Лев стоял у обочины дороги и с недоумением смотрел на самого себя - тело, распластанное на зеленой траве. Был приятный июльский вечер, сумерки. Загородное шоссе. Легкий прохладный ветерок, пришел на смену дневному зною и приятно обдувал ему спину. Он шел по дороге, потом... что же было потом?
Лев нагнулся над телом - это не он. Конечно же - нет, какой абсурд! Не может же он стоять и вот так разглядывать самого себя. Просто этот тип на траве, чем - то похож на него - нос, губы, волосы, одежда. Надо же! Лев попытался улыбнуться, но какой - то комок холода стягивал его изнутри.
Трава под головой лежащего, показалась ему слишком темной, поза не совсем естественной. Глаза лежащего смотрели прямо на него, и казалось, ничего не видели.
Мертв? Только этого и не хватало. Он протянул руку и похлопал лежащего по щеке. Странно, но он не почувствовал прикосновения и не услышал шлепков. Бред какой-то.
Лев отчетливо и даже слишком слышал, как шелестит трава, и хлопают крылья птицы. Эти звуки наполнили все вокруг. Он попробовал перевернуть лежащего на бок, но тело словно вросло в землю и пустило невидимые корни.
Лев не хотел себе признаваться, но ему стало страшно. Шелест травы показался ему угрожающим, а хлопанье крыльев зловещим. Лев огляделся по сторонам и не увидел ни одной птицы. Зато, он отчетливо слышал их так, словно над самой его головой кружилась стая гигантских летучих мышей.
Все происходящее вокруг казалось ему слишком реальным для того, что бы быть сном и не слишком иррациональным, что бы ни быть им. Это тупик, выход из которого находился вне его, Льва, пределов сознания.
Мои глаза обманывают меня, мои уши вводят меня в заблуждение. Действительно со мной есть кто-то кроме меня или все это...
Где дорога? Лев в недоумении оглядывается по сторонам. Только что он стоял на обочине дороги и разглядывал тело невероятно похожего на него человека, распростертое на зеленой траве. Но вот тени сгустились и остались только он, тело и трава. Но где же дорога? Какая дорога? Почему здесь должна быть дорога?
Крылья, их хлопанье начинало раздражать его. Почему он видит то, чего не может услышать и слышит то, чего не может увидеть?
Лев вновь склонился над лежащим, вглядываясь в такие до боли знакомые и невероятно чужие черты лица. Нос крючком - Влада смеясь говорила, что на него можно рыбу ловить, густые черные брови, которые она так любила щипать, старый шрам у левого уха - память о беззаботном детстве и глаза, которые затягивали - подобно омуту.
- Не смотри, - услышал он ровный спокойный голос у себя за спиной. - Не смотри, иначе они не отпустят тебя.
Странно, но это неожиданное вторжение, ничуть не смутило его. Напротив, тепло
этого голоса внесло покой в его душу. Лев обернулся. Перед ним стоял незнакомый мужчина лет тридцати, почему-то совершенно нагой, но ни его, ни Льва, это ничуть не смущало. От этого человека исходили покой, тепло и доверие.
- Что здесь происходит? - Спросил Лев. Он как-то смутно ощущал, что этот человек перед ним способен ответить на любой вопрос.
- Ты прощаешься со своим телом.
- Я... - Лев запнулся в нерешительности, поочередно глядя то - на него, то на бездыханное тело у своих ног.
- Умер, да.
- Но я не хочу... Почему? Я еще молод...
- Никто не хочет - так устроена природа. Не будь этого - человечество давно бы уже вымерло. Страх перед смертью естественен, он необходим. Смерть нужна нам. Ты, я и многие другие не раз должны пройти через нее. Все мы стоим на пути познания мира, природы и себя самого. Твой дух совершенствуется и смерть также необходима уму как и жизнь. Она тот барьер, который отделяет твою старую прожитую жизнь от нового более совершенного воплощения. Не надо бояться ее после того, как она свершилась. Ты должен быть счастлив, что ушел так рано...
- Кто ты? - Словно опомнившись спросил Лев.
