Хотя тогда я этого еще не знал и начал его с того, что пытался достать как можно больше денег.
-Ладно, бери. Жлоб!
Слегка дрогнувшей рукой, я отдал ремень.
Я только что продал первую вещь в свой жизни и понял - торговля явно не мой бизнес. Котоновый ремень фирмы "RIFLE", в почти идеальном состоянии, умудрился отдать всего за восемь рублей. В 88 году, на "барахолке", цена за это чудо капиталистической легкой промышленности начиналась от пятнадцати рублей. Я рассчитывал скинуть его Косте Греку, или проще Коту, уж никак не меньше чем за червонец. Но этот хитрожолтый торгаш видел, что деньги мне нужны до зарезу, поэтому спокойно ломал цену до последнего, так ни копья и не прибавил. Не зря его еще называли "барыгой". Я тогда навсегда зарекся иметь с Котом какие-нибудь дела. Тем не менее, после сделки, вместе со всеми сбережениями (включая 10 рублей от бабушки на день рождения) у меня выходило около тридцати рублей. Уж столько денег точно должно хватить! Так я думал.
По тем временам мы жили не бедно, но мои родители были подвержены распространенному тогда заблуждению, что деньги портят человека и наличностью меня не баловали. Эти тридцать рублей оказались самыми большими лично моими деньгами за все 16 лет жизни. У некоторых моих приятелей уже начинали водиться разные делишки - форца, а то и гоп-стоп и деньжата имелись куда побольше. Только не у меня. Тридцать копеек в день на буфет и рупь иногда на кино - не в счет. Так что с тридцатью рублями в кармане, я почувствовал себя несметно, просто бесконечно богатым. Крез! Не всякий нефтяной шейх в Эмиратах или банкир с Уолл Стрит ощущает себя таким же богатым, как я тогда.
К сожалению, состоятельных людей (в число которых я вдруг вошел) и их капиталы подстерегает множество опасностей.
Азартные игры занимают не последнее место в списке несчастий богачей, а меня, вместе со всем моим состоянием, занесло в казино. Лас Вегас и Монте Карло вместе взятые, уместились на картонке подстеленной прямо на краю тротуара, невдалеке от ЖД вокзала. Крупье ловко крутил по картонке три наперстка, тараторя речитативом: "Кручу-верчу. Запутать хочу".
У меня еще оставался примерно час свободного времени и я остановился поглазеть на игру. Крупье - щуплый пацан, чуть старше меня, в блеклой майке, кооперативных штанах-"бананах" и ослепительно новых лицензионных рижских "Адиках". Синего цвета. Я страстно мечтал о таких же, но смог достать только коричневые. Вокруг этого пацана собралась толпа в десяток человек и время от времени некоторые из них делали ставки. Иногда они проигрывали и, матерясь, уходили. Иногда выигрывали и тогда Крупье доставал из поясной сумки нереально толстую пачку денег и, улыбаясь, отсчитывал выигрыш. После десяти минут наблюдения, я пришел к выводу, что выиграть, в общем-то, раз плюнуть - нужно только внимательно смотреть на пальцы Крупье. Еще через десять минут я поставил все свои деньги на левый от меня наперсток. Я точно видел, что шарик там.
Крупье поднял наперсток. Там, естественно, было пусто.
Нынешний мировой кризис просто отдыхает! Отдав тридцать рублей, я стал нищим и разоренным. Я окаменел на месте, мучительно пытаясь решить извечный вопрос: "Что теперь делать?". Вдруг рядом с тротуаром остановился желто-синий милицейский "Уазик" и толпа мигом бросилась наутек. Один Крупье, не спеша, пошел в другую сторону, во дворы. Никто кроме меня этого не заметил, вся милиция понеслась вдогонку за основной толпой. Тут я и понял, что нужно делать. Пацана в синих "Адиках", я догнал через два двора и схватил его за майку:
-Ну, ты, козел! Деньги отдай!
