили.
Шпионами, диверсантами и прочей куда-то ползущей контрреволюцией занялся новый Комиссариат Государственной Безопасности во главе с товарищем Меркуловым. Особые отделы стали 3-м Управлением Наркомата обороны, и чекистов не спеша переаттестовывали на комиссарские звания.
Госбезопасность встретила войну, как и армия, в момент перестройки. Весной сорок первого года шел дележ совместно нажитого имущества: кадров, осведомителей, агентов, дел и подследственных. Вон, в Питере следственную часть создали лишь в апреле 41-го.
 Нужную по сути реформу начали в неудачное время, и не думая о скорой войне.   Уж больно разрослась контора, становясь неуправляемой.
Двадцатого июля все вернули обратно[9], но не остановились. В сорок третьем, когда на фронте окончательно устаканилось,  сделали, как задумали, поделив  контору-монстра на несколько эффективных (соперничающих друг с другом) спецслужб.
Не надо, даже неутомимому оптимисту лезть в органы в период бардака.
Расторопностью тут страдают, предпочитая идти проверенным следственным путем. В свежесозданной конторе товарища Меркулова, перед первым допросом можно отсидеть две-три недели, а то и несколько месяцев, ничего не ведая о происходящем в стране.
Но, что есть, то есть - никакой бюрократии!
В военной прокуратуре Панов читал дела тех лет. Тонкая папка: справка-ордер на арест, анкета арестованного, один-два протокола допроса, чаще всего составленные задним числом, решение "тройки" и справка о заочном (в особом порядке) осуждении или исполненном приговоре.  Жаль, прошли мимо его глаз альбомы, с компактным изложением дела на одном форматном листе.
Про статистику пусть воюют в браузерах, строя и разрушая мемориалы.
Все, что произошло перед войной органам на пользу не пошло. Упрощенный порядок ведения следствия так снизил квалификацию людей, что фантазии в протоколах удивляли даже суровых советских прокуроров, в ужасе браковавших до половины дел, направленных из НКВД в суд.
ЦК партии тоже внезапно констатировало на секретном фронте "головокружение от успехов" и принялось думать, как, особо ничего не меняя,  выправить  ситуацию[10].   
Панов не злобствовал и не перегибал.  Он принципиально перестал читать постперестроечные фантазии, как справа, так и слева.  
Гораздо лучше чистосердечные признания фальсификаторов уголовных дел, данные военному трибуналу на многочисленных закрытых процессах предвоенных лет. Если кого-то случайно застрелят или просто придушат, плакать не станут.
Его же сценария, после сдачи в органы, хватит на полсерии.
Охмурев от "фантазий" о скорой и непобедоносной войне, Ненашевым займутся "всерьез". Он провокатор, его слова идут в разрез с генеральной линией, а значит пойдет Максим "паровозиком", как очередной разоблаченный иностранный агент. 
А что? Даже в исторический процесс Панов впишется. В июне 41-го, в Главном артиллерийском управлении, по ведомству которого ранее служил Ненашев, накроют очередную группу заговорщиков. Ничто не мешало органам перевыполнять закон.
Даже беседовать с учениками доктора Сербского долго не придется. Диагноз поставят быстро: вменяем, значит враг, шпион, лазутчик.
А, собственно, чему верить?
В результате любых командно-штабных учений Красная Армия образца сорок первого размажет вермахт максимум в двухмесячный срок. К слову, такое КШУ в Западном особом военном округе провели осенью сорокового. Ведя упорные оборонительные бои советские войска, отходили от рубежа к рубежу, пока не уперлись, истощив силы врага. С подходом резервов "противник" гордым ежиком вылетел с советской территории.
И плевать, что игра проходила без учета стадии приграничного сражения. В условиях задачи значилось: мы и немцы действовали заранее отмобилизованными силами. По-русски, вся страна, нерушимой стеной, встала на отпор фашистам.
Ну, и что, сидеть и ничего не делать?
Перед глазами проплыли бережно разложенные по мешкам куски тел в вагоне-холодильнике. Разгромленная на горной дороге колонна и как-то затейливо добитые раненые. Проведенный отпуск в гиблых волховских болотах, как попытка хотя бы так отдать долг погибшему на войне деду.
А, ведь, жив пока тот агроном. В поле выходит, смотреть, как растет его пшеница. Новый сорт, долгожданный, специально выведенный для холодов. Соберет летом урожай.  Как назло он отменный.
Деду Егору осталось жить два месяца, дальше в огонь Смоленского сражения. Старшего сержанта Панова, вместе с раздавленным расчетом "сорокапятки" не похоронили, там нечего было закапывать.  Может лишь пару лопат в ведро, его внук видел такой вариант в командировках.  Так и остался дед на смертном солдатском поле.
Саша сжал зубы и стиснул кулаки.  Пока жива память, война еще не закончена.
"А ну, уймись!", - прикрикнул Панов  на себя и несколько раз отжался, изгоняя из себя боль и ярость. Монотонный перестук колес постепенно успокаивал. Стук-стук.
Теперь надо выбрать путь.
Если органы закрыты, то дуй-ка ты прямиком в войска. По крайней мере, в армии, есть на кого опереться. И пролететь можно с привычным треском и свистом.  
Так, сначала сделаем товарищу Ненашеву гордое и мужественное лицо настоящего, не киношного героя.  
