Догадченко Роман Андреевич : другие произведения.

"Тиа-ана" чувства и мысли

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сомнения чувств. Осознание деления на скрытое и явное. Много излишне для жизни без обмана и конфликтов. Многое могло бы исключить сослагательные формы. Избавить людей от парадигм и дилемм. Человек, красит место или окружение меняет людей? Что превыше: жизнь людей или сохранность природы? Искусственное или естественное? Вопросы первенства борьбы не существует. Одни себя воздвигли от безмолвия иных: те бережно хранят сказанья о восходе света. Людская жизнь на свет себя провозгласила, с приходом пламени аркана. Но если первая идея о разведение огня, принадлежит народу; то отчего разняться люди в пламени костра, что даровал, когда-то им тепло и светлый мир?
  Аннотация
  Сомнения чувств. Осознание деления на скрытое и явное. Много излишне для жизни без обмана и конфликтов. Многое могло бы исключить сослагательные формы. Избавить людей от парадигм и дилемм. Человек, красит место или окружение меняет людей? Что превыше: жизнь людей или сохранность природы? Искусственное или естественное? Вопросы первенства борьбы не существует. Одни себя воздвигли от безмолвия иных: те бережно хранят сказанья о восходе света. Людская жизнь на свет себя провозгласила, с приходом пламени аркана. Но если первая идея о разведение огня, принадлежит народу; то отчего разняться люди в пламени костра, что даровал, когда-то им тепло и светлый мир?
  
  Глава 1 'Дом и свет'
  - Ты снова хочешь собрать шалаш?
  - Нечто похожие... из стульев и покрывала.
  - Хорошо, что хоть в этот раз крыша будет из ткани.
  - Да. Её проще закрепить в одиночку, и она намного легче досок.
  - Но ещё остаются башни из стульев, которые тоже могут упасть. - сказала гостья и вышла из комнаты.
  Дети многим разнились. Светлые локоны девочки выделялись ровностью. Тёмные волосы мальчика источали лишь небрежность. Если спокойствие одной происходило от аккуратности ума, то другой сторонился общества от безграмотности. Его скромность, нередко, разукрашивалась волнением.
  Не успел он опробовать постройку, как девочка уже вернулась с лентами. Она укрепила тандемы стульев, связав их ножки. Юный собиратель нахмурился и отвёл голову в сторону.
  - Вообще-то, я собирался сделать всё один. А ты...
  - А я тебе помогла. Потому, что мы с тобой друзья.
  - По неволе. - попытался прогнать мальчишка.
  - Можешь не стараться. Я же понимаю, что ты строишь его не для себя.
  - Может быть. Только подобия шалашей всё равно, не заменят общения. Все труды напрасны.
  - На счёт всех, не знаю. Но в нашем творчестве, точно есть толк. Смотри, какой мы устойчивый домик смастерили.
  - Ага. Просто идеальное укрытие от натиска взрослых. - сказал шутник и скрылся за навесом.
  - Эй ребятня! Вы опять уволокли все стулья! - шёпотом разыграла она осаду крепости.
  - Они ушли на дело.
  - Ахах. Ходячие стулья.
  - Ну в том, смысле, что были использованы для дела.
  - Да, я поняла.
  - ...
  - Можно войти? - продолжила напарница по строительству.
  - Не спрашивай. Ты же знаешь, что можно.
  Девочка присела напротив необычного светильника. Стенки источника украсили фотографии светлых воспоминаний. Её взгляд коснулся каждой завесы шалаша и вновь вернулся. Дети разговаривали обо всём, накопившемся. У них не было секретов друг от друга. Только здесь под эгидой творчества. Снаружи, всё было иначе. Они могли рисовать за одним столом, как незнакомцы. Ни единого взгляда, ни единого слова. Быть рядом с одним, общим светом, но отдельно друг от друга.
  - Аня, выходи! Мы собираемся! - донеся голос родителей девочки.
  - Мне пора.
  - До встречи. - сказал ребёнок в след той, которая даже не попрощалась.
  Мальчик не хотел оставаться один и не мог в этом признаться. Их маленький домик подкупал светлой уединённостью. В нём все детские высказываний остаются без оценки вычурных умов. Оттого в шалаше комфортнее, чем с людьми, которые способны очернить даже самое светлое. Свобода от давления норм сильного большинства прекрасна, но не в безмолвном одиночестве.
  - Ты там, что уснул, что ли?
  - Нет, я не сплю! А что? - подскочил от внезапности мальчик.
  - Догадайся. - произнесла Аня и протянула руку.
  - Ты хочешь, что бы я вернул тебе ленты? Или проводил...
  - Второе. Пошли, быстрей, а то нас заждались уже.
  Рука юной художницы скрылась, не дожидаясь касания. Мальчик составил компанию и захватил с собой покров отдаленности. Абстрактные мысли охлаждали тревогу. В дороге он часто витал в облаках. Мечтал оказаться там, откуда нужно было уходить.
  Глава 2 'Отблески в окне'
  - Хватай ленту.
  - Не могу. Она уже далеко улетела и нам её не догнать.
  - Ой ли. - взметнулась девочка в игривом жесте.
  - Куда ты побежала с моей кепкой? Дождь же марасит.
  - Так верни её!
  Мальчик рванул вслед за пропажей. Пара метаний, так лихо размыли лик окружений. Его стремление разгорелось сильнее от дождя, и он догнал каскад мерцаний. Раскаты вспышек нахлынули на детей.
  - Верни... - преградил путь мальчик.
  - Держи! - бросила кепку промокшая.
  ***
  Гром покрыл стук двери, и отблески прошлого угасли. В отражение стекла появилось чёрное пятно. Силуэт медленно затемнял каждую четвертинку окна. Четыре квадрата собранных в косой ромб напомнили о воздушном змее. Он утратил краски от вспышек молнии. Тогда осталась лишь лента. Нить с атласными бабочками и цветными привязками. 'Она ли продолжает держать... ?' - движенья в миг иссякли на вопросе. Карандаш перестала шаркать и перебрасывать мысли на бумагу. Ворох листов распылил внимание. Ужасный беспорядок со стола перекочевал в моё сознание и одарил усталостью. Похоже, я слегка увлёкся вычислениями. Раздумья мерности такие тленные, что отбивают всякое желание работать. Конечно, организованный подход важен, но человек не всегда в силах сохранить его. Мир слишком быстро детализируется: учесть все преобразования, крайне, сложно. Порыв желаний и прочность возможностей порой разит нестабильностью... Не успел я дочитать текст, как окружение наполнилось шелестом ожиданий. Руки сами потянулись складывать наработки в сумку.
  Когда я вернулся к тёмному гостю, он уже стоял над душой. Дышать стало чуть тяжелее. Угольный смокинг, подобно бездне поглощал свет. Такой иссохший цвет, словно его одеяния побывали под толщей дыма и гари. Плохое освещение покрыло не только очертания мужчины. Это место точно не предназначено для ведения записей. Но я пишу здесь не в первый раз. Иначе бы не стал, покорно, составлять компанию сумбурной тени. Так странно. Я не представляю, куда и зачем мы собираемся идти. Могу лишь уловить ощущение знакомого распорядка действий. Словно то повторялось изо дня в день, без объяснений. Если это плоды тренировок, то их вкус не столь насыщен. Небольшая дрожь в ногах опускает взгляд. Деревянный пол, растревоженный царапинами, раскалил моргания. Казалось, будто бы доски выжигались световыми кругами. В то время, как сам интерьер почти слился с хладной чернотой.
  - Снова о чём-то задумались.
  - Да, нет. - от неожиданности буркнул я.
  - Опасения излишни. Этот дом не рухнет.
  - Ваши, слова, немного обнадёживают, но я привык верить глазам.
  - Напрасно. Здесь многое видится иначе.
  - Неужто, здесь люди ориентируются как мыши летучие.
  - Нет. Им приходиться склоняться к мимикрии кротов.
  - ...
  - К счастью, в других помещениях проблем с электричеством нет. Позвольте, я проведу вас к вашей комнате, и вам сразу станет ясно.
  'Мне бы сначала от такого контрастного света отойти' - опали мысли в глубь безгласности.
  От светового чередования я уронил часть листов. И начал заново складывать их в дипломат. То и дело заостряя свой взгляд на блеске значка. Застежка чемоданчика в форме двух букв: 'Di'.
  - Нет никакой необходимости забирать все бумаги. Вы сможете завершить оставшиеся дела позже, и придти без меня.
  Может, я чего-то не понимаю? Но если у меня есть возможность ходить самостоятельно, то зачем мне поводырь?
  - Безусловно... молчание признано считать знаком согласия, но скромность в речи не всегда уместна.
   На мгновение заминки мне показалось, что он услышал мысли, но остался верен сценарию дворецкого. Вежливо открыл дверь и жестом повторил свою просьбу.
  Мы вышли из смольной комнаты, только ощущение туманности не пропало. Шлейф недосказанности, подобно цепям приковали меня к путеводителю. Шаги ценителя классики настораживали беззвучностью. Как будто бы и в ходьбе слушатель уступал место моему звучанию, что бы уловить малейшую рябь. Предположим у обладателя монументальной спины есть склонность к необычайному контролю. Ведь он идёт, без оглядок, впереди. Но у меня нет ощущение, что я остался без надзора. Только при всём уважение к сомнительным личностям, я не могу смириться с абсурдностью это лестной догадки. Единственный способ проверить: медленно сбавить шаг.
  - Осмелюсь спросить: как вам теперь освещение?
  - Вполне приемлемое, для разглядывания трещин и пожухлых стен.
  - Именно поэтому вы отстаёте?
  - Можно сказать и так. Усомнился в затемнённых деталях дома.
  - Они не выбирали свою историю. Их прошлое запечалилось в ранах, по воле разных идей. Не людьми были оставлены эти следы, и не людям решать их дальнейшую судьбу.
  'Они не выбирали' - нет, этож надо было так о стенах сказать. Может я погорячился с выводами о безмолвном присутствие. Тихая прогулка в незнание причуд собеседника, уже представляется не такой уж плохой.
  - До вашей комнаты осталось идти ещё пару дверей, но наш путь прервется именно здесь.
  От преждевременной остановки сердце забилось сильней. Его рука судорожно потянулась в карман. И мой заслон ступора начал трескаться.
  Глава 3 'Душный облик'.
  Не жилой дом и омут умалчивания - всё предвещало печальный исход. Всё что от меня требовалось это собрать цельное умозаключение....
  - Наконец то. Нашёл.
  - Ш-што?
  - Визитную карточку. Дальше вы пойдёте без меня. Если я ещё чем-то смогу вам помочь, то обращайтесь.
  - Визитка. - прошептал я и в недоумение убрал бумажку в карман.
  - И не забудьте забрать оставшиеся вещи с рабочего места...
  Окружение утратило резкость. Силуэт неторопливо слился с тёмной далью. Теперь двери стали вести меня вперед. Прошел пару белых пятен и открыл третье. Приволок ноги к кровати. Падение, славно смягчилось облаком забытья. Мутный шок после тревоги сменился расслаблением. Всё плавно отдалилось, словно душа вышла на прогулку из дома. Душное тело вдохнуло свежесть постели и чистых мыслей. Я стал ещё дальше от мрака, но прошлое по-прежнему мелькает в тени. Провёл день и ночь за работой. Прошел путь со смутной головой и едва ощутимой дрожью...
   Всё началось с беспорядка на столе. Помню, как записал одну строку вне вычислений. 'На отмели волненья нет буйства чувств и страха сновиденья'. После, взгляд сделал перерыв на зарисовке. Счастливый мальчик и девочка. Взялись за руки, и подняли их вверх. На лицах детей сохранились улыбки. Они радовались так, словно, сотворили свой уголок на пару мгновений. Светлое воспоминание замерцало в окне. С приходом темноты в памяти поблекли и вспышки. Воздух стал немного теплее. Подушка нагрелась от дыхания, и я лег на спину. Взгляд нашел отдушину на потолке; белом, как чистый лист бумаги.
  Лишь страницы дома перенимали мои попытки отыскать ответ. Учебники, тетради, рисунки - следы поисков ранили и детство. Я зажмурился, будто бы от боли эмпатий. В глаза блеснул свет. Пронзительный и явственный. Как же всё-таки насыщенна нежными тонами комната отдыха. Солнечная яркость смягчилась занавесками. Их призрачная ткань слегка всколыхнулась от ветра. И приоткрытое окно повеяло приятной прохладой. Ноги сами подвели меня к источнику вдохновения. Искренность природы прекрасна своей естественностью и неподкупностью. Но и она не свободна от натиска идей. Стол, стулья, элементы дивана и пол -обличий мук натуры. И всё как-то быстро проходит переработку. Даже массовые проблески беспокойства утихают под стремлением прогресса. Использование окружения в угоду удобств, необратимо. Но порой оно задевает меня, ничуть не меньше людских сор. Вне зависимости от времени и состояния здоровья.
  Веки слегка прикрыли взор от усталости. На фоне настольной разности мелькнула карточка. Она так хорошо отражает свет, что взгляд не сразу разглядел детали. Правая рука тут же ринулась в карман за подарком проводника. Пара мгновений и перед глазами возникли две одинаковые визитки. Текст левой перенял мой голос.
  -Консультация специалиста. Корпус два, интер-хол. Обращайтесь при дрожи в ногах и ощущениях сдавливания.
  На обратной стороне надпись прописью: 'Для приёма вне очереди необходимо заполнить анкету, которая лежит на столе'. Что за...Даже не знаю чему больше поражаться. Странному содержанию визитки или заполненной анкете, под ней? Этого просто не может быть. Каждая строка вобрала мой кривой подчерк. Но я не помню, как заполнял её. Желание во всём разобраться вытолкнуло меня в коридор вместе с прозрачной папкой. Бег чередовался с ходьбой и перерывами. Останавливался лишь на поворотах. На углах коридоров с указателями, что только сбивали с толку. Первый этаж.... Уйма цифр и бесполезных букв.
  - Где этот чертов интер-хол!
  - Пройдите ещё немного вперед.- подсказал пожилой человек и указал рукой в сторону двери.
  Порывистой походкой дошел до указанного места. Только я хотел открыть дверь, как она распахнулась сама. Удар в плечо выбил папку и часть меня...
   Глава 4 'Проблеск света'.
  Решительность, как часть меня разбилась у дверного прохода.
  - Прости. - промелькнул лик девушки и скрылся в размытом потоке.
  Немного постояв, я отошел в сторону. Присел на свободный стул и попытался придти в себя. События вскружили голову своей неуловимостью. Откуда взялся тот старик, что помог с поисками? Отчего выбежала светловолосая девушка? Неужели, пара строк и вправду, могли меня выбить из комнаты спокойствия.
  Вместо ответов начали возникать воспоминания. Помню, как в школе мерцали рисунки одноклассницы начальных классов. Её альбом всегда был приоткрыт для новых друзей, но я смотрел украдкой, словно чего-то боялся... Она нередко проявляла свою активность в умелом рисовании женских лиц. Аккуратные контуры так легко появлялись и покрывались новой страницей безгласности. Голос не мог отыскать даже самый скупой комплимент. В близи рисующей все подбитые мысли осыпались, а дельных и грамотных отродясь и не было . Учителя видели что-то общие в двух немногословных художников и бывало способствовали появлению творческой пары. Дилетанты: кто ж так оценивает? Её творения и рядом не стояли с моими чердачными абстракциями. Рисунки чудака блистали лишь небрежностью и непонятностью. С завершением девятого она перешла в другую параллель...
  Не могу сказать, что я сильно привык к нашей художественной парте. Но след она оставила, раз в десятом классе меня привлекло рисование новой одноклассницы. Людмила так же сидела неподалёку и была не столь общительна. Правда, ещё более необычна. Макияж нехуже отрицательной героини фильма ужаса. Неоднозначная манера общения: начитанность с чертами неформальности... как будто бы она сделала себя такой преднамеренно; чтобы свести общение и вероятность появления новых друзей на минимум. Посети меня такое глупое предположение в школе, признал бы его истинным. Ведь тогда я совершенно не замечал: как мило и неброско она ценила дружбу с теми единицами, кто проявил к ней не грубый интерес. Наши парты находились рядом, но я нередко терялся в своей отдалённости. Знакомство с людьми при помощи общения размывало ребячеством и безграмотностью. Может оттого я проявлял серьезный интерес к девушкам только на уровне творчества. Показывал свои рисунки и надеялся на взаимность. В художественной и обычной школе еще не встречалось таких людей, которые бы отказали в просьбе. Вторая художница стала для меня первой. В ответ от неё я получил лишь комментарий: 'Мои рисунки насыщенны похожей странностью'. Каким мраком была покрыта её книга набросков... за два года, я так и не увидел.
  Третьей и последней была Софья. Мы познакомились в социальной сети. На расстоянии общение складывалось чуть лучше и легче. Её внешних качеств я никогда не видел и не слышал голоса. Только сообщения и рисунки. Однажды мы устроили соревнование, кто дольше продержится в ночном диалоге и не уснёт. Проигравший должен был нарисовать картину. В итоге мы сошлись на ничьей и нарисовали рисунки друг другу. Она подарила мне два рисунка с персонажами мультфильмов в ответ на мою картину розы. Было весело... Я мог бы с ней хорошо общаться, хоть до конца жизни. Но мне хотелось большего: настоящей встречи и общения. Можно было бы рассказать всё, как есть, не будь у меня опасений всё снова испортить.