Наперсточник хоть и был старше, зато я был в два раза его крупнее и рассчитывал легко с ним справиться. Но он резко вырвался, отпрыгнул, выхватил нож и начал этим ножом размахивать перед моим носом. Это произошло так быстро, что я не то что не испугался, а вообще толком не понял что происходит, но к счастью тело среагировало быстрее, чем мозги. Я неожиданно для самого себя пробил двойку: левой-правой. Левой в нос, правой - в челюсть. Отец считал, что будущий офицер должен заниматься спортом и отдал меня в секцию бокса. Я, правда, в конце-концов бросил бокс, но и того, чему успел научиться видимо хватило - Крупье валялся на асфальте.
Пару секунд я стоял над ним, разинув рот, а потом кинулся к сумке на его поясе. Она оказалась совершенно пустой, успел скотина кому-то сбросить бабки. Я быстро прошарил по карманам и в одном нашел несколько купюр, вытянул их мятым комком и, не глядя, сжал в кулаке. Старушки на лавках уже голосили про "убивают" и естественно про милицию. Я задержался еще на одну секунду - рывком содрал с правой ноги наперсточника кроссовок. И уже тогда, с башмаком в одной руке и деньгами в другой, дал деру.
Минут пятнадцать я бежал со всех ног через дворы, потом, возле цирка выскочил на остановку транспорта и запрыгнул в уже отъезжающий троллейбус. Перед этим бросил в урну на остановке новенький кроссовок "Адидас" на правую ногу.
В троллейбусе я пересчитал деньги - червонец, две пятерки, две трешки и рубль - точно такие же купюры я поставил на кон, не хватало только одной трешки. Наверное, этот урод, как раз мои-то кровные и положил в карман, а не в сумочку. Трешку же, я или не вытащил из его кармана, или потерял когда бежал. Получалось, что я угорел все-то на три рубля, совсем недорого за урок - ведь никогда в жизни я потом больше не играл на деньги.
Когда троллейбус подъехал к остановке "ЦПКО", я тут же забыл недавние неприятности, как и все остальное на свете. Самое главное в этот день только начиналось. Я был у парка без пяти семь, но потом еще почти двадцать минут пришлось ждать. Так что я еще успел выбрать у старушек, торговавших цветами, самый большой букет роз. А потом увидел ее.
Мне тогда казалось, что она потрясающе красива - обесцвеченные "перьями" волосы подняты в высокий начес, а белая кружевная блузка и белые спортивные штаны обалденно подчеркивали фигуру. К этому - огромные пластмассовые клипсы в ушах, а на ногах босоножки на высоченных шпильках.
Мне стоило большого усилия придать физиономии невозмутимо-скучающее выражение. Я считал, что именно такую рожу должен корчить взрослый, уверенный в себе парень. Дело в том, что я здорово приврал ей про свой возраст. Это у нас семейное, не в смысле - врать, а насчет выглядеть старше своих лет. Мои дед и отец - очень здоровые мужики. Ну, и я - в породу пошел, метр восемьдесят перевалил еще в пятнадцать. По виду никто меньше двадцати лет мне не давал. Вот и сказал когда познакомился с ней на дискотеке, что мне двадцать пять. Аж девять лет накинул для верности - она мне очень понравилась, но была уже взрослая женщина лет двадцати двух, а может даже двадцати трех. Студентка. Не говорить же было, что мне еще год в школе учиться.
Пару раз мы встречались на дискотеках и разок сходили в кино. А в этот вечер мне предстояло просто конкретно покорить ее женское сердце. Ведь по телефону она сказала, как мне тогда показалось невзначай, что ее предки укатили на дачу и обещали вернутся, только через пару дней. В глубине души я надеялся, что вот сегодня-то ЭТО должно в моей жизни произойти.
Даже обидно, но я толком не помню этот вечер. Может от того, что сильно волновался. Или потому, что мы начали вечер с бара. Я ведь до этого совсем не употреблял спиртного - сначала спортом занимался, потом уже привык, что не пьющий. А тут тяпнул какой-то коктейльчик и поплыл. Помню только, что после бара она потащила меня на качели-карусели в парке. Стояла жара и со всех сторон плакал "Ласковый май", жалея белые розы. Потом сходили в кафе-мороженое, откуда решили снова вернуться в бар. После этого я сильно удивился, что мы еще только начали веселиться, а уже не осталось денег. Совсем. Даже на такси.
