1. Скирона, Седобородый.

  

  Победив войска Разрушителя в Хафеларе, Василий в Раттанар не вернулся. И причиной тому оказалась соргонская погода. Следующим шагом, который наметил король в своих действиях - после разгрома хафеларских пустоголовых, следовал визит в Эрфуртар. Потом наступала очередь Хайдамара. И ничего поделать с этим было нельзя - в присягнувших землях подданные хотели видеть своего короля. Конечно, и в Раттанаре желали встречи с королём-победителем, но не разорваться же Василию между своих королевств!

  В Раттанаре имелась законная вдовствующая королева, пусть и скрывшаяся от света в кельях Храма Матушки - поправляла здоровье и молилась о даровании победы над погубителями мужа, короля Фирсоффа. В Раттанаре пребывала Верховная жрица Апсала, на время болезни Её Величества возглавившая раттанарский Кабинет. Раттанар дважды видел, хоть и недолго - оба раза, самого Седобородого. Так что, жаловаться на невнимание правящих особ раттанарцам не приходилось.

  Другое дело - Эрфуртар с Хайдамаром. Вице-короли, что свои, что пришлые, как ни крути, а всё же правители не полностью самостоятельные. Они всего лишь - доверенные лица в управлении тех или иных земель. Сам же правитель - король Василий - находится невесть, где и занят там делами, пусть и великими, но ни в коей мере отношения к эрфуртарцам с хайдамарцами не имеющими. Ну, почти не имеющими - поскольку сопричастности к этим делам подданные не ощущают, пока не чувствуют к себе внимания со стороны правителя. Приедь, покажись, какой ты есть на самом деле король, понравься нам, и мы тебе с лихвой отслужим. Публичность власти - самое необходимое для подданных её свойство, без которого не возможны ни народная любовь к правителю, ни, хотя бы, уважение.

  Ехать в Эрфуртар Василий собирался дорогой, проложенной Илорином - по льду озера Глубокого, но сильнейший зимний шторм взломал на озере лёд, раздробив в мелкую крошку даже береговой припай, и короткого пути на другой берег озера не стало. Потому и не вернулся король в Раттанар, а, дорожа каждым днём, сразу направился на север - через Скирону и Аквиннар в свои отдалённые королевства. Кружной путь, неблизкий, но выбора не было, как не было и времени - до весенней распутицы следовало побывать и там, и там, и, уточнив на месте обстановку, спланировать дальнейший ход войны, весенне-летнюю кампанию. Нужды военные наступали на пятки нуждам политическим, и хотелось успеть, как можно больше, да и сделать всё правильно. К тому же, в Хайдамаре намечалась встреча с орками - новый союзник в войне не помеха.

  Армию король снова разделил. Взяв с собой Королевскую сотню, он присоединился к коннице Готама в её движении на Скирону. Прочим войскам следовало идти на Раттанар - для празднования победы, отдыха и пополнения, после чего - догонять короля, где бы он не находился: в Аквиннаре, Эрфуртаре или Хайдамаре. В Королевской сотне осталось всего четыре десятка бойцов, способных передвигаться со скоростью, нужной Василию. Прочих, такое же примерно количество, король брать с собой не стал из-за ранений. Как не взял и барабанщика Индура, предоставив мальчишке отпуск для встречи с сестрой. Да, и впечатления воспитаннику дворцовых стражей следовало сменить.

  Королевская сотня потеряла убитыми сто двадцать солдат - такую цену стражи заплатили за безопасность короля. Вот и сбылись слова королевы Магды о том, что подле короля - самое опасное место. Сказанные в утешение огорчённому ребёнку, они вдруг стали жестокой и кровавой правдой, и оказалось, что армейская служба ничего общего не имеет с детскими представлениями о подвигах и героизме. Индур тяжело переживал смерть каждого стража, и даже золотые рыцарские шпоры, врученные барабанщику сэром Эрином перед строем всей королевской армии, не сумели развеять тоску мальчугана. Солдаты тормошили восьмилетнего сэра Индура, разглядывали его рыцарскую цепь с гербовым щитом, читали девиз: БДИТЕЛЬНЫЙ И СМЕЛЫЙ. Но не доставляла сейчас воинская слава радости герою Хафеларской битвы - мир взрослых опалил душу ребёнка.