  Канун института, нехватка времени ещё больше склонила меня к удалению страницы социальной сети. Вдобавок я хотел приостановить эту склонность к знакомству через творчество. Ведь то был уже не класс, с художественным меньшинством, а целая группа девушек, умеющих рисовать. Если я не могу нормально проявить интерес к рисункам одной, то что будет со мной в таком окружении? Страшно представить картину собственной дефрагментации. Но во всех художницах я видел всего один облик. Маленькой девочки, с чистым лицом и простым нравом. Только он один был способен перекрыть все разукрашенные взгляды и расписные характеры.
  Воспоминания о необычных художницах полны света. Может быть, я никогда больше не увижу их, но разве это продолжение так необходимо? Видеть во всём неполноценность, и хотеть большего, сравнивая себя с другими? Так увлекаться гонкой за лучшим и забывать о важном. Нет драгоценнее мгновений, что даровал не ум расчета...
  Глава 5 'Выверт света'.
  - Следующий! - раздался пронзительный голос за бойкой дверью.
  - Чьё это? - спросила медсестра, подбирая мои листы, про которые я уже забыл.
  - Моё.
  - Тогда проходите, раз ваше.
  Я осторожно зашел в кабинет. Взор охватила небольшая комната, бело-изумрудных тонов. Стол подпирал окно. По двум углам расположились стулья и шкафы, а ближе ко мне жёсткий диван.
  - Ваше лекарство и рекомендации в письменном виде. - сказал мужчина и положил коробок с запиской на мою папку.
  - Но я ещё даже ничего не рассказывал.
  - Разве? А как же крики на всё отделение и столкновение с дверью?
  - Извините. Я себя неважно чувствую. Внимательность и спокойствие рассыпается, как песок. Всё от безответных вопросов.
  - В вашем случаи, внимательность слабеет от переутомляемости. В уставшем состоянии вы делаете акцент на самых незначительных мелочах и упускаете главное. - сказал врач и вновь привлёк мой взор к заготовкам.
   - Не задерживайте очередь, которую вы миновали - подала мои вещи медсестра.
   Я взял всё и прочел записку уже за дверью. 'Усталость в связке с воображением отлично проявляет то, чего нет в действительности. Например, надуманные симптомы о дрожи в ногах. Не пренебрегайте сном и прогулками на свежем воздухе. Здесь у нас просто чудесные ландшафты. Подчерк оказался на удивление, разборчивым. Не знал, что врачи умеют писать читабельный текст. Только даже такой аккуратный шрифт не смог мне помочь. Неясности обвязали с ног до головы. Хочу я этого или нет, но мне всё равно придется уснуть.
  Потерянной походкой дошел до своей комнаты. Бросил на стол мед-комплект. Снял обувь и лег спать в одежде. Мрак сокрыл ночной свет в преддверье сна.
  ***
  - Доброе утро соня. - ласково приподнял мои веки женский голос.
  - Привет, самая прекрасная девушка грез.
  - Прекрасна? С просони, и без макияжа. - слегка удивилась девушка.
  - Да.
  - Может быть, я лишь немного похожа на неё.
  - У меня было не так много девушек, с которыми я встречал рассвет после дождя.
  - Как же необычно ты завуалировал разговор по душам.
  - На природе, вдали от суеты, но рядом с жизнью не безлюдной. - продолжил я.
  - ...
  - Ты и я мог ли бы стать хорошими собеседниками не будь у нас сложностей.
  - Обычно, беседы создаются несколькими людьми.
  - Я знаю.
  - Мы, мог ли бы хоть изредка встречаться ради простого общения и без этих сложностей.
  - Без намёков на завязывание отношений. Привязки восхитительны лишь поначалу, но потом они теряют окрас в цвете. Их становиться, труднее сберечь от пронзительной утраты. Расставания с тем человеком, к которому сердце уже успело привыкнуть, остры. И болезнетворны если родство душ проявилось, когда иссякли возможности встретиться.
  ***
  Пронзительный звон раскрыл взгляд. На будильнике восемь часов утра. Спешно встал с кровати, оставив сон позади. Отзвуки возгласов вдохновили меня подойти к окну. Вблизи деревьев радовались дети всех мастей: от малышей до подростков. Одни играли в мяч, другие в самолётики. Тень деревьев вновь ожила людской расцветкой.
  - Ну и зачем нужно кофе, когда колорит жизни бодрит ничуть не хуже.
  Шелесты утреннего воздуха. Свет солнечных листов, и роспись движения людей. Всё пропустило через себя стекло. Мне захотелось оказаться по другую сторону оконного перекрестия, вместе со всеми.
  Собрался и вышел из комнаты. Пару раз останавливался у лавочек с разноцветными клумбами цветов. Внимал украс парка и добродушия людей.
  -Привет - поздоровался со мной продавец прилавка.
  - Привет.
  - Утро сегодня необычайно ясное.
  - Да, это уж точно.
  - Только печёт не слабо. Может быть, чаю со льдом?
  - Давайте.
  - Я слышал, ты здесь недавно. Электрик, если я не ошибаюсь?
  - Угу. - кивнул я после глотка холодного чая.
  - Как там дела, продвигаются?
  - Пока всё по-старому. Свет мерцает, как и мои попытки восстановить равномерность освещения.
  - Уверен, ты справишься. Главное жить не только работой. Ведь дневной свет намного прекраснее.
  - Если смотреть на него с прохладного тенька.
  - И в приятном окружении. - добавил продавец с улыбкой, и провёл рукой по ассортименту напитков и еды.
   Глава 6 'Доработка сети'
  Благоприятное общество парка, оставило заряд хорошего настроения. Бодрой походкой вновь пришел к старому дому. Он сильно выделялся от других построек оздоровительного комплекса. Фасад местами проблесҡивал повреждениями. Средневековая крыша, изредка роняла кладку. Некоторые окна заточили в себе трещины. Но двухэтажный пятигранник до сих пор сопротивляется сносу. Может, его решили оставить для съёмок мистического фильма. Или по причине исторической ценности. Я не знаю. Мне известно лишь то, что его неплохо отреставрировали внутри. Установили дополнительные колонны и укрепили стены помещений. Осталось восстановить нормальную работу электричества.
  ***
  'Повторение материала по электросетям' - прочитал я заметку на своём рабочем столе. Лампа накаливания освещала стол лучше прежнего. Взор примкнул к ярким листам бумаги. Рука стала записывать связки мыслей. Аккумулирование отрицательного заряда. Износ функциональности не всегда нуждается в ремонте. Время определяет необходимость доработки. В иных случаях требуется полная смена старого механизма на новую систему. Финальной частью такого обновления неизменно служит перенасыщение. Оно влечёт за собой распад многогранности. И в результате способствует упрощению целостности. Неважно о чём идёт речь. О конденсаторах или других элементах мира.
  Средь стопок черновиков сверкнула фотография. Мальчик и девочка в праздничной одежде. Дети взялись за руки на пару мгновений игры 'Ручеек'. Я помню мало хорошего, но это воспоминание, всегда было наилучшим источником света. Оно дополнялось, только хорошими мыслями. А теперь всё покрывается тенью. К спине прильнул холод. Я повернулся к знакомому силуэту.
  - Что происходит? Зачем вы снова пришли?
  - О, я вас уверяю, теперь моё присутствие не заслуживает вашего внимания. Чего нельзя сказать о вашей деятельности. - сказал обладатель въевшейся копоти.
  - Но я всего лишь занимаюсь восстановлением электрической проводки.
  - Да и отчасти вы хотите вернуть всё, как было. Уладить сбой, что мешает восстановить нормальный цикл. Но нужна ли эта замкнутость старому дому?
  - Что за вопросы! Если я здесь значит, дому требуется нормальное освещение. Иначе бы меня не стали беспокоить.
  - Вы даже не представляете, насколько могут быть универсальны люди, когда их расценивают, как материал.
  Остатки света угасли. Мрак начал обессиливать сильней. Глаза перестали различать детали. Я не мог говорить, но ещё волочил свои ноги. С трудом различал звуки и голоса меняющихся силуэтов. Этюды возникали и угасали, словно мы ехали в поезде через череду тоннелей.
  - Оставьте меня. Я способен идти сам!
  - Будь у игровых фигурок осознание, они бы тоже думали, что ходят сами.
  ***
  - Доктор, я сомневаюсь, что простые гуляния мне помогут.
  - Мир покрыт сетью взаимосвязей. Красивый пейзаж привлечет ваше внимание к реальности. Если вы будете больше жить в настоящем, то воображение перестанет отбирать время отдыха. И усталость развеяться как эфемерное воспоминание.
  ***
  - Столько изувеченных текстов. Неужели нельзя написать одну хорошую книгу, вместо волокиты рваных сборников? У тебя же есть все задатки писателя.
  - Нет.
  ***
  - В случаи более серьезной причины бессонницы есть ещё один способ. Вы могли бы попробовать записывать свои мысли и размышления. Разверните память на системе листов. Позвольте бумагам стать лучшим хранилищем, чем ваша голова. Тогда вам не составит труда избавиться от ментальных сорняков воспоминаний.
  - Как можно, просто взять и отбросить листовые фрагменты памяти...
  ***
  - Не правильно. Море ошибок. Предложения слишком рваные и сжатые. Даже подчерк от беглости исказился разностью. К чему такая нервозная спешка? Ведь за вами же никто не гонится!
  -Ошибки. Зачастую человеку не хватает одной попытки и тогда он пробует снова. От возвратов и повторной огранки содержание упрощается. Для вас мои тексты неполноценны потому, что вы сравниваете их с мировыми нормами. Но ведь они подаются изменениям, как и восприятие человека. Время цельных книг давно прошло, и его не вернуть. - сказал монотонный голос.
  ***
  - Постарайтесь больше анализировать свои поступки. Даже если под рукой нет листка бумаги. Разбирайте в уме ощущения и мысли; детализируйте, ищите предпосылки и составляйте умозаключения. Только так вы сможете выбраться из аврала темноты.
  ***
  - Я не могу уснуть из-за поисков забытых воспоминаний.
  - Они забылись к лучшему. Людям свойственно запоминать только хорошие моменты.
  - Даже если они ужасны, я всё равно хочу проявить их. Всё утрачивает свою насыщенность на свету: в обществе мира. Я хочу, что бы люди обесценили и эти мрачные мгновения. Тогда исчезнет тревожное ощущение чего-то неизвестного в тени. Вы даже не знаете, каково это чувствовать мрак, но не иметь возможности его разобрать, обдумать и отбросить.
  ***
  - Что стало причиной столь необычного онемения... - спросил женский голос у того, кто меня вёл.
  -Уход с головой в работу. Хотел отыскать ответы во снах и прошлом. - ответил проводник.
  - И как такое возможно?
  - Тиа... есть алгоритм стимулирующий проявление микроснов и воспоминаний...
  
  Глава 7 'Отклики рассудка'
  Отголоски головной боли разбудили меня. Часов рядом не было, но судя по окну, уже вечерело. Я провалялся на своей кровати почти день и всё равно не выспался. Сонливость развеяла, едва ощутимые остатки усталости. У меня достаточно сил и причин, для того, чтобы встать и уйти.
  - Мне нужно во всём разобраться. - озвучил я мысли, надеясь что им удастся меня поднять.
  - Как в прошлый раз, или теперь дверь тараном добьёшь? - произнес ветхий голос.
  - Что за... ? - вскочил я.
  - Примерно таким же было удивление очереди, когда ты вписался в дверь.
  - Вы были в интер-холе?
  - Здрасти, приехали. Это я тебе дорогу подсказал.
  - Тогда я был в таком порыве, что всё сливалось.
  - А сейчас, что тебе мешает реагировать спокойнее на визиты соседа?
  - Ощущение рваного времени. Едва успеваю ухватиться за начало одного события, как меня сбивает следующие.
  - Тебе нужно выговориться и сбавить обороты. Спешка лишь закинет тебя в очередную яму.
  - Мне нужно получить ответ на мой вопрос: 'Что здесь происходит?'
  - Расскажи о том, что тебя беспокоит.
  - Вы вообще меня слышите. Я хочу просто узнать правду.
  - Да и я могу вновь подсказать тебе с поисками, если ты прислушаешься к моим словам. Раньше я работал в библиотеке комплекса: обменял молодость на знания. Мне не вернуть не года, но я способен помочь сохранить твоё время.
  - Хорошо, я попробую. Вы задали вопрос: 'Что мне мешает?'. В данный момент мне мешает старик своими расспросами. Всё?
  - Нет. Настоящая преграда поддерживает стремление, даже тогда, когда нужно идти размеренной поступью. Оно не позволяет тебе успокоиться.
  - Есть у меня одно воспоминание, что мной движет. Только я не считаю его преградой.
  - Если в нём есть свет, то он наверняка должно отбрасывать и тень.
  - Возможно, но сияние этого воспоминания не оставляет мрака.
  - И что же ты помнишь?
  -Единственную в своей жизни прогулку с девушкой. Городище, зима и холм. Я подал ей руку, и она согласилась.
  - Так говоришь, как будто предложил ей руку и сердце.
  - Для меня значимость этого жеста по-прежнему велика. Ведь возвышенность была достаточно пологой, для самостоятельного преодоления. И к тому же её можно было обойти, но она пошла за мной. Доверилась, хотя понимала нелогичность выбранного пути.
  - Судя по тому, с каким умилением в глазах ты рассказываешь, то восхождение не входило в планы.
  - Идея возникла, спонтанна, а инициатором прогулки вообще был не я.
  - И таких чудных порывов было немало. Раз в твоей памяти осталась только одна девушка. Остальные просто уже не могли доверять, после твоих отклонений от нормального поведения. Я прав?
  - ...
  - Позволю себе высказать ещё предположение, что ты не умел ладить с людьми ещё в детстве. Не понимал принципы влияния и перенимал больше негатива. Оттого задевал окружающих кривым юмором и безграмотностью. И ты бы мог попытаться очистить своё имя от грязи, которой тебя облили. Но у тебя не было осознания впитывания и транслирования дурного влияния. Ещё бы, ведь страх не позволял задуматься: во что и зачем тебя ввязала судьба с самого детства. - сказал Шерлок на пенсии.
  И без того малоприятное общение стало невыносимым. Слишком много вопросов и шатких предположений. Мне нужно проветриться от старческого налёта. Я вышел из душной коморки и без слов закрыл за собой дверь. В безмыслие прошел знакомые коридоры. Присел на лавочку, в парке. Кругом ни души. Блаженная тишина и спокойствие. Лишь сумерки неторопливо вещали о закате дня.
  ***
  - С вами всё порядке? - спросила девушка.
  - Да. А что?
  - Сейчас уже ночь, а вы спите на лавочке.
  Взгляд слегка задел облик незнакомки и снова укрылся в дали. Светлые волосы и серо-голубые глаза прильнули к памяти. Визави смотрела на меня без вопросительных цепляний. Её беспритязательное присутствие прекрасно, но мне всё равно нужно что-то ответить. Только, как, если у меня нет, ни слов, ни объяснений произошедшего. Я даже не могу быть уверенным в том, что переживу рассвет.
  - Если хотите, можете пойти со мной. Нам всё равно по пути. - добавила она.
  
  Глава 8 'Лики природы'
  Впереди, замерцала светлая гладь воды. У берегов прозрачна, вдали зеркальна; серебристым мгновением сапфировых искр. Волшебное отражение звезд изумило взгляд. Расцветка озера, едва заметно проблескивала рябью. Аккуратные волны происходили от лунного бриза. Будто бы ночной ветер одарил её края свободой, позаимствовав часть спокойствия. Прохлада и волнение окрасили вздох, и я обернулся. Позади, разрыхлилась тень. Местами поредевший лес, изредка густой и лохматый. Его заросли выцвели родственной неопределенностью. Отдалённые массы можно назвать деревьями, но крайне сложно их уточнить. Окаменевшие черные молнии навивали мысли о трещинах небосвода. Вероятно, то всего лишь кривые безлистные ветки. Иссохшие статуи стремились ввысь, вопреки своим корням. Иные стволы с листвой переросли коряг, забрав весь свет. Их тучная небрежность порождала смог печали. Пышные деревья арены укрепились за счет обессиливания других.
  Девушка сделала пару шагов от сонной лавочки. Картина двух людей начала оживать. Я робко встал и пошел за следом. Ноги волочились по тропинке так, словно я всю ночь блуждал. Похоже сон на деревяшках не прошел бесследно. Ботинок шаркнул об шероховатый грунт. Подошву окутал треск крупинок, истоптанных следов. По этой земле прошло немало людей. Но сколько из них задумывались о возрасте тропы? Попрать историю может каждый, кто не понимает ценности прошлого и настоящего. И я не знаю, могут ли сейчас две противоположности идти вровень. Ширина дороги, конечно, позволяет гуляния стеной и в четверо друзей. Толь я не могу назвать её даже товарищем.
  На этой тропинке точно уместились бы скромная пара незнакомых людей. Они смог ли бы сохранить личное пространство и спокойствие друг друга. Вычурный лес и чистое озеро. Они контрастны, но у них есть одна общая черта. Линия горизонта, которая одной изящно преломляется, а другим небрежно вбирается. Но как долго жизненные устои будут усиливать разницу между белым и черным?