- Я твой проводник. Я должен проводить тебя в другой мир, где ты подготовишься к новому воплощению. У меня, как и у тебя, нет имени, нет прошлого и настоящего, но нам принадлежит будущее.
- Я хочу жить сейчас.
- Ты живешь. Ты не умер, умерло твое тело. Что тебе с того? Когда у тебя изнашивается обувь, ты ее выбрасываешь и обуваешь новую. Так же и с твоим телом. Оно износилось и ты меняешь его. - Спокойно сказал он.
- Но я был молод. - Возразил Лев. - Мое тело здорово!
- Какая разница, забудь о нем. Есть необходимость гораздо выше любых личных нужд - твоих или моих. Мне жаль тебя, я вижу, как много оставил ты в том мире. Мне жаль себя тоже, я знаю, что ждет меня там. Но ты умер и я должен занять твое место. Потому что равновесие - непреложный закон жизни. Когда уходит один, ему на смену обязательно приходит другой.
- Я не понимаю.
- Не ты один. К сожалению очень многие не могут понять этого. Закон жизни - это закон природы, а спорить с ней невозможно. Человечество же отказывается принять очевидное и потому погибнет от собственной гордыни. Оно слишком сильно накренило чашу весов и не видит той опасной черты, за которой его ждет забвенье. Природа беспощадна и ничто не отвратит ее от этого шага. Она видит лишь один способ удержать баланс жизни и смерти. Я иду в мир, что бы уберечь человечество от человечества. Оно идет к однообразию, но природа не может допустить это. Для ее сохранения ей нужен баланс и она добьется своего. У нее есть путь.
- Но почему умер я?
- Ты не умер, временно оставил мир, чтобы когда-нибудь переродиться вновь. В той, будущей твоей жизни, ты будешь гораздо более счастлив. Я обещаю тебе.
- Но я и был счастлив. Я был молод, здоров, красив. Я любил и был любим - разве не это счастье?
- Любовь? Да, это высшее блаженство, посланное природой, но это и высшее испытание. Что знаешь ты о любви?
- Я знаю ее красоту и имя - ее зовут Влада. Я с радостью вдыхал воздух, которым дышала она, я ступал по земле там, где ступала она, я приходил в неописуемый восторг от одной ее благосклонной улыбки. Я сходил с ума когда ее не было рядом и радовался как дитя, когда она появлялась. Я любил ее и она любила меня. Я был счастлив, что может быть лучше?
- Я чувствую, что твои слова искренни и это радует меня.
- Но почему я умер, зачем? Ведь наша жизнь только началась. Мы делали первые совместные шаги. Мы мечтали о рождении сына, мы... - Лев закрыл лицо руками, но это был бесполезный жест отчаяния. Он вдруг понял, что не может не видеть. Он видит сквозь свои руки, сквозь свои веки. Или у него уже нет рук и век?
- Что станет с нею?
- Она умрет. Очень скоро. Тело ее умрет, а она придет сюда ожидать перерождения.
- Умрет? - Слово это обожгло Льва, холодным кинжалом вошло в его душу. - Она не должна умереть.
- Жизнь в ее органическом проявлении не может быть вечной. - Смиренно произнес незнакомец и вдруг спохватился, - но пойдем, я должен проводить тебя в вечность, а сам покинуть ее. Настал мой черед возродиться и проповедовать спасение. Поверь, мне искренне жаль тебя, Владу и вашего сына. Но таково ваше предначертание в великой книге жизни. Твоя жертва послужит делу спасения мира. Ты будешь...
- Сына... Ты сказал, что тебе жаль моего сына?
- Да, он умрет так и не родившись.
- Что... - Лев почувствовал как сильно сдавило его пространство вокруг. - Скажи мне, что это не правда, скажи что ты ошибаешься. Скажи мне, что-нибудь! - Голос Льва сорвался на крик и тут же стих.
- Что с ним случится? - Услышал он свой собственный отрешенный голос.
- Влада убьет его.
- Влада?! Как ты можешь... - Лев хотел был выплеснуть наружу весь поток ярости, охвативший его, но незнакомец сделал властный жест, заставивший его замолчать.