  '- К баронессе его, сир! Пусть поживёт в домашней обстановке, с сестрой пообщается, со сверстниками поиграет. Там оттает, отойдёт. А, сир?'

  А сир - что? Сир не возражал. Сир и сам так думал. В общем, генерал Эрин, приняв у Василия с рук на руки юного барабанщика, дождался отъезда короля и конников Готама и увёл свою часть армии через туннели в Раттанар. Теперь мальчика опекали рыцари Соргона, число которых изрядно выросло в эти дни. Золотые шпоры, вместе с Индуром, получили несколько десятков бойцов. В основном, это были гномы и дворцовые стражи - удостоились высокой награды за бой против конницы. Но и иные заслуги не оставила своим вниманием удивительная шкатулка Эрина. Получил шпоры рыцаря Тусон - за дерзкий конный рейд и убийство наместника. Получил и Паджеро - за неистовую рубку табуна.

  Не обошлось и без курьёза. Шкатулка, видимо, обладала немалым запасом ехидства, поскольку некоторые девизы рыцарей на гербовых щитах выглядели очень двусмысленно. Достаточно вспомнить Котаха с его девизом: ЖИВУ БЕЗ МАСОК. Тут тебе и суть войны с Разрушителем, и намёк на новую, не разбойничью, жизнь рыцаря. Тусон тоже получил весьма ехидный девиз, для окружающих, может быть, и не понятный, но достаточно едкий для самого командора. ПОДОБЕН ГРОМУ - гласила надпись на гербовом щите Тусона. А сам герб изображал часть крепостной стены на берегу моря, разбиваемой ударом молнии. Явный намёк на давнее сражение в Акулье бухте - против гоблинов. Вроде бы, ничего необычного, хоть и не очень вяжется с девизом. Это - если не учитывать, что дерзкий конный рейд задумал и осуществил именно Гром, королевский дымчатый жеребец. А Тусон всего лишь прокатился в его седле да немного мечом помахал, когда было нужно. Впрочем, Гром на золотые шпоры не претендовал - как и любой другой конь, он бы, имей возможность, запретил всадникам любые шпоры носить, не только золотые рыцарские.

  Умный конь и без шпор хорошо понимает хозяина. Через три дня после церемонии посвящения в рыцари героев Хафеларской битвы король был уже в Скироне - Гром постарался. Можно было доехать и быстрее, да только негоже великому королю путешествовать в одиночестве. Приходилось ожидать и стражей Королевской сотни, и конные полки Готама - строй всегда движется медленнее одинокого всадника, соблюдая в походе размеренность езды - для сохранения сил и боеспособности. Поход - не скачки наперегонки. Ох, и не любил Гром походов. Сам нетерпеливый, он чувствовал нетерпение хозяина, и готов был птицей лететь по дорогам Соргона - по острой хозяйской надобности и от избытка собственных сил.

  Королевский дворец в Скироне гостеприимно распахнул двери ратным трудникам и порадовал короля готовностью его прежних комнат. Ни пылинки нигде, и свечи горят новые, и кровать - только-только свежее бельё постлано, ещё пахнет ароматным морозным духом. Сразу видно - ждали! И Астар, тут как тут, о том же говорит:

  - Ваши комнаты, сир, всегда готовы к Вашему приезду. Сам за этим слежу. Сейчас вина, закусок принесут, а там и горячее подоспеет... Располагайтесь, сир! Прикажете ванну с дороги? Так это - мигом!

  - Позже, Астар, позже... Благодарю вас за заботу - такое чувство, что вернулся домой. Но... где же слуги? Скажите, разве у вице-короля нет более важных дел, чем проявление гостеприимства?

  - Вице-король - обычный чиновник, сир. К тому же, это для меня - развлечение. С тех пор, как я стал вице-королём, живу, словно за стеной - ни с кем не на равных. С Вами же, сир, никакой дистанции не чувствую. Как Вам удаётся быть одним из нас?

