Глава 6.

Шорох удаляющихся шагов. Генка идет умирать, унося оружие врагу.

Если у Хаджиевых появится автомат, то мне для защиты потребуется пулемет. Атакующий имеет фактор внезапности, возможность маневра огнем, право на отход и перегруппировку. А уж партизанящий враг опасен вдвойне - даже с одним лишь ножом в руках.

Пара секунд на принятие решения.

Рациональное - дать Скрипачу по шее и отобрать автомат. Потому как сейчас - это перевязанный шелковой ленточкой подарок беспредельщикам.

А ведь серьезный ствол, да в толковых руках - резко повысит шансы на выживание моей группы.

Ну а эмоциональное решение - это ухватить биту покрепче и броситься на выручку. Наших бьют!

Черт, что делать то?! Я ведь реально не дед Мазай, скорее - дед MustDie! Лодка не резиновая, руки замерзли, весло в крови... А зайцы все маршируют и маршируют мимо, уходя на глубину с воодушевленным видом. Брр! Фантасмагория...

Кошусь на Илью. Химику не до моих рефлексий.

В парне проснулись еврейские корни и сейчас он деловито стряхивал мусор с подобранного автоматного магазина. Уловив внимание к свой персоне, делает большие и невинные глаза:

-- А шо такое?! Быстро поднятое, не считается упавшим!

Успокаивающе отмахиваюсь - не дело портить человеку внутреннего хомяка. Естественно - пока этот хомяк на коротком поводке и под союзным флагом.

Прищурившись, оглядываюсь по сторонам. Вокруг никого, двор словно вымер. Из бесхозного оружия - только пролетарское - камни да палки.

Законы жанра дали сбой.

Не видно брошенных бандитских внедорожников, с торчащими из багажника затертыми до блеска автоматами и навороченными винтовками наемных киллеров.

Нет в поле зрения и ничейных оружейных магазинов, гостеприимно подмигивающих оптикой дорогущих прицелов и вкусно пахнущих универсальным маслом 'WD-40'.

Так же не видать погибших военных и полицейских, заботливо притопавших умирать к нам во двор в обнимку с табельным оружием и двойным запасом БК.

Эх, нет в жизни совершенства...

Стоп! Мертвые полицейские, говорите?

Запрыгиваю на усиленный бампер инкассаторской машины, рефлекторно задерживаю дыхание и заглядываю вовнутрь, сквозь проем вынесенной лобовухи.

Видимость так себе. Микроавтобус стоит жопой к солнцу, бронированные стекла наглухо затонированы. Кабина смята и придавлена отвалом трактора.

Однако искалеченное аномальным сном зрение все более послушно. Напряженно всматриваюсь, несколько раз моргаю и вязкую тьму послушно сменяют мягкие, серо-зеленые полутона. Не тепловизор, но нечто очень схожее.

Мама, я киборг?

Да ну нафиг! Работает ведь? Полезно же? Вот и пользуюсь, стеснительно помалкивая в тряпочку.

В салоне броневика только водитель. Мертвый, надежно пристегнутый и грубо обезглавленный. Оголившийся позвоночный столб вяло искрит разноцветными огоньками. Огоньками?!!

Судорожно сглатываю ставший в горле ком и тут же теряю концентрацию. Зрение возвращается в привычный спектр, глубокие тени вновь затягивают автомобильный салон. Искр и прочих спецэффектов больше не наблюдается. Впрочем, все то, что мне было нужно - рассмотреть я успел.

А потустороннее... К чер... э-э...

При текущих непонятках словами лучше не разбрасываться. Короче - шло бы оно все лесом.

Напоминая, что я все же не киборг - затылок и шею простреливает резким импульсом боли. Укол настолько силен, что на мгновение теряю контроль над телом. Пару секунд я беззвучно хлопаю ртом, распластавшись на капоте броневика словно парализованная медуза.

Чувствительность возвращается к тому моменту, когда волна животной паники уже готова захлестнуть с головой и уволочь меня на дно личного безумия.

Деревянными движениями еложу ботинками по решетке радиатора. Нащупываю ногами бампер, пристраиваю соскользнувшие ступни и выпрямляюсь. Спешно тянусь к затылку, ощупываю голову.

Сухо, без лишних дырок и прочих аномалий, в виде торчащего из черепа арбалетного болта. А ведь по ощущениям - словно пуля вошла или ржавую спицу вогнали.

Руки подрагивают, спина в холодном поту. Ситуация невольно зацепила и вытащили наружу один из кошмаров моего детства.

Ровно десять лет назад, так же летом, так же во дворе...

Я упал тогда с лихо раскаченных качелей - не больно, на песок! Гордо поднял голову - я не боюсь, папка! И увидел наполненные ужасом глаза отца и его рот, раскрытый в оглушительном: 'не-е-е-т!!!'.

А затем, вернувшаяся качель с влажным хрустом врезалась мне в затылок.

В результате - операция, неделя комы, долгое восстановление и четкое воспоминание о том, как проминаются под пальцами кости черепа...

Яростно чешу затылок, пытаясь унять неумолимый зуд в голове. Останавливаюсь только тогда, когда изнутри что-то поскреблось в ответ.

Вновь покрываюсь липким потом. Уверен, мои волосы сейчас шевелятся и седеют прямо на глазах.

Настороженно прислушиваюсь к себе, больше всего на свете боясь вновь почувствовать постороннее в голове.

Тишина...

Показалось? Очень на это надеюсь...

Размеренно дышу, успокаиваясь и гася панику. Спокойно Сашка! Мир изменился, и ты вместе с ним. Это даже в плюс. Прежний 'я' - вчерашний выпускник, одиночка, рукопашник-любитель - вряд ли долго протянул бы в реальности анархического постапа.

Ладно, это все лирика. А вот оружие - оно где-то там, в глубине салона.

Тянусь к телу водителя практически вслепую. Моя буйная фантазия тут же пускается в пляс, пугая разум страшными картинками.

Вполне ожидаемо. Ощупывать труп в темноте - это вам не ночное купание в море. Гораздо, гораздо страшней...

Епическая сила! Да я так реально поседею к ближайшей пятнице. Если доживу...

Сжимаю зубы до скрипа эмали, продолжаю заниматься мародеркой. Чуть подрагивающими пальцами нащупываю пластиковую кобуру на поясе у инкассатора. Тут же натыкаюсь на прохладную сталь пистолета - кобура 'быстрого реагирования', без всяких клапанов и хлястиков.

Давлю в себе алчность, оставляю оружие на месте. Мои планы по мародерке чуть шире.

Все так же, на ощупь, нахожу поясной ремень. Широкий, дырки в два ряда, толстая кожа заботливо прошита по краям. Срывая ногти царапаю пряжку, торопясь поскорее освободить добычу и покинуть давящий на психику салон. Да еще Илья за спиной бродит, шуршит чем-то, позвякивает, - нагружая и так натянутые до предела нервы.

Повышая голос, сиплю разъяренно:

-- Илья!

-- Аюшки? Ты чего там застрял? У тебя там что, гнездо?

-- Отвали из-за спины, нервируешь!

Илья иронично хмыкнул.

-- Я не по этим делам. Не боись, командир! Ко мне в бане спиной можно поворачиваться.

Осторожные шаги скрипнули чуть ближе. У парня явно сорвало тормоза и атрофировался инстинкт самосохранения. Если уж он решил, что шлепнуть меня по заднице будет веселой шуткой - бог ему судья.

Бесясь от беспомощности и чужого дебилизма, зло предупреждаю:

-- Дам в рыло!

Что-то в моем голосе заставляет Илью поверить. Отходит в сторону, шепча себе под нос:

-- То же мне - Виннипух в гостях у Кролика...

Причем реально шепчет - не демонстративно, а для себя. Но я почему-то - все отчетливо слышу...

Пряжка поддается, хоть и с трудом. Тело водителя явно усохло и вроде как уплотнилось - ремень свободно прокручивался на талии, что мешает не меньше, чем задубевшая кожа.

Финальным рывком освобождаю ременную сбрую и с облегчением вываливаюсь из бронированного салона. Спрыгнув с бампера на асфальт, бегло осматриваюсь по сторонам. Все в норме, никаких сюрпризов. Фигура Генки еще маячит в конце двора, в паре окон соседней девятиэтажки неопасный движняк - видны чьи-то прижавшиеся к стеклам лица.

Пусть смотрят. Главное - чтобы не через прицел.

Совсем вдалеке - в новой шестнадцатиэтажке через дорогу, кто-то пытается привлечь наше внимание размахивая на балконе цветастой тряпкой. Уверен - стоит мне захотеть и зрение 'зазумит' картинку. Но взваливать на себя еще один квест - кстати, какой уже по счету - четвертый, пятый? - нет ни сил, ни желания. Простите, я не герой вашего романа...

Отворачиваюсь, и под завистливый выдох Ильи застегиваю на талии трофейный ремень. Тяжеловат обвес, но он того стоит. С удовольствием ощупываю добычу.

Ребристая резиновая дубинка с рукоятью для бокового хвата.

Извлекаю из петли, делаю пробный взмах. Тяжелая, блин!

С долей сожаления откладываю палку на смятый бампер автомобиля. При всей кажущейся простоте - работать тонфой нужно уметь. Мне она будет только мешать. Я, скорее, любитель-рукопашник и совсем немного - стрелок-практик. Пара тысяч сожженных патронов не сделали из меня профи, хотя в любом случае - это гораздо больше, чем получает мотострелок любой армии мира.

Спросив взглядом разрешение, Илья подхватил дубинку и неумело крутанул. Ага, почти ниндзя. Только суставы у пацана не разработаны и половину нарисованной в воздухе окружности он удерживает тонфу не всей кистью, а двумя пальцами. Толку-то с этих понтов?

Впрочем, пусть накачивается уверенностью в себе - мешать не буду. Наоборот - поддержу при первой же возможности. Вот такая я циничная скотина.

Продолжаю осмотр пояса.

В открытых кармашках распихана служебная мелочевка - маломощная рация, сомнительный газбалон 'Терен-4' - с грозным маркером 'для служб правопорядка'.

В отдельном чехольчике - вполне себе современные наручники с романтическим названием 'Нежность'. Такие не вскрыть даже самой продвинутой скрепкой. Толковая разработка, учитывающая навыки прошаренного 'контингента'.

С долей недоумения пожимаю плечами. Нетипично это как-то для инкассаторов, зачем им нелетальное оружие? Хулиганов окучивать? Излишний выбор спецсредств порождает смертельные заминки при реакции на угрозу.

Наконец, извлекаю из кобуры пистолет. Нечто невзрачное, затертое, 'пэ-эм-о образное' и заранее - горячо любимое. Мой первый личный ствол! Все пацаны, до сорока лет включительно, меня поймут! Кто не стрелял - не познал в жизни счастья!

На вороненом затворе клеймо: 'МР-71'. Что за зверь - не знаю, но буду звать тебя Муркой!

Выщелкнул из рукояти короткий магазин. Да что ж такое, всего восемь патронов!? На кобуре, в отдельном кармашке - еще один запасной. Это еще восемь. Мдя, не густо. Хватит лишь на салют в честь прошедшего шестнадцатилетия.

