Аннотация: Как же высоки нравственные критерии людей будущего, если в далёкую космическую тюрьму отправляют за сквернословие, а пожизненное дают за плохое обращение с животными! Шорт-лист конкурса "Амурский Гиперион-2012"
Заключенного номер X-73/1 доставили на станцию Азазель-3 в стальной клетке с узкими щелями и с табличкой "Особо опасен". Конвойный шаттл состыковался с приемным модулем космического корректора, два охранника выкатили клетку в стыковочный туннель и, нажав кнопку коммуникатора, вызвали дежурного по станции. На дисплее появился робкий человечек в очках с аккуратно зачесанной лысиной.
- Дежурный заключенный А-32.
- Примите груз.
- Внеплановый? - испуганно спросил зачесанный.
- И особо опасный.
А-32 обреченно вздохнул и отключился. Через минуту ворота модуля бесшумно раздвинулись, и А-32 в бледно-розовой робе с номерной нашивкой осторожно заглянул в проем.
Конвоиры вкатили клетку в ворота, немного не рассчитав толчок и врезав углом по верхней арке, от чего весь стыковочный туннель всколыхнулся, и передали пакет документов дежурному.
- Как обстановка на станции?
- Все спокойно, граждане конвойные.
- Ну, удачи, заключенный А-32. - Конвоиры вернулись в стыковочный туннель, за ними захлопнулись ворота.
А-32 сощурился на папку с сопроводительными бумагами у себя в руках. Среди бумаг он нашел небольшой, в пол-ладони, пульт, нажал на одну из кнопок. Дверь клетки отворилась. Внутри, на прикрученном к полу стуле, сидел довольно щуплый человек в красном комбинезоне с пластиковой маской, полностью скрывавшей его лицо и голову. Руки и ноги его были скованы наручниками. А-32 откашлялся и произнес:
- Приветствую, заключенный... - он сверился с бумагами, - ...Икс-73 дробь один. Ого, высший уровень опасности... - Его голос слегка дрогнул. - Вы прибыли на исправительную станцию Азазель-3 и будете находиться здесь до полного исправления. На этой неделе я отвечаю за порядок, поэтому со всеми вопросами обращайтесь ко мне - камера 32, палуба А. Коммуникаторы находятся в каждом помещении станции. Сейчас я освобожу вас от наручников и маски, но чип безопасности, - он помахал пультом, - останется активным.
Снова вздохнув, словно решившись на непростой шаг, А-32 сунул пульт в карман, зажал подмышкой папку, неуклюже расстегнул ремешки маски и снял ее с головы преступника. Под маской оказалась темноволосая кучерявая шевелюра мужчины лет двадцати пяти с тонкими деликатными чертами лица и печалью в глазах. А-32 расцепил наручники. Мужчина вежливо улыбнулся и протянул руку.
- Меня зовут Тед.
- Да-да, конечно, - А-32 поспешно вытер вспотевшую ладонь о штанину и пожал теплую твердую руку, - наша терапия предполагает более неформальное общение внутри каждой группы, которые формируются попалубно. Правда, я не из вашей группы, но поскольку я дежурный, то, думаю, что мы можем познакомиться. Андрей... Романович...
- А дежурными у вас тут выбирают за хорошее поведение?
- Нет-нет, у нас тут совсем нет никакой дискриминации, всё строится на полном доверии заключенному. Да и куда мы отсюда денемся...
- Доверяй, но проверяй, да? - Тед постучал пальцем у себя за левым ухом. - Пульт управления моим чипом мне, небось, не доверят.
А-32, он же Андрей Романович, судорожно схватился за карман.
- Я, пожалуй, пойду. А вы, - усмехнулся он, - чувствуйте себя, как дома. Ваша палуба - Х, камера 73, лифт там, общая столовая-гостиная имеется на каждой палубе, указатели есть везде, дорогу найдете. - Он вышел из клетки и отправился в каюту для дежурных.
