Добрый Лич : другие произведения.

Власть Триединства. Общий файл

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Божественные игры - не чета человеческим. Когда боги и демоны затевают новую партию, разыгрывается судьба всего мира и сотни тысяч человеческих душ. Так и в этот раз, когда кости уже на игральном столе, назначенные высшими силами игроки схлестнуться, чтобы решить судьбу святых земель и графства колдунов. И пусть с восточных гор уже спускаются язычники прибрежных царств, а с юга на всех парусах несется армада могущественных халифатов - кому какая разница, если игра вот-вот начнется?
    Возвращение, ага. Пролог и первая глава - выправленные и дополненные.
  Власть триединства. Эпоха смут
  
  Пролог
  
  Летняя ночь укутала мир прохладой, даруя ему отдушину после знойного дня. Преодолевая огромные расстояния, едва ощутимый ветерок играет в траве, шепчет в листьях деревьев. Равнины, поля, горы, ущелья - не все ли равно, если ты суть воздушный поток, рожденный у морских берегов и обреченный растаять среди зеленых исполинов в дремучих лесах Святых Земель?..
  Свободный, наполненный стихийной силой и гонимый вперед одной только своей волей. Ему все равно, ветер не подчиняется никаким правилам, но этой ночью... Этой ночью он притих, не желая привлекать к себе внимание.
  Тишина сегодня правит бал. Ночные животные приостановили бесконечный круговорот своего существования и застили в нерешимости. Птицы замолчали, опасаясь нарушить тишину. Нечисть, скрывающаяся в тени человеческого мира, насторожено притихла, чудовища навострили уши и жадно вдыхают ночной воздух, бесчисленные духи и лоа прекратили свой извечный танец на границе миров...
  Даже люди, самые неугомонные существа которых только можно представить, уняли свой пыл, с головой окунувшись в ежедневную рутину. Оплетенные паутиной и украшенные родовыми гербами щиты трескаются на каменных стенах родовых имений, кольчуги покоятся в тяжелых сундуках, мечи покрываются ржавчиной, а луки припадают пылью... Вычурные латы тускнеют, боевые скакуны теряют сноровку, осадные машины превращаются в нагромождения трухи. Даже замковые стены крошатся, а рвы исчезают, наполняясь городским мусором. Войну сменили охота, балы, дуэли - излюбленные занятия знати - и работа в поле, промысел, да церковные мессы для крестьян.
  Копья и мечи сменили соха и лопата.
  Людям не понять, с чего вдруг мир вокруг затаил дыхание. Они еще не догадались, почему эта ночь столь тревожно тиха. Люди не видят дальше своего носа. Но что-то происходило. Подсознательно, звериным чутьем, спрятанным где-то в глубине души, они чувствовали это. Мирное время дорогая игра, а в воздухе витало нечто, дающее понять - монет для ее продолжения ни у кого не осталось. Слишком долго мир наслаждался спокойствием.
  Боги и демоны так же застыли в предвкушении. Кости человеческих судеб нетерпеливо постукивают в их руках. Ставки сделаны, игроки определены, фавориты назначены. Лишь тишина отделяет их от начала игры, игры ради которой стоило терпеть эту унылую скуку.
  Мир затаился.
  Он увяз в будничности и рутине, но скоро все должно измениться. Эта тишина...
  Да, они узнают ее.
  Это тишина перед бурей, бурей, которая всколыхнет мир, сделает ему кровопускание, залив все вокруг старой, тухлой кровью. И омытый темно-красными реками, родится новый порядок. Они поделят этот мир, поделят по-новому в конце игры. Тишина и спокойствие - это лишь передышка перед следующим кругом лопастей мельницы жизни. Кто будет смотреть на мельницу уныло скрипящую едва-едва двигающимися лопастями? Нет, это не для этого мира, не для этой реальности.
  Игра начинается и не надо утруждать себя, пятная руки в крови - подтолкни, дай повод, стимул, и люди сорвутся с места, подгоняя жизнь, запуская застоявшуюся мельницу ветром из собственных душ.
  Ведь теперь можно, настало время.
  И эти души, тысячи, десятки тысяч человеческих душ достанутся участникам в качестве утешительных призов. Победитель же получит влияние и могущество, чтобы вершить судьбы мира. До следующей игры.
  Точно так же, как и сотни раз до этого. О да, они помнят, как это было...
  
  
  Год 345 до Великого Раскола
  Пятнадцатое число восьмого месяца
  День Летнего Солнцестояния
  
  Прижимая к груди священное писание, пастырь с опаской наблюдал за алой кометой разрезающей надвое ночное небо. Сегодня он проводил вечернюю службу и освободился только к полуночи. Прибраться в приходе, подготовить все к следующей мессе - много работы для одного молодого парня, совсем недавно вступившего в сан, но избравший путь служения Всевышнему со смирением принимает все тяготы.
  Комета тем временем была видна все отчетливей - не сравнить с тем едва заметным алым пятнышком, что он заметил несколько месяцев назад. Пригладив реденькую бородку, парень отметил, что выглядит она зловеще и ничем иным, кроме как предзнаменованием грядущих перемен быть не может. Его паству это волнует все больше, ведь люди боятся любых предзнаменований. Добрые они или дурные - все равно приносят с собой только неопределенность да хаос. И как только успокоить своих прихожан, если даже ты, слуга Всевышнего, опасаешься худшего?..
  Отвернувшись, клирик принялся закрывать двери храма. Звеня ключами, он размышлял, что если разобраться, то не в одной комете дело. Она скорее лишь подогревает висящее в воздухе напряжение, придает ему форму и будоражит людские умы. Он чувствовал это лучше других, нечто-то назревало. Распри среди священнослужителей, распространение еретических учений, появление новых сект на севере, тревожные известия из неверных стран на востоке...
  Сама религия и весь мир стояли на пороге больших перемен. Существующие устои уже изжили себя, короли и священнослужители уже давно служат лишь своим интересам, позабыв о возложенных на них Всевышним обязанностях... Это необходимо изменить, необходимо объединить верующих во Всевышнего, пересмотреть устаревшие догмы и обновить саму суть культа, покончив с ересями, сектами, влиянием неверных раз и навсегда, но...
  Повернув ключ в замке, клирик поудобней зажал под мышкой окованный серебром том, и посмотрел на алеющую в ночном небе комету. Но он был всего лишь молодым пастором, недавно направленным к этому приходу, что ютился в глуши одного из множества мелких княжеств. Вдали от больших городов, священной столицы и реальных возможностей что-либо изменить. Если кому и суждено изменить мир, провести реформы и обновить культ - так точно не ему.
  Вздохнув, парень поправил рясу и направился к своему дому по темным улицам поселка.
  
  Будто сопровождаемые алой кометой, по ведущей в обход основных трактов лестной тропе, неслись две лошади. Животные тяжело дышали - всадники гнали их галопом вот уже больше часа. Подобное не каждая животина выдержит, а тут еще и по паре тяжелых сумок с золотыми монетами в дополнение к ездокам... Это уже совсем ни в какие ворота.
  Младший из двух несущихся верхом на лошадях мужчин бросил взгляд на подельника и горестно вздохнул. Куртка брата порядочно пропиталась кровью, он побледнел и нарочно крепко сжимал в руках поводья, опасаясь в любой момент свалиться из седла. Дела совсем плохи, им бы остановиться и перевязать рану, но...
  Услышав далеко за спиной собачий лай, мужчина схватился за рукоять висящего на плече арбалета. Судорожно сглотнув, он оглянулся назад, ожидая увидеть несущихся следом за лошадьми халифатских гончих, но за спиной была лишь освещенная алым светом кометы лесная дорога. Псы отстали, сильно отстали, как и их хозяева, но это еще не гарантировало братьям безопасности - халифатские гончие славились тем, что преследовали добычу едва ли не до собственной смерти.
  Не стоило им нападать на ту карету, знали ведь, что охраны будет немало и банде придется туго, но соблазн был уж слишком велик. Столько золота никто из разбойников в жизни не видел. Ограбить княжескую карету с податью, это вам не путников, да посыльных на дороге обдирать - тут и куш соответствующий, вот только...
  Вот только после этого дела из семи разбойников в живых остались только они вдвоем. Для того, кто только-только взялся за заработок на большой дороге, это было слишком. Младшего душил страх и угрызения совести за убитого кучера - он еще не зачерствел, подобно брату, не привык убивать ради звонкой монеты...
  Лошади вылетели на опушку леса. Впереди расположилась горящая редкими огнями окон деревушка, самым примечательным сооружением в которой был разве что приход Всевышнего: одноэтажное, сложенное из грубого камня и аккуратно выбеленое здание с невысокой колольней. В этом крае подобных хватало - людей привлекали хорошая земля, богатые дичью леса и множество рек полноводных рек, кишащих рыбой.
  А следом за селянами шли и священнослужители Всевышнего.
  Старший натянул поводья и, морщась от боли, осмотрел деревню. Сегодняшняя ночь преподносила ему одни только неприятные сюрпризы - их банда больше не существовала, причем, ему собственноручно пришлось прикончить двоих бывших товарищей, позарившихся на общую добычу; на хвосте у них с братом сидели гвардейцы, а на левом боку у него кровоточила глубокая рана от удара копьем...
  Поэтому, деревню, внезапно появившуюся у них на пути, матерый разбойник воспринимал не иначе, как новую напасть.
  - Гха... - сквозь зубы процедил он, прижимая ладонь к кровоточащей ране.
  - Как ты, брат? - обеспокоено спросил подъехавший младший.
  - Не очень... - пытаясь бороться с накатывающей волнами слабостью, просипел мужчина.
  Кровь все не останавливалась, заливая дрянной доспех из вываренной кожи и одетую поверх серую полотняную куртку. По всему выходило, что рана может свести его в могилу уже в течение получаса, но времени, чтобы перевязать ее у них не было. Страх перед мечами и копьями гвардейцев гнал вперед.
  - Нужно остановиться и перевязать твою рану!
  - Ты спятил? Остановимся, и нас разорвут проклятые гончие!
  - Лошади скоро падут, как ты тогда думаешь бежать дальше? На своих двоих, истекая кровью?! Или на моей спине?! - скрипнув зубами, возразил младший. - Если так, знай, что я скорее потащу тебя, чем золото! Но никак не то и другое!
  Поморщившись, старший задумался. На месте брата, ему подобный выбор дался бы много сложнее и не факт, что он предпочел бы родную кровь мешку золотых монет. Разбойник всегда следовал простой истине, что деньги и власть - единственная ценность в этом мире, так сказать твердая валюта. Золото во всяком случае не сможет тебя обмануть, пырнуть ножом или сдать законникам, а власть... Власть - это всё.
  - Ладно, - сглотнув, согласился старший, и дрожащей рукой указал в сторону селения. - Остановимся в том доме, ты меня подлатаешь, и потом мы уберемся отсюда...
  Младший бросил взгляд на стоящий наособицу от остальных каменный дом. В его окнах не горел свет, двор был обнесен высоким забором из свежеструганных досок, но не охранялся обычными для этих мест сторожевыми псами. Есть шанс, что он и вовсе пустует. А если нет - жильцы не успеют поднять шум, их удастся быстро связать, закончить свои дела и незаметно уйти.
  Молча кивнув, он ударил лошадь по боку и направил ее в указанном направлении. Кашлянув, старший похлеснул своего скакуна, следуя за братом.
  
  Рассеяно осматриваясь по сторонам, пастор добрел до дома. Толкнув ладонью высокую калитку в воротах, украшенную священным символом Всевышнего, шагнул во двор и...
  - Даже и не думая открывать рот, - напряженно промолвил голос слева, после того, как в шею уперлось острие арбалетного болта. - Закричишь - ты покойник.
  - Затаскивай его внутрь... - хрипло отозвался человек, затаившийся за открывающейся во двор калиткой.
  Разбойник повесил на плечо арбалет и, выхватив из ножен на поясе длинный охотничий нож, приставил его к боку пастора. Несмотря на объявший парня страх, тот сразу понял, что делать и отошел от дверей. Второй мужчина толчком закрыл калитку и, облокотившись о заскрипевший забор, замер, тяжело дыша. Оба разбойника прищурились, рассматривая хозяина дома.
  - У меня нет ничего ценного, кроме священных книг, но вам они без надобности, - пытаясь унять ни с того ни сего дрогнувший голос, заговорил священнослужитель.
  - Это ж пастор... - упавшим голосом отозвался разбойник с ножом.
  - Ай ты, отродье Бездны... - в сердцах ругнулся старший из мужчин, наконец-то рассмотрев слугу Всевышнего.
  Разбойник, удерживающий у бока пастора нож, замялся и отвел оружие немного в сторону. Парень обратил внимание на то, что во дворе топчется пара лошадей, нагруженных тяжелыми мешками. Воспользовавшись замешательством разбойников, он быстро осмотрел их, и тут же остановил взгляд на старшем, заметив стекающую по его руке кровь.
  - Я могу помочь вам, - пытаясь говорить ровным, успокаивающим голосом, как их учили в семинарии, предложил пастор.
  - Спасибо, но отпускать грехи я еще не готов, как и держать последний ответ перед Всевышним... - болезненно улыбнулся старший. - Пошел он, твой Всевышний...
  - Вот так вот просто? Поможешь бандитам? - недоверчиво и порядком нервничая, уточнил младший. - А как же заповеди? Не рискнешь ли поднять шум и остановить нас?
  - Что-то мне подсказывает, что вы не намерены чинить беззаконье в моем поселке, значит с моей стороны будет неразумно звать на помощь или пытаться вас задержать, - скосив взгляд на сверкнувшее в алом свете кометы лезвие ножа, заметил парень. - Я слуга Всевышнего, а он завещал помогать всем нуждающимся...
  - Лучше бы так оно и было, - вздохнув, заметил младший. - Брат?
  - Демоны с ним, пошли...
  - Открывайте дом и растапливайте очаг, отче. Нам понадобиться горячая вода, и чистые тряпки, - спрятав нож и закинув руку брата себе на плечо, обратился к пастору разбойник. - И лучше бы вам не забывать о своих словах.
  - Иначе рискуешь отправиться на встречу со Всевышним много раньше срока... - мрачно пригрозил старший.
  - Я держу свое слово, - кивнул парень и зашагал к крыльцу.
  Несмотря на страх, захлестнувший его в первый момент, теперь молодой пастор был абсолютно спокоен. Эти люди пришли не для того, чтобы забрать его жизнь или жизнь кого-то из жителей деревни - они пришли за помощью и только. Пусть с оружием в руках, пусть нарушив заповеди где-то в другом месте, но не ему судить их за это. Судить - дело Всевышнего и помазанных Им князей.
  А его долг помогать и наставлять на путь истинный.
  
  Время близилось к полуночи. Младший из братьев-разбойников осторожно отодвинул занавеску и выглянул в окно, застекленное, а не затянутое мутным бычьим пузырем, как в других деревенских домах. Взгляд его метнулся к опушке леса, откуда к поселку спускалась пыльная дорога, но и в этот раз ему не удалось различить несущихся по их следу гвардейцев. Видимо, солдаты князя вместе с гончими действительно отстали.
  Облегченно выдохнув, мужчина осторожно приоткрыл окно, впуская в дом прохладный ночной воздух, и прислушался. На улице царила оглушающая тишина. Дворовые псы, вяло залаявшие, когда они подбиралась к дому священника, замолкли. Сверчки, цикады, летучие мыши... Даже играющий в ветвях деревьев и скосах крыш ветерок затих. Это было как минимум странно, но чего только не бывает в этой проклятой глуши, когда до ближайшего города не меньше дня пути.
  - Позволь узнать, кто за вами гонится? - обратился к мужчине молодой пастор.
  Обернувшись, разбойник оценивающе взглянул на хозяина дома - невысокого, курносого и светловолосого парня в светлой рясе, перетянутой простым поясом. Этот человек оказался добр к ним, он помог обработать раны брата, перевязал их и даже выставил на стол небогатое угощение. Кроме прочего, святоша не осуждал их поступков и со смирением сносил брюзжащего и бранящегося старшего. Если вспомнить о том, кто они - более чем достойное поведение для слуги Всевышнего из затерявшегося среди лесов и полей поселка.
  Младший не был особенно религиозным человеком, но и не относился к церкви Всевышнего наплевательски, подобно брату. Разбойник верил во Всевышнего и даже следовал его заповедям, правда, лишь только до недавнего времени... Теперь же остались только осколки былой веры - тлеющие в глубине души угли, да и только. Нельзя следовать заповедям бога, который слеп и глух к несправедливости, что твориться на земле. Если Всевышний и существует, то он далеко, а голодная смерть - вот она, прямо перед тобой. Выбор прост, когда жизнь приставляет к горлу лезвие ножа.
  - Гвардейцы, - ответил младший, присаживаясь за стоящий у окна стол.
  - Не рассказывай ему ничего, - мрачно обратился к разбойнику старший, пытаясь поудобней устроиться на скрипучем табурете. - С этими святошами нужно держать ухо в остро - скажешь лишнее слово, а утром уже на рудниках или в могиле безымянной...
  Младший бросил мрачный взгляд на оголенного по пояс и обмотанного повязками брата - тот за обе щеки уминал выставленное пастором угощение. С раной на боку удалось быстро справиться благодаря мастерству хозяина дома, с недавнего времени исполняющему в поселке еще и роль лекаря - он остановил кровотечение, обработал рану травяным настоем, зашил ее выпаренными в кипящем вине нитями и умело забинтовал, перетянув чистыми повязками могучий торс разбойника.
  Но брат этого не оценил. Как, собственно и всегда.
  - Я не собираюсь судить вас за совершенное - это не мои обязанности, - мягко заметил пастор, присаживаясь за стол напротив младшего. - Со временем вы сами все осознаете и раскаетесь перед единственным истинным судьей - Всевышним. Мне просто интересно, что же нужно совершить, чтобы назвать на себя гнев гвардии князя?
  - Ограбить карету, собирающую для него подать, - оперев о ножку стола арбалет, ответил разбойник.
  - Зачем ты ему сказал?! - завопил старший, подскочив на месте.
  - Не думаю, что это уже имеет какое-то значение - мы ушли от погони, - пожал плечами младший. - Когда оправишься, сядем на лошадей и к рассвету следующего дня будем уже на границе.
  - Ты проклятый дурак! - взвыл старший, схватившись за рукоять лежащего рядом меча.
  - А еще разбойник и душегуб, но человек получше тебя, - жестко отчеканил младший.
  - Баа! Душегуб и разбойник, но хороший человек! - презрительно воскликнул брат. - И к кому ты пришел, хороший человек, когда у тебя забрали землю и дом, когда ты закопал свою жену? К кому?! К священнику Всевышнего?!
  - Не вспоминай об этом! - ударив кулаком по столу, рявкнул младший.
  - Нет! Ты пришел ко мне! Когда из-за своего слюнтяйства и нежелания взять полагающееся по праву сильного, ты потерял все, то пришел ко мне! Своему брату! К душегубу и разбойнику! Ты - хороший человек!
  Выхватив покоящийся на поясе нож, младший вскочил со стула и упер лезвие в шею брата. Рука старшего застыла на рукояти меча, так и не успев вытащить его из ножен. Он посмотрел в глаза брату и криво ухмыльнулся, стараясь не совершать резких движений.
  - Мы братья, но разница между нами в том, что я сделаю все, лишь бы стать богаче, влиятельнее, могущественнее. Я приму любую сторону, я предам и убью, ограблю и разрушу, если понадобиться. Потому, что это путь сильного. Ты тоже силен, но...
  - Не в силе дело, - возразил младший, дрожащей рукой сжимая обмотанную потемневшей кожей рукоять ножа. - Дело в том, для чего она тебе и что она для тебя. Мне не нужен еще один идол, моя сила служит мне, а не я служу силе.
  - Уверен?.. - оскалился в ответ старший.
  - Что это?.. - будто разрезая повисшее в комнате напряжение, подал голос священник.
  Младший скосил глаза и посмотрел на улицу. Ночь окрасилась в кровавые тона, словно над землей взошла алая луна. Воспользовавшись возможностью, старший оттолкнулся от стола и, выхватив меч, отскочил назад. Грубый деревяный табурет перевернувшись упал на пол.
  - Думал прикончить меня?!.. - громко сопя и морщась от боли в боку, прорычал разбойник. - Может и золотишко наше захапать?! Ты...
  - Отче, что это? - пораженно спросил младший брат, крепче сжимая рукоять ножа.
  - Я не... - пастор вдруг запнулся и перевел на разбойника пораженный взгляд. - Комета! Это комета! Она...
  Выглянув в окно, разбойник поднял к небу глаза и обомлел. От пролетающей далеко над миром алой кометы отделился осколок - искрящийся фрагмент разрывал облака и с каждым мгновением уменьшаясь, неумолимо приближался к земле. Вокруг осколка бушевало пламя, он переливался всеми цветами радуги, сияя так, что было больно смотреть. Тишина за окном сменилась истошным воем стремящейся к земле небесной смерти, свет отдаляющейся от мира кометы с каждой секундой мерк, и на смену алому дню приходила освещенная полной луной темнота летней ночи.
  Сердце новоиспеченного разбойника замерло, а волосы на затылке встали дыбом, когда он понял, что осколок кометы летит к поселку. Это было даже не озарение - предчувствие. Бросив взгляд на так же уставившегося в окно брата, он метнулся к двери на улицу - подальше от места, куда упадет эта объятая пламенем каменная глыба.
  - Прочь из дома! - на ходу выкрикнул младший, ногой вышибая дверь.
  - Всевышний, спаси и сохрани... - прошептал молодой пастор, наблюдая за тем, как осколок приближается к земле. Парень не собирался бежать - если на то была воля бога, он был готов со смирением принять свою судьбу. Склонив голову, священнослужитель принялся поспешно молиться.
  Бросив взбешенный из-за собственного бессилия взгляд на слугу Всевышнего, старший взвыл и побежал к двери на улицу следом за братом. Уже шагнув за порог, он почувствовал, как вздрогнула земля, когда в нее впился осколок кометы. Покачнувшись, мужчина выронил зажатый в руке меч и схватился за дверь, лишь бы устоять на ногах.
  Успевший покинуть дом первым младший брат ничком повалился на землю, неудачно ударившись головой. Последним, что он увидел перед тем, как потерять сознание, было огромное облако пыли перед самым домом святоши и слетевшие с петель ворота...
  