  Попутчица сбавила темп, и мы пошли вместе. Тот интервал разной негласности остался. Но я уже не мог ткать завесы размышлений. Идти стало намного легче и просторнее. Пускай мы не пересекались больше взглядом или словом, рядом с ней всё равно необычайно уютно.
  - Спасибо, что проводили меня. - сказал незнакомка и остановилась у двери.
  - Мы уже пришли? Как же всё-таки беспощадно время к светлым мгновениям.
  - Может от этой суровости сны становятся снисходительнее.
  - Моим снам хватает мягкости и от подушки. Спокойной ночи.
  - Спокойной. - произнесла светлая девушка и отдалилась.
  Рука незнакомки прикоснулось к деревянной створе. Я не стал дожидаться, пока её бело-бежевая дверь закроется. Полосатые коридоры уже направляли поступь к родной комнате. Мне вовсе не хотелось спать в преддверии рассвета нового утра. Голова не испытывала усталости, только очерки воспоминания. Аккуратный нос, гладкие и небольшие скулы с подбородком; выразительные глаза с бликом драгоценного камня. Утончённые черты лица девушки под слоем макияжа вдохновляли, подобно скульптурной легкости. Будь она проще и с черными кудрями, напомнила бы мне напарницу по тексту. Мы вместе гуляли по парку, а после создавали детский рассказ. Школьные приключения девочки и мальчика увлекали нас так, словно то было продолжение жизни.
  ***
  - Ну что коллега. Переведём вдохновение от прогулки в текст?
  - Можно, только сначала очки надену. - сказала Диана.
  - У тебя же уже есть линзы.
  - Солнцезащитных нет. Ты так искрометно и ослепительно сияешь.
  - Очень остроумно. А если серьезно?
  - Я согласна. Листы бумаги с ручками уже на столе. Всё готово.
  - Тогда предлагаю начать с поисков имени.
  - У моей героини будет имя...Тиана.
  - Необычно. От слова Тина что ли?
  - Нет. - прищурив взгляд произнесла кареглазая.
  - Я не в том смысле, что болотная тина. Нет. Есть же ещё такое имя. Даже ведущая с таким именем была. Она умела быстро задавать вопросы...
  - Просто Тиана, робко и тихо назвала своё имя. Окружающие могли разобрать только 'тиа'. Но при это обращались к ней кратко и грубо: 'она'. Она снова в школу пришла. Она уходи домой. Класс нередко обижал её не только словами. Они не любил девочку за её замкнутость и необщительность. Но она не задавалась. Вопреки издевательствам, в ней нашлись силы. 'Меня зовут Аня! Не она, а Аня!' - сказала повзрослевшая в ответ на последнее унижение.
  - Неплохая история. А моего персонажа будут звать мальчик.
  - Что? Так просто?
  - Да.
  - Слушай, ну ты и лентяй. Даже имя не смог придумать.
  - Я посчитал, что такой вариант будет наиболее подходящим, с учётом его прошлого.
  - Какого прошлого, он же ещё ребенок?
  - Вот именно. Нет устоявшегося прошлого - нет чёткого имени. Логично же.
  - Лентяй, и хитрюга. - произнесла Диана с улыбкой.
  - Да ты просто завидуешь моей необычайно лаконичной гениальности.
  - Не угадал. Твоей исключительной скромности.
  - ...
  - Да ладно. Ты что снова обиделся?
  - Нет, задумался. А что если поделиться с героями нашей разной скромностью?
  - Главное, чтобы дети не поломались. За девочку я уверена: мои черты ей не навредят, а вот мальчик... Ему будет непросто с твоей неоднозначной скромностью. Да и окружающим тоже. Представь ребенка, которой ведет себя как тихоня, а через пару минут срывается. Грубо шутит или выражает обиду, которую не понять другим, а порой и ему тоже. И так раз за разом. Раз заразом!
   Глава 9 'Чертоги сна'
  Я всё-таки уснул после ночной прогулки. Нормально ли это? Осознавать, что ты находишься во сне. Чувствовать туманность, что размывает детали? Она отличается от реального нежелания всматриваться в окружение. Марево стало понемногу рассеваться. Передо мной возник согнутый облик. Человек сидит на стуле, без единого движения. Его глаза закрыты, но голова не опущена. Он как будто бы смотрит в даль своего сна. Интересно, что он видит? Как понять того, кто молчит?
  Взгляд начал всматриваться в окаменевшую фигуру. Я прожил целый год со стариком и его размышлениями. Но ни разу не обратил внимания на внешность соседа или выражения лица. Хоть его пыльные мысли и напрягали, в них проблескивали ценные советы. Я не могу сказать: старик мне настолько неприятен, что всякий интерес его рассмотреть выцветал. Нет. Просто не понимаю, зачем это нужно. Если вещатель отлично передавал свою внешность и пепельное настроение голосом. Зачем терять часть концентрации на визуальное восприятие, когда в этом нет необходимости. У меня осталось её не так много. Но сейчас всё наоборот. Нужно преобразовать внешние черты в читабельные мысли.
  Лицо позера застыло, без эмоций. Хотя правый край рта был всё же немного опущен. Или осел, только что. Черт. Я отошёл и вытер пот со своего лба. Хват тревоги не отпускал ни на секунду. Знаю, что преданный своему делу, натурщик не оживёт. Но как-то всё равно не по себе. Ещё эти колкие аналогий из фильмов ужасов. Когда зрителям показывают монстра с закрытыми глазами, и он резко вскакивает. Вроде бы распространенный скример, но пугает, до жути.
  Не стриженые ногти, поредевшие волосы и грязная одежда. Должно быть, его не сильно заботила внешность. Вместо выходов в свет, он отдавал предпочтение работе. Исписанные руки подталкивают к мысли, что он немало записывал. Но зачем? Морщины, шрамы от ветрянки, грубый и большой нос. Громадная голова и худое тело. Крохотный подбородок и маленькие руки. Но анфас тянет на двадцать два года. Даже в опрятном виде ему трудно было бы ужиться с людьми. Неопрятного человека могло бы спасти прекрасное умение вести и поддерживать общение. Но судя по отстраненному положению, и здесь у него были отклонения.
  Одичалый вовсе не хотел оставаться сторониться света. Стопка фотографий покрывалась рукой. Изображения людей рядом с ним, говорят о том, что он пробовал быть вне одиночества. Может быть, он хотел вернуться к ним с тем, что смогло бы компенсировать его недочеты. Он хотел, быть ближе к обычным людям и не ощущать себя кривым.
  Ведения таких бесчисленных записей стали бы для меня мучительными. Цикличные движения стёрли бы в пыль всякий смысл и желание. Если бы я ещё мог думать, то все мои мысли сковало бы одно утверждение: это никогда не закончится.
  Расстройство отпряло голову. Позади меня проявились десятки нитей с перевернутыми вопросами. На большинстве крючков висели диктофоны. Невод закоулков слегка колыхался, словно от могильного ветра. Моя рука коснулась странной занавески, и мысли впитали её трепет. Что происходит с человеком, который лишен возможности развиваться на социальном уровне. Он пробует искать иные способы коммуникации. И находит их в творчестве, иногда в прошлом. Недостаток общения с людьми можно восполнить саморазвитием личности с опорой на светлые воспоминаний. Но их так мало.
  - Даже самые неровные осколки можно собрать в один полноценный образ. - воспроизвелась аудиозапись.
  - Только не сдавайся: ищи части себя по комнатам подвала и чердака.- продолжил второй диктофон.
  - Когда я отдалялся от того ребенка, я хотел помочь ему обрести себя. Собрать его необдуманное прошлое во едино. Хотел проявить его будущие, которое у него не было. Но слегка ограняя его, я перенасыщал себя.
  Записи стали озвучиваться одна за другой. Моим мыслям едва удавалось выделять понятные реплики. Листы двух ветров. У него разный характер у неё - внешность. Один впитывает окрас ощущений, другая зеркалит мысли лишь на время. Их переменчивость схожа отчасти, но идут они врознь. Вопреки общему прошлому, их пути разошлись и он рад её отдалению. Рад глупой судьбе, что перестала сводить их вместе. Случайностям не дано было понять последствия дружбы. Как и мальчику, который хотел быть рядом с ней. Я не знаю, каким мне быть, чтобы люди приняли меня. Быть самим собой я не могу. Я не могу быть тем мальчишкой, который жил чужой правдой и избегал колкости разбора и самоанализа. Кем мне быть, если мой характер был раздроблен ещё в детстве. Может быть мне стать собирателем тех осколков или жить вообще без прошлого, лишь сегодняшним днём. До сих пор не знаю, поэтому я буду меняться до тех пор, пока не обесценю все возможные способы привязаться к людям. Я не хочу снова дорожить местом среди двойственности добродушных. Не хочу ценить и феерично радоваться тому, что остальными воспринимается как доступная обыденность. Вытеснять насыщенными эмоциями мысли о том, что подумаю окружающие о твоей недоразвитости. Это делает тебя другим, вопреки твоему желанию быть со всеми. И никто же ведь не скажет в чём дело и как исправиться? Жизнь в незнания того, что люди обладают двумя сторонами, ужасна. Но умереть за осознание этого ещё хуже.
  - Невыносимое состояние. - снова начал одиночный голос записи.
  - Постоянно чем-то тыкали и ждали от меня реакции. Вопреки желанию знакомили меня с другими людьми и пытались выдавить отдачу. Ответные слова, взгляд или услугу. Но цикл поначалу взаимовыгодных отношений не строился. Как можно научиться дружить и помогать тем людям, к которым тебя привели и сказали: 'Это твои родственники'. Как можно наладить хорошие отношения на обмане и неспособности мальчика узнать правду, найти себя? Общение часто наладилось. Они снимали слои спокойствия, отчего возникала тревога и страх. Брали кровь из пальца, но даже она не шла. Организм изменился, вне моего детского понимания. Только у автора той вычурной идеи не вышло ускорить процесс моего взросления. Всё получилось с точностью, до наоборот. Детские годы приумножились, вытеснив взрослую жизнь. Десятки больничных и домашних процедур разворотили мой внутренний мир. И одна операция, которая была не нужна. Мне было плохо в больнице, но я по крайне мери верил, что всё это делается с целью лечения и когда-нибудь я смогу вернуться домой. Но куда мне идти, если лечение обернется обманом с корнями из дома. Как бороться с тем, кто был для тебя необычайно близок? Как, если не я позволил ему войти?
  - Мальчик мог собрать из навала разного Лего небывалые конструкции. Найти место каждой детали в гармоничной модели. Но в обществе даже связка дельных слов чуралась моего ума. Среди людей все мысли разбегались в тревоге. Все мои воспоминания, которые я должен был обдумывать, собирались в нагромождения. До тех пор, пока дверь памяти не пробило от натиска завала. Сотни множеств листов накрыли меня с головой. Но я же ведь смогу собрать порядок и из этот хаос?
  -Ты хотел узнать правду. На держи. - сказал полуразмытый силуэт, походившей на врача комплекса.
  -Тебе двадцать три года, а у тебя нет ни дома, ни семьи, ни будущего. У тебя никогда не будет цельной семьи и окружения, без второго дна. Ощущение вмешательства не оставит тебя в покое. Но ты не сможешь ему противостоять. Ведь всё что у тебя есть это отравленные им воспоминания и жалкие догадки!
  Глава 10 'Повторный визит'
  - Очередной кошмар? - спросил сосед после того, как я вскочил и застыл в своей кровати.
  Где бы мне отыскать ответ, после которого он оставил бы меня в покое. Боюсь, таких слов, попросту нет. Старика можно приостановить, только ещё большим нагромождением ветхости. Но моей седины мышления будет недостаточно.
  - ...
  - Ты что вспомнил своё отражение и оцепенел от страха? Я тебе давно, ещё говорил, приведи ты себя в порядок. У людей от тебя уже голос стал увядать.
  - Может быть не всем нравиться болтать. Особенно с утра, после клочков сна.
  - Понимаю. Иной раз безмолвное, присутствие может оказаться в стократ прекраснее даже самых гранёных слов. Но скажи мне, разве не для общения люди развивают дар речи?
  - О господи. Я не пил, да и вы заваливаете меня вопросами не громко; но голова от вас раскалывается, как с похмелья.
   - Это из-за того, что ты резко проснулся, словно током пришибленный. Что, кстати стало искрой возгорания? Кошмарный сон или напротив...
  - Накал сомнений. Незнакомка напомнила мне одну девушку. Вроде бы между ними немало отличий. Но мне так хочется, чтобы она была той, с которой я говорил по душам. Вопреки необычной встрече и немногословности.
  - Во что она была одета и как выглядела? Может, я узнаю её. Мне доводилось встречаться со многими людьми.
  - Не помню. Мы просто шли от озера, без диалогов и всматривания.
  - Не знал, что рядом с комплексом есть и озеро. Надо бы потом сходить осмотреться. А то что-то я совсем засиделся в комнатных раздумьях.
   Какая замечательная идея. Надеюсь, она обернётся делом и мне не придётся уходить от вечерних расспросов. Не думал, что буду радоваться отдаленной ванне. Но благодаря этому у меня есть шанс умыться вдали от соседа. Я оживлёно встал с кровати и начал собираться. Спустя пару минут вышел уже с вещами. Преддверие тишины отлично мотивирует.
  Смыть отголоски сна оказалось намного легче, чем седые мысли. Если неряшливость податлива расческе, то как быть с бардаком в голове? На ум приходит только холодная вода. Может, после неё я перестану задавать себе вопросы, вместо старика.
  Утренняя ходьба привела меня к двери, возле которой я неосознанно остановился. Телесный цвет, без тёплых оттенков - это должна быть её комната. Я перенес часть волнения в стук. Щелчок и деревянный заслон открылся.
  - Простите. Я ошибся дверью. - молниеносно, сказал я и ушел в смятении.
  Ретивый шаг пытался размыть осадок. Но отпечаток неловкости прочно увязался следом. Передо мной стояла другая девушка с бурыми волосами и зелёными глазами. Менее выразительными скулами и легкой пышностью. Расстройство сковало рассудок. Неужели та встреча была лишь сном? Всё из-за этих сомнительных процедур. Как мне теперь различить реальность? Как не утратить остатки стремления к жизни в настоящем мире?
  Выцветающие раздумья в подавленности завели в некуда. Бесцветное место, что принято называть интер-холом, вновь растерлось людской чередой. Мне незачем спешить и нет причин давать волю эмоциям. Кто знает, возможно, теперь у них не будет повода отмахнуться от меня. Я спокойно занял место в очереди. И позволил времени обрамить темп дня.
  ***
  Почти неприметные кольца сжались в текстуру. Дерево, покрытое цветом небесной лазури. Дверь медленно приоткрыли с другой стороны. Я дождался пока последнее звено очереди выйдет и перешагнул через порог.
  - Это снова вы. Признаться честно, удивлен. Мы с коллегами ожидали от вас более яркое появление.
  - Всего один раз ворвался без очереди, а вы уже так обо мне говорите.
  - Если бы. Вы приходите к нам раз в два дня, уже на протяжении года.
  - Что?
  - Вы являетесь пациентом этой поликлиники. Ваш диагноз: ретроградная амнезия с прогрессирующей дефрагментацией.
  - Не понимаю. За кого вы меня принимаете? Думаете, я в это поверю?
  - Вопросы веры, давно в прошлом. Ответьте сами: кто вы?
  - Я электрик, и вам об этом известно.
  - Мне известно, что начальным этапом лечебных процедур являться создание всех благоприятных условий. Лишь редкие формы болезней требуют идеализации жизни. К тому же некоторым людям легче ощущать себя персоналом. Пускай и по сценарию, который собирается с учетом уцелевших качеств человека.
  - Слишком сложно для правды. Я абсолютно здоровый человек.
  -У нас таких здоровых людей с личными апартаментами целый комплекс. Мы же всем добровольцам комнаты выдаём. Прям, как в благотворительном отеле.
  - Хватит меня запутывать. Вы травите меня каким-то препаратом с названием 'Тиа'. Я слышал, как ваши работники, говорили об этом.
  - Может быть, вы услышали лишь клочок. Просто единственное, что вы принимаете это модификация 'Тиамина'. Водорастворимый витамин необходимый не только для нормального обмена веществ. Ваша нервная система в нём, часто нуждается.
  - Единственное, что мне нужно это доказательства!
  - Если этого мало, то ваша история с диагнозом прописана в анкете. Она своего рода результат годового пребывания здесь.
  - У меня её нет с собой.
  - Не страшно. Вы можете ознакомиться с ней там, где её оставили, а после вернуться сюда. Наши двери всегда открыты, вы же знаете.
  Возможно, врач сказал и правду, но большую часть утаил. Так или иначе, анкета лишней не будет. Может в ней и действительно есть полезные сведенья. Я вышел из кабинета без слов. Ускорил шаг мыслями о том, что всё закончиться, когда анкета снова будет у меня в руках. Тогда мои глаза смогу увидеть окружение всецело. Без прерывистых делений от гончих мыслей. Нужно сходить туда, нужно сделать это. Иди, не отвлекайся на людей и внешний мир. Ведь это не так важно как осознание правды. Иди, иначе все старания развеются прахом, и ты никогда не сможешь вернуться к жизни свободной от обмана.
  Вернулся к своему столу в комнате отдыха. Кинулся перебирать сборище разных бумаг. Листы разлетались так, словно опадали с падшего дерева. Я разобрал все полки, каждую стопку. Анкеты здесь нет.
