Долбин Геннадий Валериевич : другие произведения.

Виртуальный герой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Общий файл романа. Мелкие опечатки могут присутствовать, правлю по мере обнаружения, но "грязного" текста с кучей ляпов вы не увидите. Спешка нужна при ловле блох, а литература - это искусство, не допускающее суеты. (последнее обновление от 05.09.2011)

Геннадий Долбин

Виртуальный герой

Фантастический роман

Глава 1

  
   Вся деревня его любила.
   Мальчик был вострый и ласковый,
   и уже ходил в школу.
   (М. Салтыков-Щедрин)
   Артем не любил ходить на рынок и не понимал людей, способных часами слоняться по торговым рядам, прицениваться к товарам, выбирать, сравнивать. Особенно в такую жару, какая выдалась этим летом. С утра пекло так, что к полудню всякий здравомыслящий человек возненавидит пыльный город и офисы, лишенные кондиционеров. Общественный транспорт так и вовсе превратится в душегубки на колесах.
   На днях Артем расквитался с летней сессией, казалось бы - вот они, долгожданные каникулы, предел мечтаний! Ничего не учить, убрать конспекты с учебниками с глаз долой. И сбежать - на речной пляж. В кои-то веки побездельничать. Но он знал, что ему не скрыться от матери. Она разыщет его везде.
   Пришлось смириться с тем, что мать командовала парадом во всем. Она была и семейной конституцией в последней редакции, и ее гарантом. Случись Артему покорять Эверест, мать непременно будет ждать на вершине, призывно размахивая флагами. Заблудись сын в тропических лесах, мать выведет его к людям, попутно читая лекцию о здоровом образе жизни.
   Все соседки по подъезду звали Артема не иначе как Аннушкин Артемка - по имени матери Анны Владимировны Самохиной, но в школе к нему приклеилось обидное прозвище "маменькин сынок". Не за нытье и жалобы, а за то, что был послушным. Не вышло из Артема "крутого пацана". Учился он хорошо, чтоб ни дай бог, не огорчить маму, и золотая медаль оказалась вполне ожидаемым дивидендом с инвестиций материнской любви.
   - Бери апельсины, дарагой!
   Артем бросил рассеянный взгляд в сторону ближайшей рыночной палатки. Гость с юга скалился белозубой улыбкой, его багровое от жары лицо лоснилось от пота, застиранная футболка едва прикрывала внушительных размеров брюхо. Артем виновато улыбнулся, он не любил, когда ему пытались навязать ненужное. Гость с юга поймал флюиды и выдвинул корму навстречу прибыли. Однако его живот попутно зацепил и перевернул стоявший на прилавке ящик с апельсинами, которые запрыгали в разные стороны, словно теннисные мячи.
   - Ааа! .......! Зараза! - вскричал гость с юга, зорким взглядом заприметив нерастерявшуюся старушку, к которой удача повернулась оранжевым боком.
   Далее произошла сцена, взбудоражившая разомлевших от духоты обитателей рынка. Зеваки, забыв про жару, следили за развитием событий с нездоровым интересом папарацци. Действия разворачивались по классическим канонам остросюжетных голливудских фильмов: криминальная завязка, жаркая погоня за ретивой пенсионеркой, показательный процесс с изъятием похищенной материальной ценности в объеме ровно одного апельсина из авоськи и душещипательная развязка, в ходе которой как минимум половина рынка осознала, что лозунг "грабь награбленное" в данной ситуации неприменим. И что с того, что остальные раскатившиеся апельсины под шумок перекочевали в сумки и карманы свидетелей! Пусть это останется на их совести.
   - А это что такое?! - изумленно воскликнул Артем.
   Он во все глаза смотрел на перевернутую коробку, и, если судить по ошарашенному тону студента, предмет, который из нее выкатился, должен был оказаться по меньшей мере Чебурашкой. Ведь если верить писателю-натуралисту Успенскому, то именно в коробках с апельсинами столь редкий вид ушастых четвероногих и встречается. Но странный предмет, чьи бока отливали перламутром и изумрудом, в порочащих связях с говорящими крокодилами замечен не был.
   Анна Владимировна, мать Артема, не зря являлась ревнителем чистоты и гигиены. Она считала, что настоящий мужчина, если он настоящий, конечно, обязан всегда иметь при себе чистый носовой платок.
   - Зачем же мне платок, раз у меня нет насморка? - недоумевал Артем.
   - Чистый платок - чистые помыслы, сынок. Запомни это хорошенько.
   Артем запомнил. Однако в то памятное июльское утро его помыслы недолго сохраняли свою чистоту и стройность, потому что загадочный предмет, завернутый в платок и перекочевавший к нему за пазуху, вряд ли отличался стерильностью.
   Предмет за пазухой подозрительно вздрагивал, и Артем облегченно вздохнул, вспомнив, что живет всего в паре кварталов от рынка. Близкое соседство с торговым центром совсем недавно воспринималось им как дьявольское наказание, а теперь - как дар небес.
   Нередко выдавались деньки, когда мама пребывала в особо "кипучем" настроении. Отец, словно предчувствуя такие моменты заранее, предусмотрительно скрывался в гараже и пропадал там до ночи, а вот Артему везло куда меньше и приходилось совершать по три-четыре ходки на рынок в сопровождении матери, а подчас и одному. Неожиданно в доме заканчивались спички, а дом, в котором нет спичек, хуже пещеры неандертальцев, или оказывалось, что риса осталось всего полстакана, или сметана вдруг потеряла должную свежесть, а какие же пельмени без хорошей сметаны? Артем вздыхал и послушно топал на рынок, а когда возвращался, выяснялось, что пельменей-то и нет. Надо срочно купить! Потому что прекрасная сметана без пельменей - кощунство, преступление против природы человека.
   - Ну, Тёмочка, ты же у меня сильный, - проникновенно вещала Анна Владимировна, - ты же опора всей моей жизни, ты же не хочешь огорчить свою мать!
   Тёмочка огорчать мать не хотел и послушно плелся на рынок, попутно накачивая себе бройлерные окорочка, ведь жили они на последнем этаже пятиэтажной хрущёвки.
   Старушки, божьи одуванчики, дружно гревшие косточки на лавочке возле подъезда, всякий раз делились впечатлениями по поводу очередного выхода Артема за покупками:
   - Аннушкин-то Артемка совсем жених стал!
   - И не говори, Макаровна, как посмотрю на него, ажно сердце замирает, до того вежливый, воспитанный, всегда здоровается.
   - И матери помогает.
   - Ага. Вон, глянь, опять на промысел пошел.
   - Повезет же шалаве какой-нибудь эдакого парня урвать: высокий, голубоглазый, хозяйственный...
   Артем купил два килограмма "дамских пальчиков" вместо одного, не торгуясь, хоть мать настаивала: "Обязательно поторгуйся!". Продавщица винограда, с азартным огоньком в глазах вертела перед его носом то одной "кисточкой", то другой. Все манипуляции с "кисточками" неизменно завершались в розовой полиэтиленовой майке:
   - Ничего, что немножко побольше свешаю? - заботливо поинтересовалась продавщица.
   Ей было далеко за тридцать, но она считала себя еще достаточно молодой и чертовски привлекательной, а потому строила глазки напропалую.
   - Ммм... - невнятно промычал Артем, настороженно прислушиваясь к шевелению свертка за пазухой.
   - Я сброшу десяточку, - произнесла коронную фразу продавщица, и Артем согласно кивнул.
   Левая рука сжимает лямки майки с виноградом, правая - придерживает сверток за пазухой. Теперь - поскорее домой.
   Артем миновал автостоянку. Владельцы навороченных иномарок с кондиционерами наслаждались искусственной прохладой за закрытыми окнами, а те, чьи автомобили были попроще, широко распахнув дверцы, высунулись распаренные из раскаленных салонов, словно собачьи языки.
   Затем студент нырнул под арку двух целующихся девятиэтажек, а там - срезал путь, пройдя по тропинке через сквер прямиком до родного подъезда.
   Старушки обладали завидным инстинктом самосохранения - в такую жару лавочки пустовали. Артем ничуть не сомневался, что к вечеру, когда зной спадет, престарелые поклонницы мыльных телеопер вновь налетят вместе с комарами, но сейчас путь был свободен, и студент поспешил скрыться в спасительном полумраке подъезда.
  
   Июльский зной сменила прохлада. Артем облегченно вздохнул и, поднимаясь на пятый этаж, подумал, что так устроены все подъезды. Иначе как объяснить, что в зимнюю стужу в них всегда тепло и уютно, в летнюю жару - прохладно, а в дождь - непременно сухо? Заслуга проектировщиков? Вряд ли.
   Артем прислушался. Сверток затих и больше не подавал признаков жизни.
   Оставив пакет с виноградом на кухонном столе, Артем проследовал в свою комнату под прицелом строгих материнских глаз.
   - У тебя что-то болит? - с живейшим участием поинтересовалась Анна Владимировна.
   Артем был поздним ребенком, хуже того - он был единственным.
   - Нет, мама, все в порядке. Я просто немного устал.
   - А почему ты держишься за бок? - голос матери стал подозрительным.
   - Да что-то проголодался... живот подвело.
   - Вот, - просияла Анна Владимировна, - я всегда говорила, что утренние прогулки на свежем воздухе полезны для здоровья, так как улучшают аппетит.
   Артем на отсутствие аппетита никогда не жаловался, однако предпочел согласно кивнуть. Мать была права. Всегда права.
   - Потерпи немного, скоро будем обедать.
   - Хорошо, мам.
   В комнате он положил сверток на компьютерный стол и осторожно развернул, чтобы наконец-то хорошенько разглядеть странный предмет, выкатившийся из коробки с апельсинами.
   Предмет оказался куколкой насекомого. Возможно, бабочки или даже жука. Неподвижная часть, покрывавшая область головогруди, очертаниями напоминала сложенные крылья нежно-изумрудного оттенка с перламутровыми разводами, хвостовая членистая часть отливала медным блеском. Но более всего Артема потрясли ее размеры. Примерно тридцать сантиметров в длину и десять в толщину!
   Несколько минут он изумленно таращился на диковину, пытаясь взять в толк, какая муха его укусила, потому как поднять и тайно принести домой подобную вещь, было совсем не в его характере.
   Но спроси мы об этом Анну Владимировну, которая знала мужчин как облупленных, то она бы ответила, не моргнув глазом, что мужчины рождаются на свет, чтобы совершать ошибки. Первая ошибка - сам факт их рождения, но с этим уж ничего не поделаешь. Вторую мужчина сделает в том случае, если ему позволить жениться на женщине, на которой он хочет жениться. А вот третью мужчины совершают многократно, потому что плохо поддаются дрессировке - вечно тащат в дом всякую гадость, и если дать им волю, то накопят столько ненужного хлама, что бульдозерами не разгрести.
   - С ума сойти! - ахнул Артем.
   Он аккуратно прикрыл куколку платком и нажал кнопку на системном блоке, ведь когда знаний катастрофически не хватает, то самое разумное - погрузиться за недостающим в интернет.
   Компьютер радостно пискнул и с энтузиазмом зашуршал дисками, заморгал индикаторами.
   - Артем! - повелительный голос матери заставил сына вздрогнуть. --- Обед на столе!
   Артем был не просто поздним и единственным ребенком в семье, он был еще и послушным сыном (редкое сочетание), а потому хоть и с сожалением, но, покинув удобное компьютерное кресло, поплелся на кухню.
   Когда же Артем, наскоро отобедав, чем послал бог в лице Анны Владимировны, вернулся в комнату, то увидел, что загадочное насекомое успело покинуть оболочку своей куколки.
   С паническим ужасом Артем зорко оглядел комнату, но на розовых обоях, благотворно влияющих, по мнению матери, на развитие интеллекта, а также на книжных полках, диване, окне ничего подозрительного не обнаружил.
   Впечатлительный студент-второкурсник живо вспомнил сцену из фильма "Чужие" и содрогнулся. Нечто неведомое окопалось в его комнате и теперь коварно ждало своего часа.
   Кто лучший друг молодого пытливого энтомолога? Правильно - башмак. Сняв тапочку с правой ноги, Артем медленно на четвереньках двинулся к дивану.
   "Если кинется, - рассуждал студент, пытаясь заглянуть под диван, - хоть будет, чем отбиться..."
   - Темка, ты чего это тут такое творишь? - удивленный голос отца заставил сына вздрогнуть.
   Артем подумал, что с сегодняшнего утра он только тем и занимается, что вздрагивает по любому поводу точно слабонервная девица.
   - Пап, тсс... - зашипел сын. - Заходи и скорее закрывай дверь.
   - Да что случилось-то?
   Сергей Иванович в свои пятьдесят пять был седеющим мастером спорта по боксу на тренерской работе в детской спортивной школе "Перчатка". В свое время он проиграл решающий бой мастеру спорта вне категорий - своей жене, Анне Владимировне Самохиной и всесторонне оценил ее виртуозную технику владения сковородой и скалкой.
   - У меня единственный сын! - говорила Анна Владимировна. - И мне, как матери, не хочется, чтобы в твоей спортивной школе ему свернули на бок нос или откусили ухо!
   - Почему обязательно ухо? -- возмущался Сергей Иванович.
   - Ага! Значит, против свернутого носа возражений нет?
   В общем, разговор был исчерпан до дна. Максимум, на что согласилась Анна Владимировна, так это устроить сына в легкоатлетическую секцию.
   Выслушав торопливый рассказ Артема, отец присвистнул:
   - Ну, ты даешь! Ладно, не переживай, сейчас вместе поищем.
   Четверть часа спустя Анна Владимировна заглянула в комнату и оторопела: муж и сын, сжимая тапочки в руках, на четвереньках ползали по полу.
   - И как все это прикажете понимать? - спросила она, уперев руки в бока.
   Они развернули к ней напряженные, вспотевшие лица:
   - Да тут, по ходу... таракан, - сказал один.
   - А, может, и мышка... от соседей заползла, - добавил другой.
   Анну Владимировну как ветром сдуло.
   - Что теперь будем делать, пап?
   - Даже не знаю, - Сергей Иванович смахнул капельки пота со лба тыльной стороной ладони. - Но, кажись, везде посмотрели. Нету нигде.
   - Не в окно же эта зверюга выбралась? В шкафу тоже ничего нет.
   - По ходу, мы влипли, сынок, - устало сказал Сергей Иванович.
   В ответ на непонимающий взгляд сына он пояснил:
   - Сам соображай, охота объявлена? Объявлена. Мать ждет. Если вернемся без трофея, нам хана. Огребемся. Понимаешь?
   Артем понял, и следующие четверть часа ушли на скоростное изготовление "трофея" из подручных материалов.
   - Как думаешь, похоже на мышь?
   - Ну-у... Относительно. Не будет же она ее препарировать?
   -Темка, ты что, не знаешь мать? С ней никогда не угадаешь. Она ж, по ходу, запросто и труп "мыши" вскроет, и нам трепанацию черепов организует.
   - Зачем?
   - Что зачем?
   - Да зачем ей труп-то вскрывать?
   - А я знаю? Может, она в нем глистов будет искать, чтобы, по ходу, убедиться...
   - Ну что там, мальчики? - спросила Анна Владимировна из-за двери дрожащим голосом.
   - Мам, мы скоро. Мы ее почти поймали! - отозвался Артем.
   Потом, уже шепотом, продолжал:
   -- Слышь, пап, а зачем ей глистов в трупе искать?
   - А чтобы, по ходу, точно знать, надо нас от них лечить или нет.
   "Трофей" Анну Владимировну впечатлил настолько, что она сказала с чувством:
   - Когда в доме двое настоящих мужчин, я могу ни о чем не волноваться.
   После чего младшему из "настоящих мужчин" велели немедленно отнести "эту гадость" в мусорный контейнер, потому что у них все же дом, а не городской морг. Старшему приказали как можно скорее вымыть и продезинфицировать место, где убиенная отдала богу душу. Вдруг мышка была больная, и теперь микробы, оставшись без хозяйки, расползаются по квартире с единственной целью - отомстить убийцам, лишивших их пропитания и надежного крова.
   В общем, инцидент был исчерпан, и на квартиру Самохиных, в конце концов, снизошел мир.
   Ближе к вечеру Сергей Иванович спохватился:
   - Я ж тут, по ходу, одну вещь чуть было не забыл! Мне же пацаны на работе фильмец подкинули. Так что сегодня будем смотреть!
   - Что за фильм, пап? - поинтересовался Артем.
   Отец торжественно извлек на свет коробку.
   - Вот... "Матрица"!
   - Старье же, пап! - разочарованно вздохнул сын. - Тысячу раз уже видели. Лучше я в игру поиграю. Я ж теперь вроде как на каникулах.
   - А я не видела, - заявила Анна Владимировна решительно.
   И тоном, не терпящим возражений, добавила:
   - Так что игры на сегодня отменяются. Потому что нам предстоит культурный семейный просмотр.
   - Но, мам...
   - Артем, неужели ты хочешь лишить родную мать тихого семейного счастья? Вот купим DVD проигрыватель или домашний кинотеатр... Впрочем, раз уж ты видел фильм, то я не настаиваю, чтобы ты его смотрел через силу. Погуляй, развейся, воздухом подыши.
   Артем вовсе не жаждал лишать мать "тихого семейного счастья", тем более, что это было чревато самыми непредсказуемыми последствиями. Он тихонько собрался и отправился на улицу, оставив родителей одних.
  