  Пастор закончил молитву и выглянул в окно. Ворота сорвало с петель, часть забора перед домом разрушена, но само его пристанище не пострадало.
  - Благодарю тебя, Всевышний, - осенив себя святым знаком, облегченно вздохнул парень.
  Мгновением позже в дом ворвался старший из братьев-разбойников, держа наперевес обнаженный меч. Высокий, бородатый и мускулистый с темно-зелеными глазами и перетянутым окровавленными повязками торсом он походил на одного из горцев - диких жителей восточных земель. Разве что, те вместо мечей предпочитают булавы и топоры. Священник инстинктивно отступил назад и мысленно укорил себя за излишнюю поспешность.
  - Помоги моему брату! - бешено сверкая глазами, рявкнул мужчина.
  - Конечно, - тут же взяв себя в руки, кивнул пастор, внутренне удивившись такой смене настроения. Видимо, кровные узы важны даже для негодяев.
  Выскочив следом за разбойником на улицу, он подбежал к лежащему на земле младшему. Среднего роста, худощавый, но жилистый с копной темных волос и недельной щетиной, он распростерся на земле, не выпуская из рук охотничий нож. Склонившись над мужчиной, пастор перевернул его на спину и облегченно вздохнул - тот уже приходил в себя, дрожащей рукой вытирая текущую по лбу кровь.
  - Как он? - тяжело дыша, осведомился стоящий за спиной старший.
  - Расшиб лоб, потерял сознание, но уже приходит в себя, - прикладывая к ране на лбу младшего платок, ответил святоша. - Ничего серьезного, я зашью рану.
  - К демонам швы... - моргая, поднялся на ноги мужчина. - Вы видели?..
  Они втроем повернули головы к рассеивающемуся облаку пыли. Сразу сорванными с петель воротами во двор заканчивалась длинная колея, прорытая все еще дымящимся в земле осколком кометы. Воздух над местом, где он остановился, мерцал и переливался, притягивая взгляды. Задержав на этом сиянии взгляд, мужчины больше не смогли их отвести. Сияние завораживало, притягивало.
  Младший брат видел в этом чудесном свете силу, которая могла исполнять мечты, нести справедливость. Силу, которая поражала воображение и манила к себе, обещая верно служить - лишь только приложи усилия, чтобы раскрыть ее суть...
  Молодой пастор видел благословенье Всевышнего в сверкающем мягким теплым светом мареве. Благословенье, способное объединить бога и человека, дать верному слуге силу творить великие дела, во славу веры, во славу людей...
  Старший же брат видел в темном мареве могущество. Неограниченное никакими законами, могущество, к которому стоит лишь протянуть руку - и оно твое! Свобода во всех ее проявлениях, открывающая истинную суть человека.
  Не сговариваясь, они втроем зашагали к осколку. Шаг за шагом, все явственней чувствуя разлитую в воздухе силу. Каждый с собственной целью, будь то возможность отличаться от других, служить своему богу или обладать абсолютной свободой - они подошли к краю прорытой в земле колеи.
  В яме лежал камень. Большой, еще не остывший после падения, осколок кометы светился изнутри и мир вокруг него искажался. Камень был разбит на три равные части - светлую, горящую подобно солнцу, матово черную, темнее самой ночи, и радужную, что переливалась всеми известными цветами. Каждая его часть манила к себе одного из свидетелей падения, суля дать именно то, что ему нужно.
  То чего он желает больше всего.
  И они шагнули вперед, спускаясь к отколовшемуся от алой кометы осколку.
  
  Командир отряда гвардии князя натянул поводья, останавливая лошадь посреди лесной тропы. Повинуясь приказу, на рвущихся вперед гончих рявкнул мастер над псарней, заставляя халифатских демонов присмиреть и усесться на землю рядом с лошадьми.
  За последних несколько часов, гвардеец возненавидел княжеские леса, гончих, проклятых Бездной разбойников, обчистивших сборщиков податей и весь мир в целом. Его великолепный стальной доспех, украшенный позолотой с княжескими гербами совсем перепачкался в неведомо откуда появившейся грязи, голова раскалывалась, а тело покрылось мерзкой испариной - пожалуй, не стоило натягивать еще и кольчугу. Преследовать двоих выживших в бойне у кареты было делом нелегким - казалось, сам Всевышний вознамерился помешать их поимке и все время сбивал его отряд со следа. Богохульство, конечно, но больше никак подобное он объяснить не мог.
  А потом над миром взошла алая луна приблизившейся вплотную кометы.
  Даже немало повидавшие гвардейцы порядком растерялись, остановив лошадей и уставившись в небо. Халифатские гончие и те затихли, все вокруг замерло в ожидании. Когда же комета начала отдаляться, исчезая в звездной дали, а все уже облегченно выдохнули, командир услышал эхо отдаленного взрыва. Сориентировавшись, отряд помчался дальше по дороге, но вот теперь...
  - Это еще что за напасть? - в сердцах сплюнул на землю мастер над псарней.
  Из-за стены леса прямо перед ними в небо поднималось три сияющих вихря. Первый, будто сплетенный из солнечных лучей, второй, словно наполненный чернильной тьмой, а третий походил на закрученную спиралью радугу...
  - Что будем делать, командир? - тихо спросил один из солдат.
  Громко засопев, гвардеец опустил забрало шлема и вогнал шпоры в бока лошади.
  - Поедем туда и узнаем, что это за семя Бездны.
  Над лесом загремел гром, отозвавшийся в ушах командира стуком брошенных игральных костей. На мгновение ему стало не по себе из-за происходящего, но рукоять меча, вокруг которой сомкнулась ладонь в латной перчатке, успокоила гвардейца...
  Это всего лишь гром.
  
  Глава первая. Два города
  
  Мастер Фрио Тил
  Год 1345 после Великого Раскола
  Семнадцатое число четвертого месяца
  
  Город гудел, гудел даже ночью. Это было верным признаком того, что он по своему жив. Сейчас улицы были пустынны, но днем... Днем по улицам-венам бежала кровь, то, что дает городу жизнь - его жители. Тысячи, десятки тысячи людей - все они были частью города, делали его таким, каким он есть, их жизнь перетекала в каменные дома, брусчатые мостовые, в стены поместий и башен...
  Этот отдельно взятый город выделялся среди остальных. Архитектурой, неповторимой атмосферой, терпким воздухом, щекочущим ноздри, но главное населением. Именно люди делали его особенным. Его жители отличались от других горожан так же, как зрячий отличается от слепого. Они знали, что, как бы безумно это не звучало, город вокруг них и правда жив. Знали о том, что он дышит тысячами дымоходов, растет, с каждым годом отвоевывая все больше земли у окружающих его леса и полей, питается, пожирая жизни неосторожных глупцов, заблудившихся в лабиринте темных переулков, и испражняется, каждый день порождая кучи мусора...
  Знали, но их это мало интересовало.
  Это было буднично и обычно. Все сверхъестественное было для этих людей обычным делом, потому что они сами были частью этого "всего". Если смотреть в корень - люди остаются людьми в любом случае. Пусть они овладеют неведомой силой, пусть сделают открытия способные толкнуть человечество на столетия вперед, пусть создадут нечто, способное удивить даже Богов...
  Но в любом случае, по сути своей люди остаются людьми всегда и везде. Они привыкают ко всему. Даже в этом городе, возможно, одном из самых странных во всем мире, жили обычные люди. Среди остальных, их выделяло только знание.
  Урвиш населяли колдуны. По мнению многих философов и ученых Святых Земель (в основном, из просвещенных островов моря Снов), город вроде этого не мог существовать, ведь всем хорошо известно - колдуны владеют силой, сила ведет к высокомерию, а высокомерие не позволяет перед кем-либо выслуживаться. Надо же кому-то, в конце концов, подметать улицы, продавать прелые овощи и штопать одежду?
  Правда, и самому Урвишу и населяющим его колдунам было глубоко плевать на мнение каких-то ученых и философов - они существовали, а если быть совсем точным, сосуществовали, дополняя друг-друга. Город и Графство, в котором он был расположен, были исключением из правил, пятном на привычном для обывателя понятии "обычный".
  Как и в любом другом искусстве, в колдовстве были лучшие и худшие. Так или иначе, судьбу человека определяет талант и в этом городе это было главным правилом. Если ты хорошо колдовал, тебя ждали радужные перспективы, вроде места служащего или секретаря, своя мастерская или лавка, если же ты колдовал плохо...
  В общем, продавцов помидоров и прислуги имелось с избытком.
  Многие считают, что города колдунов, конечно, при условии, что такие могут существовать - темные, угрюмые и жутко опасные места, если вы сами не колдун. Это было довольно распространенным заблуждением, которое вполне удачно опровергал Урвиш.
  В том смысле, что он не был темным и угрюмым местом. Опасным для не обладающего колдовской силой - сколько угодно, но не угрюмым.
  Город раскинулся среди бескрайних западных лесов, таких древних, что некоторые деревья, появись у них желание, рассказали бы парочку забавных историй о превращении обезьяны в человека. Узкие улочки, вымощенные светло-серым камнем привезенным из селений на побережье Стылого Моря , двух-трех этажные дома, из обожженого кирпича и хрупкого приморского камня, крыши, покрытые выгоревшей на солнце черепицей, высокие башни, шумные базары, сияющие чистотой площади и поместья, больше похожие на дворцы...
  Это был самый обычный город, населенный не совсем обычными людьми.
  И сейчас он спал. Хотя, нет, Урвиш никогда не спал.
  Город всего лишь дремал.
  По улицам, слабо освещенным тусклыми магическими фонарями, неспешно прогуливались патрули ночной вахты, сплошь состоящие из простоватых боевых колдунов. Крышами домов и поместий бесшумно крались адепты магии теней, занимаясь честным воровством. Из круглосуточных трактиров слышался веселый хохот, а в их окнах время от времени вспыхивали магические огни, из подвалов старых мрачных домов доносились визгливые голоса демонологов, призывающих в мир тварей из самых темных глубин Бездны и ворчливое бормотание алхимиков, проводящих свои эксперименты. В мастерских артефакторов, кузнецов разнообразного магического скарба, гремели зачарованные молоты, а на верхних этажах башен горел свет, давая понять, что аэроманты, укрощающие воздух, готовят еще один ясный день всему Проклятом Графству. В темных же подворотнях на позднего прохожего поджидали перекачанные колдуны, практикующие особую, уличную магию...
  На главную же улицу Урвиша уверенно ступил человек в темном плаще, лицо которого скрывал глубокий капюшон. Еще мгновение назад его не было, но вот сейчас он здесь - мрачно осматривается и тут же неторопливо идет по брусчатой мостовой по направлению к центру города.
  Господа удачи старались не приближаться к этому человеку, а стражники ночной вахты благоразумно обходили его стороной. Всем, кто мог видеть по-настоящему, заглядывая человеку прямо в душу, было ясно - этого прохожего лучше не задирать. Слишком уж много в нем магии, магии чистой, не разбавленной печатями демонологов и силой их слуг или гудящими от энергии артефактами. Такой, какой она была раньше.
  С такими не шутят, это не колдовская элита, о нет - это те, кто прячется в тенях освященного благословениями и служащего церкви мира. Их сила чище, потому, что так ее легче скрыть, и главное - даже смерть не может остановить этих отчаянных людей.
  Фигура, легко теряющаяся во тьме, беспрепятственно прошла через площадь Благословений, известную благодаря заклятию, наложенному на нее больше трех сотен лет назад. Брусчатка здесь сияла чистотой отполированного до блеска мрамора, а фонтан плевался чистейшим вином, к сожалению превращающимся в воду уже через пару минут...
  Дальше располагался сейчас пустующий продуктовый базар Семи Лун - едва ли единственное место во всем мире, где снедь создавали прямом на глазах у покупателя сотнями разных способов. Лотки лесников, выращивающих любой овощ за считанные минуты, склады-лаборатории звероводов, способных за несколько часов создать живой кусок первоклассного мяса, ничем не отличимый от говядины, магазины создателей, творящих любые продукты прямо из воздуха... Если вы были приверженцем правящей роли колдовства во всех аспектах жизни - этот рынок создан для вас.
  Колдовская еда не бывает некачественной или несвежей, она именно такая, какой желает ее видеть покупатель - вот закон этого места.
  Остановившись на перекрестке, человек в черном дождался пока по пустующей в столь поздний час улице не прокатиться кортеж из колдовских карет. Большие и пышные, украшенные фамильными гербами колдовских семей, без кучеров, без лошадей, но зато набитые до верху подгулявшими богатеями и хохочущими демонами искушения - вот она, элита колдовского общества...
  Или, по крайней мере, те, кто мнят себя таковыми, - мысленно поправился колдун, уловив витающий в воздухе запах сильной печати демонологов.
  Задумчиво повернувшись в сторону откуда прикатили кареты, человек уперся взглядом в горящее множеством огней здание колдовского театра, вокруг которого все еще топтались зрители. Большое, построенное в виде полусферы, оно было украшено множеством живых статуй и по праву гордилось собственным выводком горгулий. О проходящих же в театре представлениях и говорить нечего - подобное нужно видеть, видеть собственными глазами и чувствовать всей душой...
  Неспешно шагая по главной улице, колдун проходил мимо богатых поместий искусников; штаба городской вахты, украшенного серебряным гербом в виде осклившей пасть халифатской гончей; приземистой башни братства алхимиков; закрытых в столь поздний час школ пиромантов, геомантов, телепатов; мимо никогда не спящей академии пяти высших искусств и не менее величественных сооружений... Нигде не задерживаясь, он вскоре оказался у цели своей ночной прогулки. Человек остановился перед огромным зданием, возвышающимся посреди города.
  Центр колдовства в этом мире. Место, где решалась судьба всех, кто владел Силой. Твердыня всех колдовских знаний. Сосредоточение огромной мощи. Прибежище самых могущественных колдунов этого мира. Здание, где заседали члены Круга.
  Колдуны не слишком хороши в выборе названий, поэтому это сооружение осталось неназванным. Это была просто башня. Исполинская башня, при виде которой, вы ясно представляли некое древнее божество, с ленцой вонзающее в земную твердь громадный камень, а потом - десятки тысяч людей, превращающих его в нечто большее, чем просто скала. Башня была словно вырублена из цельного куска породы, без единого шва или соединения - широкая в основе и все утончающаяся к верху, она видна издалека. Стены ее покрывали письмена, которые вряд ли смог бы прочесть даже наносившие их мастера-артефакторы.
  Вокруг башни не было охраны - вряд ли в Урвише нашелся бы человек, решившийся без разрешения проникнуть за эти стены. Каждый понимал, чем это грозит.
  Скинув капюшон, Фрио поднял голову и посмотрел на самую верхушку башни. Серые глаза сощурились, а на резко очерченных скулах заходили желваки, когда колдун ощутил исходящую от башни силу и ее источник - пятно света на вершине. В зале, расположенном на самом высоком уровне мерцал тусклый свет.
  Его ждут.
  Мастер без особого энтузиазма посещал Графство. Причиной этого был тот факт, что по возвращению отсюда ему приходилось несколько дней "очищать" себя от запаха сильнейшего колдовства. Агент в Святых Землях не может рисковать, привлекая внимание инквизиции - на вотчине церкви даже намек на колдовство, это уже приговор. Вот только регулярные отчеты перед Кругом, отчаянно желающим уменьшить влияние искусников, это не отменяло... Фрио не желал вникать в тайные игры Круга и знати Графства, но по долгу службы всегда оказывался меж двух огней.
  Откинув полу плаща, колдун торопливо зашагал по ступенькам, к высокой открытой настежь двери. Оставшиеся за спиной достопримечательности Урвиша мало интересовали его - возможно, мастер был одним из немногих, кого этот город не мог впечатлить.
  Сделав едва десяток шагов, колдун на мгновение замер, прислушиваясь к магическим чувствам. Воздух перед ним едва заметно переливался и дрожал, словно в жаркий день - явный признак неизвестного колдовского барьера. Прислушавшись к своим ощущениям, парень не почувствовал никакой опасности. Тихо фыркнув, он сделал шаг вперед, проходя сквозь барьер, и быстро пошел к холлу башни...
  
