- Ну чего еще? - скучающим тоном отозвалась Галя. Она равнодушно смотрела на доску, время от времени выпуская сквозь губы струю воздуха, пряди свисающей на глаза челки взлетали жидким фонтанчиком, приоткрывая недовольно нахмуренные брови и бугорок прыща в центре лба, старательно замазанный маскировочным карандашом.
Соседка по парте белобрысая Надюха фыркнула:
- Сейчас на посадку пойдет.
- Кто? - Галя лениво посмотрела на подругу.
- Семёныч пойдет, вишь, уже закрылки выпустил.
Сергей Семенович стремительно вычерчивал на доске треугольник, проводил медиану без линейки, нес непонятную тарабарщину, от которой Галю клонило в сон. И что с того, что глаза преподавателя горели фанатичным огнем, а ноздри крупного носа хищно раздувались, словно закрылки истребителя, идущего на посадку? Ну да, математик, любит свой предмет, а как же! Главное - не особо достает. Отбубнит тему, а тут и звонок. Хороший мужик.
На первом уроке всегда так. Полкласса еще спит, как добрели до школы - непонятно никому. Загадка! Видимо - шли на автопилоте. Но ведь дошли же! А там упали - и до звонка не кантовать.
- Да ну, подумаешь - закрылки! - отмахнулась Галя. - Представь, вот если бы он шасси выпустил, я б на это посмотрела...
Подруги переглянулись. И заржали:
- Ы-ы-ы! - стонала от смеха Надюха. - Шасси-и-и-и! Ты меня уби-и-ла!
Галя не поняла, чего такого смешного сказала, но Надюха смеялась так заразительно...
- Смирнова, Рыбакова, вон из класса! - услышали они гневный голос Сергея Семеновича, и это лишь подлило масла в огонь.
Класс покидали едва не ползком, то и дело сгибаясь пополам от хохота. Класс гудел как улей, пчелки и трутни 9 "Г" проснулись, словно их веткой разворошили. Сергей Семенович, точно психотерапевт, делал руками успокаивающие пассы, правда, без особого успеха.
В коридоре было прохладно и пусто, за окнами брезжил синий ноябрьский рассвет. Полчаса - и солнце наконец взойдет. Холодное, почти зимнее, оно не сможет растопить хрустящую корочку льда на лужах.
- Фу, Галя, - выговорила Надюха, слегка успокоившись, - ну ты и пошлая!
- Я?! - притворно возмутилась подруга. - Я пошлая? Да я ваще не вкурила, чо ты ржешь.
- Да? А чего тогда хохотала?
- Над тобой.
- Так я и поверила! - хитро подмигнула Надюха. - Ну что, успокоилась? Попросимся обратно? Семеныч - добрый, простит.
- Ага, - проворчала Галя, - вот сейчас все брошу и пойду картошку окучивать! Нет уж, сперва покурим.
- Да ты что! - ахнула Надюха, и ее светло-серые глаза испуганно округлились, а губы широкого рта сложились в букву "О". - Петровна же заловит!
- Не заловит, - беспечно отмахнулась Галя. - Она, поди, сейчас кофе пьет в директорской, да и ты, если что, постоишь на шухере, а я по-быстрому дерну пару раз и все.
Вода в туалете журчала, наполняя общий бак, Галя курила торопливо: глубоко затягивалась, а затем нервно стряхивала пепел на решетку радиатора батареи.
- Фу, ну и гадость! - поморщилась Надюха. - И охота тебе травиться?
- Не могу бросить, - пожала плечами Галя, выпустив тонкую струйку дыма, - нервы успокаивает. Вроде брошу - все, типа, не курю и все такое, а потом чуть психану и опять закуриваю. Зараза, ага.
Галя курила без изящества, как-то по-мужицки зажав сигарету двумя пальцами, тлеющий огонек между затяжками прятался за ладонью. Впрочем, на девушку Галя походила мало: стриженые прямые волосы подчеркивали резкие черты лица. Синий свитер скрывал округлости грудей. Никаких юбок она не признавала - только джинсы, будто родилась в них. Косметику Галя использовала скупо, лишь бы замаскировать прыщики - эти нежданные сюрпризы юности.