Словно издеваясь, где-то в районе здания РОВД, в небо вновь ушла бесконечно длинная очередь трассеров. Двадцать секунд - лента на двести патронов. ПКМ? Вряд ли в полицейской оружейке хранится нечто более серьезное.

Иронично улыбаюсь - не на публику, а сам себе. ПКМ - это 'не очень серьезно', да? Три раза 'ха!'. Кого ты дуришь, Сашка?!

Вес секундного залпа пулемета - более ста грамм свинца и стали. А у моего клона 'ПМ' скорострельность в пределах тридцати выстрелов в минуту. Это три грамма в секунду! Я уже молчу про пробивную способность и останавливающую мощь пули. Объять необъятное, сравнить несравнимое. Эх...

Резко и зло вбиваю магазин в рукоять, передергиваю затвор, вгоняя патрон в ствол. Теперь мини-трюк - вновь вытаскиваю магазин, меняю его на запасной, из кармашка на кобуре. Восемь плюс один. Прирост БК - пятнадцать процентов. Я уже говорил, что люблю математику?

Наслаждаясь тяжестью боевого оружия в руке, я вновь осматриваюсь по сторонам. Теперь уже - не пугливо, а всего лишь - настороженно.

Вечер постепенно накрывает проклятый город. Солнце жмется к линии горизонта, пугая багрянцем и смущая едко-зеленым оттенком. Виной тому - густой и неподвижный столб химического дыма, упирающегося шапкой чуть ли не в стратосферу. Горит где-то очень далеко, километрах в тридцати от нас, вряд ли ближе.

Легче от этого не становится. Если подует западный ветер и прижмет кислотные облака к городской застройке - всем может стать предельно грустно.

Прищурившись, мысленно пробегаюсь по стремным объектам в радиусе ближайшей сотни километров.

Всевозможные склады - в широчайшей номенклатуре. От армейских, до фармакологических. Причем далеко не всегда, пожар на артиллерийском арсенале опасней, чем весело полыхающий безымянный завод окон ПВХ. Под воздействием высоких температур полимеры дружно разлагаются на свободный хлор, диоксин, а то и вовсе - фосген. Есть лютый шанс прокашляться собственными легкими.

Далее, - из опасного и нынче бесхозного. Лаборатории, разнообразные биологические могильники и захоронения, ядерные реакторы - включая малые: научные и корабельные.

Хранилища газа, ГСМ и магистральные трубопроводы. Помниться, во времена СССР, некоторые пожары на газовых месторождениях удавалось потушить лишь подрывом ядерного боеприпаса...

Разогнав фантазию, могу легко представить себе любопытного пацана, пробравшегося в НЦ 'Вектор' и сжимающего в руках пробирку со штаммом оспы.

Бррр! Я зябко поежился. И ведь рано или поздно кто-то реально туда залезет...

Надо будет озадачить Илью и запастись вакцинами. Сколько у них там срок хранения? Нашим детям хватит? Сильно сомневаюсь. Коммерческая фармакология конечно занижает сроки годности лекарств, но не настолько же?

Мысленно хватаю за узду одного из четырех коней апокалипсиса и перекрашиваю его в полосатый, желто-черный цвет. Для тупых и особо одаренных - подписываю: 'Техногенный'.

Прерывая размышления, недалеко от нас дуплетом бахает ружье. И почти сразу - истеричная очередь из автомата. Во весь магазин.

-- Твою же мать!

Холодная логика 'человека разумного' сметена инстинктами. Эхо выстрелов еще мечется между домами, а я уже бегу вперед, к ресторану, по-прежнему рыдающему о 'черных глазах'.

Радовало одно - инстинкт у меня самоубийственный, но не ублюдочный. Постыдней было бы обнаружить себя на лестнице, спешно драпающим в уютную и безопасную квартирку...

За спиной зло пыхтит отставший Илья - обезумевший интеллигент подержался за оружие и самоуверенно вписался в мир, в котором правит сила. До первого облома, братка...

Выскакиваю за угол - отсюда уже виден мигающий гирляндами кабак. Негромко тарахтит на ступенях сине-красный 'ямаховский' генератор. Дерзко припаркована на газоне пара угловатых 'Гелендвагенов', с грозными орлам спецпропусков на лобовухах. Валяется на боку тяжелый 'Харлей' - весу в нем треть тонны, уронить легко, а вот поднять уже хрен. Первый тест при покупке мотоцикла - не можешь поднять - не твое!

Начинаю на бегу смещаться влево - если кто-то выскочит из дверного проема - довернуть ствол вправо ему будет немного сложнее. Это те самые миллисекунды, которые решают - кому жить, а кому умирать.

Стискиваю зубы - в бой еще не вступил, а трупы уже на каждом шагу. Их неожиданно много - ночная жизнь на этом пятачке кипела вовсю. Здесь же она и закончилась. Уборкой никто не заморачивался, а может и вовсе - добавили тел для жути и антуража. Почерневшие, усохшие, с отливающей синевой кожей. Это точно нормально?

За два десятка метров до цели - притормаживаю, перехожу на быстрый, крадущийся шаг. Безуспешно пытаюсь успокоить сбитое дыхание, хотя в тире это получалось на раз-два. Сердце болезненно лупит прямо в кадык. Рифленая рукоять пистолета скользит во вспотевших руках - приходится рисковать, попеременно вытирая ладони о футболку.

Под ногами - минное поле изобилия. Бутылки, битое стекло, дизайнерское шмотье - практически все с бирками, не ношенное. Захапанное из жадности и тут же брошенное, для того чтобы освободить руки для нового вожделения. Фиолетовая рубашка от 'Бриони', за полсотни косарей, бело-черные кеды от 'Валентино'. Ценник - мордой вниз, но порядок сумм примерно такой же. Никогда этого не понимал...

Справа от входа - вяло дымит затухающий костер. Не уснувший пожар, а вполне легитимное лагерное кострище. Вокруг него - пяток заляпанных, но явно дорогих кресел, и пара пышных диванов темно-синего, театрального бархата. На одном из них кто-то спит, натянув на голову кожаную куртку с никелированными шипами. Неужели удобно?

Тут же, в хаотичном беспорядке, попахивающая гора добра из ближайшего супермаркета. В основном - еда-питье, в мелко-оптовой упаковке. Типа - 'кухонная кладовка' под открытым августовским небом? Ну не дебилы?

Заставив меня вздрогнуть, часть кучи зашевелилась. Из ее глубин выползла пятящаяся задом крыса, сжимающая в зубах нарядную коробку 'рафаэллок'. Хвостатая любительница химических сладостей...

Осаживаю галопирующие мысли. Мандраж насыщает кровь адреналином, тело бьет мелкой дрожью. Трупы вокруг и взведенное оружие в руках. Гортанный мат доносящийся из заведения и влажное 'бумцанье' ударов. Кого-то бьют, и я даже догадываюсь кого. Дурак ты, Скрипач, и я вместе с тобой...

Крадучись, поднимаюсь по ступеням. Пыхтящий бензиновым выхлопом генератор устало стучит за спиной. Спрятавшееся за домами солнце стирает тени. Пистолет на уровне глаз, бешеный пульс - в затылке. Качнувшись, на мгновение заглядываю в дверной проем. Полсекунды на взгляд по диагонали, и тут же отыгрываю корпусом назад.

В застеленном коврами холле - пятеро. Скрипач - на полу, вяло шевелится в луже собственной крови. Двое джигитов пинают его босыми пятками, а третий - прыгает у него на голове. Последний - Зураб, старший среди братьев Хадживевых, сладострастно тискает волосатыми пальцами трофейный автомат.

Я никогда не задумывался о возрасте этой семейки, но сейчас, узнав о верхней планке выживания - поразился. Ему точно шестнадцать лет?

Сросшаяся над переносицей монобровь. Густой курчавый мохер вылазит из-под футболки и плавно переходит в жидкую бороденку. Может он, как и я, из 'проспавших'? При первой встрече Зурабу сложно дать меньше девятнадцати. В идеале - девятнадцати лет приговора, причем строгого режима. Или пожизненного. Все равно тюрьма, как средство 'перевоспитания', тут не сработает.

Расклад по оружию мне не нравится. У пинающих Скрипача аборигенов - на поясах висят брутального вида ножи и модерновые углепластиковые кобуры. Что характерно - не пустые. Странно, но у Зураба, вместо пистолета лишь охотничий обрез с тактическим патронташем на прикладе. Ружье небрежно заткнуто за зеленый кушак. Не из этого ли ствола подстрелили Генку? А перезарядиться, интересно, он не забыл?

Богиня Удачи, взгляни на меня, одари своей улыбкой!

Сглатываю вновь ставшей вязкой слюну - адреналин сжигает воду, как вертолет - соляру.

Решительно выдыхаю, поднимаю пистолет на линию огня и плавным шагом смещаюсь в дверной проем.

Зураб на мушке. Замечает меня мгновенно, но я уже давлю на спусковой крючок.

-- Банг!

Он быстр! Невероятно, нечеловечески быстр!

Я целился в грудь, но Зураб, как заправский спецназер, пытается качнуть маятник, выворачивая корпус и рывком уходя с линии прицела.

Красная клякса на плече рвет ему футболку, вышибает веер алых брызг и помогает довернуть тело.

-- Да-а-а!!! - едва слышное эхо внутри моей головы доносит чей-то восторженный рев.

Я вздрагиваю, но ударная доза стрессовых гормонов не позволит свалить меня даже шокером.

-- Банг!

Автомат в руках старшего Хаджиева лязгает от попадания. Ствольная коробка разлетается металлом и яркими искрами. И будь я проклят если он сам не подставил его под пулю! Но как?!

-- Слабак!!! - волна далекого презрения окатывает меня изнутри.

Думать некогда.

Пугаться? Так мне и так страшно до лязга зубов, куда уж больше? Другое дело, что я не позволяю страху управлять собой. Вот она грань, отделяющая труса от бойца. Не сам придумал, тренер подсказал...

Зураб валится куда-то за барную стойку, а я переношу огонь на пинавших Скрипача джигитов.

-- Банг! Банг!

Парень, стоявший ко мне спиной, и уже практически успевший развернуться и выхватить пистолет, ловит две пули - в бок и в шею. Я заранее наметил его вторым номером в списке целей - слишком худой, резкий и жилистый. Такой начнет метаться - хрен попадешь...

-- Еще-е-е!!! - ревет внутри меня нечто маниакально-кровожадное.

Мир меняется. Пятна крови и вид открытых ран не вызывают больше рвотный рефлекс. Кровь манит перламутровым блеском, а развороченная плоть наверняка сладка на вкус...

Мне страшно... Господи, как же мне страшно!

Ущипнуть себя и прогнать жуткий морок я не могу. Прикусываю губу - отчаянно, словно в последней надежде. Боль немного отрезвляет и возвращает фокус внимания к реальности.

Несмотря на заложенные от стрельбы уши, слышу характерный металлический щелчок и звон гильз за барной стойкой. Жив значит Зураб, перезаряжает свой обрез. Плохо, очень плохо.

Подстреленный тощий медленно валится на пол. Его пальцы продолжают царапать кобуру, но добивать контрольным - некогда, осталось еще две цели и пять патронов.

Скакавший на голове Скрипача увлечен любимым делом - стрельба не помешала ему прыгнуть еще пару раз. Затем, озадаченно замерев, он оглянулся и уперся взглядом в темную бесконечность пистолетного ствола.