  Широкий зал на вершине башни утопал в полумраке. Здесь было не принято использовать колдовство, поэтому помещение освещалось лишь масляными лампами на стенах. В зале не было дверей, были лишь окна, хотя даже они являлись декоративными, по той причине, что крыши у башни просто не было. Из мебели присутствовал только огромный стол, опоясывающий помещение по окружности. В его центре находился пятачок свободного пространства, где без проблем могла разместиться небольшая толпа горожан человек эдак из пятидесяти.
  Ах, да. Еще были кресла. Тринадцать кресел, стоящих по кругу.
  В каждом из них сидел колдун или ведьма.
  Воздух едва ощутимо потрескивал, а тени выплясывали безумные танцы, скрывая лица присутствующих, так, что удавалось рассмотреть лишь серые одежды членов Круга. Заседающие здесь колдуны не имели номеров, а о понятии "первый среди равных" и речи быть не могло. Все в этом зале были равными между собой, как по статусу, так и по мощи. Если уж ты попал сюда, значит ты на вершине могущества, доступного человеку владеющему Силой.
  В теории, конечно.
  - Он задерживается, - холодно заметил грандмастер Гуали. Голос колдуна был подобен треску ломающегося льда, и сразу становилось ясно, что его обладатель способен заморозить человека одним только взглядом. Произнесенные грандмастером слова подобно лютому морозу забирались под одежду и превращали кожу в лед.
  - Ха! Это не мудрено! Он живет за границей почти всю свою жизнь и в Графстве показывается едва ли раз в месяц! Я удивляюсь, как его еще не затащили на костер... - фыркнул в ответ грандместер Румиус. Его голос, сухой, словно песок и рваный как предсмертный хрип, заставлял нечто в душе у каждого из присутствующих предательски вздрагивать.
  - Не стоит так говорить, Румиус. Колдуны, подобные мастеру Фрио очень важны - они вытаскивают из лап инквизиции владеющих Силой, указывают им путь и распространяют учение про мир, - заметила грандмастер Маласса. Едва ли она считала сказанное чем-то большим за пустые слова, но железные нотки в ее голосе сразу давали понять, что заострять на этом внимание не стоит - себе же дороже.
  - А я что говорю, будто они не важны? Конечно важны! Притаскивать сюда всякий сброд, умеющий разве что создавать огонь да видеть скрытое! - сварливо продолжал Румиус. - Ха! Огонь и будущее! Будто у нас мало слабосильных пиромантов и третьесортных ясновидцев!
  - Тысяча тварей темных глубин! Ты-то, проклятый труполюб, должен помнить, что в начале были именно слабосильные пироманты и третьесортные ясновидцы! - гоготнув, прорычал грандмастер Орсал. Говорил он резко, будто отдавая команды, порыкивал и время от времени сплевывал на пол, чем страшно раздражал сидящих рядом грандмастеров.
  - В начале... В начале была Сила! Сила, чистая как алмаз! Мы сами извлекали ее из глубин своих душ, сами кропотливо работали над ней! - теперь было точно понятно, что Румиус устроился напротив одного из окон. Древний колдун сжал кулаки, а темнота вокруг него становилась все более насыщенной, будто кто-то распылил в воздухе чернила. - Пусть наша Сила не была столь же велика, как сейчас, но мы сами получали ее! Чистую, настоящую Силу! А что сейчас?! Скажите мне, что сейчас?! Сделки! Кругом одни сделки! Никто не желает работать сам!..
  - Но ведь вы сами заключили сделку, - гадко заметил грандмастер Кавак, откровенно наслаждающийся зарождающейся перепалкой среди членов Круга.
  - Ты смеешь сравнивать нашу Сделку с потугами этих ничтожеств, червяк?! Видно ты совсем ополоумел раз не понимаешь, что сидишь здесь именно благодаря ей!
  Темнота вокруг старика стала непроницаемой, но присутствующие, кажется, не обращали на это внимания. Достигнув подобного могущества, колдун сам становился частью Силы, и даже его негативные эмоции могут стать причиной энергетических всплесков.
  - Румиус, мы все прекрасно понимаем важность той Сделки, но в свое время нам пришло немало поработать, чтобы оказаться в этом зале, - невыразительно промычал грандмастер Дотарий Фалак, потирая отблескивающую в свете свечей лысину. Сгорбившись в своем кресле, колдун крутил в руках Мэтерский Куб - занимательную игрушку из древнего пустынного царства за восточными горами.
  - Поработать?! Ха! Что вы знаете о работе?! Огненные шары, молнии, смерчи, неукротимый ветер! Но по-настоящему великое колдовство дал вам именно этот зал! Этот самый зал. Иногда я смотрю на вас и жалею, что согласился с остальными...
  - Ты забываешься, Румиус! - медленно промолвил Гуали. - Не стоит говорить слова, о которых ты можешь пожалеть...
  - И что ты сделаешь, мальчишка? Полоснешь меня холодком?! - оскалившись, презрительно бросил старик. - Да я бывал там, где нет ничего кроме холода и он был уж получше твоего, Гуали Падин!
  Высокий криомант тут же вскочил с места, хлопнув ладонями по столу. В зале стало значительно прохладнее, воздух затрещал громче. Случайный отблеск света упал на бледное вытянутое лицо с двумя глазами-льдинками, тонкие губы едва зашевелились:
  - Пусть ты и один из первых, но следи за...
  - Спокойно, Гуали. Имей уважение к этому залу и самому Румиусу. - прервал колдуна мягкий голос грандмастера Тасилисары. Переводя взгляд с двух сцепившихся в перепалке колдунов, чародейка печально покачала головой, отмечая, что эти двое стоят друг-друга.
  - Он здесь, - вздохнув, отозвался молчавший до этого грандмастер Шурт.
  Гуали неохотно опустился в кресло и вместе с остальными перевел взгляд на центр зала, где наметилось некое движение. Каменный пол стал расплывчатым и через мгновение из него начал медленно подниматься человек.
  Мастер неспешно выходил из камня, будто из воды, ступая по скрытым под полом ступеням. Агент Круга был невысоким парнем лет двадцати семи или, возможно, тридцати, одетым в серый плащ, мягкие кожаные сапоги с заправленными в них шерстяными штанами, темно-серый укороченный сюртук и дешевую ленную сорочку. Лицо его было бледным и незапоминающимся, темные волосы растрепаны, подбородок чисто выбрит. Двигался мастер плавно и обманчиво неспешно, был худощавым и выглядел настолько буднично и непримечательно, что приходилось прилагать усилия, чтобы найти в нем хоть какие-то отличительные черты. Фрио не был красавцем или уродом, он просто привык оставаться незаметным, человеком, которого не могли описать даже жившие по соседству люди. Это было не колдовство, это был талант.
  Парень смотрел на мир серыми глазами, с неким ленивым безразличием цепко осматривающими все вокруг и запоминал, оставаясь всего лишь человеком без отличительных особенностей, прошлого и, возможно, будущего. И только закручивающаяся вокруг него энергия сплеталась в многоцветный рисунок чистой ауры, не отягощенной искусственной и чужой силой. Прибывая в Урвиш он открывал свою истинную ауру и то лишь потому, что этого требовал Круг. Возможно, именно поэтому мастеру не нравился этот город - аура могла рассказать о нем больше, чем требовалось.
  Фрио сделал еще несколько шагов и, оказавшись в центре Круга, спокойно осмотрел зал. Для его глаз даже столь скудного освещения было достаточно, чтобы различить фигуры всех присутствующих...
  Прямо перед ним сидит Гуали Падин - высокий, бледный и холодный, как и лёд которым он повелевает... Хотя, сегодня грандмастер выглядел еще более мрачным чем обычно. По левую руку от него устроился Салак Араса, командующий всеми боевыми колдунами Графства, начальник ночной и дневной вахты - невысокий, мускулистый и смуглокожий мужчина с темно-карими глазами. Этот спокоен, уравновешен и немногословен, но явно не особенно рад находиться сегодня в Башне.
  Рядом с боевиком, закинув ноги на стол, гадко ухмыляется всему миру Кавак Чарк, так же известный как Кавак Трижды Проклятый и Кавак Темный - бледнокожий, светловолосый и худой мужчина, с маленькими мутными глазами. Мерзость и сама Тьма в человеческой шкуре.
  Рядом с Каваком гордо восседает Гарольд Авар, его учитель и сильнейший демонолог Графства - дряхлый старец, с посеревшей из-за темного колдовства кожей и совершенно черными, словно два уголька глазами. Гарольд второй из старейших грандмастеров после Румиуса Сагира (хотя и выглядит вдвое хуже). Этот хитер и умен, но верен Графству.
  Спиной к одному из окон устроился Шурт Окара - огромный, словно бык, сероглазый и смуглый телепат, способный играть сотнями умов одновременно. Сразу за колдуном сидит его ученица непревзойденная Маласса Шисари, первая красавица Графства и отличная ведьма. С ней всегда нужно быть настороже - за прекрасными темными глазами, шелковой бледной кожей и пышными серыми волосами скрывается острый ум и малаская хитрость.
  В непроницаемой тени, закутавшись в черный бархат с эмблемами братства некромантов, укрылся сам великий Румиус Сагир - костлявый старик с собранными в аккуратный хвост седыми волосами и короткой бородкой. Более чем старый некромастер известен склочным характером, отвратительными манерами и ужасающей мощью. За свой немалый век он вошел не в один десяток легенд и это немудрено, ведь Румиус старейший в Круге - он помнит последний святой поход церкви Всевышнего...
  Дальше, сложив перед собой ладони "лодочкой" и едва слышно мурлыкая "Райкаскую розу", сидит Нарий Мал - высокий и статный, со смуглой кожей, темными, словно смоль волосами и приятными чертами лица. Пиромант как всегда одет по последней альгарийской моде, а глаза его пылают мягким оранжевым огнем. Рядом с Нарием, выпрямив спину и внимательно наблюдая за Фрио, устроилась Тисилисара, великая хозяйка западных лесов, чья кожа за годы практики чародейства приобрела необычный зеленоватый оттенок, а глаза больше подошли бы дикой кошке, нежели женщине средних лет...
  Следующим за столом Круга устроился Орсал Рирас, старый проходимец-пират, бородатый, одноногий, одноглазый и бранящийся грязней любого боцмана. Если был в мире человек, что исходил вдоль и поперек все три великих моря, так это именно Орсал, богатый как морской дьявол, благодаря контролю над фотом Графства и лихой как вся пиратская братия вместе взятая. Справа от него непрерывно вращал свою новую механическую игрушку Дотарий Фалак - этот прост как медный альг, для него превыше всего артефакты, механические игрушки, занимательные головоломки и прочие... Вещи.
  Люди Дотария почти не интересовали.
  Взгляд мастера Фрио на миг остановился на Лассирии Васлии, самой молодой из Круга, ведьме владеющей магией теней. Невысокая и худая, с бледной кожей, большими выразительными зелеными глазами, грандмастер Лассирия была отнюдь не красавицей, да и слава среди колдовской братии о ней ходила дурная, но он по какой-то причине находил ее привлекательной...
  Мастера это волновало, поэтому, едва встретившись с госпожой Лассирией глазами, он тут же перевел взгляд на грандмастера Шалию Ласу. В отличие от своей соседки, Шалия была упитанной женщиной, на вид лет сорока со светлыми волосами, заплетенными в длинную косу и темно-карими глазами. Великая геомантка дышала жизнью и земной мощью, уверенной, но поразительно простой и естественной.
  Вот они все, сидят за великим столом перед человеком с серыми глазами и без отличительных черт. Тринадцать грандмастеров собрались в зале Круга, ожидая отчета первого среди агентов в соседнем Альгарике. Некоторых эта обязанность откровенно тяготила, другие были к ней равнодушны, третьим и вовсе было здесь некомфортно, но все они смотрели на Фрио с едва уловимым нетерпением. Блеск глаз, плотно сжатые губы, отбивающие такт на столешнице пальцы, неровное дыхание...
  Они ждали его с нетерпением или, по крайней мере, новостей которые он принес.
  - Мое почтение Кругу, - опомнившись, поклонился колдун.
  - Круг ждет, - отозвался грандмастер Гуали. - Все мы ждем.
  - Ну, что ж, тогда я, пожалуй, перейду сразу к делу, - пожал плечами Фрио. - Как я уже сообщил, со мной сязался командор Десальво Горане. Он хочет заручиться нашей поддержкой и совершить государственный переворот в Альгарике.
  - И какое нам дело до этого честолюбивого идиота? - все так же холодно уточнил Гуали. Его голос не мог звучать иначе, и это сбивало Фрио с толку - невероятно сложно понять заинтересован грандмастер или рассержен. Говорить с раздраженным Гуали было сродни прогулке по площади забитой инквизиторами - сделай один неверный шаг и тебя тут же пронзит тысячей святых благословений.
  - Понимаете ли, он утверждает, что король, дворянство и архиепископ со своей свитой - они все хотят нанести Графству дружеский визит. Разжечь несколько костров, поговорить о заповедях и постулатах Всевышнего, темном колдовстве, ведьмах...
  - Никто из них не посмеет сдвинуться с места без разрешения святого города, - заметила грандмастер Тисилисара.
  - Если мне не подводит память, месяц назад, когда Круг впервые получил от тебя донесение об этом командоре, ты с уверенностью утверждал, что святой город ни за что не согласился бы выступить против нас.
  Повернув голову, в сторону говорившего, Фрио встретился с тяжелым взглядом широкоплечего здоровяка сидящего спиной к окну. Случайный всполох одной из ламп на долю секунды осветил широкое, словно вырезанное из камня лицо.
  Грандмастер Шурт выделялся среди остальных колдунов - огромный, неспешный и внимательный, когда вы с ним говорили, создавалось ощущение, будто разговариваешь со скалой. При первой встрече Шурт казался многим туповатым здоровяком, по счастливой случайности отхватившим огромную силу: он долго думал прежде чем что-либо сказать, иногда даже шевелил губами, будто пытаясь оценить будущую речь, морщил широкий лоб и почесывал покрытую кабаньей щетиной щеку... Все это больше подходило пустоголовому деревенскому верзиле или вышибале из городского кабака, но...
  На самом же деле, Шурт был телепатом огромной мощи, а его мысли... О, его мысли походили на материки, медленно дрейфующие по поверхности разума - им нужно было время, чтобы встать на отведенное место. Телепат мыслил глобально, настолько глобально, что, садясь играть с ним в шек-лаш, вы могли сразу сдаваться, тем самым сэкономив себе кучу времени.
  Во время своих нечастых посещений Урвиша Фрио несколько раз встречался с ним. Шурт был известен своей простотой, которой так не хватало искусникам да и некоторым из грандмастеров, а так же серьезным отношением ко всем делам Круга. Существуй в Графстве аналог инквизиции и во главе этой организации стоял бы никто иной как Шурт. Грандмастер не был жесток или кровожаден, он просто был из тех людей, которые живут по правилу - Государство превыше всего.
  - Все изменилось, грандмастер, - уважительно склонив голову, отозвался Фрио.
  - Как именно?
  - Святой город дал добро архиепископу Альгарика возглавить вместе с королем поход против Графства, - собравшись с мыслями, ответил колдун. - Так во всяком случае говорит Десальво. В столице собирают очистительный собор, кажется, через несколько дней в один из приграничных городов тайно должны прибыть две сотни отборных инквизиторов из Хаутфалька, Нускальва и других королевств. Альгарик пойдет войной на Графство...
  Фрио не ожидал удивленных возгласов или злобных ругательств. Какая глупость, колдуны Круга редко чему-то удивлялись - целая армия ясновидцев не зря ест свой хлеб. Услышав нечто неожиданное, грандмастера реагировали одинаково: устало вздыхали, высокомерно фыркали или брюзжали о некомпетентности недоумков ясновидцев, но никогда не показывали своего удивления. Чтобы самые могущественные колдуны Графства и всего мира чего-то не знали? Бред. Просто вселенная иногда извивается ужом, внося изменения даже в идеальные планы, заставляя грандмастеров напрягать свои незаурядные умы и просчитывать все еще раз.
  Сейчас же не было и этого. Царившая в зале атмосфера расчетливого напряжения загустела, заполнив собой самые дальние закутки. Казалось, будто некий замысел грандмастеров, нечто столь желанное и сокровенное, что о нем не говорят в голос, лишь начал воплощаться в жизнь, а каждая неожиданность это мельчайший штрих, дополняющий общую картину. Не то что бы члены Круга хотели создать видимость удивления - им это было попросту ни к чему - просто у мастера появилось чувство, что начата куда более тонкая игра.
  И Фрио оставалось только молиться, чтобы ему в ней не досталась роль разменной пешки.
  - Правда? - наконец-то нарушил молчание грандмастер Гуали. - Вот уж бы не подумал, что святейший отец пойдет на подобный шаг.
  - А что в самом Альгарике? - прочистив горло, прошелестел грандмастер Гарольд.
  Колдун поморщился, про себя подумав, что все это становится похожим на дешевое представление иллюзионистов. Большая часть Круга лишь молча наблюдает за ним, не говоря ни слова. Даже грандмастер Румиус лишь что-то недовольно бормочет себе под нос, хотя обычно его вклад в обсуждение был самым значительным. Пусть даже в виде брюзжания и недовольных выкриков в сторону своих коллег и всех колдунов в целом. Таков уж этот грандмастер Румиус.
  Они все знали. Знали еще до его прихода, возможно, даже до встречи с Десальво.
  Фрио кисло хмыкнул. Ну, что ж, если роли уже распределены, нужно играть. Тем более что другого выхода просто-напросто нет.
  - Инквизиция в последний месяц зверствует. Сожжено более трех десятков заклинателей и ведьм и под две сотни обычных людей, но пока это подводят под старую песню борьбы с нечистой заразой колдовства. Официальных заявлений о войне пока не было. Король не спешит с ополчением, пока все держится в тайне, но не сегодня-завтра он издаст указ об особой, святой рекрутчине.
  - С чего такая уверенность? - без особого энтузиазма спросил грандмастер Салак. - Почему бы ему не бросить на Графство все войска... Сколько там у них?..
  - Примерно шестьдесят тысяч, плюс колониальные войска, - промолвил грандмастер Шурт. - Но эти не в счет...
  - Ха! Поимей меня все твари глубин, если нам стоит беспокоится о колониальных войсках! - презрительно сплюнул грандмастер Орсал. - Пусть эти выблядки морских свиней только дернутся! - и мои ребята пустят их на корм рыбам еще у берегов Пряной Земли!
  - Тем не менее - шестьдесят тысяч профессиональной армии, под прикрытием церковников, да к тому же континентальный флот... - поморщился Салак. - Это очень много, мастер. Мы едва сможем выставить четверть от их числа, четверть колдунов, чье главное оружие потеряет силу стоит вступить в дело благословениям Всевышнего. Зачем Самиару необученные крестьяне? С такой силой он может выступить хоть сейчас.
  Мастер покачал головой, про себя отметив, что Круг все же просматривает его бесчисленные донесения - пусть и не слишком внимательно.
  - При всем уважении, сил у альгарийской армии не так много как может показаться на первый взгляд. К тому же, его величество Самиар Седьмой известный любитель железных побед, если вы меня понимаете. Он ни за что не оставит тылы открытыми, даже при поддержке церкви: на Графство выступит чуть больше трети от всего числа, в основном пехота, несколько тысяч тяжелой конницы и гвардия короля. Остальные будут держать границы с Хаутфальком и Валасией. Как мне кажется, без ополчения Самиару не обойтись.
  - Вижу, ты хорошо осведомлен, мастер, - заметил Шурт.
  - Это моя обязанность, грандмастер.
  - Хорошо-хорошо... Очень хорошо, мастер Фрио. Еще что-то?
  - Я решил не отнимать время у высокоуважаемого Круга и подготовил письменный доклад. Там подробно изложена вся суть дела, с упоминанием источников...
  - Отлично, положи передо мной бумаги.
  Фрио извлек из внутреннего кармана плаща толстый сверток бумаг и, преодолев десяток метров, положил его на стол перед Шуртом. Подняв глаза, он встретился взглядом с грандмастером. Или же грандмастер заглянул ему в глаза? Так или иначе, мастер словно провалился в два серых омута и почувствовал, как в его голове что-то зашуршало, а перед глазами пролетели несколько последних недель...
  Вот Райтанг, столица Альгарика. Главная площадь, на помосте семь людей привязанных к обложенным хворостом железным столбам. Взгляд изменяется, и Фрио смотрит на ауры еретиков... Лишь один заклинатель - молодой парень, весь в ожогах и шрамах, как впрочем, и остальные.
  У инквизиторов устоявшиеся взгляды на процедуру дознания. Основными инструментами при допросе выступают Божье слово и каленое железо.
  Особенно часто - последнее.
  Шестеро обычных людей и один заклинатель. Инквизитор в серой рясе поджигает хворост, и через минуту площадь наполняется истошными воплями. Привязанные к столбам люди корчатся от боли - объявший хворост огонь уже пожирает их плоть, причиняя невыносимые муки. Церковь Альгарика не приемлет обливания хвороста водой, придерживаясь позиции, что самый лучший колдун - быстро сожженный колдун. В нос бьет вонь горелой человеческой плоти. Поморщившись, Фрио осматривается. Площадь полна людей, с интересом наблюдающих за муками своих сограждан, торговцы продают товар, ремесленники трудятся в своих лавках, цирюльники стригут и бреют, не отвлекаясь на шум, и лишь заскучавшие шлюхи наблюдают за представлением высунувшись из окон близлежащего борделя...
  Картина меняется, в этот раз Фрио на другой площади, над ней нависает высокая башня из красного кирпича. Каменные дома, из открытых окон которых за происходящим наблюдают городские жители, в главной городской таверне празднуют именины бургомистра, на соседней улице дают представление бродячие артисты, разыгрывая сценку поимки злобной ведьмы... Из-за толпы собравшихся зевак помоста не видно, но даже сюда доносятся дикие вопли заживо сжигаемых еретиков.
  Следующая площадь, потом еще одна. И снова столица. Опять небольшая площадь и скромный помост инквизиторов. Каждый день новый город, каждый день новые лица еретиков, каждый день те же пустые глаза горожан с горящим в их глубине страхом и злобой к тому, чего они не могут понять. Больше чем в половине случаев на помостах и вовсе нет колдунов и ведьм. Инквизиторы сжигают и сжигают, а зеваки, восторженно разинув рты, ловят каждое мгновение божьей кары...
  Какая мерзость.
  Где-то вдали послышался шорох и Фрио закружился в круговороте воспоминаний, все падая и падая в колодец сознания, пока не оказался в зале Круга перед Шуртом. Колдун тут же отвел глаза, стараясь не встречаться больше взглядом с грандмастером. Телепата никогда не интересуют шпионские подвиги агентов или любые другие воспоминания. Он смотрит лишь на аутодафе, увиденные колдуном. Возможно, чтобы узнать, какие чувства одолевали его в тот момент? Узнать, остался он самим собой или стал частью толпы или просто для того, чтобы увидеть святые земли во всей красе?
  Мастер не знал.
  - Спасибо, мастер, - спокойно промолвил Шурт. Чтобы он не искал в воспоминаниях агента, его вполне удовлетворило увиденное.
  Фрио лишь кивнул и сделал несколько шагов назад. Пространство в зале Круга жило своей, странной и мало кому понятной жизнью. Бывало, чтобы дойти от скрытой в полу лестницы до стола приходилось преодолеть несколько десятков метров, с другой стороны, сейчас колдун сделал всего три шага...
  - Как прикажете поступить с командором Десальво? - решился спросить мастер.
  Бросив тяжелый взгляд на бумаги, Шурт снова посмотрел на Фрио.
  - Скажи сэру Горане, что Круг согласен помочь в достижении его целей.
  Слова застряли у Фрио в горле. Лишь через несколько секунд он прохрипел:
  - То есть, грандмастер?
  На мгновение Фрио показалось, что члены Круга затаили дыхание и с нетерпением уставились на Шурта, словно дети на творящего свое дивное волшебство фокусника. Грандмастер сложил перед собой ладони. Почти не различая его лица в полутьме, Фрио чувствовал - телепат шевелит губами, словно что-то проговаривая про себя. Собравшись с мыслями, Шурт заговорил. Медленно, взвешивая каждое слово.
  - За носителями Силы, живущими на Святых Землях, многие века ведется охота. И все из-за того, что мы отличаемся от простых людей. Церковь считает нашу силу противной человеческой сути, порочной. Но что мы сделали? Разве мы виноваты, что с рождения награждены даром колдовства? Из-за чего молодых ведьм сжигают и топят? За что заклинателей пытают каленым железом? Мы не враги Всевышнему, и никогда не были ему врагами. Все, чего когда-либо хотели носители дара - свободно развивать свое искусство, а в ответ получали лишь гонения и ненависть. Церкви не нужны колдуны, живущие в мире с простым народом. Высший собор пугают чудотворцы, якобы претендующие на их место в умах людей. С нами не хотят иметь дела, с нами не говорят, не пытаются говорить - за нами лишь охотятся. Круг молчал столетиями, надеясь на то, что церковь рано или поздно осознает свою ошибку и прекратит гонения. Мы защищались, отгоняя от нашего порога жадных к славе князей, императоров и королей, слепо следующих за фанатиками в рясах... Мы сидели тихо в дремучих лесах, хотели, чтобы о нас забыли. Но сегодня нашему терпению пришел конец. Настало время лично подойти к стенам святого города и показать инквизиторам и священникам, что не они одни умеют играть в кровавые игры.
  Оторопело уставившись на Шурта, Фрио все пытался переварить услышанное. Мысли метались в голове, словно рой разъяренных ос, но как часто бывает, осознание происшедшего накрыло его внезапно. Круг объявляет войну святому городу. Колдуны объявляют войну церкви, настоящую войну, лицом к лицу. И начнется все...
  Мысли колдуна прервал грандмастер Шурт.
  - И очень кстати, что на сцене объявился этот Десальво. Он будет нам очень полезен. Слушай, что ты должен сделать...
  
  Капитис церкви Всевышнего Адриан Горт
  Год 1345 после Великого Раскола
  Семнадцатое число четвертого месяца
  
  Святой город, величественный Лир. Эти слова разжигают огонь благоговения в душах верующих и ужасают еретиков. Кто не знает о Лире? Городе Всевышнего, построенном тысячу лет назад и до сих пор являющимся символом единой истинной религии Святых Земель, светочем, разгоняющим Тьму. Вереницы верующих и паломников ежедневно приходят к его стенам, чтобы прикоснуться к этой колоссальной реликвии.
  Город, величественнее которого не найти в этом мире раскинулся на равнине, словно исполинский цветок. В святом Лире пересекаются десятки торговых путей ведущих из независимых королевств запада к княжествам востока, от городов-царств севера к вольным республикам юга. Он расположился на перекрестке культур, на границах множества народов, сотни лет оставаясь прибежищем веры во Всевышнего.
  У благословенного города никогда не было четких границ, ведь он все время рос, становясь все больше и больше. Кварталы, районы, улицы - всем им ни счесть числа и каждый день появляються новые.... Единственное, что можно сказать с уверенностью - город делился на две части.
  Первая представляла собой кольцо, окружающее центральные районы. Обычные дома, каменные ближе к центру и деревянные на околицах стояли так близко друг к другу, что кареты и повозки могли свободно двигаться лишь по главным улицам, потому что на обычных места едва хватало для двух шагающих плечом к плечу горожан. Слава Всевышнему, в городе была канализация, а ведь еще каких-то двести лет назад люди ходили по колено в нечистотах...
  Повсюду можно было наткнуться на торговые площади, украшенные обязательным атрибутом веры - помостом с парой железных столбов, обложенных хворостом. Тьма запускала свои щупальца даже сюда, в сердце церкви, но это не мешало торговцам из Хаутфалька, Тара, Маласа и Парала заниматься своим делом под аккомпанемент визжащих еретиков. Больше того - аутодафе только привлекали к торговым рядам потенциальных покупателей!
  Единственным конкурентом торговых площадей были церкви. Они поражали красотой и вычурностью архитектуры, сияли на фоне остальных зданий, так как сияют звезды на фоне ночного неба. Это были даже не церкви, это были величественные соборы с позолоченными куполами, витражами из разноцветного стекла и множеством колоколен. Вы пока не входили во внутренний город, но уже понимали - вера, это то, что правит этим местом. Все здесь было построено на фундаменте религии, более крепком, нежели что-либо в мире.
  Святой город, точнее его внешняя часть, рос и процветал благодаря паломникам, решившим остаться здесь за любую цену. Бедные, но уверенные в том, что в этом исполинском храме есть место для всех верующих, они селились на окраинах в покосившихся трущобах и работали за десяток-другой монет в месяц. Едва сводя концы с концами, эти люди знали одно - все, что есть у них в жизни, все, о чем им толковали пасторы, весь смысл их существования, он здесь, в этом городе. Они работали на благо церкви, и она отвечала им взаимностью, разрешая существовать у самих истоков религии, ближе всего к благословению Всевышнего.
  Во внешнем Лире, ближе к центру за парой обветшалых крепостных стен, были расположены конторы крупных купцов и представительства гильдий. Торговцы, наемники, ростовщики, каменщики, стеклодувы даже куртизанки - у всех были свои гильдии. Гильдии разделяли общество на цехи, мастерские, фабрики, мануфактуры и денежные дворы, взымая с каждого седьмую долю дохода и обеспечивая взамен благосклонность стражи, городской управы... Каждый, чья работа приносила весомый доход, состоял в гильдии. Если вы не принадлежали к таким людям, значит, вам по какой-то причине покровительствовала церковь или же вы были настолько богаты, что могли купить ее покровительство.
  Религия не должна мешать повседневной жизни, если она, жизнь, не является частью Тьмы и ереси, - говаривал один из епископов древности, покровитель гильдии куртизанок.
  Что не запрещено Богом, то разрешено людям! - восклицал другой известный архиепископ, частый гость таверн и игральных домов.
  Церковь Всевышнего была лояльной к своим верующим признавая самыми темными, непростительными грехами лишь связи с Тьмой и ее порождениями, а так же колдовство. Естественно, кроме постулатов Всевышнего, призванных разъяснить темную суть запрещенных искусств и устройство мира, существовали так же и заповеди. Волей Всевышнего и словом церкви в заповедях нормы человеческой морали превращались в законы, обязательные для каждого верующего. Вот только нарушение заповеди можно было замолить, принеся соответствующие жертвы церковному приходу, а вот черный грех колдовства стирало лишь пламя очищающего костра...
  Жизнь во внешнем городе кипела и бурлила под звон колоколов и крики сжигаемых еретиков. Паломники приходили и уходили, оставляя в карманах горожан блестящие диски монет из всех концов святых земель (которые рано или поздно оседали в карманах гильдейских старшин и церковников) и вознося хвалы Всевышнему за удачно купленные по дешевке святые реликвии. Все они приходили сюда, чтобы увидеть город своими глазами и попасть на одну из бесчисленных служб, проходящих в храмах внутреннего Лира...
  Вторая, и по сути главная, часть святого города была отделена от остальных кварталов исполинской каменной стеной. В те времена, когда истинная вера только формировалась, эта стена была оборонительным сооружением, защищающим первых ее приверженцев от языческих племен восточных гор и халифатских набегов. Сейчас же, она лишь отделяла внешний Лир от внутреннего - сторожевые башни превратились в колокольни, а ворота были распахнуты круглые сутки. Теперь охрану на этой стене несли инквизиторы и священники, вооруженные святым словом и алебардой, защищенные непоколебимой верой и легкими доспехами из выделенной кожи, украшенными святыми символами - крестом и сияющим за ним солнцем.
  Внутрь вели семь бронзовых ворот, на створках которых были высечены основные заповеди Всевышнего. За воротами для паломников открывался совершенно другой мир. Вспоминая храмы внешнего города, они стыдливо прятали глаза от проходящих мимо священников. То, что открывалось их взору здесь, было сотворено Всевышним и не шло ни в какое сравнение с церквушками виденными раньше где-либо.
  Город внутри города, город-храм - казалось, даже улицы здесь вымощены с особым, поистине удивительным мастерством. Огромные площади, не занятые церквями и соборами оккупировали сады и парки. Засаженные разнообразными деревьями и цветами, они предавали этому месту особую, неповторимую ауру спокойствия и духовной силы, наполняющую души верующих.
  Во внутренний город мог прийти любой желающий. Службы, проходящие в храмах круглые сутки, собирали толпы прихожан. Чтецы, диаконы, священники и даже епископы громко вещали с высоких помостов, а человеческое море, раскинувшееся у их ног, внимало каждому слову.
  Тут так же размещались здания библиотек - каменные прямоугольники, обшитые снаружи мраморными плитами. Несмотря на внешнюю незамысловатость, они вполне вписывались в здешний ансамбль. Большую часть фонда библиотек составляли труды, так или иначе относящиеся к единой религии, но уж их-то было предостаточно. Каждая библиотека была одновременно цехом для десятков переписчиков, создающих новые экземпляры священных текстов, и переводчиков усердно работающих над правильным толкованием слов Всевышнего.
  В укромных двориках меж храмами ютились немногочисленные мастерские аколитов, занятых созданием святых реликвий: благословенных вещей, приносящих удачу и защищающих от дурного влияния колдовства, целительных настоев и оберегов, талисманов для новорожденных и многого другого... Купить все это можно было прямо здесь, за полновесные золотые или серебряные монеты любого королевства, княжества, вольного города или даже одного из проклятых халифатов.
  По широким улицам степенно прогуливались священники и жрецы, следуя по своим, несомненно, важным делам; туда-сюда сновали группы верующих. Изредка по улицам проходили патрули инквизиторов, облаченных в легкие кожаные доспехи и зорко рассматривающих души паломников.
  Центром внутреннего города была резиденция святейшего отца, главы единой церкви и наместника Всевышнего на земле. Внушительное здание смутно напоминало одну из множества библиотек, разве что к мрамору добавилось просто невообразимое количество статуй и мозаичных картин, украшающих стены. Резиденцию окружал обнесенный забором пышный сад, засаженный персиковыми, вишневыми, абрикосовыми и финиковыми деревьями. Простым людям вход сюда был заказан - покой Отца берегла личная охрана из числа лучших инквизиторов и членов Алого ордена.
  Обе части Лира никогда не спали - внешняя, потому что принадлежала людям, которые привыкли суетиться, увязнув в повседневной рутине, а внутренняя, ибо всецело принадлежала Богу, которому круглосуточно требовались молитвы.
  Несмотря на позднее время в трактирах, борделях и игральных домах внешнего города бурлила жизнь. Из церквей и храмов внутреннего города доносилось мерное бормотание и песнопения ночной смены чтецов.
  С одной стороны стены кто-то выкрикивал тост за его преосвященство святейшего отца, кто-то сладострастно стонал, а те, кому сегодня просто-таки смертельно не везло, плыли лицом вниз в городском канале. В то же самое время с другой стороны звуки нескончаемых церемоний прерывал лишь редкий перезвон колоколов да снующие меж храмов прихожане, сопровождаемые патрулями инквизиторов.
  Ах, да. Было еще что-то. Из-под решетки, закрывающей канализационный сток, возле резиденции святейшего отца доносились эхо далеких шагов. Может быть, если бы кто-то постарался прислушаться к этим звукам, он разобрал бы в них гулкое постукивание подбитых сапог инквизитора...
  