Он подошел к зеркалу и принялся корчить рожи. Панов не кривлялся, а старательно, вымерял выражения лица, заставляя его демонстрировать нужные эмоции.  Лицемерие - главное оружие его времени, и, еще детскую способность умело копировать, подражать или передразнивать окружающих, не доводя их до бешенства, полковник часто использовал в карьере.
Сейчас Саша заранее собирал знакомые паззлы, заставляя, на всю катушку, выкладываться сорок три мимические мышцы. Вот так можно пафосно воскликнуть: "Великая Россия поднимается с колен".  А с такой чванливой мордой хорошо слушать чужие слова: "Господин Президент! Вы сдали свою армию". 
Проходивший мимо купе проводник вздохнул и прислушался. Оттуда слышался то смех, то загадочное бормотание.  Как бы чертей пассажир не начал ловить. Белка - коварное животное, за орешками приходит после застолья. 
Он нерешительно постучал в распашную дверь.
-Заходите, открыто! - раздался знакомый голос, - Ну что, дружище?  Решили меня еще и чаем напоить? 
Лезть в дупло или грызть орехи пассажир и не думал, а железнодорожник немедленно пожалел, что постучал.
Капитан ничем не напоминал себя вчерашнего - веселого и, главное, щедрого военного. От его пронизывающего взгляда по коже побежали мурашки, и проводник потупил глаза, потихоньку начиная беспокоиться о двух пассажирах в служебном купе и мешке с вещами, взятых для обмена в Бресте.  
Ох, зачем он заглянул в это купе!
-Вам стакан или парочку?
-Если можно, стакан через каждые полчаса.
-Сделаем, товарищ капитан. Чай у вас будет до конца поездки. Еще что-то желаете?
-В вашем бронепоезде еще не сгорел вагон-ресторан?
В ответ на многообещающий кивок, пассажир барственно пошевелил в воздухе пальцем:
-Отнесите обратно посуду, - усмехнулся Панов, а хозяин вагона, бурча что-то себе под нос, удалился, унося в руках тару из-под водки.
Есть такой удивительно мерзопакостный типаж людей, от которых хочется всегда держаться подальше.  Что-то такое Саша изобразил.
Ну что, первый экзамен сдал экстерном. Люди здесь, как люди. Не роботы, как жили, так и живут.
Водкой в поезде приторговывали всегда, а на куске сургуча Панов нашел едва заметный след от прокола пробки раскаленной иглой. Обычный медицинский шприц и новая пропорция воды и спирта несколько меняет гастрономическое качество смеси.
Все,  хватит мышиной возни! Надо вживаться!
Теперь уже Максим Ненашев решительно  засел за уставы. В дороге его не беспокоили, лишь проводник молча и носил стаканы. 
На станции Негорелое московский поезд остановился.
Старая советско-польская граница с пограничными заставами никуда не исчезла. В вагон зашли пограничники, проверили документы и слегка  потрясли чемоданы пассажиров, показавшихся им подозрительными.
Постояв полчаса, поезд двинулся дальше. Проехал под деревянной аркой  с лозунгом "Коммунизм сметет все границы" и сразу оказался на территории Западной Белоруссии, региона с особым режимом управления.
*****
Глава третья про чемодан,  вокзал и границу рядом (2 июня 1941 года, понедельник)
Пассажирский состав прибыл на Брестский вокзал. День потихоньку угасал, и теплый летний вечер вступал в свои права, готовя город к пока еще мирному закату.
Кроме Максима на перрон выгрузилась могучая толпа командиров, от совсем еще зеленых лейтенантов до пары матерых полковников. "Эмки" и грузовики встречали редких избранных и недавние пассажиры, смыкая ряды на мощеной брусчаткой привокзальной площади, с энтузиазмом пошли на штурм гужевого транспорта.
Дополняя картину "сражения", в воздухе повисли облака пыли, табака и мата. Послышалось конское ржание.
Толпе публики с петлицами Ненашев не удивился. Военных в городе и его окрестностях множество.
Две стрелковых, одна танковая дивизия; части укрепрайона; комендатура и штаб пограничного отряда; оперативные войска НКВД, охранявшие объекты на железной дороге, а еще множество тыловых учреждений.
Кроме того город был перевалочной базой для воинских частей расположенных севернее и южнее Брестского гарнизона. Колея еще не везде перешита на русский стандарт, и в деле еще, доставшийся от былой Речи Посполитой, "трофейный" железнодорожный парк.  Вон, как в стороне  бодро дымит кургузый польский паровозик и у вагонов, непривычного вида, суетятся люди.
Зачем спешить?
Пусть без него бьются за пролетки и грузят вещи. Да и  "рубить" по площади почти строевым шагом, поднимая руку к козырьку и эпично гремя чемоданом, не хотелось. Давно отвык от этих дел.
"Дэнги, дэнги давай!", капитан улыбнулся, представляя, как мучаются вечным вопросом местные "таксисты": каким же зигзагом везти до места клиента. В глазах мелькают цифры - это  ум множит рубли на расстояние.
-Папа! Смотри шпион! - раздался рядом испуганный детский голос [11].
В лице Ненашева ничего не дрогнуло, лишь в большой ягодичной мышце повело седалищный нерв. Ишь ты, разогнался! Ребенок, и тот сразу раскусил засланца!
"Спокойствие, только спокойствие!", Панов медленно обернулся, делая выразительные глаза, ну, как у того брутального кота с рапирой. Потом, облегченно выдохнул.  
Какой-то товарищ, не смотря на жару, одетый в черную гимнастерку без петлиц, и такого же цвета галифе, встречал на перроне семью.  Наверняка дождался квартиры или пары отдельных комнат. А боялась его дочка, ребенок лет семи-восьми, не обращавшая на Сашу никакого внимания.
