"И... посетит Господь воинство выспреннее на высоте и царей земных на земле...
И будут собраны вместе, как узники, в ров, и будут заключены в темницу,
и после многих дней будут наказаны"
(Ис. 24:21-23)
Ослепительный голубой свет солнца пронизывал синее небо, стелившееся над бескрайним простором, превращая его в молочно-жемчужный полог над волнами высоких лиловых трав.
Азаел медленно шагал в извивах этих волн, покорных горячему ветру, замечая то тут, то там вспыхивающие пунцовые искры остролистных соцветий, похожих на драгоценные фааты. Плывшие отовсюду терпкие запахи будоражили растревоженные ноздри Азаеля, а тихие шорохи трав, переплетавшиеся с едва слышным хрустальным перезвоном, будили в нём острые, тревожные и сладостные ощущения.
Этот простор всегда манил его, умиротворяя своим безлюдьем и завораживая своей бесконечностью. Азаел брёл среди шепчущихся трав навстречу ей - той единственной, что могла тронуть его мятежную душу - навстречу Ист.
Её облик мерцал, словно, полуденное марево, далеко впереди, походя на призрачное отражение на матовой поверхности его ментальной капсулы. Глаза Ист призывно взывали к Азаелю, а руки её протягивались ему навстречу...
И вдруг небо над Азаелем раскололось, как стекло, мелкими осколками, исказившими прекрасный образ Ист безобразной паутиной огненных трещин. Голубое солнце померкло. Ветер стих, звуки пропали и всё вокруг превратилось в мрачную и безмолвную пустыню.
Азаел замер на месте и опустил голову, закрывая глаза. Когда же он снова открыл их, перед ним больше не было той сказочной равнины. Его окружал угрюмый мир с частоколом серых каменных жилищ, вспучившимися после первых морозов дорогами, разрезавшими сугробы грязного снега, и суетными, как насекомые, толпами невзрачных, неотличимых друг от друга людей.
Возвращение сюда легло неодолимой тяжестью на сердце Азаела.
Но что случилось с его ментальной капсулой?
Азаел огляделся по сторонам, и увидел, её: она стояла в большой чёрной луже на тротуаре и была раскрыта, едва заметно мерцая. Вот только люди внизу не замечали тайного укрытия Азаела. Они просто осторожно обходили стороной опасную лужу.
Не обращали они никакого внимания и на стоящего возле капсулы пожилого человека - "земное отражение" Азаела. Никому не было дела до невзрачного старика. Все торопливо проходили мимо, по обыкновению уткнув взгляды или в мокрый асфальт, или в крохотные светящиеся коробочки.
В этих коробочках большинство людей проводило всю свою жизнь - от младенчества до немощной старости. Там все они прятались от окружающей их безрадостной повседневности, обманывая и себя, и других. Только там они могли почувствовать себя властелинами мира, могли ощутить свою значимость, могли сочинить себе любую судьбу. Там они искали внимания всех остальных, привлекая к себе взгляды любой глупостью. Они уходили в этот иллюзорный мир, обуреваемые каждодневным страхом остаться никому ненужными, забытыми, бесполезными букашками в этом большом человеческом муравейнике. И именно этот страх рождал в них злобу и ненависть к таким же как они, но более слабым и удачливым в чём-то. Этой злобой и ненавистью был пропитан каждый из них.
Азаел знал, что все они идут в иллюзорный мир этих коробочек ещё и затем, чтобы безнаказанно лгать, унижать и оскорблять любого, даже "сильных мира сего", которые тоже были безликими насекомыми, ползающими по телу этой планеты, алчно пожирая и уничтожая всё вокруг себя. Но Азаел знал и то, что этот их "мир из коробочки" лишь майя - сладкий наркотический туман, давно превративший это нерадивое и неразумное племя в изгоев вселенной.
Сейчас Азаел отчётливо увидел, что вдруг выдернуло его из ментальной капсулы - большая железная повозка, на каких здесь разъезжали многие из тех, кто считал их атрибутом престижа и ещё одним смыслом существования, остановилась около "земного отражения" Азаела, едва не сбив беспомощного старика с ног.