  По лабиринту, сотканному из сотен извивающихся под благословенным Лиром тоннелей гуляло гулкое эхо. Эти катакомбы тянулись и тянулись, проходя под каждой улицей, под каждой церковью и храмом, соединяясь и образуя гигантскую канализационную систему.
  И здесь, под землей располагались застенки инквизиции.
  Никто точно не знал, где именно находится сердце первого среди священных Орденов, и собственно говоря, мало кому хотелось это узнать. Доподлинно было известно только одно - если кого-то вызывали на допрос, то за ним приходили снизу, из-под земли. Это, к слову, звучало довольно двусмысленно, особенно если вспомнить, что согласно одной из догм Всевышнего, Тьма собирается под землей, где грань между миром людей и демонической Бездной особенно тонка...
  Правда, многие были уверены, что лучше попасть в лапы тварей Тьмы, нежели на допрос к старшему инквизитору. Ведь, если наверху, в святом Лире, правила воля святейшего отца, то здесь, внизу, в темных и сырых катакомбах высшей властью и последней инстанцией был его святость, капитис Первого Ордена, главный инквизитор Святых Земель брат Адриан Горт, в данный момент, поднимающийся по скользким ступеням.
  Люди, встречающие Адриана впервые, испытывали острые приступы раскаяния во всех грехах. Иногда, даже чужих грехах. И это при том, что его святость не прибегал к помощи стандартных методов дознания - раскаленных прутов и набора токарных инструментов.
  Высокий, двух метров ростом, с бесстрастным лицом, единственной маской для которого было каменное спокойствие, он будто играл в гляделки со всем миром. Многие были уверены, что чаще всего взгляд отводил именно мир, не выдержав противостояния с темными глазами инквизитора. У Адриана был очень простой и незамысловатый подход к своей работе: колдуны и ведьмы продали души Тьме, взамен получив силу, а человек без души - это не человек. А разве можно испытывать жалость к животному?
  Если говорить о Божьем Даре, которым обладал каждый инквизитор, многие епископы, священники, диаконы и даже аколиты с чтецами, то капитис Горт был одним из лучших. Правда, его способности лежали исключительно в деструктивной области. В отличие от священников, способных исцелять и благословлять, он мог использовать свою силу лишь для поиска и уничтожения противных воле Всевышнего тварей. Ведьмы и колдуны визжали от его прикосновения - один этот факт уже говорил о многом.
  Сейчас же главный инквизитор следовал на прием к святейшему отцу по делу, которое вводило его в непривычное состояние возбужденного предвкушения. Адриан с тревогой осознавал, что такие чувства несвойственны его нормальному состоянию, но ничего не мог с собой поделать. Как долго он ждал этого! Каждый день, посвященный служению Единому Богу, он чувствовал тлетворный смрад идущий с запада. Год за годом, со дня, когда его сила пробудилась, он чувствовал его. Его приносил ветер, им были пропитаны облака и вода в реках протекающих через весь материк, он оставался на птицах, пролетающих над святым городом...
  Запах колдовства.
  Именно так пахли колдуны и ведьмы, которых он вылавливал и сжигал, здесь, на землях истинной веры, но запах идущий с запада...
  Нет, он был сильнее, устойчивее. Это был запах по-настоящему могущественного колдовства, очень могущественного колдовства. Адриану было хорошо известно, откуда именно идет этот тлетворный дух... Кто не знает о походе на Проклятое Графство? Кому не известна история о том, как сгинули легионы святых воинов, так и не уничтожив заразу Тьмы? Адриан не раз задавал себе вопрос - почему же святой город не уничтожил Графство? Почему не стер с лица земли прорвавшуюся в человеческий мир Тьму?
  Ответов было слишком много. Поход завершился неудачей, и церковь предпочла на время забыть о колдунах запада. Забыть, потому что не хотела увязнуть в долгой кровопролитной войне? Потому что на севере разгоралась Ересь Архиепископа Роны, на юге разваливалась на части последняя империя? А может быть, потому что из Красного Халифата на востоке в святые земли хлынули эмиссары Семи Богов?
  Кто знает.
  Он, Адриан, при поддержке терратов всех стран святых земель уже не первый год пытается убедить святейшего отца и Высший Собор в том, что полное искоренение колдовства невозможно, если его центр продолжает существовать. Но до недавнего времени все потуги капитиса и его старших братьев были тщетны - архиепископы лишь невнятно бормотали о том, что церковь не готова к войне.
  Они бояться. Да, именно так, они бояться колдовства, что прячется в западных лесах и на побережье Стылого Моря, отвечая на мольбы всего Первого Ордена пустыми отговорками. Пусть архиепископы и утверждают, что не чувствуют угрозы, но заглядывая им в глаза, Адриан видит тень страха. Они тоже чувствуют идущее с запада колдовство. С каждым годом оно становилось все сильнее и сильнее, наполняясь демоническим дыханием Бездны, но архиепископы молчали...
  Молчали, до недавнего времени.
  Пока об этом никто официально не объявил, но святейший отец сказал свое слово - святой город, великий Лир, собирается уничтожить колдовство раз и навсегда! Всех до единого, каждого колдуна и ведьму. По тайному распоряжению святейшего, Адриан уже многие недели готовится к великой войне, рассылая вместе с воронами и голубями приказы во все концы святых земель.
  Костры в Альгарике уже пылают вовсю, очищая проклятые души. Инквизиторы с дальних кордонов покидают насиженные места и стекаются под знамена святого города. Они пока не знаю, что идут на войну, но скоро наступит время, когда над землей пронесется призыв к последнему походу на Проклятое Графство и братья поднимут пылающее оружие Божьей кары во имя Всевышнего.
  И тогда, тогда они выжгут заразу западных лесов раз и навсегда. Все нечестивые твари, колдовское отродье и те, кто покрывает их - они все сгорят, в милости очищающего пламени обретя прощение Всевышнего!
  Он, Адриан Горт, лично позаботиться об этом.
  
  Святейший отец единой церкви Всевышнего Иоран Нортский
  
  В камине тихо потрескивали догорающие поленья, а свет масленой лампы освещал лежащую на столе кипу бумаг. Над ними, расположившись в удобном кресле, склонился сам хозяин кабинета, облаченный в альбу - свободную белую тунику с длинными рукавами и небольшую церемониальную шапочку на темечке. Строгое старческое лицо покрывала сеть морщин, за водруженными на большой мясистый нос линзами очков поблескивали небесно-голубые глаза.
  Лежащие перед святейшим копии переписки меж государями Валасии и Нистии, многоуважаемыми бургомистрами вольных городов блестели в свете лампы и едва заметно благоухали лимонными чернилами... В мире, где влияние церкви настолько сильно, что превращает ее в судью на арене межгосударственных игр, святейший отец должен быть не только посланником Всевышнего, но и блестящим политиком. Иоран Нортский был именно таким человеком, поэтому не гнушался пользоваться услугами лояльных к нуждам церкви придворных мастеров над пергаментом, что принимали и передавали послания своим господам...
  А потом и местным эпископам, доверенным людям церкви и святейшего.
  Не прекращая верить в то, что воля Всевышнего есть закон и так или иначе она исполниться, святейший продолжал упорно работать, каждый день укрепляя позиции церкви и считая, что даже Богу необходима помощь человека. Как говорил его предшественник - пока сам себе не поможешь, Бог тебе тоже не поможет.
  Перо тихо поскрипывало выводя слова высокого лисанского наречия на гербовой бумаге, отмеченной личной печатью первосвященника. Столько дел, столько дел, а ведь скоро их станет еще больше...
  Задумчиво просмотрев только что-то составленный документ, Иоран отложил перо и позволил глазам несколько минут отдохнуть. Взглянув на разложенную у края стола карту святых земель, он задумался.
  К великому празднику Благодати Всевышнего, в Лир стягиваются вереницы инквизиторов и лучших священников, храмовые кельи уже заполнены больше чем наполовину, а ведь не прибыла даже треть призванных. Привратники под руководством епископов ведут учет всех прибывших, но пользы от это немного - все, что они записывают это имя да орден, к которому принадлежит прибывший. А еще жилье, провиант и...
  Да все! В городе столько клириков, что в некоторых храмах начались драки из-за проведения служб! Времени не хватает катастрофически, весь Высший Собор словно натянутая тетива - некоторые из архиепископов истощены до предела бесконечными ритуалами, другие просто жутко раздражены...
  А ведь это только начало, подготовка, пусть и тайная. О том, что будет дальше страшно и подумать. Легко сказать - начни войну и выжги всю нечисть запада! Все выглядит просто, но вот ты делаешь первый шаг и вдруг обнаруживаешь, что прибывшие силы негде разместить, а архиепископы так разленились, что не могут проводить необходимые ритуалы больше полутора суток. Ты своими глазами видишь, что Святые Ордена, собравшись вместе начинают грызть друг-другу глотки, споря кому проводить мессу в храмах первого кольца. И это притом, что ты сам выбирал, кого призывать - лучших, самых верных служителей Всевышнего, для кого Его воля превыше всего.
  Остальные, те, кому нельзя доверять, кто высказывает речи граничащие с ересью, и пытается препятствовать неотвратимо надвигающейся войне, они там - на западе, слепо исполняющие отведенную роль...
  И есть еще Адриан.
  Святейший отец иногда думал, что если бы кому-то удалось направить капитиса в какое-либо другое русло, кроме поисков скверны и аутодафе, этот человек перевернул бы мир. Или же превратил бы его в неистово пылающий костер.
  Так или иначе, сейчас Иоран находился между двух огней - с одной стороны Адриан вместе с терратами, готовый в любую минуту сорваться с места и в сопровождении имеющихся сил бросится на запад, не думая ни о чем кроме самой войны. С другой же стороны Высший Собор и архиепископы, которые тянут время на тайных заседаниях и переговорах, не желая лишний раз рисковать и без того шатким равновесием и мнимым спокойствием...
  Тяжело вздохнув, святейший перевел взгляд на тлеющие в камине поленья. Вот только надвигается буря и ни те, ни другие не в силах ощутить ее приближение. Только он один и действующие вслепую Алые - достаточно ли этого? Способны ли они подчинить бурю, направив ее силу против неверных?..
  В дверь постучали. Святейший отец отвлекся от своих размышлений и едва заметно улыбнулся, почувствовал дуновение силы застывшего за дверью Адриана Горта.
  Ну, что ж, пусть он не может в полной мере дать всем, то чего они хотят, но...
  Но, Собор получит свое время на подготовку, а Адриан начнет так желаемую им войну. Он заставит их воевать по своим правилам, всех их, хотят они того или нет. Все будет сделано по воле Всевышнего, пусть даже никто и не узнает об этом.
  - Входи, сын мой, - обратился к стоящему за дверью главному инквизитору святейший отец, быстро сложив гербовый лист вдвое и спрятав его в верхний ящик стола.
  Глава вторая. Те, кто с нами
  
  Мастер Фрио Тил
  Год 1345 после Великого Раскола
  Восьмое число пятого месяца
  
  На город медленно наползал вечер, солнце клонилось к закату, окрашивая оранжевым заревом водную гладь Стылого Моря и потемневшие от пагубного дыхания соленого ветра крыши домов. Люд из районов у дальних крепостных стен неспешно стекался в таверны, кабаки, а кое-кто так и вовсе возвращался домой, чтобы пораньше завалиться на боковую, но в порту было все так же шумно.
  От расположенных в северной части гавани верфей доносился отдаленный треск дерева, звуки работы многочисленных плотников, скорбное завывание ручных пил и брань бригадиров, подгоняющих совсем раскисших за день рабочих. В южных или же королевских доках, в которых за последний месяц боевых кораблей, вяло пели сержантские трубки, оповещающие о смене караулов на тревожных судах, призванных обеспечить гавани защиту от внезапного нападения...
  В так называемом Портовом Городе, что расположен в центральной части гавани и открыт для всех торговых и транспортных судов, так и вовсе никто не заметил приближения ночи. Казалось, будто вы попали на базар Семи Лун в самый разгар торгов синим камнем, что привозили гидроманты из такой далекой и загадочной Пряной Земли. Здесь, на причалах и в доках, где к небесам поднимался лес мачт, люди кричали, пытаясь продать свой товар, купить чужой или обругать окружающих на всех языках святых земель, халифатов, диковинном клокочущем "языке" пряного народа, грубых и рычащих наречиях язычников из-за восточных гор и даже диалектах зеленоглазых горцев. Человеческие голоса сливались в единый, раздражающий гул, что подобно раскаленной игле впивался в сознание чужака.
  Через мгновение к звукам добавлялось всё разнообразие портовых запахов: здесь невыносимо воняло рыбой, креветками, кальмарами и моллюсками всех сортов, видов и свежести; от исхудалых баркасов ныряльщиков несло тысячей видов водорослей и подводных "овощей"; из открытых трюмов пузатых нефов и гатов, прибывших от северных островов, тянуло вяленым акульим мясом, китовым усом и еще один Всевышний знает чем; изящные двухмачтовые каравеллы южного архипелага привозили с собой запах морских черепах - живых и замоченных в дубовых бочках со сладким вином - а кроме того, вонь черных свиней, летяг и халифатских буйволов... И все это было только верхушкой айсберга, ведь в трюмах килсов, нефов, каравелл, галер, ладей и быстроходных дракаров в город стекались товары со всего света, каждый из которых нес в себе аромат и дух земли, страны, селения, в котором был создан...
  В Портовом Городе можно было встретить самый разный люд. Паральцы из дальнего юга, почти темнокожие, с темно-серыми волосами и медного оттенка глазами ходили рядом с бледными, светловолосыми и голубоглазыми северянами; рыжеволосые, жилистые и облаченные в кольчуги жители предгорных княжеств горячо торговались с упитанными кареглазыми и каштановолосыми купцами из центральных королевств; меж бесчисленных доков изредка мелькали меднокожие и темноволосые пряные люди, у величественных фустов и галиотов, идущих под парусами с изображением одного из Семи, топтались халифатские купцы с оливкового цвета кожей и курчавыми темными бородами, чьи бритые головы покрывали белоснежные тюрбаны...
  А за всем этим балаганом зорко присматривали смуглокожие, темноволосые и темноглазые стражники, мытари и законники из числа подданных славного Лиоса - морских врат всего Альгарика.
  - Добрый господин, добрый господин!
  Рассеяно моргнув, человек в сером дорожном плаще с капюшоном отвлекся от своих мыслей и перевел взгляд на стайку уличной детворы в мгновение ока обступившую его со всех сторон. Детей было много, все чумазые, одетые в многократно штопанные обноски, никому не было и тринадцати, но глаза у них не по годам серьезные, с пылающим в глубине огоньком природной хитрости. Тихо хмыкнув, человек незаметно ощупал висящий на поясе кошелек - не срезали ли его пока он, разинув рот, глазел по сторонам?.. Нет, все в порядке, не будь кошелька тогда мелких демонят и след бы давно простыл.
  - Добрый господин, не найдется ли у вас пары медных альгов для бедных сирот? - слишком уж вызывающе глядя на скучающего под лучами заходящего солнца человека, выпалил самый рослый мальчишка. - Всевышний не забывает щедрости!
  - Ради благодати Всевышнего! - поддержала его девчушка лет восьми, в потемневшей от времени рубахе до колен.
  - Да, а еще святого Нисала, Гатарака и Симлио!
  - Для сирот, господин! Для сирот! - в один голос залепетали попрошайки.
  Невольно ухмыльнувшись в глубине капюшона, человек тут же взял себя в руки и, испытующе глянув на детей, щелкнул пальцами. Когда гомон утих, он потянулся ладонью к волосам чумазой крохи лет пяти и, едва коснувшись темных локонов, одернул руку.
  - Ваааа! - разинув рты протянули беспризорники, заметив сверкнувший меж тонких бледных пальцев потертый золотой альг.
  Дождавшись пока дети вдоволь насмотрятся на монету, человек сжал ее в кулаке. Убедившись, что все внимание зрителей сконцентрировано на сжатой в кулак ладони, он поднес ее ко рту и легонько подул внутрь. Выставив перед собой руку, парень разжал пальцы, демонстрируя детям пустую ладонь.
  - Ух ты! А еще можете? - выпучив глаза, пискнул курносый мальчишка.
  - Да ладно, так каждый может, - важно заявил старший среди попрошаек - парнишка с бронзовой серьгой в ухе. - Вот дайте мне золотой альг, так я тоже его заставлю исчезнуть!
  - Правда? - отсмеявшись, хитро уточнил человек. - А так тоже каждый сможет?
  Завернув рукава темно-серого сюртука и рубашки едва ли не до локтей, он профессиональным жестом продемонстрировал зрителям ладони, после чего медленно свел их вместе.
  - Знаю-знаю, сейчас меж ладоней золотой появиться! - уверенно заявил паренек, надменно глянув на незнакомца. - Вот уж трюк, видели такое...
  - Мда? - начиная неторопливо тереть ладони друг о друга, отозвался тот. - А если так?..
  Через секунду из его ладоней на мостовую посыпались потемневшие медные альги с едва различимым гербом Альгарика с одной стороны и полустертыми цифрами номинала с другой. Под удивленными взглядами спешащих по своим делам матросов дети издали восхищенный вой и принялись сгребать нежданно привалившее богатство. Человек в сером плаще же негромко засмеялся, наслаждаясь потрясенным выражением на лице старшего парнишки, и развел руки в стороны, демонстрируя абсолютно пустые ладони. Заметив насмешливый блеск серых глаз в глубине капюшона, мальчишка-беспризорник лишь фыркнул.
  - Да вы фокусник! - спрятав несколько медяков за щеками, на удивление четко воскликнула одна из девочек.
  - Точно-точно! - поддержали ее мальчишки помельче.
  - Господин фокусник, а где вы обучались своему ремеслу? Можете еще что-то показать? Вы умеете выдыхать огонь, а-то я однажды видел на площади... - наперебой загомонили детишки.
  - А можете меня научить? - выступив вперед, спросил старший. Теперь человек присмотрелся к нему получше: невысокий, с неровно подстриженными темными волосами, бронзовой серьгой в левом ухе и зелеными глазами, глядящими на весь мир с вызовом, мальчишка просто лучился решительностью.
  - Ммм... Тебя? - наклонив голову набок, будто оценивая парня, задумчиво протянул человек. - Зачем тебе это?
  - Ради денег, конечно же, - не задумываясь ответил тот. - Фокусники на площадях и в кабаках неплохо зарабатывают, да и вы тоже - бедный человек не станет ссыпать попрошайкам вроде нас полновесные серебряные альги медью.
  - Денег, да? - повторил человек, тихо хмыкнув. Все первым делом хотели денег, но это пройдет. - И зачем тебе деньги, парень?
  - Если у меня будут деньги я смогу позаботиться о своей семье.
  - О. Так у тебя есть семья!
  - Точно, - серьезно кивнул беспризорник, после чего обвел руками всех собравшихся вокруг фокусника детей. - Вот она.
  Оценивающе глянув на паренька, незнакомец понимающе кивнул.
  - Эй! Опять вы здесь, проклятые побирушки! - завопил во всю глотку упитанный и лысый управитель игрального дома, на крыльце которого сидел человек. - Сколько раз Альзалио вам говорил не приближаться к этому заведению! Проваливайте, иначе Альзалио сейчас же вызовет стражу! Прочь, прочь! И чтобы духу вашего здесь больше не было!
  Беспризорники с улюлюканьем бросились врассыпную, заметив за спиной вразвалочку выходящего на крыльцо толстяка парочку меднолобых вышибал. Один только старший парнишка остался на месте, упрямо глядя на незнакомца в плаще.
  - Как тебя зовут, парень?
  - Рион, господин.
  - Уверен, что хочешь научиться моему ремеслу, Рион? - наклонившись к самому его лицу, тихо проговорил человек. - Это очень непросто, а без таланта так и вовсе невозможно. Ну и, конечно, опасно - увидев твое ремесло, кто-то может шепнуть "колдун" и не избежать тебе встречи с инквизиторами. Готов рискнуть?
  - Я буду стараться, господин, - серьезно ответил беспризорник, напряженно косясь на бранящегося толстяка и подступающих все ближе вышибал. - Даже если ты творишь чудеса, главное ведь, чтобы они были во благо и... Фокусник это же не колдун, он просто делает вид, сами знаете. Люди ведь знают, что это не колдовство, лишь ловкость рук и...
  - Неважно, что знают люди, неважно, что они думают и как тебя называют, - странно улыбнувшись, сообщил человек. Взяв в свои руки ладонь Риона, он сложил его пальцы в кулак. - Главное - что знаешь, думаешь, как себя называешь и во что веришь Ты. Понимаешь?
  Глядя в серые глаза незнакомца, Рион медленно покачал головой - в первый момент он хотел кивнуть, лишь бы угодить фокуснику, но потом вдруг передумал. Что-то подсказывало парнишке, что не такого от него ожидают.
  - Ничего, еще поймешь, - ободряюще похлопал беспризорника по плечу человек. - Если не растеряешь желания учиться - я найду тебя. А теперь беги, а-то добрый хозяин прикажет выпороть тебя и отдать стражникам.
  - Господин, а куда делся золотой альг? - отбежав на десяток шагов, вдруг обернулся Рион.
  Поднявшись на ноги, незнакомец молча указал пальцем на его сжатый кулак и, в последний раз сверкнув сдержанной улыбкой, направился вместе с толстым управителем и вышибалами внутрь игорного дома. Недоуменно разжав пальцы, Рион с изумлением обнаружил в своей ладони ровно половину золотого альга. Почесав в затылке, парнишка постарался припомнить, когда же меж пальцев появился подарок фокусника, но его размышления прервал свисток патруля портовой стражи.
  - Рион, Рион! Поспеши! - крикнул кто-то из младших.
  - Ну, прямо колдун какой-то... - пробормотал парень на ходу забрасывая половинку золотого за щеку и мысленно дав себе зарок не потерять ее.
  