Получи, гнида!

-- Банг!

-- Хлоп-хлоп!

Звуковая ударная волна лупит дуплетом. С первым хлопком прыгун просто исчез! Со вторым - так же неожиданно появился - но уже на пару метров дальше.

Какого черта?!

Перенести огонь не успеваю. Еще один резкий прыжок - на этот раз в обычном пространстве, без киношных спецэффектов, и беглец исчезает в оконном проеме. Вынести телом пластиковую раму - непросто, но этот чертов 'флэш' - справился.

Взвываю от бессилия и непонимания происходящего.

Перевожу взгляд на последнего из оставшейся тройки и тут же бросаю свое тело в сторону. Рот раскрыт в беззвучном крике, я лечу, словно в замедленной съемке. Рву жилы, пытаясь обогнать само время и успеть! Успеть выстрелить первым!

Невысокий и широкоплечий, он находился в тени, и я не мог раньше разглядеть его лица. Стрелять начали почти одновременно. Я лишь на мгновение раньше, - заранее зная, что не попаду, но очень надеясь, что смогу испугать. Он на долю секунды позже - уверенно поймав мое тело в прицел.

-- Банг! Банг! - мой дуплет рвет тишину, а яркие вспышки выстрелов подсвечивают перекошенное отчаянием лицо.

-- Саш!.. Банг! - противник изумленно вскрикивает, причем мне отчетливо слышится оборванное: 'Сашка!'.

Последний слог глушится выстрелом, пуля обжигает мне голову, а вспышка уверенно подсвечивает стрелка. В меня попали? Многострадальный череп наконец-то развалился, и я сейчас умру?

-- Алик-х?! - я с хеканьем и грохотом завершаю свой полет и неуклюже заваливаюсь на устилающий пол хлам.

Голова, вроде, на месте. Венозная кровь не хлещет тугой струей, мозги не вываливаются из расколотого черепа. Похоже - какое-то время я еще буду жить. Под отбитым боком что-то хрустит - то ли ребра, то ли мусор под моим весом.

Лежу дико неудобно, противник замер напротив. Стволы наших пистолетов смотрят друг на друга, но мы оба медлим.

Алик?! Мой одноклубник, партнер на ринге и просто ПРАВИЛЬНЫЙ парень?! Как же так?!

Пауза затягивается. Нервы все туже наматываются на кулак, оружие начинает подрагивать в руках. Я отчетливо чувствую, в какую точку указывает черный провал направленного на меня ствола. Ни одна проповедь не даст тебе столько истовой веры, как десяток секунд под прицелом потенциального убийцы.

Действие снимает с паузы Зураб. Невероятным прыжком, без помощи рук, он одним движением запрыгивает на барную стойку. Рот перекошен в яростном крике, кровавая пена летит хлопьями, как от загнанной лошади.

-- Сдохни, Вася!!!

Бросаю тело в перекат. Среагировав на движение, стреляет Алик.

Слепо луплю в ответ.

По лицу хлещет керамическая крошка разбиваемых попаданиями плит. Качусь, молюсь, отсчитываю оставшиеся в магазине патроны. Три... два... последний!

Дивизионной гаубицей дважды рявкает обрез. Оглушая, ослепляя, дергая за штанину раскаленными иглами.

-- Бой! Кровь! Бой! - в голове дикий шаманский ритм. Словно запертый внутри моего черепа зверь, вцепился в прутья клетки и сотрясает ее могучими лапами.

-- Граната! - давший петуха голос Ильи сопровождает влетевший в ресторанчик предмет.

Запал дымит натурально, и я вновь ухожу в перекат. Опять занимаюсь математикой для боевых первоклашек - отсчитываю секунды горения замедлителя.

Четыре, три, два, один...

С грохотом врезаюсь в стол. Ревя от боли и натуги - опрокидываю его на бок, сжимаюсь младенцем за круглой столешницей. Осколки, пощадите мои ноги!

-- Граната! - уже не так уверенно вновь вопит Илья.

Второй пакет влетает в помещение, на этот раз более точно - прямиком к барстойке, на которой нервно пляшет перезаряжающий обрез Зураб.

Загнанно скалюсь, сбрасывая отстрелянный магазин и нащупывая на поясе запасной. Эх Илюха, блефовать ведь тоже надо уметь! Не мог реально нахимичить какой-то взрывпакет? Времени же было - вагон!

-- Бум!!!

Бахнуло так, что мир мгновенно окутался звенящей тишиной. Звук словно выключили. Спиной почувствовал, как вздрогнула столешница, принявшая на себя густое облако осколков. Ногу в крепком ботинке подбило кувалдой - в резиновой подошве образовалась глубокая вмятина с рваными краями.

Сквозь вату в ушах пробился истеричный крик:

-- Сука!!! Я твою маму ипал!!!

Вбиваю магазин в рукоять пистолета. Высунув оружие из укрытия дважды стреляю. Вслепую, подавляя противника и повышая градус паники.

Спешно одергиваю руку - внутренний таймер вопит тревожным аллертом.

Вовремя!

-- Бумм!

Вторая бомбочка ахнула так же раскатисто и басовито. Взвизгнули осколки, посыпалось битое стекло. Ай да Илья, ай да сукин сын!

Тут же выпрямляюсь, вскидывая пистолет. Ну!?

Никого нет, лишь дым, хаос и тела на полу. Постепенно восстанавливающийся слух доносит звуки из внутренних помещений ресторана. Сдавленный мат, грохот заваливающихся стеллажей, хлопок тяжелой двери.

Сбежали твари!

Опускаю оружие, сплевываю кровавую слюну. Глядя на распростертые на полу тела, резюмирую давно желанным:

-- Овец ты в горах ипал...

Глава 7

Гуляющий по ресторану сквозняк закручивает дым в замысловатые спирали и быстро вытягивает пороховые облака сквозь разбитые витрины. Видимость восстанавливается, дышать становится значительно легче.

Настороженно замерев и стараясь не опираться на лениво кровящую ногу, я вслушивался в тишину.

Клокотал простреленным горлом раненый 'хаджиевец', стонал и всхлипывал свернувшийся калачиком Скрипач. Со стороны улицы лениво лаяла потревоженная стрельбой собака. А совсем уж вдалеке - кто-то вдохновенно орал - взахлеб, истерично и невнятно, даже не разобрать на каком языке.

Кручу головой - вроде все спокойно, без явной опасности? Не лязгает железо затворов, не шелестят крадущиеся шаги... Отбой тревоги?

Рванувшего ко мне Илью, останавливаю резким движением вскинутой руки.

Вроде хрустнуло что-то в подсобке? Или показалось?

Юный химик послушно замер, испуганно глядя на меня анимешными глазами. Могу поверить, что выгляжу сейчас страшновато. Ибо 'болять мои раны глыбоки'...

Впрочем, даже в шоковом состоянии, чернявый живчик не мог долго сохранять неподвижность. Закрутив по сторонам головой, он тут же поплатился за любопытство. Вид пенящейся и лопающейся пузырями крови, толчками выходящей из разорванного горла хаджиевца - мгновенно согнул Илью в приступе жесточайшей рвоты.

Странно, но меня картинка не напрягала. В голове по-прежнему приглушенно рокотали боевые там-тамы. Нервы вибрировали в резонанс, мозги разрывало противоречивыми желаниями.

С одной стороны - я тварь дрожащая, вырвавшая пулей горло подростка, страшно умирающего у моих ног. Хотелось сжаться в комок, взвыть безумцем и впасть в оцепенение. Нет поступка сильнее, чем убийство человека. Поступка - столь кардинально пластающего психику и меняющего судьбу. Я уже никогда не буду прежним...

А вот с другой стороны...

Словно чужая воля подталкивала меня в спину, раззадоривая и науськивая на драку.

Сила, победа, кровь! Больше трупов богу трупов! Больше знатных трофеев на стену у родового камина! Шрамированные черепа и красные бриллианты, узорчатые клинки и плененные души!

Б-р-р-р! Трясу головой, как мокрый пес. Алые брызги веером летят в стороны, но помогает слабо.

Оскалившись, отвешиваю себе пару тяжелых плюх - тыльной стороной ладони, по лбу. Бью неожиданно крепко - до звонкого лязга зубов и ослепительных вспышек в глазах. Вошедшие в раж барабаны выдали фальшивую ноту и умолкли. Мысли и чувства вновь стали моими. Глубокая ссадина на виске опять закровила. Выпущенная Аликом пуля с хирургической точностью вспорола кожу головы, но к счастью - не задела череп. Он у меня вообще - слабое и невезучее место...

Игнорирую катящиеся по щеке теплые капли, облегченно выдыхаю. Вновь осматриваюсь - на этот раз без хищной прицельной сетки поверх привычной картины мира. Осматриваюсь - и тут же отворачиваюсь к стене, сгибаясь в мгновенном приступе рвоты. Теперь блюем в унисон - на пару с Ильей.

И если ты готов назвать меня слабаком - вскрой кошке горло и понаблюдай как она уходит... Останешься безучастным - и я признаю твою правоту, но уже никогда не повернусь к тебе спиной. А может и вовсе - ударю на опережение...

Шорох шагов за спиной заставляет меня резко распрямиться и обернуться. Одновременно вскидываю руку с зажатым в ней пистолетом.

Ловлю стволом силуэт, и лишь в последнюю секунду удерживая себя от выстрела.

Девчонка...

Избитая девчонка медленно бредет по устеленному коврами залу. За ее спиной колышется цветастая тряпка, закрывающая проход в боковую подсобку.

На шее у девушки веревочная петля с разлохмаченным концом, в руке - осколок стекла в алых разводах. Опухшие губы, слипшиеся волосы, от уголка рта и до самого подбородка - засохшая полоска крови. Из одежды - одна лишь футболка, да и та разорвана до самого пупка. Грудь и бедра в темных пятнах синяков.

Пораженно охнул Илья. Наконец-то прекратил стонать и что-то торопливо забормотал Скрипач.

Инга?

Да, она...

Узнать тяжело, но образ постепенно складывается. Поступь королевы, дерзкий излом бровей, благородные скулы от Джолли - это действительно она. Главная красавица двора, ледяная и неприступная. Предмет робких вздохов ботанов и причина половины школьных драк. Всего лишь пятнадцать лет отроду - но красивые девочки взрослеют раньше своих невзрачных подружек.

Глаза Инги сверкают ненавистью, а взгляд прикован к хрипящему на полу телу.

Средний из братьев Хаджиевых. Подстреленный мной, истерзанный осколками от взрывпакета Ильи и неумолимо отходящий в свой загробный Джаханнам. Труден путь по лезвию меча...

Засуетился на полу раненый Скрипач. Разогнуться он не мог - судя по всему, получил полновесный дуплет картечи в живот. Но вот руку от раны оторвал и, с трудом улыбнувшись, потянулся к девушке окровавленной ладонью.

-- Инга... Я пришел за тобой!

Интерлюдия: Генка-Скрипач

-- Зураб! Я пришел за Ингой!

Ленивый и неторопливый, словно сытый лев, Зураб задумчиво почесал волосатый живот.

-- Инга? Не знаю такую. Мы у них паспорта не спрашивали. Рот у баб вообще для другого...

Сидящие рядом братья радостно заржали: о да, уж они-то точно знают, зачем девкам рот!