Распахнув дверцу, из повозки тут же вылез спортивный "образец" человека и начал характерно жестикулировать руками. Азаел хорошо знал все эти жесты. знал он и то, что они никогда не заканчиваются ничем хорошим. И он не ошибся: спортивный "образец" бесцеремонно пихнул кулаком его старика в хилую грудь.
До Азаела донеслась речь мордатого здоровяка, свирепо и презрительно кричавшего на его "земное отражение":
- Ты, что старый хрен, ослеп?! Бессмертный что ли?
Азаел продолжал безразлично наблюдать за происходящим, ничему уже не удивляясь. Старик молчал, искоса поглядывая на свирепеющего всё больше хозяина дымной, дурно пахнущей повозки.
Это молчание и отсутствие страха у слабого ещё больше разозлило "образца". Побагровев, он громко гаркнул в лицо старику:
- Глаза потерял, козлина немощная? Задавлю, сука!
"Образец" наотмашь ударил беззащитного прохожего по морщинистому лицу хорошо поставленным размашистым ударом. Старик пошатнулся и упал на колени.
Азаел ощутил на себе отзвук острой боли, пронзившей тело его "земного отражения". Он оглядел многочисленных людей, спешивших мимо. Безразлично и опасливо смотрели они, как "сильный мира сего" бьёт безропотного беззащитного старца. Никто не захотел вмешаться и помочь ему даже когда он получил ещё один удар, намного крепче.
"Достаточно!" - решил в эту секунду Азаел и вскинул одну руку.
Здоровяк рухнул около старика на колени, хватаясь руками за грудь и корчась от боли в сломанных рёбрах. Какое-то время он ещё силился подняться на непослушные ноги, с безмерным удивлением глядя в печальные глаза старика. Азаел крепче сжал пальцы, и "образец" со сдавленным криком рухнул лицом в лужу.
Только теперь происходящее привлекло внимание окружающих.
Группа развязных подростков в одинаковых одеждах, до этого малевавших стены одного из жилищ краской, встретила увиденное возбуждённым оживлением. Поверженный на землю "образец" вызвал у них дружный восторг, смешанный на искренним изумлением. Они тут же полезли в свои светящиеся коробочки, тыкая ими в валявшегося в луже здоровяка и отпуская нелестные комментарии в его адрес, а так же щедро раздавая грубые восхваления старику.
В это время с другой стороны улицы, где на заваленной снегом площадке, окружённой пожухлыми деревьями, топталась группа нетрезвых людей, отделился один, самый активный. Неуверенной, но быстрой походкой он направился к тротуару, где разыгралась необычная для этих мест сценка.
К удивлению Азаела, пьяный мужчина принялся отчитывать не валявшегося в луже здоровяка, а "земное отражение" Азаела - за его нерасторопность, за его никчёмную старость, за беспомощность и невнимательность. При этом пьяница с сочувствием поглядывал мутным взором на лежащего в грязи поверженного здоровяка.
- И что тебе, ходить-то больше не где, что ли? - монотонно бубнил пьяница, обдавая лицо старика крепким перегаром, который резал ноздри Азаела. - Видишь, человек спешит по своим делам, а ты ему дорогу не уступаешь! Идёшь, ворон считаешь... Бестолковый ты, дед! Ей Богу, отмороженный!
Пьяница погрозил "земному отражению" Азаела кривым тёмным пальцем и, расплывшись в довольной улыбке, спросил:
- И чего тебе дома-то не сидится?
Затем, шатаясь, он приблизился к валявшемуся в луже здоровяку. Спросил заискивающе, с трудом шевеля языком:
- Ува... жжае... ммый! Вам помочь?
"Образец" ответил ему отборной бранью, цедя её сквозь стиснутые от боли зубы.