  Глава 11 'Цветные листья'
  Обе кровати по углам были заправлены. Комната пустовала и нагоняла тревогу. Только сосед мог взять мою анкету. Значит ему действительно своей жизни мало, что он лезет в чужую. Кажется, старик говорил о прогулке к озеру. Не уверен, что он будет там. Но другой зацепки у меня всё равно нет.
  ***
  Нога влетала в порог. Споткнулся. Шел к озеру так, словно надел маску из занавесок. Пара цветных облиҡов бегло прошли мимо меня. Возможно, моя зыбкая похода не осталась без внимания. Размытые лики людей задевают спокойствие не так сильно. Мягкость в восприятии, как тёплый плед для озноба. Без него колкость утихает намного дольше. Иной раз чувствительность людей бывает так заразна. Их может задеть как случайный взгляд, так и слово. Но больше всего поражает возмущения от очевидных высказываний. Почему нельзя проявлять то, что должно пониматься вне гласности? Дополнительные предложения привносят сложности. Но ведь лаконичные изречения понятны, далеко не всем: они разобщают. Как быть с теми, кто оказался не столь сообразителен и догадлив... Просто бросить их и продолжить называть старые, избитые мысли водой или баяном? Или же задуматься о том к чему может привести контраст.
  - А я вас узнала. - сказала девушка, остановившись напротив меня.
  - Может вы меня с кем-то спутали? - приостановился и я.
  - Это же вы сегодня ночью проводили меня до двери.
  - Разве?
  - Потом ещё утром забегали. Я перекрасила волосы и обновила линзы с макияжем. Может, поэтому вы не узнали меня и удивили резким уходом?
  - Ах да, меня переклинило от неожиданности. Ведь я был убежден в том, что это ваша дверь. Я и подумать не мог о возможном преображении.
  - Ваш образ тоже немного изменился. Приятная опрятность, особенно если сравнивать с тем, что было. - сказала визави с улыбкой.
  - Ага, сон на лавочке меня, изрядно потрепал.
  - Так вы меня узнали или нет? Вид у вас немного растерянный, словно мы видимся впервые. - произнесла девушка и мы подошли к лавочке.
  - Узнал, конечно, но не сразу. Просто всё никак не могу обдумать необычные события. Ваше внезапное появление, прогулка под луной, новая встреча. Всё это как-то не укладывается в голове.
  - Понимаю. Я посещаю парк каждую ночь. Мне нравиться ходить на природу без людской суеты. Это помогает проникнуться тишиной и сохранить собственные мысли от цепких умов. - произнесла девушка и приподняла книжку, что была прижата рукой.
  - Ведение личного дневника. Как же мне это знакомо, только я пишу в домашней обстановке и на отдельных листках. Записи извлекают те мысли, что мешают уснуть. Правда, остаться наедине с самим собой не всегда получается.
  - И поэтому вы оказались в столь поздний час на улице. Здесь нельзя встретит бедных или падших, но даже если бы они и были, я бы вас к ним не приписала.
  - Ого, звучит, как комплимент. - сказал я, продолжая посматривать в даль.
  -...
  - Знаю, что личное не предназначено для чужих глаз. Но можно хотя бы взглянуть на обложку вашего дневника?
  - Да. Можете даже почитать последние страницы. Я иногда переношу интересные тексты в конец сборника.
  На мгновение взгляд уловил дуговую гамму в её руках. Она пролистала каскад цветных листов, и протянула уже закрытую книгу. Образ маленькой радуги облачил сдержанный переплет. Черно-фиолетовый покров был украшен серебристой рамкой. Каждый её угол смягчался тремя полумесяцами. Лунные серпы немного смахивали на цветочные узоры. Менее воинственное подобие лилии, которая изображалась на гербах. Её лепестки не были собранны - застыли в свободном мгновении. Крупинки звезд привносили ещё большей ясности в зеркальный орнамент. Книга, стала такой яркой, словно от касания девушки. Я перевернул обитель лунного света и открыл дневник. Первая страница с обратной стороны предстала в стихотворном окрасе. Мысли перенесли их звучание.
  Когда встречаться с тем, кто рядом,
  И жаждешь, и страшишься взглядом,
  А встретясь, сразу не поймёшь,
  Что предвещает эта дрожь,
  Кто растолкует сон чудесный?
  Что это - песнь любви небесной?
  Иль тёмный, но вполне земной
  Мотив знакомый и родной
  Нам всем, живущим под луной.
  - Какой замечательный стих. Интересно, кто автор.
  - Я переписала его в библиотеке. К сожалению, автора я не запомнила.
  - Мне приходилось и раньше слышать о читальном зале, но сам я никогда там не был.
  -Если хотите, я могу показать вам, где он находиться. Там столько книг, что можно найти ответ на любой вопрос.
  - Даже, если вопрос покрыт неизвестностью?
  Глава 12 'Лестница света'
  - Не знаю. Мне не доводилось читать книги с неопределенным уклоном. Если у меня и были неточности, то они приобретали ясность по пути в библиотеку.
  - В любом случаи я был бы рад еще раз с вами прогуляться.
  - Приятно слышать от такого человека, как вы.
  Я вернул ей книжку, и мы направились к зданиям комплекса. На этот раз я шел неспешно и без отставаний. Изредка смотрел в её сторону, да и то лишь во время мерцаний общения. Мой взгляд чаще отдалялся небом и прошлым. Но это не мешало подмечать жизнь окружения. Прогулка расцвела природной оживлённостью. Хоть вокруг нас и не было людей, ощущение безлюдства стало слабее. Ветка качнулась от ветра и мысли дорисовали ребёнка. Он прыгнул на дерево и стал раскачиваться. У подножья коры засмеялись его друзья. Один из сорванцов пробежал мимо нас. Белое платье слегка развеялось и вновь стихло. В мыслях всколыхнулись воспоминания. Светлые волосы девушки некогда преломляли украс лунного озера. А сейчас их былую яркость покрыл слой тёмной краски. Словно переменчивая поверхность от солнцезащитных очков.
  - Как вам моя успеваемость?
  - Что простите?
  - Вы посмотрели мой дневник, но ничего не сказали про оценки. Они вам не понравились? - улыбнулась собеседница.
  - Ахах, в этом смысле. Они чудесные, судя по одной странице и красивому переплёту дневника.
  - Это хорошо. А то я уже начала волноваться. Подумала, что у меня неладно с чувством юмора.
  - Нет. Это я не всегда легко привыкаю к новому. Просто не ожидал услышать шутку от девушки, которая выглядит, подобно леди.
  - Поверьте не все ухоженные дамы прямиком из дворцов. Но даже и воспитанницы королевских угодий, изредка позволяют себе несерьёзность.
  - Должно быть, их жизнь не лишена колоритности. В том числе и серых оттенков оборотной стороны роскоши.
  - Возможно. И пестрые вещи склонны выцветать на солнце.
  - Я то, уж точно на свету выгорю, как вампир. Помру в незнании. Вы же ведь не из знатного рода, но в вас есть проблески возвышенности.
  - Мой уклад не исключает слов с ракурса тех, кем я могу и не быть. Из деревни или из города? Разве это помогает проявить и подержать интерес в общение.
  - Нет, это не столь значимо, как подлинная взаимность в искреннем разговоре. Но и здесь я лишен надёжных убеждений.
  - Вы не одиноки. Меня тоже порой навещают сомненья. Слишком много неясностей, которые упрямо требуют ответов.
  - Людям же свойственно прояснять неизвестное, это делает окружение светлым и спокойным. Поэтому, при встречи с незнакомым человеком возникает спрос на вопросы.
  - И в то же время понимание, о мерности и откровенности. Иных людей нельзя просто взять и спросить: 'Кто ты?'. Такой жест одарит грубостью и может навсегда испортить отношения с человеком.
  - Но бывают, же люди, с которыми хорошо и без ответов. Рядом с ними нет даже понимания чего-то неизвестного. Есть только свет, что тебе дарует каждая новая встреча. И ты не требуешь большего - бережешь огонёк интереса от порывов.
  - Да, бывают. И общение от их присутствия всегда воспринимается тепло. Каким бы оно не было.
  ***
  Шаркнул ногой о ступень третьего этажа. Вид из исполинского окна, настолько необъятный, что я затерялся в просторах. Вдали мелькнул отблеск озера. Будь с нами старик, он наверняка бы влез: 'Куда вы идёте?'. Я бы ему ответил: 'В библиотеку, к знаниям. И не смей меня останавливать своими антиподами'. Знание это свет, но не всякий свет благоприятен для людей. Простая схема, а сложностей от неё немеренно.
  - Осталось подняться еще на два лестничных витка и мы пришли. - сказала девушка и дотронулась рукой до перил двухмаршевой лестницы.
  Поручень охватил мой взгляд. Его невзрачное покрытие стало осветляться. И я увидел ажурную резьбу. Грань бруска со стороны ступенек выделялась рисунком. Стебли растений извивались, только в орнаменте боковой линии. При беглом взоре их ритмика затачивалась в хаотичность. Но присмотревшись можно заметить проблески золотого сечения в узоре. Спираль с божественной пропорцией проявлялась в каждом отрезке пройденного пути. Настолько утонченная работа, что внимательность расщепляется между ходьбой и просмотром. Тревожная детальность быстро истёрло желание. Смотреть на тонкий барельеф дерева стало трудно. Белый поручень держался строгими вереницами простых балясин. Каждый брусочный столбик обхватывался двумя вырезанными кольцами. Один завиток сверху, другой снизу с небольшим интервалом от краёв.
  Наружная сторона перил придерживалась минимализма. Легкость во внешности превосходно обрамляет акцент на цвете. Оттенки абрикосовой Крайолы окрасили столбцы. Светло бурый цвет покрыл тетиву лестницы. Тектоничность в соотношения цветов, несомненно чувствуется, но из хладной палитрой комплекса она неплохо выбивается. Создается впечатление, будто бы библиотека изначально не входила в план построек.
  Геометрическая выдержанность модерна снаружи и сжатая винтажность ренессанса в одной линии поражает. Не понимаю, как могут ужиться два таких разных стиля на одной лестнице? В больничном комплексе их сочетание должно быть чуждыми друг другу или хотя бы эклектичными.
  - Осторожней. Не все ступени безобидны. Некоторым. нужно внимание - сказала девушка, приметив мою задумчивость.
  - Понятно - скомкано промычал я.
  - Вид у вас какой-то измученный.
  - Излишняя резкость в деталях меня немного ослабила.
  - Что с вами? - произнесла девушка уже у двери.
  - Порезался об острые углы лестничных перил.
  Глава 13 Библиотеки комнат
  - Сильно? Покажите - взволновано сказала визави.
  - Не в буквальном смысле, конечно же. - показал я руки без царапин.
  - Ну вы и смутьян. Напугали меня.
  - А вы подумали, что я ,взаправду, үмудрился расцарапать руку перилами. Разве это возможно? - улыбнулся я.
  - В преддверие открытий многое возможно. - со словами раскрыла она дверь и мы зашли.
  Голова приподнялась к потолку. Помещение высотой, в три этажа одарило глубоким вздохом. Просторы немного уступали в величавости соборам. Вместо высоких окон столпы книг, но ощущение солнечности не покидало глаз. В прошлом, светловолосая девушка продолжала меня вести. Её легкая походка едва подмечалась боковым зрением. Мы подошли к стеллажам и журнальному столику. Светлая проводница поднесла руку к ряду книг. Проблеск тревоги сжал брови и стиснул дыхание. Я резко перебросил взгляд в сторону, подальше от искры. На полках просто немереное число цветов. Моё внимание выгорит, если и библиотека проявит детальный окрас с касанием Светы. Как было с лунным сиянием и лестницей. Я не знаю, совпадение то или нет. Но проверять это в зале с мировым архивом, как-то не хочется.
  Светильник отвлек меня от своего более привлекательного конкурента. Настольный таинственно ожидал гостей. Обшивка верхушки лампы из ткани украсилась узором с ромбами. Они покрывались крестами так, словно попали в сети багровых морей.
  - Тадам! - шепотом озвучила Света приземление книг на стол.
  - Так ярко, и в тоже время аккуратно.
  - Годы тренировок...
  - Не прошли зря. - добавил я, после её заминки с проблеском улыбки.
  - Чего нельзя сказать о нашем времени. - присела визави рядом с лампой.
  - Тогда чего же мы ждем. - уселся и я.
  - Прочтение требуёт особо подхода. Если читать каждую книгу от начала и до конца, то можно застрять здесь на всю жизнь. Даже с активным подходом. Поэтому, лучше использовать закладки. Заядлые посетители оставляют их, что бы выделить главное для быстрого повторения. Я сама неоднократно пользовалась заметками.
  - А по внешнему виду тонких обложек и не скажешь, что тексты настолько велики.
  - Здесь легко запутаться и в тетрадных записях. Тексты порой попадаются необычайно сложные и насыщенные. Их витьевидные слова, цепляют словно крючки.
  - Но зачем тогда создавать такие тернистые записи и уже тем более их читать?
  - Рассказы комплекса вобрали в себя описание мест окружения и души человека. Наслоение разности помогает сохранить робкую суть от извращенных порывов. В ней сокрыты ответы, которые способны прояснить заросли мрака и сомнений.
  - Ни чего себе пояснение.
  - Это не мои мысли. Так написано с оборота каждой книжки.
  - Не знаю на счёт сохранности, но желание спешного чтения они уже оттолкнули.
  - Не волнуйтесь. В них нет того, чего стоило бы бояться. Главное держитесь перил, как и раньше. Выделяйте речью заголовки, и не отпускайте опорные подчеркивания. Содержание можете читать про себя. Я буду сидеть рядом, и если что подскажу.
  - Эм... хорошо. Я так понял, что нет разницы, какая книга будет первой.
  - Да, вы можете начать с любой. - сказала Света и разделила книжное трио.
  - Подол прожектора - прочитал я название первой обители неизвестного.
  Девочка, которая собирает вещи. Круг света плавно сужаться. Предметы с воспоминаниями покрываются мраком забытья. Она старается собрать как можно больше ценных мгновений. Часто падает и роняет памятные предметы от царапин. Их острые края истощили руки. Девочка не успевает спасти всё, и остается в центре с одной лишь лентой. Она закрывает глаза в смирении неизбежного конца. Беспросветность общества зажало её в обруч тревожной безысходности. Ведь она всегда боялась быть в центре внимании. Когда луч света заострился до колкой точки, она дернула за край синий ленты, и свет раскрыл дверь. Но этот свет её ослепил. Она так долго прожила в тени иного общества. Её глаза и ум уже успели привыкнуть к темноте и отвыкнуть от дневного света. Солнце ослепило её: разгладило острую резкость на детали. Теперь она смотрит на мир гораздо мягче, чем раньше. Для неё больше нет тех острых граней, что причиняли боль во мраке.
  - Необычная развязка. Её история немного похожа на самый простой метод запоминания. Когда в памяти остается весь стих, но проявить его можно лишь с первой строки. Рифма связывается одной лентой и позволяет вспомнить даже многостраничные творения.
  - Да, все люди учат стихи подобным образом.
  - Только не все это осознают. Для многих легкий подход доступен сразу, как процесс дыхания. Им не нужно тратить время и силы на его освоение.
  - Карточный домик. - озвучил я второй заголовок.
  Мальчик затерялся в толпе неопределенности. Разносторонние движение людей сбивало его с толку. Он с трудом сохранял неприступность рассудка. Козырёк апельсиновой кепки прикрывал его не только от солнца. Но и от неуловимости прохожих. Одни пытались что-то всунуть, другие забрать. Ощущение личного пространства перестало существовать для мальчика. Он не понимал, почему, каждый мог облить его грязью. Почему даже незнакомые люди могли им восприниматься как семья, а близкие, как недруги. Ему пришлось научиться видеть светлое во мраке. Беспросветность знания порождало страх, и любовь. Но эти светлые чувства так часто искажались истощенным восприятием, что самый близкий человек всё сильнее видел в любви злобу. Мальчик хотел всё объяснить, вопреки наговорам и его отстранению. Рассказать о том, что его искривило, и почему от недопонимания родных усиливались эмоции. Этот человек прожил восемнадцать лет как ребёнок. Каждый раз, когда он пытался узнать правду, его не подпускали, подавляя вопросы увёртками. Но даже без осознания увечья мальчик бережно относился к своему прошлому. Оно собиралось в домик из листов творчества. Бумага впитала в себя все воспоминания красочных цветов. Мальчик хранит листья, но когда его не станет, бумажный домик обветшает. Воспоминания разлетятся в разном направлении. В какие руки попадут тексты мальчику не известно.
  - Это ужасно. Они не живут, а страдают в своих мирках, будучи калеками.
  - Я с тобой не соглашусь. Люди считают их неполноценными, лишь потому, что не способны увидеть всецело. Их ограничения раскрывают иные возможности.
  - Знаю, что у людей без ног, мышцы рук развиваются быстрее при физических нагрузках. У слепых - обостряется слух. Но о какой компенсации может идти речь у изолированных от общества людей?
  - Об этом известно только их книгам.- напомнила о чтении Света.
  -Сказания затворника. - проявилась в голосе третья книга.
  Оплот страданий. Удел мирских стенаний. Забвенье вычурных сплетений уз и грязной неги отвращений. Отчужды мне все предложения с союзами и членами травлений. Ретивость гложется от распрей двух близких незнакомцев и ненастий.