Глава 2

  
   Тьма, в которой мы плаваем,
   есть порождение горькой исторической случайности...
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   Едва выйдя за порог, Артем столкнулся с Леночкой. Девушка стояла на площадке, протянув руку к кнопке звонка в его квартиру.
   - Темка, привет! - обрадовано воскликнула она. - А я к тебе. Выручай, а? Мой комп опять сдох. А там вся моя курсовая! Что делать?! Спасай!
   - Привет, Лен, - ответил Артем с легким раздражением в голосе. - Вот только без патетики, ладно? Объясни толком, что случилось.
   Леночка была натуральной блондинкой, и природа наделила ее столь роскошными волосами, что при одном лишь взгляде на них местные пероксидные красавицы зеленели от зависти и, если бы кроме волос девушка обладала еще какими-нибудь столь же сногсшибательными достоинствами, то... Но увы! Представьте себе нескладную длинноногую девицу, вечно сутулящуюся, чьи невыразительные серые глаза прячутся за толстыми линзами очков, а очки в свою очередь - за густой челкой. Черты лица - угловатые, неправильные, кожа белая, как у всех природных блондинок, и покрыта щедрой россыпью веснушек. Грудь - заветный маяк и желанная пристань каждого представителя мужского пола с пеленок и до смертного одра, в Леночкином случае - нечто настолько призрачно-эфемерное, что отдельные завистницы из числа крашеных блондинок-однокурсниц за глаза называли Лену "шваброй" или "бесполым гуманоидом". Правильно делали, что за глаза: Леночка умела постоять за себя.
   - Ну, я утром чуть-чуть поработала, потом выключила, а сейчас компьютер просто не включается, и все.
   - Ладно, пошли выясним, чего там у тебя не включается, - вздохнул Артем. - Все равно дома делать нечего: родители "Матрицу" смотрят.
   - О, классный фильм! - воодушевилась девушка. - Я его раза три смотрела. Давно, правда.
   - Так и я давно. Старый фильм. Хороший, но смотреть его в очередной раз - скучно. Да еще с мамиными комментариями.
   - Догадываюсь... - Леночка захихикала.
   Анну Владимировну знали не то, что в подъезде, - во всем доме. С ней считались, к ее мнению прислушивались. А мнение у Анны Владимировны имелось обо всех и каждом - железобетонное и непоколебимое.
   Своим умением видеть всех насквозь мать Артема гордилась.
   - Ты у меня еще такой наивный, Тема! - говорила она сыну. - Пойми одну простую вещь, сынок: кто везет, на том и едут. Ладно бы просто ехали и жить не мешали! Но те, кто едут, со временем наглеть начинают - еще и подгонять пытаются.
   Поскольку Анна Владимировна предпочитала ездить сама, да еще и править упряжкой, то с конкурентами она расправлялась безжалостно. Друзей сына она делила на полезных и бесполезных, а подруг - на опасных и безопасных. Выдержав взыскательный кастинг на "бледную моль", Леночка получила почти неограниченный доступ вместе со статусом - неопасная.
   - Ну, как тут наш больной? - пошутил Артем, когда они, спустившись на пару этажей, вошли в квартиру Лены.
   - Здравствуй, Темочка! - встретила их Леночкина мама. - Ленка опять своему компьютеру голову скрутила. Вот всегда ей говорю - не лезь туда, где ничего не понимаешь. А техника - штука тонкая и дорогая...
   - Здравствуйте, тетя Наташа.
   Если б на свете существовали добрые феи, то тетя Наташа оказалась бы одной из них. Ее обожали дети и собаки, влюбляясь в нее с первого взгляда.
   Сейчас эта пышущая теплотой и энергией женщина с огненно-рыжими, словно лепестки купальницы, волосами, едва поздоровавшись, ускользнула на кухню, уверив, что клубничный пирог уже на подходе.
   Через пару минут осмотра Артем спросил:
   - Лен, послушай, а ты его включить пробовала?
   - Конечно, я уже все что только можно перепробовала...
   - Уверена? Расскажи, как ты это делала.
   - Тема, -- Леночка обиженно поджала губы, - вот только за дуру меня не считай, ладно?
   - Брось, и в мыслях не было! Ты пойми: мне же надо всю картину восстановить - что и почему случилось.
   - Ну... раз ты настаиваешь, - ехидно улыбаясь, девушка протянула руку и пальчиком надавила кнопку на системном блоке.
   - Вот! - торжествующе воскликнула она, когда ничего не произошло, - Я же говорила!
   С минуту Артем молчал с каменным выражением лица, а потом не выдержал и расхохотался.
   - Спятил? - обиделась Леночка. - Я все правильно сделала.
   - Ага, конечно, правильно... А сетевой фильтр включить не пробовала? Леночка, это классика! В интернете такого полно, я уж думал что-то серьезное. Нет, правда, я думал, что в жизни такого не бывает!
   - Мама! - позвала девушка.
   Дверь в комнату приоткрылась.
   - Что случилось?
   -- Мам, скажи, ты в моей комнате сегодня что-нибудь делала?
   - Да ничего такого, Лен, просто вытирала пыль. А что? - лицо тети Наташи светилось любовью и заботой.
   - Да все в порядке, мама. Как твой пирог?
   - Скоро, скоро. Я уж и чайник поставила. А у вас тут как?
   - Все хорошо. Тема уже все починил.
   -- Господи! - умилилась тетя Наташа. - Я всегда знала: Темка - настоящий компьютерный гений.
   - Давай, гений, включай уже, - мрачно сказала Леночка, когда дверь за матерью закрылась.
   Артем щелкнул переключателем сетевого фильтра и нажал кнопку на системнике.
   Компьютер радостно пискнул и с энтузиазмом зашуршал дисками, заморгал индикаторами.
   - Дежавю... - Артем рассеянно потер лоб и улыбнулся, -- всего лишь дежавю.
   - Что ты сказал? Дежавю?! Дежавю - это программный сбой, когда одну программу сменяют на другую...
   - Чего?!
   Леночка пару раз моргнула, словно стряхивая наваждение, затем расцвела улыбкой:
   - Это из "Матрицы". Вспомнилось почему-то. Ну что? Раз тут все работает, пойдем пить чай с маминым пирогом?
   - Погоди-ка минуточку, - с тревогой в голосе сказал Артем, всматриваясь в экран монитора, - это у тебя что, "Zuma"?
   - Где? А, шарики-то? Ну да. Прикольная игрушечка.
   - А откуда она у тебя?
   - Подружка дала, а что?
   - Да одно время в интернете распространяли эту игрушку, зараженную вирусом. Очень опасным. После него не то что курсовую - ни рожек, ни ножек от файловой системы не найдешь.
   - А ты меня не запугивай, я и так уже достаточно напереживалась! - обиделась Леночка. - Вечно всякие ужасы мне рассказываешь.
   - Лен, я вполне серьезно. Просто сканер антивирусный запустишь и проверишь систему. И все. Стоп. Да у тебя же и антивирусной программы нет! Ладно, зайдем ко мне, я тебе дам.
   - Договорились!
   А потом был чай с потрясающе вкусным клубничным пирогом.
   За окном синели сумерки и зажигались фонари.
   - Поздно-то как засиделись! - спохватился Артем. - Но так даже лучше. Родители наверняка успели посмотреть свой фильм.
   Улыбнулся и с лукавой улыбкой спросил:
   - Антивирусник заберешь? Или завтра?
   - Нет уж, - ответила Леночка решительно, - не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
   - Вот черт! Еще бы кто-нибудь догадался свет в подъезде включить! - с досадой чертыхнулся Артем, поднимаясь по лестнице на пятый этаж. - Так и шею свернуть недолго.
   - Что ж сам-то не включил?
   - Спускаться лень... Выключатель-то на площадке первого этажа.
   Поднявшись на пятый, Артем позвонил в квартиру.
   - Странно... такое впечатление, что звонок не работает.
   Стучать в обитую дерматином дверь бесполезно, поэтому он вздохнул и полез в карман за ключами.
   Выбрав нужный ключ из связки, Артем поднес его к замочной скважине и тут же увидел, что дверь не заперта.
   -Да, что за ерунда!
   - Что там? - спросила Леночка.
   -- Тсс... -- прошептал Артем.
   Дверь отворилась медленно и бесшумно, и они осторожно шагнули в чернильный мрак прихожей.

Глава 3

  
   - Что с тобой, ненаглядный ты наш?
   Сядь, миленький, отдохни!
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   Артем привычно зашарил рукой по стене в поисках выключателя. Леночка стояла рядом, испуганно обхватив его предплечье.
   - Электричества нет... - шепнул Артем.
   - Лампочка перегорела? - зашептала в ответ девушка.
   - Возможно.
   Ощупью они двинулись в сторону гостиной. Там, из-за уличных фонарей, было светлее, чем в прихожей. В сером сумраке казалось, что квартира пустует уже лет сто, а то и все двести. Со стен кое-где сползли обои, обнажив штукатурку, местами потрескавшуюся, словно изъеденную проказой времени. Мебель и все вокруг покрывал толстый слой пыли.
   - Ерунда какая-то, - растерянно пробормотал Артем, - здесь тоже выключатель не работает. Ты что-нибудь понимаешь? Что тут вообще происходит?
   - Смотри! - Леночка указала рукой на приоткрытую дверь в комнату Артема, откуда сочилось слабое бледно-зеленое свечение.
   Оказалось, что это светился экрана монитора, по которому ползли, стекая, словно капли дождя по оконному стеклу, непонятные зеленые символы. Родителей в комнате не оказалось.
   - Ух! - восхищенно выдохнула Леночка. -- Прямо как в "Матрице"...
   - Да это скринсейвер, Лен! - сказал Артем. - Я недавно скачал его из интернета.
   Пронзительно зазвонил телефон.
   - Это на кухне! - радостно воскликнула девушка. - Я возьму!
   Артем, перестав улавливать хоть какую-то логику в происходящем, увидел, как она скрылась в коридоре, ведущем на кухню.
   - Лена! -- крикнул юноша. -- Постой! У нас же нет телефона!!!
   Внезапно телефон смолк. Артему показалось, что он оглох.
   В пустой кухне на столе стоял черный телефонный аппарат, его трубка свисала на витой пружине провода и мерно раскачивалась.
   "Лена убежала домой? - подумал Артем, - Почему?"
   Телефон ожил, взорвавшись звоном. Среди выпуклых квадратных кнопок с цифрами в унисон трелям вспыхивал и гас индикатор вызова.
   Артем поднял свисающую трубку и поднес ее к уху:
   - Алло...
   - Тема, закругляйся уже со своим компьютером!
   В бесконечно далеком, искаженном помехами голосе, звучавшем из трубки, Артем узнал голос матери...

* * *

   Не было ни радужной круговерти, ни красочных спецэффектов перехода - ничего. Трубка, темная пыльная кухня - все исчезло. Артем поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, спина немного затекла в неловкой позе.
   - Тема, закругляйся уже со своим компьютером. Знаешь, который час?
   Анна Владимировна возникла в дверях комнаты с неотвратимостью военного крейсера.
   - А где папа? - спросил сын.
   Было во всем этом что-то неуловимо неправильное. Понять бы еще что именно.
   - Спит давно.
   - А как вам фильм?
   - Какой еще фильм? - удивилась мать. - Ты мне зубы не заговаривай! Полчаса тебе на все про все - и в койку! Сто раз тебе повторяла: "кто рано ложится и рано встает, тому бог красоту и здоровье дает".
   - Хорошо-хорошо, - поспешно сказал Тема, - полчасика, и все.
   - Надеюсь, -- серьезно молвила Анна Владимировна перед тем как уйти. - Ты разумный мальчик, сынок, не разочаруй меня.
   Дверь за матерью закрылась.
   Артем задумался. Что есть реальность? Ведь если допустить, что все произошедшее накануне - случилось на самом деле, то почему мама так удивилась, словно слышит об этом впервые? А куколка? Была ли вообще куколка? А может куколки-то никакой и не было вовсе? Все это игра воображения, сон? Как проверить?
   "Та-аак, из отпущенных тридцати десять минут ушли на бесплодные размышления. Непорядок. Пожалуй, завалю-ка я с десяток монстриков в "Лордах Подземелий"".
   Размышляя так, Артем привычно выбрал нужный значок на экране монитора и запустил игру. Экран мигнул, прорисовав игровое меню, а затем сверху на привычное изображение неожиданно скатилась зеленая буква, похожая на падающую звезду.
   - Ничего себе! - ахнул Артем и недоверчиво протянул руку к загадочному символу, явно не имевшему ничего общего с игрой.
   Легкое прикосновение к букве-звезде произвело эффект, подобный камню, брошенному в колодец - во все стороны от нее побежали волны. Они постепенно наращивали амплитуду и вскоре покинули пределы экрана, сминая в гармошку окружающее пространство. Стены, пол и потолок, диван и шкаф с книжными полками прогибались и раскачивались в безумном танце.
   Артем закричал от ужаса, теряя ощущение собственного тела и не слыша собственного крика.

Глава 4

  
   Ежели дуракам волю дать,
   так они умных со свету сживут.
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   - Эй, ты там как? Живой?
   Артем почувствовал, что его ритмично встряхивают за плечи. С трудом разлепив веки, Артем встретил тревожный взгляд серых глаз, смотревших на него из-под кустистых рыжих бровей.
   "Бомж какой-то, - подумал студент, оглядывая склонившуюся к нему фигуру незнакомца, - еще и кострищем провонял - дышать нечем".
   - Жи... жи-вой я, жи... вой! -Не тря-си...
   Незнакомец разжал огромные ручищи. Кожаный, прокопченный фартук был надет прямо на голый торс, бугрящийся такими мускулами, которым бы и Шварценеггер позавидовал. Местный культурист обладал примечательно рыжей кудлатой бороденкой под стать огненной же шевелюре и щеголял в латанных холщевых штанах и грязных лаптях.
   "Лапти?! - изумленно подумал Артем. -- Ох и бомжи пошли! Нет, ну, рваные тапки - это еще куда ни шло, но чтобы лапти? Обалдеть!"
   - Ну, раз живой, тогда давай - вставай помалу. Чего ж землицу-то греть? Чай не девка! -- сказал культурист и загоготал над собственной остротой.
   Артем поднялся, сообразив наконец, что лежит в огородной меже, аккурат рядом с капустной грядкой, а чуть поодаль - распушилась ботвой морковная.
   "Нет, пожалуй, не бомж, а скорее дачник, - решил про себя Тема. - А что в лаптях? Ну, так мало ли какие сейчас у дачников заскоки. Огород-то вон какой ухоженный".
   - Ты чьих будешь? - полюбопытствовал дачник.
   - Что?
   - Звать тя как?
   - Артем.
   - У! Темка, стало быть, - дачник, задрав подбородок, с чувством поскоблил бороду. - А я - Никодимыч, кузнец местный. Так чего ты на моем огороде-то завалился? Перебрал что ль?
   - Да нет, я тут мимо проходил... - Артем судорожно пытался что-то придумать, но получалось как-то не очень.
   - Вона что... -- протянул кузнец, - стало быть, мимоходец. Понимаю, а как же! Мимоходец и все такое, но почто в одном исподнем-то мимоходишь?
   "Странный какой-то парень, - думал Никодимыч, - и такой одёжи, как у него, я отродясь не видывал!"
   - Исподнее? - Артем оглядел себя. На нем были шорты и футболка. По-домашнему, это верно, но и для улицы - вполне сойдет.
   "Да что тут вообще за дела такие творятся? - размышлял Артем. - Спиртного я не пил, может, меня каким-то образом оглушили и увезли за город? Похищение? А этот "кузнец" как раз один из похитителей? Очень даже возможно! Вон он как глазами-то хитрыми сверкает и даже кличку свою воровскую назвал - кузнец... Но что с нас взять? Денег особых в семье сроду не водилось, какой смысл меня похищать? Хмм... Но глюки знатные! Один момент с землетрясением чего стоит! Сам бы я до такого ни в жизнь не додумался".
   - Э-э, парень, что-то ты совсем смурной стал, прям позеленел весь, - обеспокоенным тоном сказал Никодимыч. - А ну-тка айда в кузню, там разберемся.
   Огородец у кузнеца был хорош, что и говорить! Посадки - любо-дорого. Сизыми перьями - лучок, горох, цепляющийся за ивовый плетень, кусты смородины там и тут, заросли малины - выше головы, а как за малинник свернули, увидел Артем и кузню: небольшой, но ладный рубленый домик, крытый сосновым тесом, с пристройкой-навесом.
   "Откуда такой взялся? - размышлял кузнец, - вона как на струмент кузнечный вытаращился, будто отродясь не видывал. И шатает его, болезного, хоть и духа винного не чую. Лиходеям что ли подвернулся? И обобрали до нитки, и раздели до исподнего. Кузня моя на отшибе деревни, поди дополз чуть жив, да тут и обеспамятел. Эх, попадись мне эти мучители, уж я бы им ужо..."
   Никодимыч невольно стиснул плечо паренька покрепче.
   "Ох, ну и влип же я! - думал студент в свою очередь. - Этот похититель мне руку сейчас сломает! Что ж делать-то? У них для пыток тут все организовано: щипцы, чтобы ногти выдергивать, а то и вместе с пальцами откусывать, и молотки - кости ломать. Да еще куча жутких железных штуковин, про которые мне ничего неизвестно! Наверняка будут пытать, и попутно мои мучения на камеру записывать, чтобы родственников шантажировать. И ведь не сбежишь никак - держит, гад, насмерть, вон, рука уже синеть начала".
   Явно вечерело, от чего у Артема чувство времени окончательно пошло вразнос. Небо приобрело безоблачную медово-янтарную прозрачность, обычную в местах с чистым незагазованным воздухом.
   - Давай заходь, парень! - террорист от культуризма дернул за скобу, и массивная дубовая дверь поддалась, а сени дохнули прохладным сумраком. -- Не бойсь, Никодимыч знает, что делать, сейчас тебе полегчает...
   "Все. Вот тут меня и укокошат, - с тоской подумал Артем, - знает, он, видите ли, что делать. Еще б ему не знать! Не пойму только зачем он мне зубы заговаривает?"
   - Самовар как раз поспел, - продолжал Никодимыч, - а чай у меня знатный, кипрейный с мятою и зверобоем. Шиповник, правда, с прошлого году припасенный, уж не обессудь, нынешный-то еще не вызрел.
   Медный с начищенными боками самовар возвышался на столе у раскрытого настежь окна, и прохладный вечерний ветерок колыхал белые занавески.
   С деревянной полки над окном Никодимыч снял пару глиняных кружек, сноровисто наполнил их на треть заваркой и долил кипятком из самовара.
   - Пей на здоровьечко, - участливо молвил Никодимыч, пододвигая кружку гостю, - пряниками порадовать не могу, хотя...
   Он покопался в стоявшем у стены коробе, извлек и поставил на стол деревянное блюдо с медовыми сотами.
   - Кое-что в запасе имеется, - сказал кузнец и хитро подмигнул Артему.
   Артем осторожно протянул руку к блюду и, отломив кусочек золотистого лакомства, отправил в рот.
   - Ммм... - промычал он. - Вкусно-то как!
   - А то! - расплылся в улыбке Никодимыч.
   Послышалось тревожное гудение, и в раскрытое окно на запах меда влетела оса. У студента глаза полезли на лоб: оса оказалась матерая - размером с откормленного воробья. Она деловито зависла над столом, высматривая кусок получше.
   Хрясь! Удар был мощный: рука Никодимыча сбила незваную гостью и размазала ее по столу.
   - Ишь ты, учуяла! Вот-ить погань крылатая! - разразился гневной тирадой хозяин. - Ненавижу все их подлое племя!
   Взяв за крыло останки упокоившейся в мире осы, Никодимыч, приоткрыл дверь и выбросил их во двор. Вернувшись, он закрыл окно, деловито вытер тряпкой лужицу расплескавшегося в пылу сражения чая и уселся на табурет.
   - Сказывай, - промолвил кузнец, с улыбкой глядя на гостя.
   Артем закашлялся, поперхнувшись:
   - Что сказывать?
   - Сколько их было?
   - Кого? - не понял Артем.
   - Грабителей, - охотно подсказал Никодимыч. - Что тебя ограбили, несложно было домыслить. Откуда ты родом, зачем шел в нашу деревню?
   "Ага, - подумал Артем, - это он адрес узнать хочет. Чтобы потом послать родителям мое ухо или палец, если с выкупом тянуть станут. Ничего террористу рассказывать нельзя".
   - Трое, - ответил он террористу, старательно изображая страдальца, - а может и пятеро... Да они и не разговаривали много-то, сразу шарахнули по голове! Не могу ничего толком вспомнить.
   - Вона что, - протянул Никодимыч, - да ты в рубашке родился, парень: жив остался! Ну, а что не помнишь ничего, так это пройдет. Отдохнешь, сил наберешься - само припомнится.
   Кузнец сочувственно повздыхал, потеребил бороду, молвил:
   - Завтра к знахарке Варваре сходим. Восьмой десяток старушке, а в лечении хворей разных да ран, лучше нее и в Столице не сыщешь!
   Между тем, за окном незаметно подкрались сумерки.
   - Вот что, Тема, -- сказал кузнец, -- я тебе в горнице постелю. Отдохнуть тебе надо. Эдак-то зевать, как ты зеваешь, - это ж челюсть вывихнуть, а то и рот порвать можно!
   Сундук - это не кровать и даже не раскладушка. Разок попробуешь и осознаешь, если не умом, то боками. Артем осознал всесторонне. Спать ему почти расхотелось, и, поворочавшись с боку на бок, студент решил выждать пару часов, пока рыжебородый культурист-кузнец заснет покрепче, а там - дай бог ноги! Но сон - штука коварная: чем настойчивей борешься с ним, тем скорее он побеждает. Словом - студент и сам не заметил, как сон его сморил, расплющив по крышке сундука, словно кузнечика.

* * *

   - Хозяин, хозя-и-и-ин!
   Тихий шепот настойчиво лез в ухо, соперничая с низким жужжанием. Такой звук издает майский шмель, случайно залетевший в комнату. В отчаянных поисках выхода шмель то и дело натыкается на оконное стекло, отскакивает, но пробует снова и снова.
   Артем приоткрыл сначала один глаз, потом - оба, и через мгновение уже сидел с отвисшей от изумления челюстью. В лунном свете окна зависло крылатое нечто, чьи перламутровые крылья, трепеща, издавали то самое гудение, которое и выдернуло студента из сна.
   Существо подлетело ближе, и теперь его можно было рассмотреть в деталях. С насекомыми его роднили две пары перламутровых полупрозрачных крыльев, но на этом всякое сходство с членистоногими заканчивалось. Начиналось сходство с человеком. Да это и был человечек, только с крыльями.
   - Хозяин проснулся! - обрадовался крылатый человечек и подлетел еще ближе.
   - А ты кто? -- отшатнувшись, полюбопытствовал Артем.
   - Вспомни, хозяин, ты принес меня с рынка.
   - Куколка?!
   - Ага. Я был куколкой. А потом спрятался в штуковине с волшебными картинками.
   - В компьютере? - догадался студент.
   - Точно! В нем. Там было много, очень много замечательных картинок, и большинство из них я превратил во врата, ведущие в разные миры. Надеюсь, хозяин доволен?
   - Так вот почему! - понимающе воскликнул Артем.
   Но тут же перешел на шепот, опасаясь разбудить кузнеца:
   - Значит, это не сон, и я не спятил. Ну, хоть это радует, а то я уже решил, что у меня крыша едет.
   Человечек рассмеялся. Его смех напоминал звон крошечного колокольчика.
   - А родители? Леночка? -- спросил Артем. - С ними все в порядке?
   - Их я тоже перенес туда, куда они пожелали.
   - Но вернуть-то их можно?
   - Надеюсь, что да. Если захотят. Я открыл много врат.
   - А меня? Меня ты можешь вернуть домой?
   - В любой момент, как только пожелаешь, - промолвил человечек.
   - Ну, тогда я же...
   Хрясь!
   - Вот-ить пакость какая! - прогремел Никодимыч, с хрустом размазывая человечка по полу. - Уж и в дом пробрались! Слышу - гудит. Сперва помыслил, что померещилось, ан-нет! Вовремя я.