  В общем зале игрального дома "Золотой лев" было шумно, а воздух больше походил на сизый, с терпким привкусом пирог, который можно резать и подавать с южным вином. Вечер и ночь - самый прибыльный час в игральных заведениях Портового Города, да и не только в них, поэтому народу здесь собралось немало.
  Едва ступив за порог, Фрио неторопливо снял капюшон. На улицах Портового Города подобная скрытность едва ли могла привлечь к колдуну внимание стражи или церковников, да к тому же оберегала его от нежелательных встреч со старыми знакомыми, многочисленными информаторами и доносчиками... Но в "Золотом Льве" скрывать свое лицо было не принято - заядлые игроки нервно реагируют на людей в капюшонах, ведь те часто представляют нетерпеливых кредиторов. Все это лишнее внимание, а оно мастеру было совсем ни к чему, особенно сейчас, когда за его работой зорко следил Круг...
  Со дня внеочередного донесения в Урвише прошел неполный месяц и теперь, вспоминая о тех событиях, Фрио искренне жалел, что ввязался в игры грандмастеров. После назначения на должность первого агента в до недавнего времени таком тихом и спокойном Альгарике ему приходилось в основном заниматься поиском и спасением молодых носителей Силы, шпионажем, подкупом, похищениями, а изредка и ремеслом убийцы... Но все это было элементарно для человека его склада ума и способностей, человека, что мог мгновенно прыгать по всей стране словно блоха, беспрепятственно проникая за закрытые двери, сливаться с тенями и оставаться при этом лишь бледным худощавым парнем с тусклой аурой и серыми глазами.
  Мастер поморщился. О да, раньше все было много проще - он был агентом Круга и даже меняющийся с безумной скоростью мир не мог сбить его с толку, а теперь... Теперь он стал посланником, чьими устами говорили грандмастера, а значит и все Графство. Он приходил к людям - столь хитрым, влиятельным и непохожим на друга, что Фрио никогда не мог чувствовать себя в полной безопасности в их обществе - и говорил. Так много ему еще никогда не приходилось говорить. Колдун заключал сделки, создавал и рушил тайные союзы с помощью одних лишь слов. Привыкший полагаться лишь на свою незаметность и редкое искусство, мастер был поражен - слова, которые он раньше не воспринимал всерьез, были действеннее колдовства!..
  Он лгал и давил на слабости могущественных и влиятельных людей, сидя в кабинетах набитых вооруженными до зубов охранниками, предлагал им деньги, земли, титулы, целые корабли и караваны, груженные драгоценным товаром, рабов и артефакты, а если и это не срабатывало - запугивал и угрожал им. Фрио вдруг понял, что, превратившись в голос Круга и всего Графства, он вступил в игру с людьми, для которых слова были мечом и щитом, а их стоимость исчислялась всеми богатствами Святых Земель.
  Ему совсем не нравилась эта игра, название которой - Политика.
  - Господин! Не отставайте, господин! Следуйте за Альзалио! - оборвал размышления мастера лысый толстяк-управляющий, известный привычкой говорить о себе в третьем лице. Под надежным прикрытием двух охранников он, подобно нисалийскому тяжелому нефу, уверенно пробивался через общий зал к лестнице на второй этаж, между делом раздавая приказы служащим и неусыпно наблюдая за дорогим гостем.
  Прищурившись из-за режущего глаза табачного дыма, колдун последовал за управляющим, без особого интереса рассматривая внутреннее убранство и публику игрального дома.
  На первом этаже играли моряки, из тех, что побогаче: штурманы, рулевые и боцманы раз за разом вливали в себя лошадиные порции относительно недорого силийского рома и спорили о ценах на халифатские шелка, не сводя глаз со стаканчика с игральными костями или карт соперников. На втором этаже, в закрытых кабинетах, собирались купцы, таможенники, законники и капитаны кораблей, ведущие степенные беседы о серьезных делах, раскуривающие толстые пряные сигары и играющие в семь принцесс. Меж столов, наряду с обслугой, прогуливались хорошо одетые господа, готовые в любой момент препроводить выпившего лишку клиента в комнату отдыха или же, возникни такая необходимость, выбросить расстроенного серьезным проигрышем игрока через заднюю дверь, предварительно разъяснив бедняге, что ему здесь больше не рады.
  "Золотой лев" был заведением с хорошей репутацией, престижным заведением для состоятельных людей, сюда не впускали кого попало и выбрасывали прочь всех, кто вдруг ни с того ни с сего начинал вести себя как эти самые "кто попало".
  - Прошу простить Альзалио за ожидание, господин, - потирая потеющие ладони, с искренним раскаянием прогудел управляющий, как только Фрио удалось его нагнать. - Достойные господа уже собрались и ждут, а Альзалио все не мог вас найти! Спрашивал в зале, а ротозеи подносчики лишь разводили руками, мол нет, не видали господина - сидел тут еще минуту назад, а сейчас и нет вовсе!
  - Слишком уж у вас здесь накурено, господин Альзалио, я вышел подышать свежим воздухом, - сухо отозвался Фрио, пересиливая себя и принюхиваясь. Некий едва различимый запах - а может только намек на запах - тревожил его.
  Толстый управляющий искоса взглянул на гостя и, покачав головой, посоветовал:
  - Вы бы поостереглись выходить в Портовый Город на ночь глядя без сопровождения. Стража портовая разжирела сверх меры, только и делают что деньги из честного народа дерут, а если жулье какое или другая погань так их не сыскать!
  Встретившись у лестницы с одним из охранников, Альзалио на мгновение остановился чтобы выслушать коротки доклад, после чего обронил нечто вроде "вышвырнете эту сволочь, да так чтобы запомнил" и принялся подниматься по лестнице.
  - У нас-то еще более или менее спокойно - ворье и душегубов сами под пирс пускаем в случае чего, но всякие, простите уж на слове, ублюдки попадаются, - отдышавшись после подъема на второй этаж, продолжил толстяк. - Таким чужой пример, что плевок... Да и попрошайки эти, совсем мелкие поганцы страх потеряли! Альзалио надеется, они не слишком отвлекали вас своим нытьем, господин?
  - Нет, нисколько. У меня в карманах как раз завалялось немного меди.
  - Это очень благородно с вашей стороны, господин, но не следует потакать им, - вежливо и все так же учтиво заметил управляющий, шагая к темной двери в конце длинного коридора. - Им бы работать, но нет! - проще ведь побираться на улицах! Хорошо, что магистрат наконец-то решил что-то делать с этим отребьем...
  - Что именно? - пропустив меж пальцев половинку золотого, уточнил Фрио.
  - Как, вы не знаете? Об этом ведь только и говорят последние недели!
  - Я давно не бывал в Лиосе.
  - Понимаю... - искоса взглянув на гостя, протянул Альзалио. - Открыли новую солеварню на севере, за доками, так там работы всем хватит! Беспризорники, мелкое ворье, пьяницы и прочее - туда им дорога... А вот, мы пришли. Пожалуйте, господин. Вам наверх.
  Отворив перед колдуном дверь, ведущую к лестнице на третий этаж, управляющий пропустил его вперед. Еще раз принюхавшись и все отчетливей улавливая витающий в воздухе странный аромат, мастер кивнул и зашагал по лестнице вверх. Остановившись перед дверью красного дерева, он оглянулся назад и, убедившись, что толстяк остался внизу, отворил ее.
  В хорошо обставленной приемной было тихо и лишь сидящий на мягком диване средних лет нистиец, облаченный в строгий темно-синий камзол, шелестел страницами пухлого томика "Заветов и Законов". Осмотрев мужчину с ног до головы, Фрио закрыл за собой дверь. В комнате явственно пахло благословениями Всевышнего, но он предпочел не замечать этого и невозмутимо зашагал к противоположной двери. Нистиец скользнул по нему взглядом светло-голубых глаз и снова уткнулся в книгу. Колдун так и не понял, осведомлен ли бывший клирик о его силе или нет, но это его нисколько не обеспокоило - нистиец был довольно силен, но уж точно не сильнее мастера из Графства.
  Пес всегда останется псом, поэтому, лишившись хозяина, тут же находит себе нового, - бесстрастно подумал Фрио, пытаясь вспомнить, не видел ли он этого человека раньше.
  Не теряя времени, колдун прошел мимо телохранителя, открыл дверь и шагнул в просторный зал с окнами, завешенными тяжелыми темными шторами. В массивных подсвечниках стоящих на длинном столе из имашского дерева горели толстые свечи. Люди, что тихо переговаривались между собой, тут же замолчали все как один уставившись на Фрио. Он в свою очередь быстро осмотрел зал, тут же заметив три других выхода, один из которых был потайным, а кроме того четверых стоящих в углах комнаты телохранителей с благословленным оружием за полами длинных камзолов и - тут мастер скривился, словно от зубной боли - одного обладателя Силы.
  Только после этого - между делом оценив хозяйского колдуна на "удовлетворительно" и убедившись в том, что на стенах благословений не больше обычного - Фрио перевел взгляд на Достойных Господ.
  За длинным столом с резными ножками в виде оскаливших зубы львов, на столещине которого была вырезана карта мира, сидело пять человек.
  В мягком кресле, ближе всех к вошедшему колдуну, устроился удивительно худой смуглокожий мужчина лет пятидесяти, облаченный в идеально чистый костюм конторского служащего - господин Юстий Ультинини, глава торгового братства "Стылая звезда". Напротив него, но немного дальше, сидел бледнокожий, толстогубый и бородатый оласиец с тяжелой платиновой цепью на бычьей шее - Жако Самиоль, старшина купеческой гильдии "Олаский путь". Далее, друг за другом, сидели низкорослый тщедушный старикашка, закутанный в меха и женоподобный мужчина средних лет, облаченный в вычурный пурпурный костюм - Грульвальт Герх Доннхольв Младший (так же известный как Скряга), владелец крупнейшего банка "Доннхольв и сыновья", и Титош Фасильво, лато малаского товарного синдиката.
  - Мы уж заждались, мастер, - мягко, даже ласково, прощебетала женщина, сидящая во главе стола.
  Привлекательная, с длинными черными словно смоль волосами, смуглой кожей невообразимого медного оттенка, пронзительными темными глазами и пухлыми алыми губками, она была облачена в дорогое маррисальское платье темно-красного цвета, в рамках приличия подчеркивающее все прелести идеального тела. На вид даме было лет двадцать пять, но Фрио отлично знал, что Марии Альсино, хозяйке этого и десятков, если не сотен доходных заведений во всем Альгарике, так же известной как Красная Королева, лишь недавно исполнилось двадцать, а выглядит она старше исключительно по собственной воле.
  - Прошу меня простить, достойные господа, - старательно разыгрывая искренность, извинился колдун.
  Про себя Фрио мрачно отметил, что это как раз ему пришлось дожидаться всю честную компанию целых два часа, но вслух ничего так и не сказал - он говорит от лица Круга, значит и вести себя нужно соответствующе. Разумней не замечать высокомерия и наглости, ведь рано или поздно за все приходится расплачиваться. Колдуны, как известно, всегда платят по счетам и никогда ничего не забывают.
  В отличие от остальных Достопочтенных Господ - что косились на колдуна с неприкрытым подозрением, неосознанно поглаживая благословленные амулеты и нательные крестики - Мария Альсино смотрела на мастера открыто и заинтригованно... На лбу колдуна появилась едва заметная морщинка: он напряженно размышлял о том, чем ему может грозить чрезмерный интерес со стороны Красной Королевы. Между тем, госпожа Альсино мило надула губки и, махнув рукой, промолвила:
  - Ох, ну полно вам, мастер Тил!
  Не подав виду, колдун мысленно ругнулся. Вот еще один минус это проклятой игры в дипломатию - имя, которое он так чутко хранил многие годы, теперь на устах у всех влиятельных людей Альгарика.
  - Вы знаете мое имя, - сухо констатировал Фрио.
  - Естественно, мастер... Можно называть вас Фрио?
  - Если желаете, госпожа Альсино.
  - Благодарю. Так вот, мы очень рады наконец-то встретится с вами, мастер Фрио, - обворожительно улыбнулась женщина, на чью долю выпало говорить от лица Достопочтенных Господ. - Нас всех вы, наверняка, тоже знаете...
  - Так и есть, госпожа Альсино.
  - Ох, называйте меня просто Мария.
  - Как будет угодно, госпожа Мария.
  - Чудесно, значит не будем терять время на представления и сразу перейдем к делу... Что же вы стоите? Присаживайтесь-присаживайтесь.
  Искоса взглянув на одного из четверых телохранителей, колдун протянул:
  - Прошу меня извинить, но достойные господа желают говорить о деле в присутствии прислуги? Вы не доверяете мне, даже после более чем серьезных заверений в лояльности... моих господ?..
  Жако Самиоль громко фыркнул и ослабил ворот рубашки, заметив на грубоватом альгарийском:
  - Мы, видите ли, люди не глупые и хорошо осведомлены о возможностях вашей братии. Это вашим, как вы выразились, господам позарез нужна сегодняшняя встреча, поэтому извольте играть по нашим правилам.
  - Или игры не будет, - лилейным голосом заключил Титош Фасальво.
  - Раз вы так уверены в верности своей прислуги - будь по-вашему, - легко согласился Фрио, усаживаясь в удобное кресло напротив госпожи Альсино. - Вы рассмотрели предложение Круга?
  - Да, - рыкнул в ответ Грульвальт Доннхольв и добавил на языке Торсага, одного из северных городов-царств: - Дерьмо моржовье, а не предложение...
  - Да как вы вообще посмели предлагать нам подобное?! Нам, Достойным Господам! - раздувшись подобно рыбе-шару, разъяренно бросил толстый оласиец. - Вам не купить нас за!.. Гм. Сколько там они предложили, Юстий?
  Худой и до неприличия аккуратный глава "Стылой звезды" невозмутимо извлек из-под стола потертую кожаную папку. Открыв ее, альгариец принялся перечислять сухим тоном судьи, зачитывающего обвинительный приговор:
  - Сохранение за нами всего имущества, полный иммунитет и неприкасаемость сбережений, снижение всех налогов на пятнадцать процентов сроком до тридцати лет. Для наших торговых флотилий защита от пиратства в водах Стылого, Северного и Моря Снов и еще кое-что... Кроме того, поддержание в порядке полей и плантаций, как на Святых Землях, так и в колониях по ценам на тридцать пять процентов ниже прежних, открытие для совместной разработки трех месторождений алмазов, одного нефрита и одного платины на северо-восточном побережье Пряной Земли...
  - Все-все-все, достаточно, мы все читали ЭТО и не раз! - поднял руку Жако Самиоль, скривившись так, будто ему предложили продать любимую тетушку на тридцать танинов дешевле, чем он предполагал.
  - Это не предложение, господин колдун - это плевок в лицо нам всем, сами понимаете, - с лукавой улыбкой заметил господин Фасальво, поигрывая пальцами со своим пурпурным платком.
  - Кто мы по-вашему, а?! - блеснув золотыми зубами рявкнул Грульвальт Скряга. - Мы - Достойные Господа, несущие колонны цивилизованного общества всех Святых Земель! На нас работают тысячи, десятки тысяч людей!
  - Войдите в порт любого города в мире и вы увидите там наши суда, - сухо добавил Юстий Ультинини, положив свою папку на стол перед собой. - Остановите любой караван идущий через Святые Земли, и вы найдете там наши товары. Мы купили столько земли, что могли бы создать свое государство. Мы создаем, продаем и покупаем треть всех товаров Святых Земель. Как человек имеющий дело с цифрами, я могу заверить вас мастер Тил - это чудовищно много. А вы предлагаете нам крохи.
  - Если говорить проще - мы огроменный мешок с деньгами, - хихикнул лато Титош, прикрыв губы ладонью. - Просто чудовищно большой мешок, мастер.
  - Я вынуждена согласится с моими уважаемыми друзьями, - с ноткой сожаления произнесла госпожа Мария. - Видите ли, мастер Фрио, предложение ваших господ неприемлемо. Оно унижает нас. Вы хотите нашей помощи войне - вам нужны наши банки, земли, корабли, наемные отряды... Наши деньги. Выступив на вашей стороне, мы рискуем очень многим. Но при этом вы не хотите платить за все это достойную цену.
  - Адекватный процент, так сказать, - кинул Юстий.
  - Гхм, - прочистил горло Фрио, с некоторым недоумением посмотрев на госпожу Марию и остальных. - Как я понимаю, дело в цифрах? Вы хотите повышения процентов?
  - Это неверный вопрос, мастер Тил, - улыбнулся в ответ глава "Стылой звезды".
  Поморщившись, колдун спросил иначе:
  - Что вы хотите?
  Достойные Господа все как один улыбнулись. Сейчас они были похожи на стаю шакалов, учуявших слабость раненного льва. Колдуну не понравился блеск их глаз, а еще больше ему не понравился ответ.
  - Всё, - облизав пухлые губки, четко произнесла Красная Королева.
  - Я прошу прощения, что значит всё?.. - подозрительно уточнил Фрио.
  - Неограниченный доступ ко всем делам Проклятого Графства - вашим ремесленникам, мастерским и лабораториям, рынкам во всех городах, рудникам, Пряной Земле и прочему. - отозвался Юстий Ультинини.
  - Мы хотим равноправного партнерства во всех делах связанных с колдовством, - выпятив нижнюю губу, поддержал его Жако Самиоль, между делом возбужденно теребя платиновую цепь. - А кроме того - упрощение всех налогов церкви, передача нам ее земель и части имущества...
  Колдун угрюмо переводил взгляд с одного из Господ на другого. Пока эти влиятельные и без сомнения могущественные люди ставили все новые условия, Фрио с недоумением размышлял. Он вдруг понял, что они, даже обладая более полной и достоверной информацией о делах Графства, будто живут в обособленном мирке, созданном из золота, власти и хитрости, свято уверенные, что стены его способны надежно защитить от любой угрозы. Они пеклись о деньгах в то время, когда следовало бы беспокоится о своих жизнях. Подобная мелочность (хотя, к Достойным Господам это слово было неприменимо из-за их запредельного богатства) до глубины души поражала мастера. Будь Фрио на месте Круга, он предложил бы им безопасность, неприкасаемость всего нажитого и только, но грандмастера поступили иначе - они предложили еще больше денег!..
  И Достойные Господа вдруг возомнили, что могут вести себя с Графством, как с очередным деловым партнером, которого следует взять в оборот, раскрутить, а потом выбросить прочь без гроша.
  - Наше влияние сложно переоценить! Да что там - с нами считаются короли, князья и парламенты!..
  - Но не церковь, - прервал вошедшего во вкус Самиоля мастер Тил, которого происходящее начинало порядком раздражать. - Лишь церковь имеет над вами власть и достаточно одного только слова Святейшего Отца, чтобы лишить вас всего.
  Жако едва не задохнулся от возмущения, буквально подавившись рвущимися наружу громкими словами. Достойные Господа, все как один, холодно уставились на колдуна. Юстий Ультинини смотрел на него несколько удивленно, будто на ошибку в одной из счетных книг, Титош Фасальво смял свой пурпурный платок и все так же улыбался, но взгляд его сделался холодным и недобрым, Грульвальт сощурился, став похожим на престарелого стервятника учуявшего добычу, а госпожа Мария улыбнулась Фрио по-новому. Острая словно лезвие кинжала, эта ее улыбка никогда и никому не предвещала ничего хорошего.
  - Это неслыханно! Как ты смеешь так говорить с нами, колдун?! - откашлявшись, тут же взвился толстяк Жако. Лицо его покраснело, словно вареная репа, а короткие пальцы сжались в кулаки.
  - Как... Невежливо.
  - Вот уж точно - колдовской нрав и никаких манер!
  - Я думаю, переговоры закончены, мастер Тил, - холодно отозвалась Красная Королева. - Передадите Кругу наши условия и если они на самом деле хотят заручиться нашей поддержкой - пусть в следующий раз присылают другого человека, иначе мы расторгнем все предыдущие договоренности. Охрана, проводите мастера к выходу.
  Ни колдун, стоящий за спиной госпожи Марии, ни другие охранники даже не пошевелились. Фрио улыбнулся и неспешно закинул ноги на стол. Увидев подобное святотатство, Жако и Грульвальт наперебой завопили, угрожая колдуну всевозможными карами...
  - Охрана, я отдала приказ!.. Что вы себе позволяете, мастер?! Это совсем!..
  - Молчать. - сложив руки на груди спокойно вымолвил колдун.
  - Как ты смеешь так со мной говорить, жалкое отребье?! - вскочила с места Красная Королева, злобно впившись взглядом в мастера. - Я сгною тебя в самой!..
  - Вы все, я сказал - молчать! - рявкнул Фрио, выбросив перед собой руку.
  Достопочтенные Господа, все как один затихли - продолжая шевелить губами, они между тем не могли произнести ни слова. Испуганно съежившись, оласец закрыл рот руками и выпучив глаза уставился на колдуна, госпожа Мария покраснела от гнева. Удовлетворенно улыбнувшись, мастер кивнул колдуну Красной Королевы, что тут же усадил свою госпожу обратно в кресло.
  - А теперь слушайте меня, высокоуважаемые жадные, лживые и продажные Господа, - по мере того, как присутствующие в комнате охранники встали за креслами каждого из Достойных Господ, говорил Фрио. - Если вы возомнили, что способны диктовать свои условия Кругу, а тем более Графству, то жестоко заблуждались. Никто и никогда не сможет этого сделать. Мы диктуем условия, вы играете в нашу игру и по нашим правилам и правила эти просты: либо вы с нами, либо против нас.
  Дверь, через которую вошел мастер, отворилась и внутрь нетвердой походкой вошел нистиец, владеющий даром Всевышнего. Под напряженными взглядами присутствующих он подошел к колдуну и, остановившись рядом с ним, извлек из-под кафтана короткий кинжал. Глаза Достойных Господ загорелись торжествующей злобой, но уже в следующий миг этот огонь сменился холодным ужасом. Легко и непринужденно нистиец перерезал себе горло, повалившись на стол перед колдуном. Кровь святоши разлилась по изображенной на столе карте, алой рекой поглащая Святые Земли...
  - Вы примите условия Круга, какими бы они ни были. Или же в новом мире, нашем мире, для вас не найдется места, Достойные мои Господа. - искоса посмотрев на мертвеца, заключил Фрио.
  