Предметом внимания стал, проходящий мимо немолодой гражданин в приличном костюме серого цвета, при галстуке, шляпе и кожаном портфеле.
-Галя, здесь так многие одеваются.
-Если в шляпе, значит шпион, - сказала, как отрезала Галя, - Я на картинках видела и нам рассказывали. Папа, мне страшно.
-Не бойся. Вон товарищ командир Красной Армии стоит, - решил подыграть дочке отец, - пока он здесь,  не придут сюда злые шпионы.
Девочка с тайной надеждой посмотрела на Ненашева и согласно кивнула. У военного в кобуре пистолет, он точно никого не боится. Панов улыбнулся в ответ, припоминая нечто веселое: "А в глубине кармана патроны от нагана, и карта укреплений советской стороны"[12]
До войны книг про воров в законе не печатали, зато романы про иностранных агентов раскупали в миг.
Тема - золотая жила. Кто только в ней не отметился! Даже в строчках детских писателей нашей стране ежеминутно и обязательно кто-то вредил.  
На бумажных станицах твердых и мягких переплетов диверсанты сыпали яд в колодцы, жгли коровники, убивали добрых лесоводов, разводили ядовитых гусениц, злостно жрущих ценный лес[13], фотографировали секретные советские заводы и коварно топили в ваннах советских пионеров. Но добро всегда побеждало зло: врагов беспощадно отстреливали чекисты и сурово судил советский суд [14]
"Ну что, давай иди, тряси мужика в шляпе! Нет на свете невиновных",- съязвил  Панов, вспоминая свою прошлую замечательную работу,  где клиент вечно не прав: "Граждане! Алиби, конечно, алиби, но сядете по любому!"
Естественно, Максим никуда не дернулся, а пошел смотреть вокзал. 
Вот зря! Лучше перебдеть, чем недобдеть...
Ненашеву обязательно следовало узнать человека, знакомого по старой черно-белой фотографии.  А "мужику в шляпе" человек, пометившего его нейтральным цветом, сразу бросился в глаза.
 Гражданин рейха, переводчик многочисленных совместных советско-германских комиссий, а в глубине души обер-лейтенант абвера барон фон Каттерфельд возвращался на западный берег Буга, неся для немецкой разведки много вкусного. Эх, аккуратненько бы гада  топориком по куполу. 
Иначе нельзя - органы немца отпустят. Он дипломат, мать его етить!
Местный вокзал Саша видел на лишь старых черно-белых фотографиях.  Построили его в девятнадцатом веке, а в пятнадцатом году сожгли отступавшие русские войска. Далее поляки, освоив руины, отгрохали внушительное белое здание, чем-то похожее на белый дворец-замок магната-шляхтича.
Царящая внутри прохлада приятно накрыло разгоряченное тело капитана.
Миновав массивные двери, Панов оказался в центральном зале.
У входа журчал небольшой фонтан, освежавший знойный воздух, врывающийся с улицы.  Пол, словно шахматная доска, весь вымощен белой и светло-зеленой плиткой. Портреты Ленина, Сталина и Молотова на белом фоне висели на массивных колоннах.
Саша втянул носом знакомый запах детства.
Так когда-то, в семидесятых, пахли станции: нагретым камнем, пылью, лакированным деревом потертых скамеек. А запах сгоревшего угля, масла и креозота, состава которым пропитывали деревянные шпалы, создавали неповторимый аромат. Будто вновь он едет в отпуск с родителями, куда-то в Крым.
Максим неторопливо обошел вокзал, с любопытством озираясь по сторонам и читая подряд все лозунги, объявления и правила. Народу в залах не много. Семичасовой поезд недавно ушел на восток, а следующий отправится около двенадцати ночи.
В одном из закутков торговали товарами для пассажиров. Наверняка тут знали о суровой доли засланцев и товары, необходимые для оказания первой помощи иновременным пришельцам, продавали уже с наценкой.
О, какие муки испытывают пришельцы, взяв руку опасную бритву! Просто шекспировский накал страстей! Или это герой Достоевского, вглядывается  в зеркало и гордо произносит: "тварь я дрожащая или право имею". Страшно зайти в парикмахерскую, вдруг дрогнет рука брадобрея и все - привет тебе начинка для гробов.
Впрочем, ряд граждан, наивно пытается сунуть в предвоенное время девушек, предварительно не снабдив их ... запасом прокладок или ваты, бывшей жутким дефицитом на войне, на весь период переноса[15].
Но кто бы ты ни был, Максим Ненашев, я тебя побрею!
Капитан, плюя на заведенную традицию, купил безопасную многоразовую бритву. Затупившиеся лезвия владелец точил самостоятельно, небольшой брусочек находился рядом в бархатной коробочке. Изделие массово выпускал московский завод "СТИЗ".  Панов искренне  вздохнул, мечтая о настоящей, опасной для щетины бритве из знаменитого "города лезвий" Золингена.  Она осталась в будущем,  а железка, найденная в чемодане, казалась лишь достойной лабораторных опытов над мышками.
Но вдруг пригодится? Максим спрятал ее во внутренний карман сапога.
А это, что еще? Панов приценился, и коробка советских сигар "Капитанские" сделала чемодан чуть тяжелее.
В туалетной комнате капитан быстро привел себя в порядок, а затем двинулся к киоску "Союзпечати", проникаться местными реалиями. Желательно культурными и спортивными: надо знать, что у публики на слуху.
Купил газеты "Правду", "Известия" [16] и местную "Зарю". Не пожалел червонца на "Краткий курс" и стенографический отчет XVIII съезда ВКПБ в синей обложке.  Если уж вживаться, то по полной.
Ненашев развернул газетный лист.
Давно знакомая борьба за себестоимость и экономию средств.  Отстает производительность труда, не на всю катушку используется техника. В Полесье осушают в день по тысяче гектар болот. Максим усмехнулся:  "Надо же, вот кто мостил в сушь дорогу вермахту". 
А вот и "его" Астрахань! Колхозники стали жить лучше и покупают в дом панцирные кровати. Привычный столбик на последнем листе: управление иностранных операций за доллар дает пять с половиной  рублей, а за фунт - двадцать один рубль и тридцать восемь копеек.
Открыв толстенный том, капитан принялся жадно читать стенограмму съезда, выискивая знакомые места.
Сталин как всегда на высоте. Блок трех агрессивных государств, всячески ущемляя интересы неагрессивных стран, поставил вопрос о новом переделе мира. Прочие империалисты хотят отсидеться в стороне и втравить Советский Союз в войну с Японией и Германией [17]. СССР желает мира, надеясь лишь на себя, дружбу с мировым пролетариатом и поддержку стран,  желавших сохранить мир.
Дальнейшая вакханалия докладов и прений поражала богатством и красотой языка. Страна готовилась к войне против фашизма, ясно намекнув господину Гитлеру, что русские уже были в Берлине.  Если надо, то поднимутся неисчислимые рати советской земли, неслыханным громом сотрясется земля и не оставив от стран "оси" даже лужицы на асфальте.
Если нападут империалисты, Красная Армия обязательно выгонит врага обратно и, выполняя интернациональный долг, поможет восставшему пролетариату страны-агрессора сбросить цепи угнетателей.
Он пролистнул еще пару станиц, оставив позади избитую всеми цитату об "умножение числа советских республик" исключительно агрессивным вооруженным путем. Мол, все летели на съезд с медом, и лишь эта пчела с каплей дегтя.
Тогда верили люди, особенно молодежь, что Красное знамя коммунизма взовьется везде, люди объединятся и весь земной шар будет принадлежать трудовому народу.  Тогда навсегда исчезнут и войны, и несправедливость.
Он вздохнул, читая дальше, что Рабоче-Крестьянская Красная армия отличалась от царской армии, как небо и земля. 
Вот она, главная анафема, что вечно тормозила военное дело. Помогать предстояло восставшим братьям, когда тылы капиталистических армий горят синим пламенем.
"Но, как всегда, отделил бог воду от суши", Панов ехидно улыбнулся и начал листать страницы, желая найти слова, сказанные съезду флотом.
Моряки сорвали не менее бурные аплодисменты, помянув про Петра Великого, про традиции русских моряков, героев Чесмы, Синопа, Севастополя и мужество флота, проявленное в первой мировой войне [18].  Поворот к иной политике проходил постепенно.
В окружающий мир добавилось еще больше реальности.
Он в сердцах захлопнул книгу, чем сразу вызвал недоуменный взгляд продавщицы. Капитан покраснел, как юноша, застигнутый за изучением поз Камасутры прямо на уроке физкультуры.
Не надо ему, выписывая цитаты в блокнот, покачивать головой, улыбаться и многозначительно цокать языком.   
Панов почти забыл про царящую вокруг подозрительность, но ушел незамеченный.
Больше года десять толстых книг с материалами партийного съезда ждали покупателя. Наконец, первая бумажная счастливица обрела хозяина.  Военный читал стенограмму, как страшно популярный роман Шпанова!
А потом, протирая от пыли, следующий экземпляр, она все сокрушалась. Отбывающая куда-то публика предпочитала брать в дорогу что-то героическое, веселое или романтичное.  Так зачем им возят этот товар, требуя план? У партийных работников и так, в каждом из чемоданов, лежит бережно завернутый в чистое полотенце "Краткий курс".
Продавщица не знала, что бывший полковник восстанавливает давным-давно усвоенную модель поведения. В дни его молодости даже рецепт перловой каши обязательно предварялся панегириком о великих решениях съезда партии или партийной конференции[19]
Но он не в претензии: фразой воздух не испортишь, а речь с затейливо вплетенными в паутину слов магическими цитатами всегда почиталась за искусство.  И какая сочность оборотов!
Так пусть жалкие козявки вечно ползают под ногами могучего советского слона, да рыщут у наших границ фашистские мракобесы в смирительных рубашках.  
Часы на вокзале пробили восемь, а Ненашев зло пощупал пустое запястье [20].  Пульс хороший, ритмичный, но нет обязательного для каждого офицера механизма на крепком кожаном ремешке.  Часовая промышленность СССР постепенно вставала на ноги, но наручные часы жуткий дефицит. Пусть цена кусалась, но по факту достать их было невозможно.
Но не брать же будильник. Ходить и громко тикать - моветон и во времена суверенной демократии. Но больше раздражал фанерный ящик с неудобной ручкой, выдававший в нем новичка, первый раз прибывшего в этот приграничный город.
Максим принюхался. Где-то рядом готовилась еда, а время ужина он точно пропустил.
Пахло давно знакомыми белорусскими драниками, и в капитане немедленно проснулся страшный зверь. Если вышел он на охоту вечером -  спасенья нет. Вот и теперь, его хомяк бесновался, стуча лапками прямо в мозг, намекая, как следует есть истинный местный деликатес - из горшочка, с грибным соусом, с кусочками нежно обжаренной свинины, нарезанной зеленью, и ложкой густой настоящей деревенской сметаны.
Ненашев чуть тормознул у дверей заведения. Вход на стратегический объект охранял военный пост. Старшина и боец устало козырнули капитану, но без задержек и лишних слов пустили внутрь. Особый приказ коменданта Брестского гарнизона запрещал посещение  пивных и ресторанов лишь красноармейцам и младшим командирам.
*****
Гауптман Эрих Кон, издал звук, означающий крайнюю степень насыщения организма. Затем принялся лениво рассматривать певшую в ресторане польку.  Ее уверенный голос совсем не гармонировал с худенькой, но привлекательной  фигуркой.  
Сидевший за столом немецкий офицер носил полную офицерскую форму голубовато-серого цвета и обоснованно гордился черно-бело-красной лентой  Железного креста  второго класса, прицепленной к пуговице мундира.
Целый месяц он пересекал советско-германскую границу, часто выезжая на грузовике с командой немецких солдат за город. Гражданская  одежда, носимая некоторыми из них, ничего не значила.
Рейх возложил на нехрупкие плечи Эриха почетную и ответственную миссию.
Согласно советско-германским соглашениям, на территории Западной Белоруссии специальные команды немцев искали могилы своих солдат, погибших во время первой мировой войны и польской компании. Установив место захоронения, землю раскапывали, искали жетон погибшего, затем паковали останки в черный прорезиненный мешок. Последний приют тело находило в Фатерлянде.
Но умерев за империю или свежевыстроенный тысячелетний рейх, павшие продолжали служить Германии, стараясь  закопаться в грунт поближе к аэродромам, складам, городкам и другими ценным объектам Красной Армии. Немецкий офицер натер мозоль, нажимая на  спуск фотоаппарата [21].  
Гауптман понимал и обратную сторону своей работы. Разведка. Очень предусмотрительно ознакомиться с местностью  в полосе вероятного наступления их пехотной дивизии.
Такой план они втайне готовили,  но врагом Россию еще не называли. [22]
В вермахте множились и переплетались довольно экзотические слухи об истинных причинах пребывания немецких войск на границе с  Советским Союзом[23].  Каждый мог верить, во что хотел, спорить и ругаться с соседом.  Вариантов несколько.
Будто командование вермахта считает берег Буга курортом, не хуже французского Лазурного берега, где солдаты смогут отдохнуть перед десантом через Ла-Манш.  Будто русский лидер испугался жирной, вечно пьяной английской свиньи и любезно пригласил немцев защищать нефтепромыслы в Баку.  За это Сталин якобы обещал Адольфу Гитлеру сдать в аренду Украину на пару сотен лет.  Будто грядет совместный поход в Индию, и скоро братья по оружию начнут кататься на слонах и мыть сапоги в океане.  После приказа основательно укрепить границу, добавилась еще одна версия: большевики могут ударить в спину Германии.  
В жизни дивизии, переброшенной из Франции на западный берег Буга, ничего не менялось. Те же подъемы, отбои и редкий отдых. Лишь чуть плотней и напряженней стал график учений, проводимых с пяти утра до восьми вечера.  Так прошел май. Ожидание стало невыносимым. Пусть хоть что-то случится!
Но каждым утром все также днем светило солнце, блестела река, и эшелоны с  русской пшеницей и немецкими станками, чередуясь, шли на запад и восток через Буг. Торговля между СССР и Германией не прекращалась, успокаивая солдат - войны не будет.
Гауптман отдыхал, радуясь, что рационально разменял время. Вместо одиннадцати километров пыльной дороги -  сытный ужин и неплохое местное пиво.
Опоздать Эрих не боялся. Более опытные товарищи поделились секретом. Через полтора часа пустой эшелон пунктуально проследует на германскую сторону. Гауптман подсядет на паровоз с немецкой бригадой.
Странно, отец когда-то говорил, что коммунисты строят здесь царство свободы и справедливости. Хорошо, что он вовремя изменил взгляды, доверившись фюреру. Любой гражданин рейха, в разумных пределах выражаясь о политике на собственной кухне, здесь смотрелся бы свободнее.
Фюрер всегда считал неизбежной войну с большевиками, поработившими народ варварской России. Сами русские должны помочь потомкам тевтонцев нести свет европейской культуры в дикие славянские земли. 
Еще в родном Берлине он общался с детьми русских эмигрантов, вместе с ним посещавших школу. Они неизменно называли  "золотым веком" время правления Русской империей обрусевшей императрицы-немки. В течение нескольких столетий Россия жила лишь за счет ядра из представителей германской нации. Евреи истребили их полностью, заняв их место[24].
В особом предназначении немецкого народа Кон не сомневался.
Задолго до того как гениальный Адольф Гитлер пришел к власти, Эриху убедительно доказали в школе: все великие военные подвиги - прусские,  все великие творения в искусстве - германские, самые величайшие ученые - немецкие, а самые трудолюбивые и толковые рабочие и крестьяне живут в Германии.
А пока Кон пользовался ситуацией, получив доступ в закрытые от жителей русские магазины и столовые для военных, а также офицерское казино большевика в выходные дни.  Недурно, вышли две продуктовые посылки для матери и сестры.
Рейх воюет почти два года, отдавая доблестным солдатам лучшее, и гражданским приходится несладко. Несмотря на сразу введенные карточки,  усилились перебои с продуктами и на бумаге, ничего не имеющей общего с деньгами печатали все больше названий продуктов и вещей.  Говорят, на местном рынке исподволь торгуют и за имперскую марку, ценя ее выше рубля.
Слухи о близкой войне давно в ходу на западном и восточном береге Буга. Но когда начнется кампания? Неизвестно. И будет ли она вообще? Червь сомнений постоянно грыз разум Кона. Новой Германии нельзя повторить ошибку кайзера, сразу воюя на два фронта.  Надо покончить  с Англией и объявленной ей морской блокадой.
Значит, их цель здесь напугать русских и добиться каких-то уступок? При всех сомнениях Эрих, твердо верил в гений фюрера.  Этот человек для Германии значил даже больше, чем бог.  Пророк  все предвидел и вел немецкий народ в озаренное солнцем будущее.
Насладившись едой и накачавшись пивом, гауптман представил эту худенькую темноволосую девушку не совсем одетой и в соблазнительных позах. Если "фройлян" чуть-чуть раскормить, то получится настоящая Гретхен, за немецкое происхождение которой любой расовый отдел проголосует двумя руками.  Нет, одной рукой, другую сунут в штаны. Эрих скабрезно улыбнулся и подавил зевок.
Жаль, нет в городе милых дам. После Франции офицерский бордель манил немногих и представлялся чем-то скучным и пресным. А из Бреста большевики давно вывезли умелых красоток в Сибирь[25]. Так они заботятся о потомстве медведей. Кон захихикал.
Гауптмана разморило.  Проведенный на адской жаре день,  медленно тонул в ледяном пенном напитке. Поморщившись, гауптман опрокинул в себя пятую кружку местного "фирменного" пива и немного задремал.
Певшая в ресторане девушка с ненавистью посмотрела на угомонившегося немца. Конечно, немецкий капитан разительно отличается манерами от большинства этих плохо воспитанных и дурно пахнувших "красных", предательски оккупировавших польский город.  Но чувствовать себя курочкой, цинично разделанной и разложенной в тарелке очередного завоевателя многострадальной Польши с мутными от выпивки глазами? Это перебор! Двадцать один месяц, прошло с  того проклятого первого сентября, когда началась война, но она так и не смирилась с утратой надежд. 
*****
У каждого свое прошлое. То, куда честно хочется вернуться и то, куда тебя внезапно посылают [26].
Дремлющий немецкий капитан, герой французской компании внезапно раза в два уменьшился в размерах и оказался за школьной партой, отвечая на уроке истории. Обычная школа в Веймарской республике и учитель еще без партийного значка.
Адольф Гитлер уже заявил о себе, но в полном расстройстве пребывал в тюрьме Ландсберг.  "Пивной путч" подавлен полицией и рейхсвером, а члены партии национал-социалистов, как  крысы с корабля, разбегаются из партии вождя-неудачника.
-Эрих,  почему Германия проиграла войну?
- Потому что ее не поддержал тыл, господин учитель, рабочие бунтовали  и солдат перестали снабжать боеприпасами.
-Хорошо, сынок. А что Германия потеряла в этой войне? Эй, Вальке, не спи! Ну-ка, отвечай на вопрос!
-Германия потеряла почти два миллиона человек, господин учитель, - глухим голосом ответил сосед Эриха.
-Ну-ну, ладно-ладно, садись. Знаю,  французы убили твоего отца, но я не об этом. Надо вспомнить главное для истинного немца, любящего Фатерлянд. Кто еще может сказать, что потеряла Германия? - историк закашлялся. В классе знали - старый солдат чудом выжил после разрыва английского снаряда с "белой звездой", начиненного смесью хлора и фосгена.
-Я, господин учитель! - ответил Эрих умершему двенадцать лет назад ветерану германской имперской армии, - кроме  колоний мы потеряли Мемельскую область, Познань, Западную Пруссию и часть Верхней Силезии, Эльзас-Лотарингию и Саарскую область. Французы и бельгийцы вторглись в Рурскую область, и даже их негры воруют наш уголь.
Гауптман хотел добавить еще что-то. Смириться со старым поражением трудно. Про национальное унижение, позорный проигрыш, проклятых еврейских олигархов организовавших революцию и грабивших нечастный немецкий народ до и после войны. Все, чему когда-то учили Эриха Кона на уроках истории по школьной программе времен Веймарской республики.  
Но - не судьба, брысь в реальность!
В беспокойный сон звуком трубы ворвался голос с неприятным русским акцентом:
-Алярм, камрад! Проснитесь! - рядом за столиком сидел командир с одной "шпалой" в петлицах и улыбался, - При таком подходе, года через четыре начнут мерещиться афроамериканцы в берлинских пивных.  Берите пример с фюрера, он давно перешел на  минеральную воду
"Афроамериканцы? Кто они такие?", озадачился Эрих, но покраснел, поскольку потерял над собой контроль, заговорив во сне. Пиво, ожидаемо, проявило себя коварным напитком, толкая организм в сторону заветной комнаты.
Максим последним маленьким глотком допил коньяк, щелчком пальцев подозвал официанта, прошептал  что-то ему на ухо и рассчитался.  
Кон еще раз вздохнул с облегчением, когда столкнулся с  ним у дверей ресторана.
Но русский не ограничился одной насмешливой фразой. На столе гауптмана ждала презентованная бутылка "Московской особой" водки [27] и записка: "Для крепости арийского духа". Рядом полька, под аккомпанемент маленького оркестра, с каким-то неблагопристойным энтузиазмом исполнила заказанную "для нашего верного союзника" немецкую народную песню "Хороший товарищ". 