Азаел безразлично наблюдал за происходящим. Эта картина начинала быстро наскучивать ему, и он снова шевельнул одной из рук - грузное тело поверженного здоровяка поднялось над асфальтом и тут же с размаха врезалось в окно глухо урчащей повозки лысой круглой головой, разбив стекло. Азаел сжал пальцы, комкая фигурное железо, как комкает человек лист обычной бумаги. Услышал громкий скрежет, хруст стекла и ломающихся костей, приглушённые хлюпающие звуки.
Вслед за этим громкие испуганные женские крики огласили улицу. Они неприятно резанули по ушам Азаела. Он совершенно не переносил звуки на таких высоких частотах.
Бросив на тротуар искорёженную повозку в которой был стиснут притихший здоровяк, Азаел посмотрел на вмиг протрезвевшего пьяницу. Ужас лишил его возможности шевелиться, и он не мог сдвинуться с места, чтобы бежать прочь. Так и стоял, с широко раскрыв рот и выпучив от ужаса заплывшие красные глаза.
"Нет, они никогда не изменятся!" - печально подумал Азаел и снова поднял руку.
Схватив сердце перепуганного на смерть пьяницы, он сдавил его в своих пальцах, и оно лопнуло, как сочный переспелый плод, сочась кровавым соком в груди умирающего человека. Пьянчужка лишь успел судорожно глотнуть воздух, как рыба, выброшенная на берег, и рухнул к ногам старика, как подкошенный.
- Ты гляди, какая хрень творится! - раздался громкий возглас одного из подростков, которые всё ещё наблюдали за происходящим с нескрываемым интересом.
- Снимай, снимай! - подзадорил его дружок. - Это будет настоящая бомба! Сейчас выложим ролик в сеть и отхватим миллион просмотров!
Бомба? Азаел тут же насторожился и не задумываясь метнул грозный взгляд в сторону подростков. Несколько тел тут же вспыхнули бледным розоватым пламенем, выгорая изнутри. Через мгновение пустые одежды упали на грязный снег, засыпая его серым пеплом.
Охваченные животным страхом, оставшиеся в живых подростки бросились бежать со всех ног в разные стороны.
За спиной Азаела послышался лёгкий шелест. Он повернулся и увидел опустившегося подле него Рамуела. Тот бесстрастно оглядел трупы людей внизу, под их ногами, и спросил:
- Ты собираешься уничтожить их всех?
- Пожалуй, - пожал плечами Азаел. - Ты же знаешь, что их жизни не имеют никакой ценности.
Рамаел посмотрел на него.
- Разве нет? - спокойно спросил Азаел. - Каждый из них считает себя венцом Творения, но никто даже не пытается приблизиться к нему. Они глупы и смешны в своём неуёмном желании обратить на себя взоры всего мира и возвыситься над остальными, такими же, как они.
- Но они не виноваты. Их такими сотворили, - возразил ему Рамаел.
- Нет. У них всегда был выбор!
Азаел непреклонно покачал головой.
- Я пытался отгородиться от них, не в силах больше видеть безысходности их существования. Но они и здесь умудрились проявить своё звериное нутро!
- Отгородиться? - переспросил Рамуел. - Мы должны были наблюдать за ними и помогать им стать лучше!
- Я пытался себя сдерживать сколько мог, думая о Ист, - признался Азаел. - Но силы мои и терпение давно кончились.
- Ты хочешь целую вечность исправлять этот мир? - с мрачной тоской в голосе спросил Рамуел.
- Нет. Ты знаешь, что этот мир уже нельзя исправить, - покачал головой Азаел. - Никогда нельзя было исправить... После того, как мы оказались побеждёнными, он наполнился злом до самых краёв!
- А как же их любовь, доброта, сострадание, о которых они так много говорят? - напомнил Рамаел. - Они считают себя способными на высокие чувства.