  Командор королевской армии Альгарика, сэр Десальво Горане
  Год 1345 после Великого Раскола
  Десятое число пятого месяца
  
  Третий весенний месяц принес с собой жаркое дыхание альгарийского лета: дожди, так щедро лившие с самого начала года, случались все реже, а солнце припекало сильнее с каждым днем. Бескрайние пшеничные поля, богатые апельсиновые и лимонные плантации, виноградники - все богатство и гордость Альсарии, юго-восточной провинции Альгарика, осталось один на один с надвигающейся засухой. Крестьяне все чаще говорили о том, что летом будет совсем туго, а год этот и вовсе отмечен лихим знаком и сэр Горане был склонен с ними согласиться. Жители теплых земель Альгарика, не знающие настоящих холодов, привычны к засухам, но даже их страшил грядущий жаркий сезон, а это о многом говорило...
  Устроив на дне оросительного канала плоский камень с вырезанным на нем благословением Всевышнего, Десальво выпрямился и вытер тыльной стороной ладони выступившую на лбу испарину. Мастер-каменщик, орудуя большим деревянным молотком, принялся аккуратно подравнивать общую кладку, командор же важно кивнул землекопам, наблюдающим за вложением благословенного камня, и неспешно выбрался из канала по деревянной лестнице. Едва поднявшись из прохладной глубины, он сощурился, прикрывая глаза рукой, и устало подумал, что даже в столь нелепой обязанности первого среди альсарийских дворян есть приятные моменты.
  К Десальво тут же подскочила пара слуг в темно-синих ливреях, предлагая господину влажное полотенце и заботливо отряхивая от пыли его темно-зеленый кафтан, застегнутый под горло на военный манер. Приказав слугам заняться своими сапогами, командор рассеяно вытирал руки, наблюдая за тем, как вокруг достроенного как раз вовремя канала копошится народ.
  Землекопы, чья работа теперь была окончательно окончена, гнали наполненные землей и запряженные волами телеги к виднеющимся далеко на севере городским стенам; у самой реки, теряющейся в призрачном мареве жаркого дня, ждали сигнала специально отобранные мастера-строители, готовые в любой момент пустить по каналу воду; в последний раз обходили все сооружение проверяющие из городской гильдии строителей, проверяя качество работы, а следом за ними шли диаконы, распевающие благословенные гимны и молитвы, что должны были уберечь канал от разрушительного влияния времени и очистить текущую в нем воду...
  Правда, кроме причастных к строительству, в округе собралось множество зевак: крестьяне, что трудились на полях, пронизанных многочисленными рукавами канала; горожане, заинтересованные работой землекопов; торговцы, остановившие свой караван на тракте неподалеку; были здесь и более важные гости, что устроились в тени, под огромным навесом... Вспомнив, что под навесом собрались еще и старосты нескольких ближайших деревень, многочисленная мелкая знать, городской управитель Гусильво, первого города провинции, гильдейские старшины, мастера над бумагой и многие другие важные персоны, чье внимание привлекло завершение строительства великого канала, Десальво торопливо зашагал в их сторону.
  Оказавшись уже в двадцати шагах от навеса, командор наконец обратил внимание на упитанного человека в светло-серой сутане, вокруг которого вилась вся местная знать. Самодовольная улыбка еще минуту назад играющая на губах сэра Горане потускнела, стала неестественной...
  - А вот и наш ильтальти! - увидев шагающего в сопровождении слуг Десальво, радостно воскликнул Рильти Фальскиери, городской управитель Гусильво. - Поприветствуем его, поприветствуем!
  - Полно вам, уважаемые господа! - поднял руки командор, не без удовольствия принимая аплодисменты и приветствия местной знати. Пожимая руки гильдейским старшинам, дворянам из окрестных районов, принимая заслуженные почести, Десальво на время забыл о человеке в сутане.
  - Благодарствуем за оказанную честь, сэр Горане, - пожав командору руку, проскрипел староста ближайшего селения. - Без вашей поддержки вся округа зачахла бы!
  - Это моя обязанность как первого среди дворян, - выпрямившись, гордо заявил командор. - От имени короля, его величества Самиара Седьмого, я отвечаю на нужды Альсарийской провинции, за безопасность ее народа и соблюдение законов нашей...
  - А вот и он, достопочтенный господин Десальво! - растолкав обступивших сэра Горане важных господ, шагнул ему навстречу епископ Вильсоли Литиниоли, приветливо распахнув объятия. - Да благословит вас Всевышний в этот знаменательный день! Дети мои, в словах сэра Горане, что сыграл не последнюю роль в строительстве канала, истина - проведение Всевышнего, поддержка Его и благословение Единой Церкви ведут руку земного правителя!
  - Благодарю, отче Литиниоли, - едва сдерживаясь, выдавил из себя командор, которого не на шутку разозлило столь бестактное поведение первого среди альсарийских церковников. - Очень приятно, что вы все же смогли посетить нас...
  - Ох, как же я мог пропустить столь важное событие? Истинно, Всевышний направил меня в эти земли, чтобы засвидетельствовать Его благосклонность к трудам земных мастеров, что не покладая рук работают под мудрым руководством благородных господ! Великая Церковь всегда стоит за свершениями и благими делами слуг помазанного Всевышним правителя. С самого начала поддерживая столь важное для народа Альгарика дело, разве могли мы не прибыть сюда к его завершению? Церковь...
  Епископ сел на своего любимого конька, повернувшись к собравшейся вокруг высокородной (и не слишком, если дело касалось гильдейских старшин) публике, он крепко захватил правой рукой плечо сэра Горане, а левую простер перед собой, благословляя знаком Всевышнего всех и каждого. Слова щедро лились из него, а Десальво оставалось лишь неловко улыбаясь, тихо закипать. Будь его воля, командор бы гнал епископа прочь и он имел на это право, ведь даже за благословение канала пришлось платить из своего кармана, не говоря уже о том, что Церковь не вложила в строительство ни альга. Год назад, когда Десальво навещал его резиденцию в Гусильво с просьбой о помощи, все что смог дать отец Литиниоли - это обещание молиться за благое начинание. Покинул кабинет епископа, командор поклялся во что бы то ни стало закончить строительство своими силами, без помощи короля или церковников, что на словах готовы отдать народу последнее, а когда доходит до дела могут лишь разводить руками.
  Сейчас, когда его святость вдохновлено вещал о роли Церкви в общем деле, Десальво готов был плеваться от отвращения. Мысли его полнились едва сдерживаемой яростью. Как смеет этот лицемер приходить на его праздник и держать слово перед его людьми, не вложив в дело ни денег, ни души?! По какому праву он смеет говорить о своих заслугах, столь дерзко и бесцеремонно лгать перед взором своего обожаемого бога?!..
  Командор уже был готов высказать все в лицо епископу, но вовремя сдержался. Он вовремя вспомнил о назревающей войне, и лишь злорадно улыбнулся, мысленно пообещав себе припомнить Церкви и лично Литиниоли этот день... Не сейчас, позже, когда в руках его окажется достаточно власти, Десальво все изменит: не будет больше пустых речей облаченных в сутаны бездельников, что способны только собирать бесконечные подати и присваивать славу достойных, прикрываясь именем Всевышнего.
  Он все изменит, о да.
  Святоша еще долго говорил о том, сколь рьяно Церковь поддерживала строительство канала, а когда пришло время обеда и слуги накрыли под навесом семь больших столов, он первым взял слово. Речь епископа в начале касалась стройки, которую епископ взялся называть "нашим общим дело", но уже к середине перешла к более насущным вопросам, вроде нужд Церкви.
  В самый разгар обеда, когда Десальво уже просто таки распирало от дурной желчи, к навесу прибыли диаконы и мастера-строители. К бесконечной радости командора, осмотр и благословение канала были наконец закончены. Поспешно поднявшись со своего места, сэр Горане бросил на стол салфетку и, в один глоток допив остатки вина из бокала, зашагал к насыпи неподалеку от навеса. Оказавшись, как и должно, в первых рядах влиятельных персон всей Альсарии, командор между тем пытался держаться подальше от епископа. Раскрасневшийся после выпитого и съеденного, церковник шагал в окружении нескольких священников и добродушно собрал всем дворянам, что хотели его слушать, как важно для истинно верующего воздержание и аскетизм...
  Видимо, эмоции явственно читались на лице Десальво - шагающий рядом худосочный глава гильдии ростовщиков усмехнулся и доверительно заметил:
  - Не обращайте внимания, сэр Горане, пусть его пышнотелая святость, да простит меня Всевышний, говорит что угодно, но мы-то ведь знаем, насколько щедр был его вклад в общее дело.
  - Доброе слово и искренняя молитва, - криво улыбнувшись, ответил командор.
  - Именно, сэр Горане, именно. Пусть павлин пыжиться, пытаясь казаться соколом, но нам-то известно, кто он на самом деле...
   Порядком утешившись, Десальво с новым интересом взглянул на Лючи Саркасси: невысокий, худой он выглядел лет на пятьдесят, темные с проседью волосы были покрыты халифатской шапочкой, из-под умеренно дорогого серого кафтана выглядывала снежно-белая рубаха и потертый шелковый жилет; украшений первый ростовщик провинции почти не носил, только на безымянном пальце правой руки поблескивало золотое кольцо, да из кармана жилета свисала серебряная цепочка часов. Командору Саркасси понравился еще и тем, что держался в стороне от церковников и пресмыкающихся перед ними дворян...
  - Позвольте спросить вас, сэр Горане, - склонив голову, обратился к командору Дистари Памильо, невысокий дворянин лет сорока пяти, владеющим соседним с Десальво имением.
  - Извольте, сэр Памильо.
  - Вопрос несколько необычный и касается вашей службы во славу короля и Альгарика, поэтому вы вольны не отвечать...
  - О, нет, неужто опять этот разговор! - фыркнул господин Саркасси. - Мне казалось, мы уже закрыли эту тему, сэр Дистари. Право слово не стоит привлекать к нашим спорам сэра Горане, он ведь связан высокими обязательствами...
  - Моей службы?.. - удивленно вскинул бровь Десальво.
  - Да-да, службы в королевской армии. Вы ведь командуете южной армией...
  - Колонной, если позволите, - едва заметно нахмурившись, поправил командор. - Разницы большой нет, но времена Афардо Третьего давно прошли и армии порядком поредели... Правда, это не столь важно. Спрашивайте, сэр Памильо, вы меня, признаться, заинтриговали.
  - Благодарю, - улыбнувшись, кивнул дворянин. - Дело ведь вот в чем: скажу вам без лишней скромности, мы с господином Лючи заняты во многих делах провинции, да и всего Альгарика. Как и вы, мы пытаемся зарабатывать сами и позволить зарабатывать остальным, ищем новые возможности, новых партнеров...
  - Все во благо народа, короны и святой церкви, - заметил господин Лючи.
  - Именно. Так вот, в последнее время среди знати ходит слушок, мол, король - да будет он здрав и правит еще многие годы - собирает знамена... Доподлинно узнать все не выходит - слишком уж многие гвардейской клятвой скованы. Войска, между тем, все время передвигаются - мелочь, конечно, они-то ведь и до того перетягивались от Хаутфальской границы, к Нускальвской, потом к Валасийской...
  - Слава Всевышнему, земли у нас всегда были спокойные и дальше этих вот перегруппировок дело никогда не заходило... Пока, - веско заметил господин Лючи. - Но вам ли об этом говорить? - сами ведь все знаете...
  - Конечно, - кивнул Десальво, понемногу понимая, к чему ведут его собеседники. - Но все же, что конкретно вы хотели у меня спросить, сэр Памильо?
  - Позвольте объяснить, сэр Горане, - оглянувшись по сторонам, мягко вмешался в разговор господин Лючи. - Мы, ясное дело, не Достойные Господа с их сказочными капиталами и огромным влиянием, но, тем не менее, тоже не стоим в стороне от столь серьезных дел... Вспомните на чем поднялась Стылая Звезда, а эта последняя кампания в прибережье? Все начиналось тихо и мирно, а закончилось расширением королевства. Не смотрите на меня так, сэр Горане. Я не фанатик, вы сами это знаете. Как человеку мирному мне противна война, но стоит признать, это прибыльное дело.
  - Особенно, если воюют подальше от родного дома, - добавил сэр Памильо.
  - Именно. А мы всегда можем предложить поддержку родным войскам, будь то провиант, золото или оружие.
  - За мизерный процент, естественно. - улыбнулся в ответ командор.
  - Вы как всегда проницательны, сэр Горане. - лукаво улыбнулся в ответ дворянин. - Так вот, к чему я веду: до нас доходили слухи о том, что вы вскоре отбудете из своего имения, а вместе с вами и южная колонна... Есть ли вероятность, что отбудете вы на войну?
  - Вы, конечно, вольны не отвечать, - заверил командора главный ростовщик.
  Десальво хмыкнул: он-то не был связан клятвой гвардейца и не особенно беспокоился о секретности, с которой проводилась подготовка к войне. О нет, он мог не отвечать, это ведь дело чести, верности короне... Вот только на корону у командора были свои планы и двое богатых господ с множеством связей могли занять в них почетное место.
  - Вероятность войны есть всегда.
  Лючи и сэр Памильо переглянулись. Более чем ясный ответ их явно порадовал.
  - Это правда. Возможно, конечно только возможно, если начнется война, вам удастся повидаться с королем на совете командоров, где бы он ни проходил. Мы были перед вами в неоплатном, - на это слове господин Лючи подмигнул Десальво, - долгу, если бы в подходящий момент вы вспомнили о нашей готовности помочь короне любым способом.
  - Я не смогу об этом забыть, господа, так же как вы не сможете забыть об ответной услуге. - посмотрев сначала на господина Лючи, потом на сэра Памильо, промолвил Десальво.
  - Вижу, мы поняли друг-друга, сэр Горане, - кивнул в ответ ростовщик.
  Разговор о предполагаемой войне с предполагаемым врагом закончился лишь у самой насыпи. Когда епископ опять взялся говорить речь, сэр Горане держался поближе к господину Саркасси, собравшему вокруг себя как оказалось многочисленных общих друзей. К вящему злорадному удовольствию командора, общих друзей среди знати и разнообразных местных чинуш у них оказалось много больше, нежели внимательных слушателей у отца Литиниоли. Церковник, правда, не обратил ни малейшего внимания на поредевшие ряды своей паствы - его полностью захватила собственная речь.
  Когда подошла его очередь говорить речь, как первого среди дворян провинции и основного спонсора строительства, Десальво ограничился лишь парой слов.
  - Пусть дело наше принесет лишь благо, в первую очередь - народу Альгарика. Да славиться Альгарик и король его! - приложив сжатый кулак к сердцу, громко произнес командор. - Да славиться Альсиния и народ ее! Да славиться Всевышний и все, живущие на землях Его от Южного Архипелага, до Северного Острова, от Пряных Колоний и до Восточных Гор! Слава!
  - Слава! Слава! Слава! - повторив жест сэра Горане проскандировали собравшиеся.
  Позже, когда в небо над насыпью поднялся темно-синий сигнальный дым, а мастера-строители у реки открыли дамбу, выпустив в благословленный диаконами канал воду, господин Саркасси обратился к командору:
  - Видит Всевышний, великие слова вы произнесли, сэр Горане. Слова, достойные не то что первого среди дворян провинции, а самого короля!
  Не отрывая взгляда от бурного потока, разливающегося по искусственному ложу канала на всей Альсарийской равнине, Десальво улыбнулся и таинственно ответил:
  - Тут вы не ошиблись, господин Саркасси - это и есть слова короля.
  Глава третья. Дела святые
  
  Архиепископ княжества Каналак, Ристар Лиорий
  Год 1345 после Великого Раскола
  Двадцать первое число пятого месяца
  