- Ты что, - забеспокоилась подруга, увидев, как голубой дымок змеится по рукаву свитера подруги, - с ума сошла, да? Одежда же провоняет табаком. Еще мать унюхает!
- Ну и чо, - равнодушно отмахнулась Галя. - Мать знает.
- И не ругается?
- Не-а, - помотала головой Галя, - чего ей ругаться-то? Сама смолит, как паровоз.
- Атас! - вдруг пискнула Надюха после того, как выглянула в коридор.
- Чо там?
- Петровна идет! Все. Мы попали! Говорила же - заловит. У нее ж чутье, как у собаки! Наверное, еще в директорской учуяла.
- Надюх, да все путем, чо ты подорвалась-то? Поди, пронесет.
Окурок коротко всхлипнул в сливе унитаза, плюнув дымком напоследок.
- Зажевать есть? - шепнула Галя.
- Не, откуда?
- Блин!
Галя, потеснив подругу, высунула нос наружу.
- В мужской зашла, бежим, Надюха, бежим!!!
Они рванули по коридору мимо двери мужского туалета, мельком увидев монументальную спину Натальи Петровны, завуча смены. Когда добежали до лестницы, услышали окрик:
- Эй, вы! А ну стоять! Стоять, кому сказала!
Надюха остановилась, парализованная ужасом, но Галя, схватив ее за руку, потащила вниз по лестнице.
- Сдурела?! Чо застыла, совсем что ли?! - сердито шипела Галя. - Родителей вызовет - огребемся по полной!
На пролете первого этажа остановились, судорожно дыша, Надя затравленно озиралась.
Ее от природы вьющиеся светло-русые волосы жалобно свисали растянутыми пружинками по бокам бледного лица.
Галя соображала быстрее подруги: в холл нельзя, там охранник на вахте засечет и сдаст Петровне на растерзание. Направо от лестницы - полутемный коридор библиотечного крыла. Дверь запасного выхода на улицу оказалась заперта, Галя даже подергала ее за ручку на предмет "а вдруг". Увы, никакого "а вдруг". Ниже лестница оканчивалась тупиком - входом в подвал, обычно закрытым. Но не сейчас. В скважине дверного замка торчал ключ, а рыжий клеенчатый ярлык с надписью "подвал" покачивался на кольце, словно от сквозняка.
- Да что же это! - донесся сверху возмущенно-ворчливый голос Натальи Петровны. - Совсем обнаглели... Убегать от меня?! От меня?!
- Сюда! - шепнула Галя, и девушки нырнули в подвал, словно в омут.
* * *
В подвале пахло сыростью, застоявшимся воздухом. Над головой - железный кишечник вентиляции, а вокруг простиралась вязкая мгла, прерываемая колоннами свай. Они торчали стройными рядами серых обелисков. Неподалеку от лестницы тускло светила одинокая лампочка под старомодным зонтиком металлического рассеивателя.
Дверь в подвал открылась, и снаружи хлынул поток света. Девушки едва успели спрятаться за колонной.
- Кто здесь? - донесся голос Натальи Петровны. - Да нет, что им тут делать...
Сноп лучей оборвался, щелкнул ключ запираемого замка, лампочка мигнула на прощанье и погасла: Наталья Петровна выключила свет.
- Блин, Галь, я ничего не вижу!
- Можно подумать, я вижу. Ничего, подождем немного и выберемся отсюда.
Девушки стояли за колонной, судорожно вцепившись друг в друга. Тьма была абсолютной.
- Да иди ты! Ну откуда тут крысы? С ума сошла? Да не ной ты, ну! Сейчас выберемся, и все.
Было тихо-тихо, только ветер посвистывал, плутая в коленцах вентиляционных труб.