Андрею Романовичу не терпелось узнать, какое преступление совершил заключенный Х-73/1, и стоит ли действительно держаться от него подальше. В каюте он первым делом от греха подальше скинул пульт в щель сейфа, код от которого знали только конвойные, и устроился в кресле с документами новоприбывшего. Сам Андрей Романович отсидел здесь уже пять лет и семь месяцев за сквернословие - ударился локтем о дверь школьного кабинета, и не стерпев боли, крепко выругался матом, прямо в присутствии своих учеников. Суд принял во внимание его явку с повинной, и ему смягчили наказание до семи лет исправительной космической колонии. А ведь могло быть и хуже... Он заглянул в бумаги Теда и обомлел. Тед оказался не просто опаснейшим преступником, он был маньяком и рецидивистом, за ним числились даже клептомания и неуплата алиментов. Последнее же преступление, на котором его взяли с поличным, было и вовсе ужасающим - он оставил свою канарейку одну дома на пару дней, и она умерла с голоду. За жестокое обращение с животными давали пожизненное. Андрей Романович решил, что будет по возможности избегать новенького и предупредит своих приятелей.
Вся мразь вселенной в количестве теперь уже семидесяти трех человек была заперта в этой космической тюрьме в дальнем уголке галактики и следовала принципам самоуправления и самодидактики, которые тем не менее поддерживались вшитым под кожу чипом. Андрей Романович, будучи боязливым по характеру, поначалу трепетал и сторонился местной публики, но постепенно все же завел нескольких товарищей из числа сопалубников. Верхняя палуба А считалась самой мягкой в криминальном отношении и самой роскошной в бытовом. Здесь были и удобства в каждой каюте, и иллюминаторы с видом на звезды. Сюда помещались сквернословы, алкоголики и прочие мелкие административные злоумышленники. По остальным палубам распределялись нарушители авторских прав, неплательщики налогов, прелюбодеи. Самое же отребье - шоплифтеры, клептоманы, алиментщики, порнофотографы и тому подобное - отправлялись на нижнюю палубу Х, с узкими каютами без окон, с общими санузлами в коридорах. Женщины содержались вместе с мужчинами, но больше всего их было на палубе Х. Обитатели разных палуб могли свободно перемещаться по всей станции, но, как правило, все предпочитали водить дружбу с себе подобными. Поэтому конфликтов, на памяти Андрея Романовича, за его пять лет пребывания здесь почти не возникало.
Следующее утро выдалось на редкость суматошным и неприятным. За завтраком кто-то рассыпал хлопья по всей столовой палубы В, робот-уборщик оказался незаряженным, зарядка куда-то задевалась, и Андрею Романовичу пришлось самому возиться на коленях по полу с веником и совком. Заключенные палубы В, облаченные в оранжевые робы, с косыми ухмылками поглядывали на дежурного. Андрей Романович мысленно отсчитал оставшееся время своего дежурства - еще два дня, не считая сегодняшнего, смёл весь мусор в совок и только собирался подняться, как почувствовал пинок по мягкому месту и, не удержавшись, растянулся на эпоксидном полу. Ругательство, за которое он получил срок, опять чуть было не сорвалось у него с языка. Овсяные хлопья разлетелись во все стороны. Заключенные В заржали.
- Гражданин дежурный, - прозвучал над ухом сипловатый басок, - уж больно мяса хочется, надоело нам овес жевать, мы же не лошади.
- Ага, - поддержали басок другие голоса, - нам бы наоборот - конинки. - И снова раздался гогот.
Андрей Романович поднялся, схватил веник с совком и поспешно отступил к лифту.
- Мясо по вторникам и воскресеньям, вы же знаете, - обернулся он, прокричав в сужающуюся щель дверей лифта.
Порой Андрей Романович ненавидел себя за трусость и слабость, особенно сильна была эта ненависть в неделю дежурства, когда ему, человеку с низкими социальными навыками, приходилось вступать в контакт с целой оравой отщепенцев с их непредсказуемыми и иной раз невыполнимыми требованиями - с одним сыграй в шахматы, другому подавай фотообои с котятами, третий - и вовсе безумец - попросил привезти ему живую крысу для воспитания и дрессировки. Крысу ему, как ни странно, прислали, он смастерил для нее слинг по размеру, назвал Сэмом и таскал ее теперь повсюду с собой. Обычно заключенные вели себя смирно, однако сегодняшний инцидент вывел Андрея Романовича из строя надолго, он заперся у себя в каюте и пропустил завтрак.
Он лежал, уставившись в иллюминатор, ему было хорошо и спокойно, пока, наконец, в дверь не постучали. Он открыл дверь и впустил Дэвида, одного из избранных своих приятелей, яйцеобразного добродушного человечка с густо растущими по всему телу волосами. Дэвид сидел за неправильную парковку - будучи суетливым по природе и коммивояжером по службе, он постоянно везде опаздывал, и, как следствие, накопил себе неоплаченных штрафов на несколько лет заключения в исправколонии. Дэвид держал в руках поднос со столовским пайком, а подмышкой книгу.