- Перестань! - презрительно отмахнулся от его слов Азаел. - Всё это хотели им дать мы, но они всякий раз отвергали наши дары. Теперь это превратилось в выдумки их поэтов и проповедников, необходимые им для самооправдания перед их Всевышним. С самого рождения и до смерти их жизни наполнены лишь безмерной гордыней, чревоугодием, алчностью и похотью. Их история - не история вознесения Духа. Это нелепая череда бесчисленных войн и смертей. Разве разумно гордиться и восхвалять тех, кто повинен в кровавых убийствах тысяч и тысяч твоих соплеменников? И не ради всеобщего блага или процветания, а ради тщеславия жестоких тиранов или тщедушных правителей... Их души пусты. Иногда мне кажется, что у многих из них вообще нет души!
- Да, с этим когда-то у нас были большие проблемы... У тех, кто был в Совете, когда они решили создать людей, подобных себе, - согласился Рамаел. Поразмыслив, добавил: - Но сейчас Совет не одобрит твоего решения.
- Давно ли ты исполняешь решения Совета? - Азаел удивлённо взглянул на него. - Они сами во всём повинны и не им судить нас. Это их детища, не наши. Решив однажды переложить на них свой труд, стремясь создать новое Царство, в котором они смогли бы сполна насладиться своим тщеславием, теперь они же пожинают плоды сделанного ими тогда. Помни об этом.
- Я помню, - кивнул Рамаел. - Все, кто теперь в Совете, раньше не имели никакой власти. Но повинны ли в их деяниях люди с этой планеты?
- А ты считаешь их безвинными жертвами? Разве не их руками Совет когда-то расчищал себе дорогу к господству над этим миром, над нами? Разве не их руками убиты тысячи наших братьев?
- Здесь это называют "пушечным мясом", - напомнил Рамаел. - Они всегда были для Совета лишь "пушечным мясом".
- Вот видишь, тогда вселенная даже не заметит их исчезновения!
Азаел положил руку на плечо брата, недобро мерцая глазами.
- Довольно споров!
- Не нужно было давать им оружие, а их женщин учить украшать себя, - не унимался Рамуел, сокрушённо качая головой.
- И вообще, зря мы стали брать себе их жён, - задумчиво добавил он. - Но Семъяза повязал всех нас клятвой, не желая в одиночку искупать грех за свою слабость.
- Мне их жёны никогда не нравились, - брезгливо бросил Азаел и отрицательно покачал головой. - Не в это время, и не в этой части планеты! Здесь им дали слишком много свободы. Свобода их портит. А много свободы развращает!
- Да, ты всегда желал только Ист, - понимающе закивал в ответ Рамаел. - Но другие из нас были не прочь вкусить и земных женщин... Хотя, ты прав, самые первые были намного лучше этих. Эти со временем слишком измельчали. А их "тайна" обещает нам много больше, чем они способны дать на самом деле. Мне с ними тоже становится скучно, хотя они и не самое худшее, что есть в этой части галактики.
Рамуел замолчал. Потом снова спросил:
- Как ты думаешь, скольких из них можно будет пощадить?
- Тех, в ком теплится хотя бы Искра? Их будет не так немного, - уверенно ответствовал Азаел. - Мы слишком долго пытались исправить чужие ошибки, но люди понимают только один язык - язык страха перед смертью и болью. Зря мы пытались научить их бесстрашию мудрости и мудрой свободе. Они трусливо предали нас, и смотри, что из этого получилось! Смотри, во что они превратились, что сотворили с этой планетой!
Азаел замолчал, презрительно осматривая мрачную землю внизу.
- Совет хотел своей доли жертвований, но люди давно перестали чтить своих богов, - покачал головой Рамуел.
- С тех пор, как Совет возглавил Шалим, им нужны не почести, а страдания и смерти людей. Цветочные подношения не напитают Шалима жизненной силой. Он слабеет без них, рискуя потерять обретённую им власть. А ты знаешь, что больше всего он боится лишиться именно её. Слишком долго он добивался этой власти и очень многих убрал со своего пути. И люди для него никогда ничего не значили. Он даже имени своего им не отрыл. Не задумываясь, он разрушал их города и тысячами лишал их жизней ради своих желаний, ради их живительной энергии!