- Она не знает о том, что беременна. Она сядет в теплую ванну и рассечет вены на своих руках осколком зеркала, так велика ее скорбь по тебе. Но ты не волнуйся, Господь простит ей этот грех ибо не ведает она что творит. А чувства ее глубоки и искренни. Она любит тебя так же горячо как и ты ее. Вы могли стать поистине Божественной парой, но рок распределил иначе.
- Неужели ничего нельзя изменить?
- Нет.
- Но ведь ТЫ можешь!
- Нет.
- Но это несправедливо!
- Так устроена вселенная. Она соткана из добра и зла в равной порции. Несправедливость есть нарушение баланса между ними.
- Не хочешь ли ты сказать, что если добра в мире будет больше чем зла, то это несправедливость? Неужели найдется хоть кто-то, кто почувствует себя ущемленным?
- Я хочу сказать, что такое невозможно. Добро и зло, понятия эфемерные и одно легко переходит в другое. Любой предмет, любое человеческое изобретение, имеет в себе оба этих начала в равной степени. Возьми к примеру скальпель. В руках хирурга он подобен волшебной палочке способной вернуть человеку жизнь, но что будет если эта волшебная палочка попадет в руки убийцы. То, что было добром обретает форму зла. И таких примеров тысячи начиная от колеса и заканчивая атомной бомбой. Добро и зло всегда будет сосуществовать, как две части единого целого. Вопрос лишь в том, какую из этих частей предпочтет человечество. Ведь можно пользоваться атомной энергией не убивая людей. Об этом я хочу поведать людям, когда приду в мир. Я буду нести им слово Божие. Благую весть о втором пришествие спасителя. Однажды я уже делал это, но не многие услышали меня, ибо были глухи и мало кто видел знамения мои, ибо были слепы. И в этот раз человечество слепо и глухо еще более чем прежде. Лишь возвращаясь в вечность, люди вспоминают о морали. А рождаясь новорожденные кричат, потому что им известно, что ожидает их и им страшно. Но скоро вечность покидает их разум, уступая место окружающему миру. Знание природы уходит, а вместе с ним и страх.
- Ты тоже будешь кричать?
- Да ему будет страшно. - Перед ними появился еще один человек того же возраста и такой же нагой, как и первый. Первый почтительно поклонился второму и Лев почувствовал, что ему следует сделать тоже самое. От этого нового человека исходила неведомая ему сила и искренняя чистая любовь. Взор его был нежен, голос приятен, лик очарователен.
- Кто это? - Тихо спросил Лев у своего первого собеседника.
- Это учитель, - с благовением произнес он. - Тот самый, чей приход я должен возвестить.
- Мне тоже будет страшно. С первым криком я покидаю вечность и становлюсь учеником мира и заново постигаю природу. То же самое предстоит и тебе, ибо природа постоянно изменяется, она находится в вечном движении, - учитель с отеческой лаской посмотрел на своего предвестника. - В момент рождения вечность оставит тебе, лишь призрак цели, природа закалит тебя и сформирует характер. Остального должен добиться ты сам. Нелегка и трагична будет твоя жизнь, но ты должен пройти через все испытания ради великой любви к человечеству, которое сбилось с пути истинного и нуждается в нас.
- Я сделаю это учитель.
- Я знаю. - С этими словами учитель сел скрестив под себя ноги и молитвенно закрыл глаза. Казалось он не видит и не слышит более ничего на свете.
- А ты можешь не идти в этот мир? - С надеждой в голосе спросил Лев. - Можешь остаться?
- Могу, но я не сделаю это. Человечество нуждается во мне, как заблудшее стадо нуждается в поводыре. Я люблю людей и мой долг указать им путь к спасению. Человечество слишком упрямо в своих заблуждениях и я должен предостеречь его. Я должен расчистить дорогу тому, кто придет за мной.
- Но и я, я тоже могу сделать это. Почему бы тебе не остаться здесь, а меня вернуть туда, откуда я пришел.
- Да, - сказал он и после недолгого раздумья добавил. - ты мог бы нести истину. В тебе хватит духа, но это мой крест и я не могу отказаться от него.