Глава 5

  
   - Нет, вы меня выслушайте.
   Я не об личностях веду речь
   и не парадоксами перед вами щегольнуть хочу.
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   - Дык кто ж знал! - оправдывался Никодимыч. - Эти-то тварюги крылатые об прошлом годе у Семена Хвостова дочу семи лет заели и утащили. Налетели роем - и уволокли. И не первый случай уж.
   Артем загрустил: найти среди тысяч миров родителей и Леночку, да выбраться самому без помощи крылатого проводника - представлялось совсем уж непосильной задачей.
   - Ты, эта, ложись. Поспи... - сказал кузнец. -- Оно ить утро-то вечера мудренее.

* * *

   Утро разбудило студента стуком в двери и зычным басовитым криком:
   - Никодимы-ы-ы-ыч!
   Послышался мерный скрип половиц, негромкий лязг щеколды, и до Артема донесся ответ Никодимыча:
   - Чего орешь, оглашенный? Какого вамирэха лысого тебя принесло ни свет ни заря?
   - Староста послал, дело у него к тебе спешное.
   -- Ба! Ну, спешное не спешное, а раньше полудня пусть не ждет. У меня самого там дела есть. Загляну, как доспеется. Так Селивану и скажи.
   - Да уж скажу...
   - Тьфу ты! - сплюнул в сердцах Никодимыч. - Четвертый десяток разменял, а все бегает, выслуживается...
   Несмотря на ранний час, валяться дальше было неловко. Поэтому Артем поднялся и вышел во двор.
   - А ты, как я погляжу, тоже ранняя пташка! - удивился кузнец.
   Штаны и лапти на Никодимыче остались прежними, но вот кожаный фартук сменила полотняная рубаха, украшенная затейливой вышивкой.
   Артем улыбнулся, ведь еще вчера при взгляде на такой наряд он решил бы, что "террорист" в свободное от мучительства время гастролирует вместе с ансамблем балалаечников. Но сегодня все изменилось. Теперь студент знал, что это его футболка и шорты с кроссовками выглядят нелепо и неуместно.
   - Что ж, парень, - продолжил Никодимыч с улыбкой, - колодец недалече, умоешься, да подсобишь с огородом: полить надо бы до солнышка.
   На полив ушло часа два, не меньше, и к тому времени, как огород был полит до последнего кустика, солнце стояло уже высоко, а Тема изрядно устал и зверски проголодался.
   - Молодцом! - Никодимыч хлопнул студента по плечу, вложив в обычный жест одобрения недюжинную силу. - Ба! Да ты ж с ног валишься от голода! Ничего, сейчас завтракать будем.
   Завтрак оказался простым и скромным: зелень с огорода, хлеб, сыр, квас, но Артем с удивлением обнаружил, что в жизни не ел ничего вкуснее.
   - Сходим в деревню, навестим Варвару, она когда-то меня на свет принимала, - сказал кузнец, затем с хрустом вгрызся в луковицу и активно зашевелил челюстями.
   - Зачем к знахарке? Я же здоров, да и с памятью у меня полный порядок.
   - Варвара ведает столько, что тебе и не снилось! - воскликнул Никодимыч и многозначительно добавил: - Она ж не простая знахарка-то, а ведунья потомственная.
   - А-а.
   - Да не "а-а", - строго одернул Артема Никодимыч и произнес с благоговением: -- А Варвара! -
   Затем залпом осушил кружку кваса и, жадно припав к крынке, в несколько мощных глотков ополовинил ее, крякнул, утер усы и поднялся из-за стола.
   - Ну, -- сказал кузнец, - сметай тут, чего осталось, а я пойду тебе одёжу присмотрю. В исподнем-то тебя и на двор-то выпускать нельзя - куры засмеют.
   Артем едва успел покончить с завтраком, как Никодимыч вернулся.
   - Вот, - кузнец положил на ларь стопку одежды, - тебе будет в пору. А с обутками помочь не могу. Нет ничего подходящего, не обессудь.

* * *

  
   "Если врат открыто много, - думал Артем по пути к деревне, - то они могут находиться где угодно в этом мире. Но как их найти? Тьфу, от виртуальной мистики у меня скоро мозги взорвутся! Хотя... Еще день-другой, и я привыкну выглядеть, словно юное фольклорное дарование".
   Дом кузнеца и впрямь располагался на отшибе небольшой деревни, состоявшей из полусотни, или немногим более, дворов, выстроившихся в две улицы, которые пересекались примерно в центре, образуя довольно широкую площадь. С одной стороны, изогнувшись дугой, к деревне примкнула тихая, неторопливо текущая речка, с другой - подобрался зеленым мысом смешанный лесок. Милый взору городского обывателя пасторальный пейзаж!
   Дома в деревне оказались добротные, большинство крытые тесом, и лишь некоторые - соломой.
   - Сперва зайдем к Варваре, ее изба на краю леса, - сказал Никодимыч. - А там уж видно будет.
   "А где же ему еще-то быть, как не возле леса, - подумал сообразительный студент, - как-никак травки, грибочки и прочее - все под рукой".
   Путь к дому знахарки лежал через всю деревню. С визгами и воплями носились, увлеченные игрой ребятишки, взрослые суетились по хозяйству. Встречные аборигены приветливо здоровались с кузнецом, на Артема поглядывали с осторожным любопытством, но вопросов не задавали.
   Изба знахарки впечатляла тем, что резко отличалась от остальных домов, виденных Артемом в деревне. Это была приземистая, с крохотными оконцами в невысоком сосновом срубе, полуземлянка. Бревна жилища при строительстве проконопатили мхом, и тот благополучно разросся на новом месте. Конек двускатной присыпанной землей крыши выдавался далеко вперед над входом и походил на клюв хищной птицы.
   Дверь с ржавым скрипом несмазанных петель приоткрылась, и на пороге обрисовалась хозяйка, краса и дикая природная грация которой сводили с ума все мужское население деревни и являлись предметом зависти - женского, но... лет пятьдесят назад. Сейчас же прелестница в эволюции своих прелестей дошла до той роковой стадии, когда любой взглянувший на нее, неизменно впадал в ступор на грани обморока. Причем эффект сказывался на всех одинаково, и половые различия уже не играли никакой роли.
   - Пришли, наконец? - осведомилась знахарка сочным басом. - Заходите в дом, с утра вас жду.
   Она тут же скрылась в доме. Артем с Никодимычем переглянулись и вошли следом.
   Сумрачность единственной, но достаточно просторной комнаты слегка потеснил свет, узкими потоками лившийся в окна. Природные софиты выхватывал фрагменты укрытого циновками земляного пола, глинобитная русская печь у дальней стены выступала белым призраком, вооруженным ухватом. Поставцы, берестяные коробы, кованый сундук размещались вдоль стен, увешанных связками трав и кореньев.
   Хозяйка, указав гостям на лавку, сказала:
   - Не удивлена, что ты Никодимыч ввязался в это дело, - острый нос знахарки нацелился на Артема. - Впрочем, доброта твоя на всю Огневку славится, через нее же и приключения сыщешь на собственную... хм-хмм... голову.
   Варвара поставила на пол глубокую миску, зачерпнув ковшом воды из ведра, плеснула в нее немного, побросала туда же травок и порошков, размешала костяной ложкой...
   Студент глядел во все глаза на производимые ушлой бабулей действия.
   "Средневековая колдунья! Ничего себе, мирок!" - думал Артем.
   Тем временем знахарка поднесла ложку к лицу Артема и непререкаемым тоном приказала:
   - Пей!
   Ложка до краев была наполнена зеленоватой жижей, остро пахнувшей травами.
   - Ну! -- поторопила Варвара.
   Артем приоткрыл рот и послушно глотнул содержимое ложки. Снадобье оказалось таким горьким, что глаза полезли на лоб. А старуха со знанием дела, пока подопытный пытался сообразить "а что это, собственно, была за гадость?", развернула ложку, острым концом костяной рукоятки полоснула ему по запястью, собрала заструившуюся кровь в ложку и зажала порез рукой. Зашептала, дунула, отпустила запястье.
   Студент с испугом поднял руку поближе к глазам, но не обнаружил на ней и следа пореза.
   Варвара хитро улыбнулась в стиле "знай, мол, нашего брата иллюзиониста" и погрузила ложку в миску.
   - Ну, вот и все, Никодимыч, - устало произнесла знахарка, - для гостя твоего я сделала все, что могла.
   - Благодарствую, Варвара! - Никодимыч поклонился старухе в пояс.
   Та перелила часть содержимого миски в небольшую склянку, заткнула пробкой горлышко:
   - Держи, Василий, -- она протянула склянку кузнецу, присовокупив к ней кусок пергамента.
   - Спасибо... - сказал Артем, чувствуя, что и ему надо бы поблагодарить старушку за шоу, и вдруг сообразил, что впервые произнес хоть что-то с того момента, как они покинули кузницу.
   Ведунья, строго взглянув на юношу, ответила:
   - Позже поблагодаришь, чай, не в последний раз видимся. Но запомни-ка хорошенько. Чужой ты этому миру. В моем доме можешь говорить. Но нигде более! Во всяком случае, до тех пор, пока кузнец не завершит оберег.
   "Жуть какая! -- подумал студент. - Если бабуся еще и в "избранные" меня запишет..."
   - Ты ведь избранный, - продолжила бабуся, - избранный иномирянин, и приход твой предсказан сотню лет назад.
   "Я влип, - с тоской подумал "избранный", - хана мне".
   - К Селивану не ходи, - молвила знахарка на прощанье, - сперва оберег завершить надобно!

* * *

   - Ничо-ничо, Тема, - ободряюще сказал Никодимыч, чуть только дом ведуньи скрылся позади, -- оберег я тебе живо выкую, не впервой. Аккурат как на рисунке. Варвара свое дело знает, а я - свое.
   Кузнец хитро подмигнул Артему и потряс зажатым в кулаке пергаментом.
   - Вот и ты, Никодимыч! Обещался к полудню, а полдень давно миновал. Селиван места себе не находит - тебя ждет.
   Сразу признав голос утреннего визитера, Артем с любопытством посмотрел на невысокого мужичка, заступившего им дорогу. Хитрая рожа и глазки-буравчики мужика доверия не вызывали.
   - Никол, -- кузнец досадливо поморщился, -- к полудню я, помнится, не обещался. Сказал-ить - до полудня пущай не ждет, а вот опосля того, как с делами управлюсь - загляну, стало быть.
   - Василий Никодимыч, уважь, а? -- мужичок вцепился в рукав кузнеца как клещ в корову. - Дело-то сурьезное, беда у нас! Все равно ж мимо идешь.
   - Тьфу ты, вот же пристал-ить! - Никодимыч попробовал вырваться, но смекнул, что рискует оставить рубаху без рукава. -- Леший с тобой, пошли! Но гляди, Никол, у Селивана, оно конечно, ума - палата, но ежели он ко мне опять со своей Рыжухой...
   - Ни-ни, - запричитал Никол, - ни в коем разе!

Глава 6

  
   И вот минута наступила, но не та,
   которую ждали обыватели.
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   Жилище старосты простой избой назвать язык не поворачивался - как-никак единственный дом в деревне о двух этажах. Резные "петухастые" наличники на окнах, крыша под лемехом - деревянной черепицей, но до княжеского терема все же далеко - так себе, зажиточный дом, не более. Надворные постройки тоже впечатляли: амбар, хлев, из которого доносилось коровье мычание, конюшня. По двору разгуливали куры-пеструшки.
   "Как же они управляются? - подумал Артем. - Тут работы столько, что от рассвета до заката не переделать!"
   Задачка имела простое решение: деревенские охотно нанимались в батраки к зажиточному хозяину.
   Староста встречал дорогих гостей от самого порога: и за белы ручки брал, и в глаза проникновенно заглядывал, даже Никол, крутившийся поблизости, был одарен благосклонным хозяйским взглядом, мол - ценю старания и все такое.
   Внешностью Селиван походил на моржа: та же солидность и неуклюжесть, но лишенная бивней. Щетинистые брови над круглыми голубыми глазами и русая с проседью борода лишь усиливали сходство.
   - Здрав будь, Никодимыч, вот славно, что пришел! -Проходи, проходи в дом, разговор есть, - Селиван так и лучился радушием. - А это кто с тобой? Пошто не знаю?
   - И тебе доброго здоровьичка, Селиван, -- ответствовал кузнец. - То помощник мой новый - Артемка. Вот-ить, с Огнёвкой нашей знакомлю, пущай привыкает.
   - Ну, коли так, ладно.
   Староста приветливо улыбнулся Артему и спросил:
   - И как? Понравилось у нас?
   Артем молчал, помня наказ Варвары. Не дождавшись ответа, староста насупился.
   - Да безгласный он, - вмешался Никодимыч, - и рад бы ответить с положенной учтивостью, да не способен говорить. Вот и к Варваре затем водил, надеялся, что авось вылечит.
   - И что? - оживился Селиван.
   - А ничего! -- отрезал кузнец. - Молвила, что подумает.
   - А-а! Ну, ежели подумает, тогда надёжа есть. Так-то парень видный, девки проходу не дадут. Вот токмо откормить его надо бы, а то притиснут посильнее, и дух вон!
   И мужики загоготали так, что Артем покраснел.
   - Ну, довольно нам ржать-то, - внезапно посерьезнев, сказал Селиван. - Айда, Никодимыч, в горницу, обсудим ладом.
   Про Артема будто вовсе позабыли, оставив топтаться в сенях одного. Впрочем, он и сам чуть подотстал, запутавшись в шнурках на кроссовках, а едва управился с непокорными узлами, сообразил, что кроме него в сенях никого нет. Никол и тот канул в неизвестном направлении.
   - Да, сынок, -- говаривала Анна Владимировна сыну во времена его безусого младенчества, - шнурки изобрели враги рода человеческого, но виртуозно владеть ими - долг всякого интеллигентного человека.
   "Ничего, - не растерялся Артем, - догоню".
   Из сеней в избу вели три двери. В которой из них скрылись Селиван с Никодимычем, студент не заметил, однако, немного поразмыслив, вошел в первую попавшуюся.
   Русская печь у старосты не в пример Варвариной была облицована изразцами. Кухонная утварь, в основном деревянная, пестрела аляповатой росписью и сверкала лаком. Аппетитно пахло свежей выпечкой, на что желудок студента мгновенно отозвался громким урчанием. Оглядевшись по сторонам, Артем никого в комнате не обнаружил, но зато заприметил лестницу, ведущую на второй этаж дома.
   "Ага, - сообразил студент, - наверняка они там! А где же им еще-то быть? Раз их нет тут, значит они там, логично?"
   Артем улыбнулся собственным мыслям - логика была железная. Он прислушался, но зарождающееся в животе голодное торнадо звучало многоголосым хором. Поскрипывая ступенями, студент поднялся на второй этаж.

* * *

   - Ох, смотри, Селиван, ежели ты ко мне опять со своей Рыжухой. Это где ж видано - коров ковать!
   - Да какая там Рыжуха, Василий Никодимыч, - отмахнулся староста, - тут сурьезное дело: на Столичной дороге разбойники объявились!
   - Что-о?! Когда? -- воскликнул встревоженный Никодимыч.
   - Вчера. Прокуд с сыновьями возвращались из Столицы с обозом, и на них напали. Спасся только меньшой, Яков, - Прокуд его за подмогой отправил, вот и уцелел парнишка. Но когда помощь подоспела, обоз был разграблен, а Прокуд и двое старших сыновей - убиты.
   - А что Яшка сказывает? Сколь бандитов-то? Как вооружены? - спросил Никодимыч.
   - Пятеро их, одежа иноземная, ножи, коими владеют преискусно. Напали, сказывал, при свете бела дня, когда никто не ждал. Нечисть-то ночами озорует, да ты про то и сам ведаешь. Ну а тут дело к вечеру, солнышко ласковое, разморило их. Вот на тепленьких-то и набросились. Феофану, голову почитай начисто срезали - прямо во сне...
   "Это что ж такое получается, - думал Никодимыч, - выходит, что не соврал Темка насчет грабителей-то?"
   - Так что, - продолжал староста, - на тебя токма уповаем, Василий Никодимыч. Обряжай дружину малую доспехом, да оружием. В цене сойдемся! Сам знаешь, ярмарка Столичная скоро уж, а мастеровые в город без охраны ехать опасаются.
   - Сделаю, об чем речь!
   - И эта... Никодимыч, неужто Рыжуху мою подковать...
   - Селиван!!! - лицо кузнеца побагровело от гнева.
   - Ладно, ладно, вдругорядь обсудим, - поспешно согласился староста, - а где же помощник твой?

* * *

   "Когда кажется, креститься надо!" - с досадой подумал голодный студент, увидев, что комната второго этажа пуста.
   Он деловито огляделся по сторонам и, сообразив, что забрел не куда-нибудь, а в хозяйскую спальню, решил вернуться на исходную позицию - в сени. Ведь заходить в спальню, да еще в отсутствие хозяев - верх неприличия. Но взгляд студента уже зацепил, а ноги охотно откликнулись на зацепку, радостно выводя Артема на путь порока.
   Порок предстал в виде истукана, который злобно выглядывал из небольшой резной ниши рядом с кроватью. Статуэтку неведомого божка искусно выточили из черного с красными прожилками обсидиана, руки и ноги - едва обозначили, но зато лицо выполнили на славу: низкий лоб с тремя горизонтальными морщинами, маленькие глазки и огромная пасть, ощерившаяся острыми клыками. В глубине пасти билось огненным сердцем оранжевое пламя.
   - Вот так зверюга! - изумленно воскликнул Артем, взяв статуэтку в руки.
   Глаза истукана полыхнули огнем, и холодный обсидиан враз стал нестерпимо горячим.
   - Ай! -- вскрикнул Артем и, выпустив статуэтку из рук, затряс обожженными пальцами.
   Божок ударился об пол, брызнув осколками. Пламя погасло. Артем услышал скрип лестничных ступеней и голос Никодимыча:
   - Темка! Ты тут?
   Затравленным взглядом Артем искал место, куда бы спрятаться. За разбитого божка ему точно оторвут голову. И это будет еще самое мягкое наказание. Не найдя ничего более подходящего, студент забился под кровать, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой.
   "Тьфу, да чего это я? - подумал Артем. - Как маленький, ей богу! Ну разбил, и что? Я ж не специально! И как мне только в голову пришло - прятаться? Надо отвечать за свои поступки".
   Но момент был упущен. Артем представил, каким придурком он будет выглядеть, выползая из-под хозяйской кровати. Потому счел за лучшее остаться на месте и даже затаил дыхание.

Глава 7

  
   "Уши выше лба не растут!" - ведь это то самое,
   о чем древние римляне говаривали: "Respice finem!"
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   - Нет его здесь, Селиван, куда ж он запропастился-то?
   - Твоя правда, нет е... е... Какого лешего?! - Селиван, бледнея и хватаясь за сердце, привалился к стене. - Бо... Божок Огненного короля разбит! В... Вдребезги!
   На пару минут воцарилось молчание - староста и кузнец осмысливали случившееся. Артем, затаившийся под кроватью, отчетливо слышал их шумное дыхание. Всякие сомнения по поводу того, верно ли он поступает, "укрываясь от справедливого возмездия", отпали. А в воздухе так восхитительно пахло теплым хлебом, пирогами, возможно - чем черт не шутит - даже ватрушками с творогом и изюмом!.. Желудок Артема не выдержал и выдал трогательную руладу, которая богатством обертонов могла соперничать с оперными звездами Ла Скала.
   Обладатель музыкального желудка лежал, потея от страха и боясь вздохнуть, сердце стучало в ребра с неистовством шахтера, прокладывающего туннель в скальной породе.
   - Тсс... Слышал? - донесся шепот.
   - Аха...
   Тихо скрипнули половицы, и раздался громовой голос Никодимыча:
   - А ну-тка, вылазь, супостат!
   Стоило Артему только высунуть из-под кровати свою белобрысую головушку, как могучие руки кузнеца помогли и остальным частям долговязого тела увидеть свет.
   - Ты?! - кустистые брови Никодимыча от изумления поползли вверх, словно желая слиться с рыжей шевелюрой. - Какого вамирэха лысого ты тут делал?! Божка огненного не ты ль кокнул?
   Артем виновато посмотрел на осколки и кивнул.
   - Ах, ирод! Убью изувера! - в гневе вскричал Селиван и, выхватив из ножен поясной кинжал, устремился к студенту.
   - Постой, Селиван! -- кузнец перехватил руку старосты с занесенным кинжалом.
   - Дык этот гад целую деревню сгубил! Зараз!
   - Постой, сказано тебе! Не к лицу старосте вершить расправу скорую, презрев обычаи.
   - А и то верно, - молвил Селиван, убирая клинок в ножны, -- сделаем все по обычаям.