Генка ошарашенно вскинулся:

-- Зураб, ты чего!? Мы же договаривались!?

-- Бум! - короткий прямой удар опрокинул Скрипача на ковер.

Одним плавным звериным движением Зураб сместился к поверженному парню и яростно зашипел:

-- Волки с баранами не договариваются! Они их рэжут! Ты понял, да?!

Лицо Скрипача быстро заливало кровью и слезами. Взгляд бестолково плыл, свернутый набок нос дополнял картину.

Зурабу такой расклад не понравился. Ему хотелось диалога, дрожащего блеяния и страха в глазах.

-- Дауд! Плесни на него водой! Да не минералкой, а кипятком из чайника! Виса - приведи сюда девку! Только живо, не зависни с ней там! Вечно болт свой тешишь...

Средний брат - Виса, довольно хохотнул, демонстративно ухватил себя пятерней за мотню и потеребил громоздким 'хозяйством'.

Младший - Дауд, радостно метнулся к стоящему на горелке чайнику. Осторожно потрогал медный бок и разочарованно цокнул языком - не кипяток, вах! Но возится с розжигом не рискнул - Зураб заминки не потерпит. До краев наполнив стальную кружку он вернулся к вяло копошащемуся на ковре Скрипачу и закричал:

-- Вася, сюда смотри!

-- А? - мало что соображающий Генка поднял голову.

-- Буй на! - счастливо заорал Дауд и плеснул ему парящей водой в лицо.

Зураб, дождавшись болезненного крика Скрипача, ухватил его за ворот, притянул к себе и впился взглядом в глаза жертвы. Разглядев желаемое, он удовлетворенно кивнул и заговорил. Медленно и веско роняя слова.

-- Слушай сюда, Ара! Ты хотел увидеть сиськи своей Наташи? Я сегодня добрый - ты их увидишь! Ты мечтал чтобы рядом с ней оказался настоящий мужчина? Окажется, и даже не один. Я тебе совсем красиво сделаю - рядом будешь, сам увидишь! Но смотри, Вася! Братья у меня отдохнули с ночи, а до любви они ой какие жадные! Только вот слов нужных не знают - не горят огнем девки, не текут от желания! Рожи корчат, воют как шакал, кулаки грызут, на слезу исходят... Ты уж постарайся, подбери слова, растопи женское сердце. Только такие слова найди, чтоб она не кривила морду, а делала все с лаской, как жена любимая! И вот мой тебе зарок! Не насытятся братья этой твоей Ингой-Наташей - следующим ты будешь! Понял, нет?!

Побелевшие губы Скрипача мелко дрожали. Расширившиеся кроличьи глаза таращились на Зураба как на удава. Мозг отказывался воспринимать реальность.

-- Ай-я-яй! Совсем не хорошо... Не хочешь со мной говорить, не уважаешь, да? Слушай, ты же музыкант? На вот тебе, задаток!

Ухватив Скрипача за руку он двумя пальцами взялся за его мизинец и одним неторопливым движением свернул его на бок. Словно хрустнула сухая ветка... Ни боли, ни крови. И только сверкал сахарной белизной острый кончик белой кости проткнувший кожу у нижней фаланги.

И тогда, Генка сломался во второй раз.

-- Не-на-до-о-о-о!!! Я ее уговорю-ю-ю!!!

* * *

-- Инга... Я пришел за тобой! - прохрипев киношную фразу Скрипач без сил уронил голову на ковер.

Хм, да он просто герой! А мы, видимо, тупо проходили мимо...

Едва заметно качаю головой и опускаю пистолет.

Учитывая услышанную нами очередность стрельбы - Скрипач явно забил на мои советы. Вломился в ресторан с автоматом наперевес и пафосной речью на устах. Только слушать его никто не стал - влепили из обоих стволов, вот и весь диалог.

А день у парня и вправду невезучий...

Инга проигнорировала раненого рыцаря, молча перешагнула через него и склонилась над телом одного из братьев Хаджиевых. Скрипач дернулся и спешно закрыл глаза - то ли отгораживаясь от бессердечной реальности, то ли пугаясь открывшегося ему снизу вида на ничем не прикрытые бедра девушки. И ладно б только бедра...

Глухо звякнув, выпал из тонких девичьих пальцев осколок стекла. Кровь из распоротой ладони густо закапала на пушистый плюш ковра. Ухватившись за рукоятку торчащего в кобуре пистолета, Инга потянула оружие на себя.

Рывок - и вороненый курносый ПММ оказался в ее руках. Секундная заминка и напряженно сморщенный лоб - девушка осматривает пистолет. Все-таки дочь офицера - она понимает, что просто нажать на курок недостаточно. Определенно нужно чем-то предварительно пощелкать...

Во мне нарастает тревога и настороженность. Хмурюсь, неуверенно переминаюсь на месте, пару раз даже беспомощно оглядываюсь.

Как бы - э-э-э... Оружие, поверженный хаджиевец.... Это ведь все моя добыча!? Чего она там трется?

Сформировавшаяся мысль вспыхивает молнией, мгновенно разгоняет тени сомнений и расставляет все по своим местам.

Моя добыча!!!

Инга справляется с пистолетом и с трудом передергивает затвор. Все, оружие готово к стрельбе.

Девушка наводит ствол на умирающего, её потрескавшиеся губы яростно шепчут нечто прощально-обвиняющее.

Да мое же!!! Не хапать!!!

Зрение полыхнуло алым, ярость сметает логику и воспитание - я рвусь вперед, сотрясая помещение всеопределяющим криком:

-- Мое!!!

Инга вздрагивает, косится на меня восхитительными, но такими злыми и заплаканными глазами. Её губы перекашивает, она торопится, спешно и упрямо давит на спусковой крючок.

-- Банг!

Грохот выстрела лупит по ушам! Крошево расколотой плитки стегает по лицу раненого. Промахнуться можно даже с метра...

-- Мое!!! - ору яростно и возмущенно, ибо чую - хаджиевец вот-вот уйдет за грань.

Не понятно?

Моя!!! Добыча!!! Уходит!!!

Так проще?!

Игнорируя боль в простреленном бедре, я одним прыжком сокращаю дистанцию. Рукой сбиваю в сторону лязгнувший затвором пистолет. Оружие вновь грохочет, обжигая ладонь огненным выхлопом и раскалывая очередную плитку на полу.

Ногой бью раненого в голову. Жестким 'фаталити', на добивание.

-- Первый... - удовлетворенно шепчет голос у меня в сознании, и тело сгибает судорогой внезапного удовольствия.

Прихожу в себя через пару секунд времени реального, и вечности - времени субъективного, внутреннего. Стою на одном колене, ладони упираются в колючий ковер. Голова опущена, нитка слюны тянется до самого пола.

Что это было?!

Рядом присаживается Илья, успокаивающе кладет руку на мое плечо и настойчиво заглядывает в глаза. Его голос полон понимания и вроде как даже легкого оттенка зависти:

-- Первый, да?

-- Что?! - я встрепенулся и ошарашенно уставился на парня.

Он что, мысли читает? А то и вовсе - знает, что, черт возьми происходит?

-- В первый раз такие симптомы? Раньше не накрывало? А эпилептиков в роду не было?

Теперь голос Ильи тревожен и по-врачебному - требователен. Однако взгляд его мечущихся глаз - неуловим. Юлит? Под дурочка косит? Или это у меня - паранойя?

Многообещающе прищуриваюсь:

-- Иди нахер! Мы с тобой дома поговорим, а сейчас нам уходить надо! Хаджиевцы крови не простят!

Неожиданно легко встаю на ноги. Заряд бодрости - как после утреннего прохладного душа. Да - все еще 'болять мои раны'. Но шевелиться и соображать уже могу. Отнюдь не состояние 'третьего раунда после двух нокдаунов'.

В правой руке по-прежнему зажат пистолет. Правда с боезапасом полный ахтунг - четыре патрона в магазине и один в стволе.

Демонстративно прячу оружие в кобуру, деловито командую:

-- Так, мародерим в темпе вальса, затем уходим. Нашумели мы знатно! Илья, как там Скрипач?

Роль самоуверенного вожака отыгрываю с трудом. В паре шагов от нас стоит попятившаяся Инга, нервно тискающая направленный на меня пистолет. Подленько так направленный - куда-то чуть ниже живота, в самое сокровенное...

Понимаю, это у нее от неуверенности и сомнений - то ли опустить оружие, то ли наоборот - стволом в зубы ткнуть? Но мне от этого не легче. Яйца сжались до размеров горошин и расползаются в стороны, уходя с линии огня.

Обращаюсь к девушке, картинно вскидываю бровь.

-- Инга, первое правило обращения с оружием. Никогда не направляй ствол на человека! Враги, они вон там!

Указываю ей за спину и бывшая пленница ожидаемо ведется - рефлекторно доворачивает тело и бросает назад испуганный взгляд.

Подшагиваю вперед - быстро, но очень плавно. Кладу обе руки на ее пистолет. Теперь, даже если захочет - не выстрелит. Затворную раму я зажал мгновенно окаменевшей хваткой.

В принципе, девушка уже в моей власти. Но на силовой конфликт идти не хочу. Мягким движением большого пальца поднимаю флажок предохранителя, успокаивающе улыбаюсь, отпускаю чужой пистолет и делаю шаг назад.

-- Сейчас прямой опасности нет, не стоит махать взведенным стволом.

Илья, присевший около бледного как стена Генки, пробурчал в полголоса:

-- И докторов тоже нет. Сделаешь в командире дырку - хрен запломбируешь...

Осторожно отведя от раны руки всхлипнувшего Скрипача, парень взглянул на влажное кровавое месиво и удивленно покачал головой:

-- Генка, ты почему еще живой, а?

-- Илья!? - рявкнул я вполголоса, осаживая потерявшего берега парня.

-- Если ты зовешь Илью Чудотворца - то абсолютно прав. А я могу только яду дать. И не зыркай так! Что ты от меня хочешь? У него горсть картечи в брюхе, вперемешку с обрывками грязной футболки и дерьмом из вспоротого кишечника! Запах чувствуешь? Вот-вот! Нам бы бабку древнюю, травницу потомственную, да хрена с два она поможет...

-- Тут только Некромант поможет... - впервые подала голос Инга.

Если внешность девушки вынужденно подрастеряла былую красоту, то голос пробирал до самого паха. Высокий, с едва улавливаемым придыханием, будто ей все время не хватает воздуха.

Однако дошедший до разума смысл сказанного мгновенно смыл эротическую магию голоса. Еще одна циничная юмористка?

Неприязненно кошусь на спасенную красавицу, брезгливо морщусь.

-- Не смешно. Он ведь дырку в брюхе из-за тебя получил.

Инга скептически хмыкает, присаживается рядом с телами. Изорванная футболка бесстыдно задирается до самой талии, а сквозь распоротый ворот можно разглядеть аккуратный пупок, с искрящей стразиной пирсинга.

Тонкие пальцы с изломанными ногтями принимаются терзать ремень убитого хаджиевца. Очень надеюсь, что в качестве трофея ей нужна лишь кобура...

-- Из-за дурости своей он её получил! Худший вариант героя - романтический балабол! Нет чтобы войти как вы - следом за пулей. А он... дебила кусок... Сама бы удавила!

