Чуть хлыстнув коня, Нугман-гирей, глава славного кочевого рода Мусеитова, рывком взобрался на пригорок и увидел стены вожделенной усадьбы. Да, без сомнения это была боярская усадьба. Достойное завершение славного набега. Три-четыре дня на штурм и разграбление и можно будет возвращаться в Крым.
Мимо проносились храбрые нукеры. Его калги-султан Нариман, приходившийся Нугману дядей, отдал уже все необходимые приказы, и две полусотни поскакали вокруг усадьбы, упреждая возможную вылазку и отправку гонцов.
Огорчало то, что четыре последние деревни, каковые встретили они на пути, были совершенно пусты. Проворонили где-то значит, мужичков, и они успели упредить своих соседей. Ну да хоть бы и так. До Оскола отсюда, как уверял Нариман не менее трёх дней пути. Пока весть до воеводы домчится, пока ополчение он соберёт. Есть, словом, время разграбить усадьбу.
Тут и там разгорались костры. Пленные мужики под присмотром опытных воинов ставили первые шатры. Такова их участь. В конце концов, не дело храбрых нукеров копошиться с такой низменной работой.
Когда Нугман достиг лагеря его шатёр уже стоял. Через полчаса соберётся Диван, и они решат каким именно образом проведут штурм. Ведь какая-никакая, а крепость, и наскоком взять её затруднительно будет.
К коню подбежал молодой татарчонок и почтительно помог своему бею спуститься на землю, после чего подхватил под уздцы коня и повёл его в сторону коновязи. Нугман потянулся, потирая затёкшую поясницу. Был он невысок, немолод и крайне худ.
Болезненная его худоба не раз в детстве становилась поводом для насмешек над ним со стороны старших братьев, дядьёв и даже племянников. Испытания эти закалили его и когда Нугман подрос многим из его детских обидчиков пришлось оплатить его обиды дорогой ценой. Впрочем, эти дни уже в прошлом. Сегодня мало кто рискнёт насмехаться над гиреем. Молва о лютом нраве главы рода Мусеитова катилась по всему Крыму.
В шатре было ещё пусто и только взятая с собой в поход Юлдес суетилась, наводя порядок и успев постелить своему хозяину и мужу коврик для молитвы. Годы не пощадили её и от былой красоты не осталось и следа. Но была она преданна, хозяйственна, и не смотря на возраст, крайне хороша в ночных утехах.
- Ты молодец Юлдес - тихо произнёс он, обращаясь к жене - как всегда ты начала с главного. Мне нужно вознести хвалу Всемилостивому.
Старая татарка поклонилась, и глядя в пол, тихо произнесла:
- Чего изволит мой господин?
- Закончи тут, потом найди Наримана. Как всё устроится - пусть соберёт Диван. А пока приведи ко мне какую-нибудь из пленниц. Я очень устал с дороги.
- Какую именно изволит гирей?
Нугман задумался. Какую? С годами ему стало практически безразлично. Мужская доблесть всё ещё была при нём, но ему поистине стало всё равно.
- Выбери сама Юлдес, я доверяю тебе - ответил гирей и, подумав, добавил - не обязательно молодую. Лишь бы не строптивую. У меня нет желания сегодня заниматься обучением этих дикарок. Да и потребности нет. Они отвратительны, эти грязные деревенские бабы и не годятся мне даже в наложницы.
Юлдес поклонилась и, положив на молитвенный коврик атласный, расшитый золочёными узорами халат, вышла из шатра. "Надо будет оставить её сегодня ночью при себе" - подумалось гирею.
Он стянул с себя золочёную панголиновую чешую, захваченную ещё прадедом в каком-то далёком набеге. Расшнуровал и снял дорожный стёганый халат, оставаясь в тонком нательном хлопковом и стянув клёпаные кожаные сапоги, подошёл к молельному коврику.
Облачившись в оставленный Юлдес атлас, Нугман опустился на колени и с трудом, из-за возрастных болей в спине и ногах, согнувшись, принялся возносить хвалу Всевышнему.
"Несправедлива жизнь, но мудр Аль-Адль, Справедливейший" - подумалось гирею и мысли его потекли в печальную сторону. Сто лет назад, когда Османская империя стала числить Крым своими землями, его древний род возвысился необычайно и брат его деда имел все шансы получить из Стамбула фирман на Крымское Ханство. Но надо же так случиться, что именно в столь древнем и уважаемом роду завёлся низкий предатель.