  - Ну, дистанция есть, Астар. Я вот обратился к вам, как прежде, по имени, без всяких там величеств. И вы откликаетесь. И это вы мне накрываете стол, а не я - вам. Кстати, поужинаете со мной?

  - С удовольствием, сир.

  - Кроме того (это я о дистанции) мы всё время в походах и не соблюдаем потому церемоний. И, всё же, я знаю - дистанция есть. До дружбы равных мне и моему окружению не хватает, может быть, всего полшага. Но их, полшага, не делаю я, и не делает моё окружение. Мы - почти друзья, и почти - всегда. Но, едва касается дела, я - король, а все прочие - подданные... Скажите, почта для меня есть?

  - Как не быть, сир - на столе в Вашем кабинете сложена.

  - Тогда - сначала почта, а ужин - потом. Хотя, наверное, можно и сочетать. Приятное, так сказать, с необходимым. Это - всё!? - Василий не сумел скрыть разочарования. - Негусто...

  - Это всё, что было доставлено во дворец на Ваше имя. Вы ждёте какого-то особенного послания?

  - Да нет, ничего особенного я не жду, Астар. Просто поинтересовался...

  Но поинтересовался король не просто так. Какое-то тревожное ожидание снедало его всю дорогу до Скироны, а здесь, у дверей кабинета, оно превратилось в предчувствие необычного события, которое вот-вот произойдёт. Разговор о почте ещё больше усилил волнение короля: неведомое поджидало среди почтовых отправлений.

  Почты, и впрямь, оказалось немного: довольно приличных размеров пакет да два свитка - один со сломанной печатью, второй и вовсе не опечатанный. Свитки король бегло просмотрел и отложил в сторону, искоса взглянув на Астара. С пакетом же провозился долго - когда вскрывал, заметил, что вспотели ладони. Пришлось отвлечься, даже выпить бокал вина, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. И вот - пакет вскрыт. Содержимое - книгу истории Двенадцати королевств Морсона и снова два свитка - Василий разложил перед собой, стараясь угадать, где же скрыт объект тревоги.

  Книга - это хорошо, книга - это интересно. Исторические выкладки - занятное чтение, но не сейчас, не сегодня. Ожидание никуда не делось и никак не ёкнуло, когда король отодвинул книгу к уже просмотренным свиткам. Нет, не книга была причиной волнения короля. Свитки, один из свитков. Который? Этот? А, может, тот?

  '- Смотрим этот, Капа? Говори, какой!'

  Хрустальная не ответила, и Василий выбрал сам. Свиток оказался сопроводительным письмом мастера Фумбана. Мастер извещал короля об окончании заказанной Его Величеством работы и приносил извинения за столь продолжительное выполнение заказа. 'Экземпляр, заказанный Вами для Её Величества, уже передан по назначению через Верховную жрицу Апсалу, - писал Фумбан. - Ваш же том Морсона я с оказией отправляю в Скирону, поскольку, как говорят, в Раттанаре Вы будете нескоро...' Далее шли поздравления с победой и множество благодарностей за доверие короля. Нет, не тот свиток выбрал Василий. Не тот. Обычное во всех смыслах письмо.

  Остался ещё один свиток. Король медлил, и Капа не выдержала:

  '- Фумбан ничего про этот свиток не писал!'

  '- И - что?'

  '- А то самое! Как этот свиток оказался внутри пакета, присланного переписчиком?'

  '- Ну, вложил кто-нибудь. Тот же Фумбан, например...'

  '- И ни словом о вложении не упомянул! Я на Вас удивляюся, сир - совсем никакой осторожности, и это при таком количестве врагов!'

  '- К чему ты клонишь?'

  '- Не открывайте, сир! Мне страшно!'

  '- Я волнуюсь, но это - не страх. Разворачиваю: раз, два, три!'