Свернувшийся клубком Скрипач тихо всхлипнул. Сквозь ресницы накрепко сжатых глаз просочилась слеза.

Непонимающе качаю головой:

-- За что ты его так? Да - наивный, да - рукожоп, но ведь помочь хотел! И не засцал, пришел выручать! Если не ошибусь - то единственный, среди десятков твоих бывших ухажеров.

Инга неожиданно выругалась - неумело, но зло и эмоционально. Резко встала, рванула на себя расстегнутый ремень хаджиевца. Затрещали вырываемые с мясом брючные петли. Двойные... Наглухо простроченные толстой вощеной нитью. Это, блин, как?!

-- За что, спрашиваешь?! - теперь Инга смотрела прямо на меня. Ее глаза пылали бешенством, маленький кулачок яростно сминал жалобно скрипящую толстую кожу офицерского ремня. - А за то, что этот конченный дебил, уже во второй раз приходит!

Девушка узнаваемо спародировала интонации Генки: 'Вы все подонки, немедленно освободите её!'

Не удержавшись, она плюнула на скрючившееся тело.

-- В первый его раз даже убивать не стали! В глаз дали, да для страху палец демонстративно сломали. А затем - заставили смотреть как меня по кругу пускают! Прямо тут, на вот этом самом сраном столе!!! Очень уж их забавляли мольбы этого придурка! Прямо мужиками себя чувствовали! И драли меня от этого на порядок жестче и дольше!!! А он выл над головой, просил прощения, умолял потерпеть, расслабиться и не сопротивлятся! Потерпеть, Карл!!! Так что, мне теперь ему ноги с благодарностью целовать?!

К концу речи голос Инги вибрировал истерикой. Захлебнувшись собственной ненавистью, она, как в спасательный круг, вновь вцепилась в пистолет. Пальцы заскребли по металлу, пытаясь отыскать скобу предохранителя и стрелять, стрелять, стрелять... Глуша свою боль и карая возмездием.

Делаю шаг вперед, обнимаю девушку и крепко прижимаю к себе. Действую на инстинктах. Глажу слипшиеся сосульками волосы, негромко шепчу что-то бессмысленное, пресекая вялые попытки вырваться.

-- Тише, тише... Все будет хорошо... Заживет, позабудется, еще краше станешь... Тише, Инга, тише...

Трепыхнувшись еще пару раз, девушка замерла, уткнувшись носом мне в плечо и едва заметно вздрагивая. Не от слез, а от переизбытка адреналина в крови.

Если кто и рыдал рядом - то это скорее Скрипач. Просто плакал он молча, абсолютно беззвучно. Закусив губу и уставившись пустым взглядом в одну точку.

Ломка сознания... Грубо, наживую, без алкогольной анестезии и маминых утешений.

Инга приподняла голову, заглянула мне в глаза и прижалась еще плотней. Упругая девичья грудь буквально обожгла сквозь тонкую ткань драной футболки. Не отрывая от меня взгляда требовательных глаз, шепнула на ухо:

-- Саша, возьми меня...

Что?!

-- ...возьми меня к себе!

Я, наконец, смог протолкнуть воздух сквозь легкие и сипло выдохнул.

'К себе' - это очень сильное окончание шокирующей фразы: 'возьми меня!'. Хотя одно то, что первая красавица двора, знает меня по имени - уже вымораживает позвоночник и превращает в косноязычного семиклассника. И это, несмотря на мои метр семьдесят роста и шестидесяти кило при жиме лежа! Я - реальный мужик! Но неопытный, шо писец...

Если честно, мой амурный опыт еще не заходил дальше шутливых поцелуев и любопытных рук, осторожно изучавших девушек в запретных местах. Нет, не в давке метро! А на танцульках или при обнимашках с резвящимися девчонками, которых безумно забавлял симпатичный, но так нелепо краснеющий парень.

-- К-хе... Инга! Не шути так... Куда мне тебя взять? В двушку малометражную? Да у меня там и так уже целый детсад!

Не знаю почему, но я паниковал и юлил, отпихиваясь от неожиданно свалившегося на голову приза. Спас принцессу? Теперь соответствуй! Блин, неужели сказки с натуры писали? А что будет, если вторую принцессу спасу? Гаремник? Или первая принцеска уже хрен отпустит рыцаря 'на подвиги'? Мол, - 'у них свои герои есть'?

-- У меня есть свободная комната... - Илья, до этого молча сидевший на полу и с приоткрытым ртом глядевший на стоящую на цыпочках девушку, несмело подал голос и даже поднял руку.

Мы оба раздраженно зыркнули на него.

-- Делом займись, глаза сломаешь! - рявкнул я на непрошенного зрителя. - Генку перебинтуй, он же кровью истечет!

Илья с трудом отвел взгляд от девичьих прелестей, покосился на Скрипача, обреченно махнул рукой.

-- Не хочет он. Ваша мелодрама лишила его тяги к жизни. Сдохнуть желает. На зло врагам и обиды ради. Вот будет он потом лежать весь такой красивый - и вы обязательно все поймете и пожалеете! Но он уже вас не услышит! И лишь фиолетовые мухи будут счастливо жужжать, откладывая яйца в его холодные, пованивающие потроха. Так, Скрипач?

Генка, глядящий в потолок, а может и вовсе - за край бытия, не ответил. Молча глотал слезы, пытаясь сжиться с новой картиной мира.

Илья демонстративно закряхтел, с трудом поднимаясь на ноги.

-- Ох-хо-хо, грехи мои тяжкие... Ладно, вы тут поворкуйте, а я пока что по сусекам поскребу, да за тылами пригляжу. А то возьмут нас нежданчиком за жопу - будет очень больно и тоскливо.

Еще раз сочувственно посмотрев на Скрипача, юный химик шепнул ему: 'я бы на твоем месте повесился, но ты держись...' и деловито заковылял к валяющемуся на полу автомату.

Поведение Ильи не укладывается ни в какие рамки, но мне сейчас не до него. Собственно говоря - тут вообще нихрена и никуда не укладывается! На полу - остывающий труп и тяжело раненый камрад. К груди жмется едва одетая старшеклассница. Меня сегодня неоднократно пытались убить, да и я - без зазрения совести стрелял сам. И что характерно - попадал, подвывая при этом от восторга...

Чудо что мы вообще сохранили разум и не посходили с ума! Хотя... Сохранили ли?

Чуть отстраняю Ингу в сторону, снимаю с ее шеи обрывок веревочной петли. Затем стягиваю с себя футболку, с усилием рву ее по шву. Протягиваю девушке получившееся полотнище. Пусть прикроется...

Вид небольшой, но задорной и упругой девичьей груди, то и дело мелькающей в прорехах одеяния - заставляет чаще стучать сердце. А вот к практически полной обнаженке я не готов. Она не для созерцания и настроения, она для другого...

-- Повяжи вокруг талии, бойца мне смущаешь.

Ну и меня заодно, добавляю уже мысленно.

Признаваться в этом вслух почему-то не хочется. Парни всегда завышают число своих амурных побед. Несмотря на школьную форму - мы уверенно косим под альфачей и сексуальных гигантов. Нынче в фаворе свободная любовь, а не презренное однолюбство!

А вот у девчонок все наоборот. Любой парень у нее всегда 'второй'. А первый был негодяем, по пьянке или глупости, да и вообще - давно уже быльем поросло и практически не считается.

Инга просьбу выполнять не торопится. В её глазах скапливается влага и стремительно разгорается презрение, вперемешку с лютой ненавистью. Пальцы, с остатками смешного маникюра с акриловыми цветочками - вновь сжимаются в кулачки.

-- Брезгуешь?! Смотреть противно, рыло воротишь?! Ну да, по вашим понятиям - я теперь опущенная чернильница! Быстро же вы, суки, позабыли, как слюни на асфальт роняли!

Я набычился. В ответ на прямую агрессию организм мгновенно полыхнул яростью. С трудом гашу волну. В беседе с девчонкой это удается легче, чем при столкновении с парнями. Вот там у меня планку рвет гораздо жестче.

-- Я не ронял...

-- Все роняли! Весь двор в соплях и сперме, задроты вы виртуальные! Косяками вокруг кружили, луну с неба обещали достать! Расправят хилые плечи, выпятят тощую грудь, зыркают друг на друга воинственно! Герои... А как понадобилось между мной и бородачами стать - слились в момент! Не мужики вы, Васи и есть!

Меня начинает напрягать эта истерика. Время неумолимо уходит, таймер нарастающей опасности пищит все тревожней. В затылке покалывает, ощущение чужого внимания давит все сильнее. Такое я испытывал только в лесу, когда забрел на странную поляну с 'ведьминым кругом' из бледных поганок. Как же страшно было, не передать...

Морщусь, поднимаю руку с требованием заткнуться.

Вот сколько мы уже здесь? Минут пять, как отстрелялись? Потревоженные собаки утихли, далекие гортанные крики сменились напрягающей тишиной.

Как быстро хаджиевцы отойдут от шока и ударят в ответ?

Зависит от того, насколько серьезно я зацепил старшего из братьев - Зураба. А чуйка шепчет, что не особо-то ему и прилетело. На барстойке выплясывал дерзко - я и на пике формы так не смогу. Черт, а ведь с ними еще и Алик! Вот как?!

-- Инга, прекрати! Потом себя жалеть будешь! И нас ненавидеть - то же потом! Уходить надо! Срочно!

Девушка запнулась на полуслове, вжала голову в плечи и отвела глаза. Все-таки обработка семейством Хаджиевых не прошла даром. Раньше таким тоном с ней вряд ли кто-то смел разговаривать, а уж затыкать и требовать послушания...

Быстро моргнув несколько раз, словно борясь со слезами, Инга закусила губу и упрямо наклонила голову. Взгляд девушки упал на врученные ей остатки футболки. Подранная камуфлированная ткань, в пятнах крови и чего уж там скрывать - рвоты. Ну да, прополоскало меня слегка...

Безразлично пожав плечами Инга повязала тряпку вокруг бедер, парой магических движений превратив её в авангардную юбку с разрезом до середины бедра. Перетянула поверх трофейным ремнем, легко застегнув его в крайнем положении.

Подняла на меня затравленный взгляд загнанного в угол человека:

-- Так возьмешь? Ты не думай, я не бесполезная! Готовить могу... чуть-чуть... Выносливая еще и ем мало! А когда внутри все заживет - то... ну ты ведь понял, да? - краснота вспыхнула на щеках, но Инга упрямо мотнула слипшейся челкой и торопливо зачастила. - Ты не смотри что сейчас девчонок полно! Половина перемрет скоро - заездят их дорвавшиеся пацаны... А вторая - через девять месяцев массово рожать начнет. Причем врачей среди нас нет, так что устанете хоронить, если не лениво будет...

Прикрываю глаза. Эта чертова правда жизни вымораживает меня наглухо. Тяжело вздохнув, задаю главный вопрос:

-- Инга, зачем я тебе?

Девушка отводит взгляд и молчит. Долго, наверное - с полминуты, не меньше.

Интерлюдия: Инга

До чего же он непрошибаемый! Почти все стрелы из обширного женского арсенала разбились о толстокожую броню этого медвежонка. Соблазнение и завиновачивание, жалость и лесть... Она даже попыталась достучаться до его мужской рациональности - рассказав о своей полезности и неизбежной будущей ценности. Все в пустую...