Презренный Арсалан принял руку Ростовского князя, а вместе с тем и Московского. Отвернувшись от заветов Единого принял он дикарскую русскую веру и крестился именем Пётр. И пусть Арсалан был дальним родственником главы рода, но он был крови Мусеитовой, восходившей к Кыпчакским ханам.
И таковой позор сыграл с его родом злую шутку. Конечно всемогущий султан не захотел вверять новые земли свои в руки столь не надёжного рода. Султан тянул с назначением, предоставляя крымской знати выбирать самой. Знать стала на сторону Менгли Герая.
Однако нашлись и другие. Ханы чахнувшей Орды поддержали брата его Нур Девлета. И на целых три десятилетия Крым погряз в раздорах. Браться сменяли друг друга в Чуфут-Кале, пока, наконец, Менгли не утвердился на престоле прочно и не передал власть в руки своего сына, Мехмеда Герая, получившего-таки долгожданный султанский фирман.
Мехмед устроил серьёзную травлю возможных конкурентов, и род Мусеитов здорово пострадал. Однако выжил. И вот теперь, спустя несколько десятилетий есть шанс восстановить угасающие величие.
Сахыб не молод. Он всё больше времени проводит в отстроенном им Бахчи Сарае и всё реже садится в седло. Он осаживает ногайцев как будто те земляные черви. Но он не вечен. И Султан, покровительствующий ему не вечен.
Этим походом Нугман заставит Стамбул заметить его и при жизни ещё он сомкнёт свои руки на глоте Сахыба.
Да прибудет с ним и с родом его благодать Всемилостивого.
Старые обиды и мысли о возмездии грохотали в голове гирея и отвлекали от молитвы. Он взял себя в руки и сумел повернуть их в надлежащее правоверному русло, завершив молитву как полагается.
Поднявшись с колен, он огляделся. Пока он молился в шатре многое поменялось. Несколько ковров постеленных вокруг низкого столика говорили о том, что для Дивана всё готово. На столике уже стояли пиалы с сухофруктами и орехами, а кроме того кувшины с вином. Юлдес расстаралась и притом сумела не потревожить гирея. Да, определённо она заслужила сегодня остаться при муже на ночь.
У входа в шатёр Нугман заметил сидевшую пленницу. Ничего так. Не старая ещё, с длинными каштановыми волосами, перемазанным, но очень милым лицом и крайне соблазнительными изгибами.
Гирей подошёл к пленнице. Та вздрогнула, как только он навис над ней, но взяла себя в руки и не разрыдалась. Лишь подбородок предательски подрагивал.
Нугман не тратя времени схватил её за плечо и опрокинул лицом вниз. Девка вздрогнула, ушибив руку, но не сопротивлялась. Немало, видимо, в походе и насмотрелась, и натерпелась. Гирей задрал на спину подол изодранного платья и освободил из плена штанов и халатов не такую твёрдую как раньше, но всё ещё крепкую плоть. После чего опустился на колени и с силой вошёл в пленницу.
Та, подавшись вперёд вскрикнула, стукнувшись головой об пол и замерла. Нугман-гирею было всё равно. Он не нуждался ни в ласках её, ни в активном участии. Он просто сбрасывал усталость от дальней дороги и долгого похода.
С силой входил он в пленницу, каждый раз стараясь сделать всё более мощным и резким. Девка молчала. Не всхлипывала, как часто бывает с пленницами, не рыдала и даже дышала, казалось, как можно тише. Гирей продолжал насыщать свою плоть. Всё быстрее и чаще и наконец, к удовольствию своему, заметил, что тело пленницы дёрнулось. Горячая волна разлилась по телу гирея и он с одобрением отметил что дышать девка стала громче и вопреки своему упрямству начала постанывать.
Но его уже это не интересовало. Он насытился, да к тому же надо было оставить себя и на ночь. Обещал же себе отблагодарить Юлдес за заботу. Поднявшись с колен и зашнуровав халат, он, не обращая больше внимания на громко дышавшую пленницу, вышел из шатра.
Лагерь уже был готов и неподалёку стоял его калги-султан, два кырым-бека и племянник его Алим, каковой очень отличился в этом набеге.