  - Прости, но это невозможно читать, даже про себя.
  - Нечего. Меня тоже хватило на пару минут этого странного текста.
  -Всё равно не совсем понятно, к чему такие нагромождения в отрывках?
  - Точно, не ради удовольствия или выгоды. Многим самоучкам было неприятно проявлять фрагменты собственной жизни. Но трудности немногословных людей вынуждали записывать их в стороне от общества. Записывать свои мысли, которых лишили возможность обрести покой среди людей, а не листов.
  - Дайте угадаю. Без объяснений окружение подбирало свою трактовку отстраненности немногословных людей.
  - Верно. Общество усиливало разницу между большинством и одиночками. Они лишали их даже проблесков шансов на приобщение. Отчего у последних накапливались мысли и чувства; которые они выражали лишь на бумагу.
  - Страшно представить, как стаи укореняли извращенные наветы. Неужели их жизнь была настолько бесцветна, что они находили забавным гнобление слабых...
  - В некоторых случаях очернение мотивировалось обидой или скрытыми целями. Кстати о целях мне нужно ещё в одно место попасть, пока не стемнело.
  Глава 14 'Закоулки книг'
  - Я могу отнести книги обратно сам, если это поможет сберечь ваше время.
  - Спасибо. Только верните их на своё место, пожалуйста.
  - Как скажите. Вам спасибо, что внесли немного ясности.
  - Обращайтесь. - произнесла Света и ушла.
  Расставание произошло так внезапно, что я и не успел подумать: 'Как мне отнести их на своё место, если я не знаю где они находились'. .
  Углы древ стали меркнуть. В сумраке отстраненности сокрылись очертания переплётов. Подугасли орнаменты настольной лампы. Окружение плавно потемнело. Суженный охват яркости затемнил и книги с пепельными обложками. Казалось, что их выцветание продолжалось из-за отдаленности от дома. Они наверняка бы ожидали своего возврата, если бы могли. Я взял трио тетрадей и вышел из черной завесы стола. Вблизи полок свет обладал более насыщенным тоном. Нарезанные линии не броских цветов окрасили деревянные ярусы. Лабиринты стеллажей высь достигали одного этажа. Решетчатые стены приютили сотни множеств пожухлых листов. Вершины сборников изредка проблескивали неровностью и прерыванием книжного частокола. Зная как незаметно проноситься время в раздумьях, девушка могла позаимствовать записи, откуда угодно. Порой даже небольшой абзац мыслей способен обойтись мне в четверть часа.
  Пустое место на средней полке слегка выделялось яркостью. Воображение едва заметно подрисовало светлые контуры трех тонких книг. И рука беспрекословно заполнила пылинки света книгами.
  - Они прочли тексты. - донеся чахлый голос за ширмой книг.
  - Пациенты вправе распоряжаться своим временем, так как им заблагорассудиться. - сказал второй.
  - Что если в одном из них преобладают чувства из прошлого.
  - Его трепетное 'я' размоют ощущения средь книжных нагромождений и фантомных переживаний.
  - И всё же есть вероятность, что он не затереться и сможет вернуться?
   - Палеативная помощь просто так не оказывается. У него безвозвратно ослаблен организм. Напомни себе его симптомы и успокойся.
  - Вы хотите, чтобы я зачитал весь список?
  - Да, будь так добор охлади своё излишнее беспокойство.
  - Повышенная раздражительность. Депрессия на фоне чувства безысходности. Бессонница в паре с кошмарными снами. Снижение памяти с проблесками дислексии. Физическая и умственная утомляемость. Онемение рук и ног. Ухудшение координации в пространстве и своём внутреннем мире.
  - В его случаи бесполезны всякие модификации Тиамина.
  - Но есть ещё один способ, сокрытый во мраке Тиал...
  - Довольно! Подвал дома с клетками выживших вне досягаемости. Он закрыт даже для персонала.
  Негромкие речи сменились шагами. Вопросительные следы ушедших, заполонили голову. Что ещё за подвал и Тиал? Можно ли верить их разговору? Если да, то мои дела обстоят гораздо хуже, чем я мог себе представить. От гнёта сомнений ноги прогнулись. Я сел на пол, и прислонился спиной к мутным стеллажам. Касанье усыпительного марева покрыли взгляд.
  ***
  - Отбрось сложности: мал ты ещё для них. - сказал старик, когда мы шли к ещё не ветхому дому.
  - Как-то слабовато для человека, который переночевал в библиотеке.
  - Заумных книг в зале немало, но достать их не каждый сможет. Мне то, уж точно не к чему под старость лет тянутся к выси; когда у ниш пылятся тексты моей молодости.
  - Может и в реликвиях найдётся дельное выражение. Не думал, что скажу это. Но я был бы рад твоему совету, старик.
  - Есть одно, подстать твоей затеи. Не зная броду, не лезь в воду.
  - А если вода уже успела заболотиться?
  - Сколоти гать, чтоб в ней не погрязнуть.
  - Из дровишек или ветвей? - улыбнулся я сквозь невзрачность.
  - Из мыслей и воспоминаний.
  - Так нет их уж. Одни сгорели от эмоций, другие потрескались от частых визитов.
  - Мысли о прошлом не дерево. Их можно вернуть.
  - Да и подвал дома не болото.
  - А это, как посмотреть.
  - У меня достаточно ракурсов мышления, что бы получить объективную оценку.
  - Есть вещи, которые не терпят отлагательств в раздумьях. Позволишь себе хотя бы один проблеск сомнений - неопределенность распылит до неузнаваемости. Путь преодолевается действиями, а не мыслями о тропе.
  ***
  Если разговор двух незнакомцев правдив, то дрожь в ногах исходила с подвала, а не от меня. Визиты к врачу с анкетой лишь ввели в заблуждение. То время безвозвратно упущено. Красить грезами свои мысли непростительно. Но я могу собрать из прошлых ошибок более удачный расклад настоящего. Не признай я сейчас преимущество рефлексии, то уже бы выбежал из библиотеки в подвал. В порыве эмоций, обежал бы весь старый дом и вернулся обратно, к книгам. Подноготная дома сильно обветшала не от времени. Её износ - результат переноса скрытого содержание в текст. Библиотека создавалась по образу мыслей и чувств тех заключенных подвала. Чтобы спуститься туда, нужно лишь отыскать подходящие ступени книг.
  - У них должны быть перила: опорные черты делений. - поднялся я с пола.
  В голове витают два оттенка. Один тёплый, другой холодный. Мне следует избегать двойственности, что порождает сомнения. Два противоположных цвета в одной паре фиолетового тона. Отыскал всего одну подсказку, а энтузиазма хоть отбавляй. Вместо абсолютной уверенности есть осознание цикличности. Жизнь в комплексе систематизирована и полна закономерңостей. Стоит лишь зацепиться за ближайший выступ, как проявиться следующий.
  Отзвуки текстов из памяти мерцали при виде сиреневых обложек. Полки историй сменялись неспешной чередой. Каждый пройденный шаг всё сильнее укоренял мысль о том, что я уже бывал в подвале, и читал записи его чертогов.
  Глава 15 'Подвал прошлого'
  Клочки воспоминаний раскрывались от приближения к книгам. Страницы начали вещать истории людей подвала. Мои мысли стали наполняться их текстами. Нарушение оборотов общения. Люди менялись, когда я пытался продолжить знакомство. Будто бы моя кривая тень способствовала их переменам, лишь по отношению ко мне. Они, как будто бы узнавали за моей спиной то, что побуждало их общаться с утайкой. Неясность одаривала шаткостью. Вместо опор убеждений у меня были лишь ощущения и догадки. Созданная, мрачная правда укоренялась средь людей от лица человека, который умело, играл роль близкого.
  ***
  Меня спрашивали о том, кто мне нравиться. Я не хотел отвечать, до тех пор пока интерес был без настойчивости. Тогда я сказал имя другой девочки. И старался отвечать за свои слова. Дарил ей подарки и обесценивал признание любви. Мне казалась, расспросов больше не будет. Но я снова ошибся. На этот раз вопрос прозвучал иначе. Школьника спросили ещё раз: люблю ли я, и назвали имя светлой девочки. Но я не мог сказать 'Да'. Что я мог ответить подруге художницы в её присутствие.
  ***
  Слишком много записей из прошлого было проявлено на свет в порыве тревоги. Страх не успеть, терзал руки дрожью, а спокойствие ума давкой. Прерывистые потоки откровений мешали понять чувства и мысли автора. Читатели были вынуждены отвернуться и забыть неровные книги неумелого писателя. Только автор никогда не считал себя им. Все чего он добивался это быть тем, кто смог высказаться: избавиться от скопившегося. Обоюдное недопонимание со стороны окружающих не позволяло ему сделать это речью в жизни. Никого не волновала причина его искривленного поведения. Снаружи лишь раздражала и побуждала проявлять терпимость. А что было под слоем бесконфликтности отстраненному чудаку неизвестно; на момент жизнь среди людей.
  - Ого, сильно там печёт, раз вы так вспотели. - удивился ребёнок.
  - Это не пот, а вода. Мы намокли.
  - Неужели от... совместного душа?! - прищурил глаза ненормальный.
  - Что ты несешь? За окном ливень, мы под ним промокли.
  - Я это и имел ввиду. Просто слегка переоформил.
  - Правда?
  - Да. А вы что подумали?
  - Неважно.
  - Почему ты так часто улыбаешься?
  - Улыбки приумножают.
  - Что?
  - Да всё. - феерично сказал чудак и сделал оборот.
  -От волнения по старой памяти, он это делает. - донеся голос за решеткой.
  - Коридора и своей камеры тебе мало. В моей посилиться хочешь?
  - А как иначе тебя вразумить? Ты же не понимаешь, что в неспокойное время улыбка до жути не уместна. Тем более без осознания непристойности некоторых моментов сказанного. Люди могут принять тебя за озабоченного - сказал близнец подростка.
  - Без улыбки остатки неполноценной жизни меркнут. Она помогает мне разбавить терпкость ужасных воспоминаний.
  - Нельзя впитывать всё без разбора и уж тем более транслировать это в розыгрышах. Проблемы нужно решать, а не покрывать их странным юмором.
  - Есть черни, которые неразрывно связаны со светлыми мгновениями. Мне не добраться до их породителя. Но я могу их осветлить и показать не только ему, что его спесь способна проявить цветное творчество. Доброе и чистое.
  ***
  - Расставание с тобой, стоило бы мне жизни намного раньше, будь мы друзьями.
  - Разве мы знакомы? - спросила Диа.
  - Что? Я обращаюсь не к вам. - сказал одичалый.
  - Мне показалось, ты был рад её видеть. - удивился я.
  - Единственное чему я рад, так это тому, что судьба перестала пытаться сводить наши дороги вместе. Когда я был просто рядом с ней, то радовался так, словно мы веселились, как лучшие друзья; которые не виделись много лет. Мгновения встреч наших взглядов для меня продлевались в минуты общения. А голос её одаривал мечтами о том, как мы вместе гуляем. Я был счастлив, но...
  - ...
  - Но чрезмерная радость мало чем отличается от порывов глупца. Особенно если смотреть со стороны норм общества. - продолжил он.
  - Ты не видел ничего необычного в своём поведении. Когда остальные скрывали удивление и негодование от твоих выходок. - уточнил я.
  - Возможно, не всегда. Я не могу знать наверняка, что говорили за спиной. Может они проявляли толерантность и понимание к моим отклонениям. Может вовсе считали меня выдумщиком. Мне было бы интересно узнать правду, если бы я осознавал всё это.
  - И тем не менее у тебя было ощущение, что от тебя что-то скрывают. - высказала интерес и Диана.
  - Да. Меня иногда переклинивает, и я отвечал отказом даже на самые безобидные просьбы. Подбитому восприятию, казалось, будто бы меня пытались использовать. Эти мысли проявлялась на время обращений. А я отбрасывал просьбу словом 'нет'; опасаясь развития чего-то мрачного и непонятного.
  - И всё же кое-что у вас было взаимным. - подбодрила Диа.
  - Недопонимание, одно на двоих - едва заметно улыбнулся рассказчик.
  - Они приравнивали твоё желание рассказать о себя к жалостливым объяснениям. Но ты просто хотел быть ближе к людям без тайн и умалчиваний. - предположил я.
  - Да, меня нельзя назвать полноценным человеком, но я точно никогда не нуждался в жалости. Лишь в простом внимании, которое вы мне подарили. - сказал он и протянул плакат.
  Мы развернули рулон. Воспоминание окрасило лист ватмана. Совместный рисунок. Нас было трое: я и две девочек. Нам задали задание вместе нарисовать плакат. Мне нравилось, когда мы дружно красили лист. Но они хотел, что бы наше трио распалось на две группы. Один плакат создавал я, другой они. Поразнь. Хотела рисовать только одна.
  ***
  Всё начинается со светлой идеи: проявления заботливости. Мальчику не зачем знать о смерти родного отца. Это может ранить слабое сердце ребенка. Но утаив однажды часть правды, крайне сложно остановиться. Умалчивание близких сменяется ещё большим обманом и разобщением. Но трещин не видно под слоем лояльности. Только такая аккуратность снаружи, порой может покрывать подлую игру внутри. Подвал дома семьи постепенно заплывает грязью меркантильности. Проходит время, и осколки лжи разрастаются до изувеченных обликов воспоминаний.
  - Вы проделали долгий путь не для молчания. - сказал силуэт за столом.
  - Конечно же нет. Для созерцания очередных причуд.
  - Уверен, ты прослушал запись моего диктофона и хотел бы узнать больше о Тиалине.
  - Что это? - спросила Диана.
  - Это лекарство, которое способно стать ядом для тех, кто знает о нём не достаточно. - ответил уверенный работой незнакомец.
  - Откуда нам знать, что ты говоришь правду, а не посвящаешь нас в бредни?
  - Тиал дифрагментирует время на множество частей и приумножает каждую секунду. Из-за чего возникает ощущение многодневной бессонницы с появлением микроснов. Но в действительности человек не спит всего пол ночи.
  - Ты хочешь сказать, что препарат воздействует на человека как дурман? И всё те ночи без сна это только иллюзия, галлюцинации. - сказала Диа.
  - Нет. Он преломляет реальность посредством безвредного воздействия на восприятие человека. Воспоминания под Тиалином воспроизводиться из памяти, без воображения и психотропных веществ.
  - Допустим, я поверю тебе, и в чём же, тогда подвох?
  - Он ускоряет не только развитие болезней, но и процесс старения ума. При длительном использовании проблем с памятью не миновать. Воспоминания, которые отразились в микроснах, пропадают из сознания человека. Поэтому каждый, кто его принимает, ведет записи. И в этом нет ничего сложно, когда ты способен отдавать отчёт. Но осознание диализированной рефлексии длиться недолго. После человек, начинает думать, что он занимается нормальной деятельностью. К примеру, исследует неполадки с электричеством и подбирает способы их устранения.
  ***
  Люди необычайно легко поддаются влиянию. Особенно если их красить в свои тона с детства. Плохо, когда мир очерняет души. И вынуждает одних отравлять жизни других. Я не знаю, какая нам отведена судьба. Не знаю, как всё исправить. В детстве не было поясняющих мыслей. Только ощущения страха. Мне было тринадцать, когда я впервые задумался о собственной смерти. Я кричал, так словно нас скоро не станет. Безмыслие чередовалось с буйством чувств. Каждая ссора в семье и среди друзей воспринималась слишком остро. Как будто бы словесная перебранка могла стать последним яблоком раздора. Море догадок, что переняли мрак снов. Но от ужасных предположений светлые мгновения лишь усиливались. Кому-то будет мало свадьбы, а мне хватило одного касания, что бы понять насколько же прекрасно это чувство.
  Рой текстов захлестнул голову ещё сильнее. Сложно выделить значимость одного, когда столько чувств тащат мысли ко дну души. Времяпровождение в себе неплохо размывает острые грани жизни. Но только один образ гостьи способен навещать меня в часы неясности и возвращать к мерному свету.
  Глава 15 'Комната красок'
  Я помню цветную комнату подвала. Она была заставлена высокими пластинами: почти касались потолка. Полоски в ширину с человеческий силуэт расположились в одну сторону. Их белоснежная серость едва выделяла края стоячих листов. Отчего создавалось ощущение бумажных зарослей. Хаотично разбросанные слои снаружи, но необыкновенные с оборота. Между ними можно было пройти и увидеть прекрасную расцветку. Эскизы женских лиц с художественным макияжем. Пастельные оттенки сменялись ещё более нежными штрихами. Сочетания цветов переливались разностью и тоном яркости.
  После посещения закулисья лицевые стороны листов стали дополняться мыслями под их цвет. Творческое мышление заработала на пару с памятью. Линии слов возникали, подобно тому, как художник рисует невидимые грани куба.
  - Прогулки в тишине, но не в одиночестве просто бесценны. Слышать её шаги и видеть отзвуки движенья, без словесного украса. - прочитал я первые очерки.
  - Рядом с ней, страх от одиночества перестаёт причинять мне боль. Острые детали и шрамы смягчаются.
  - Я никогда не одаривал её преображения своим окрасом. Да её внешний вид стал более привлекательным. И многие выражали ему свои комплименты. Но для меня он всегда был маяком, который напоминал о той девочке без макияжа.
  - О детстве, школе и безмолвном рисовании вдали от людей.
