Аннотация: О том, как я чуть было не стал: сперва счастливым любовником, потом заикой, потом убийцей, а потом - импотентом.
О Ч Е Н Ь К О Р О Т К И Й Р О М А Н
Сегодня я отправился на работу на час позже - сослали в цех на "фотографию рабочего дня". Почему на "фотографию", а не на "хронографию" - непонятно. Кто знает, о чём речь - тот поймёт... Впрочем, не буду обижать остальных - так называется хронометраж какого-либо трудового процесса.
Вообще-то, в моём нынешнем ранге - замначальника цеха - такими вещами уже не занимаются. Но - лето, пора отпусков, меня попросили, я не гордый, согласился.
И вот, еду с "верхним цехом". Так у нас называется администрация - они на четвёртом этаже обитают, над производственными цехами. Рабочий день у них с девяти, а у пролетариев физического труда - с восьми. Поэтому мне сегодня вроде как час жизни подарен: "фотографию" начинаю с обеда, а закончу в пять. Мог бы и на рабочее место прибыть к часу. Но вот этого-то точно моё положение мне не позволяет - не по инструкции, а по совести. Зайду в свой цех, кое-что проверить надо перед закрытием нарядов...
- Пробейте, пожалуйста... - Она коснулась моего запястья пальцами и протянула талон.
Я узнал её по голосу - у неё голос... короче, в любой толпе узнаешь - но глаза поднял. И сразу в её глаза угодил. А глаза у неё... ну, тоже... просто - ёлки-палки, какие глаза.
Пока я пробивал талон, она отвернулась - разговаривала с кем-то.
Я тронул её руку, державшуюся за поручень, точно так же, как она мою: пальцем провёл по запястью.
Она глянула на меня. Глаза улыбнулись... нет, они уже улыбались, просто кусочек этой улыбки достался и мне.
- Спасибо. - Сказала она.
- Не за что. - Сказал я.
Так хотелось, чтобы она не отворачивалась.
- Есть, за что. - Сказала она, продолжая улыбаться.
- Рад, что сумел помочь. Обращайтесь.
- У меня больше нет талончиков.
- Давайте пробью что-нибудь ещё.
Мы тихо смеялись и продолжали нести чушь наподобие этой.
- Одолжить Вам рубль?
- Одолжите.
- Пробить?
- Пробейте.
Нас теснили и толкали выходящие и входящие в автобус граждане нашего небольшого городка, спешащие на работу, как и мы. Но порвать "невидимую нить, которую меж нами протянули", они были не в силах - даже, если бы попытались сделать это осознанно и целенаправленно.
Я полез в кошелёк.
- У меня только пятёрка.
- Бейте пятёрку. - Она засмеялась и посмотрела с вызовом. А смех этот - чуть приглушённый - таким... таким стал... просто кишки в узел завязались...
Я протянул стоящей передо мной начальнице планового отдела пятёрку - да мне и четвертак не слабо было бы - и сказал:
- Пробейте, пожалуйста.
- ???
- Смелее, Виктория Викторовна, смелее!
Тут я почувствовал, что меня оттесняют и пытаются отобрать пятёрку. Это была она - та, для которой я старался.
Закончилось всё нашей остановкой. Нас вынесло в разные двери. Её подцепили коллеги из техотдела, и всё, что мне оставалось - идти следом.
Её зовут Анна. Анна Владимировна, разумеется - это закон на нашем предприятии коммунистического труда: в рабочее время на рабочем месте только по имени-отчеству. У неё роскошные рыжие волосы и стройная фигура. Кстати, она вроде бы спортсменка в прошлом, вот только не знаю, по какому виду... По какому-то такому, который не портит женских форм.
Почему я раньше её не замечал?
Нет, замечал, конечно - не заметить её нельзя. Я просто никогда не смотрел на неё как на женщину... Почему?..
Во-первых, некогда было - три года назад я влюбился и был, что называется, в романе. Разводился с первой женой, женился на второй - на той, в которую влюбился. Потом - медовый... у нас это было полгода. Теперь вот всё устаканилось: страсти поостыли, мы стали просто супругами. Оказалось, что все жёны... Короче, жена - она и в Африке жена: сколько потратить на то, сколько на сё, сколько на книжку отложить, на отпуск, на мебель, на дублёнку... Как будто без этого мало радостей в жизни. Вот, например, понять, что существует такое явление, как мужская дружба и сугубо мужские интересы, ни одна, ни другая не смогли.
Интересно, а как у Анны Владимировны с этим делом - с пониманием мужа? Судя по её высказываниям, у них должно быть всё тип-топ.
Кстати, вот и во-вторых - у неё прочная... лучше сказать дружная семья, как-то в голову не приходило за ней приударять. Откуда я про её семью знаю? Очень просто: я частенько в их отделе работаю по неделе, по две. Вот уж лет... года четыре.
Да, четыре. Пять лет назад я пришёл на их достославную фабрику. Через год меня в старшие мастера перевели. Вот я по роду службы и занимался своей технологией в её техотделе. Несколько раз даже домой подвозила - она машину водит просто класс! - без мужицких там понтов, нежно как-то, но уверенно... Властно, что ли... В нашем городке машин-то - раз-два... А уж женщин за рулём - едва ли не одна Анна Владимировна. Они с мужем как-то эту машину делят - кому когда удобней. Поэтому она и проездных не покупает. Поэтому у меня и туман в голове: пробейте, пожалуйста... - и пальцами по запястью...
Я отвлёкся.
Работая целыми днями в техотделе, я, конечно, был свидетелем внутренней его жизни. А внутренняя жизнь любого отдела складывается из кусочков личных жизней его населения. По обрывкам телефонных разговоров с сыном, с мужем, с приятелями и подругами я имел представление и о личной жизни Анны Владимировны, и о её характере.
Характер у неё... Какой же у неё характер?..
Я уже сижу за бумагами, а в голове пусто. Точнее, не пусто, а Анной всё заполнено... Анной Владимировной.
Пальцами по запястью... Пробейте, пожалуйста... И глаза...
Может, это потому, что жена в отпуске?
Да нет. На нашем двухтысячном предприятии женщин тьма...
Мне просто необходимо ещё раз заглянуть ей в глаза. Но что придумать? Лично мой профиль с лично её профилем ну никак не стыкуются. Анна в техотделе закреплена чисто номинально - она переводчик. С английского. По научной части и по связям с зарубежными партнёрами. Наши единственные партнёры - финны. Но язык у нас с ними общий только один - английский. Я в английском - ни бельмеса... И мне он - как корове седло...
Придумал!
...
Полный текст публикуется в сборнике Ю.Добровольской 'Голос ангела', издательство Центрполиграф, Москва.