  - Призываю к порядку! К порядку, братья! - надрывая горло, закричал архиепископ Торин Ластерак из предгорного княжества Имаш.
  Собравшиеся в малом зале для тайных совещаний священнослужители наивысшего ранга не обратили на потуги собрата, к слову главенствующего на заседании Высшего Собора, никакого внимания.
  Этот зал Высшего Собора был расположен в основном храмовом комплексе внутреннего города. Просторное помещение, стены которого украшали вычурные гобелены изображающие святых древности и величественные храмы, имело лишь один вход и маленькое окошко в центре расписанного удивительной красоты фресками купола. Сегодня в помещении было душно - лето принесло с собой палящий зной и здесь, в центре святых земель, это чувствовалось сильнее, чем где бы то ни было.
  Более двадцати священнослужителей, привыкших к, если не роскоши, то умеренным удобствам уж точно, совсем безрадостно встретили перспективу провести пол дня в подобной обстановке. В основном люди преклонного возраста, они едва ли не варились заживо в темных сутанах из парчи, украшенных церемониальными накидками на плечи из дорогостоящего красного шарлаха. На столе не было ничего кроме выпеченного утром хлеба и кувшинов с разбавленным водой вином - некоторых архиепископов уже мутило от подобной пищи, они расстегивали вороты, снимали шапочки и тяжелые золотые кресты... Тем не менее, никто не смел высказать даже малейшего неудовольствия: ритуал есть ритуал. Они злились, млели от жары, морщились из-за кисловатого силайского вина, но не смели жаловаться.
  Правда, даже если упустить очевидные неудобства, архиепископы уже были раздражены, а условия, в которых проходил Собор лишь распаляли их, заставляя выплескивать скопившиеся недовольство на ближнего своего.
  В последние несколько месяцев каждый из Высшего Собора мало спал, много молился и совсем не покидал пределов внутреннего Лира, не говоря уже о благословенном княжестве Силая. Для многих это и вовсе было невыносимо: престарелые, давно позабывшие то время, когда приходилось пропускать через свое тело благословения Всевышнего в таких объемах, архиепископы с трудом справлялись с положенными по сану обязанностями.
  Нынешнее паломничество к истокам веры стало самым сложным, со времен последней эпидемии чумы, захлестнувшей колонии на Пряной Земле, а потом и юго-запад святых земель...
  Происходи подобное собрание в родном королевстве, республике или княжестве и никто даже не обратил бы на усталость архиепископа внимания, но здесь, да еще во время почти двухмесячной подготовки к летним праздникам...
  Нет, подобное без внимания не оставят - ни паства, ни молодые и перспективные епископы, ни братья-архиепископы. Каждый на виду, за каждым пристально наблюдают, нет даже минуты, чтобы расслабиться. И никому не понять, с чего в этом году так сложно архиепископам призывать благословения.
  А ведь были еще и оставленные без присмотра государства, короли, на месяцы лишились верных советников в лице глав местных церквей, инквизиторы, епископы, наконец, накапливающиеся изо дня в день заботы и неотложные дела... Все это заставляло вернейших из слуг Всевышнего нервничать, приводило их в дурное расположение духа.
  Но хуже всего были планы святейшего отца.
  Это было хуже вспыхивающих время от времени ересей, хуже лезущих с северных островов проповедников "Истины", хуже адептов Семи Богов на юге, хуже даже проклятых язычников из-за восточных гор - с ними со всеми можно было справиться, от них можно было защититься...
  С одним же хитрым и упертым стариком, за которым стояла вся инквизиция и часть Орденов, совладать было много сложнее. Иоран Нортский не просто подталкивал архиепископов к войне против Проклятого Графства, он навязывал всей церкви эту войну. Используя свой авторитет и влияние, святейший буквально заставил Собор следовать своим приказам!..
  Архиепископ княжества Каналак, Ристар Лиорий, с интересом посмотрел на святейшего отца по традиции восседающего по левую руку от главенствующего на Соборе. Как всегда спокойный и невозмутимый, посланник Всевышнего на святых землях молча наблюдал за поглощенными спором братьями. Улыбнувшись в усы, Ристар не смог не отметить, что сейчас это было для Иорана Нортского лучшей тактикой. Пусть архиепископы спорят и бранятся между собой из-за мелочей, лишь бы не объединялись вокруг единой идеи, первопричины всего происходящего, а меньше чем через час очередное заседание Собора подойдет к концу и главный вопрос так и останется нерешенным...
  Они спорят уже пол дня, осталось совсем немного.
  Вот только такой вариант развития событий Ристара не устраивал. Медленно поднявшись со своего места, он несколько раз ударил по столу ладонью, привлекая внимание братьев. Священнослужители волей-неволей затихли, повернувшись ко второму по влиянию человеку в зале и, возможно, во всей единой церкви. Взгляды скрестились на высоком, жилистом рыжеволосом мужчине с реденькой бородкой и пышными усами. Ристар был одним из самых молодых архиепископов святых земель - ему едва исполнилось сорок три. Архиепископ являлся представителем так называемой "прогрессивной ветви" и главное каналакцем, жителем княжества, в языке которого слова "священник" и "воин" отличались лишь окончаниями...
  Дождавшись, когда в зале наступит тишина, Ристар бросил снисходительный взгляд на помрачневшего архиепископа княжества Имаш и заговорил:
  - Благодарю вас за внимание. Сегодня, как впрочем, и на прошлом Соборе, мы не смогли придти к единому решению, не смогли дать ответ на простой вопрос - что мы делаем?..
  - Лучше дать ответ на вопрос, что валасианцы делают в храме святого Гаирала, если я лично передал его для служб своим епископам на неделю! - раздраженно выкрикнул архиепископ королевства Олас. Упитанный, с широким простоватым лицом и маленькими поросячьими глазками, Жасалир Рамираса то и дело вытирал выступивший на обритой макушке пот, снимая, а потом снова надевая парчовую шапочку, и бросал взбешенные взгляды на архиепископа Валасии.
  - Они проводили службу, получив разрешение лично от меня, - поджав губы, ответил валасианец. - И раз уж зашла об этом речь - не мои священники учинили драку в вышеназванном храме...
  - Конечно, это были мои священники, не твои! Они только по мордам получали, за то, что влезли в чужое время для службы! - с нескрываемой гордостью, отмахнулся оласианин. - Будут впредь уважительней относиться к оласцам!
  - Что?! Да ты...
  Ристар мрачно покачал головой - вот, пожалуйста, наглядный пример. Если бы не Иоран с его затеей, в Лир не прибыло бы столько священников со всех святых земель, а это значит - никаких споров из-за благословений, служб и ритуалов. Не особенно ладящие друг с другом архиепископы появились бы в городе на месяц позже, Собор как обычно собрался бы лишь несколько раз... Все могло быть как всегда. Вот только понять этого никто из святых отцов не желает - собери их с приближенными в одном городе и только дел, что выяснять, кто кому и как насолил...
  Тяжело вздохнув, рыжебородый архиепископ несколько раз ударил кулаком по столу, вновь привлекая к себе внимание. Бросив взгляд на святейшего отца, он мысленно отдал ему должное - столько лет управляться с этим стадом это просто подвиг.
  - Пусть я не являюсь главенствующим на этом Соборе, но все же прошу выслушать меня до конца, - с нажимом произнес Ристар. - Давайте на несколько минут забудем о наших мелких дрязгах и разногласиях, отстранимся от них и здраво взглянем на ситуацию.
  Когда священнослужители, наконец, унялись, пусть и не прекращая бросать друг на друга мрачные взгляды, главенствующий неохотно кивнул, предлагая Ристару продолжить.
  - Братья, некоторые из нас пребывают в благословенном Лире вот уже больше двух месяцев, - поправил рукава порядком затасканной каждодневной сутаны, под которой был лишь дублет из стеганой кожи архиепископ. - Часто ли такое случалось, что мы, архиепископы, прибывали в святой город за два месяца до летнего празднования? Часто ли вы покидали свою паству, свои княжества, королевства и республики больше чем на несколько недель?
  - Это особый случай и ты сам это прекрасно знаешь, Ристар из Каналака. - хрипло отозвался преклонного возраста хмурый архиепископ вольной республики Тарр.
  Ристар только хмыкнул про себя - кто бы сомневался, почтенный Арил Сагра все так же верен святейшему отцу и поддержит любое его начинание. Священник старой закалки, каким-то чудом переживший распад Южной Империи шестьдесят лет назад и все еще крепко удерживающий в своих руках бывшую столичную церковь, а значит и всю республику. Подобные люди не изменяют своим принципам и без сомнения, достойны восхищения, но их время уходит - уже нельзя просто слепо следовать за святейшим.
  - Вот именно, - промедлив несколько секунд, кивнул Ристар. - Особый случай. Этот особый случай - вот то, что нам нужно обсудить. Не порядок служб в храмах, не размещение священников и эпископов, не очередность ритуалов во внутреннем городе и не что-либо другое, на первый взгляд не менее важное. Нам нужно понять, зачем мы все это делаем и правильно ли мы поступаем.
  - Мы уже приняли решение, - кисло ответил архиепископ объединения городов-царств севера - Закар Миста, невысокий, худосочный человечек с кустистыми бровями и чисто выбритым подбородком.
  - Нет-нет, - покачал головой Ристар. - Решение принял за нас святейший, не правда ли, отче?
  В зале поднялся гул - многие архиепископы принялись перешептываться, оценивая более чем смелый выпад Ристара. Едва ли не прямо обвинить святейшего в давлении на Высший Собор... Рискованный шаг и сложно даже предугадать его последствия. Ясно одно - уже сейчас нужно определиться, на чьей ты стороне.
  - Да как ты смеешь... - начал было архиепископ королевства Нистия.
  - Спокойно, брат Аларик, - прервал его святейший, не сводя взгляда небесно-голубых глаз с Ристара. Его тихий голос заставил остальных архиепископов замолчать, обратившись в слух. - Пусть брат Ристар закончит свою речь.
  - Благодарю вас, святейший, - склонил голову рыжий архиепископ. Пригладив бороду, он неспешно продолжил: - Высший Собор существует уже больше тысячи лет. Многие века мы были гарантом спокойствия святых земель, неусыпно следили за вверенными нам самим Всевышним государствами. В конце-концов, мы избираем из своих рядов святейшего отца - достойнейшего из всех священников, помазанного волею Всевышнего. Собор присматривает за землями, отец олицетворяет могущество Его и исполняет волю Его - это фундамент, объединяющий власть Божью и мирскую. Принимая решения, которые могут повлиять на судьбу всех святых земель, святейший всегда советовался с Собором и только потом изрекал свою волю народу...
  - К чему это все, Ристар? - устало подперев подбородок ладонями, спросил архиепископ республики Сания. - Мы знаем, зачем существует Собор, знаем свои обязанности и знаем обязанности Святейшего. Если есть что сказать - говори прямо.
  - Я веду к тому, что нам уже стоит задуматься - а не преступили ли мы через фундаментальные устои церкви, в тот момент, когда молча приняли единоличное решение святейшего? Нас поставили перед фактом, Высший Собор просто-напросто обошли, не посчитав нужным узнать наше мнение.
  - Если ты про предстоящее... мероприятие, то...
  - Нет. Хватит называть это "мероприятием", это война, которую святейший развязывает с нашей помощью, война в которую будут втянуты все святые земли! - гаркнул Ристар, сжав кулаки. - Священники из орденов и инквизиторы, что всячески поддерживают эту затею, не понимают, с чем связываются. Они не в силах в полной мере почувствовать то, что скрывается в Проклятом Графстве. Я говорил вам это два месяца назад и скажу сейчас - тот, кто сунется в западные леса, разбудит настоящую бурю, способную поглотить все святые земли. Здесь, где стоят храмы Всевышнего, а воздух наполнен ароматами благовоний, благословения сильны благодаря Его присутствию, но стоит ступить за границы Графства, и мы окажемся в одиночестве, обладая лишь силами собственных душ...
  - Мой слух подводит меня или это вправду малодушие говорит устами каналакианца? - уставившись куда-то в сторону бельмами слепых глаз, проскрипел старый архиепископ Малок Сварс из княжества Калайя. - Нет-нет, не подумай, Ристар, я не пытаюсь посрамить тебя перед Собором, лишь спрашиваю себя, что заставляет моего брата вести подобные речи - страх или же некий скрытый от нас расчет...
  - Лишь разум, брат. Скажу прямо - мне известно, что такое война. Каналак воюет испокон веков, сыновья предгорных лугов уже давно превратились в сыновей гор и орошенной кровью неверных стали. Я знаю, о чем говорю и вот мое слово - мы способны защитить святые земли от колдовства, но начав открытую войну против Проклятой Страны мы откроем Запретный Ларец, яд которого изувечит не только Церковь, но и мирской народ, нашу паству!
  - Стоит ли святой церкви дрожать от одного вида нечестивой, смрадной погани, обосновавшейся на западе? - нахмурился архиепископ республики Савания. - Воистину, страх говорит твоими устами, Ристар. Инквизиция ныне невероятно сильна и предана престолу Лира, а наши священники достаточно долго боролись с колдунами, чтобы поднатореть в их истреблении - не знак ли это свыше?..
  - Знак для чего? - стиснув зубы, процедил каналакианец. - Для начала бойни? Хорошо если половина брошенных инквизиторов вернется из западных лесов, а о священниках я и говорить не буду! Что же случится, если колдуны смогут ударить в ответ, ведь такое уже было - вы все помните как тогда...
  - Твое княжество на северо-востоке земель, у побережья Северного Моря. Тебе ли боятся этой бури? Если не хочешь участвовать в святой войне - забирай своих каналакиан и убирайся, - презрительно фыркнув, предложил обрюзглый архиепископ Хаутфалька, махнув в сторону Ристара унизанной золотыми перстнями рукой.
  - Сейчас в тебе говорит гордыня, брат, - бросив мрачный взгляд на собрата, отозвался архиепископ северных городов-царств. - Каналакиане и правда веками оберегают перевалы восточных гор и северное побережье от язычников, сражаясь плечом к плечу с воинами княжеской армии... Стоит признать, что среди нас всех нет человека более сведущего в военном деле, нежели Ристар. Каналакиане же искусны как с мечом так и с Даром Всевышнего, они не допускают в Святые Земли горцев с их бокорами... А что делают священники и инквизиторы Хаутфалька? Вылавливают заклинателей и разводят костры на площадях? Бегают за неверными дикарями на Пряной Земле? Думаешь, этого хватит, чтобы остановить всю темную мощь западных лесов?
  - Я думаю, что не тебе...
  - Дело не в том, где находиться мое княжество, и как хороши мои священники, - печально вздохнув, покачал головой Ристар. - Вы не слушаете меня, братья. Мы не готовы к этой войне. Разведка князя благословенного Всевышним Каналака доносит о суете в селениях горцев, дозорные корабли уже несколько раз натыкались на ладьи язычников в опасной близости от наших вод... И это только на северо-востоке.
  - Красный халифат в этом году ведет себя слишком активно, - поежившись, подтвердил архиепископ самого южного горного княжества Парса, граничащего с материковыми землями халифатов. - Не проходит и месяца, чтобы через горы не пытались пробиться небольшие группы адептов Семи Богов.
  - Корабли Халифатов все чаще появляются у южных островов архипелага Всех Святых. Только вот адептов Семи Богов с ними нет, ведь остальные халифаты предпочитают просто вырезать наш народ, - подтвердил смуглокожий и совершенно седой архиепископ республики Марисалла, почти полностью контролирующей южный архипелаг.
  - На острове святого Нисака опять появились адепты "Истины", - поморщившись, внес свою лепту бледнокожий и сухопарый архиепископ местного города-царства. - Совсем обнаглели, собаки [цензура] - лезут со всех щелей, инквизиторов на них не хватает...
  Ристар облегченно вздохнул. Наконец-то до них дошло! Два долгих месяца, на каждом Соборе он ждал момента, когда можно будет достучаться до братьев, но больше тянуть нельзя. Слишком далеко все зашло и теперь не выйдет просто остановить святейшего, заигравшегося разжигая войну с колдунами. Необходимо использовать эту возможность до конца. Иоран умен и хитер, но кресло наместника Всевышнего на святых землях уже шатается под ним.
  - Видите? Мы не готовы к войне и, со всем уважением, святейший знает об этом, - снова заговорил Ристар, чувствуя как с каждым словом захватывает внимание архиепископов. - Знает, но все равно обрекает все святые земли на новое Столетие Очищения. Хаутфальк, Альгарик, Нускальв, Рульсари, Лисания - вы думаете, война с колдунами затронет только их? Прислушайтесь, прочувствуйте силу идущую с запада и подумайте еще раз - сколь сильно война с ней ослабит Церковь? И кто защитит ваши страны, когда с юга придут корабли халифатов? Кто защит их, когда с севера хлынут проповедники "Истины" или с гор скатиться лавина горцев?
  Архиепископы не сводили с Ристара глаз. Некоторые при этом следили за сохраняющим спокойствие святейшим отцом все еще колеблясь - чью же сторону принять?..
  Вдохнув поглубже, рыжеволосый архиепископ ответил:
  - Уж точно не вы, не ваши лучшие инквизиторы, епископы и священники - все они будут воевать на западе! Воевать против колдунов в войне, которую начали с вашего молчаливого согласия!
  - Что ты предлагаешь, Ристар? - посмотрев из-под своих кустистых бровей, прямо спросил архиепископ Закар.
  - Копить силы. Собирать войска и готовить солдат, но, прежде всего, дабы избежать даже малейшего шанса начала войны... Нам стоит подумать о смещении Иорана Нортского с места святейшего отца благословенного города Лира и всех святых земель, - будто бросив на стол игральные кости Судьбы, отчеканил каналакианец.
  Часть архиепископов сорвалась с мест, возмущенно обвиняя Ристара в предательстве и суля ему Божью кару, но таких было слишком мало. Многие просто устали от одних только приготовлений к войне или откровенно боялись ее, другие недолюбливали святейшего, третьи предпочитали идти за большинством - так или иначе, все уже было решено.
  - Тихо! Тихо, братья! - закричал седоволосый Торин из Имаша. Надрывая глотку, архиепископ не прекращал бросать взбешенные взгляды в сторону Ристра.
  - Давай уточним, ты предлагаешь проголосовать о недоверии к святейшему отцу?! - перекрикивая остальных, уточнил Самисал Кайо, смуглокожий и темноволосый представитель южной республики Мариссал.
  - Именно так, - кивнул Ристар, не обращая на шум никакого внимания. - Думаю, тянуть дальше нельзя: с каждым днем мы все больше ослабляем святые земли, собирая здесь лучшие силы церкви. У нас достаточно врагов даже без Проклятого Графства. На севере, востоке и юге - они все рано или поздно почувствуют слабину и ударят. Необходимо вернуть священников в их земли и сместить Иорана Нортского пока еще не поздно.
  - Так или иначе, сделать это не удастся - Собор сейчас не в полном составе! - не без удовольствия заметил престарелый Арил Сагра. - Я не вижу наших братьев из Альгарика и Нускальва, а без них голосование не будет иметь силы. Надеюсь, все это понимают?!
  - В особых случаях, голосование может быть проведено неполным составом Высшего Собора, если на нем присутствует более двух третей князей церкви имени Всевышнего и так дальше, - едва заметно улыбнувшись, по памяти прочитал архиепископ Сании. - Благодаря стараниям святейшего, нас определенно больше, нежели требуется. Не вижу препятствий для проведения голосован...
  - Препятствий?! Нет никаких причин для голосования о недоверии к святейшему! - возмущенно воскликнул упитанный архиепископ Оласа. Разволновавшись, он даже выронил свой платок и теперь вытирал лысину рукавом темной сутаны.
  - Ты, кажется, не слушал брата Ристара, - снисходительно хмыкнул валасианец, наконец получив возможность отыграться за позорную потасовку в городском храме. - Причин более чем достаточно, это бесспорно. Война, в которую нас всех хотят ввязать - вот тебе очень даже весомая причина и особый случай одновременно.
  Скрипнув зубами, почтенный Арил Сагра бросил отчаянный взгляд в сторону Торина, главенствующего на Соборе. Имашец тут же засуетился, вскочив с места.
  - Сегодняшний Собор подошел к концу! Голосование о недоверии к святейшему, если такое будет иметь место, переноситься на следующий Собор! - хрипло выкрикнул архиепископ. - Все могут быть свободны и да хранит нас Всевышний!
  Ристар разочарованно покачал головой - отчаянный ход, но братьям, не смотря ни на что отчаянно поддерживающим святейшего больше некуда отступать. Почтенный Арил Сагра, Торис из княжества Имаш, Жаликар из королевства Олас, Лисарий из соседней Нистии... Слишком мало. Они загнаны в угол и недельная отсрочка никак не спасет положение - все уже случилось, им осталось принять это как должное. Переубедить за это время двоих-троих еще возможно, но переубедить десятерых архиепископов? Нет, это невозможно, не стоит и надеяться...
  - Если вы, братья, не возражаете, я хотел бы высказаться.
  Архиепископы, уже поднимающиеся со своих мест, медленно уселись обратно. Тихий голос святейшего был создан, чтобы отдавать приказы. Возможно, если бы Иорана не призвал к служению Всевышний (хотя представить подобное было очень и очень сложно), он непременно нашел себя в роли правителя или полководца.
  - Ваше слово, отче, - последним уселся на свое место Ристар.
  Выпрямившись, святейший отец с улюбкой облегчения осмотрел собравшихся архиепископов. Ристару вдруг почувствовал некое изменение в святейшем: казалось, что тот уже многие месяцы нес на себе некое тяжкое бремя, нечто тяготившее его душу, но сейчас Иоран готов освободиться.
  Благодаря мне, - неуютно заерзав в кресле, вдруг подумал рыжебородый архиепископ, и мысль эта показалась ему одновременно горькой и нелепой. Такого ведь не могло быть - он просто не мог просчитать все наперед...
  - Я понимаю ваше возмущение - оно оправдано. Мне не стоило принимать какие-либо важные решения, не посоветовавшись с Собором, но у меня не было выбора, - степенно начал Иоран. - Уже очень скоро настанет переломный момент в истории церкви и всех святых земель, и я не мог рисковать, посвящая кого бы то ни было во все подробности. Слишком высоки ставки, слишком велик соблазн воспользоваться ситуацией в корыстных целях! У меня не было другого выхода, кроме как использовать вас вслепую - в чем я искренне раскаиваюсь - но сейчас... Сейчас пришло время объяснить вам, братья, что готовит нам будущее.
  Ристар лишь покачал головой - старик умел заинтриговать паству. Даже рыжеволосому архиепископу стало интересно, какое оправдание для своих действий отыщет святейший. Что сможет оправдать его действия, перед более чем двумя десятками уставших и мрачно настроенных священников, которые вдруг поняли, как ловко их использовали вот уже несколько месяцев?..
  Поймав заинтересованный взгляд Ристра, святейший мягко улыбнулся ему, будто похвалив прилежного ученика за хорошо исполненную работу. Каналакианцу это совсем не понравилось - он лишь еще сильнее нахмурился и настороженно следил за каждым словом Иорана.
  - Я не буду говорить о речи брата Ристара - ведь он, по сути, прав, пусть и не видит всю картину целиком - а начну издалека. Расскажу вам то, что вы и так знаете, но не желаете замечать, - выдержав короткую паузу, продолжил Иоран. - Вера во Всевышнего тускнеет из года в год, и мы не можем ничего с этим поделать. Постулаты теряют силу, превращаются из законов Всевышнего в рекомендации, советы... Все, что у нас осталось - заповеди, да и они больше не воспринимаются как Божьи откровения. Храмы посещают по привычке, а не по зову сердца, люди больше не понимают сути молитв, для них это только слова, которые нужно повторять время от времени. Людям просто незачем верить во Всевышнего искренне. Люди боятся инквизиции больше, чем кары Всевышнего. Вдумайтесь в это, братья, люди боятся таких же людей, больше чем Бога!..
  Тяжело вздохнув, святейший продолжил:
  - Церковь превратилась в еще одну стражу, мы стережем людей от них самих, от всего темного и гадкого, что рождается в их душах. Мы заставляем их загонять эту тьму глубоко внутрь, прятать ее от окружающих, но и только. Церковь больше не способна очищать души своих верующих, наполняя их светом. Люди делают вид, что верят во Всевышнего, а мы старательно делаем вид, будто указываем им путь к Нему... Вы знаете так же хорошо, как и я - когда человеческая вера гаснет, благословения Всевышнего слабеют. Загляните себе в душу, вы сильнейшие из священнослужителей, князья церкви святых земель, и ответьте - как много силы утекло из ваших душ за последние годы?
  Архиепископы заерзали в своих креслах, многие пытались не смотреть в глаза святейшему - они знали ответ, но не хотели его слышать.
  - Много, - мрачно, не поднимая глаз, ответил сухопарый старик из северных городов-царств. - Слишком много.
  - Достаточно чтобы дрожать от страха в ожидании следующего года, следующей волны из Красного Халифата или чумы покрывающей землю трупами, - неохотно отозвался седобородый и жилистый архиепископ горного княжества Фарик - Атри Сагорк. - Время как вода вымывает из людских душ веру, а из нас силу.
  - Да. Слишком много. Мы все с каждым годом слабеем. Мы, сильнейшие из слуг Всевышнего! - в сердцах воскликнул святейший. - А что тогда с остальными священниками? Что с чтецами, экзорцистами, аколитами и прочими? В конце-концов, насколько силен сейчас рядовой экзекуций, насколько силен инквизитор и епископ?
  - Не сравнить с прежней силой, - вздохнув, ответил архиепископ Сании.
  Присутствующие угрюмо закивали, соглашаясь со словами санийца.
  - Церковники вырождаются, - жестко подытожил Иоран. - Не только потому, что благословения Всевышнего утекают из святых земель как вода через сито. Нас слишком много - в неразумной попытке побороть колдовство и ереси, мы принимаем в свои ряды каждого одаренного ребенка. Аколиты обучают их, делятся с ними знаниями и собственной силой, но они не способны дать больше, чем имеют. Правильно развить дар, не дав ему воплотиться в злокозненное проклятие колдовства - это только отчаянный шаг в борьбе с самой Бездной. Нельзя делить силу вечно, ведь в конце мы получаем лишь одаренных, но слабых, невыразимо слабых служителей церкви, которые неспособны даже познать всего могущества благословения.
  Замолчав, Иоран склонил голову, дав священнослужителям несколько минут, чтобы обдумать сказанное и, наконец, взглянуть правде в глаза, как это сделал он сам много лет назад. Ристар вдруг почувствовал, что настроение членов Собора меняется, но сделать ничего не мог - его будто пригвоздили к креслу тяжелые слова святейшего, и каналакианец был способен только мрачно слушать голос Иорана Нортского.
  - Продолжайте, отче, - словно очнувшись от неких чар, хрипло предложил Торис из Имаша. - Мы слушаем.
  - Церковь слабеет, слабеет с каждым годом и скоро наступит время, когда мы больше не сможем сдерживать слуг Бездны, ереси идущие из-за Кромки и адептов несущих силу языческих богов, - явно довольный произведенным эффектом, заговорил святейший. - Святые земли останутся один на один с колдунами, бокорами, чернокнижниками - без защиты благословений Всевышнего, без шансов противостоять им на равных. Стоит только задуматься, и вы поймете это...
  - И поэтому мы начинаем войну? - прикрыв лицо ладонью, с горечью уточнил Ристар, который наконец понял к чему ведет святейший. - Потому, что если этого не сделать сейчас - нас разорвут в клочья завтра? Потому, что эта война поможет нам встряхнуть святые земли, вынудить людей поверить искренне? Другими словами, ты хочешь отправить наших братьев на смерть сегодня, чтобы церковь могла возродиться из их крови, вознесенная молитвами запуганных мирян?.. Так почему вы просто не объяснили это Собору, святейший? Почему не постарались донести до нас эту простую истину? Кажется, сейчас у вас вышло неплохо!
  - Не только, брат Ристар, - покачал головой Иоран. - Ты прав, если не начать бороться сейчас, то потом уже будет поздно. Ты так же прав в том, что война принесет святым землям не только смерть, но и возрождение! Возрождение духовности! Где будут люди искать защиту от колдовства? Кто развеет проклятия и защитит их благословениями? Церковь! И они уверуют, о да, видит Всевышний, они уверуют искренне!
  - Не только? Есть что-то еще?..
  Рыжему архиепископу хотелось сорваться с места и высказать Иорану все, что он думает о его затее, хотелось заставить каждого из собратьев понять что есть настоящая война и чем она грозит, но... Но у него не было слов. Казалось, святейший впитал в себя все его красноречие, все до капли, оставив каналакианца уставшим и разбитым в предчувствии чего-то грандиозного, столь же грандиозного, как и ужасного.
  Дурное предчувствие, не больше. - пытался внушить себе архиепископ.
  Святейший отец окинул взглядом всех собравшихся.
  - О да, есть еще кое-что, о чем я упомянул в самом начале, - медленно промолвил Иоран, поправив очки. - Переломный момент, который готовит нам будущее. Даже само знание о нем изменит все святые земли, весь мир! Уделите мне несколько минут своего драгоценного времени, и я расскажу вам одно древнее предание о Пророке, святом городе и времени задолго до Великого Раскола...
  