  - Что мешало тебе увидеть её, как друга, коллегу или хотя бы как скромную одноклассницу, которая согласилась сидеть с тобой рядом?
  - Мой рваный характер и её разная внешность.
  - Разная внешность? Ты же даже не смотрел ей в лицо без волнения?
  - Я видел её образы в рисунках лиц разных девушек. Когда они воплотились в жизнь, мне казалось от той девочки не осталось и следа. И мне захотелось развеять сомнения. Так возникла идея с предложением встретиться, хотя бы речью.
  - Когда не можешь вспомнить светлые мгновения с человеком, на ум приходят, только тёмные. Но и в них можно отыскать проблески света.
  - Прятанье пенала, снежки, резкие остановки у лестницы, когда ты шла позади. Это всё было неправильно с моей стороны. Я прошу прощения за своё неразумное поведение. - сказал я тогда в звонке.
  - ...Не переживай. Мы выросли и изменились. - ответила она.
  - Да, но воспоминания остались.
  - Тогда мне хотелось тебя толкнуть. - с улыбкой в голосе сказала она, то что я хотел услышать.
  - Я никогда не умел общаться. Выделял темные моменты, так словно они были не так плохи. Мной они воспринимались почти как светлые, но только мной одним. Во время диалога я неоднократно сравнивал голос Светы с голограммой, вместо того чтобы нормально поинтересоваться делами и рассказать о своих. Единственный разговор за двадцать два года обернул в очередную сложность. Которая лишь разнилась с её аккуратностью.
  - Неспособность развития на социальном уровне, способствует творческому росту. Диалоги сменяются монологами, стилизованными под беседы, рассказы...
  - В голове возникла идея: вернуться к мыслям о Диане. Почему прогулки с ней были такими классными и безоблачными? Что не удивительно для ночных похождений.
  - Мне захотелось сделать комплимент. Нужно подготовиться и начать издалека.
  - Связи потребностей и желания, услуг и возможностей - всё это способно обернуть полезность сети в узы обезвоживающих оков. У нас не так много общего, но одна явная схожесть всё же есть. Одинаковое отношение к связям знакомств. Ты и я сторонимся этой сети. Только твоя аккуратность превосходит мои попытки обрести свободу топорными отрицаниями.
  - Ещё мне нравиться с тобой гулять. Твоё присутствие не исключает легкости в общении. Ты не остришь конкретикой или расспросами.
  - Ого. Я даже боюсь представить: с кем же это ты общался, что заинтересованность тобой воспринимается как допросы. - возможно так, ответила бы она.
  - Это не так важно. Даже легкими вопросами люди задают разность, что их нередко ссорит.
  - Я не помню, кем был и поэтому не могу сравнивать: кто говорить умнее или глупее меня и тех люди с кем я общаюсь. Совокупность их качеств лучше моих или хуже. У меня не возникает потребности в оценке и барьере. Я не ставлю себя выше или ниже, а просто иду. И это прекрасно, когда нет делений на слабых и сильных. Ведь когда все равны людям незачем враждовать..
  После нашей прогулки я смог уснуть. Мысли мечтания и прошлое меня не беспокоили. Впервые за несколько лет плохого сна.
  - Мы слишком разные. - проявилась запись фиолетового цвета.
  В детстве ты жил всецело снаружи - легко. И по каким-то причинам избегал размышлений над своим прошлым, собой и последствиями. Пока ты радовался своей беззаботной жизни я жила иной. Вся моя активность была скомкана и редко выражалась рисованием. Тебе же хватало искры, что бы пуститься в пляс и выплеснуть завал. От тревоги или природного ребячества - без разницы.
  - Вблизи раздался шум. На моей рубашке стало разрастаться бурое пятно.
  Сверху упали книги. Кружка с чаем разбилась прямо перед моей грудью.
  - Что произошло? - спросила Света.
  - Откуда ты... вы появились?!
  - Я пришла недавно, но это сейчас не так важно. Что случилось?
  - Ничего, такого, о чём стоило бы беспокоиться.
   - Но я слышала грохот и на рубашке тёмное пятно. Вокруг разбитое стекло. И этот взволнованный взгляд.
  - Меня немного задело, но не чего серьезного.
  - Если осколки попали на тело, их нужно извлечь. Я могу помочь. - сделала пару шагов девушка.
  - Нет, не нужно. Я потом сам.
  - Почему? - начала подходить настойчивая.
  - Долго объяснять. - продолжил отходить я.
  Она прибавила в темпе, и я стал заметнее отдаляться. Резко развернулся. Быстрым шагом прошел мимо парных стеллажей. Завернул за угол книжного коридора. И сбавил громкость ходьбы. Боюсь, что когда она дотронется случиться очередное просветление, чего я не хочу. Оглянулся и никого не увидел. Кажется, отстала.
  - От чего ты прячешься? Чего ты боишься?
  - Светлой правды в прошлом. Я уже успел от неё отвыкнуть.
  - А бегаешь, так словно от меня. - сказала Света и замедлила мою поступь.
  - Ноги сами ведут меня вдали, лишь прошлого.
  - Я же ведь не причиню вреда. - неспешно подошла она.
  - Как знать. Свет пронзителен после многолетних скитаний во мраке.
  - Доверься мне, прошу
  - ...
  - Посмотри вокруг, что ты видишь?
  - Полки с книгами: множество укромных мест. - приостановился я.
  - А раньше, ты мог видеть в листах и мебели деревья. Видь то, какими они были до заточения. Их прошлое воспринималось тобой в первую очередь.
  - Я и сейчас могу выявить связи, от которых твоё желание идти рядом со мной угаснет.
  - Попробуй.
  - С радостью, если это поможет тебя прогнать.
  - Маловероятно, но шанс всё же есть.
  - Окна старого дома выделяют обоюдную гибель. Покореженная крона, впитала всю чернь подноготной. Сетчатые листья, словно после пронзительного дождя. Сокрылись следы вырубленных корней в бесплодной почве. Сломленные деревья ещё колыхались от ветра. Их трепет сгущал мышление. От чего люди вырубают деревья? Ветви заслоняют окна и привлекают взгляд к болезнетворным стволам. Но ведь растения не сами себя омертвляют. Система канализации, мусор, вырубка - это всё не творения безмолвных. Природа слабеет от сожительства с теми, кто использует слабость в свою угоду. Не только деревья, но и людей не способных дать отпор. Ответить на действия или наговоры. Отец. Восемнадцать лет от меня скрывали то, что его место занял другой. Они сделали из него пьяницу А когда он повесился, свалили всё на слабость пьющего человека.
  - Пронзительно. Моё мышление уже рисует картину. Дерево из ветхости, ран и уцелевших частей. Облака связей и тучи сумбура вместо листвы. Дождь грез, который не всегда бережно поливает росток вблизи ствола. И скрытые корни забирающие жизнь не окрепших.
  - Эти мысли мне близки. Но ты всего лишь зеркалишь сложную разность из моего прошлого.
  - Нашего. Разве этого мало? Много ли людей могли себе такое позволить. - сказала Света и опустила свой взгляд.
  Её рука неспешно коснулось осколков на ткани моей рубашки. И свет озарил тёмную даль библиотеки отблесками не чужого лица. Снова воспоминания.
  ***
   - Верни мои страницы! - с эмоциями выпалил я.
  - На держи - сказала Диана и поднесла бумаги к моему лицу.
  - Не время сейчас играться. - попытался я схватить листы, но она их снова отдалила.
  - Слышишь? Мне нужно продолжить рассказ.
  - А мне нужно, понять, почему только тебе можно вести себя несерьезно?
  - Отдай тексты моих мыслей! Без них я...
  - Я, я... сколько можно якать? Скажешь, что они для тебя значат, и получишь их обратно.
  - Ты не сможешь понять мои чувства. Диа.
  - Что это значит?
  Глава 16 'Светлые осколки'
  - Воздушный змей. - прошептал я глядя на рисунок обложки рассказа в памяти.
  Когда я был ребенком, мои глаза повстречали воздушного змея. Мы ехали в машине, и родственники подметили мой интерес. Но он оказался нам не по карману. Я немного расстроился: мысли о нём быстро покрыли чувства. Повзрослевший мальчик, изредка представлял: каким бы были те дни вместе с воздушным змеем. Его мечтания сменялись воспоминаниями, от ощущений неполноценности. Ребенку казалось, оно происходило от не купленной вещи. И он не жалел остатков ума для витаний в облаках. С возрастом его мышление огранилось философией института и даже вышла за рамки предложенной программы. Если раньше я видел в ромбике образ недостающего близкого друга, то теперь он приобрел и диалектическое значение. Воздушного змей можно разделить на четыре треугольника или на две пирамидки. Верхняя символизирует открытую иерархию - всемирную сеть интернета. Нижняя система напротив: скрытую сеть разной взаимовыручки. Если одна объединяет во благо всеобщего, то иная используется в угоду личным интересам. Эти две противоположные пирамиды образовывают непростую совокупность отношений между людьми и друг другом...Так долго размышлял о воздушном змее, что целый мир уместился в его ромбе. Может, поэтому стараюсь не развивать мысль: 'Каким был бы мой отец, которого лишила жизни идея не его ума'.
  - Почему мальчик позволил ленте улететь? Он же мог её удержать, когда начался ветер? - спросила Света, услышав мои слова.
  - Он не хотел, чтобы из-за его желания обрести друзей пострадали люди. Одно дело, когда устойчивый человек хочет дружить, и совсем другое: цепляться за людей, будучи в болоте.
  - Мальчик, что был проклят.
  - Можно и так сказать. Его жизнь и семья была ослаблена ядом идеи, что исходила от иного человека.
  - Молния и гром в рассказе, это символы. Верно? Люди бояться грома, но ведь жизни лишает лишь молния, и она может быть бесшумной.
  Два разных электрика. Один предшествовал другому...
  Думая о тебе я отнимал время твоего сна. Прости, за это. Я не мог разогнать в одиночку наплывы мрачного прошлого.
  Он лишил меня отца, брата, девушки, друзей семьи. Всё было в тайне от меня очернено. Всё кроме неё. Потому что мы были рядом, но между нами не было ясных отношений, даже дружеских. А как можно очернить неопределенность, которая постоянно меняется вне расчетливого ума.
  Отец. Переводить деньги твоей новой семье и надеяться на лучший расклад бессмысленно. Ты же и сам знаешь, чем всё кончиться. Мы не потянем, и тебе станет мало этих переводов. Ты продашь квартиру своей первой семьи по дешевке. Ты продашь наш дом с воспоминаниями о пикниках, поездках, улыбках, играх... людям которые заплатят тебе только за стены. Ты продашь нас всех ради собственной выгоды и выживания? Но проблема уходит далеко в прошлое: изначально ты относился к нам не как к семье. Мы для тебя разновидность вклада, материала. Один вопрос, отец, если бы, вопреки твоим подоплёкам я нашел девушку, то сейчас бы ты пытался высасывать деньги с двух семей? Просто я не понимаю, как можно помогать человеку, который неоднократно вмешивался в мою жизнь. Связывался за моей спиной с друзьями и одноклассниками, и даже использовал воспитательницу детского сада. Отец, если бы ты хотел, чтобы я вырос достойным сыном, то не стал бы ослаблять меня с детства, и доводить маму. Ты бы не стал разрушать мой внутренний мир.
  - ... емлимо? - прервала мои раздумья Диана.
  - Что, прости?
  - Я говорю: как тебе моя трактовка скрытого смысла? В меру не приемлемо?
  - Да, как всегда необычно и умопомрачительно.
  Непросто смериться с мыслью, что Дианна и Света это один человек. Если это так, то зачем я разделил воспоминания связанные с одной девушкой?
  ***
  - Неспособность залечить раны прошлого, порождает чувство вины. Волнуюсь. Допускаю новые ошибки. Замкнутый круг.
  - Неплохая цикличность.- сказал врач комплекса.
  - Скоро и она себя исчерпает.
  - Ты стремишься обесточить самое светлое воспоминание в надежде, что с ним исчезнет и ужасная тень. А что если тень приумножить до безмерного мрака?
  - Это не важно. Без света, который задаёт разницу, у меня не будет осознания черний в прошлом.
  - Как и самого осознания прошлого и вообще всего. Разве ты не боишься лишиться последнего, что у тебя осталось от родного...
  - ....
  - Родного, близкого. Ведь ты же помнишь, как дорого тебе достались эти воспоминания. Через, какие тёмные закоулки пришлось пройти твоему детскому уму, чтобы восстановить замкнутость. Тебя лишили осознания, но ты смог отыскать, собрать его образ по крупинкам в один облик. Неужели ты так легко, перечеркнёшь старания первой семьи?
  - Нет, не легко.
  Глава 17 'Клетки слов'
  - Почему ты молчишь?
  - Мы застряли в подвале без света, и я не знаю, что дальше говорить, делать.
  - Попробуй, сначала успокоиться.
  - Й-а, боюсь один-очества в темноте. Страхи окончательного распада семьи омрачают ум. Он снова навестит нас, но уже не как отец или бывший муж.
  - Ты не один. Я рядом.
  - Нет. Ты не можешь быть со мной вместе. Мы слишком разные для того, чтобы быть в одной клетке.
  - Настолько разные что 'мы' звучит не к месту. Но иногда ты и я не так далеки друг от друга для одного слова. Сейчас между тобой и мной, ни стена, ни пропасть времени, а всего лишь решетка.
  - И этой преграды достаточно, чтобы разделить нас. Я же ведь даже не знаю, где сейчас нахожусь? Снаружи клетки или внутри?
  - Не знаешь. И при этом всё ещё рядом, ни разу не обернулся: не проверил.
  - Ушел бы, да страх темноты не позволяет отойти. Вдали от этих ограждений мрак сгущается сильнее. И поэтому мне неважно, что он скрывает.
  - А мне и здесь светло.
  - Как, в кромешной темноте? Если в подвале нет даже мерцаний робкого света.
  - Один есть.- сказала неунывающая и постучала наручными часами по решетке.
  - Ощущение делений немного успокаивает, но со светлыми чувствами они не сравняться.
  - И всё же они не отталкивают холодом. Может в металле есть что-то ещё.
  - Например?
  - Отзвуки встречи и не безмерной свободы. Общением мыслей или касаньем.
  - О чём я могу поговорить? Мои размышления сложны, витания порывисты, а рассказы о моём прошлом невероятны.
  - Почему?
  - Может потому что я отказывался верить в то, что это происходило со мной.
  - Они были настолько плохи?
  - Скорее чужды и чересчур необычны.
  - Только из-за этого?
  - Городище пестрит разностью. Там можно встретить, как леди, так и бывалого заключенного. Оттого в необычности становилось сложнее поверить. И уж тем более рассказать тем, кто уже породнился с наговорами о моей странности.
  - Но я не из числа.
  ***
  - Пустая комната подвала. Хочешь знать, что в ней было? - спросил врач.
  - Если это неотъемлемая часть процедуры, то зачем спрашивать?
  - Трех летный ребенок, который спрятался, чтобы потом внезапно появиться и удивить. Таким способом он привлекал внимание и взаимодействовал с людьми. Мальчик укрылся с детской затеей, но из-за долгих ожиданий людей она стала темнеть. Прятки обернулись в бегство от черноты, что проявлялась из одиночества и прошлого.
  - Потерянный ребенок строил шалаши, каждый раз, когда к ним приходили гости. Он был прописан в квартире и его окружили заботливые родители. Но у него не было ощущения надежного дома и дружной семьи. Мальчик не вносил вклад в укреплении того и другого. И многие считали его плохим. Многие, кто не знал истинных причин зажатости подростка. - добавил он же.
  ***
  Недосказанные слова, обрекшие себя на тление во мраке. Я хочу забыть и их тоже.
  - Извини я не смогла придти к тебе на день рождения. Но от своих слов о подарке я не отказываюсь.
  - Да ладно не надо...
  - Да ладно, не надо. Я же ведь хотел, что бы ты была с нами не из-за подарка. Мне было важно, что бы наш класс снова был вместе, как одна цельная семья.
  - Чем тебе этот жест не угодил.
  - Это означает удивление, шок, а я не хочу больше шарашить людей своей бестактностью.
  -Сколько лет прошло? А ты всё так же смотришь на мир со своей колоколни.
  Глава 18 'Закат рассвета'
  Последние слова из настоящего прошлого всколыхнули воспоминания рассказа. Когда искатель правды оказался в карцере с заключенным. Мрачное окружение изредка проблескивала светом. Стены темницы украшали картины из конфетных оберток. По углам расположилась одежда из фантиков. Странный сожитель постоянно ел конфеты и аккуратно складывал ценные остатки.
  - На кой черт тебе конфеты в заточении.
  - В них есть радость.
  - Дофамин? Гармон счастья в темницы - призрачная радость.
  - Лишь для тебя.
  ***
  - За что тебя посадили? - спросил я иную после смены камеры.
  - Меня никто не сажал. Разве ты не видишь, что это я стою перед тобой?
  - Я вообще то другое имел ввиду. Но судя по всему, ты мне вряд ли сможешь понять и уж тем более чем-то помочь.
  - Почему ты так решил?
  - Бессмысленно ожидать дельных мыслей от неокрепшего организма, что уже подвергся нападкам черноты. Человеку с сознанием ребёнка, не место среди грубости и едких решеток.
  - Оу. Не чего страшного. Если тебя так сильно вводит в шок этот мрак, то можешь попытаться вновь сформулировать свои мысли.