Черт! А ведь он ей нужен - смертельно нужен! В одиночку она лишь быстро обесценивающийся приз, валяющийся на дороге в ожидании первого встречного. И кстати - уже не первого, а скорее: 'очередного встречного'.

Да, в текущей идиотской парадигме - она не более чем бесполезный 'ноль'. Но неужели этот глупый медвежонок не понимает, что если она встанет рядом с ним, то его заслуженная и гордая 'единица' мигом превратится в полновесную 'десятку'?! Мужчина, при правильной женщине, способен на многое!

Конечно, Зураб был бы предпочтительней. И команда при нем большая - эти поджарые волки не погибнут через месяц после катаклизма. Беда в том, что они не видят в ней человека. Игрушка, емкость для спермослива, аксесуар для повышения ЧСВ, предмет для обмена... Что угодно, только не человек. Наиграются, натешатся, разорвут в клочья и бросят подыхать.

Так что выживать придется с теми картами, что есть на руках. И славный русский паренек это один из лучших раскладов. Наши мальчишки - большие джентльмены, чем англичане. Большие мушкетеры чем французы. Щедрее европейцев и в определенных ситуация - смелее тех же горцев. При этом - управляемы, как телята...

Ну почему ей попался бракованный теленок?! Упертый - как баран!

Вон его кучерявый спутник - сдался при виде одних лишь сисек! Ну ладно, не простых сисек - а лучших из лучших. Упругих, гладких, загорелых - с задорными вишенками мгновенно твердеющих сосков. Сама бы себя трахнула!

Или, к примеру, взять Слюнтяя-Скрипача. Этот будет покорен ей как купленный на рынке невольник. Мало того что залип по самые брови, так она еще и не выдала его страшную тайну. Ублюдок безвольный... Ладно, рабы нынче, ресурс ценный, придется и его вытягивать.

Но этот чертов Алекс! Как же он непрошибаем!

Ну ничего, она еще вырастит из него медведя. Огромного! Могучего! Цепного...

* * *

-- Инга, зачем я тебе?

Где-то вдалеке вдруг ожил горластый магнитофон, бодро зазвеневший фантасмагорическим: 'Вычитать и умножать, малышей не обижать, учат в школе, учат в школе, учат в школе...'

У наших ног закопошился передумавший умирать Скрипач. Его сведенные судорогой пальцы прижимали к ране обрывки каких-то тряпок. Напряженные скулы и бледное, обострившееся лицо - придали парню героический вид.

Ладно уж, ты потерпи, чуток. Сейчас помогу...

Инга решается:

-- Я рада, что ты трезво оцениваешь свою привлекательность...

Вот, блин, язва! На себя бы посмотрела! И вообще, мужчина славен делами, а не холеными ногтями!

-- ...позировать для женского глянца тебя бы точно не позвали. Быть может потом, через пару лет... Но уже сейчас, в тебе есть нечто более важное. То, что каждая баба чует на уровне инстинктов... На тебя ведь девчонки в школе поглядывали, не знал? Я и не сомневалась... Между прочим - пятое место по популярности - между Армэном из 'одиннадцатого бэ' и Максом-блатарем, с паралелли...

Инга на секунду замолкает, бездумно глядя вдаль и прислушиваясь к бодрому школьному маршу. Я же кошусь сам на себя, в поисках сакральной женской тайны. Что там они чуют? Феромоны? Будущий потенциал? Толщину... э-э-э... кошелька? Дык пустой он у меня. Пара косарей - не в счет...

-- Силу! Причем не только и не столько физическую! Это в восьмом классе мы влюблялись в задир и хулиганов. Потом, наша чуйка подстраивается под современный мир. Сила характера, сила ума! Способность принимать решения, брать ответственность и побеждать. Вот ты - такой. Сильный, надежный, глуповатый и добрый. Как молодой медведь. Поэтому и тянутся к тебе люди...

Э-э... Что?!

Не находя слов, маскирую смущение за фирменным жестом - недоверчиво приподнимаю левую бровь. Хотя мое лицедейство вряд ли помогло. Имидж глуповатого медведя окончательно подтвержден.

Запнувшаяся на секунду Инга продолжает:

-- а я... я... черт! Да неужели ты не понимаешь, какая судьба у девушки в новом мире? Цивилизации, насильно и столь щедро одарившей нас ненужными правами, больше нет! Теперь мы снова способны выжить только рядом с мужчиной. И чем он сильнее - тем выше шанс на выживание и выше статус находящейся рядом с ним женщины. Красивые девчонки уже стали переходящим призом! От первого, кто догадался и посмел, к последующему - все более сильному и властному. Идеальный же путь - минуя казарменную груповуху, конуру сержантов и постели офицеров - сразу оказаться рядом с вожаком. А ты - вожак!

-- ДА!!! - рявкнуло в моей голове нечто хищное и оглушительное. - БЕРУ!!!

Я споткнулся, стоя на месте. Едва слышно застонал и схватился за голову. Опять это гребанное НЕЧТО!?

Инга отшатнулась. Полыхнувшая от меня аура власти и желания - ударила по ней спрессованной волной.

-- Кто ты?! - хриплю молча, но с четким вызовом адресату.

-- ТЫ! - рычащим эхом отвечает неведомая сила.

На улице оглушительно бахает ружье. Со звоном осыпается одно из стекол ресторана, из двери в подсобку кубарем выкатывается испуганный Илья.

-- Хаджиевцы!!!

Глава 8

-- Бам!

Снаружи вновь рявкнуло ружье, хлестнув картечью по внешнему сайдингу ресторана.

Инга испуганно присела. С улицы донеслась злая гортанная речь - и в глазах девушки заплескался настоящий ужас.

-- Вася выха...

-- Бу-у-у-м!!!

Вот теперь - рвануло по-настоящему громко.

Хаджиевцы возмущенно заорали, привычно накручивая себя и гася яростью страх. Было странно слышать столько ненависти в детских голосах. Писклявые теноры, альты и дисканты - грозили нам лютой смертью. Хор портило несколько ломающихся басков, но в целом, картина кошмарила своей фееричностью.

Ностальгирующий по школе магнитофон на секунду заглох, затем наполнил пространство ритмичным боем бас-гитары. Невидимый диджей оперативно сменил трэк.

-- Ду! Духаст! Духаст миш!

Рамштайн... В тему, как никогда...

Подбежавший ко мне Илья с дрифтом оттормозился на пропитанном кровью ковре и сверкнул шальными глазами.

-- Все! Последний взрыв-пакет, больше нема! Уходить надо, пока не зажали! Там человек десять, не меньше! Они прямиком с Кировской ломанулись, - стратеги, блин! Дворами уйдем без проблем! Только быстро, быстро! Шнелле, мазафака!

Химик уже бросился на выход, и я едва успел ухватить его за тощее плечо. Рывок получился неожиданно сильным - хрупкая ключица едва не осталась у меня в руках.

Ноги Ильи сделали еще пару шагов, причем последний - уже в воздухе. Парень рухнул на задницу, на ковер посыпались заныканные за пазухой шоколадки. Приземление копчиком вышло болезненным - из полыхнувших недоумением и злобой глаз брызнули невольные слезы.

-- Ах! Да чтоб тебя всю жизнь носили на руках! Ты чего, охренел?

Смущенно отбросив обрывок футболки, я вполголоса буркнул: 'извини' и нависнув над Ильей принялся выпутывать его из ремня трофейного автомата. Один раз я уже отдал оружие в руки неумехи. Через десять минут, меня попытались из него убить. Урок усвоен.

Бегло охлопав карманы наливающегося обидой пацана, я отыскал магазины к АКСУ. Смущение пришлось гасить циничными мыслями - перетерпит Илья, ему ведь не привыкать, да? Дворовая и залетная шпана шмонала его лихим гопстопом довольно-таки регулярно.

Отобрав оружие и куцый боекомплект, намекаю парню на лишнюю панику и текущую вертикаль власти. А то, блин, завел моду - приказы к отступлению подавать!

-- Илья, ты ничего не забыл?

Слезы в глазах Ильи резко увеличились в размерах. Губы искривились, нос шмыгнул внезапными соплями:

-- Да забирай, подавись!

Истерику игнорирую, лишь качаю головой. Лекцию о субординации решаю не заводить. Что-то Илью и так развезло, потом с ним поговорю - тет-а-тет. Не стоит дизморалить комрада на глазах у остальных ребят. Я и так хожу по грани - не хотелось бы мне познать темную сторону Ильи...

Внимательно осматриваю разбитое цевье оружия и глубокую ссадину рикошета на ствольной коробке. Осторожно провожу пальцами по исцарапанному осколками стволу. Вроде все норм. Фатальных повреждений выпущенная мной пуля не нанесла. Замотаю изолентой - вполне себе антуражный 'Калаш' получится. А-ля сомалийский пират.

Отсоединяю пустой магазин, по-хозяйски прячу его в карман на бедре. Вбиваю полный, передергиваю затвор, загоняю патрон в патронник. Ничего не перекосило, лишним не лязгнуло, металлом не хрустнуло. Прислушиваюсь к собственным ощущениям - сила и покой. Оружие не подведет.

В два движения сдергиваю с себя тяжелый пояс с пистолетом и прочими ништяками в многочисленных кармашках. Протягиваю парню.

-- Владей! С БК пока что швах - три патрона в магазине, плюс один в стволе. Но ты у нас типа саппорта, так что в первую линию не лезь. Сам понимаешь, с автоматом навык нужен, так что без обид. Дамажить буду я!

Переход на игровую лексику дался легко. Да и на душе сразу стало как-то светлей. Стрелять в людей - это страшно. А дамажить, набивать комбо, лутить еще не протухшие тушки... Это проще, гораздо проще...

Пуля в брюхо - минус триста 'хэпэ'. Пуля в глаз, затылок на вынос - хэдшот! Удачный выстрел, крит с дабл-дамагом.

Илья на мгновение отвернулся, чтобы незаметно смахнуть слезы. Подгоняя под себя пояс, он влажно шмыгнул носом и капризно буркнул:

-- Каждый третий фраг мой! Мне тоже качаться надо!

-- В смыс...

-- Банг-банг!!! - оглушительная двойка из ружья вынесла очередную витрину, хлестнула картечью по потолку и поставила диалог на паузу.

Рухнув на пол и рявкнув: 'Ложись!', я тут же подбил Илью под колени, роняя его рядом. Подстраховал тощую очкастую голову, вклинив ладонь между черепом и полом.

Зашипев от боли в разбитых костяшках, быстро огляделся. Как ни странно, но Инге помощь не потребовалась. Она среагировала самостоятельно - вжалась в ковер за телом Скрипача и уже вовсю царапала пальцами кобуру.

-- Русак выходи!!! - азартно и с предвкушением заорали снаружи.

Оставляя дымный след в помещение влетела бутылка, заткнутая вяло горящей тряпкой. Глухо звякнув, сосуд покатился по ковру.

Твою же мать! Да нас тут живьем сожгут!

Вскинув автомат, дважды выстрелил в проем разбитой витрины. Стопудово не попаду, но очко врагам ужму, да и выиграю пару секунд гарантированного спокойствия.