- Вы отдохнули? - уточнил Нариман - Можем приступать?
- Конечно можем. Отрядите пол-сотни стрелков. Пусть выпустят по два десятка стрел, но осторожно. Вдруг за стенами есть лучники. И отправьте кого посмышлёнее, пусть попробует посчитать, сколько людей на стенах. - Отдав распоряжения, гирей глубоко вздохнул и, повернувшись лицом к шатру, бросил через плечо - Прошу со мной. Ты тоже, Алим.
На двор посыпались первые стрелы. Три-четыре дюжины за раз, не меньше. Мгновение спустя и вновь смертоносный дождь обрушился на двор.
- Вот ведь сила басурманская - сокрушался старший сын боярина - а мы так навеса и не поставили. Не выглянуть толком.
- От чего же? - переспросил сам боярин и крикнул двум своим холопам, стоявшим на другом краю стены - Касьян, Прохор, а ну дайте в небо пару-тройку выстрелов. Отвлеките татарина.
Холопы бросились исполнять, стреляя по дуге, не прицельно, даже не показываясь из-за забора. Боярин между тем достал из тула стрелу и, наложив её на тетиву, проверил как сгибается оружие. Иван последовал примеру отца и тоже достал стрелу.
В тот миг, когда холопы в третий раз выпустили стрелы и заметно стало, что паузы между татарскими навесными обстрелами стали больше, боярин поднялся во весь рост мигом окинул поляну перед усадьбой и выпустил стрелу. Недолго думая, он схватил ещё одну, а затем и ещё. Выпустив три стрелы, Константин Васильевич спрятался за частокол.
За то же время Иван успел выстрелить всего лишь дважды, причём второй раз явно неудачно.
- Одного с лошади снял - произнёс боярин - и ещё одного, кажется, ранил. Да и коня в придачу посёк.
Сын с завистью посмотрел на отца и скорбным голосом ответил:
- А я одному только в ногу попал.
- Ничего. Всё одно так близко они уже не сунутся. Издалека будут стрелять.
Ответом на его слова стал новый дождь из стрел осыпавший двор боярской усадьбы. Несколько волн и всё стихло.
- Отошёл татарин - буркнул подошедший к барину опытный Прохор - совет держать будут.
- И то слава Богу - пробурчал подбежавший от другой стены Дмитрий - может вообще уйдут?
-Это вряд ли. - Рассудительно заметил Прохор - Не задели хоть никого?
-Нет. Не задели. Собаку одну только зашибли.
- Так, не расслабляемся. Касьян, Иван - берёте пяток смердов при оружии и со стены смотрите за лагерем. Через час Вас Прохор с Дмитрием сменят. Пока пусть поснедают по быстрому.
К барину хромая семенил Харитон.
- Отряди людей быстро стрелы собрать. Решите, какие из них годные, какие нет. Часа два у нас, думаю, есть. Всех есть зови кроме тех, кто на стенах.
- Думаю сотню стрел с паклей запустить надо - косноязычно говорил Нариман, засыпая пригоршней полный рот орехов - да, пожалуй, ночь роздыха дать нукерам. С утра мужиков пленных погоним таран рубить. С помощью Благодетельного за пару дней мы снесём ворота и день на разграбление и отдых. А там и домой.
- Спорить, думаю, не станем - устало произнёс гирей - план хорош. Ночью дежурим по полусотни. Что за стеной известно?
- Думаю, за стеной боярин полноценный и дворни немало. Пока волной первой накатили, с крепости из луков стрелять начали - ответствовал кырым-бек Кайум - двое стрелки совсем паршивые, а двое видно сразу обучены.
Нугман-гирей покивал головой и по выражению лица своего кырым-бека понял, что это не все новости. Томить его не стал, спросил сам:
- Потери есть?
- Есть Нугман-бей - повинно склоня голову ответил Кайум - Одного нукера стрелок русский насмерть убил. Двое ранены в ногу и в плечо. И коню одному шею порезали. Пришлось добить.
Покивав головой, Нугман сказал:
- Не вини себя. Набега без жертв не бывает. Определи, из какого кочевья погибшие. Пусть они первые войдут в усадьбу, когда мы проломим ворота.