- Слушай, Надь, а ты помнишь, в какой стороне лестница?
- А-ааа! - Надя заревела в голос. - Не-ее, не помню, тут везде темно, а-ааа!
- Ладно, не реви, пошли.
Некоторое время они брели в полной темноте, Галя шарила рукой в пространстве, на другой - всхлипывающим грузом висла Надюха.
- Надь, руку не тяни - оторвешь.
Иногда натыкались на колонны, обходили их и шли дальше. Внезапно Галя остановилась:
- Надюха...
- Чего?
- Надь, я дура! У меня же есть зажигалка! Вот ведь идиотка, а? - Галя нервно хихикнула и принялась суетливо рыться в карманах. Наконец, издав радостный вопль, щелкнула кремнем. Брызнули искры, вспыхнул язычок пламени. Тьма чуть отодвинулась.
- Галь, - голос Нади дрогнул. - Где мы? Мы же так долго шли! А получается - стояли на месте? Не бывает таких подвалов, Галь!
Во все стороны, насколько хватало бледного свечения пламени - высились столбы-колонны, дальние - терялись во мгле. И никакой возможности определить направление.
В Надюхиных глазах опять плескались слезы - целые озера, готовые вот-вот выйти из берегов.
- Ой! - вскрикнула Галя. Огонек погас, и стало темно.
- Что?
- Зажигалка нагрелась, блин! Жжется! Надо, чтоб хоть немного остыла.
- Мы ведь заблудились, да?
- Не, ты чо, ну где тут заблудиться? У нас школа маленькая...
- Маленькая?! Да мы уже несколько километров в потемках протопали, а подвал не кончается. Ты знаешь, мне кажется, что мы тут навсегда останемся, что мы тут умрем.
- Надь, погоди. Тихо! Свет видишь?
- Где?
Надя почувствовала, как подруга ухватила ее за плечи, разворачивая в нужном направлении.
- Вон там! Вишь?! Там выход, Надь. Держись за меня - пойдем быстро.
Они шли торопливо, то и дела спотыкаясь в темноте, свет приближался медленно, но все-таки приближался!
- Это дверь, Галя! Мы дошли!
Снаружи бушевало лето. По-настоящему. Солнце ослепительно светило, зеленела трава - буйная, сумасшедшая трава на заднем дворе школы - та, что никогда не знала газонокосилки. И никаких луж, заледеневших в преддверии декабря. Девчонки, ошалев от свободы, визжали, обнимались и смеялись. Непрошеные слезы искрились на ресницах, волшебной радужной пылью разлетаясь окрест. Надюха лежала в траве, раскинув руки, словно хотела обнять целый мир, и улыбалась счастливой улыбкой, а над ней - в пронзительной синеве неба белоснежными корабликами детства плыли облака.
- Надь...
- Что?
- Нам пора.
- Куда? - Надя непонимающе смотрела на склонившуюся подругу.
- Домой, Надя, домой, - вздохнула Галя. - Здесь прикольно, только фиг его знает, где это "здесь" находится, только мы не дома. Надо возвращаться.
- Возвращаться куда? В темный подвал? Ну нет, - обиженно надула губы Надя. - Вот же школа! Дома мы, дома! Ты как хочешь, а я остаюсь. СЛЫШИШЬ?! Остаюсь.
Надюха заплакала.
- Так не бывает, пойми! - убеждала Галя. - Здесь никого нет, кроме нас. Может, мы заснули и спим там...
Она ткнула рукой в сторону зияющего тьмой подвала.
Надя, поднявшись, крепко обняла подругу. Отстранилась, заглянула в глаза:
- Иди, Галь, а я остаюсь. Я всегда буду ждать тебя здесь. Слышишь?! Всегда.
Галя покачала головой, грустно улыбнулась.
- А я... Я буду тебя ждать там, с той стороны...
- Нет, ты вернешься сюда, я знаю, - прошептала Надя, глядя на закрывшуюся за подругой дверь подвала.