  Капитис церкви Всевышнего, Адриан Горт
  
  Едва только двери в зал проведения Высшего Собора распахнулись, ожидающие решения архиепископов клирики тут же поднялись со своих мест. Просторный коридор, в конце которого располагался зал, был заполнен в основном высшими служителями церковных орденов, священниками каналакианцами, да инквизиторами во главе с самим Адрианом Гортом.
  Как всегда спокойный и сосредоточенный, именно он взял на себя обязанность снять печати с дверей зала, когда услышал оговоренный стук с той стороны. Отступив в сторону, инквизитор пристально наблюдал за выходящими наружу архиепископами. Хмурые и недовольные до начала заседания, теперь они не могли скрыть удивления и растерянности. Казалось, многие все еще были под впечатлением от произошедшего на Соборе, другие...
  Другие скрывали за мрачными масками кривые улыбки и алчные взгляды.
  Нервно теребя костяные четки, пряча в рукавах каждодневных сутан из темной парчи дрожащие руки и отводя глаза, не желая встречаться взглядом с главным инквизитором всех святых земель, князья церкви поспешно удалялись по своим делам в сопровождении немногочисленных прислужников, ожидающих дальше по коридору. С особым интересом Адриан наблюдал за святым отцом Ристаром, архиепископом княжества Каналак, покидающим зал Собора одним из последних. Старый знакомый, оставивший в свое время стезю инквизитора ради влияния темно-фиолетовой сутаны не мог не привлекать внимание...
  Остановившись напротив Адриана, рыжеволосый мужчина криво улыбнулся и едва-едва склонил голову.
  - Отдаю должное твоему рвению, брат, - сухо заметил Ристар на языке святого княжества Силая. - Ты хотел войны, и ты получишь войну. Только смотри не пожалей об этом своем желании, видит Всевышний - слишком уж сложная игра для одного самоотверженного инквизитора.
  Не дожидаясь ответа, архиепископ развернулся и широким шагом направился прочь от зала в сопровождении каналакианцев. Адриан же лишь бросил рассеянный взгляд вслед поспешно удаляющимся северянам, рясы и сутаны которых вздымали с каменного пола сверкающую в солнечных лучах пыль. Глаза инквизитора горели внутренним огнем: оставаясь внешне совершенно спокойным, в душе он ликовал. Ристар выразился совершенно точно, ошибки быть не может.
  - Да благословит тебя Всевышний, сын мой, - вернул инквизитора к реальности голос святейшего отца, покидающего зал Собора последним. - Отпусти своих братьев, мне нужно поговорить с тобой наедине.
  - Приветствую, ваше преосвященство, - склонил голову Адриан и, повернувшись к собравшимся за спиной инквизиторам, кивнул. Братья поняли его без лишних слов и, учтиво попрощавшись со святейшим, поспешно удалились.
  У зала Собора остались лишь Иоран, Адриан и несколько монахов из Алого ордена, подчиняющегося лично святейшему отцу. Мрачные и молчаливые, закутанные в положенные им по статусу темно-коричневые сутаны, с одетыми поверх алыми туниками - представители этого церковного ордена вызывали у Адриана некое смутное недоверие и неприязнь. Привыкший читать людей, словно открытые книги, главный инквизитор не мог не заметить особенности бушующей в телах монахов силы благословений, редкой и более чем необычной. А что самое странное - ему все время казалось, будто "личная гвардия" святейшего хранит некую тайну, о которой не знает даже вездесущая инквизиция святых земель. И это порядком раздражало Адриана, в некотором роде задевая его профессиональную гордость.
  - Пройдемся, сын мой, - предложил святейший, когда последние из инквизиторов исчезли в конце коридора.
  Главный инквизитор скосил глаза на монахов, а затем вопросительно посмотрел на Иорана. Ему не хотелось делиться своими тайнами в присутствии Алых.
  - Они пройдутся с нами, Адриан, - ответил святейший, шагнув вперед.
  - Как вам будет угодно, отче, - кивнул инквизитор, поравнявшись с Иораном. Закрыв двери зала Собора и скрепив замок печатями, монахи поспешили следом. - Я так понимаю, вам все же удалось убедить Собор.
  - Именно так. На некоторое время они успокоятся, и будут действовать так, как велит им рассудок, а не малодушие. Мне совершенно точно не удалось убедить всех архиепископов, но этого и не требуется - большинство останется с нами.
  - Как вам это удалось, отче?
  - Немного истории, немного преданий, крупица здравого смысла и целый океан надежд, - улыбнулся святейший, поправив очки. - Так или иначе, причины, по которым Собор не отрекся от меня, не отрекся от нас всех, не столь важны и останутся за дверями зала. Я хотел поговорить с тобой о другом.
  - Я слушаю, отче, - ответил Адриан, при этом мысленно отметив, что стоило бы в ближайшее время узнать, как именно его святейшеству удалось убедить Собор. Главный инквизитор никогда не пренебрегал знанием, особенно подобного толка.
  Добравшись до конца коридора, святейший повернул направо и, убедившись, что на пути нет посторонних, продолжил:
  - Как идут приготовления?
  - Мы отобрали лучших инквизиторов с западных королевств, с восточных княжеств все еще прибывают боевые отряды. На призыв явились так же многие из северных городов и остров Северного моря, но больше ждать не стоит - на островах появляются еретики "Истины" и терраты неохотно отправляют к нам людей. Хуже всего с республиками юга - к сегодняшнему дню оттуда прибыло всего несколько отрядов. Их экзекуции ссылаются на вспышки одержимости на островах, говорят, что экзорцисты просто не справляются...
  - Этого стоило ожидать, отче, - отозвался один из шагающих сзади монахов. - Чем ближе час, тем активнее становятся порождения Бездны.
  - Понимаю, - не оборачиваясь, ответил Иоран. - Что с подготовкой мобилизации?
  - В Силайе, Валасии, Нистии, Оласе, Рульсарке и Хаутфальке все почти готово. Мы передали ваши особые грамоты напрямую, и, кажется, они готовы приступить к заключительному этапу подготовки немедленно, но...
  Еще один поворот в боковое ответвление коридора. Потолки здесь значительно ниже, гобелены на стенах сменились старинными фресками, окон и вовсе нет, а единственным источником света остаются ярко пылающие настенные лампы, распространяющие приятный аромат благовоний, защищающий от порождений Бездны. Небольшая делегация, ведомая святейшим отцом и главным инквизитором, добралась до внутренней части храмового комплекса.
  - Чего они хотят? - сухо спросил святейший.
  - В основном уменьшения отчислений из казны в пользу церкви, сокращения церковных земель и усиления благословений. Есть, правда, несколько не совсем обычных условий... - едва заметно поморщившись, заметил Адриан. - Король Оласа просит, чтобы вы сняли анафему с его сына-многоженца, король Нистии хочет оправдания нескольких членов побочной ветви своего рода, которые были сожжены по подозрению в колдовстве...
  - Соглашайся, - прервав инквизитора, промолвил святейший. - Пусть заканчивают приготовления как можно скорее, уже к середине следующего месяца их войска должны быть готовы вступить в бой в составе святого воинства. Ты понял меня, сын мой?
  Мысленно содрогнувшись от одной мысли о том, что кого-то сожженного инквизицией придется оправдать, Адриан неохотно кивнул. Он не до конца понимал мотивацию святейшего в этом вопросе, но до поры до времени это было не так уж важно. Главное сейчас - это война, и только война, а со всем остальным можно будет разобраться потом.
  - Хорошо, - кивнул святейший, бросив на инквизитора взгляд голубых глаз. На мгновение задумавшись, он продолжил: - И еще одно, сын мой. Для тебя будет особое поручение, к выполнению которого нужно приступить сразу после начала святой войны.
  - Я слушаю, отче, - спокойно отозвался Адриан.
  - Тебе это может не понравиться, ты можешь не понимать смысла этого задания, но обещай мне, что будешь выполнять его со всем усердием и не задавая вопросов.
  - Клянусь перед ликом Всевышнего, что так оно и будет, отче.
  Резко остановившись, святейший повернулся к инквизитору и посмотрел ему прямо в глаза. Его суровое, покрытое морщинами лицо будто окаменело и, промедлив секунду, Иоран заговорил, взвешивая каждое слово:
  - Ты выберешь из числа своих помощников лучшего и приставишь его в качестве первого помощника к Ристару и Каналака, что будет вести в бой святое воинство. Сам же останешься в Лире до середины седьмого месяца сего года. Чтобы ни случилось в святых землях, чтобы ни случилось на западе, востоке или юге - ты будешь ждать здесь. Когда придет время, тебя посетят мистики из Алого ордена и объяснят суть твоего задания. Ты понял меня, Адриан Горт, главный инквизитор святых земель, слуга Всевышнего?
  Едва не скрипя зубами, инквизитор, не отводя взгляда, смотрел в два голубых омута глаз святейшего отца. В его душе боролось два желания: желание выжигать скверну вместе со святым воинством и желание неотступно следовать воле Всевышнего и посланника Его на земле. Всю свою жизнь Адриан ждал этого, ждал возможности раз и навсегда очистить святые земли от колдовства и вот, когда ему выпала такая возможность, святейший приказывает ему остаться вдалеке от битвы, битвы всей его жизни...
  - Ты понял меня, Адриан? - с нажимом повторил святейший.
  Вздохнув, инквизитор отвел взгляд и кивнул.
  - Я понял вас, отче. Я все сделаю как велено.
  - Отлично, сын мой, - лицо святейшего озарилось улыбкой, он похлопал инквизитора по плечу, тихо промолвив: - Не тревожься, придет время, и ты все узнаешь, все поймешь. А теперь нам пора прощаться, возвращайся к работе.
  Один из монахов приложил ладонь к ничем не примечательному участку стены и прошептал короткую молитву. Вспыхнувшее на кончиках его пальцев благословение тут же впиталось в камень. Послышался скрежет, и часть стены отъехала в сторону, открыв потайную дверь. Святейший кивнул на прощание Адриану и вошел в тускло освещенное зево ведущего под землю тоннеля.
  Когда последний из монахов закрыл за собой потайную дверь, инквизитор развернулся и зашагал прочь, сухо бросив в пустоту коридора:
  - Даже и не сомневайтесь, отче. Я все узнаю.
  
  Грандмастер Шурт Окара
  Год 1345 после Великого Раскола
  Двадцать первое число пятого месяца
  
  Когда солнце над святым Лиром уже катиться к закату, в Урвише лишь начинается послеобеденная суета. Брусчатые мостовые, каменные стены домов, башен и особняков остывают, после интенсивного поглощения дармовой солнечной энергии. Нанесенные на камень колдовские символы и вплетенные в сам материал заклинания накапливают энергию, позволяя большей части жителей Урвиша частично компенсировать низкие природные способности. Поглотители солнечной энергии - наиболее дешевые во всем Проклятом Графстве, поэтому-то колдуны малой силы стоически и без нареканий переносят даже самые знойные месяцы в году...
  Так или иначе, непривычная для западных лесов жара уже сошла на нет. Колдуны всех мастей снова принимаются за рутинную работу, пополнив накопители порядочным запасом энергии. На улицах появляются бесчисленные адепты, дар которых измеряется всего лишь парой-тройкой простейших магических трюков, на рабочие места по всему городу возвращаются ремесленники, в некотором роде, средний класс всех колдунов - небольшой силы, но владеющие специальными, профильными заклинаниями. По улицам так же бродят заклинатели - колдуны не из слабых, но со своими собственными понятиями о чистоте силы, устройстве мира и всей вселенной... Таких в городе не слишком много, они выполняют самую разную работу, часто за границами Графства, поэтому и собираются больше в портовых городишках на побережье Стылого Моря, да селениях у восточных границ леса.
  Кроме наводняющих город адептов, ремесленников в их мастерских и редких заклинателей, на улицах Урвиша изредка можно встретить мастеров.
  Вот, это настоящие колдуны - прохожие сами расступаются перед ними, учуяв пылающую силой ауру. Хотя такие редко ходят на своих двух или ездят верхом на обычных лошадях - мастера предпочитают созданных, выращенных, оживленных слуг, дорогостоящие артефакты, а чаще всего собственные, колдовские крылья. Мастера - элита среди всего колдовского братства, их совсем немного, но каждый стоит едва ли не тысячи адептов и сотни ремесленников...
  Выше стоят искусники, но этих и вовсе не увидишь среди бела дня - слишком важные птицы, пусть по силе и слабее многих мастеров. Знать Проклятого Графства, владельцы многих мастерских, расположенных ближе к побережью полей, шахт на северо-востоке леса, злачных заведений и прочего, что может приносить доход. Если бы их гонор и набитые кошельки соответствовали силе - искусники на равных противостояли грандмастерам...
  Грандмастер Шурт вот уже несколько минут с наслаждением наблюдающий за ритмом жизни Урвиша глазами сотен, тысяч колдунов, мрачно улыбнулся. Да, если бы это только было правдой, Круг никогда не затеял столь рискованную игру. Если бы подавляющая часть колдунов Графства не являлась слабосильными фокусниками, живущими за счет артефактов и сделок, если бы прибывающих из святых земель заклинателей было больше, а искусники назывались знатью не только из-за набитых деньгами карманов...
  Что тогда? Изменило бы это саму суть колдунов? Помешали бы подобные изменения тому приснопамятному Кругу заключить сделку, которая на самом деле совсем не нравилась великому телепату?..
  Возможно, но реальность такова, что силу невозможно делить бесконечно, а энергия - лишь топливо для дара. Как бы не нравилась Шурту та, старая, темная и рискованная сделка, но он не исключал варианта, что она была оправдана. Что бы он сделал на месте тогдашних грандмастеров, как поступил бы на месте того же Румиуса, заметив, что его искусство чахнет?..
  - Шурт, - холодно окликнул телепата грандмастер Гуали.
  Открыв глаза, мужчина еще раз взглянул на суетящийся Урвиш, теперь уже из окна башни Круга, и повернулся к собравшимся в небольшом зале колдунам.
  - Опять блуждал в чужих умах, мой друг? - тихо спросил грандмастер Гарольд - дряхлый старик, с посеревшей из-за темного колдовства кожей и совершенно черными, словно два уголька глазами.
  По привычке потянувшись к его разуму ментальным щупальцем, Шурт тут же одернул себя - запертые в теле старого демонолога бесы отлично защищали хозяина от телепатии. Даже для лучшего телепата слишком уж сложно выловить человеческие мысли среди воя и бессвязных криков проклятых тварей. Вот только в последние годы становилось все сложнее с точностью сказать - говорит с тобой сам Гарольд или одно из бесчисленных порождений Бездны от лица хозяина...
  - Скорее, замечтался, - проведя ладонью по подбородку, ответил телепат.
  - Маласса говорила мне, что когда все закончиться, ты собираешься уйти в... Путешествие, - заметил устроившийся в кресле по правую руку от Гарольда грандмастер Кавак. Бледнокожий, светловолосый и худой, с маленькими мутными глазами и нестираемой насмешливой улыбочкой, он говорил на редкость неприятным, липким и вкрадчивым голосом.
  Сканировать Кавака тоже не следовало даже пробовать - вокруг его мысленного духа все время кружились облака Тьмы, скрывающие не то что мысли, а само сознание грандмастера. Шурт иногда задумывался о том, а существует ли все еще настоящий Кавак или его место заняла извечная Тьма, подражающая человеческому существу?
  Бросив мрачный взгляд на светловолосого колдуна, телепат в который раз отмел эти мысли. Нет, если бы Кавака окончательно поглотила Тьма, которой он якобы управляет, все Проклятое Графство узнало бы об этом в тот же миг. Настоящая Тьма не способна подражать человеческому разуму, она может только пожирать и разрушать.
  - Я думал об этом, - помедлив, уклончиво ответил Шурт.
  - Пустая трата времени, - брезгливо бросил Гуали, как всегда неприветливый и надменный. - Что интересного есть в человеческих умах? Грязь и пороки, зарытые в самую глубь души. В такую помойную яму полезет разве что копрофаг...
  - Называй меня как хочешь, Гуали, - пожал плечами телепат. - Так или иначе, я все равно могу читать тебя как открытую книгу, а ты не можешь превратить меня в ледяную скульптуру.
  - Это пока, - поморщившись, мрачно бросил криомант.
  - Довольно-довольно... - устало проскрипел Гарольд. - Мы собрались здесь не для этого. Твоя очередь, Шурт.
  Грандмастер лишь рассеяно кивнул и сделал шаг к полупрозрачной, сияющей синим светом арке, что висела в центре зала. Выставив перед собой руку, он закатил глаза и сконцентрировал всю доступную силу на пока еще астральных вратах, призванных грандмастером Гарольдом. Нематериальные, невидимые простому взору, существующие за Кромкой этого мира - идеальная дверь, способная защитить темное знание. Даже призвав их в материальный мир, колдун оказывался перед неразрешимой задачей - открыть замки могла только сила, настоящая прорва силы, которой не было ни у одного из грандмастеров...
  Это была хорошая защита, защита от алчных и самонадеянных глупцов, слепо следующих за легким могуществом и сильных колдунов, сбившихся с пути. Никому в одиночку не дано открыть эти врата, никому не дано отпереть все тринадцать астральных замков и снять последнюю печать. Если идти ко Тьме, тогда только вместе.
  Поэтому врата и открывались несколькими членами Круга.
  Сегодня Гарольд вызывал их, пыхтя и исходя демонической силой, Кавак отпирал первые четыре замка, изрыгая ругательства на языке Бездны, Гуали открывал еще пять замков, заставляя воздух в зале трещать от лютого мороза, а Шурт...
  Телепат закрутил свою силу спиралью, проводя ее через бесчисленные колдовские узоры астральных замков. Он выкладывался на полную, ощущая как в голове пульсируют тысячи обрывков чуждых мыслей, принесенных вратами из-за Кромки, чувствовал, как сила покидает тело, с каждым открытым замком - утекает полноводной рекой, быстрее, чем когда либо.
  Астральные замки сопротивлялись, отбрасывая бесчисленные ментальные щупальца Шурта прочь, но он с новой силой бросался в бой, открывая замок за замком. Широкое лицо телепата застыло, зрачки совсем закатились и лишь подрагивающие пальцы правой руки да оплетающие врата ментальные щупальца давали понять, как сложно ему сейчас приходиться...
  Остальные грандмастера застыли на своих местах, не сводя с него глаз. Пойди вдруг что-то не так и именно им придется вырывать душу телепата из растворяющихся в астрале врат. Гуали лишь мысленно хмыкнул, подумав, что как раз он не будет ничего делать - лишь наслаждаться представлением. В прошлый раз, когда грандмастера Зарас вырвало прочь из тела, и увлекло за Кромку, было вполне себе потешно...
  Тяжело выдохнув, Шурт вложил остатки сил в финальный колдовской жест, срывая последнюю печать, спрятанную за тринадцатью астральными замками. От центра комнаты во все стороны ударила воздушная волна, едва не сбив Гуали с ног.
  Вытерев ладонью вспотевший лоб, телепат поднял глаза на сияющую синим арку колдовских врат. Материальную, настоящую, действующую.
  - И всего-то, что требовалось - сила четверых сильнейших из Круга, - ухмыльнувшись, подытожил Кавак.
  - В былые годы мы могли сделать это и вдвоем, не созывая лучших грандмастеров, - покачал головой Гарольд, поднимаясь с кресла. - Но с каждым годом выходит все сложнее.
  - Наплевать. Мы идем? - мрачно уточнил Гуали.
  - Идем, - кивнул Шурт, ступая в арку врат.
  Грандмастера закружило в водовороте пространства, а через мгновение он уже ступил на темный мраморный пол колоссальной пещеры. Сотни и сотни исполинских сталагнатов, подпирающих теряющийся во тьме потолок, отдаленный звук капающей воды, в гробовой тишине звучащий громче храмового колокола...
  И исходящий тускло светящимся синим паром трон из черного оникса, стоящий прямо перед колдовскими вратами. Шурт сделал несколько шагов вперед и остановился, дождавшись, пока из врат не выйдут остальные грандмастера. Не отводя глаз телепат наблюдал за закованным в серебряные доспехи мертвецом, что сидел на ониксовом троне.
  Потемневшая, туго обтягивающая кости кожа, два студеных шарика вместо глаз, жуткий оскал изъеденного струпьями лица и невесомые, седые волосы, увенчанные короной из темного металла.
  - А, это вы, неблагодарные, - подняв глаза на грандмастеров, сухо констатировал мертвец. Шурт отстраненно отметил, что в этот момент его титаническая аура вспыхнула мимолетной, едва различимой радостью.
  - Ненавижу, когда он так делает, - мрачно заметил Гуали.
  - Пришли за моими знаниями? Или моей силой? - спросил мертвец. - А может за тем и другим? Жадные ублюдки...
  - Мы пришли по поводу Ока Небес, - пожевав губами, ответил Гарольд.
  - Ха. Я рассказал вам все, что хотел. Больше мне нечего сказать.
  - На этот раз нам не нужны ни твои знания, ни твоя сила, - глядя прямо в глаза мертвецу, промолвил Шурт. - Мы пришли за твоей короной.
  - Ха-ха-ха-ха! - мерзко засмеялся тот. Его смех слился воедино со звоном доспехов и разошелся по всей пещере, порождая чудовищное эхо.
  Стоящий немного позади телепата грандмастер Гуали встряхнул головой, избавляясь от накатившей вдруг дрожи и мысленно пообещал себе больше никогда не возвращаться в эту пещеру. Его раздражали одновременно пугал этот немертвый.
  - Вижу, вы додумались наконец-то, почему я ношу ее, - отсмеявшись, промолвил мертвец. Хрустя суставами, он поднял руку и почти нежно, кончиками костлявых пальцев, провел по темному металлу короны.
  - Это было... Очень дальновидно с твоей стороны, держать ее так близко к себе, - кисло заметил грандмастер Гарольд, искоса наблюдая за алчно пялящимся на корону Каваком.
  - Еще бы! - довольно ответил мертвец. - Ваши предшественники оставили меня здесь, на этом проклятом троне, в этой пещере под боком у самой Бездны, где лишь капающая вода и тяжесть тысячелетий. Они решили, что будет забавно запечатать вместе со мной и мои доспехи, а в конце - слушайте внимательно - напялили мне на голову мою корону! Эти тупоумные глупцы величали меня Пещерным Королем! Но кто теперь Пещерный Король, а, неблагодарные вы ублюдки?! Кто?! Их уже нет в живых, а я все еще здесь, я силен несмотря на то, что вы веками пытались осушить меня, но Смертный Мрак нельзя осушить! Нельзя осушить Вечность, нельзя переиграть Смерть!.. Вы все лишь прах пред моими очами, мотыльки, чьи души сгорают бесследно в огне одержимых Вечной Игрой кукловодов! Насекомые на ниточках, вот вы кто!
  - Мы зря сюда приперлись, Гарольд, - мрачно заметил побледневший пуще прежнего криомант. - Эта развалина ни за что не расстанется с короной, зная, как она нам нужна. А я даже не могу представить того идиота, который бы подошел к его трону добровольно...
  - Прискорбно, но я вынужден согласиться, - спокойно промолвил Шурт.
  - При всем моем желании, даже я не смогу достать ее оттуда силой, - внес свою лепту Кавак, широко ухмыльнувшись и помахав мертвецу рукой.
  - Жаль, - сухо заметил старый демонолог. - Только время зря потеряли.
  - Эй, куда же вы, неблагодарные? - окликнул уже собравшихся возвращаться к светящейся арке ворот грандмастеров мертвец.
  Облокотившись о подлокотник ониксового трона, он подпер костлявый подбородок ладонью и с жуткой, пробирающей до дрожи радостью предложил:
  - Давайте торговаться!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"