Повисла пауза. Участники Дивана ели и размышляли о предстоящем штурме и о том, как они распорядятся своей частью добычи по возвращении домой. О том, как убраться восвояси до подхода ополчения тоже думали, но как-то вяло. Уж больно лёгок и удачен был этот набег.
-Сколько людей всего за стеной? - вновь спросил гирей - посчитали?
-Мой бей - вступил в разговор Алим - я отрядил Сибая наблюдать за обстрелом. Он опытный воин и сам насчитал не менее четырёх лучников. Двое в хорошей броне - видимо боярин или его родня. А кроме того за стеной ещё не меньше семи-восьми человек.
- Понятно. На других стенах ещё и в самой усадьбе. Так, круглым счётом, получаем не меньше четырёх десятков мужиков при оружии?
- Так - согласился Алим - думаю так и есть.
- Половина, значит, при штурме погибнет. Боярина, если не убьют, за выкуп вернём. Или в Стамбул отправим. И почти два десятка пленных рабов? Да ещё бабы? Это очень щедрый улов.
Татары закивали головами, соглашаясь со своим беем.
- Отдыхайте - продолжал тот - вино, фрукты, женщины. Завтра будет тяжкий день.
Второй день пути прошёл так же как первый. Утро третьего дня встретило первыми новостями. К обозу присоединился боярин Ловчев с тремя оружными людьми и новостями о том, что татары как и предполагал воевода татары отошли от Донца и, судя по дыму костров, обложили усадьбу боярина Белевицкого.
Егор Тимофеевич велел увеличить количество разъездов вдвое и численность отрядов до трёх. Рисковать было ни к чему. До боярской усадьбы ещё около дня пути при такой скорости. А значит, к вечеру уже надо будет в полную готовность войско приводить.
Заметил воевода как некоторые из боярских детей и состоящих при них оружные люди облачились в имевшийся доспех. Как чаще и чаще на привалах слышался звон металла. Отрабатывали дружинники мечной бой, навыки подзабытые освежали или дух боевой поймать хотели.
Дав распоряжение ужин сделать не плотным, но сытным, и убоины не жалеть, Егор Тимофеевич разослал гонцов к исполчённым боярам, назначая им через час после остановки на ночлег быть у него.
Отобрав с десяток пленных мужиков и отправив их рубить и ладить таран для ворот Алим, гордясь доверием, которое оказал ему бей, подъехал к шатрам своего рода. Поправив саблю, он обратился к уставившимся на него нукерам.
- Сейчас начнётся обстрел крепости. За стенами её находится еда, дорогие украшения, вино и женщины. Гирей поручил нам напугать трусливых русских и постараться заставить их сдаться.
Войны одобрительно закивали. Обычное дело.
- Сибай - обратился Алим к своему лучшему воину - мы с тобой и ещё десяток стрелков должны затеряться среди основных лучников, но стрелять будем не навесом, а прицельно, по каждой глупой голове, что поднимется над частоколом.
Одобрительные выкрики помешали Алиму продолжить. Сибай взмахнул хлыстом, и громко щёлкнув в воздухе, заставил рьяных нукеров затихнуть.
- Два-три десятка воинов будут скакать вдоль стен, на пол полёта стрелы и высмеивать трусливых псов засевших за забором, - продолжал Алим - остальные же берут пять-семь пленниц и на безопасном расстоянии, но так чтобы было видно, научат их игре в тюльпан.
Хохот прокатился по сотне Алима и татарин с удовольствием отметил, что воины его, несмотря на потерю Фаиза, находятся в прекрасном расположении духа.
- Когда понесут таран, - добавил он - берём ещё десяток стрелков и ведём прицельный огонь. Ни один русских не должен высунуть свою голову над частоколом и остаться живой.
Сибай принялся раздавать указания, разделяя сотню на отряды, а Алим отъехал в сторону и слез с коня. Сняв прикреплённый к седлу лук, он проверил как натягивается тетива и остался доволен. Лук его, доставшийся в наследство от отца, был сработан самим Гиясом ад-Дин Джемом. И пусть тот в своё время так и не стал османским султаном, но обучен-то был при дворе Мехмеда и был безусловным мастером.
Достав из-за пазухи напёрсток, Алим аккуратно приладил его на пальце. Сегодня он и сам не прочь показать свою удаль. Его войны хороши, но всё же глава кочевья он, и он обязан время от времени подтверждать это, доказывая что он лучше всех. Да и дядя тут, а перед ним не лишнее покрасоваться. Вчера его в первый раз допустили к Дивану. Пока только как отличившегося. Но недалёк тот день, когда станет он кырым-беком.