- Если посчитать всех, то выйдет гораздо больше, - напомнил Рамуел и рассудительно заметил: - И ты хочешь помочь Шалиму снова получить прежнюю силу, уничтожив для него всё человечество? Тогда он действительно станет самым могущественным из нас!
- Это продлится не долго. А потом пускай попробует создать себе новых людей! - усмехнулся Азаел. - Ты думаешь, у него это получиться?
Рамуел внимательно посмотрел на брата и догадался о его мыслях:
- Я понял тебя! - радостно воскликнул он и восхищённо склонил голову: - И я преклоняюсь перед твоим решением, брат!
- Но ты не боишься, что оружие людей теперь намного опаснее и мощнее, чем прежде? - озаботился он.
- Пусть они думают, что оно их спасёт. Мы направим против них их главного врага - их страх, и ничто не убережёт их от них же самих... От "гнева Небес"!
- От "гнева Небес"? - удивился Рамуел.
- Да. Они любят так говорить. Разве ты не знал, что они считают нас богами? - усмехнулся Азаел и приказал: - Позови остальных!
И спустились к ним Даниел, Акибел, Тамаел, Самваел, Кокабел и все остальные - всего числом пятнадцать, сжимая в руках мечи, в которые они вложили свой смертоносный огонь.
- Приведите всех! - снова повелел им Азаел. - И позовите Анат, Кали и Семхет!
Услышав эти имена, Рамуел почувствовал, как холодеют от страха его руки.
- "Пойдёт и станет служить иным богам, и поклоняться им, или солнцу, или луне, или всему воинству небесному"! - нараспев произнёс Азаел, и на губах его появилась презрительная усмешка. - Да, это будет славная битва!
* * *
Азаел и Рамуел спустились на выжженную равнину - место, где раньше стояли большие города, а теперь громоздились груды камней, искорёженного металла и горы мёртвых человеческих тел. Наполненный горячим пеплом воздух то и дело сотрясался от тяжких ударов многочисленных взрывов, вздымавших землю высокими чёрными облаками, поднимавшими к самому небу комья окровавленной спекшейся грязи и ядовитые испарения, убивавшие всё живое вокруг. Багровое закатное небо сливалось с залитой кровью землёй, до самого горизонта устланной человеческими костями и разорванной плотью.
Азаел и Рамаел окинули безразличными взглядами место смертельного побоища.
Гордая и недоступная в своей обнажённости, шла им навстречу с востока Анат, подобная неуловимой тени. Удивительный рисунок её синей кожи отливал красной медью в всполохах бесчисленных пожаров, а две пары глаз грозно пламенели, как звезда Сотис.
- Она прекрасна! - не удержался Рамаел, подавив вздох восхищения. - Я бы многое отдал, чтобы оказаться в извивах её хвоста!
Азаел ничего не ответил ему. Он тоже смотрел на Анат, которая украсила своё лицо хной, а гибкое тело сотнями отрубленных рук и голов. Она шла, слегка покачивая бёдрами, сжимая в руке рукоять своего огненного меча, взмахи которого летели во все стороны ослепительными белыми молниями, разя тех, кто ещё подавал признаки жизни.
Азаел перевёл взгляд на юг, чувствуя приближение неистовой Кали. Как и Анат, она была обнажена, одевшись лишь непроглядной Тьмой, стелившейся за ней ужасным шлейфом. В одной из своих рук Кали тоже сжимала огненный меч, а в другой несла связку отрубленных человеческих голов, и кровавый след тянулся за ней от самого горизонта.
При взгляде на темнокожую царственную Кали, Азаел вспомнил о желанной ему Ист, и сожаление кольнуло его сердце, потому что та была сейчас далеко отсюда. Она не могла насладиться вместе с ними этой битвой.
Рамаел положил руку на плечо брата и, на молчаливый вопрос того, указал глазами на запад.