  Свиток оказался с начинкой: ещё один, замотанный в ткань, рулончик выпал из развёрнутого свитка в руку короля. Василий удивлённо присвистнул, и рядом вздрогнул Астар, терпеливо ожидавший окончания королевской забавы с почтой, чтобы накрыть стол к ужину... Начинку король оставил на потом и занялся свитком. Этот свиток тоже был письмом.

  'Ваше Величество!

  Пишет Вам Натал, брат рыцаря Тахата. Мы с Галеном (Гален - мой друг и работает со мной у мастера Фумбана) нашли в мастерской часть какого-то старинного документа. Нет ни начала, ни конца, и потому нельзя сказать, что именно это такое. Но тут говорится об оружии, которым можно убить любого врага, и это может пригодиться Вам против Разрушителя. Мы очень хотим скорой победы, и чтобы погибло меньше наших солдат. Вот и решили послать документ Вам - мастеру он всё равно не нужен, и даже собирался его выкинуть.

  Натал, Гален, переписчики из мастерской Фумбана'.

  Оно бы и рассмеяться впору, да не смешно - тревога с ожиданием никуда не делись, скребутся внутри, аж дух захватывает. Не тянет что-то над детской наивностью пацанов-переписчиков смеяться - предчувствие не велит. Настала очередь 'старинного документа' - из ткани бережно извлёк Василий пересушенный, хрупкий от возраста лист...

  '-Сломаете, сир!'

  Король о том же подумал:

  - Астар, дружище, не могли бы вы записать то, что я сейчас зачитаю? Боюсь, что и один раз развернуть этот текст не удастся. Потом уж поедим - ладно?

  А чего ж тут неладного? Потрудился вице-король у короля в писцах и всё, надиктованное Василием, аккуратно на чистый лист записал. Текста того немного было, да и потрудился не зря - сломался хрупкий пергамент, на несколько частей сломался. Мальчишки-то с пониманием, в тряпицу вложили, да не сообразили, что так туго скручивать древний текст нельзя, не выдержать ему. Жаль, конечно, но ничего уже не исправить. Хорошо - прочитать сумели.

  '...богам не хотелось вмешиваться в дела людские: каждый знает, что мало чести в победе, если силы не равны. А что такое человек против бога? Муравей? Букашка? Жалкий червяк, которого и давить - зря только силы тратить? Но, ведь, и люди разные есть.

  Одному ничего путного совершить не под силу, а другой мирами играет запросто. Могуч, невероятно силён такой человек, а всё же - не бог. Против бога он всё равно - тьфу, но прочим людям не сладить с ним. И, если он зло, да беду, да разруху людям несёт - кто остановит его? Кто его победит? Кто сумеет защитить от него слабых? Кто спасёт погибающие миры? Другой человек, разве что.

  Вот, на подобный случай и выкован был Меч. Богами выкован, но - для людей. Не каждый его возьмёт, не каждый его поднимет. Одной силы мало, чтобы Мечом владеть. Ум, смекалка нужны. И сердце такое, что бьётся только ради счастья других.

  Есть у Меча секрет. Тайна у него есть. Не закончили боги работу, не довели до конца. Оставили часть её для человека, который за Мечом явится. Вот отчего и зовётся богами сделанный Меч - Недокованным. Только тот и закончит работу богов, кто не ради славы, не ради наживы к Мечу руку протянет. И тому Недокованный Меч подчинится, кто крови своей не пожалеет. И имя сумеет Мечу иное дать.

  А искать Недокованный Меч следует в землях, что под Белой Звездой лежат. Но и там не достать его запросто...'

  Тревога короля улеглась, волнение рассосалось - необходимое действие совершено... Ожидаемое событие произошло...

  '- Это - оно!? То, что беспокоило меня несколько дней!? - Василий не сдержал разочарованного вздоха. - Что скажешь, Капа?'

  '- Скажу, что мне не нравится... Скажу, что не удивлена... Скажу, что знаю о Мече - название мне знакомо... Скажу, что никогда не слышала о нём раньше...'

  '- А так бывает?'

  '- Бывает... После того, что в твоих мыслях ковыряются все, кому не лень - Материнские Кристаллы, к примеру... И понесло же Вас в Железную Гору с Камнем беседовать! Эх, теперь я ни в чём и никогда не уверена!'

  - Вы что-нибудь знаете о Недокованном Мече, Астар?

  - Совершенно ничего, сир! Можно учёных расспросить. Завтра я этим займусь...

  - Не горит, не к спеху... Вернёмся к тем свиткам, что вы оставили на моём столе, - король взял свиток без печати. - Этот, действительно, адресован мне... 'Иномирец, давай договоримся о разделе Соргона. Разрушитель'. Я уже имел счастье выслушать подобное предложение. Но второй-то адресован вам. Астар? Зачем вы подсунули мне доклад Котаха о погоне за бандой пустоголовых? Чего вы добиваетесь?

  - Крейн, сир!

  - Что - Крейн?

  - Барон оказал помощь в поимке бандитов. Я хотел показать, что он - не враг.

  - Если бы я считал его врагом - сами знаете... Он вам нужен, Астар?

  - Да, сир. У меня за баронами никакого почти контроля нет, а Крейн не утратил своего на них влияния...

  - Хорошо, скажите ему, что я его прощаю... Но так скажите, чтобы от радости он не обнаглел снова - второй раз так легко не отделается. Тк мы будем сегодня ужинать или - нет?

  

  2. Хайдамар, орки.

  

  Оркское посольство двадцатый день ожидало разрешения на въезд в королевство Хайдамар. Давно некрашеный полосатый шлагбаум перекрывал расчищенную от снега дорогу в хайдамарские земли. По обе стороны от шлагбаума, сколько хватал глаз, бугрилась сугробами снежная целина. Не дают по дороге пройти - обойди. Проблем-то... Да и шлагбаум - какая из него преграда? Палка палкой, жучками и временем точенная - за счёт старой краски только и держится. Не покрасят в этом году - рассыплется мелкой крошкой, а то и вовсе в пыль изойдёт.

  В общем, не препятствие шлагбаум этот. И пограничники не препятствие - их всего с десяток наберётся. Где им сотню орков удержать? Но - нельзя, дипломатия не велит. Впервые настало время, когда орки нуждались в помощи людей - в Орочьи болота пришёл страх. Вернулся ужас, от которого орки бежали много лет назад. Ужас, заставивший их вести трудную жизнь в болотах, в нездоровом воздухе, с гнилой водой и ненадёжной почвой. Кровососы, лихорадка, негодная еда... Каждый второй ребёнок погибал, не прожив и года, и теперь вся заселенная орками земля скреплена костями умерших в тяготах поколений. Земля - потому что, не рискуя объявиться на территории прилегающих к болотам королевств, орки дробили неприступный горный массив, отделяющий соргонские болота от степной Месаории. Восточные горы полностью утратили несколько острозубых хребтов, обращённых орками в булыжники и щебень. Зато болота были засыпаны, а привезенный с побережья моря Гоблинов песок, в смеси с торфом, превратил каменные насыпи в плодородную почву.

  Болота сохранились только на границах с королевствами - естественная защита и маскировка оркского благополучия. Измученные дневным переходом сквозь эту полосу препятствий, изрядно поредевшие (топи всегда получали щедрую плату с войск вторжения), военные экспедиции Хайдамара и Шкодерана оказывались не в состоянии хоть сколько-то сопротивляться поджидавшим их оркам. Биты они всегда бывали при выходе на твердь, когда казалось, что опасности трудного пути уже позади. Тяжёлые палицы орков, утыканные железными шипами, одинаково просто лишали жизни и латников, в дорогих и прочных доспехах, и рядовых бойцов, прикрытых от вражеского оружия одной лишь нехитрой кольчужкой.

  Оркам было что защищать. Та невероятная по трудности, объёму и потраченным на неё орками жизням и силам, работа, не могла, не должна была стать наградой какому-нибудь чужаку из числа соргонских королей. На Орочьих болотах действовал только один закон: орку - орково! А прочие пусть позаботятся о себе сами. И не на этой, не на орочьей, земле. Оркам было что защищать, и они защищали.