Автомат не подводит - послушно отрабатывает одиночными. В голове метрономом тикает счетчик боеприпасов: '29...28...'

Оружие еще лязгает затвором выбрасывая горячую гильзу, - а я уже вскакиваю на ноги и бегу вперед.

Схватив бутылку, решаю не возвращать ее хозяевам, а поступить тактически грамотно. В пару прыжков оказываюсь у барстойки. Замираю на секунду, страдальчески морщась от прикосновений горящей ветоши.

Определившись с целью, метаю 'молотов' в коридор черного входа.

Ковров там нет и стекло ожидаемо разлетается от удара о кафель. Вспыхнувшая взвесь горючей смеси напоминает новорожденного огненного элементаля. Жить ресторану осталось недолго.

За спиной восторженно орет Илья. Его, дающее петуха: 'кру-у-у-то!', глохнет в реве стихии.

Липкое пламя надежно блокирует один из векторов атаки. Теперь, зайти к нам могут только с двух сторон. С фланга - через выбитые витрины, либо с тыла - через дверь.

Тревожно шарящий по залу взгляд цепляется за штабель упаковок с пивом, газировкой и минеральной водой. Слюна мгновенно становиться вязкой - адреналин больше не в состоянии заглушить жажду.

За секунду оказываюсь рядом. Не раздумывая, бью стволом автомата в рукотворную стену из пластиковых бутылей. Тонкая упаковка с хрустом проламывается, окатывая меня живительным душем.

Подставляю лицо, смывая кровь и усталость. Жадно хватаю ртом драгоценную влагу. Когда напор иссякает, выдергиваю из общей кучи полиэтиленовую связку из шести полторашек минералки.

Бросаюсь назад, к скучковавшимся посреди зала ребятам.

Илья суетится, сражаясь с первичными инстинктами. Страх тянет его на выход, а долг и азарт - тормозят на месте.

Инга стоит на одном колене, около вяло копошащегося на полу Скрипача. Пистолет в ее дрожащих руках опасно направлен мне в лицо.

Почти успеваю пересечь линию огня, как ствол полыхнул огнем и подпрыгнул от отдачи. Пуля обжигает плечо и я кубарем лечу на пол. Изобразить спецназовский перекат не получается, падаю неудачно - больно, травмоопасно, матерно.

Илья реагирует на удивление быстро - подбивает оружие девушки, и вторая пуля уходит в потолок. Грохот выстрелов уже не глушит - после стрельбы из АКСУ уши надежно заложены монотонным звоном.

Нащупываю автомат и с трудом отрываю себя от пола. Беззвучно вопя от боли, направляю ствол на Ингу. Секундная пауза на осознание мизансцены. Затем более долгая заминка на внутреннюю борьбу с отчетливым желанием пустить идиотке кровь.

Задавив пугающее чувство, я тут же зло сплевываю и перевожу оружие в сторону осыпавшейся витрины. Враг там, а Инга... Инга сидит на коленях, испуганно округлив виноватые глаза. Бледная от страха, она мелко трясет головой и лопочет что-то несвязное. То ли: 'я случайно', то ли: 'я не хотела'...

Рядом с девчонкой возвышается гордый Илья, в его жадных руках сразу два пистолета. Правда глаза парня косят под подозрительным углом - взгляд 'сверху-вниз' зацепился за обширное декольте Инги и там и остался, запутавшись среди холмиков и ложбинок.

-- Илья! - гаркаю командно.

Бравого сержанта из меня не получилось, надорванный голос срывается в свистящее сипенье. Прочищаю саднящее горло, морщусь. Заодно бросаю взгляд на дергающее болью плечо. Вроде ничего смертельного - вспоротое мясо и кровящая подпаленная борозда в полсантиметра глубиной. В мирное время - жесть и ужас. В 'час икс' - ерунда и царапина. Рука шевелится, бить-стрелять могу. Будем жить!

-- К-хммм... Хватай воду и контролируй выход! По моей отмашке - уходим! Инга, к-хмм, твою же мать! Чтоб ты жила триста лет...

Я замолкаю, не находя приличных слов.

Девушка уже пришла в себя, и еще раз виновато моргнув потянулась к Илье за своим пистолетом. Оценив направление его мгновенно вильнувших глаз, брезгливо поморщилась.

-- Извращенец малолетний!

Рывком запахнув футболку, вновь требовательно тянет руку. Юный химик замялся на секунду, затем почему-то вздрогнул и глянул Инге за спину.

Дернулись все, поворачивая головы и высматривая опасность.

Лишь боковым зрением я зацепил движение, заметив как Илья ловко меняет местами пистолеты в руках и возвращает Инге ствол с меньшим боекомплектом.

Демонстрирую пацану кулак - я все вижу! Кулак выглядит пугающе - грязный бинт, сбитые костяшки, подсыхающая кровь, следы ожогов и многочисленные ссадины.

Илья дурашливо отдает честь, подхватывает пластиковую связку воды и бежит к дверному проему.

Хм, девять литров, а он даже не мяукнул от нагрузки. Для четырнадцатилетнего ботана - это как-то слишком круто.

Притормаживаю дурня, готового вывалиться прямо на крыльцо.

-- Осторожно, Ил! Присмотрись там к дивану у костра, на нем кто-то из хаджиевцев спал!

Илья тормознул и обернулся с довольным видом. Кличка 'Ил' ему понравилась.

Утер сопли под носом, отчего над губой появились кровавые усы. Беспечно махнул рукой и кивнул на валяющуюся у входа полицейскую дубинку. Твердая резина была покрыта бурыми комковатыми пятнами с налипшими черными волосами. Несколько мух уже алчно кружились вокруг.

-- Ты про Рафика-Некроманта что ли, о котором Инга вспоминала? Расслабься, командир! Твою спину прикрывает Ил-штурмовик! Азохен вей! Летающий танк, смерть фашистам! Ты ведь не подумал, что я от страха задержался? И правильно - я тылы зачищал!

Илья цвиркнул слюной сквозь зубы, доводя до совершенства образ бывалого асса. Слюна предательски запузырилась и потекла по подбородку.

Пока я с угасающей надеждой пытался истолковать его слова хоть как-то иначе, чем самый очевидный и страшный вариант, Инга подключилась к беседе. Покачав головой, она нанесла моей реальности еще один разрушительный удар.

-- Не пузырись, мелкий. От Рафика так просто не избавиться. Зураб при мне его дважды убивал. Думаю, что Хаджиев-старший и сам его побаивался - вот и придирался по мелочам...

По мелочам?! Убивал?

Непонимающе трясу головой:

-- И?

Девушка смотрит на меня как на идиота, затем неожиданно улыбается. Где-то даже ласково и нежно. Ага, я ведь туповатый медвежонок... Сильный, глупый, но жутко няшный.

Произносит неторопливо, выделяя слова голосом:

-- Так он же НЕКРОМАНТ! А некроса - так просто не убить! Рафик только тем и занимался, что с трупами возился. То резал их, то кровью поливал, а то и вовсе - общался... молча так, страшно... Даже воздух дрожал... Кошки во дворе все седые ходят...

Илья поморщился, передернул плечами. Затем неохотно кивнул, подтверждая сказанное.

-- Угу, глядел я как-то ночью в окошко... Зачем? Да не суть! Так вот, поймали хаджиевцы пацана детдомовского... Обычно они их не трогают, опасаются видать. Но тут не срослось что-то. Короче отдали его Рафику...

Илья вздрогнул, вновь зябко повел плечами. Затараторил все более бессвязно:

-- ...а на том месте теперь даже днем какая-то чернота клубится... Собаки кострище обходят, а трупы... они... Да ну нафиг, ведь не может же такого быть?! Кстати, я ведь не просто так мимо спящего на диване пробежать не смог. Узнал его - по кожанке с заклепками и вышитой букве 'Р' на спине. Рафик, гнида потусторонняя! А папка мне как-то говорил - паровозы надо давить пока они чайники!

-- И как, удавил? - вновь закрепил я за собой почетное звание тугодума.

-- А то!

Илья резко выдохнул, посветлел взором и гордо вскинул руку, изображая пальцами букву 'V'. 'Виктория', победа.

Правда вид при этом имел несколько бледноватый, да и поглядывать в дверной проем начал заметно чаще и суетливей. Без былого энтузиазма...

Трясу головой. К черту все! Мир сошел с ума - да и хрен с ним! Выжить бы!

Ловлю боковым зрением очередную тень. Вскидываю автомат, но успеваю удержать себя от выстрела. По закону подлости - обязательно бы попал! А подстреленная в полете бутылка с 'коктейлем Молотова' - счастье еще то...

Звякнув, очередная полулитровка с горящей тряпкой закувыркалась по ковру. За стеной вновь завопили, обещая и предвкушая совсем уж нехорошее и противоестественное.

Раздраженный хищник в моей голове недовольно заворочался, сонно приоткрыл глаза. Мир вновь расцвел монохромными красками.

Не раздумывая, сдвигаю флажок предохранителя на одно положение вверх. Тут же бью длинной очередью прямиком сквозь стену, перечеркивая пунктирной диагональю суетливые силуэты. Половина рожка сгорает за полторы секунды.

28... 27... 26... 25... 24... 23... 22... 21... 20... 19... 18... 17... 16... 15... 14... 13...

Пули рвут тонкую жесть сайдинга, легко прошивают утеплитель, изредка рикошетят от несущих балок и жадно, очень жадно впиваются в человеческую плоть.

Оргазмирующий зверь ревет в голове. Каждое попадание резонирует всплеском абсолютного удовольствия.

Фигурки валятся на асфальт, укрываясь за бетонной лентой высокого фундамента. Кто-то неожиданно ловко отползает в сторону, кто-то крутится волчком, пытаясь дотянуться до ужалившей в спину раскалённой осы. Пара-тройка силуэтов замерла окончательно.

-- ТРОЕ... - удовлетворенный рев засыпающего зверя травмирует измученные мозги.

-- Сколько?! - Илья приседает рядом со мной и жадно заглядывает в глаза.

-- Э-э-э...

-- Сколько патронов осталось? Уходить надо, а не стены дырявить! Перекроют тыл - сгорим к чертям!

С трудом давлю судороги удовольствия, все еще потряхивающие тело. Яростно чешу мгновенно затянувшийся коричневой коркой порез на плече, подозрительно кошусь на химика. Мутный он, аки Люцифер.

-- С дюжину еще есть. Чертову. - Илья на провокацию не реагирует, так что после секундной паузы, продолжаю. - Уходим сейчас! Воду не забудь! Инга, ты с нами?

Девушка сидит на коленях возле контуженного близкой стрельбой Скрипача. Парень упрямо пытается встать, а Инга придерживает его за тощую талию. Прижатая к животу парня тряпка, пропиталась кровью и влажно хлюпает при каждом движении.

Зло оглянувшись, Инга окатила нас демонстративным презрением:

-- Валите! Я и без вас его вытащу!

Скрипач вовремя застонал, повышая уровень женского сочувствия на десяток пунктов. Чуть навалившись на девушку и вцепившись в ее плечо, он смог перевалиться на колени. Теперь парочка сидела в обнимку и давила нас многозначительными взглядами. Инга - театрально брезгливым. Генка - чуть виноватым, но предельно упрямым.