* * *

   Когда сидишь в темном подполье, то даже час покажется вечностью. Одуряюще пахло квашеной капустой. Где-то рядом, очевидно, стоял бочонок, и источал манящий запах.
   "Да провались такая жизнь! - подумал измученный студент. - Я - не я, если не доберусь до этой капусты! И плевать, что связали!"
   Он пошевелился, стянутые веревкой запястья саднили. Поводя носом, словно гончая, напавшая на след зверя, голодный студент уверенно дополз до бочки, повозился немного, и скоро темнота подполья огласилась звуками счастливого чавканья.
   Когда сытого и умиротворенного студента извлекли на свет из тьмы заточения и в сопровождении двух дюжих молодцев повели на деревенскую площадь, мужики закрутили носами, подозрительно принюхиваясь, а бабы захихикали. Что и говорить, взъерошенный и обильно политый капустным рассолом Артем доверия у аборигенов не вызывал. Народ, гомоня, потянулся следом, деревенская ребятня, радостно вопя, не отставала от взрослых. Процессия завершила "крестный ход" на площади, где суровыми стражами близ набатного колокола ждали Селиван с Никодимычем. Огневцы, оказавшись вместе, оживленно переговаривались: мужики обсуждали мужицкие дела, бабы - бабьи.
   Артем с интересом разглядывал окружавших его селян, и если мужчины ничем примечательным не выделялись (скромно вышитые рубахи не в счет), то женская гвардия еще как выделялась: головы зрелых дам украшали шитые бисером и самоцветами рогатые кики. Возможно, под ними скрывались настоящие рога, кто их знает, этих женщин! Впрочем, Артем не на том факультете учился, чтобы разбираться в подобных тонкостях.
   Селиван долго и со смаком откашливался и прочищал горло, ожидая, пока стихнет гул голосов, и, наконец, исторг выстраданную фразу:
   - Любезные други и чада мои!
   Староста перевел дыхание и продолжил:
   - В сию скорбную годину, когда боги и духи шлют нам одно горестное испытание за другим, сей изувер, -- Селиван гневно-презрительно ткнул указующий перст в сторону осоловелого студента, который жмурился под лучами вечернего солнца, - сей изувер аки тать в ночи...
   - Пробрался к тебе в подполье и схарчил всю капусту? - осведомилась предводительница бабьего фронта Степанида.
   В толпе раздались отдельные смешки.
   - Вот завсегда ты, Степанида, нос свой длинный суешь, куда не просют! - разозлился Селиван, чья продуманная речь оказалась безнадежно испорченной.
   - Что-о?! - возмутилась Степанида. -- Это чем же тебе нос мой не гож? На себя сперва погляди!
   Толпа оживилась и придвинулась ближе, причем, каждый норовил пролезть в первые ряды.
   Артем воззрился на предмет спора: нос Степаниды был самым обыкновенным - вполне нормальным. А вот ее кика потрясала всякое воображение: "рога" достигали полуметровой длины! Кика с боков дополнялась массивными кольцами, веса которых не выдержали бы и слоновьи уши. Наверное, поэтому украшения крепили прямо к головному убору.
   В воздухе словно повеяло горячим испанским ветром, крики "Торро, торро!" так и разносились окрест... в богатом воображении Артема.
   - Дома поговорим, жена, - осадил Степаниду староста, - не досуг мне нонче забавляться: супостат сей Статую Огненного короля кокнул точно яйцо курье, а ты по капусте скорбишь!
   Стало тихо. Казалось, будто огневцы и вовсе дышать перестали, обдумывая услышанное, а затем началось невообразимое: шум, гам, крики, причитания как по покойнику. Наконец, народ вспомнил кто является виновником их бед.
   Артем живо представил, как обезумевшая толпа разрывает его на кучу мелких статуэток. Он беспомощно огляделся по сторонам в поиске путей к отступлению. Впрочем, какое там отступление! Отступают четко и организованно, а ему хотелось попросту задать стрекача. Вот только бежать было некуда.
   - ТИХО!!! - взревел Селиван, но его крик потонул в общем хаосе звуков.
   Артем зажмурился и приготовился умереть. Однако смерть не спешила, да и шум стал странным образом утихать. Студент приоткрыл глаза и увидел, что сквозь расступившуюся толпу к ним приближается Варвара. Знахарка шла, слегка опираясь на посох, а когда она подошла к пленнику, воцарилась тишина.
   - Развлекаетесь, как я погляжу! -- сказала Варвара, бросив на Селивана тяжелый взгляд исподлобья. - Чем расправу чинить, лучше бы о себе позаботились. Закат близок!
   Огневцы с тревогой посмотрели на вечернее небо. Солнце уже успело окрасить закатным багрянцем облака, пенившиеся у горизонта.
   - Идите все по домам, - продолжила знахарка, - скотину тоже прячьте, хоть в эту ночь нам опасаться нечего: не враз нечисть проведает, что без огня мы остались. А наутро двинемся в Стольноград, под защиту его стен.
   - Но как же... - Селиван мотнул головой в сторону Артема.
   - Помолчи, Селиван! - знахарка сверкнула глазами. - Сама разберусь, а ты делом лучше займись.
   Народ торопливо покидал деревенскую площадь. Крякнув и смущенно почесав в затылке, Селиван отступил в сторону.
   - Хорошо ли ты запомнил, Василий, то, что я тебе говорила? - приступила Варвара к допросу. -- А ты, пришелец из чужого мира? Не я ль сказала "к Селивану не ходить"?
   Артем с Никодимычем отчаянно закивали головами.
   - Ох, что-то глуховата я стала на старости-то лет, ну-тка наклонитесь-ка поближе...
   Все, кто еще не успел разойтись по домам, оказались свидетелями памятного зрелища: через всю деревню до домика у леса гордо шествовала знахарка Варвара, держа за уши Никодимыча и Артема, которые, охая и спотыкаясь, семенили рядом. Шествие замыкал Селиван: он торжественно нес посох старухи.

* * *

   - Тебе стоит вернуться до наступления темноты, Селиван, - сказала знахарка. -- Не искушай судьбу.
   Староста, прислонил к дверному косяку посох, поклонился и вышел.
   - Теперь можешь говорить. - Варвара, скрестив руки на груди, смотрела на Артема. - Зачем ты разбил статуэтку бога Огненного короля?
   - Я вовсе не собирался ее разбивать, мне хотелось разглядеть ее поближе. Взял статуэтку в руки, но она раскалилась вдруг как утюг.
   - Скажи мне, а что тебе вообще известно о волшбе? - вдруг спросила Варвара, сузив глаза.
   - Ничего, - ответил Артем.
   Знахарка и кузнец многозначительно переглянулись.
   - А если подумать? - -допытывалась знахарка.
   Артем подумал, но в голове крутились лишь знания, полученные из компьютерных игр.
   - Могу предположить, но точно не знаю.
   - Предположить?! -- ахнула Варвара. - Что ж, время у нас еще есть. Предполагай, коли так.
   - Ну... Волшба, магия... - неуверенно начал Артем, припоминая, - про магию мне известно из игр. Существует несколько типов магии. Например, магия огня, воды, земли и воздуха. Это основные виды магии стихий. Существуют и промежуточные разновидности... Еще магия смерти и магия природы, которую иногда называют магией жизни. Изредка, в некоторых играх, встречается магия белая и черная.
   - Что ж это за игры у вас такие? - изумилась Варвара. - Ежели у вас все в них играют, то я уже ничему не удивляюсь.
   - Но больше мне ничего неизвестно! - воскликнул Артем. -- Честно! Только названия!
   - В твоем случае большего и не нужно. Ты избранный. К тому же, пришелец из иного мира. И твои слова способны погубить наш мир. Вот, выпей-ка это! -- приказала знахарка.
   - А что это? - подозрительно спросил Артем, глядя на протянутую чашу с темной пахучей жидкостью.
   - Пей, не бойся.
   Артем взял чашу в руки, сделал глоток и умер.
  

Глава 8

  
   - Ах, как это печально! - роптал он на судьбу.
   - Чудак! - утешали его сведущие люди, - есть отчего плакать!
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   - Так он и впрямь помер?
   - Сомневаешься? - спросила Варвара. - Или проверить желаешь? У меня не было выбора.
   - Но разве он чародей или ведун какой? - печально спросил Никодимыч. Ему было жаль Артема.
   - Хуже, - ответила знахарка, - Неужель ты не понял до сих пор, что любое слово, сказанное этим пареньком, оживает в нашем мире? Ему дана власть словом призывать в наш мир чудовищ!
   - Значит, те лиходеи, что Прокуда с сыновьями порешили...
   - Верно, - кивнула Варвара. - Он ведь сказывал про них?
   - Было дело. Но я сам выпытал, да сам и поверил. Парень сказал, что на него напали внезапно, и он почти ничего не видел.
   - Зато Яшка Прокудин успел увидеть достаточно! - перебила знахарка. - Вдосталь насмотрелся. Да видано ли, чтобы на Столичной дороге озоровали разбойники! Ну, нечисть ночами шастает, так она всюду бродит. А тут злодеи в иноземных одежах! Смекнул теперь?
   - Да уж... - молвил кузнец и надолго задумался.
   - Ну, хватит рассиживаться! - воскликнула Варвара. - Положенное время прошло. Пора.
   - Дык ночь на дворе уж, - отметил Никодимыч. - Эх, и лучину не разжечь!
   За разговором и думами угасло зарево заката, и в жилище знахарки сгустилась мгла. Варвара, ловко ориентируясь в темноте, извлекла из сундука горшок, а затем высыпала на широкое блюдо его содержимое.
   - Что это? - спросил Никодимыч, заметив, что от миски исходит слабое зеленоватое свечение.
   - Болотный мох, - ответила ведунья.
   - А пошто светится?
   - Настоями травными пропитан, вот и светится. А чтоб ярче светил, надо его водой колодезной спрыснуть, - Варвара зачерпнула горстью воды из ковша и стряхнула капли на мох. Сияние усилилось, и темнота отступила. -- Пособи-ка малость, Василий.
   Вдвоем они перенесли тело Артема в центр помещения.
   - Холодный совсем, - Никодимыч шмыгнул носом. - Ты, эта, не волнуйся, Варвара, поутру я его похороню возле леса.
   - Это еще зачем? - изумилась знахарка.
   - Ну как же, - молвил кузнец, - не оставлять же упокоенного на съедение нечисти.
   - Ох, не зли меня, Василий, а то не погляжу, что четвертый десяток разменял, - тресну по лбу половником!
   - Зачем? -- не понял Никодимыч.
   - А чтобы мозги на место встали! Склянка с зельем, что для оберега давала, при тебе?
   - Вестимо, при мне.
   - Вот и давай ее сюда. Нет, это ж надо было домыслить такое - нечисти на съедение! Похоронить возле леса! - Варвара сердито загремела горшками, и наконец извлекла ступку и пест. - Сядь в сторонке и не суйся под руку. Понадобишься - кликну.
   Никодимыч присел на лавку и, разинув рот, наблюдал за действиями ведуньи.
   Варвара, растирала травы в ступке, смешивала порошки в глиняной чаше, бормотала едва слышно заклинания. Затем, склонившись над телом Артема, шептунья разорвала ворот его рубашки. Тусклое зеленоватое свечение стирало различия между живым и неживым, и кузнецу на миг показалось, что оба - и юноша и старуха - мертвы давным-давно.
   - Что ты делаешь, Варвара? -- обеспокоенно спросил кузнец.
   Ведунья обернулась, ее темные глаза тлели древней магией.
   - Возвращаю жизнь в это тело, - ответила она
   - К чему тогда было его убивать?
   - Знала б иной способ, не убивала бы. Вот только не существует другого способа, - старуха, обмакнув палец в чашу, принялась чертить руны на лбу и щеках Артема. - Смерть - единственная заставляет умолкнуть навсегда любого, даже избранного. Смертью я замкнула эти уста, через смерть же дам голос этому телу. Через зелье на крови наделю таким оберегом, какой не выковать молотом кузнеца.
   Варвара открыла склянку с зельем и вновь обернулась к Никодимычу.
   - Бди, Василий. До утренней зари буду я читать заклинания и прерывать меня боле нельзя. Бди, молча, кузнец, оберегая нас до рассвета.

* * *

   Казалось, что тьма будет существовать вечность, она навалилась со всех сторон, стоило Артему лишь пригубить старухино зелье, а потом и вовсе сомкнулась над головой подобно океанским волнам.
   "Я умер? -- подумал студент. -- Наверняка умер. Где же туннель?"
   Туннель вспоминался сразу, а как же иначе, особенно после того, как Анна Владимировна, всласть начитавшись эзотерики, устроила своим мужчинам эзотерический террор с ежевечерними чтениями гороскопа друидов и изучением свидетельств о жизни после смерти... Главное - вовремя увидеть свет в конце туннеля.
   Артем искал свет, но не находил - чернильный мрак повсюду. И ни единого проблеска, ни пятнышка, ни искорки. Но потом он услышал голос, невнятный, словно соседи ругаются за стеной - нудно и неразборчиво. Студент потянулся было на голос и вдруг понял, что рук-то и нет! Вообще ничего нет!
   "Но как же такое возможно, чтобы ничего не было? Если я слышу голос, значит, у меня есть уши. Логично?"
   Он представил себе уши, которые раскинулись во мраке точно крылья птеродактиля, причем, сами по себе, а такое с логикой имело мало общего. Уши непременно должны быть на чем-нибудь!
   "У кузнечика уши на коленках" - почему-то вспомнилось Артему. Но он точно знал, что никогда не был кузнечиком.
   За то время, пока Артем путем логических рассуждений отыскал сперва голову, а затем и остальные прилагающиеся к ней части тела, неведомый голос приблизился.
   - Восстань! -- дрелью ввинчивалось в недавно обретенные уши, причиняя нестерпимую боль, заставляя выворачиваться наизнанку.
   Захотелось отодвинуться от терзающих звуков как можно дальше, но выстроенное логикой тело не имело плоти, а потому отчаянно желало ее обрести и, наконец, обрело.

* * *

   Когда забрезжил рассвет, Огневка еще спала, окутанная туманом, словно одеялом, но пепельно-серые дома уже проступили сквозь покров там и сям. Темные, неясных очертаний силуэты, осторожно двигаясь меж домов, заглядывали в окна и бесшумно отступали, спеша укрыться в лесной чащобе. Крик петуха рассек тишину, подобно острому клинку, знаменуя приход нового дня.
   Варвара бросила утомленный взгляд на посветлевшие окна и с оханьем и кряхтением поднялась на ноги.
   - Ох-ох, моя спина! - пожаловалась старуха и посмотрела на кузнеца, ожидая хоть толики сочувствия.
   Никодимыч сопел на лавке, свесив рыжую голову на грудь. Всю ночь он истово боролся со сном, но под утро монотонный речитатив ведуньи его убаюкал.
   - Василий, уж не спишь ли ты? - накинулась на него знахарка, позабыв про больную поясницу.
   - Нет! - встрепенулся тот. - Я не сплю!
   - Врешь! -- не поверила Варвара. - От чего тогда у тебя такая рожа опухшая?
   - От слез, - нашелся кузнец.
   - Каких еще слез?! - возмутилась недоверчивая ведунья.
   - А таких! - отрезал Никодимыч. - Парнишку мне жалко, жестоко убиенного.
   Варвара, перестав сверлить глазами кузнеца, расхохоталась:
   - Ох, люблю я тебя Василий, - отсмеявшись, заоткровенничала ведунья, -- врешь ты складно, я б и замуж за тебя пошла.
   Никодимыч испуганно вздрогнул.
   -- Да зелен ты для меня больно! - продолжила Варвара. - Молоко еще на губах не обсохло.
   Посмеиваясь, ведунья махнула рукой на Артема.
   - Дышит твой "жестоко убиенный", сам гляди.
   - Да неужто?! -- ахнул кузнец и осторожно приблизился к лежавшему на циновках телу юноши, грудь которого мерно вздымалась как у спящего глубоким сном человека. -- И впрямь, живой! Вот только ноги-то у него...
   - А что ноги? - обиделась Варвара. - Ноги как ноги.
   - Так-то оно так... - молвил Никодимыч, - только холодные как у покойника.
   - Ничего, к полудню отогреются, - оптимистично заверила ведунья. - Ишь ты! Зараз ему и жизнь возверни, и кровь молодую разгони по телу. Тут время требуется.
   - Наши-то огневские поди уж с места снимаются! -- воскликнул кузнец, бросив тревожный взгляд в окно. -- До Стольнограда-ить путь неблизкий.
   - А и ступай себе, Василий, помощь твоя боле не потребуется. - разрешила знахарка. - Промешкаешь - потом не нагонишь.
   - Ты-то, Варвара, как же?
   - Не девчонка чай, чтобы с места на место скакать, - молвила она в ответ, -- здесь останусь.
   - Так нечисть же! Неужто не боязно?
   - Пфы, -- фыркнула старушка, - а пусть не лезет, куды ее не просют, целее будет.
   Кузнец нерешительно топтался на пороге.
   - А Тема как же?
   - Да он тут не задержится. Вот очнется, оберег ему спроворю, да в путь-дорогу отправлю.
   - В Стольноград?
   - Зачем в Стольноград? -- удивилась Варвара. -- Нечего ему там делать. К вамирэхам пойдет за новой статуэткой Огненного короля.
   - К этим аспидам? - обомлел Никодимыч. - Э-эх, пропадет парень!
   В задумчивости прислонясь к дверному косяку, кузнец поворошил пальцами бороду, поморщил для пущей важности лоб, наконец, крякнул и, махнув рукой, решительно прошел в избу. Там он плюхнулся на лавку -- на насиженное за ночь место.
   - Одного не пущу, - заявил Никодимыч, - да и нельзя ему одному-то - чужак он, сгинет-ить ни за грош.
   Варвара хмыкнула и хитро улыбнулась.
   - Ну-ну. Оставайся, коли так.
   И она засуетилась по хозяйству, собирая нехитрый завтрак. Завернув подле стены край циновки, которая покрывала люк, ведущий в погребок, сказала:
   -- Подсоби-ка, раз решил остаться.

* * *

   Накормив Никодимыча завтраком, Варвара разошлась ни на шутку, без зазрения совести используя дешевую рабочую силу: и дров на зиму наколоть, и воды принести, и земли свежей на крышу набросать, попутно выполов с нее сорные рябинки и березки.
   С крыши Никодимыч видел, как огневцы грузились на телеги, сгоняли скот и вереницей покидали деревню. Бабы, оставляя родные дома, голосили и причитали, ребятишки им вторили, а мужики хмуро молчали, понимая, что мир огромен, жизнь коротка, а надежды - с конопляное семечко. Но хоть и мала была надежда вернуться сюда, она еще теплилась, согревая души людей взамен утраченного огня.
   Кузнец вернулся к работе, твердо рассчитывая управиться с делами до полудня.
   Когда солнце стало в зените, Никодимыч услышал зов Варвары:
   - Василий! А ну, давай сюда! Тут твое содействие требуется.
   Оказалось, что Артема надобно спешно отнести на солнце. Легко подняв тело юноши на руки, кузнец вынес его под палящие лучи.
   - Вот тут, пожалуй, в самый раз будет, - распорядилась знахарка, и студента устроили в траве на солнцепеке неподалеку от дома. - Приготовься, Василий, будешь держать его за ноги, а то мне одной несподручно. Да, гляди, крепче держи-то!
   Никодимыч послушно ухватился за ноги. Варвара, склонившись, еще глубже разорвала ворот рубахи, обнажив грудь юноши, в центре которой пульсировала опухоль размером с кулак, сплошь пронизанная иссиня-зелеными венами.
   - Какого лешего?! -- воскликнул Никодимыч. - Варвара, это что еще за мерзость?
  

Глава 9

  
   - Так вот он нынче на какие штуки пустился! - сказала она себе, -
   совесть в кармане завел!
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   Не было никакого туннеля. Совсем. Артем попытался почувствовать своим вновь обретенным телом хоть что-нибудь, а глазами - найти злополучный туннель и узреть, в конце концов, свет. Внезапно его пронзили тысячи игл, долгожданный свет не блеснул холодной далекой звездочкой, а шарахнул со всей мощью взрыва сверхновой, прижав и расплющив в пространстве. Накатила нешуточная боль, такая, что хотелось закричать. Артем раскрыл рот и...