Азаел взглянул в сторону западного горизонта, где по колено в крови, шествовала величественная Семхет. Подобно разъярённой львице, она разбрасывала вокруг себя растерзанные человеческие тела. Несколько близких взрывов на мгновение озарили её грозный лик, и глаза Семхет запылали кровавым пламенем. Изрыгая смертоносный огонь, она принялась неистово топтать боевые машины людей.
- Сколько ещё их осталось? - спросил Азаел, поворачиваясь к брату.
- Совсем немного, - ответил тот. - Это последнее место, где ещё есть живые. Наши воительницы постарались на славу!
Рамаел снова восхищённо посмотрел в сторону Анат. Та остановилась около одного из мёртвых тел, где на окровавленной земле громко плакал маленький ребёнок, и занесла над головой того свой сверкающий меч.
- Нет! Постой! - испугавшись, остановил её Рамаел.
Анат замерла на мгновение, обратив к нему холодное лицо.
- Что с тобой? - удивился поступку брата Азаел, бесстрастно наблюдая за рыдающим над мёртвым телом матери человеческим младенцем. Тот явно не понимал, что вокруг происходит и был сильно напуган и полностью беспомощен.
- Но это ребёнок! - удивился Рамаел. - Они должны быть ещё чисты и невинны!
Он наклонил голову на бок, разглядывая измазанное грязью и кровью крохотное человеческое создание.
- Через пару лет этот младенец испачкает свои уста сквернословиями, а ещё через десять познает все гнусности этого мира, навсегда очернив свою душу, - холодно ответил ему Азаел.
- Но это не его вина! В этом всегда повинны их родители! - напомнил Рамаел.
- Да. Потому-то мы и убиваем их без счёта. Но без их заботы, их дети всё равно умрут голодной смертью. Так стоит ли оттягивать неизбежное для них и усиливать их страдания? Разве мы поступаем не гуманно?
Анат снова подняла свой неумолимый меч.
- Постой! - на этот раз уже Азаел остановил её.
Несколько мгновений он пристально вглядывался в залитое слезами лицо младенца.
- В нём что-то есть...
Азаел наклонился и осторожно взял в руки громко рыдающего ребёнка.
- Да, действительно есть! - подтвердил Рамаел.
- Искра! Я вижу её! - удивился Азаел, выпрямляясь.
Он поднял голову и посмотрел на остальных.
- Осмотрите всё вокруг! Нет ли ещё таких же, как он?
Анат разочарованно опустила руку с мечом и обратила взор своих глаз к бесконечным выжженным просторам. Все остальные тоже стали искать среди пожарищ и развалин, перестав убивать, потому что убивать было больше некого. А те, в ком ещё теплилась жизнь, были завалены мёртвыми телами своих сородичей и обожжённой землёй.
И вот они увидели, как в дыму, во тьме то тут, то там начали загораться одинокие золотистые искры. Братья Азаела кинули в пустоту зов, и на него стали выходить из тьмы скорбные людские тени, объятые страхом и отчаянием. Их собрали вместе и подняли над этим мёртвым миром, унося в неведомые им просторы, где их ожидала новая судьба.
- Ты не будешь жалеть об этом? - спросил Рамаел, взглянув на Азаела.
- Нет, - твёрдо ответил тот. - Так мы сможем повернуть этот мир к Свету. Возьмите же мою жизнь, возьмите из меня нашу сияющую Суть и соедините её с их человеческой плотью, чтобы эти рассыпанные во Тьме искры разгорелись пламенем новой жизни. Возродите этот мир и подарите его им - человеческим существам, о которых мы всегда мечтали. Тогда мы исполним своё предназначение, а вы сможете вернуться домой.
Азаел протянул брату ребёнка, которого держал в руках, и покорно склонил свою голову.
* * *
Простор девственных лугов нежился под тёплым жёлтым солнцем, и казалось, что так было всегда и так будет всегда.