- Ради твоей любви к людям! - Воскликнул Лев. - Вспомни о Владе, которая в порыве отчаяния вскроет вены и сама того не ведая убьет ребенка!
- Я не могу. Слишком большая и ответственная миссия на меня возложена.
- Но ведь ты мог бы придти позже?
- Да, но мир меняется и с каждым часом мой путь становится труднее и опаснее.
- Час! - Взмолился Лев. - Дай мне всего один час!
- Зачем, что успеешь ты за час?
- Спасу жизнь Влады и своего сына.
- Твоя цель призрачна. Что жизни двух людей ради счастья миллионов.
- А будут ли счастливы люди, зная, что счастье их добыто ценою жизни невинного младенца и несчастной девушки.
- Они не узнают об этом.
- Но это знаешь ты. Что скажет тебе твоя совесть, твое человеколюбие. Неужели весь мир разрушится всего лишь за один час?! Ведь я прошу немного - отсрочки.
- Ты ставишь меня перед тяжелым выбором ...
- Правом выбора Бог выделил человека среди прочих своих творений. - тихо сказал учитель. - никто, кроме Бога, не знает, к чему приведет тебя то или иное решение, но даже Он не сможет заставить тебя принять его. Только ты сам. Твой выбор это выбор Бога, что бы это ни было. И если после твоего решения тебя не будут преследовать сомнения и муки - ты поступил верно, даже если сам Владыка ждал от тебя иного.
- Но что важнее, жизнь двух невинных человек или приближение и приумножение счастья всего человечества? Ведь человечество и есть миллионы отдельно взятых людей. У каждого своя судьба, свой крест. Люди губят природу, природа приумножает людей, чтобы когда-нибудь они погубили себя. Таким образом она сумеет восстановить равновесие и начать все с начала. И я тот, кто должен предостеречь людей от грозящей им беды. Но возможно ты прав и счастье человечества в благополучие отдельно взятого человека и невозможно осчастливить сотню, принеся в жертву одного.
- Так ты согласен? - Лев смотрел на него с надеждой и боязнью.
Влада лежала в ванне, в теплой, уже слегка окрашенной алым, воде. Руки болели, горячие слезы обжигали щеки. Перед глазами стелился туман. Она осталась совсем одна в этом мире. Бессильное отчаяние душило ее, разрывая душу на части. Она хотела кричать, но лишь слабые стоны срывались с ее уст.
Лев мертв. Его сбила машина. Пьяный водитель. Как глупо!
А он обещал, что будет любить ее вечно. Говорил, что будет делить с ней все радости и огорчения. И вот он покинул ее. Судьба жестока. Почему его, за что? Если есть на свете Бог, то где он был в то время, почему он отвернулся от них? Почему его всевидящее око не уберегло Льва от смерти... почему?
Сердце ее колотилось уже с меньшей силой, слезы застыли на щеках, движения становилось более медленным и грациозными. Ее клонило в сон и она не противилась этому. Она знала, что покидает этот жестокий мир, коим правит скорбь. Пелена тумана застилает ее глаза. И сквозь этот туман ей кажутся знакомые любимые очертания. Он здесь, он уже встречает ее. Она улыбается ему и хочет что-то сказать, но уже слишком слаба для этого. Он касается ее своими руками - они теплые. Он покрывает ее лицо поцелуями - они сладкие. Он говорит ей самые нежные слова, склонившись над ухом и она внимает их музыке. Она идет к нему... туда. Члены немеют, уже скоро. Смерть близка и как никогда желанна и упоительна, она ведет ее к нему - к любимому. Влада снова плачет, но теперь от счастья.
Он трясет ее за плечо, прислоняется своей щекой к ее щеке и их горячие слезы сливаются в два бурных потока. Он плачет... почему? Наверное тоже от счастья
- Влада, очнись, не умирай! - Лев тряс ее все сильнее. Она же смотрела на него и словно не видела. Она улыбалась и шептала едва слышно неразличимые слова.