* * *

   - Что с ним такое? - спросил Никодимыч, с трудом удерживая извивающееся тело юноши.
   -- Кричит, не видишь, что ли? - сердито буркнула знахарка. -- Больно ему сейчас.
   Кузнецу многое довелось повидать в жизни. Но как можно кричать, не издавая при том ни звука?
   Наконец, странная опухоль на груди Артема лопнула, брызнув кровавыми каплями на зеленую траву. В тот же миг юноша закрыл глаза и перестал вырываться.
   - Ну, вот и все, - - со вздохом облегчения сказала Варвара.
   Она пошептала над раной. Там, где только что красовалась жуткого вида опухоль, не осталось и следа.
   - Что? Неужто сызнова помер?
   - Нет, только небольшое беспамятство, - молвила Варвара.
   Она устало побрела к дому, отирая пот со лба, на полпути остановилась и, повернувшись к кузнецу, сказала:
   - Ты, Василий, его водицей колодезной спрысни, а очнется - в дом веди, разговор есть.
   Никодимыч проводил знахарку взглядом и обернулся к Артему. Тот сидел на траве и растерянно смотрел на кузнеца.
   - Жив, стало быть! - обрадовался Никодимыч.
   - А что, непохоже?
   У кузнеца изумленно отвисла челюсть. Однажды на стольноградской ярмарке он видел скомороха, чье искусство показалось ему чудом: затейник держал в руках деревянную говорящую куклу и вел с ней скабрезный разговор на потеху толпе. Игрушка открывала рот и противным, слегка придушенным, голосом рассказывала, до чего же ласковая и приветливая жена у соседа. Мужики, обступившие скомороха со всех сторон, гоготали, ведь соседи-то есть почитай у каждого, а потому они наперебой выспрашивали подробности и бросали мелкие монетки в лежавшую у ног затейника шапку. Скоморох белозубо скалился, во все стороны вертя размалеванной рожей, и разливался соловьем. Вот тогда-то Никодимыч и приметил, что хоть губы-то затейника и не шевелятся, но зато горло его дергается в такт словам деревянной игрушки. "Вон оно что! - сообразил кузнец. - Дык это ж он сам говорит и за себя и за куклу! Но до чего ж искусно!" - и тоже бросил монетку - за мастерство.
   Однако губы Темы были плотно сомкнуты, а голос его прозвучал чисто и без искажений. Более того, в глазах студента через мгновение отразилось недоумение, словно он и сам не понял, что произошло. Артем сперва осторожно коснулся своих губ, а потом и вовсе принялся испуганно их ощупывать.
   - Что за фигня-то? - продолжал звучать голос. -- Кто это говорит?
   - Мать честная! - ахнул Никодимыч. -- Да он спятил!
   - Сам дурак, - отозвался голос.
   - Что-о?! -- начал было заводиться кузнец, засучивая рукава и стискивая кулаки.
   Затем он увидел ошеломленное лицо юноши и остыл.
   -- Варварина работа, как пить дать! - определил Никодимыч. -- Это ж чего учудила-то! А ну, айда в избу!
   - Не пойду, - упрямо заявил голос, -- будет опять всякую дрянь мне в рот совать!
   Противореча сказанному, Артем поднялся с травы и послушно поплелся вслед за Никодимычем к дому.
   Входя в жилище ведуньи, парень забыл пригнуться и больно стукнулся макушкой о брус дверной рамы.
   - Проклятая дверь, - с чувством отреагировал голос, - понарыли тут нор кротовых, порядочному человеку не войти толком!
   - Полегче, паренек, - отозвалась из глубины дома Варвара. -- Сам виноват, что шишку набил. Не задирай нос выше потолка - целее будешь.
   - Тебя, старая ведьма, спросить забыл.
   Знахарка засмеялась:
   -- Вот, стало быть, что ты обо мне думаешь, Тема. -
   Варвара вышла навстречу мужчинам и, взглянув на встревоженного Никодимыча, сделала нетерпеливый жест рукой и сказала:
   - Давайте-ка к столу, и червячка заморим, и о деле поговорим. Ты, Василий, не бойся. У мальчишки твоего с головой все в порядке. Главное, что теперь он может говорить.
   Ведунья хитро улыбнулась.
   -- Но пока не свыкнется, ему будет нелегко, - добавила она.
   Стол со снедью стоял у окна. Артем ощутил острый голод, словно неделю не ел, и подумал: "Как кстати! Только больно уж зелени многовато, вегетарианцы они, что ли?"
   - Бабуся, а что-нибудь поинтересней у тебя пожевать нету? Что ж вы одним силосом питаетесь? Не коровы поди, чтоб репе да морковке радоваться! Да и Никодимыч, культурист местный, на такой жратве долго не протянет.
   - Ты, Варвара, эта... - Никодимыч выразительно скосил глаза на пунцового от смущения Артема. - Что ж такое с ним сотворила-то? И как он умудряется говорить, рта не открываючи?
   - Ежели б ты не спал ночью, а слушал, какие чары я наводила, - отмахнулась ведунья, - не спрашивал бы.
   Она тяжелым взглядом посмотрела студенту в глаза, потом вздохнула, подошла к накрытому столу и сказала:
   - За то, что сыроядствуем, тебя, Тема, благодарить надо. Аль забыл, кто всю деревню без огня оставил? Вон и тесто подошло, а огонь в печи не развести и хлеба не испечь.
   Ничто так не сближает людей как совместная трапеза. Даже если они грустно хрумкают морковку.
   - Ты вот что, Василий, - сказала Варвара, - несколько деньков за парнем догляд нужен. Справишься?
   Кузнец важно кивнул.
   - Вот и хорошо, а то оберег-то его токма ночью защиту дает, да и с голосом свыкнуться потребно.
   - Да уж, с голосом ты действительно - того, - Никодимыч хлопнул себя по ляжкам и гоготнул, -- перемудрила.
   - Сам ты "того", - обиделась ведунья, - то волшба древняя, ее секрет мне мать перед смертью как великую тайну доверила.
   - Дык разве я против! Только уж больно охальный голос получился, может, чего запамятовала на старости-то лет? - продолжал посмеиваться Никодимыч, не замечая сгустившихся над ним туч.
   И грянул гром: разгневанная Варвара влепила деревянной ложкой аккурат в центр Никодимычева лба.
   - Ой, чего ты? - Никодимыч схватился рукой за пострадавшее место.
   Артем смущенно улыбнулся, а его голос принялся хохотать:
   - Вот это да, бабуся! С самой песок уж сыпется, но зато боевая - страсть! Ха-ха!
   Несколько мгновений ведунья сверлила глазами студента, потом в сердцах отшвырнула ложку.
   - Ты, я вижу, не уймешься, -- буркнула ведунья, - токмо лясы точить горазд!
   Потом окинула парня презрительным взглядом.
   - Так вот, -- продолжила она, - отправляйся до Селивановой хаты, чай не забыл, где она, и принеси осколок идола. Да чтобы одна нога здесь, другая там!
   Выскочив из-за стола, студент стремглав выбежал во двор.
   - А теперь слушай, меня внимательно, Василий, - торопливо проговорила ведунья. -- Может, все так и должно было случиться, не ведаю. Мать не все успела рассказать. Чародейством-то голос я отделила, но оставить его послушным инструментом для парня не удалось.
   - И что ж теперь будет? - спросил Никодимыч.
   - Оберег подчинит голос после заката. Должен, во всяком случае, - ответила знахарка.
   - А ежели нет?
   Варвара пожала плечами.
   - Стало быть, такова воля лесных богов.
   Из заветного сундука старуха извлекла ивовую корягу: узловатую, потемневшую от времени рогатину - инструмент лозоходца.
   - Это ж... - ахнул кузнец.
   - Да. Это палец Лесной богини. Но другого способа найти дорогу к вамирэхам я не знаю, - сказала Варвара.
   Она благоговейно посмотрела на корягу, коснулась ее сухими морщинистыми губами, затем решительно протянула Никодимычу:
   - Владей! Отдаю по доброй воле!
   Никодимыч взял лозу, почтительно склонил голову и сказал:
   - Принимаю по доброй воле.
   - Больше я ничем помочь не могу, - проговорила Варвара. -- Осколок статуэтки привяжи к навершию, и палец Лесной богини укажет вам путь.
   Ведунья помолчала, пристально вглядываясь в лицо Никодимыча.
   - Прощай! -- сказала она неожиданно дрогнувшим голосом и отвернулась.

* * *

  
   Огневка вымерла. Дома зажмурились ставнями, распрощавшись с обитателями. Заколоченные досками двери словно говорили прохожим, что хозяева не ушли по грибы, а покинули жилища надолго, если не навсегда. Вот только не было никаких прохожих - улицы опустели вслед за домами. Осталась тишина - первозданная, в которой не нашлось места человеку, только шелесту ветра в кронах деревьев, да стрекоту кузнечиков в траве. На краю леса вопросительно-печально куковала кукушка. "Ку-ку? - спрашивала она. -- Ку-ку?".
   -- На кудыкину гору! - раздраженно отозвался голос Артема.
   - Ку... -- поперхнулась обидой кукушка и умолкла.
   Староста Селиван так же, как и остальные огневцы, обезопасил свой дом от вторжения непрошеных гостей. Артем потоптался у входа, затем подергал одну из досок, перекрывающих дверь.
   - Да уж... -- присвистнул его освобожденный голос. - Хороший гвоздодер тут бы не помешал!
   - Посторонись! - мускулистая рука Никодимыча легко отодвинула студента в сторону.
   Тот отступил, и язвительный комментарий голоса не заставил себя ждать:
   - А ты не спешил, как я погляжу, неужто решился, наконец?
   - Ты эта... об чем? - недоуменно спросил Никодимыч.
   - О ком, - поправил голос, -- о Варваре, конечно! Сам посуди: дама в девках засиделась, глаз на тебя положила, а ты скромничаешь...
   В следующее мгновение огромные руки кузнеца стиснули горло студента:
   - Придушу, охальник! Вот-ить пакостная душонка! Чего домыслил! Да чтобы я?!
   - Правильно, - радостно согласился голос, - дави его, дави! Хоть освобожусь, а то надоело уже за этим олухом таскаться.
   Кузнец выпустил жертву и брезгливо вытер ладони о штаны.
   - Сволочь! - Никодимыч презрительно сплюнул и отвернулся к заколоченной двери.
   Гвозди жалобно взвыли, но устоять перед гневом кузнеца не смогли - через минуту освобожденная дверь распахнулась.
   - Ну, чего ждешь? - поторопил кузнец.
   Артем, сидевший на крыльце, поднялся и послушно скрылся в доме.
   Никодимыч все еще сердился. Умом-то он понимал, что парень не вполне отвечает за то, что говорит его голос, но продолжал злиться - уже на самого себя.
   "Что ж это я, - мысленно сокрушался Никодимыч, - ведь чуть его не убил! Но голос-то каков! Освободиться хочет... Эх, Варвара, Варвара, ночью оберег, стало быть, подействует? Так до ночи-то еще дожить надо!"
   Думы Артема тоже весельем не отличались. Все определенно шло наперекосяк. Как можно сохранить рассудок, оказавшись в чуждом мире? Особенно, когда понимаешь, что на самом деле ты даже не герой второго плана, а статист, которому отвели роль живой декорации и передвигают с места на место по воле сумасбродного режиссера!
   Если посмотреть на все со спокойной рассудительностью, то Артем привык, что за него постоянно кто-то что-то решал. Мать, отец, немногочисленные друзья. Родители, едва дело касалось компьютеров, сразу впадали в ступор и, если мать еще как-то пыталась сохранить свой авторитет, отмахиваясь фразой "не морочь мне голову", то отец честно признавал пальму первенства за сыном, говоря: "Тема, ты ж знаешь, что я в этом дундук и нифига не понимаю". Приятно, что и говорить! Надо же и маменькиным сынкам потешить собственное самолюбие. Хотя бы изредка. А то и лайф не в кайф.
   Но попав в этот мир через вирутально-магические врата, Артем понял, что полагаться здесь можно на себя и только на себя. Всего пара дней прошла с момента переноса, а он успел вляпаться в кучу неприятностей. Причем самым ярким потрясением стала собственная смерть. Настолько сильным, что теперь он знал наверняка, что жить хочется. Очень. Если не вечно, то хотя бы долго и счастливо. И чтобы снова плутать во мраке небытия... нет уж!
   Жилище Селивана хранило следы поспешного бегства: веселые зановесочки, расписная утварь исчезли. Повсюду царил полумрак. Дневной свет едва просачивался в щели закрытых ставней. Поднявшись на второй этаж, Артем пустился на поиски, и оказалось, что осколки обсидиана рачительная хозяйка вымела еще с вечера. Наконец, возле ножки кровати он обнаружил искомое и вздохнул с облегчением.
   "Неужели и впрямь хочешь моей смерти?" - Артем впервые мысленно обратился к голосу, не особо рассчитывая на ответ.
   "Спрашиваешь! - тут же отозвался голос. -- Рано или поздно дело кончится тем, что ты сыграешь в ящик. Я, можно сказать, милосердно иду тебе навстречу, ускоряю процесс..."
   "Пессимист?"
   "Ничего подобного, - возразил голос. - Я реалист, не чуждый гуманизма, кстати".
   "Ничего себе, гуманисты пошли! - мысленно возмутился Артем. -- Ладно, позже поговорим".
   Никодимыч ждал на крыльце и сурово хмурил брови.
   - Чего долго так? Нашел?
   Артем кивнул и протянул на ладони черный осколок.
   Кузнец завернул осколок в тряпицу и убрал в заплечный мешок.
   - Ого! - обрадовался голос и тут же ядовито осведомился: -- У тебя ж, помнится, никакого мешка не было. Неужто ограбил-таки старушку? Ну и правильно!
   Никодимыч покосился на Артема. Парень мотал головой, показывая то на свои сомкнутые губы, то на уши.
   - Ну-ну, - кузнец утешительно похлопал его по плечу, - я все понимаю, жаль, что не сразу смекнул. Не держи на меня зла.
   - Чего? Не понял, что это еще за нежности? -- рассердился голос. -- А посильнее стукнуть руки отвалятся, да?
   Никодимыч покачал головой, усмехаясь. Потом взял паренька за локоть и повел прочь от дома старосты.
   - Огневку, Тема, надо покинуть поскорее. Лучше еще до вечера оказаться от нее подальше. Нечисть уже разведала, что огня тут нет. Нет огня - стало быть, нет и защиты Огненного короля.

* * *

   До жилища кузнеца дошли быстро, но у входа Никодимыч остановился. Дверь была приоткрыта, а ее прочная дубовая поверхность оказалась изрыта глубокими царапинами.
   - Та-ак, -- негромко сказал Никодимыч и входить не стал. Сначала он прошел под навес в примыкавшую к дому кузницу, увлекая за собой Артема.
   Студент терпеливо молчал, хоть ему и хотелось знать, что происходит, но даже мысленно сформулировать вопрос он не рискнул - кто знает, как все переиначит взбунтовавшийся голос.
   -- В дом забрался чужак, - пояснил Никодимыч, взяв с наковальни огромный молот. -- Там ли он или уже ушел, не ведаю, но лучше нам быть готовыми ко всему. Вот, держи пробойник, а то мало ли...
   Артем взял предложенный молоток размером поменьше, но увесистый. Пробойник это или что еще - для неопытного студента разницы не имело. По виду - так очень похоже на молот с прочной деревянной рукоятью, вот только с одной стороны металлической головки угрожающе выпирал заостренный конус. Таким орудием можно пробить отверстие не только в раскаленном металле, но и в черепе врага. Если уметь, конечно. Артем не умел. Да и откуда бы у законопослушного студента взяться навыкам убийства? Такому в институтах не обучают. Вот разве что в компьютерных играх или американских боевиках. Но даже там любая битва - всего лишь смесь графических спецэффектов, далеких от реальности.
   Стиснув рукоять пробойника, Артем твердо посмотрел в глаза Никодимыча и кивнул. Если для собственного выживания потребуется проломить череп-другой, он это сделает.
   Входили с опаской. Дверь в сени отворилась, скользнув на хорошо смазанных петлях. Кем бы ни были таинственные визитеры, покуролесили они на славу: опрокинутые лавки, разбитый ларь с высыпанным и безнадежно испорченным содержимым. Черепки посуды усеивали пол, блестевший липкими пятнами растоптанных медовых сот. В жалком искореженном куске металлолома с трудом можно было узнать меднобокий самовар. Его смяли, словно бумажный стаканчик, и бросили. А вот стол уцелел каким-то чудом и теперь одиноко стоял у окна среди всеобщего разгрома.
   - Ух-ты! А вечеринка-то была крутая! - оживился голос и заорал, что было мочи: -- Эй! Есть кто дома, а?! Пиво осталось?
   -......! - в сердцах выругался Никодимыч настолько непечатно, что у Артема изумленно отвисла челюсть. Студент собственными ушами нашел подтверждение тому, что русский мат уходит корнями гораздо глубже, чем подозревают историки.
   Богатое воображение Артема тут же услужливо нарисовало картинку: весь преподавательский состав кафедры истории во главе с заведующим - профессором Иваном Васильевичем Конягой - дружной вереницей ползут на четвереньках, ощупывая окружающее пространство лопухастыми перепончатыми ушами. Люто, и не без взаимности, ненавидящий студентов профессор Коняга, само собой - впереди. Его багровое от усилий круглое лицо лоснится от пота...
   Улыбнуться приятным грезам Артем не успел, потому что перед ним внезапно возникло другое лицо - реальное. Тоже багровое, правда, не от усилий, а от гнева. Никодимыч сердито смотрел на парня, нервно стиснув в руке тяжелый молот.
   - Тьфу, ты! - сплюнул кузнец, - Ну, удружила ты мне, Варвара! Ладно. Чего уж тут таиться, от таких воплей и мертвые из гробов повылазят, не то что...
   Не договорив, Никодимыч рывком распахнул дверь в избу и замер на пороге. Артему было и любопытно, и боязно, что же задержало кузнеца, но широкая спина местного культуриста заслоняла обзор. Наконец, Никодимыч шагнул в проем.
   Залитая солнечным светом горница не избежала разрушений - все, что возможно, сломали и раскрошили, однако следы вандализма скрывал белый, словно снег, пух из растерзанной перины. Он устилал все ровным слоем. Лишь возле печи черной квадратной пастью зияло отверстие распахнутого люка в подполье.
   - У-у! Кина не будет? - прокомментировал голос. - Как все запущено!
   - Нечисть орудовала, по всему видать, -- сказал Никодимыч в ответ на вопросительный взгляд Артема.
   Мужественно проигнорировал подначку голоса и пояснил:
   - Человек не станет громить все без разбору.
   Артем покосился на окна - от вышитых занавесок остались лохмотья.
   - Эх, не запер я дом, а зря! - между тем сокрушался кузнец. - Но, ежели знать, где упасть, так соломку бы подстелил.
   И он махнул рукой. Оставаться в комнате дольше было незачем, но кузнец медлил, переминался с ноги на ногу, потом склонился над тем, что когда-то было кроватью, и подозрительно шмыгнул носом.
   Едва слышный шорох привлек внимание Артема: "Эге, -- подумал он, - а у кузнеца-то мышки водятся..."
   Студент сделал несколько шагов к люку подполья и, любопытствуя, вытянул шею. В то же мгновение во тьме обозначилась мышка, при этом она предъявила столь выдающиеся портретные данные, что наивный студент остолбенел. Не испугался, а именно остолбенел - сказалась давняя закалка любителя фильмов ужасов. Артем разглядывал чудовище исключительно с познавательными целями, привычно оценивая качество работы художника-гримера и мастера по спецэффектам.
   Тварь щеголяла удлиненным черепом, поросшим тускло-серой шерстью, заостренными ушами и массивными клыкастыми челюстями. Пара глаз зловеще светилась из глубины глазниц. Вместо носа посреди морды красовался бесформенный бугор с двумя щелевидными ноздрями. Остальные причиндалы чудовища таились во мраке подполья.
   "Так себе, спецэффекты, на троечку!" - успел разочарованно подумать студент, и тут же уши троечницы прижались к черепу, а пасть ощерилась клыками. Затем, смазанной серой тенью мелькнула когтистая лапа...
   - Ах, что б тебя! - Вот-ыть балбес малохольный!
   Кузнец отшвырнул Артема словно куль муки и принялся отчаянно дубасить молотом по лапе чудовища, помогая жутким когтям твари еще глубже увязнуть в деревянном полу. Лапа, оказавшись в потоке солнечного света, задымилась, а тварь немузыкально завизжала. То ли ей не нравились солнечные ванны, то ли массаж кузнеца - молотом по пальцам пришелся не по вкусу, однако хищная скотинка протестовала так, что можно было оглохнуть.
   Удовлетворившись результатом, кузнец отступил и неодобрительно взглянул на Артема. Тот сидел, воткнувшись пятой точкой в останки кровати, а вокруг, золотясь в солнечных лучах, кружились взметнувшиеся к потолку перья из разорванной перины.
   - Чего сидишь?! - взревел Никодимыч, стараясь перекричать вопли чудовища. - Ходу!
   Артема словно ведром ледяной воды окатило - он понял, что это не кино, и вслед за кузнецом рванул к выходу. Выскочив в сени, беглецы поспешно закрыли за собой дверь. Нужды в том не было никакой, пользы - тоже. Впрочем, визг чудовища теперь не столь жестоко терзал уши.
   - Эх, теперь припасов нам не видать! -- сокрушался Никодимыч. -- В подполье все осталось, в погребке.
   - Угу, - ехидно подхватил голос Темы, -- все, что нажито непосильным трудом, все погибло.
   - Верно говоришь, - усмехнулся кузнец, - да не дело об том тужить, чему нельзя пособить.
   За дверью стихло.
   - Неужто истлела-таки нечисть поганая? -------- Никодимыч приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
   Лапа чудовища исчезла, но там, где в половицу вонзались когти, остались глубокие борозды.
   - Хмм, посмотрим... - кузнец предостерегающе взглянул на Артема и переступил порог.
   Раздался сухой треск древесины, и две когтистые лапы, пробив половицы, попытались дотянуться до ног Никодимыча.
   - А, чтоб тебя! - бросил Никодимыч, поспешно отступая за порог. - Тут не достанешь.
   Чудовище разочарованно взвыло и втянуло начавшие дымиться лапы в спасительную темноту подполья.
   - Стало быть, обойдемся Варвариными подарками, -- кузнец дернул плечом, встряхивая мешок, - токмо вот снарядимся понадежней.
   Мотнув кудлатой головой, словно одобряя принятое решение, Никодимыч проследовал в знакомую Артему горницу с памятным сундуком. Затем, откинув крышку, он принялся выкладывать содержимое сундука прямо на пол.
   "Ни дать, ни взять, хранилище музейных артефактов, - подумалось Артему.
   Артефактами Артем считал все, чему не мог найти объяснение или применение. Если "железяки" Никодимыча худо-бедно поддавались разумению, то изделия местной кожевенной промышленности внушали невольное уважение: тяжелые, громоздкие, похожие на панцирь черепахи, проклепанные и "изукрашенные" железными пластинами кирасы, наплечники и наручи.
   - Ого! Неужто бабушкино наследство? -- поинтересовался голос.
   - Ась? -- отозвался кузнец, развернув к Артему раскрасневшееся потное лицо.
   Мелкой звенящей дробью сползла на пол выпущенная из рук кольчуга, замерла серебристой грудой сплетенных колечек.
   Никодимыч бросил раздраженный взгляд на стоявшего возле окна паренька и вдруг замер, прислушиваясь. Где-то под полом скреблась мышь. Артем испуганно заозирался, тут же сообразив, что это за "мышка". Не иначе как та самая, с милой улыбкой и влюбленными кровянистыми глазками.
   - Вот-ить шельма! - воскликнул Никодимыч с досадой и ловко выхватил из вороха скарба на полу пернач, сверкнувший стальными лезвиями. -- Таких бы работников да погреба копать - милое дело! Токмо через дверь выйти у нас не получится. Чуешь? Возле порога роет, нечисть поганая, чтоб мы никуда не делись.
   Никодимыч поднял из вороха доспехов кожаную рукавицу, проклепанную металлическими бляшками, критически оглядел, потом вздохнул и, прицелившись, швырнул к двери. Рукавица, звякнула металлом.
   "Мышь" затихла на мгновение, а потом охотно продемонстрировала коготки, раздирая древесину пола, словно старый картон. Бесплодно мотнулись в воздухе страшные лапы и скрылись во тьме, где возобновились скребущие звуки. Очевидно, тварь решила вернуться к суровому труду рудокопа, тем более что жертвы так сладко пахли страхом и потом.
   - Времени у нас мало, - посетовал Никодимыч. - Но ты не бойсь, Тема, не пропадем!
   Кузнец распахнул окно. Солнце облило его фигуру золотым потоком света. Огненно-рыжая шевелюра казалась охваченной пламенем.
   - Ну! Что застыл? Сигай во двор! - скомандовал Никодимыч.
   Артем кивнул и ринулся в объятия крапивы, росшей под окном.
   Вслед за студентом последовало снаряжение: это Никодимыч торопился выбросить в окно все, что возможно. Нечисть под полом загребала землю, руки кузнеца - оружие и доспехи. Наконец, в окне показалась потная, но довольная физиономия хозяина:
   - Кажись, все! - улыбаясь, сообщил он. -- Успели.
   Никодимыч, вцепившись в подоконник, по пояс высунулся из окна, но позади затрещала древесина, и его разом побледневшее лицо исказилось от боли - тварь успела тоже.
  