К счастью, ей захотелось прогуляться и к ее дому мы добрались пешком, уже ночью, и целоваться начали еще в подъезде. Потом, в квартире, я уже думал, естественно, только об одном... чтобы она не догадалась, что я дебютант. В результате - хоть все как-то и прошло, вроде бы даже неплохо, но я тогда толком ничего не понял.
Все равно, в тот момент я был очень ей благодарен. Мне хотелось сделать что-нибудь для нее - весь мир подарить, луну достать с неба, совершить какой-нибудь, по настоящему героический поступок. Поэтому я решил не просто принести чаю с печеньем, как она попросила, а что-нибудь для нее приготовить. Что в этом такого героического? Да то, что я жил тогда с мамой, бабушкой и старшей сестрой. Папа не считался, он был постоянно на работе. За всю свою предыдущую жизнь, я ни разу даже масло на хлеб сам не намазал. Но я видел, как готовят еду - я любил сидеть на кухне, особенно когда готовила бабушка и слушать, что-нибудь про то, как "жили раньше". Мне показалось, что я хорошо помню, как готовят омлет.
Благо на дворе стоял август, потому в ее холодильнике нашелся большой стручок красного болгарского перца и пучок лука-ботуна.
Сладкий перец я порезал кубиками, лук мелко покрошил. В миске взбил вилкой четыре яйца и постепенно влил туда немного молока, добавил соли, чуть соды и сыпнул молотого красного перца - для вкуса. Разогрел на сковороде масло, высыпал туда сладкий перец, потом лук, залил яйцами и через некоторое время перевернул этот блинчик.
Клянусь, с первого раза омлет у меня получился! Причем очень даже ничего - сквозь румяную золотистую корочку просвечивали красными и зелеными пятнами лук и перец. Очень вышло красиво! Правда на вкус из-за перца оказалось немного островато, но моя любовь от блюда осталась в восторге. Она посмотрела на меня каким-то особым оценивающим взглядом и начала осторожно расспрашивать про семью. Она еще больше повеселела, узнав, что живем мы в центре - на Ленина, и что мой папа - полковник.
Впрочем, радость ее оказалась недолгой, забывшись, я ляпнул, что отец настаивает, чтобы после школы я поступал в военное училище.
На то, чтобы вытрясти из меня всю правду у нее ушло меньше трех минут. Еще через минуту я стоял в подъезде в одних трусах, держа в руках свое барахло.
На улице шел дождь. Настоящий ливень.
Мне было грустно. Вроде бы - я успел получить что хотел, меня прогнали уже после того как. Но мне тогда казалось, что я готов ее любить всю оставшуюся жизнь... а она выставила меня под дождь только за то, что мне 16 лет. И велела никогда больше не появляться.
Желтый фонарный свет дробился искрами на мокром асфальте, растекался по лужам, я шел прямо посередине дороги, а редкие ночные автомобили сигналили и объезжали меня.
Так печально закончился этот важный для меня день.
Почему этот день был таким важным? Ни деньги, ни азарт, ни драка, ни даже любовь - все это оказалось не самым главным. Самым важным для меня в этот день стал омлет. Обычный - из четырех яиц, болгарского перца и зеленого лука - я потом назвал его "Жгучий поцелуй", из-за острого вкуса и в память о короткой, но страстной любви.
Я не стал военным, как этого хотел мой отец, не стал и юристом, как мечтала мама. Я стал поваром. Именно с того самого дня я начал готовить. Оказалось, что кулинария - настоящее творчество, мне это нравилось и главное - у меня это получалось. Сначала я готовил простые блюда, но уже через полгода стал удивлять даже бабушку сложными кулинарными шедеврами. Через несколько лет, после того, как я отучился и набрался достаточно опыта, на пару с Костей Греком мы открыли наш первый ресторан - на мне производство, ну а Кот занимался, естественно, финансами.
Именно на открытии ресторана, папа окончательно смирился с тем, что его сын повар. Доедая мясо "по-славянски" он задумчиво сказал:
-Может ты и прав. Лучше быть хорошим поваром, чем плохим военным.
В нашем меню много изысканных и утонченных блюд. Но есть там и совсем простенький омлет "Жгучий поцелуй". Его редко заказывают, но если это случается, я всегда готовлю его сам.