Голубой купол неба, подёрнутый лёгкими облаками, пронзила огненная стрела, и в объятия высоких трав опустился сверкающий золотистый конус. Из нутра его выкатились серебристые большеколёсые машины, нагруженные чем-то объёмным и тяжёлым. Вслед за ними стремительно вылетели юркие жемчужно-белые ромбы, которые принялись сновать над пустынной равниной, подобно беспечным птицам.
А затем из глубины конуса появились люди. Они шли парами - мужчины вместе с женщинами - держась за руки. Все они были одеты в свободные полупрозрачные одежды и озирались по сторонам с нескрываемым трепетом и интересом. Бескрайние степные просторы незнакомой планеты, на которых кое-где высились пологие холмы, одновременно и пугали и манили людей. Ведь здесь им предстояло прожить всю свою бесконечно долгую жизнь.
Удивительно, но каждый из них сейчас испытывал странное чувство, будто бы этот мир когда-то давно уже был их родным домом. Всё здесь - от щебета птиц, до касаний ветра - казалось им знакомым. Ощущения, звуки, запахи пробуждали в них смутные образы, за которыми простиралась безмолвная пустота, рождали странные душевные порывы.
Одна из женщин, подчиняясь такому порыву, присела у склона ближайшего холма, осматривая окрестности широко распахнутыми от восторга глазами. Она провела рукой по стеблям трав, наслаждаясь новыми ощущениями, и рука её наткнулась на что-то твёрдое.
Женщина раздвинула высокую траву и увидела остро торчащий из земли странный каменный остов.
- Что это? - удивлённо спросила она у подошедшего к ней мужчины, с которым была в паре.
Тот недоумённо пожал плечами.
- Я не знаю. Думаю, просто выход скальной породы.
- Нет! Смотри! На нём какая-то надпись! - изумлённо воскликнула женщина, порывисто склоняясь вперёд и поспешно стирая с камня сухие мхи. Прочитала:
- "Adhominem"... На каком это языке?
- Не знаю, - снова пожал плечами мужчина и укоризненно покачал головой. - Как можно быть такой наивной, Эйне? Это девственный мир. Мы первые, кто оказался здесь из разумных.
- Разве ты не чувствуешь тоже, что чувствую я? - удивилась и расстроилась женщина. - Как ты можешь не чувствовать этого, Рэн?
- Чувствую, - растерянно признался мужчина. - Но я привык полагаться на разум, и не доверяю чувствам. Разум наша сила! Он единственный отличает нас от всех остальных... И я верю нашим наставникам. Зачем им обманывать нас?
- Может быть, они просто не знают? - не унималась женщина. - Вот, потрогай его! - попросила она, оглаживая пальцами странный камень.
- Зачем?
- Потрогай! - настойчиво повторила женщина.
Нехотя мужчина уступил её желанию и осторожно приложил руку к шершавому камню. Ослепительной вспышкой пронеслись в его сознании загадочные и пугающие видения, наполненные неведомыми ему страстями, страданиями и смертью, словно, в одно мгновение он познал всю историю этого чужого ему мира.
Испуганно отдёрнув руку от коварного камня, мужчина выпрямился. И вовремя: над ними завис один из жемчужных ромбов.
- Пойдём! Они зовут нас. Нужно возвращаться к остальным.
Мужчина протянул руку своей спутнице, и она неохотно, но послушно поднялась на ноги.
Шепнула, озорно блестя глазами:
- Здесь есть какая-то тайна! И я обязательно узнаю её. Вот увидишь!
- Не люблю тайны! - признался мужчина. - Они не логичны и порождают хаос. Предпочитаю математику. Она - душа вселенной.
- Глупый! - нежно улыбнулась женщина. - Тайны - это двери к познанию!
- Но они могут навлечь на нас беду!
- Или подарить нам неведомое, - загадочно блестя глазами, вкрадчиво произнесла женщина. - Разве ты не хочешь вкусить запретного плода?
Мужчина недоверчиво взглянул на неё, но ничего не ответил.
![[]](/img/d/dmitrjuk_s_b/adhominem/1467662685_35.jpg)