Глава 10

   - Дяденька! я в лес гулять не хочу!
   я к маме хочу! не буду я, дяденька, не буду!
   (М. Салтыков-Щедрин)

* * *

   Кинотеатр был старым, тесным и душным, а кресло - карболитовым. Сейчас такие уже не встретишь. Леночка это знала наверняка, потому что побывала практически во всех кинотеатрах города. Однако ощущения убеждали ее в обратном, более того - ставили перед фактом: она как раз находилась в зале, оснащенном этими холодными орудиями пытки, и даже сидела в одном из них. Девушка поерзала - пластиковое сидение жалобно скрипнуло на металлических упорах.
   "Что я тут забыла?" - подумала Леночка. Она огляделась по сторонам - вязкая мгла скрывала соседние кресла, истончив сидящих в них зрителей до бледных силуэтов. Леночка понимала, что не одинока, есть и другие, но ясно никого не видела. Между тем, экран мигнул, и перед глазами возникли вековые сосны и ели таежного леса. Камера двигалась вперед, деревья лениво расступались в стороны, жалобно трещал подлесок. Шум поднял медведя, лакомившегося малиной. Медведь оскорбленно взревел, оскалив клыки, и вдруг обратился в бегство. Влажно колыхалась коричневая шерсть бегущего без оглядки хозяина леса.
   "Они там что - камеру к танку привязали? -- думала Леночка. - Странный какой-то фильм. Как хоть называется? Не помню... Вот черт! Как же я тут оказалась?"
   Медведь мчался, взрывая черными клинками когтей скудный хвойный опад, а камера преследовала его по пятам, придвигаясь все ближе с каждым мигом странной погони.
   Загнанный властелин леса вдруг остановился, обернулся к камере и, поднявшись на задние лапы, угрожающе зарычал. Более длинная, нежели на спине, шерсть на его могучей груди и боках ритмично вздрагивала - загнанный зверь тяжело дышал, с приоткрытого рта капала слюна. Что бы там ни было, но он дорого продаст свою жизнь. Камера тоже остановилась, а медведь растянул черный лак губ и обнажил клыки. Затем его глотка исторгла леденящий душу рев, низкий и вибрирующий. Глаза зверя блеснули такой ненавистью и злобой, что Леночка в ужасе сжалась в своем неудобном кресле. Камера медленно двинулась вперед, медвежья лапа рассекла когтями воздух... Алая вспышка, и медведь исчез, словно и не было его, а камера неторопливо двинулась дальше...

* * *

   - Вот уж не ожидал! Однако... -- Никодимыч умолк, поморщился и зашипел от боли, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Затем продолжил:
   - Ты ведь мне жизнь спас, парень. Я-то думал, что ты совсем малохольный, ну, эта... пыльным мешком вдаренный, а ты...
   Артем пожал плечами. Ничего особенного он не сделал. Все как-то само собой получилось. Увидев внезапно побледневшее лицо кузнеца, Артем сообразил - плохо дело, метнулся к окну, ухватил Никодимыча за руки да дернул что было сил, уперевшись ногами в бревенчатый сруб. То, что кузнец вылетел из окна, как пробка из бутылки, он своей заслугой не считал. А что следом серой ласточкой-убийцей увязалась ошалевшая от крови тварь - тем более. Сама виновата. Потому и сдохла на солнышке, задымилась, рассыпалась прахом, можно сказать - отмучалась. Никодимычу в этом смысле повезло меньше, его мучения только начинались. Рана на левой ноге оказалась скверная. Тварь располосовала когтями штанину, задела икру и, похоже, успела пройтись по ране зубами. Кровь уже пропитала остатки штанины и продолжала обильно сочиться. Крови Артем не боялся, но вид развороченной мышцы вызывал дурноту. Однако с перевязкой он справился. Стянул с окна изодранную занавеску и пустил на бинты. На побелевшем лице кузнеца контрастно проступили веснушки. Никодимыч молчал, скрипел зубами от боли, но не проронил ни словечка, пока Артем не закончил врачевать рану. Тогда молвил с укоризной:
   - Неужто понежней нельзя было?
   На что голос радостно отозвался:
   - Обрыбишься, пусть тебя Варвара нежностями одаривает! Она бабулька горячая.
   - Сволочь, - беззлобно выругался Никодимыч и неожиданно улыбнулся. Потом охнул, с трудом перевел дух и добавил:
   - Но и на том спасибо.
   Кузнец отер пот со лба:
   - Ты, эта... Глянь там, -- Никодимыч мотнул головой в сторону беспорядочно сваленного снаряжения. -- Там должен быть кошель.
   - Право не стоит, -- смутился голос, - "красный крест" денег за помощь не берет.
   - Какие деньги? Амулеты в ём...
   Искомое обнаружилось под кожаной кирасой. Артем передал кузнецу тяжелый мешочек. Никодимыч удовлетворенно вздохнул и, развязав кошель, высыпал его содержимое на ладонь. Амулетами оказались шесть медных пластинок: две округлой и четыре - треугольной формы.
   Сжав кругляш в кулаке, кузнец сложил оставшееся в кошель. Артем глазам своим не поверил: смертельную бледность Никодимыча сменил обычный цвет лица, даже проступил намек на румянец. Кузнец приподнялся, просунул красноватую пластинку металла за ткань повязки, а затем и вовсе встал на ноги.
   Артему о многом хотелось узнать. Такая рана, как у Никодимыча, даже в его мире - в мире развитой медицины - приковала бы человека к постели на несколько недель, а то и на пару месяцев. А здесь - кусочек меди сотворил настоящее чудо. Вот так амулет! Раздобыть бы таких с десяток и обвеситься ими со всех сторон, словно рождественская елка шарами. И все. Даже разрывная граната не страшна. Увы, до единственного источника информации - Никодимыча - не достучаться. Артем, конечно, слегка освоил искусство общения жестами на уровне да-нет. Голос повел себя неожиданно разумно - попросту замолчал, а ведь еще недавно нес полную околесицу, чтобы разозлить кузнеца. Студент решил, что это хороший признак.
   Никодимыч выудил из своего мешка рогатку из желтой, словно старая кость, древесины. Развилка рогатки бугрилась узловатым, похожим на сустав, наростом. Артем даже решил сперва, что это и есть кость, но присмотревшись внимательней, увидел, что ошибся: слишком уж явно проступала древесная текстура. Кузнец повертел корягу, изучая ее со странным благоговением, словно то не дрын кривой, а по меньшей мере мизинец руки прекрасной дамы.
   "Неужто поцелует?" - подумал Артем.
   Не поцеловал. Приладил в развилку кусочек обсидиана из дома старосты и для верности закрепил узким кожаным ремешком.
   Артем с любопытством следил за манипуляциями Никодимыча. Кузнец, взяв рогатку за концы, начал медленно поворачиваться кругом. В какой-то момент черный обсидиан полыхнул алым, а коряга вдруг дернулась, словно живая. Никодимыч взглядом проследил направление, которое указал обсидиан, затем покосился на солнце и хмуро кивнул.
   - Стало быть, в лес, - молвил он. - Видно от судьбы не уйдешь...

* * *

   Лес встретил прохладой и неожиданной сумрачной тишиной. Солнечный свет прошивал кроны сосен, да и то не везде: солнце неумолимо клонилось в сторону горизонта, и его лучи больше не достигали земли, припорошенной рыжей хвоей, а вонзались на высоте в два человеческих роста в сосновые стволы и там растекались пятнышками расплавленного золота. Луговое разнотравье, ворвавшись изумрудным прибоем в царство леса, быстро обессилело, зачахло и поблекло. Лишь кое-где отчаянно боролся за жизнь седмичник. Приземистый и хрупкий, он рассыпал свои крошечные цветки, мерцавшие под плотным пологом леса, словно звезды Млечного пути.
   Никодимыч уверенно прокладывал дорогу, лишь время от времени сверяя направление по камню. Обсидиан начинал багрово светиться и уводил путников все глубже и глубже в лесную чащу.
   Лес густел, и первая ель, встретившаяся в сосняке, колко хлестнула Артема веткой по лицу. Парень пригнулся, инстинктивно втягивая голову в плечи, а его позвоночник заскрипел под тяжестью заплечного мешка. Впрочем, нет. Скрипел не позвоночник, а кольчуга. Холщовый мешок весил порядочно, но куда меньше, чем можно было подумать. Когда кузнец обряжал Артема в доспехи, помогал надеть кольчугу, прилаживал наплечники и наручи, парню казалось, что с таким багажом ему и с места не сдвинуться. Но доспех почти ничего не весил, и совсем не мешал двигаться. Это ставило под сомнение известные Артему законы физики.
   Никодимыч шел налегке, если не считать пернач и короткий меч, что болтались на его поясе. Рыжая шевелюра кузнеца пряталась под остроконечным шишаком, а могучая грудь - под кольчугой. Зеленовато-коричневого цвета новые штаны (старые, изодранные чудовищем, пришлось оставить) скрывали ужасную рану. Глядя, как ловко Никодимыч перебирается через корни и коряги, запыхавшийся студент подосадовал на самого себя: "И чего, спрашивается, я вцепился в этот мешок? Пусть бы Никодимыч и тащил его, как и собирался...". И тут же залился краской стыда.
   - Да ты никак взопрел! - кузнец застал Артема врасплох. Казалось, вот только что он маячил далеко впереди, а теперь уже участливо заглядывает в лицо, обеспокоенно хмурит брови. - Давай, что ль, подмогну...
   Артем дернул лямку мешка и сердито мотнул головой.
   - Ну, как знаешь, - вздохнул кузнец. - Да нам недолго осталось. Темнеет.
   В самом деле: где-то за лесом солнце вонзилось сияющим боком в край горизонта, небеса поблекли, и теперь каждая трещина в коре деревьев, каждый овраг в глубине чащи сочились сумерками.
   Остановились на широком пятачке земли, свободном от деревьев, но поляной его назвать было нельзя: здесь не росла трава, не цвели цветы, только бурая сосновая хвоя устилала землю толстым ровным ковром, лишь кое-где сползая с узловатых корней.
   - Заночуем тут, - объявил Никодимыч. - До захода Ярилы немного осталось, надо и об защите подумать.
   Вынув из-за пояса нож с широким лезвием, кузнец очертил им круг, затем вбил клинок в ствол дерева, оказавшегося внутри окружности.
   - Ну вот, теперь можно нечисти не опасаться, - сказал Никодимыч и радостно улыбнулся. - Отужинаем - и на покой.
   Артем с сомнением покосился на рукоять ножа, торчавшую в стволе на высоте человеческого роста.
   Голод утолили черствым хлебом и колбасой - такой же твердой и сухой, но вкусной и сытной. Колбаса пахла дымом и тмином.
   Натруженные ноги огнем горели в кроссовках. Чтобы разуться, пришлось повозиться со шнурками, не желавшими развязываться из-за прицепившихся репьев. Когда Артем, наконец, с ними справился и снял кроссовки, кузнец, с хрустом перемалываюший сухари мощными челюстями, вдруг побледнел и закашлялся. С вытаращенными глазами Никодимыч зашарил руками и, схватив кожаную фляжку с водой, жадно припал к ней губами. После нескольких мощных глотков, кузнец заткнул флягу пробкой и просипел:
   - Предупреждать надо.
   Артем виновато поджал пальцы ног и подумал, а как бы, интересно, Никодимычу понравился запах студенческой спортивной раздевалки, от которого даже мухи в судорогах падают на пол?
   - Поел? - спросил Никодимыч, когда к нему вернулся нормальный цвет лица.
   Артем кивнул.
   - Тогда ложись спать, я первым дозорю, потом тебя подыму - сменишь.
   Артем расположился меж замшелых корней у соснового ствола. Темнело все больше, и лес наполнился невнятными шорохами. Кисловатый запах хвойной подстилки не казался чуждым, напротив - он будил воспоминания. Воспоминания из детства, яркие, солнечные, теплые. Артем не заметил, как уснул, а потому не видел, как Никодимыч несколько минут пристально вглядывался ему в лицо, словно пытаясь в чем-то убедиться. Однако тонкая грань между реальностью и сном была преодолена. Юноша крепко спал.

* * *

   Его разбудил резкий пронзительный свист. Горло саднило, но жар спал. Артем отбросил одеяло, выбрался из сырой постели и тут же почувствовал озноб. В комнате было сумрачно, но это была его комната и его постель. Клацая зубами, парень поплелся к шкафу за сухой одеждой. Он двигался очень медленно, потому что думал, что если будет делать это быстрее, то замерзнет. Черт бы побрал эту ангину! Угораздило же подцепить ее посреди лета. Артем шел, прижимая к бокам локти, словно цыпленок ощипанные крылья. Так он пытался сберечь хоть каплю тепла. Наконец, распахнул дверцу, но сделал это чересчур резко, и его обдало воздушной волной. Леденящей волной. Дрожь, сотрясавшая Артема, навалилась с такой силой, что он не выдержал: сел на корточки и обхватил колени руками, отчаянно прижимая их к груди. А свист все продолжался. Это на кухне надрывался чайник.
   - Что? Совсем тебе фигово, да? - поинтересовался очень знакомый голос. - Расслабься: это сон.
   Артем скосил глаза, почти слыша, как они со скрипом поворачиваются в глазницах. Никого. Только вязко колышется сумрак.
   Из шкафа пахло пылью. Нащупав край одежды, висевшей на плечиках, Артем резко дернул, и содержимое высыпалось ему на голову грудой старых, пыльных одеял. Ведь кому-то же пришло в голову развесить их на плечиках, а теперь они ворохом лежали на полу. Не задумываясь над странностью происходящего, Артем завернулся в первое попавшееся. Вот счастье! Одеяло оказалось сухим, а о большем он и не мечтал. Только немного жалел, что не снял мокрую от пота футболку. Да и черт с ней! Главное - тепло и сухо.
   Чайник не просто свистел, он уже визжал, переходя в ультразвук.
   - Мам! Чайник! - попытался крикнуть Артем, но вместе со словами из горла вырвался надсадный кашель. Боль тут же вцепилась в шею колючими пальцами, не давая сглотнуть вязкую слюну.
   "Дурак! Можно подумать, что мама не услышала бы такой свист, будь она дома!" - с досадой подумал Артем и зашлепал босыми ногами в сторону кухни. Там он первым делом выключил газ, затем щелкнул выключателем, и желтый свет разогнал сумрак.
   Все как всегда: пестрые прихватки-рукавички на стене возле мойки, стерильное салатовое полотенце рядом с ними на крючке, три табурета, как щенки к ногам хозяина, жмутся к ножкам обеденного стола, а на столе - хрустальная вазочка с засохшим мармеладом ядовито-зеленого цвета. В запотевшее стекло окна заглядывает ночь.
   - Чаем угостишь, хозяин?
   Насмешливый голос заставил Артема вздрогнуть и оторвать взгляд от окна.
   Незнакомец появился внезапно. Он сидел на табурете, словно имел на это право, выловил кусочек мармелада из вазочки, поднес ко рту. Артем посмотрел ему в лицо, оно расплылось под взглядом в хаотичное пятно, словно акварель под струями дождя.
   "Чертовщина" - равнодушно подумал Артем, а потом послушно заварил чай.
   - Почему я не вижу твоего лица?
   - А разве ты хочешь его видеть? - незнакомец засмеялся.
   - Я пытаюсь.
   - Пытаться не означает хотеть. Улавливаешь разницу?
   - Нет.
   - Тогда подумай, чего ты хочешь на самом деле? Потом подумай, как будешь этого добиваться, и действуй. Сам. Не жди, что кто-то все решит за тебя.
   - А с чего ты взял, что за меня кто-то что-то решает?
   - Разве нет?
   - Нет!
   - Идем...
   - Куда?
   - О, вдруг стало интересно и уже не все равно? Ты же хотел увидеть мое лицо, или передумал? Нет?.. Тогда пойдем!
   Незнакомец поднялся из-за стола и вышел из кухни. Артем проследовал за ним и неожиданно оказался на балконе...
   - Если бы твоя мама сказала тебе - прыгай, сынок. Ты бы прыгнул? - спросил незнакомец.
   - Я что, похож на ненормального? Пятый этаж!
   - Значит, хочешь жить. Что ж, это уже что-то, чего ты хочешь сам. А ты задумывался - зачем живешь? Чтобы мама лишний раз сказала, какой у нее хороший и замечательный сын? Ради этого?
   - Да при чем тут мама?!
   - А чего ты дергаешься? Обиделся, что ли? Разве не она направляла тебя по жизни, решала, что делать, как жить, с кем дружить и кого любить? Нет? Молчишь?
   Он задумался. События последних лет промелькнули фотографиями старого альбома. На каждой Артем видел себя, но не глазами любящей матери, а глазами одноклассников и учителей, ощущал их зависть, брезгливое раздражение, равнодушие. Даже учителя отличника не любили: удобный ученик и не более. Улыбались, но чувств не питали, потому что не за что любить.
   Артем подумал еще, затем решился: пыльное одеяло, став ненужным, соскользнуло с плеч, он обернулся, чтобы встретиться взглядом не с незнакомцем - с самим собой... Балконное ограждение осыпалось обломками картонной декорации, когда он шагнул в ночь.