- Скрываешься от общественных работ? - Дэвид поставил поднос на столик у кушетки, уселся в кресло и начал листать книгу.
Андрей Романович никак не мог решить - стоит ли рассказывать Дэвиду о том унизительном утреннем распластывании на полу столовой В. Нет, наверное, нет.
- Да, что-то живот прихватило. Как там обстановка?
- Чарли притащил айпод в столовку и врубил своих битлов, а потом еще сцепился с тем японцем, который мангу рисует.
- Да что за день сегодня! Все как с цепи сорвались...
- Говорят, вчера привезли маньяка?
- Еще какого! Жестокое обращение с животными. Пожизненное, палуба Икс.
- Ого!.. Ладно, ты подкрепись немного, а я пойду к себе, почитаю - вот книжку откопал в медиатеке, "Оружие двадцатого века", жуть как интересно.
Дэвид с шумом захлопнул книгу и вышел. Андрей Романович распотрошил паек, залил хлопья молоком и задумчиво стал хлебать овсяное месиво. То ли настроение было паршивое, то ли молоко испортилось, но вкус показался ему настолько отвратным, что он не поленился добежать до туалета и выплюнул все в унитаз. Вконец расстроившись, он снова улегся на кушетку и, решив больше сегодня никуда не выходить, прикрыл глаза и задремал. Ему снилась канарейка в трусиках, за которой он подглядывал в замочную скважину. Он увидел, как новенький - Тэд, подмигнув ему прямо в скажину, стащил с канарейки трусики, свернул ей шею, снова подмигнул ему и, подойдя вплотную к двери, склонился к скважине и, плюясь в глаз Андрею Романовичу, закричал, тарабаня при этом в дверь кулаком:
- Ну, что же вы, Андрей Романыч, присоединяйтесь, не надо бояться!
Андрей Романович проснулся, задохнувшись от обиды и страха. Дверь его каюты и в самом деле содрогалась от грохота не одного даже, а нескольких кулаков. Ох, и неудачная неделя ему досталась для дежурства. Он соскочил с постели и отпер дверь. Несколько заключенных палубы А, включая того сумасшедшего с крысой, ошалело уставились на дежурного. Крысовод протянул ему порванный крысиный слинг и, запинаясь, пролепетал:
- Сэм... Они съели Сэма...
У Андрея Романовича ухнуло в груди.
- К нам поднялись бэшки, и с ними еще один красный, новенький, кажется, - более внятно объяснил другой зек. - Они отобрали у Рамиреса крысу, разодрали ее прямо у нас на глазах и тут же съели. Чарли и Сьюзан пытались их остановить, читая Библию - вы знаете, они играют в проповедников - но те только утерлись рукавами и убрались восвояси, да еще и Сьюзан с собой прихватили.
Андрей Романович наконец взял себя в руки.
- Всем разойтись по каютам и запереться. Я... - вздохнул он, - ...разберусь.
Заключенные разошлись, а Андрей Романович отправился в дежурную каюту. Может, этот Тэд заразный? Как его привезли, так и начался весь этот ад. В дежурке Андрей Романович ввел свой временный ключ доступа к системе станции и заблокировал межпалубные лифты. Посмотрел на мониторы - коридоры палуб были пустынны, в столовых сидели или слонялись по несколько человек - все было спокойно. Немного поколебавшись, он переключил монитор на спортзал и женскую раздевалку своей палубы. Удивившись сам себе, он надолго задержался, разглядывая, как обнаженные женщины смазывают себя кремами после душа, одеваются и прихорашиваются перед зеркалом. Наблюдая их раньше исключительно в тюремных робах, сейчас он пришел в замешательство, и сердце заколотило по ребрам. Поразмышляв немного над своей реакцией, он выключил монитор, вышел из каюты и спустился по служебному лифту в приемный модуль, куда вчера сгрузили клетку с Тэдом. Клетка с отворенной дверью стояла на том же месте. Он обошел ее кругом, заглянул внутрь. Не обнаружив ничего примечательного, он решил заглянуть в стыковочный туннель. Ворота разошлись, из арки пахнуло терпким холодом. Он поправил очки, вытянул шею и всмотрелся вглубь туннеля. Сначала ему показалось, что стены туннеля покрылись инеем. Мгновение спустя - что его сердце сковал ледяной ужас. У него было много фобий, но агорафобия успешно лидировала. А что уж говорить об открытом космосе. Он увидел паутину трещин в верхнем своде туннеля. Там, куда вчера врезался угол клетки. Он машинально нажал кнопку, и ворота сомкнулись. Также механически, без мысли, он поднялся на лифте на свою палубу, прошел в каюту и запер дверь. Порылся в тумбочке и достал маникюрные ножницы. Заключенным здесь, особенно на верхних палубах, доверяли настолько, что позволяли иметь мелкие колюще-режущие предметы для бытовых нужд. А Андрей Романович свои ногти почти что боготворил. Он положил ножницы на столик рядом кушеткой, лег и приготовился ждать. Надвигалось что-то страшное, он не хотел знать что, но завтра придет плановый конвой, и они, разумеется, всё-всё разрулят.