Он перетянул ей руки полотенцем и кровь остановилась. Может он еще не опоздал? Он поднял ее из ванны и взял на руки словно маленького спящего ребенка. Она не спала, она смотрела на него и в глазах ее было безграничное счастье. Ее грудь слабо вздрагивала словно от всхлипываний. Тонкие ослабшие руки нежным кольцом обвили его шею.
Она жива! Лев переживал самый радостный миг в своей жизни. Он спас ее, успел. Но ему еще необходимо столько всего сказать ей, а времени осталось так мало.
- Влада, любимая... - нежно шептал он, осушая ее слезы поцелуями. - Не уходи, ты должна жить. Ради меня, ради нашего ребенка...
- Лев? - Искорка сознания блеснула в ее глазах. - Ты здесь. Как хорошо... Мы вместе, а значит мы в раю...
- Ты не умерла, Влада.
- Нет? Почему... но ты со мной.
- Да, но не надолго. Мне разрешили вернуться всего на час. Я должен сказать тебе...
- Что, любимый?
- Я люблю тебя.
- Не покидай меня больше, я не смогу одна... - она говорила с видимым напряжением. Голова ее становилась все тяжелее, члены словно ватные, сознание заволокло туманом.
- Ты не будешь одна. Скоро у тебя родится ребенок. Наш ребенок.
- Наш ребенок, - едва слышно повторила она, закрывая глаза.
- Не делай этого, Влада. Ты должна жить, ради него.
- Я должна... - Влада замолчала, голова ее запрокинулась.
- Нет! - Закричал Лев. - Не умирай!
Но Влада не слышала его. Сердце ее билось, но сознание ушло далеко отсюда.
Лев осторожно отнес ее в спальню, уложил на кровать и накрыл одеялом. Посмотрел на часы - 03.36. Ему осталось ровно двадцать девять минут. А он так ничего и не сказал ей. Но он спас ее, спас своего ребенка. Разве не стоило это того, чтобы воскреснуть и снова умереть? Имеет ли он право быть недовольным. Время идет. Влада спит, она потеряла много крови и сил. И теперь, наверное не проснется до самого утра. Может оставить ей записку, зачем? Это только расстроит ее. Он сделал все, что мог. Завтра она проснется и вспомнит о странном сне, приснившимся ей на кануне.
Лев прошел на кухню, чтобы за оставшееся время сделать ей завтрак и починить протекающий кран. Это самое большее, что он мог.
Завтрак Лев сделал, но на кран времени не оставалось, силы оставили его. Ему страшно захотелось спать. И он уснул прямо здесь, сидя за кухонным столом на табуретке, положив под голову руки.
Проснувшись Влада почувствовала себя необычайно слабой. Она посмотрела на часы. Почти полдень. Что произошло вчера она не помнила. События недавнего времени напрочь стерлись из ее памяти. Голова кружилась, перед глазами плавали круги. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.
Влада прошла на кухню. Лев спал сидя на табуретке, подложив руки под голову. На плите стоял приготовленный завтрак. Как мило. Влада улыбнулась, волна теплых чувств накатила на нее. Боль отступала.
Она сняла обмотанное вокруг правой руки полотенце, положила его на подоконник и включила чайник. Есть ей не хотелось. Только чашечку горячего чая, ванну и снова спать. Что это с ней?
Она подошла ко Льву, наклонилась над ним и нежно поцеловав, тихо прошептала:
- Спасибо за завтрак, любимый.
- Влада? - Лев приоткрыл глаза. Сквозь пелену только что прерванного сна, проскальзывало сильное удивление.
- Да, любимый, - сказала она, запечатлев на нем горячий поцелуй.
- Влада. - Повторил он и по щекам его покатились слезы.
- В чем дело? - Взволновалась она. - Лев, что с тобой?
- Влада, милая, Влада... - Без конца повторял он. Слезы нескончаемым потоком бежали из его глаз. Тело содрогалось от неслышимых рыданий. - Влада, любимая. - Он брал ее руки в свои и целовал их. Она засмеялась. Это был искренний, жизнерадостный смех.
Она смеялась все звонче, а он плакал не переставая целовать еще не зажившие рубцы на ее руках. И еще изредка он с благодарностью смотрел на чистое небо в кухонном окошке.