* * *

   В темноте ночи круг, очерченный Никодимычем, источал голубоватое свечение, легкое, как паутина, и едва уловимое. Ветер шумел в кронах деревьев, а в небольшом просвете, свободном от ветвей, серебрилась монетка луны. То, что в ее обманчивом свете представлялось взбугрившейся почвой, оказалось Никодимычем. Кузнец лежал ничком у границы круга и не шевелился.
   - Никодимыч! - негромко позвал Артем и в тот же миг ощутил спиной чей-то пристальный взгляд. Ответа не последовало, а чуждый взгляд сковывал ледяной цепью страха.
   - Никодимыч! - позвал Артем, срываясь на крик и боясь обернуться. - Никодимыч!!!

Глава 11

   Удивительно, как иногда причины самые ничтожные
   к самым серьезным последствиям приводят.
   (М. Салтыков-Щедрин)
   - Ох, и здоров ты базлать! Перепугал же насмерть.
   Никодимыч с кряхтением приподнялся и строго посмотрел на Артема.
   - Однако голос-то прорезался, как и обещала Варвара, - пятерней расправив примятую бороду, он одобрительно кивнул. - Вот токмо ором безумным спящих пугать нехорошо.
   А ведь и правда, голос вернулся! Артем изумленно ощупал горло, боль, терзавшая во сне, ушла. Вот только враждебный взгляд не отпускал. Хорошо, что с Никодимычем все в порядке. Облегченно вздохнув, Артем превозмог страх и обернулся. Тварь обладала фамильным сходством с памятной "мышкой" из подполья Никодимыча. Морду имела зверскую, лапки загребущие, взгляд кровожадный. На сей раз зверюга решила напасть сверху, но спуститься ниже вонзенного в ствол ножа не смогла. "Мышка" вцепилась задними лапами в ствол сосны, а передними пыталась продрать невидимую преграду.
   - Ложись и спи уже, - буркнул кузнец. - Отдыхай как бел-человек и сил набирайся.
   - А зверюга? - спросил Артем неуверенно. Вид зависшей над головой твари, растопырившей лапы с шевелящимися когтями в воздухе, мог кого угодно оставить заикой, но Никодимыч только отмахнулся:
   - Спи спокойно, говорю, защита надежная до утра продержится, а как рассветет, нечисть уберется туда, откуль пришла.
   - А говорил "разбужу - сменишь"... - проворчал Артем, устраиваясь в ложбинке меж корней. Ноги зябли: ночью заметно посвежело, и он зашарил вокруг в поисках кроссовок. Тварь с интересом наблюдала сверху и нагло облизывалась.
   - Никодимыч! - позвал, не выдержав, студент.
   Кузнец, успевший задремать, встрепенулся:
   - А? Где?!
   Лязгнул металл: Никодимыч схватился за меч.
   - Ну чего еще? - спросил он, убедившись, что никто не нападает.
   - Ты мои кроссовки не видел? - спросил Артем.
   - Ты об чем?
   - Ну... обувь мою не видел?
   - А, - сообразил кузнец, - обутки-то... Не, не видел. А что? Пропали?
   - Ага, - неуверенно сказал Артем. - Не могу найти, ноги зябнут.
   - Завтра найдешь, как светло будет, - равнодушно отмахнулся Никодимыч. - Ты, эта, в хвою закопайся. Всяко теплее.
   Артем повозился немного, сон не шел: Никодимыч колоратурно храпел, а тварь, словно муха по стеклу, ползала по завесе в поисках щелочки. Тщетно. Лес вокруг шумно вздыхал: ветви скрипели, кроны шелестели под порывами ветра, изредка роняя хвоинку-другую.
   Проснулся студент поздно. По всем ощущениям дело шло к полудню. Никодимыч спал. И это было совсем на него не похоже. Он просыпался ни свет ни заря.
   - Никодимыч, вставай! - затормошил его Артем, но кузнец и не думал открывать глаз, только негромко застонал во сне.
   "Да у него жар! - подумал Артем, касаясь бескровного лица друга. - И... Что это за вонь?"
   Принюхавшись, Артем определил источник: нога Никодимыча источала сильный запах разложения. Пришлось вытащить нож из соснового ствола и вспороть штанину, а затем снять повязку. До самого колена нога почернела и распухла, а из открывшейся раны сочился гной. Медный амулет рассыпался, превратившись в зеленоватый порошок.
   "Ненадолго же хватило волшебного оберега, - подумал Артем, - тут бы антибиотики не помешали, да где их взять?"
   Глухое рычание за спиной заставило Артема вздрогнуть. Обернувшись, он увидел, как из-за деревьев выступили волки. Вспомнился детский стишок "Садись, Айболит, верхом, мы живо тебя довезем!".
   "Да уж, эти довезут, жди!" - подумал Артем и усмехнулся. Страха он не испытывал. Совсем. - Подумаешь - волки! Большие собаки, и всего-то!"
   В детстве Артем собак не то, что боялся, а опасался. Завидев пса без хозяина, давал большой крюк. Вот тогда-то отец, увидев, как сжался и напрягся сын при встрече с собакой, сказал:
   - Никогда не выказывай страха. Собаки учуют сразу, могут и напасть, коли возникнет у них такое желание. Иди мимо спокойно. Если ты уверен в себе, ни одна нормальная собака не кинется. Но если их много, могут и навалиться скопом, если почувствуют твой страх. Тогда почувствуй в себе зверя и победи. Человек - самый страшный зверь, сынок, когда-нибудь поймешь...
   - Ну, чего надо? Пошли прочь! - крикнул Артем, сжимая в руке рукоять ножа, которым только что вспарывал штанину Никодимыча.
   Зверей оказалось трое, но среди них особой мощью и статью выделялся один. Он чуть пригнул голову, густая с проседью шерсть на загривке поднялась дыбом, а челюсти раздвинулись в оскале. Зверь рычал, уставившись янтарными глазами на Артема.
   "Никодимыч бы их одной левой, - мелькнула мысль. - Теперь вот болен, возможно, умирает!"
   - Ну, нет, Никодимыча вы не получите! Слышите?!
   Волк прыгнул, сбивая с ног, и в тот же миг Артем оказался лежащим на спине. Волчара, уперев лапы в защищенную кольчугой грудь, скалился в стиле рождественской улыбки собаки Баскервиллей. Удар выбил воздух из легких и нож из разжавшихся пальцев, в ушах звенело.
   "Это конец, - подумал Артем. - Где же нож?"
   Зверь опустил морду, его взгляд обжигал, но острые клыки не спешили вонзиться в беззащитное горло. Не вполне сознавая, что делает, Артем поднял руку и коснулся головы лесного зверя.
   "Хозяйка ждет. Поднимай кудесника и поспешите. Мы вас проводим".
   Волк отступил, и парень наконец вдохнул полной грудью. Артем приподнялся и ошеломленно тряхнул головой: сперва озабоченная тварь всю ночь напролет с вожделением пускала слюни, теперь - волки-телепаты, передав послание от загадочной Хозяйки, терпеливо ждут в сторонке... Определенно, день удался.
   Никодимыч ждать не мог. Артем спешно перебирал содержимое заплечного мешка, когда случайное прикосновение к рогатке с обсидианом обожгло руку болью.
   - Вот, черт! - Артем затряс пальцами, потом решительно отодвинул колючую рогатку в сторону, чтобы не мешала. Кожаный мешочек отыскался на дне.
   Медных пластинок осталось пять. На каждом кусочке металла выбиты незнакомые символы. Не буквы, а скорее иероглифы. Единственная пластинка округлой формы походила на ту, что использовал Никодимыч в прошлый раз. Превозмогая тошноту, Артем положил амулет на рану. Кругляш зашипел, точно его опустили в кислоту, и покрылся ноздреватой зеленой коркой. Чернота понемногу отхлынула, края раны сомкнулись, а затем амулет, тонко звякнув, рассыпался. На месте раны осталось небольшое черное пятно.
   - Ну вот, всю штанину измохратил!
   - Фух, живой! - воскликнул Артем.
   - А чего мне доспеется? Ясное дело - живой.
   Кузнец поднялся и с наслаждением потянулся, хрустнув суставами. Заприметив волков, он подобрался и схватился за меч.
   - Постой, это не враги.
   - Да? А кто же? - Никодимыч нахмурил брови.
   - Это эскорт.
   - Ась?
   - Сопровождение, - пояснил Артем.
   - Ну! Правда твоя. Эти куды хошь спроводят, особливо в нижний мир. Никодимыч отступил на шаг, покрепче стиснув рукоять меча.
   - Вон тот, здоровенный, сказал, что нас Хозяйка ждет, а их сопроводить прислала.
   - Что?! Хозяйка?.. - ахнул Никодимыч и неуверенно опустил меч.
   Волки, до сих пор невозмутимо следившие за кузнецом, приблизились.
   - Хм... Раз мы нужны Хозяйке... Постой, Тема, как это сказал? Волки не умеют по-нашему-то!
   - Не знаю. Этот умеет, когда меня повалил, так прямо и сказал.
   - Напал, стало быть?
   - Угу. А кто такая Хозяйка?
   - Ведьма, - ответил Никодимыч, а когда волк-вожак угрожающе зарычал, поспешил добавить: - Почтенная женщина, почтенная.

* * *

   Временами Леночке казалось, что она провела в кинотеатре целую вечность, может быть, даже родилась прямо тут - в неудобном карболитовом кресле. На экране бесконечной чередой мелькали эпизоды из жизни обитателей леса. Сперва закралась лишь тень сомнения, но уже скоро девушка знала, что ополоумели решительно все: сценарист, режиссер, оператор и постановщики спецэффектов. Психушка рыдала по ним горючими слезами! Оператор, точно маньяк, преследовал то одного зверька, то другого. Погоня неизменно завершалась алой вспышкой, на большее фантазии у мастера спецэффектов не хватало, после чего все повторялось: бесцельное блуждание по лесу, затем камера улавливала движение неосторожного зверя, вновь погоня вплоть до алой вспышки.
   Конечно, Леночка не раз порывалась встать и уйти, но не могла: тут же накатывала дурнота и опустошающая слабость. Не хотелось ни есть, ни спать, словно она умерла. Единственное ее желание - покинуть кинотеатр -оставалось несбыточной мечтой.

* * *

   - Чего вошкаешься?
   - Да кроссовки не могу найти, - пожаловался Артем. - Пропали.
   - Так лапти есть, я припас на всякий случай. Ты, эта, лапти обуй, - посоветовал Никодимыч.
   Артем тут же представил себя с корзинками на ногах вместо обуви и криво улыбнулся:
   - Шутишь, да?
   - Зачем? Вовсе не шучу, - насупился кузнец. - Я тебе токмо добра желаю. А в тех и витязь доблестный обезножит. Лапти надежнее, а там, глядишь, и сапоги тебе спроворим.
   - Да не в этом дело, - огорченно сказал Артем, - они мне уже как родные...
   - Родные?! - ахнул Никодимыч. - Вот так родня! Да при эдакой родне проще уж в омут к водяному!
   - В омут сам ныряй, - огрызнулся парень, - а нас и тут неплохо кормят.
   Один из волков, сидевших в отдалении, лениво почесал за ухом и подумал: "Странные двуногие". Но как бы то ни было, скоро "двуногие", все так же шутливо переругиваясь, поспешали за волками и на ходу потрошили котомку с припасами.
   Сверяясь по пальцу Лесной богини, Никодимыч хмурил рыжие брови: волки весьма отклонились от нужного пути. Они резво бежали впереди, временами останавливаясь и дожидаясь, пока путники, заметно уступавшие в скорости, их догонят.
   - Ну, как обутки-то? - с ехидцей спросил Никодимыч. - Не жмут, не трут?
   - Не знаю пока. Непривычно, но жить можно, - ворчливо отозвался Артем, с видимым усилием проглотив кусочек колбасы.
   - Вестимо, можно, - соглашался кузнец. - Я при случае новые сплету.
   - Зачем?
   - Дык лапти - дело хорошее. Одна беда токмо - снашиваются быстро.
   - Ну вот. А кроссовкам сносу не было.
   "БЕГИТЕ!" - прозвучал в голове Артема отчаянный крик. Парень от неожиданности остановился, а Никодимыч продолжал идти вперед, как ни в чем не бывало. Волки, бежавшие далеко впереди, возвращались огромными скачками. А вслед за ними из чащи ползло нечто. Сказать, что оно было огромным, означало здорово согрешить против истины. Зыбкий, словно студень, и текучий, как ртуть, вал черноты, огибая стволы деревьев, стремительно приближался.
   Никодимыч, выхватив меч, обратил на Артема побледневшее лицо и закричал:
   - Это Верлиока! Беги, Тема, беги! Я его задержу!
   Студенистая тьма остановилась, из ее глубин поплавком вынырнул глаз и закачался на поверхности. Он злобно уставился на путников черной диафрагмой вертикального зрачка. Ручьями устремилась к глазу студенистая мгла, и око на гребне вскипевшей волны поднялось к верхушкам сосен.
   Сперва Артем растерялся, а едва черный студень обернулся одноглазым стариком в замшелой грязной дерюге, так и вовсе оцепенел от ужаса. Ростом старик мог потягаться с деревьями, в руке - клюка. Спутанная сивая шевелюра закрывает плечи, нечесаная борода грязным войлоком лежит на груди. Длинный нос, согнутый посредине, точно рука в суставе, мерзко шевелится, с сопением втягивая воздух. А выше - чудовищное око рдеет ненавистью.
   - Ах, ты ж нечисть поганая! - взревел Никодимыч и рубанул мечом по клюке.
   Артем лишний раз подивился невероятной силе кузнеца: меч срезал заостренный конец, словно кусок колбасы. И что с того, что "колбаса" была толщиною в ствол молодой сосны!
   Старик гулко расхохотался, с его плеч взлетела невесть откуда взявшаяся стая черного воронья, затем поднял покалеченную клюку и ударил кузнеца в грудь. Никодимыч упал навзничь, и его поглотила алая вспышка света.
   Артем остался один.

