Очень простой вопрос. Конечно, я знал, что она его задаст и заранее подготовил торжественную речь. Только произнести не смог. Все красивые фразы вдруг рассыпались и куда-то затерялись. А те несколько слов, которые удалось отыскать, никак не получалось выговорить.
-Он... он герой! - наконец кое-как промямлил я. - Он... стрелял до последнего. Уже горел, но стрелял. Он мне жизнь спас... он вообще - всех спас! А сам...
Она не плакала. Только напряженно слушала и смотрела на меня. Все пыталась заглянуть мне прямо в глаза. Мне и так было тяжело говорить, а от этого стало совсем невыносимо. Но я должен был ей сказать. О том, что он, как командир, не просто руководил обороной - он сам вел огонь из лазерной установки. В том бою каждый из бойцов сделал все, что мог. Но он сделал невозможное. Его установка продолжала стрелять вопреки всем законам: природы, военного дела, и здравого смысла. Видимо потому, что он так хотел. Это было невозможно, но она все стреляла, хоть давно уже должен был закончиться заряд бластера, хоть уже горела и плавилась броня, и сам командир уже горел в отсеке управления. Мне тогда показалось, что если понадобится, он может так стрелять вечно. Его установка решила исход того боя.
Стоял, низко опустив голову. Смотрел на ее руки - длинные, тонкие пальцы, которые нервно сжимали футляр скрипки. Глянул на свои пятерни. Они показались мне безобразными клешнями - красные, с толстыми, короткими пальцами. Правда, на врачей грех жаловаться, сгоревшее до костей мясо нарастили один в один, как раньше. А кожа розовая только поначалу.
Говорил сбивчиво и невнятно, потом совсем замолчал. Тогда, неуклюжими новыми пальцами вложил в ее красивую руку оплавленный армейский жетон. Отдал честь, развернулся и пошел, еле сдерживаясь, чтобы не побежать.
Не сказал я ей только одного - что он выжил. Он ждал меня в ближайшем сквере. Проходящие мимо девушки с интересом поглядывали на молодого офицера. Широкие плечи и звезда героя на кителе притягивали их взгляды, не пугала даже его красная кожа. Но вот угрюмое выражение лица военного, красавиц отталкивало.
-Ну, что? Сказал?
-Да, сказал! - я почти крикнул, - Ну, ты и сволочь! Она же тебя любит!
-Я знаю! - ответил он устало - Я тоже ее люблю. Поэтому и попросил тебя сказать, что меня...
-Но зачем?
-Посмотри вокруг - зелень, вода в фонтанах и люди ходят по улицам не в скафандрах и без оружия! Здесь, на Земле, ее место... Не там, где во время боя скалы плавятся. А она решила, что мы должны быть вместе, ко мне собралась... Она может, я ее знаю. Только что ей там делать, с ее скрипкой, с ее тонкими пальцами? - командир приблизился вплотную и сказал тихо, но отчетливо, - Никогда этого не говорил и больше не скажу... Мы не удержим планету. Какой-то бой станет последним. Думаю, скоро - от силы несколько месяцев... и все.
Он мог написать рапорт и не возвращаться в пекло. Никто не посмел бы его осудить, он все равно остался бы героем. Но он вернулся, как и все мы, рапорт не написал никто. Еще неделю медики колдовали над нами, после чего вся команда восстановленных после ранения, вернулась на военную базу.
Она ждала его на базе. Вместе со своей скрипкой. Оказалось, что она тоже может делать невозможное - например, попасть на секретный военный объект в закрытом секторе галактики.
Мы держимся почти пять лет. Примерно раз в месяц из бесконечности вселенной приходит Живой Огонь. Огненный смерч прорывается вглубь нашей галактики, и остановить его можно только встречным огнем. Когда начинается бой, хрупкая девушка достает из футляра свою скрипку и играет прямо на командном пункте. До тех пор, пока все не стихнет. Прекраснее музыки никто из нас никогда не слышал.
Ученые постоянно совершенствуют оружие. Считается, что это позволяет сдерживать Живой Огонь. Но я-то знаю, что вторжение огня остановил суровый военный с железной волей. И девушка с тонкими пальцами, которая играет на скрипке у него за спиной во время каждого боя.