Ушедший командир хорошо знал их фольклор. Мелодия обычно звучала на похоронах.
Ну что же...  Гауптман привычно встал, опираясь на стол.  Коварный предмет обстановки попытался от него удрать, но он заставил его покориться.
Русский вызывающе нагл и поступил с ним, героем войны, как победитель, заранее уверенный в конечном итоге схватки.
Эрих сейчас быстро трезвел.
Проклятая Россия. Их фюрер Сталин - предатель. Несмотря на дружбу, подводит войска к границе, не дозволяя рейху довести войну до конца. Адольф Гитлер прав, большевистская страна виновата самим фактом своего существования[28].   
*****
У  капитана свербила неприятная мысль.
Дело не в немце. В довоенном Бресте видели их часто. Работали всевозможные совместные комиссии: по переселению, эксгумации немецких солдат, демаркации границы и проекту строительства канала Висла-Буг.
Граждане рейха обедали в столовых военторга, посещали кафе и рестораны, ходили на танцы в Дом Красной Армии. Рядом с вокзалом часто видели представителей немецкой таможни и чиновников Имперской службы железных дорог. Один из путей советско-германской торговли проходил через город и единственный в округе железнодорожный мост через Буг.  Гостями вокзала часто были немецкие паровозные бригады [29].
Досаду вызывал тот факт, что Ненашев не видел в немце врага. Он же, как-то ухитрялся ладить с этим народом. Без предрассудков, Панову нравились их аккуратные до дотошности профессионалы.
Ненашев разозлился еще больше. А скоро сюда придут не только германские солдаты. В гости заявится пол-Европы.
До него внезапно дошло, зачем младший Герман именно так снял один эпизод в фильме "Последний поезд", где буднично и как-то мимоходом уничтожали немцев.
"Убей немца! Сколько раз увидишь, столько раз и убей!" - на высоту трехэтажного дома поднимались плакаты в каждом городе страны. Или мы, или они, так должен стоять вопрос.  
Сомнения - не только беда Панова.
Саша мрачно вспомнил приказ Наркома обороны от первого мая сорок второго года. Почти год страна училась ненавидеть, изгоняя из души жалость и милосердие. Да так, что еще сорок лет спустя мальчишки будут играть в "войну", четко делясь на  "русских" и "немцев". Такую память оставил германский народ. Слава богу, мы отходчивы, предпочитая оставлять после своих "оккупаций" жилые здания, школы и целые фабрики, которых у покоренных не было в природе. Вот  тебе, Ненашев, первая задача.
Но у любой проблемы есть обратная сторона.
Тщательно изучив вермахт, полковник знал и о пробелах. Немцы представлялись пока бездушными солдатиками, без конкретного лица.  А ему придется воевать с живыми полковниками, гауптманами, фельдфебелями.  Драться придется не только штыком и пулей, иначе не победить. Не надо ему избегать замашек косого китайского полководца Сунь-Цзы. Пока не прерван мир, начинай изучать врага.
Теперь лучше, если стало стыдно. Он глупо пошутил, потом, как кот испортил тапок и сдриснул из комнаты. Оценил бы Железный крест,  в вермахте награды ящиками не раздают. И зачем тебе уподобляться Петру Третьему, в экстазе бросавшемуся на все шевелящееся в прусской форме.
Говорят, у почитателя Фридриха Великого ничего не шевелилось, если во время брачных игр на Екатерину не был надет мундир армии от Старого Фрица.
Саша усмехнулся, приступ самобичевания закончился.
Не надо суетиться, лучше вдумчиво изучать обстановку. Человека подводят мелочи. Любое отклонение от принятых в обществе норм, словно залет. Даже та певичка, красивая лицом, фигурой и голосом - отличное прикрытие для осведомителя из органов  или польского подполья.
Вокзал обязательно под контролем или Панов ничего не понимает в оперативной работе.
*****
Певшая в ресторане девушка с некоторой досадой посмотрела на опустевший столик. Для дочери погибшего в тридцать девятом польского офицера, единственное развлечение - возможность наблюдать за посетителями, стараясь угадать, что за человек сидит за столиком.
Оно же гарантировало относительно спокойную жизнь в местечке рядом с Брестом. Впечатлениями пани Чесновицкой приходилось делиться с человеком в зеленой фуражке. Условия сотрудничества удивительно простые: или  Майя рассказывает все, что видит, или вместе с мамой едет петь для русских медведей в далекий Новосибирск.  Семья польского офицера постоянно жила в страхе от угрозы депортации куда-то в жуткие снега России.
Она не знала, что "чекист" - парень с юмором. В далеком сибирском городе как раз достаивали огромный театр оперы и балета, почти на две тысячи зрительских мест. Какой же дикой казалась ей страна, лежащая за бывшей польской границей!
За день ресторан посещают сотни посетителей, и лишь странная выходка выделила капитана из массы военных, часто забегавших сюда перекусить с дороги.  С этим командиром что-то не так. Большевики и немцы, по-братски разделившие Польшу, при встрече общались подчеркнуто дружелюбно.
Войдя, капитан с невозмутимым видом спокойно осмотрелся, выбирая место, где присесть. Никакого замешательства, будто в Советах на каждом углу плохо закрашенные белые орлы и старые рекламные надписи латинским шрифтом.  На факт недавнего прибытия в город указывала мятая одежда и страшенный фанерный чемодан.