Глава 12

   Даже воробьи смеялись, как он,
   желая сказать девице комплимент,
   потряхивал фалдочками и пущал глаза враскос.
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   Верлиока перестал хохотать и оценивающе разглядывал Артема единственным оком. Туча воронья, хлопая крыльями, возвращалась к хозяину: птицы садились на плечи, на голову, прятались в густой шевелюре. Один из воронов присел на крючковатый нос Верлиоки, но великан дернул носом, и потревоженная птица скрылась в бороде, обиженно каркнув.
   - За Никодимыча, гад, ответишь! - отчаянно крикнул Артем, неловко хватаясь за меч. Парень понимал, что в битве против чудовища его шансы ничтожны, ведь даже могучий Никодимыч не устоял. Артем что было сил рубанул мечом по толстой, как бревно, клюке, но оставил на ней лишь зарубку вроде тех, что оставляют туристы в лесу. Рука враз онемела до самого плеча, а пальцы разжались от боли, выпустив рукоять меча.
   Оказавшись безоружным, Артем отступил и юркнул за ствол ближайшего дерева в поисках спасения, но против клюки Верлиоки дерево не устояло - дрогнуло от страшного удара, сверху дождем посыпалась хвоя, шишки дробно застучали по земле, потом что-то хрустнуло, и ствол с треском начал заваливаться. Артем побежал, петляя меж деревьев, словно заяц. Он почти поверил, что спасен, но тут кто-то ударил сзади, сбив с ног. Это поверженная великаном сосна зацепила его кроной.
   Артем осторожно пошевелился, оценивая повреждения. В плече пульсировала боль, но кости были целы, по крайней мере, руки-ноги двигались. Хотя левая рука шевелилась с трудом. Артем сел, стянул с плеча суму. Дрогнула земля, потом еще раз и еще. Верлиока шел. Ветки, надежно укрывавшие Артема, затряслись - великан, словно грибник, ворошил клюкой остов сосны. В поисках беглеца Верлиока заглядывал под ветви, а беглец рылся здоровой рукой в содержимом заплечной сумы, мечтая найти хоть какое-то оружие. Хотя бы ножик, пусть от него никакого толку, но все лучше, чем ничего. Ветви царапнули макушку, и стало светло. Артем посмотрел вверх: Верлиока отодвинул ветви и склонился, шумно сопя носом, глаз размером с автомобильное колесо багрово светился. Пальцы Артема наткнулись на заветную рогатку Никодимыча, и та привычно обожгла болью. В отчаянии парень швырнул ее в зловещее око, которое лопнуло, точно гнилой томат, а великан взвыл и вдруг осел, растекаясь густым туманом.
   Лес тут же наполнился криками птиц и зверей. Артем втянул голову в плечи, когда над ним мелькнула в прыжке темная громада, - с топотом сохатый скрылся в тумане. Птицы летели вверх, в небо, к свету, звери разбредались во все стороны: медведи и волки, лисы и зайцы, белки, мыши и бурундуки - стремились покинуть ненавистный туман. Бежали слаженно и мирно, словно спасались от лесного пожара. Артем съежился, прикрывая голову здоровой рукой, понемногу шум стихал, отдаляясь. Наконец наступила тишина. Резко хрустнула ветка:
   - Отдыхаешь от трудов ратных?
   Голос оказался знакомым, открыв глаза, Артем взглянул на владельца и недоверчиво спросил:
   - Это ты?
   - Вестимо, я. А ты кого ждал? Белокурую селянку с большой грудью? - усмехнулся Никодимыч.
   - Я думал, он тебя того... убил.
   - Знамо дело - убил. Верлиока всех убивает, на то он и Верлиока. От него токмо одно спасение - текать во все лопатки. Ежели повезет - не догонит. Однако ты мне вот что скажи, Тема, - Никодимыч склонился, стараясь заглянуть Артему в глаза. - Почто не бежал, раз велено было бечь?
   Не дождавшись ответа, кузнец выпрямился и расправил плечи, скрипнули звенья кольчуги.
   - Держи меч, да боле не теряй, - Никодимыч протянул Артему клинок.
   Упавшая сосна разодрала плотный полог леса, освободив голубые сияющие небеса. Солнечные лучи били целыми снопами туда, куда солнце не проникало уже давно. Туман редел, истаивая, открывал бурые замшелые стволы деревьев, и те больше не казались мрачными.
   - Да какой толк в мече, раз я и держать-то его не умею, - сказал Артем, поднимаясь.
   - Ба! Да этой беде можно помочь. Я ж кузнец. Научу! - Никодимыч ободряюще хлопнул друга по плечу, но увидев, как скривилось от боли его лицо, обеспокоено воскликнул: - Чегой-то? А ну-ка, дай взглянуть...
   Кузнец ловко прощупал кости руки и прицокнул языком:
   - Хорошо приложило: плечо выбито...
   Артем и сам догадывался, что с левой рукой непорядок: ни поднять толком, ни пошевелить, малейшее движение вызывало огненную боль. Такую, что в глазах темнело, а зеленые мушки принимались сновать, словно искры над пламенем костра.
   - Варварин отварчик сейчас был бы в самый раз, но на нет и суда нет, - сказал Никодимыч. Он согнул руку Артема в локте и слегка отвел ее в сторону: - Так больно?
   - Да... - выдавил Артем сквозь стиснутые зубы.
   - А так?
   Артем даже не подозревал, что умеет так орать. Вопль разлетелся окрест, и лесная чаща отозвалась эхом.
   - Тише, - утешающее проговорил кузнец, - все уже, до свадьбы заживет. Ну-ка, пошевели рукой!
   - Садист! - буркнул Артем, смаргивая накатившие слезы.
   Плечо болело, но рука уже слушалась, а не висела безвольной плетью.
   - Спасибо, Тема, на добром слове - Никодимыч расплылся в благодарной улыбке, - но рассиживаться недосуг, дальше идти надобно. А сидеть... Вот на твоей свадьбе и посидим! Жених ты видный - дело токмо за невестой!
   Кузнец умолк, глаза его расширились, в них мелькнул страх: из-за сосен вдруг показалась долговязая фигура.
   - Ох, Лихо-лишенько, - выдохнул кузнец, - сговорились что ли?
   - Темка!..
   Артем обернулся.
   - Лена?! - изумленно воскликнул он.
   Девушка с рыданиями бросилась ему на грудь.
   - Я уж думала, что этот дурацкий фильм никогда не кончится!
   Никодимыч, подозрительно хмуря рыжие брови, разглядывал Леночку:
   - А как на Лихо-то Одноглазое похожа! - бормотал он.
   Всхлипывая, Леночка рассказала Артему обо всем, что произошло с того мгновения, как она сняла трубку трезвонившего на кухне телефона и оказалась в лесу, как до ночи выбиралась из чащи, а потом вдруг очутилась в кинотеатре.
   - Тема, я домой хочу! - плакала девушка. - Ты ведь отведешь меня, да?
   - Угу. Только не реви.
   Никодимыч, наблюдая разыгравшуюся перед его глазами мелодраму, понемногу начал терять терпение. С одной стороны, лезть под руку неудобно, а с другой - слезы и вздохи дело, конечно, молодое, но надо же и совесть иметь! Кто эта деваха в куцем невзрачном сарафане? Нищенка убогая? Похоже, но сомнительно. Вон как она облапила парня. Как родного. Неужто жена? Ай да Темушка! Молоко на губах, можно сказать, не обсохло, а поглянь чего деется! Вот токмо больно уж страшна.
   Многозначительно откашлявшись, кузнец поинтересовался, где мешок с припасами. Деваха обернулась, сверкнув совиными глазищами из-под белобрысой копны волос. Никодимыч содрогнулся и на всякий случай проверил, на месте ли пернач и меч, а также легко ли они вынимаются.
   Смутившись, Артем отступил в сторону, котомка обнаружилась возле ног. Никодимыч, кивнув, тут же приступил к инвентаризации ее содержимого и вскоре спросил:
   - А где палец Лесной Богини?
   К тому времени Леночка успокоилась, но продолжала стоять, прижавшись к Артему, и в свою очередь недоверчиво разглядывала Никодимыча. Пока Артем собирался с ответом, девушка жарко зашептала ему в ухо:
   - Тема, кто это? Какой еще палец? Что у вас тут за расчлененка? Он маньяк, да?
   - Да нет, - тихо ответил Артем, - это кузнец местный, Никодимыч. Хороший мужик.
   - А как на маньяка похож! - молвила Леночка с надеждой в голосе.
   - Я им в старика одноглазого запульнул, - повинился Артем, глядя в строгие глаза Никодимыча.
   - Молодец! - одобрил кузнец. - То-то я гляжу, уж больно ловко ты его. С маху завалить самого Верлиоку! Одобряю. Вот токмо чего встали? Будто две осинки на болоте.
   - А чего делать-то? - растерянно спросил Артем.
   - Палец искать. Чего ж еще? Втроем мы его шустро. Тут он гдей-то. Лежит себе и хлеба не просит.
   "Тр-р-рень, тр-р-рень!" - трещал дятел. Щебетали неведомые пичуги. Артем заметил, что в сравнении со вчерашним днем лес пробудился, наполнился звуками. Теперь это был вполне нормальный лес, пусть чуть мрачноватый, но живой.
   Леночка ощупывала лесную подстилку. Предмет поиска она представляла слабо: слово "палец" для нее имело единственное значение, а "богиня" - так и вовсе ни одного, ведь богинь в природе не существует.
   Кто-то явно спятил, и теперь девушка оценивала кандидатов: рыжебородый громила в шишаке и бутафорского вида кольчуге - проходил вне конкурса. Тёмка успел попасть под его пагубное влияние, о чем свидетельствовали: во-первых, одежда, во-вторых - кольчуга, в-третьих - лапти на ногах. Лапти - это уже диагноз. Себя дурой Леночка не считала, но как вести себя с психами, догадывалась. Для начала решила не перечить, прикинуться овечкой и понемногу выяснить, насколько все далеко зашло.
   Ощущения были странные. Леночка никак не могла ухватить логику происходящего: слишком уж много времени она провела, мечтая вырваться из злополучного кинотеатра, а потому отвыкла думать о чем-то еще. Зато теперь мыслей оказалось под завязку. Всяких. Они сновали целыми косяками по поверхности сознания, вызывая смятение чувств. Но это еще полбеды: на глубине затаились мыслишки посолидней, и стоит позволить им всплыть, как вся реальность развалится, точно пазлы.
   Артем с Никодимычем отнеслись к процессу поиска с полной самоотдачей: они давно ползали на четвереньках, перебирались через узловатые корни деревьев, перекапывая руками хвойную подстилку. И при этом сопели в унисон, словно трюфельные кабанчики. Леночка невольно прониклась незабываемым зрелищем. Вдруг какая-то тварь больно укусила девушку за руку. Леночка едва успела взвизгнуть, как оказалась в центре внимания мужчин:
   - Что? - спросил Артем.
   - Кто? - спросил Никодимыч.
   - Змея! - пожаловалась девушка. - Укусила.
   - Где?! - хищно рыкнул Никодимыч, а Леночка невольно попятилась, пряча руку за спину.
   - Не покажу! - решительно заявила она, не доверяя рыжебородому: такой и руку оттяпает, глазом не моргнув, чтобы яд дальше не распространился. Впрочем, рука уже не болела.
   - Ленка! Ты нашла его, вот молодчина! - воскликнул Артем.
   - Палец Богини!.. - благоговейно пророкотал рыжебородый, поднимая с земли небольшую корягу.
   - Вот это и есть палец? - спокойным тоном осведомилась Леночка.
   - Ага-ага...
   - ... - Леночка беззвучно шевельнула губами, и если бы Артем с Никодимычем владели техникой чтения по губам, то с легкостью расшифровали бы лаконичное резюме: "Психи. Оба".
   Однако стоило кузнецу встать на путь, указанный вновь обретенным пальцем, как три зверя заступили ему дорогу.
   - Волки! - ахнула Леночка.
   - Они самые, - недовольным голосом подтвердил Артем, заслышав невозмутимое "Хозяйка ждет".
   - Не запылились, - подытожил Никодимыч и, обреченно вздохнув, спросил: - Хозяйка?
   Артем кивнул, затем спросил с надеждой:
   - А может, ну ее?
   - Ты что?! Супротив Хозяйки? Да как можно! Али жизнь не дорога?
   Друзья определились с приоритетами, и волки резво потрусили вперед, показывая дорогу.
   Среди сосен все чаще встречались ели, и понемногу становилось сумрачней, под ноги ковром стелился зеленый мох, воздух был свеж, прозрачен и упоительно сладок.
   - Тёма, - спросила Леночка, - почему мы все время бежим? На пожар, что ли?
   Артем обернулся и протянул девушке руку:
   - Я все тебе расскажу, но потерпи немножко, ладно? - он виновато улыбнулся. - Нам лучше не отставать. Зачем-то мы понадобились Хозяйке.
   - Хозяйка? А кто она?
   - Никодимыч сказал, что ведьма, и ее лучше не сердить.
   "Ага, - подумала девушка, - и тут не обошлось без Никодимыча".
   Понимающе кивнув, Леночка оперлась на предложенную руку, и они пустились догонять ушедшего вперед кузнеца. Бегать в домашних тапочках по пересеченной местности - удовольствие сомнительное. Решив, что лучше босиком, чем спотыкаться о замшелые корни, Лена разулась и сразу почувствовала облегчение. Влажный мох приятно холодил ступни, еловые шишки не кололись, а безобидно лежали, склеив чешуйки. То и дело встречались оранжевые шляпки рыжиков. Непуганые грибниками дары леса произрастали беззаботно, даже нагло: шляпки некоторых достигали в диаметре сантиметров тридцати! Таких здоровенных рыжиков Леночка никогда не видела.
   "Раз, два, три, четыре, пять..." - мысленно считала их она, сбивалась после двадцати и начинала снова. Вскоре беглецы нагнали Никодимыча, едва не врезавшись в его широкую спину. Кузнец стоял как вкопанный, глядя вперед.
   - Кажись, пришли, - сказал он.
  

Глава 13

   - Правда твоя: хитро эта механика устроена.
   Однако ты не думай, что я ее одобряю, - ни боже мой!
   (М. Салтыков-Щедрин)
   Створки ворот висели на столбах с грубо высеченными ликами богов. Потемневшая от времени древесина покрылась бурым лишайником. Казалось, что резные боги отпустили бороды, причем исключительно в спортивных целях - чтобы проверить, у кого отрастет гуще и длиннее. Победила дружба. В месте, где у деревянных божков предполагался живот, местный дизайнер выдолбил углубления, куда поместил по черепу. В целом, живописная композиция выглядела так, словно боги черепа проглотили, а теперь мучились несварением, о чем свидетельствовали скорбные выражения небритых деревянных лиц. Черепа щербато скалились испорченными при жизни зубами, пустые глазницы зловеще светились зеленым. Вправо и влево от столбов высился частокол.
   - Нас точно ждут? - с сомнением пробормотал Артем, и тут же волки-проводники, запрокинув морды, исторгли дружный вой.
   Створки дрогнули и в наступившей тишине медленно распахнулись, издав скрип, похожий на сухой кашель.
   Дворик против всех ожиданий оказался светлым и просторным. От ворот до крыльца бревенчатой избушки - утоптанная дорожка. Двускатная, крытая сосновым тесом, крыша умыта дождями и выбелена солнцем, резные наличники светлым кружевом обрамляют небольшие окна. Справа от избы растет старая яблоня с необъятным, могучим стволом. Бурая кора растрескалась от возраста, но яблочки наливные, румяные, аппетитно выглядывают из-под листвы. Чуть поодаль - амбар. Слева, под навесом - сруб колодца, а за колодцем - банька.
   Дверь избушки открылась и на пороге показалась девица лет семнадцати. Синий сарафан поверх вышитой белой сорочки подчеркивал ладную фигурку. Густые черные волосы заплетены в длинную ниже колен косу. Лицом девица бела, на щеках легкий румянец, глаза под черными бровями зеленые, колдовские, а над бровями - узкая серебряная лента. Губы, словно спелые вишни - алые, приветливо улыбаются, но взгляд холодный. По Никодимычу скользнул равнодушно, Леночку окатил презрением и лишь на Артеме остановился с интересом, потеплел. Девушка спустилась по деревянным ступеням крыльца навстречу гостям. Волк-вожак подбежал к ней, ткнулся мордой в колени - приласкала, не глядя.
   Никодимыч склонился почтительно:
   - Доброго здоровья тебе, Хозяюшка.
   Девушка засмеялась.
   - Благодарствую на добром слове, Василий Никодимыч, да только не по голове шапка, не хозяйка я.
   - А кто ж? - удивленно пробасил кузнец.
   - Я внучка Хозяйки, Искра, - охотно сообщила девушка. - А бабушки ныне дома нет.
   Артем, заслышав скрип за спиной, на миг оглянулся: то закрылись ворота, а волков и след простыл, будто и не было вовсе.
   Между тем Искра уже приглашала путников в дом:
   - Входите, гости дорогие, отдохните с дороги.
   Потом бросила быстрый взгляд на Леночку и добавила:
   - Ну и ты... заходи.
   - Чего это она? - шепнула Лена Артему, переступая порог.
   - А я знаю?
   - Странная какая-то. И рожа недовольная.
   - Да ладно тебе, - сказал Артем примиряюще.
   - Бесит! - отозвалась девушка раздраженно. - Но ты все равно готовься...
   - К чему? - удивился Артем.
   - К культурной программе, - пояснила девушка, откинув с лица мешавшую прядь волос.
   В том, что культурная программа будет, Леночка не сомневалась ни минуты. Такие вещи она чувствовала интуитивно. Девица в синем сарафане ей не понравилась сразу, и Леночка тут же отнесла ее в категорию "выдр". "Выдрами" Лена называла тех, кто выделывается и вдобавок слишком много о себе мнит. Леночка не понимала, чем же она так не угодила Искре, но неприязнь ощутила. Еще как ощутила.
   "Пусть только повод даст, - мечтательно думала Леночка, - и мало ей не покажется, будь она хоть сто раз Хозяйка!"
   Едва они оказались внутри, Искра тут же усадила всех за стол, заставленный снедью: пирогами и блинами, малосольными огурчиками. В центре стола красовалась запеченная утка в яблоках. Пахло настолько аппетитно, что Лена почувствовала, как ее желудок завязывается в узел, а рот наполняется слюной. Что испытывали Никодимыч с Артемом, неизвестно, но если судить по заблестевшим глазам, то...
   "Первая стадия охмурения", - мысленно отметила Леночка, впиваясь зубками в жалобно хрустнувший огурчик.
   - Далеко ли путь держите? - полюбопытствовала Искра.
   Никодимыч отставил кружку с квасом и, утерев усы, ответил:
   - Далеко. Путь наш к вамирэхам лежит, кои Огненному королю кланяются.
   Девушка улыбнулась:
   - Помню. Бабушка сказывала, будто огневцы без огня остались?
   - Истинная правда, - хмуро подтвердил кузнец, - явилась недоля, откуда никто не ждал.
   Никодимыч метнул в Артема многозначительный взгляд, от чего тот чуть не поперхнулся куском пирога. С тем же успехом кузнец мог и топор швырнуть.
   Леночка с интересом следила за разговором, не забывая активно жевать, по достоинству оценивая местную кухню, а пирожки с грибами, так и вовсе - выше всяких похвал. Вон Артем как уписывает, любо-дорого поглядеть! Давится, но ест, и глаз не сводит с черноволосой красотки. И Леночка подумала, что ее мама была сто раз права, когда говорила, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок вопреки всем учебникам по анатомии. Главное - вовремя дать прикорм и погладить по шерстке, и вот он уже приплясывает на задних лапках, словно щенок, весь из себя ласковый и милый. Возмущенные протесты дочери, уверявшей, что Артемка просто друг детства и ничего больше, вызывали у тети Наташи хитрую понимающую улыбку, ведь дыма без огня не бывает...
   - Ну почему же никто не ждал? - рассмеялась Искра. - Как раз ждали. Сто лет минуло.
   - Срок для человека немалый, - вздохнул Никодимыч. - Но не для богов.
   - Вот только боги ждать не любят, - сказала Искра странно холодным тоном. Она подошла к широкой, занимавшей полстены, печи и, отодвинув заслонку, извлекла свежую порцию румяных пирогов.
   - Эх, плохо без огня-то. Доброй еды не сготовить... - вздохнул Никодимыч. - Жаль, больше пуза не съешь, глазами-то так еще бы поел... А у хозяйки, по всему видать - огонь в достатке.
   - А как же! Согласно персональному уговору.
   - Воно как...
   Скрипнула дверь, и на пороге нарисовался мужичонка из мелкопородных. В длинной, не по росту, рубахе с темными пятнами пота у ворота и в подмышках. Портков у мужичонки не наблюдалось вовсе: рубаха прикрывала срам, но не волосатые щиколотки грязных босых ног.
   - Хорь, банька поспела? - поинтересовалась Искра.
   Коротышка утвердительно затряс клочковатой бороденкой. Поверх бороденки выступал пуговкой нос, темные, словно мокрая речная галька, глазки преданно смотрели на девушку из-под чахлых кустиков бровей. В руках мужичок сжимал березовый веник.
   - Что ж, гости дорогие, раз кушать боле не изволите, то пожалуйте в баньку с дороги-то. Хорь умеет славно парить. Ты, Тема - ступай первым, - распорядилась Искра.
   Артем с Леночкой переглянулись, а кузнец воскликнул:
   - Ну, нет! Лучше меня твой банщик не управится! Да и не доверяю я ему. Вон, у ево какая рожа пакостная и хитрая! Айда, Тема, я тебя сам оприходую, как положено.
   Леночка изумленными глазами смотрела на некстати покрасневшего Артема, на важно надувшего щеки кузнеца, на хихикающую Искру.
   "Цирк какой-то, - подумала она. - На вторую стадию охмурения похоже, но как-то сомнительно".
   Мужичонка виновато пожал плечами и исчез, как сквозь землю провалился, оставив на пороге березовый веник.
   - Что ж, воля ваша, - сказала Искра, - ступайте вдвоем. Хорь - банник потомственный, дело свое знает, так что зря отказались. Может, передумаете?
   Никодимыч упрямо помотал головой, Артем неуверенно пожал плечами. Они поднялись из-за стола и, поблагодарив за хлеб-соль, вышли во двор.
   - Ну вот, - сказала Искра с тихим торжеством в голосе, - Теперь нам никто не помешает: мы одни...

* * *

   В сумрачном предбаннике пахло горячей древесиной и тянуло дымком. Банник Хорь, всю дорогу изъяснявшийся жестами, словно немой, напоследок неожиданно изрек басом:
   - Я тута недолече... Ежлив чо!
   - Ежлив чо, к примеру? - строго спросил Никодимыч.
   - Парку поддать там, ежлив чо...
   - Благодарствую, сами поддадим. И тебе поддадим, ежлив чо.
   Банник обиженно поджал губы, отчего бороденка задралась кверху и вновь пропал, словно растворившись в воздухе.
   - Как это у него получается? - изумился Артем.
   - Что? - не понял кузнец.
   - Да исчезать, словно по волшебству.
   - А-а! - понимающе протянул Никодимыч. - Да леший его знает, он же банник - родня домовому. Вот токмо от домового проку поболе. Но все едино нечисть.
   В нагретой бане в дальнем углу располагался очаг, сложенный из камней. Дрова прогорели, отдав жар камням, золу и угли выгребли, теперь камни очага медленно остывали, возвращая запасенное тепло.
   - А ничего, хорошо протоплено, - оценил Никодимыч, усаживаясь на лавку, - сейчас вместе с потом все хвори выйдут. Тебе в самый раз - вон плечо-то, синее все, да распухшее, болит небось?
   - Да побаливает, - подтвердил Артем, - но все не так, как раньше.
   - Эх... Меду надобно - плечо твое враз на ноги поставим.
   На лавке тут же очутилась миска с медом.
   Артем, благодаря богатому воображению, тут же представил картинку - плечо, стоящее на ногах, и улыбнулся.
   - А может, не надо? - в притворном испуге спросил он.
   - Надо, Тема, надо.

* * *

   - А в чем дело? - спросила Лена.
   - Это ты мне скажи. Что за беда у тебя, поведай, мужа схоронила али отца, али брата?
   Леночка с растущим недоумением смотрела в зеленые глаза Искры.
   - Не поняла...
   - Вот и мне невдомек. Поначалу приняла тебя за девку распутную, потом за юродивую, но вижу - скромная, старшинство блюдешь и почитаешь, место свое знаешь. Вот и решила, что горе у тебя великое, раз простоволосая ходишь.
   Леночка задумалась. Сперва подозрительные взгляды Никодимыча, теперь Искры.
   - Там, откуда я, все так ходят, - ответила Леночка, потупившись.
   - Ты из мира Избранного! - воскликнула Искра. - Так вот почему вы...
   - Что "мы"?
   - Вместе, - охотно пояснила Искра.
   - С кем?
   - С Избранным!
   "Жуть какая! - подумала Леночка. - А ведь я чуть было не решила, что она нормальная, вон как ее колбасит, бедную".
   - Избранный? А кто это? Никодимыч? - невинно поинтересовалась Леночка, в тайне догадываясь, какой последует ответ.
   - Да нет же, при чем тут Никодимыч? Артем - избранный богами.
   "Запущенный случай", - подумала Лена, определив знакомые симптомы. Она улыбнулась и мелко закивала, торопясь согласиться с Искрой, несомненно сбежавшей из того же учреждения, что и Никодимыч. Странно, что Артем не сопротивляется и чувствует себя в тусовке психов как рыба в воде. С чего бы это? Ну конечно же! Артем - умный парень, он тоже все понял и просто не спорит, чтобы не вызвать обострение. Кстати, он, кажется, обещал все объяснить. Вот и пусть растолкует, кто главный запевала в здешнем дурдоме.
   - Я плохо помню, как вообще сюда попала, - сказала Леночка. - И у меня нет ничего, кроме того, что уже на мне. И... Артем... Артем - мой друг. С детства.
   - Друг? - