Аннотация: Первая часть рассказа, к которому я ещё не придумал название, и который пока не вошёл ни в один из ныне существующих циклов. Если у Вас есть конструктивные предложения по поводу названия, пишите в комменты.
Для него пулемётные очереди рук по клавишам сливаются в один кошмарный сон. Его герои убивают, любят, умирают, ненавидят. А писатель просто загоняет их в клетку клавиатуры. Герои сопротивляются, а он пьёт абсент. Кошмары писателя пробуждаются к жизни в клавиатуре, периодически вызывая рвотные позывы у своего творца.
Писатель невероятно популярен. На людях он весь лучится от счастья, изображая из себя респектабельного джентльмена с небольшой, но милой сумасшедшинкой, но только его домработница отчасти представляла масштаб внутренней пустоты и безразличия к себе этого великого человека...
Его голова может буквально взорваться от похмелья и свежих идей. Утро уже переходит в день, но у писателя горит электрический свет. Под рукой стоит привычная бутылка с семидесятиградусным тархуном. Писатель прикладывается к ней. Боль уходит, вместе с ней уходят и мысли. Рой голосов, звучащих в его голове, затихает. Он вновь прикладывается к бутылке, с удовлетворением отмечая нервную дрожь в пальцах рук. Теперь писатель готов. Готов творить...
Голова опухла от алкоголя, нервная дрожь в руках сменилась онемением, но он продолжает убивать, женить, воскрешать. Из клетки клавиатуры к нему тянут скрюченные руки жертвы его фантазии... А в ящике стола начинает беспокоиться спящий пистолет. Рука тянется к холодному металлу ствола...
На старом заляпанном мониторе всплывает окошко цитатника: "Корабль с мертвецом в трюме, о котором никто не знает, никогда не прибудет в порт - поговорка скандинавских моряков". Все суставы руки вспыхивают адской болью, по коже пробегают электрические импульсы. Глаза норовят лопнуть, перед взглядом встаёт тёмно-фиолетовый шар с чёрными прожилками. Уши наполняются отвратительным звоном, а температура зашкаливает за сорок. В носу появляется омерзительный запах гноя. Окружающий мир улетает вверх, в тёмный тоннель небытия. А писатель проваливается в серую тьму. Светящаяся точка, в которую превратился окружающий мир, гаснет. Он не может шевельнуться, не может закричать. Вокруг шипят плотные сгустки серого зла. Шипение становится невыносимым, заполняет всё вокруг него...
Глаза медленно открываются. Изображение превратилось, в яркое пятно, разделенное линией пола. Он разглядывает гладь паркета, грязные пятна на нём и ножку стоящей перед компьютером табуретки, с отколотой от неё щепкой...