Стрелки уже вышли на позицию и принялись осыпать усадьбу смертоносным дождём. Алим прогуливался за спинами нукеров выглядывая себе цель, но русские были хитры и если и мелькала где чья-то голова, то только на миг, так что и прицелиться не успеть.
- Таран стругают нехристи, Константин Васильевич - обратился приказчик к боярину - того и гляди ворота начнут ломать.
Боярин Белевицкий не ответил. Он молча поправил бармицу и, подхватив щит, вышел из горницы на двор. Тут же поднятый заранее щит содрогнулся от удара. Стрела стукнулась в металлическую окантовку и отскочила в сторону.
Пробираясь к стене бегом боярин сумел прикрыться ещё от двух стрел. Двор походил на спину огромного старого кабана с топорщащейся щетиной. Взобравшись на вал Константин Васильевич нашел глазами сына и пригнувшись принялся пробираться к нему, щита на всякий случай не опуская.
- Ворота завалили, отец, - начал Иван - но стрелять пока не начинали. Тебя ждали.
- И правильно. Тут навык потребен.
- Какой навык-то? - удивлённо поднял глаза сын - Стреляют они вслепую во двор. За два дня двух псов побили да за ребёнком одним холопским бабы не уследили. Да и того порезало только, да не зашибло.
- Навык-то какой? А ты Ванюша за частокол-то выглядывал? Думаешь, среди стрелков татарских все так ретиво за забор нам стрелы закидывают?
Ваня замолчал. Мельком выглядывая за ограду, видел он, что за спинами стрелков снуют вооружённые луками татары. Больше десятка он насчитал. Ходят, но не стреляют. Вот значит как.
В этот миг с дальнего угла стены раздался крик. Прикрываясь щитами, боярин с сыном бросились туда, откуда он прозвучал. Они ещё не достигли угловой площадки, но увидели уже, что вниз по валу скатывается один из смердов, держась за лицо руками.
- Касьян - крикнул Иван - двух смердов со щитами возьми!
Боярин Константин между тем уже подбежал к смерду и, держа левой рукой над головой щит, правой перевернул его на спину. Картина предстала не слишком приятная. Лицо смерда было рассечено, и левый глаз кровоточил. Стрела видимо вскользь задела смерда и отскочила когда-то в сторону. Выжить может и выживет, но глаза лишится.
Подбежали смерды со щитами и, подхватив стонущего, понесли его под крышу, чтобы вверить его заботам женщин.
-Таран! - крикнул со стены Прохор - Разбег берут.
Подхватив лук боярин взлетел на стену, и на мгновение высунувшись, мигом оценил ситуацию. Таран несли две дюжины человек, по дюжине с каждой. Разбег брали метров за сто до ворот. Планки к тарану приторочены были длинными и с обеих сторон, разбегавшиеся несли его правыми руками, по два человека. Левыми же руками удерживали атакующие щиты.
- Вот дурные головы... - хмуро сказал вернувшийся на стену Касьян - Сейчас попробуем татарской кровушки, какова она на цвет нынче.
С этими словами он поднялся над частоколом и выпустил в сторону тарана стрелу. Голова Касьяна только успела скрыться за оградой, как над ней просвистели две стрелы. Ещё два глухих удара по брёвнам раздались из-за забора. Видать стрелки похуже были.
- Господи спаси - перекрестился Касьян - есть один.
Иван огляделся и понял что отца уже рядом нет. Боярин Белевицкий успел отбежать от Касьяна шагов на двадцать. Не мешкая, он вскочил на ноги и выпустил две стрелы подряд. В отличие от своего смерда боярин был ещё ближе к смерти. Не успел боярин спрятаться за оградой, как с головы его со страшным звоном сбит был шишак.
- Ох, Богородица заступница...
- Константин Васильевич - подлетел к боярину Прохор - да что же вы так!
- Батя, что ж ты творишь то? - налетел на отца сын - тут одну бы успеть выпустить, а ты две за раз.
Боярин перекрестился и ответил:
- Двух поранил я. Да боюсь не насмерть.
В этот момент раздался голос Касьяна:
- Ещё одного я снял Константин Васильевич. Думаю что...
Договорить он не успел, так как в этот миг татары добежали до ворот и что было сил стукнули тяжёлым сосновым комлем в ворота. Треск раздался преизрядный. Ворота не поддались, но в куче скарба насыпанного за ними что-то явно было повреждено.
- Константин Васильевич - услышал боярин оклик с другой стороны вала - лестницы. Татары лестницы вяжут.
- Досточтимый Гирей - Нариман подъехал к своему бею и соскочил с коня - за сегодня не управимся. Завтра, думаю, возьмём, но сегодня никак.
Нугман потеребил бороду и, глядя в сторону осаждённой усадьбы, тихо произнёс:
- Ничего страшного. Злее нукеры будут, когда внутрь ворвутся. Собирай Диван. Слуги зажарили дивного жирного барана. Выпьем вина.
Нариман кивнул своему бею и, хлыстнув коня, резко рванул оповещать участников Дивана о том, что бей ждёт их.
Сам же Нугман-гирей проследовал в свой шатёр. Юлдес уже взбила многочисленные подушки и разложила их на походном ковре мужа. Бей медленно опустился на ковёр и, взяв с низкого походного столика наполненную предусмотрительной Юлдес пиалу, прильнул к ней губами, утоляя жажду.
Вино приятно ласкало уставшую во многочисленных походах душу бея. Он ещё раз отхлебнул из пиалы и, отломив себе кусок тахинной халвы, закусил дивное вино. В шатёр между тем зашёл Кайум, и прямо следом за ним второй кырым-бек его войска - Баксай.
- Присаживайтесь - сказал бей своим воеводам - разделите со мной суровые походные дары.
В шатёр вошёл Алим, а следом за ним и Нариман. Они слышали слова бея и без предисловий заняли предназначенные им ковры. В этот момент в шатёр, в сопровождении Юлдес, зашла крупная, носатая рабыня, державшая в руках блюдо с зажаренным и разделанным уже бараном.
Поставив пищу на стол рабыня, всё так же сопровождаемая женой бея вышла. От блюда шёл чарующий аромат розмарина, гвоздики и, конечно же, баранины. Выхватив из-за сапога искривлённый нож, гирей принялся резать мясо.
Кайум зло посмотрел на зардевшегося Алима. Бей, подцепив на нож левую лопатку, пододвинул её именно ему. Положение Алима в глазах бея сильно выросло. Правую лопатку традиционно получил Нариман. Кайум был зол, но поделать ничего не мог. В этом набеге молодой Алим был весьма успешен.
- Как осада? - спросил бей, обращаясь к своему калги-султану - какие успехи? Потери?
- Таран бил по воротам неверных семнадцать раз. В воротах есть два пролома - жуя сообщил Нариман - ещё десяток ударов и, думаю, мы окончательно повалим ворота.
Гирей удовлетворенно кивнул. Нариман же, зная по опыту, что ответить на неприятные вопросы лучше самому, если имеешь дело с главой рода Мусеитова, продолжил без напоминания.
- Мы потеряли троих воинов. Ещё десять ранены легко и трое сильно.
- Это печально. Но потери не так велики. Видимо за стеной не такие великие силы. Какие потери у русских?
Поняв, что вопрос адресован ему, Алим приосанился и ответил:
- Я лично убил одного неверного. Его рыжая голова так явно маячила, что не попасть в неё мог только слепец.
Татары рассмеялись. Даже Кайум не мог удержаться. Он видел этот выстрел молодого татарина и не признать, что выстрел был хорош, не мог.
- Кроме того, - продолжал Алим, обрадованный реакцией - мы ранили не меньше двух русских. Впрочем, может и побольше. Не знаю каковы результаты обстрела двора. Но мишеней было не мало. Когда мы стали учить их грязных сестёр игре в тюльпан русские едва сами не попрыгали со стен.
Диван вновь залился грубым смехом. Нугман оглядел своих командиров и промолвил:
- Всё одно не плохо. Сегодня выставляем тот же дозор что и вчера. А вот с утра я прошу Вас отрядить два десятка молодых нукеров. Пусть съездят в дозор к Донцу и в сторону Оскола. Не думаю, что русские успели исполчить бояр, но Всемилостивый помогает только тем, кто и сам не беспечен.