  Правда, трудно сказать, чем бы закончилась полномасштабная война против орков - ресурсы королевств позволяли добиться успеха над строптивым орочьим племенем. Вот только короли, что хайдамарские, что шкодеранские, не видели смысла в подобных действиях. Ради чего воевать? Ради бескрайних болот!? Ради бездонных топей!? Кому оно надо - такое богатство! Потому и заканчивалось всё робкими попытками принудить орков платить дань, что не ведали в королевствах про истинный облик Орочьих болот. Но от военных экспедиций не отказывались из чисто политических соображений. Совсем игнорировать непокорных орков - урон для престижа. А сам военный поход - замечательное средство от буйных и недовольных. Смелый, силу некуда девать, преобразований хочется, да чтобы во главе их стоять? Не вопрос - подчини орков, и будет тебе счастье. Поход, разгром, тишина в королевстве.

  Орочьи болота - название относительно недавнее. Исконное соргонское было - Топи. Просто Топи, без ненужных пояснений. Гиблое место. Орочьими болота стали, когда первый торговый караван с кожами, верёвками и мёдом вышел из Топей на земли Хайдамара. Как раз здесь и вышел, здесь, где сейчас изнывало в ожидании посольство орков. Тогда, почти двести лет назад, не было на этом месте ни шлагбаума, ни стражи пограничной, и торговый обоз орков беспрепятственно добрался до деревенской площади первого на дороге села. Там и открыл торговлю своими припасами. Много прошло лет, много произошло событий. А орочьи торговые обозы никогда не заходили вглубь королевских земель. Площадь первого на дороге села была самой дальней границей проведения торговых сделок между орками и людьми что в Хайдамаре, что в Шкодеране. Дальше купцы из орков следовали налегке - в поисках нужных им товаров. И в поисках знаний. Книги, что в переплёте, что в свитках, становились основным грузом торговых обозов, уходящих назад, в Топи, теперь уже - в Орочьи болота.

  Странен был людям вид оркских купцов - все, как один, убелённые сединами старцы. Из молодых - сопровождавшая купцов стража (отменные, по виду опытные бойцы зрелой силы - никаких новичков и в помине нет) и ученики (совсем ещё мальчишки, что тоже выглядело странно). У каждой странности есть своё объяснение. Существовало разгадка и у странности этой. Торговлей занимались только сказители - немногочисленная группа орков, включающая в себя учёных, знахарей и знатоков исторических преданий. Жизнь каждого сказителя ценилась орками очень высоко - отсюда и отборная охрана. А мальчишки, в самом деле, являлись учениками, и учились не столько торговле, сколько перенимали знания своих учителей.

  Сказители - память и надежда орков на сытую жизнь, на безопасную сытую жизнь. Знания сказителей, постоянно пополняемые, стали единственным богатством для многих поколений. Из этого благодатного источника пили все: и пахари, и скотоводы, и кожемяки, и даже воины - во главе со своими вождями. Ибо правили орками военные вожди. Правили жёстко, часто - жестоко, но ни один вождь не смел возражать, когда говорил сказитель. Такова была сила знаний, таков был авторитет сказителей у орков.

  Когда закрылся Переход между мирами, выведший орков среди соргонских Топей, оказалось, что племя не сумело пронести в Соргон ничего, кроме личного оружия - у воинов, и детей - на руках у женщин. Начались долгие сотни лет борьбы за выживание, долгие сотни лет лишений и вынужденной жестокости. Всё, что добывало племя, отдавалось детям. Здоровые взрослые довольствовались остатками с детского стола. Немощные - больные и старые - уходили из племени, чтобы не стать ему обузой и не лишать детей шанса на спасение. Они гибли где-то в болотах - кто в трясине, кто - от болезней, кто - от диких зверей, кто сам лишал себя жизни, когда не хватало сил бороться в одиночку. Что поделаешь, орки не могли позволить себе бремя заботы о беспомощных соплеменниках. Исключение делалось только для сказителей, хранящих память о жизни в том, покинутом, мире, и сберегающих остатки прежних знаний. И не только сберегающих - искать и запоминать новое, совершать множество мелких и крупных открытий, способствующих выживанию племени - вот какие задачи решали сказители. И было им позволено умирать от старости в окружении заботливых орков, и смерть каждого из них была тяжёлой потерей для племени. Орки жили для будущего, сказители стали тропой к нему.