  - Глупая. Я говорю не о себе. Ты ребёнок! Тебе здесь не место... да что я с тобой разговариваю. Эти стены наверняка уже помутнили твой рассудок.
  - Я вижу десять. - сказала девочка и начала интенсивно шаркать карандашом.
  -Что десять?
  - Теперь уже одиннадцать, помех, что мешают тебе воспринять возрастную инверсию.
  - Замечательно. Ты вообще можешь говорить любое сочетание слов. Не скромничай... Мы всё же в дурке.
  - Угу. - едва слышно, согласилась увлеченная писательница.
  - Ты ещё и писать с пугающе, серьезным видом умеешь. Хотя чего я удивляюсь в твоём-то возрасте люди дифирамбы с диссертациями уже во всю слагают.
  - Я не пишу, а рисую. Вот держи. - протянула она листок.
  - Сейчас, правда не самоё лучше время для оценки художеств.
  - Этот набросок комикса может помочь тебе двинуться с места.
  - Скорее с катушек слететь.
   - Просто, прочти его вслух. Будь так добр.
  - Хорошо. Первое. Считает, что внешность до сих пор способна служить индикатор ума и зрелости человека. Второе. Назвал глупым ребёнком, но не прекращает заваливать меня вопросами. Третье...
   - Ладно я понял. Раз ты такая умная, расскажи, что произошло с тем заключенным?
  - А что с ним не так? Я следила за процессом, и его поведение было вполне приемлемым.
  - Он вожделел к платью из обёрток, а от новых конфет всецело лишился ума.
  - И?
  - То есть для тебя это нормально?
  - Но речь то не обо мне. Мы же говорим о неполноценном человеке. О том, что от него осталось, с учётом прошлого.
  - Нелегкая у него, наверное жизнь была, раз он так раскололся. Что же стало причиной?
  - Яд черной мысли, что отравляет часть души, близ сердца.
  - Любовь?
  - Нет. Есть чувство куда более стойкое и болезнетворное. Застывшее предверие любви, что так и не смогло расцвесть и обрекло себя на тление в вечности истомы.
  Недоумение сковало брови.
  - Это что-то вроде неугасаемой искры, которой не суждено разжечь костёр, а после отыскать покой средь пепла?
  - Оу... так намного понятнее.
  - Для людей мирного времени в этом нет ничего хорошего.
  Оно терзает сердце и обрекает ум на поиски тернистых троп к дороге счастья. Одни находят её в поедание конфет, другие в усладе иной черезмерности.
  - Какой?
  - Узнаешь, если не успокоишься.
  - От девочки?
  - От своего знакомого по карцеру. Только в этот раз платье из конфет будет на тебе.
  ***
  - Зачем всё это? - спросил я проводника.
  - Всё ради развития мира.
  - Но как страдания этих людей может помочь жизни?
  - Не все они страдают. Ты видел лишь мрачную часть дома.
  - Так просветите.
  - Мир идей так же необъятен, как и космос. Спектр видения новых идей способен меняться в тон внутреннего мира человека и его окружения. Люди истоптали немало легкодоступных путей поисков идей. Самым труднодоступным оказались контрастные переходы жизни. Первые секунды жизни так же ярки как и мгновения перехода в иной мир.
  - То есть вы продлеваете последнее и не позволяете битому человеку уйти на покой.
  - Да. Подобно тому множеству людей, которые подбирают выброшенных животных.
  - Прям, благодетели и освободители. Подбираете и сохраняете жизнь, а после используете в своих целях.
  Позволяем обрести свободу. Одни создают идеи под влиянием фона, вторые - уникальную атмосферу. Но мы не ставим над ними опыты и не калечим. Их лишала цельности жизнь в системе. Это во первых. Во вторых, здесь они восполняют лишь свои потребности и вольны вернуться к прежнему хаосу, вне стен этого здания. - сказала дочь психолога комплекса.
  Глава 19 'Ясность в прошлом'
  - Тревога, страх, любовь. Что вас калечит? - произнес психолог.
  - Дом рушиться. Светлые воспоминания засыпаются крахом. Я всего лишь не позволяю им угаснуть вне света. С тех пор, как отец нас бросил, стены нашей квартиры вообще стали стеклянными. Причем с выгодными для него искажениями.
  - С чего вы взяли?
  - С самого начала. Когда мы жили в Разгуляевке, второй иногда приходил домой пьяным. Пытался мне что-то объяснить. Я хотел убежать, но он держал меня. Забивал дымом уборные комнаты, так что дышать было невозможно. Я и без этого был уже эмоциональным от тревоги и незнания ребенком. Спустя двадцать лет родственники рассказали, что надо мной издевались родители моего первого отца. Они часто выпивали. Но если вы знали, кто они такие, зачем тогда оставлять ребенка с ними одного. Постоянно ссылались на пагубность водки.
  - Вредные привычки свойственны многим людям.
  - Но он не из числа тех, кто поддается влиянию. Запои первого отца от второго сильно отличались. Ведь последнему не составило труда бросить курить и пить, словно они были частью плана, а не зависимости.
  - Зачем ему это?
  - Для того что бы наделить меня пагубными качествами. Ему был нужен козырь, чтобы разобщить нас и вернуть себе квартиру. Когда мы переехали в Городище, он стал водить меня по своим знакомым и приводить их детей в свой дом. И мне нравилось быть рядом с ними без осознания истинных причин дружелюбия. Общения и отдачи от меня нельзя было дождаться, но они всё равно приходили. Детское восприятие не могло обдумать его скрытое негативное влияние: оно просто закинуло его в подвал сознания без разбора. Спустя годы я понял, к чему всё это было. Понял, зачем он дарил и продавал мне свои телефоны с вычурным содержанием. Обвинял меня в том, чего я не делал. Пугал маму, когда я долго купался один в ванной. И распускал дурные наговоры через свои связи друзей, коллег и клиентов. Это необычайно удобно подрабатывать и между делом, аккуратно налаживать каналы, через которые потом можно рассказать о проблемах в семьи, ненормальном ребенке и. не только. Конечно опустив в речах свою вычурную инициативу, во избежание противоречий и вреда свей репутации.
  - Откуда вы знаете?
  - Я перебрал все воспоминания, каждый закоулок былой совместной жизни. Со мной перестали здороваться соседи в ответ. И начали избегать дети, даже если я просто иду домой. Так было не всегда.
  - Так значит, вы испытываете к нему неприязнь?
  - Я помню, в детстве у нас возникла ссора. И в тот момент чувства мальчишки выразили неприязнь. Но это был порыв эмоций из-за непонимания, как в одном человеке может ужиться два разных. Он ограничивал меня в ответах, нередко утаивал правду и прибыль от мамы. Эмоции преобладают без осознания. Только в спокойном состоянии, у меня не было негатива. Ведь он дарил мне игровые приставки, устраивал пикники и дни совместного просмотра кино. Он занимался со мной уроками и рисованием. Он пытался научить меня жизни. Помогал по дому и сделал ремонт. Защищал нашу семью и проявлял уступчивость в бытовых конфликтах. При свете дня он был хорошим отцом, самым лучшим.
  - Какая неоднозначная ситуация.
  - Только судя по сложившимся обстоятельствам, он делал это, чтобы аккуратно зарабатывать себе положительную репутацию. Если окружающие будут считать его хорошим отцом и мужем, то нас с мамой напротив. Он сделал всё возможное, чтобы его измена дошла до мамы. Отчего она не смогла больше жить. Но знакомым он рассказал свою историю. И они поверили ему. Ведь он им неоднократно помогал и добился их расположения.
  - Если это так, то почему мама и другие родственники не заметили подоплек отца?
  - Ей было не до всматриваний. Она работала не покладая рук. В то время, как он сочетал работу электриком и налаживание связей. Безвозмездно помогал улаживать проблемы с электричеством. Предварительно прикладывая усилия в создание неполадок для нужных ему людей.
  - У вас был хотя бы один разговор по душам с отцом?
  - Нет. Мы разнились друг с другом и мышлением. Его деловитый и решительный подход вытеснял мою самодеятельность. Но я не отношусь к нему, как к врагу. Нет. И даже считаю, что половина квартиры его по праву. Пускай мы играли пассивную роль, но без нас его бы труды не увенчались таким успехом. Только ему и целой квартиры будет мало. Зачем делиться если у него есть сила связей.
  - Вы помогали ему?
  - После его ухода, нет. Но когда он был с нами, я изредка выполнял его просьбы и старался дарить ему подарки на праздники. Помощи было бы больше, если не ощущение тревожности от неясности. Каждая моя попытка работать вместе с ним оборачивалась во вред мне. Со мной было сложно, но он изначально не считал меня сыном. Отчасти я люблю его, так как должен любить сын своего отца. Правда моя отдаленность, что спасла от дурного влияния, не позволяла мне вести себя достойно. У меня не было папы лучше его. И в моих резервах есть идеи совместных проектов и с его участием.
  - Поэтому вы так о нём отзываетесь?
  - Я пишу это, чтобы попытаться сохранить семью, то что от неё осталось. Знаю, что у меня не получиться его остановить, но проявить невыгодность таких деяний для автора подоплек есть шанс. Единственное, что может продлить нам жизнь, это если и моя жизнь будет приносить ему прибыль. Но как я могу выражать ему свою благодарность, если он относился к нам как средству вложения. Я хотел ему помочь, но как сын а не как его собственность. А это невозможно. Он начал делать из нас падших так давно, что уже и сам стал верить в свою правду, в которой он герой, а мы подлые люди.
  - Не кажется ли вам, что нужно было бороться? Стараться искать новые способы возвращения в жизнь к людям?
  - О чём вы говорите? Как можно противостоять идеализированному? Ведь отец сам по себе неплохой человек. Но его зарядила одна идея, связанная с оборотом мира. Она систематизировала его характер. Ведь раньше он был также зажат, порой вспыльчив и самоволен, как и я. Правда, его ретивость превосходила мою: ему приходилось больше сталкиваться с явными натисками, а мне с латентными. Даже, если бы надо мной не издевались на скрытом уровне в детстве, то я бы не смог обрести понимание арены или игры в жизни. Я не боец, и свои потребности в игре восполнял в мире видео и настольных игр.
  - И всё же, как можно было не заметить бойкое стремление окружающих жить и не взять с них пример?
  - Стремиться снова пытаться жить с людьми. Вопреки очернению моих порыток подружиться. Невзирая на вмешательства близких и отстранения ребенка от правды. Бороться с отцом или человеком, прекрасно отыгравшим его роль? Его детство закалялось конфликтами и грубостью родных. Он умел играть в тени, ещё до моего рождения, в то время как мои родственники просто жили в деревне. Моё воспитание напротив: готовило меня к чему угодно, только не к поединкам. Я не могу винить родственников. Ведь они же видели мою не приземленность и закрытость от людей. Но некоторые из них знали, чем она вызвана и продолжали скрывать. Всё начинается с заботливых предлогов: 'Мальчику не зачем знать правду: она его ранит'. Но потом обман многократно усиливается до пагубной черноты. Хоть у меня и не было понимания, но ощущение второго дна в обществе расшатывала нервы сильнее. Общения с моей стороны не было, но люди не выказывали интереса со мной познакомиться. Они словно знали, кто я и не задавались нужными мальчику вопросами. Друзья, одноклассники просто люди - все они верили тому чужому голосу, который говорил за моей спиной и лица близкого человека. Почему они поверили волку. Это не я себя изолировал от общества, это меня вышвырнули из света осознания. Утаивали и не подпускали, каждый раз, когда я выказывал сомнения о разности глаз и внешности между отцом и сыном. И если мама делала это из-за схожего со мной непонимания, то все остальные держались хладного ума. Как можно было поверить в то, что мой первый отец повесился из-за алкоголя? Но жители Городище поверили и продолжили укоренять выгодную правду второму.
  - Как вы отнеслись к поступкам отца, когда узнали обо всём?
  - Двойственно. Он занял место моего родного отца, но было бы у меня столько ярких воспоминаний с первым папой. Я не знаю. Мне посчастливилось учиться с замечательными одноклассниками и однокурсниками. Других таких просто не сыскать. Они были и есть только на этом жизненном пути, к которому я пришел с рукой второго проводника.
  - Значит, в вас осталось ещё немного светлого чувства по отношению к отцу.
  - Раньше он был как часть семьи дома, вместе с нами. Его присутствие при свете дня безупречно заполняла утрату. Она одаривала ребенка заветным сном полноценной семьи, и я не хотел лишать себя цельности. Теперь он вдали, но иногда приезжает, правда уже не как родственник. И место отца снова сквозит холодом, только равной уже двойной потери.
  - Вы зажатый в своих переживаниях человек.
  - Меня зажали в них. Вы не представляете, как обессиливает осознание правды, после безрассудной жизни вдали от неё. Осознание того, что в любой момент в дом расколотой семьи может придти осколок и лишить тебя крова, жизни и всех совместных трудов. А когда ты высказываешься родственникам, они советуют просто не думать об этом. Как можно работать, зная, что он в итоге он заберёт всё и воспоминания? Как можно найти друзей, коллег с тревогой от предположения: 'Только бы отравленная тень не коснулась и их'.
  - И тем не мнение вы создали свою систему эффективность работы, которой зависит от целостности семьи. Для того чтобы один человек не смог забрать ваши жизни с выгодой для себя и был заинтересован в сохранности своей старой семьи.
  - Да. Ведь меня всегда поддерживала мама. Мне нужно больше думать о ней, вопреки нагромождениям, которые скопились за счет изолирования мальчика. Текстовые откровения необходимы, что отыскать покой тем чувствам, что не смогли его найти среди людей. Я понимаю, насколько сложно близким принять правду ребенка. Особенно, если она изначально разниться с правдой взрослого, устоявшегося человека. Но почему нельзя было поверить в искренность переживаний, детских травм. Даже спустя десятки лет, когда столько воспоминаний вернулось домой из подвала. Если бы они позволили мне высказаться и быть услышанным, то не было бы и этих текстов. Ведь в меня вливали так много, но не позволяли от этого избавиться. Отчего приходилось иные пути цикличности в творчестве.
  Глава 20 ' Глубинный сколок'
  Слабость и неспособность поддерживать взаимоотношения с обществом гремучая смесь. Люди видят, что человека можно надурить и начинают налаживать связь. Делают небольшие подарки и ожидают отдачи, которую я не способен воспроизвести. Так формировалась моя негативная репутация, вопреки отсутствия понимания этого слова. Мне не зачем было самостоятельно искать правду в детстве, ведь я был уверен, что меня окружают мои родители, которым я могу доверять. И я без сомнений принимал всё то, что они мне давали.
  ***
  Тёмный силуэт подошел ко мне с предметном в руке. Щелчок и диктофон начал воспроизводить запись.
  'Отец приложил немало усилий, чтобы отделить от общества и маму. Люди с ней, конечно же общаются, но так же скрывают укоренившийся отзыв. После измены папы она пробовала найти себе молодого человека, но все кавалеры со временем угасали. Он продолжал защищать свой дом и тех людей, кто должен принести ему прибыль. Всему Городище и части Волгограду было известно о том, что её первый муж спился и повесился, второго она прогнала в ярости. Со слов отца она стала для окружающих падшей, а я не нормальным сыном. Я очень сильно беспокоюсь за нас. Ведь я знаю, что мы не звери, какими нас делает стремление отца вернуть квартиру.
  - Узнаёшь голос?
  - Да.
  - Ты пришел в комплекс, потому что тебе больше некуда было пойти.
  - Если я действительно побывал в клетках подвала, то как мне удалось победить, преодолеть все преграды и найти выход.
  - Победить? Посмотри по сторонам, что ты видишь кроме мрака?
  От ветра листы перевернулись. Я упал на колени, рядом с бумагой. 'Отец' - обратился я к листкам. Начал укрываться текстами, как одеялом.
  Мысли, что я записал на бумаге, снова прильнули к рассудку. Проще всего обвинить другого, чем признать свою вину. Ты же ведь даже не пытался ему противостоять. А что я мог сделать, будучи ребенком? У него было много положительных качеств и знакомых. Он ни разу не бил нас, только говорил с напрягом. Вопреки нашей эмоциональности и нелогичности, он был хорошим отцом и заботливым семьянином. Он сделал ремонт и помог мне поступить в институт. Но при этом воспользовался сетью знакомств и пустил дурной слух. Предварительно сделав его более правдоподобным. Когда жил с нами, оставался до ночи работать в одной комнате со мной и своим сыном. Очернил меня, брата и маму. Бросил нас, но не позволил нам спокойно жить помнстил нас в резерв. Но как я мог работать с ним на пару, если всё это время мне приходилось разгребать завалы мрака, что собрались от умалчиваний и травм? Скрытых и запасных планов отца, на крайний случай.
  - Не временя строить шалаши из текста. Дом рушиться. Нам нужно уходить.
  - Куда? Мне некуда идти.
  -Ты не понимаешь. Какая разница куда, главное, что подальше от смерти.
  - А ты не ощущаешь! Посмотри на меня! Всем этим светлым чувствам нет места снаружи. Если бы ты умела чувствовать. Я был тем мальчишкой, кто обижал Аню. Потому что во мне было столько эмоций, что я не мог их разъяснить сам. Люди изуродовали мои детские порывы к играм. Ребячество, порой привлекало внимание к странной тени. Меня поправляли, когда я называл водолазку, толстовкой, но все закрывали глаза на разницу в отчестве и внешности.