Русские командиры, прибыв в Брест, избавлялись от них в первую очередь, желая приобрести хоть какие-то признаки европейского лоска.  Зато она смогла оценить его  фигуру: почти медведь.
Из всего увиденного посетителя заинтересовало меню и сидящий за столиком немец. И если состав блюд был спокойно, без всякой робости, уточнен у официанта, то гауптмана осмотрели с плохо скрываемой досадой.
Майе стало интересно, чем вызвана такая неприязнь. 
Потом замкнулся и ушел в себя. Казалось, окружающие его совсем не беспокоят. Занятый мыслями посетитель методично уничтожал пищу. Движения его рук, занятых ножом и вилкой, были четкими и уверенными. Вот он взял бокал и, отпив несколько глотков, поставил его на место. Затем случилась немыслимая вещь, отчего глаза прекрасной пани стали еще крупнее.  Русский привычным жестом достал из нагрудного кармана сигару и правильно ее раскурил!
Обладатель подобного чопорного взгляда и манер обязан носить как минимум погоны польского полковника, а не мятую гимнастерку большевика, так подумалось Майе. Как похоже на поведение ее отца, насильно затащенного мамой в гости к далекой родне.
Девушка пристально посмотрела на русского, сложив губы в привычную самую изысканную и обольстительную улыбку. Ответ был оскорбительным, там тоже умели владеть лицом.
Капитан демонстративно оценил ее фигуру, на пару секунд задержавшись на особо выдающихся местах. Она чуть не задохнулась от отвращения, представляя, как холодные, почему-то сразу скользкие и липкие пальцы советского оккупанта трогают ее тело.
Русский  довольно хмыкнул и на секунду в его глазах мелькнуло непонятное понимание. Затем офицер снова надел на лицо маску, склонил голову в вежливом поклоне и беззвучно зааплодировал.
Покончив с едой, капитан бросил немцу странную фразу про каких-то американцев из Африки, четыре года крадущих пиво фюрера.
Зачем будил? Гауптман, спал вполне мирно за большим, словно аэродром, столом, а теперь впал бешенство. Но ей неожиданно понравилась заказанная капитаном песня. Такая маленькая месть за поруганную Варшаву и ее несбывшуюся мечту.
*****
***
Эпилог или шел второй день войны.
Вся Москва гудела слухами: наши взяли Варшаву и Кенигсберг. На стенах домов мальчишки старательно выводили мелом слова "На Берлин!"
Черные тарелки репродукторов и газеты сообщили скромнее: После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. На Белостокском и Брестском направлениях после ожесточенных боев противнику удалось потеснить наши части прикрытия и занять Ломжу и Брест.  Взято в плен пять тысяч немцев, артогнем уничтожено триста танков. За два дня боев сбито сто двадцать семь фашистских самолета Война никого не застала врасплох. Враг просчитался. Он собирался поразить нас неожиданным, внезапным, злодейским ударом. И наткнулся на страну, единую и твердую, как гранит[636]
Очередь в военкомат,  добровольцы.  Они не желали оставаться в стороне. Те, кому военком отказал, искренне возмущались - как  можно спокойно сидеть дома, когда дело может кончится без них. Они тоже хотят брать Берлин!
На следующей улице стояли очереди в сберкассу и  магазины. Люди торопились снять деньги и купить про запас продукты, сколько можно унести.
Так было в столице, а где-то далеко от них под Брестом со стороны Митков, где наконец умолк последний до конца отстреливавшийся дот, в обгорелой и ободранной форме брели трое  изможденных, покрытых копотью и пороховой гарью людей. Им шептали из калиток, умоляя бросить оружие, но в ответ они лишь исступленно орали: "Сталин дал, Сталин и заберет!" [637].
Они шли отступая на восток и не слышали, как восторженно вещал за кадром еженедельного немецкого кинообозрения "Дойче Вохеншау"  голос диктора.  После перечисления числа населенных пунктов, очищенных от большевиков, всеобщий восторг вызвали и слова:  "Взяты исключительные трофеи,  запасы продовольствия: сорок тысяч тонн смальца, двадцать тысяч тонн шпика, пять тысяч тонн свиного мяса и целое стадо живых свиней.  Наступление на Восточном фронте продолжается!"
Генерал от инфантерии Вальтер Шрот лишь качал головой, все сообщения о западне, устроенной большевиками на деле оказались грандиозной мистификацией, задержавшей взятие Бресте не меньше, чем на половину дня и позволившее русским отвести от города войска.
Город превратился в огромную транспортную ловушку для немецких частей. Войска смешались, вырывая друг у друга право пройти через переправы. Саперов материли, мостов не хватало, а еще больше ругали русских, будто специально устроивших здесь бедлам.
А те, кто это сделал еще отстреливались в цитадели, лежали около своих бетонных укреплений и на улицах Бреста, уже безучастные ко всему, но так и не побежденные в день двадцать второго июня сорок первого года.
== или **
Март 2012 - октябрь 2013 года.
P.S. Вы дочитали ЧЕРНОВИК до конца, еще год назад замысел был закончить именно в 00:00 23.06.1941 г.
Оставляюю за собой право либо
1) прояснить ряд непонятных моментов и дальше неписать
2) либо... продолжить работу и показать, что случилось с кадровой армией и наверху. Расстрел Павлова (!!!) похоже (!!!) только верхушка разборок на тему, кто проспал начало войны.
Dixi et animam meam levavi

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"