  Ни один народ не может жить изолированно без вредных для себя последствий, и двести лет назад орки вышли из болот в поисках общения и знаний. Так решили сказители орков. Так приказали их вожди.

  Сложно складывались отношения орков с людьми. Соседи, Хайдамар и Шкодеран, приставали то с налогами, то с данью. Не получая ни того, ни другого, посылали солдат для усмирения непокорных. Регулярные поражения, наносимые королевствам орками, отнюдь не способствовали добрососедским отношениям. Орков побаивались и не любили. Закрытость Орочьих болот для посторонних - орки никому не позволяли углубляться на свою территорию - только усиливала неприязнь подданных Хрустальных Корон к болотным жителям. У людей недовольство, в орках, вызывало всё: и высокий рост, и сила, и независимое поведение - орки не испытывали робости ни перед кем, кроме своих вождей и сказителей. Потому поселяться в королевствах орки не стали, основав всего лишь одну колонию за пределами Орочьих болот - Хранители Аквиннара не только приветили оркских сказителей, но и допустили их к полкам своей обширной библиотеке.

  Когда с соргонских монет пропали портреты королей, сказители и вожди решили - ждать! Ждать информации о развитии событий, ждать сообщений из Аквиннара - от поселившихся там орков, ждать сведений от оркских разведчиков, примкнувших к бродячим актёрам. В актёры отбирали орков низкорослых - чтобы не выделялись среди людей, и трюк для них для всех отработан был один и тот же - медвежья борьба. На ярмарках это зрелище пользовалось неизменной популярностью и стало причиной одного из заблуждений, широко распространённых в Соргоне: что орки, вступая во взрослую жизнь, обязаны побороть медведя. Вторым заблуждением, вызванным к жизни актёрской игрой, оказалась внешность орков. Актёры, для пущего эффекта, придавали себе устрашающий вид, цепляя к щекам кабаньи клыки. Кто никогда не видел орка, уверен был, что орк именно таков - клыкастый и страшный, и подлинная внешность борца не привлекала внимания. Что, собственно, оркам и требовалось. Незамеченные, они пристально наблюдали за Соргоном, а каждый торговый обоз, возвращаясь в Орочьи болота, вместе с книгами доставлял и подробные доклады разведчиков. Того, кто знает, врасплох не застать.

  Так было до гибели королей. Одиннадцатый день первого месяца зимы разрушил уверенную жизнь орков - не поступало надёжных новостей ни из Аквиннара, ни из других мест, а догадки немногого стоили. Сказители решили - ждать. Вожди приказали - ждать. И Орочьи болота замерли в ожидании. Новый раттанарский король - кто он? Завоеватель? Защитник? Королевства одно за другим признавали Седобородого, признал и соседний оркам Хайдамар. Но Шкодеран не признал, и следовало выбрать, что для орков лучше, какого соседа иметь под боком выгоднее? В которое из двух королевств посылать для сбора новостей? Не хотелось ошибиться в выборе - тогда уже не получится просто ждать. А войны... войны оркам совсем не хотелось.

  Но время ожидания всегда обрывается неожиданно. Из Шкодерана сунулся в болота табун, и, хотя Безликий ушёл, несолоно хлебавши, это вторжение повергло орков в ужас - враг, от которого бежали орки сотни лет назад, определил мир, укрывший беглецов и уже отыскал след племени. Орочьи болота вступили в войну. Вот, только знаний о последних событиях в Соргоне для ведения войны было недостаточно.

  Шкодеран, как источник информации, отпадал сразу: посылать кого-то в королевство, заведомо занятое врагом, не осмелились ни сказители, ни вожди. Оставался Хайдамар, и оставалась надежда, что Седобородый, принявший его под свою руку, станет для орков союзником в борьбе против старинного врага их племени. Орки - всего лишь капля, уцелевшая от великого прежде народа, которому не было равных в том, покинутом в спешке, мире: красивые города, непобедимое государство, счастливые жители...