  - Что тебе дороже? Козырёк покоя или же детские годы, не тронутые людской чернотой, которые остались лишь у художницы.
  - Нет, ты не посмеешь, поставить меня перед выбором.
  - Тогда я останусь вместе с тобой.
  - Останешься вместе с тем, кто тебя обижал?
  - Ага.
  - Упертая. Как же я тебя ненавижу. Слышишь! Иди отсюда!!
  - Можешь не стараться. Я же ведь знаю что это не так.
  - Использовать прошлое, играя на чувствах. Как же это...
  - Знаю, не очень, но обстоятельства вынуждают. - подсела ко мне художница.
  - Не могу я выйти. Моё молчание люди объяснили на свой лад, со слов отца. Мне не оспорить его влияние. Квартира, давно принадлежат ему: он добился этого долгим трудом. Но вместе с ней он заберет и наши жизни.
  - Что толку от просроченных объяснений и тревоги? Мне всё равно, кто с тобой был и что он там делал. Важно лишь то, что происходи сейчас. Попробуй увидеть, без оглядок на прошлое.
  - Вижу, как осыпаются стены. Падают картины с воспоминаниями расколотой семьи. Крошиться потолок, словно крупинки песочных часов. Я чувствую, как мрак подступает к сердцу. Но оно не сдается и греет средь холода терний. Меня согревают ни эти бумаги...
  Пол окутала черная паутина. Трещины изрезали чертоги в тон разбитого стекла. Их треск заметно ослаб. Дом перестал осыпаться безысходностью. Но ощущение безопасности покрылось инеем от сравненья. Наш оплот стал похож на ветхую ледяную гладь, которая могла обвалиться в любой драгоценный миг.
  
  Глава 21 'Возврат домой'
  
  - Ничего не понимаю. Мы были вместе там в низу. Ты была в моих грезах и снах?
  - Тебе всё это не приснилось. Когда мы выбрались из подвала, его восстановили. Но не всецело. Остатки повреждений со временем, сделали старый дом заброшенным. Книги библиотеки стали блекнуть и опадать.
  - Но почему, путешествии по воспоминаниям такие незавершенные?
  - Возможно, они произошли от той единственной настоящей прогулки. Городище, холм и трое школьников. Помнишь?
  Мы тогда классно погуляли по ночному посёлку. Было, правда, весело. Но я даже не предложил одноклассницам проводить их до дома. Мне, показалась подруга Дианы, лишь прикидывалась пьяной. Ведь с одного напитка так людей не разносит, особенной стойких. Потом я стал сомневаться в правильности своего поступка. Мерцания сожалений, действительно могли обернуться осколками из прошлого.
  - Да, помню. Если бы я сейчас не лежал здесь от падения книжки, после возврата потрескавшейся памяти, то не поверил бы.
  - А мне до сих пор кажется невероятным встреча книги и чая. - с грустью улыбнулась Диа.
  ***
  На все мои попытки быть собой с людьми окружение отвечали отказом. Они не хотел впускать меня с моим сложным прошлым. Но ведь не я сделал его таким. Они называли моё странное от травмы поведение чудачеством; неидеальные откровения фантазиями и детским садиком. Не понимая, что тем самым высмеивают смерть моего отца Догадченко Андрея Михайловича. Двадцать пятого августа тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения. Его порочили при жизни и продолжают до сих пор, только потому, что он не мог ответить. Но я могу ответить за нас.
  Я правда, очень сильно заинтересован в том, чтобы вы ещё раз встретились. Со мной или без меня - неважно. Это не помешает мне сказать, что мне повезло с классом. Поездки в театр, выпускной банкет, встреча на даче и в Караване - было весело. Мне есть с чем сравнивать. С рассказов брата знаю, каким мог быть худший класс. Не знаю, почему вы вернули меня и назвали мою искренность с альбомом 'ерундой'. Ересью была вынужденная шутка про молчание собеседников. Понимаю, что сложно воспринимать большие сообщения, но я всего лишь пытаюсь компенсировать ту школьную недосказанность. Иногда думаю: что мне ещё сделать, чтобы заслужить право снова увидеть вас за одним столом, хотя бы через экран монитора. Может и вправду, не нужно было делать продолжение выпускного финала(день рождение на ум не устоявшегося человека не лучшая идея); не нужно было делать из ясной точки понамешанное многоточие.
  Сложно забыть прошлое, в окружении постоянных напоминаний. Салюты, что я слышу из окна иногда напоминают о нашем выпускном. Я тогда еле дошел с вами до зенитки(живот ужасно ломило) но до конца не продержался. Мне хотелось остаться ещё, вопреки боли. Вы были такими классными, что сделали два дня необычайно насыщенными и запоминающимися. Всего два дня и два года. В них было так уютно жить. За что конечно спасибо и Гарику с его фильмом про выпускной. Я пересмотрел видео альбом с десяток раз и только после понял одну важную вещь.
  Да моё поведение чередовалось. То я был зажат в себе, то чудил безграмотностью, которую окружающие разъясняли на свой лад. Но вопреки разности и волнению нет ощущения упущенных мгновений с классом. Серьезно, любая претенциозность себя исчерпала. Не замечал ваших лиц в школе - компенсировал это скромными портретами. Не было разговора по душам - тёплое приветствие на дне рождения лучше всяких речей. Воздерживаетесь от текстовой взаимности, но увековечили свои ответы в плакате поздравлений. Вы сделали для меня слишком много хорошего. Вопреки моей неспособности(травме) отвечать светлой взаимностью. Разрешили быть частью 11 'Б' вплоть до выпускного и согласились придти на день рождения (искривленного мной из-за спешки и неполноценности).Но вы смогли улыбаться вопреки дурацким конкурсам, которых лучше бы не было. Серьезно, это всё дорогого стоит. Только я никогда не умел грамотно обращаться и ценить душевные драгоценности людей. Просто позвольте уйти из беседы(не возвращайте). Вдали от вас я хотя бы буду думать, что вы не собираетесь из-за меня(даже если это не так); или же собираетесь, но без меня. Я просто привык жить в окружении со вторым дном. И смирился с тем, что мой низкий уровень социальности не позволяет быть с вами и рассчитывать на искренность. Кривым я сам себя не делал. Но это уже неважно. Всё равно мне никто не поверит и не осмелиться признать иное. Признать, что деревья уродуются не сами по себе, а от людского сожительства. Пламя связей горит за счет обессиливание слабых, пока есть дровишки. А когда внешний вид коряг становиться болезнетворным его спиливают . Снаружи доброе дело: облагораживание эстетики природы. На скрытом уровне: извлечение выгоды и избавление от малоприятных последствий своей деятельности. И ясное дело, что никто разбираться в прошлом, причинах ветхости не будет, проще спилить деревце. Но деревья и слабые люди, когда-нибудь закончиться и огонь взаимовыгодных, порой подлых связей тоже. Прощайте. (из жизни я не ухожу, только из многоточия воспоминаний). У вас был настолько разный и добрый класс, что даже в стороне ощущались его цвета неброской жизни. Совсем немного, но мне это хватало для светлой улыбки.
  Если бы только вы могли понять. Почему я относился к школе и институт, как к дому, семье. Знаю, было незаметно сквозь толщу ошибок и эмоций.
  Глава 22 'Лес и свет'.
  - Ему известно о наших слабостях. Он не оставит нас в покое.
  - Говоришь так, словно отец у вас двуликий и гнусный зверь.
  - Он не зверь, а человек. Человек, который с деревни перебрался в город, прожил полвека в неспокойное время и намерен пожить ещё. А для этого ему потребуются ещё средства. Он не побрезгует извлечением выгоды со слабостей близких. Расколов остаток семьи в последний раз, преобразует наши жизни в деньги, которые продлят его время.
  - Но у тебя нет доказательств. - сказал врач, перешедший на ты.
  - Зато есть догадки и воспоминания. Их более чем достаточно, чтобы собрать механизм последствий ответного распада. Если он всё же окажется подлым человеком, то получит по заслугам за обман даже в наше отсутствие. Все записи приобретут более конкретный вид. Информативные воспоминания его неидеальной жизни распространяться на скрытом уровне. Не ради справедливости, а такой выгоды другие люди заберут его время, манипулируя его слабостями.
  - Это смешно. Что может знать ребёнок, которого держали в неведение?
  - Многое. Если зацепиться за звено цепочки. Всего одно воспоминание может выявить следующие, как строки стиха проявляются в памяти.
  - И каким же начальным звеном является его цепочка воспоминаний со уязвимым оттенком?
  - Момент, когда сестра отца назвала его солёным и припомнила старых знакомых. На что он выказал недовольство: 'Я просил меня так не называть'. А что касается первого папы, я узнавал о нём не только от родственников. Мне доводилось работать в больнице, в которой он был электриком. На тот момент были люди, которые его помнили и нормально относились ко мне.
  - Создавать план, систему мести наперед нелогично.
  - Причем здесь месть. Я хочу вернуть всё, как было. Когда мы жили без недугов, вместе в одном доме. Или хотя бы сохранить его правду, какой бы она не была, от разрушения. Вы думаете мне нравиться отдавать годы своей жизни монологам средь листов; перебирать свои и чужие воспоминания? Да я буду счислив, если мои предположения не обернуться в явь.
  - В любом случаи, я сомневаюсь, что ваш механизм выдержит проверку на прочность.
  - Вы правы он не прочнее карточного домика. Но в этом и заключается его главная особенность. Информацию со всемирной сети можно удалить, но ведь есть, же ещё и другая сеть. Робкий дизайн, подобно триггеру запустит череду последствий на том уровне, на котором её уже нельзя будет остановить.
  ***
  - До встречи.
  - Мы всегда сможем отыскать время для встречи во снах.
   Годы молчанья уж не вернуть. Воспоминания о безгласных мыслях выпали осадком. Всё то, что было нами скрыто задело часть души той школьной пары. Мы раскололись на двое от яда слабости и гнёта правил большинства. Те двое половинки уцелевших нас живут на свете, а мы во мраке. Но почему всё осознанье горечи досталось нам. Ведь им оно не помешает: они и так уже давно как порознь идут.
  ***
  - Почему мальчик сидел только с Тианой?
  - Его место за столом определял учитель.
  - Но он же этого не понимал. И если ему, что-то не нравилось, то он выказывал это эмоциями. Возмущений не было, значит он был не против. Почему?
  - В её разносной тишине он видел отзвуки знакомого. Родного, которого у него в жизни было так мало, что он успел охватить его присутствие лишь сердцем.
  - И она нравилась тебе этим напоминанием?
  - Пфф, нет конечно, с чего ты взяла?
  - С самого начала, когда мальчик не осознавал не только рокировки пап. - улыбнулась Диана и оставила меня в покое.
  ***
  Я исписывал листы без остановки.
  - Ты снова собрался делать шалаш.
  - Нечто похожие из листов и мыслей.
  Она ушла. Пришла с рулонами листов завернутыми лентой.
  - Прочти это.
  Дочитал листы Дианы. Затворник нагромождал слова, будто бы хотел сделать домик внутри дома. Он хотел закрыться ото всех людей, кроме одной.
  Лента воспоминаний. Ты помнишь?
  - Да, пока что.
  - Не лишай себя света. Смотри сколько у тебя ярких воспоминаний. С друзьями, с одноклассниками и с однокурсниками.
  - Этот свет, давно перестал быть благоприятным. Я помню, как они радовались вместе со мной, и порой огорчались. Одноклассник мог быть хорошим другом, и в тоже время говорить едкие слова: 'А ты знаешь, зачем в тюрьме набивают татуировки девушек на спинах петухов'. И такие фразы, как бы в пространство, были не только в школе.
  - Но ты же был счастлив рядом с ними. Даже на тех снимках, где ты не улыбаешься.
  - Это было тогда. Все дружеские отношения, если они и были, то уже испорчены. Теперь только эти бумажки напоминают с горечью об утрате и загубленном. Я не хочу помнить это до конца своей жизни!
  ***
  Символ того, что воспоминания о ней всегда оберегают меня от плохих поступков. Я засыпал с мыслями о ней и не хотел просыпаться, когда мне снились сны, в которых мы дружили.
  - Мы должны оставить шалаш. - вышла Диа из нагромождений.
  - Почему?
  - Нет времени объяснять. Просто доверься мне.
  - Почему я должен верить тебе, после всего.
  - Потому что однажды, ты впустил меня в свой мир без вопросов и слов. Ты мог верить, только мне. Помнишь? - сказала она и протянула мне руку.
  - Да.
  Ветер распахнул окно. Листы стали разлетаться в разные стороны. Лента взмылась в воздух.
  - Хватай ленту.
  - Не могу.
  ***
  - О чём ты думаешь? - спросила меня Света, когда прошла гроза.
  - О том, как наши жизни схожи... со звездами.
  - ...
  - Звезды мерцают и сияют ещё сильнее в падение. Что мы можем сделать в последние секунды их жизнь.
  - Только загадать желание. - произнесла Диана.
  - Люди очень часто преломляют суть своим восприятием. От чего одно усиливается, другое исчезает. Горение, любовь, желание. Жизнь вначале прививает нам то, ради чего мы сияли, а после учила жить без него. Обрекало на тление смирения или горение в стремлениях вернуть.
  - ...
  - Я бы хотел быть для тебя просто другом. Иногда встречаться при помощи писем или звонков. Но даже при таком несложном раскладе, допускал бы ошибки.
  - Да и я не так идеальна.
  - Дело же ведь не только в нас, но и в самом мире.
  - ...
  - Менять его в угоду себе это неправильно, но создать свой в тени безгласия... почему бы и нет. Снаружи уйма критики и вычур, а здесь мы можем просто делить друг с другом сны вдали от дома.
   - Я знаю это плохо, думать о смерти, когда она далеко. Но всё когда-нибудь заканчивается. В конце мало приятного, но ещё хуже, угасание жизни без мыслей и слов. Когда нет даже понимания, что выгорают последние мгновения. Нужно, что-то сказать, признаться, но вместо мыслей одна истерия: 'Нет, это не конец!'. Когда мне делали, операцию я лишился рассудка, кричал перед наркозом. Мне объяснили зачем, но я не мог понять и считал это безвозвратным концом. Ведь у меня не было там проблем, до вмешательства врачей и отца. Спустя годы карточка истории болезней затерялась, но отсутствие слоя спокойствия неустанно напоминает о страхе, от незнания: 'почему в мир ребенка мог вторгнуться чужой?'.
  Вырванные страницы из дела пациента. Любовь и страх неразрывно связаны. Связи. Они поддерживают жизнь одних за счёт жизни других людей. Даже самые светлые чувства невозможны без тени.
  - Рома. Если бы ты мог выйти из дома переживаний...
  - Нет, я не могу бросить маму и брата, оставить их без эгиды творчества. Ведь у меня есть много творческих работ, совместных проектов. Нужно лишь найти людей, заинтересованных в сотрудничестве. Не могу всё бросить.
  - Не бросить, а на время отлучиться. Что бы ты сказал или сделал?
  - Если бы в семье было всё хорошо, у мамы был бы муж, я бы тогда задержался на том холме. Предложил бы прилечь и посмотреть на звездное небо. Без слов и касаний, просто рядом с девушкой, близкой моей душе. Не думая о том, что будет завтра.
  ***
  Я знаю ты там, по другую сторону двери. Не можешь меня услышать или увидеть, но я могу попытаться. Ты наверное думаешь почему так вышло, почему я остался с тобой до конца? Почему именно ты? Но я никогда не выбирал место рядом с тобой. Я не выбирал тебя, не строил планов. Твое присутствие прекрасно тем, что ты никогда меня не о чём не просила и не спрашивала в жизни. Но при этом и не отталкивала: была рядом. Это было непросто: терпеть мои выходки. Единственное, что могло меня успокоить это твои слова о моей маме. Если бы я её не любил, то слова о маме не останавливали бы мои розыгрыши. Шутками и играми я лишь хотел быть с людьми: ровнялся не на тех. Так глупо, пытаться выражать себя эмоциями. Обычно люди использую мысли, слова и поступки без ребячества. Рядом с тобой все наветы о моей вычурной испорченности размывало светом. Ведь ты мне нравилась и без украса, не только как художница. Мы непростительно много раз оставались наедине. Но без игривой тревожности от публики я даже боялся задеть тебя словом, или долгим взглядом. Оставался робким мальчишкой даже в институте.
  Я не хотел, чтобы всё закончилось именно так. Единственное, чего я хотел: быть у света, вместе с тобой, как раньше. Он появлялся, только, когда ты и я были дружны. На миг игры в 'Ручеек' или чудного восхождения на холм; на часы совместного рисования плакатов или отдельных черновиков. Свет появлялся, когда можно было сказать вместо 'ты' и 'я' всего одно слово, вопреки расстоянию и контрастной разности.
  - Что это значит? Ты должен ответить! - Спросила Света вблизи осколков, упавшего от касания.
  - Ты знаешь, что это значит.
  - На ум мне приходит, только одно. Но я не осмелюсь сказать за тебя.
  - Даже в мыслях Тианы?
  - О чём ты?! Это не рассказ, где я могу проявить мысли мальчика от лица девочки. У него должны быть свои мысли.
  - Нет. Ему хватает и ощущений.
  - Но без собственных мыслей он может быть неправильно понят другими.
  - Тиа. Я не хочу ещё сильнее отдаляться от делений: ты и й-а.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"