Илья вновь нервно выглянул на улицу. Переложил пистолет из руки в руку, вытер о штанину влажную ладонь. Раздраженно сплюнул:

-- Не понимаю я тебя Скрипач... Сдохнуть хотел - это окей. Свобода воли, все дела. Но вот нас за собой зачем в могилу тянешь? Не понимаю... Знаешь, а ведь я на тот свет не тороплюсь...

Илья задумчиво взвесил в руке тяжелый 'ПММ'. Парочка на полу напряглась, на что пацан довольно хмыкнул. Не доводя до греха, опустил пистолет и продолжил:

-- ...на твое счастье, есть у меня волшебная микстура... Натуральный 'Стим-Пак'! Практически - настойка столетнего женьшеня! Сам варил! Тибетские шаманы рыдают от зависти - ингредиенты эликсира можно добыть лишь в аптеках Бирюлево!

Повернувшись к насупившейся паре боком, юный химик мельком продемонстрировал мне зажатый в кулаке одноразовый шприц. И где только прятал?

Едва заметно кивнув на Генку, смазанным движением пальцев Илья обозначил удар по горлу и вопросительно поднял бровь.

Это то, о чем я подумал? Хей, пацан, ты в кого превратился?!

Хотя... Умирать из-за одного криворукого оболтуса реально не хочется.

Рациональная часть совести тут же прокручивает перед глазами калейдоскоп образов: мама и сестра, мелкие Кир и Карина, дерзкий Булат с его глюкометром и верный исхудавший Ратник пристраивающий дохлого голубя у моей подушки.

Их жизни крепко завязаны на мою. А меня сейчас вяжут выдуманным долгом. Хитрая микро-женщина и комедийный скрипач с дырявым брюхом. Вяжут, и тянут на дно!

И все же...

Смотрю на Илью, устало качаю головой. Нельзя... нельзя убивать вот так, мимоходом, ради тривиального облегчения жизненного пути. По крайней мере - не сегодня...

Химик безразлично пожимает плечами, но шприц не прячет. Наоборот, демонстративно снимает колпачок с иглы, делает подозрительно доброе лицо и подшагивает к Скрипачу.

-- Ну-с, больной, приступим! И радуйся, что я не гомеопат! Поговаривают, что те, вместо уколов - просто щипаются! Синяки потом - на полжопы...

Генка доверчиво тянет руку, но дорогу Илье заступает Инга.

-- Что в шприце, мелкий?! Себе сначала кольни!

Парень не тушуется. Презрительно хмыкнув, зажимает шприц в зубах, а освободившимися руками хватает Ингу за талию и неожиданно легко приподняв - переставляет в сторону. При этом пальцы Ильи успевают ловко скользнуть по упруго качнувшейся груди девушки.

Пока Инга недоуменно делает анимешные глаза, медбрат-самозванец подсаживается к Скрипачу и чуть раздраженно отмахивается от протянутой руки.

-- Что ж ты мне кривульки свои музыкальные суешь? Я же ясно сказал, булку оголяй! Укол внутримышечный! Вколю в вену - пеной харкать будешь, сердце порвешь!

Обернувшись ко мне, на всякий случай прокомментировал:

-- Я на полшишечки... в смысле - всего полкубика ему вгоню. Десять минут активности гарантирую. Потом - сутки сна. Правда - с цветными кошмариками...

Киваю, отвлекаясь от занятного действа и настороженно прислушиваясь к происходящему на улице:

-- Коли. И быстро!

Снаружи бесновались взбешенные хаджиевцы.

Изредка глухо бахало ружье, осыпая картечью декоративный сайдинг. Часто и зло подтявкивала пара пистолетов.

Автомат в моих руках научил шпану осторожности, так что стреляли издалека - метров с тридцати, не меньше.

Картечь бессильно колола черепицу на крыше и вязла в панелях утеплителя. Все же дробовик не предназначен для выковыривания цели из укрытия. Редкие выстрелы из 'ПМ'-ов скорее напрягали, чем несли реальную угрозу. Его патрон не зря называют 'живущим на последнем вздохе'. Маломощный, склонный к рикошетам, спасительный для нас...

Получив позорный укол в ягодичную мышцу, Генка засуетился и заерзал на месте. Уже через десяток секунд он рывком поднялся на ноги и всем своим видом выразил готовность к немедленному марафону.

Илья задрал нос, покосился на Ингу и небрежно взмахнув рукой, прокомментировал:

-- Эффект вывернутого наизнанку кайенского перца засунутого эбонитовой палочкой в задницу. Атомная вещь!

Пригибаюсь от накопившихся под потолком облаков густого, химозного дыма. Вглядываюсь вглубь коридора служебного входа. Горящие пластиковые фальшпанели бомбардируют пол гудящими каплями огня. Купающийся в пламени элементаль растет и набирает силу. Скоро его обжигающие языки доберутся до тела на полу и тогда, ветер разнесет по округе запах настоящей войны.

Не удержавшись, уточняю:

-- Именно эбонитовой? А если стеклянной?

Юный химик наигранно отшатывается и смотрит на меня с демонстративным ужасом:

-- Ни в коем случае! Ты еще пальцем предложи воспользоваться! Это же НА-У-КА! Понимать надо!

Хмыкаю, невольно улыбаясь. Хорошая шутка на войне ценнее золота. А взаимопонимание с напарником - дороже цинка патронов.

Илья подхватывает баклажку с водой и галантно предлагает Инге свободную руку. Не обижаясь на гневный отказ, он с демонстративным безразличием пожимает плечами.

Секунду колеблюсь, затем стреляю короткой двойкой в сторону противника. Обозначаю присутствие и выигрываю нам очередные секунды.

12... 11... Плюс 30 в запасном магазине...

Моя банда от близкой стрельбы испуганно вжимает головы в плечи, но получает бонус волшебного ускорения. От двери слышится приглушенный шепот Ильи:

-- Пошли, пошли! Не спать, инвалиды!

Покоцанная команда втягивается в дверной проем. Пятнаем тропу кровью и болью. Впереди - гордый и деловито-суетливый Илья. Эдакий киношный коммандос, резвящийся после удачной мародерки. В руках вода и пистолет, за пазухой - кило 'Баунти'.

'Хруст французской булки' - так обозначил парень свой интерес и скрип кокосовой стружки на зубах.

Доверять ему передовой дозор - верх идиотизма. Но других кандидатур у меня нет. Генка - одинокий самурай без хозяина, из всех дорог выбирает тропу ведущую к смерти. А Инга... это Инга... Ветер в голове, кружева на теле, яд на языке. И смерть за плечами... Красивая баба на войне - это всегда посланница безносой. В мирное время с ней сравниться только чемодан героина в руках бомжа.

След кровавый стелется, по сырой траве...

Разорваться я не могу, прикрыть группу с тыла - важнее. Вон за спиной - уже взрыкивает движок чего-то мощного и тяжелого, напрягая до ледяных игл в затылке.

Пробегаем едва ли с пару десятков метров, а впереди уже заминка и суета. Чертыхаюсь, мчусь в голову колонны.

Картина маслом: к стене жмется чернявый пацаненок лет семи, а Илья воинственно тычет ему в лоб невесть откуда взявшимся обрезом двустволки.

Требую доклад:

-- Что случилось? Кто такой?

Химик зло щерит ухоженные зубы:

-- Стукачок хаджиевский! Залег в песочнице со стволом, да слишком чипсами увлекся - хрустел на всю округу!

Недоверчиво осматриваю пацана. Тот регулярно всхлипывает, вжимает голову в плечи, виляющий взгляд не отрывается от земли.

-- Точно хаджиевский? Дите ж совсем...

Илья нетерпеливо приплясывает на месте, агрессивно тыкая в мелкого стволом обреза.

-- Точнее некуда! По жизни около 'братьев' терся, как ни глянешь на Зураба - он за спиной маячит! Да я мамой клянусь - у него стопудово руки в крови! По самое горло! Убить паскуду!

Невольно смотрю на руки пацана - крови не вижу, лишь шершавая короста застарелой грязи и налипшие на пальцы крошки чипсов. Кошусь на Ингу, взглядом спрашиваю ее мнение.

Девчонка на секунду прикрывает ресницы, словно всматриваясь в неведомые дали. Глазные яблоки заметались под веками, голос выдал безэмоциональную скороговорку:

-- Он с ними и без них. Рядом с ним - они дети. Ты слаб и не сможешь убить ребенка. Оставишь за спиной - умрешь!

Уверенность, полыхнувшая в последнем слове, заставила отшатнуться. Илья же срезонировал в такт своим мыслям:

-- Точно! Нельзя его оставлять! Моментально сдаст! Сколько нас, куда пошли, чем вооружены!

Меня все больше напрягает этот разговор. Чувство опасности крепко ухватило за горло и неторопливо сжимает хватку. Отыскивая угрозу нервно кручу головой, но явных целей не вижу. Тревога пульсирует болью в затылке.

Резкой отмашкой пресекаю собрание. Мне сейчас некогда пристраивать запятую в фразе: 'Казнить нельзя помиловать'.

-- С собой возьмем! Потом разберемся. Обыскать и в середину строя! Быстро, быстро!

Илья кривится:

-- Ага, допросишь его... Он ведь тормоз! После кометы спал как сурок - всего дней пять как очнулся - и не разговаривает ни с кем! Отучился видать!

-- Как же он нас сдаст-то тогда?

Юный химик не смутился:

-- На пальцах покажет, или картинку какую нарисует! Малохольные сексоты - фантазеры еще те!

Стремящийся в тупик диалог был неожиданно прерван. Монотонный рокот дизельного движка, доносившейся со стороны хаджиевцев, сменился оглушительным ревом перегазовки. Коротко взвизгнули прокрутившиеся по асфальту покрышки, мотор забесновался на полном газу.

Секунда напряженного ожидания и в просвете витрин мелькнула полыхающая цистерна с легко угадываемой надписью 'Огнеопасно!'. Еще мгновение, и ревущий 'Камаз', щедро укутанный горящими тряпками, врезался в несчастное кафе.

-- Бум!!!

Исполинский, черно-оранжевый фаерболл, поглотил заведение и жадно лизнул балконы стоящего рядом здания. Оказалось, что зрителей у нашего противостояния было немало. За осыпавшимися стеклами частных квартир началась паника и суета. Замелькали силуэты, затихший на время перестрелки двор наполнился эхом панических воплей.

-- Ай!!! Сашка! - крик Ильи выдернул меня из ступора созерцания. Пламя затягивало...

Резко оборачиваюсь.

Химик скрючился на асфальте. Одна рука со сломанным указательным пальцем голосует в небо, вторая - прижата к животу. На футболке, в районе солнечного сплетения - след от кроссовка детского размера.

Пацаненок, вернувший себе обрез, уже выцеливает стволом голову Ильи. Злорадная улыбка и жадное предвкушение на лице - полностью изменили Малька. Вот теперь - верю. И в кровь, и в смерть.

Мелкий бросает на меня торжествующий взгляд. Вертикальные зрачки его глаз пробивают меня словно разряд электрошокера.

-- ЛОРД СМЕРТИ! - ревет в моей голове мгновенно проснувшийся голос. - УБЕЙ!!!

-- ЛОРД КРОВИ! - глаза Малька полыхают узнаванием и ненавистью. Клокочущий голос походил на приглушенное рычание бешеного пса. - УМРИ!!!