  Сказители помнят, как жажда власти и денег погубили величие и растоптали благополучие, когда ненасытные в жадности вожди отыскали где-то в помощь себе Безликих, и бездумные лысые заполонили некогда богатые земли. Лишь один из вождей - благородный Орр - не поддался губительной жажде наживы и выступил против такого гибельного союза. По имени Орра всех его сторонников прозвали 'орками', и стало прозвище 'орк' для них предметом гордости, признаком храбрости и неутраченной чести. Только мало их было, в сравнении с зараженными жадностью, ибо жадность - болезнь, не имеющая иных лекарств, кроме крепости духа. А духом крепки немногие - отнимать и быстрее, и легче, нежели создавать самому. В двух жесточайших битвах орки потерпели поражение и были бы уничтожены полностью, но открылся спасительный Переход и вывел, пусть в сердцевину соргонских Топей, их семьи и необходимое для защиты семей количество воинов.

  - Так орки появились в Соргоне, - сказитель Орр, прямой потомок благородного Орра и оркский посол в королевство Хайдамар, использовал многодневное ожидание для занятий с учениками. Слушали его не только мальчишки, но и воины, свободные от караульной службы. Всё, что говорил Орр, приобретало для них особое значение - негромкий голос сказителя словно связывал воедино давно отгремевшую войну с нынешней и будил в солдатах ненависть к древнему злу.

  - Огонь благоразумия и чести, зажжённый в нас благородным Орром, не должен погаснуть, - таким наставлением сказитель заканчивал свой двадцатый урок на хайдамарской границе. - Мы - народ воинов, и мы будем сражаться с Разрушителем, как сражались наши предки. И мы - победим, потому что будем сражаться не одни! Седобородый бьётся и побеждает - нам ли стоять в стороне?

  - Сказитель Орр, а что если Седобородый и есть - Разрушитель? Он сейчас захватывает одно королевство за другим, захватит и нас, заговорил один из солдат. - Мы хорошо защищены болотами, нам сейчас ничего не грозит. Зачем он нужен, этот Седобородый?

  - То, что нам известно о Хрустальных Коронах и монетах из Денежного Сундука, позволяет надеяться на обратное. Убийца короля не может завладеть Короной, а, значит, не может менять монеты. Лик Седобородого уже появился на монетах четырёх королевств. Это значит, что четыре Короны выбрали его королём. Ошибки быть не может...

  - А - всё же? - не удержался другой солдат. - Вдруг он научился подчинять Короны себе, и это не они его выбирают, а он - их?

  - Мы едем, чтобы выяснить, как на самом деле обстоят дела в королевствах. И мы выясним, уверяю вас - мне известен надёжный способ отличить друга от врага...

  Сказитель говорил правду - надёжный способ определить друга был проверен тем же вечером и едва не сделал личным врагом Орра полковника Никкера, из-за неясности положения в провинциях Хайдамара прибывшего во главе крупного отряда - встретить и проводить до столицы посольство орков. Обменявшись приветствиями и представившись, сказитель и раттанарский барон приступили к дипломатическому прощупыванию - обоим очень хотелось выяснить, с кем же они имеют дело. Прямодушный Никкер успокоился быстро, а Орр всё пробовал и пробовал свой надёжный способ:

  - Скажите, полковник, что вы будете делать, если отыщете огромный клад?

  - Какой ещё клад!?

  - Золото, драгоценные камни, богатство, в общем-то...

  - С чего бы я стал клад искать?

  - Ну, не искать... Случайно попадётся...

  - Где это?

  - Ну, где-нибудь. Потеряет Разрушитель, например...

  До Никкера, наконец, дошло, куда клонит Орр:

  - Да, за кого вы меня считаете, посол!? Не ваше б звание да ваш возраст! - и выбежал в гневе из шатра посла.

  Были потом извинения, пили мировую...

  А сказитель Орр уверился, что Никкер, во всяком случае, не враг...