***
Шаттл пришел точно по графику, экспедиторы, от усталости не разглядев ни инея, ни трещины, выгрузили провизию, почту и прочий груз в стыковочный туннель и нажали кнопку вызова. Коммуникатор долго молчал, экспедиторы теряли терпение. Минут пять спустя на дисплее показался небритый взлохмаченный человек.
- У вас там тихий час, что ли? Принимай груз.
- Ага, сейчас.
Ворота открылись, лохматый исчез. Из проема потянуло гарью.
- Что за чер... - Не успел один из экспедиторов выглянуть за ворота, как его шею обхватили нейлоновым чулком и крепко сдавили. Второй экспедитор моментально выхватил оружие и спрятался за штабелями груза. Высунувшуюся в проем голову он прострелил не раздумывая. Пробравшись к воротам, он осторожно высунулся наружу. В приемном модуле никого не было. В пяти шагах стояла клетка, в которой обычно перевозят опасных преступников. Вероятно, осталась с прошлого раза. В ней что-то шуршало. Наставив пистолет на дверь, экспедитор заглянул внутрь. На полу клетки сидел маленький японец и бешено рисовал. Держа его под прицелом, экспедитор поднял несколько листков, которыми была завалена вся клетка. Комиксы вроде, но какие! - девочки, снимающие трусики и писающие на счастливых стариков. Экспедитор скомкал листки и отбросил их в сторону.
- Слышь, парень, что у вас тут творится?
Японец оторвался от рисунков и посмотрел на экспедитора мутными глазами.
- У нас тут всё в порядке. У нас тут всем хорошо, - и снова заработал фломастерами.
Экспедитор достал из кармана рацию.
- Земля, Азазель-3 вызывает, ответьте.
Рация зашуршала:
- Земля слушает, говорите, Азазель-3.
- Это Ронни Мякинен, экспедитор. Похоже, тут кое-что произошло. Боюсь вас обрадовать раньше времени, но, по-моему, заключенные исправляются и готовы к досрочному освобождению.
- Опишите ситуацию поподробнее, Ронни.
- Моего напарника задушили чулком - думаю, это хороший признак. Японский зек, истекая слюнями, рисует порнушку. И это только в приемном модуле.
- Можете пройти в дежурную каюту и просмотреть мониторы, чтобы подтвердить результат?
- Могу попробовать. Не отключайтесь только.
Ронни разблокировал лифт своим ключом и поднялся в дежурку. Там сидел лысоватый очкарик и пялился в один из мониторов, который показывал неразборчивую кучу-малу в одном из помещений. Ронни успел вырубить его шокером, пока тот неуклюже попытался пырнуть его маникюрными ножницами. Ронни просмотрел мониторы всех помещений станции. В столовых шли драки, валялись столешницы без ножек, сами же ножки использовались дерущимися в качестве оружия. Тут и там лежали неподвижные тела с растекающимися на них или под ними кровавыми пятнами. Ронни удовлетворенно прихмыкнул и сообщил в рацию:
- Я не знаю как, но успех стопроцентный. Подтверждаю - заключенные исправились.
- Они смогут выжить на Земле, это точно? - С сомнением прошелестела рация.
- Еще как! - ответил Ронни, глядя в монитор на яйцеобразного человечка, стреляющего гнутыми вилками из рогатки по сопалубникам.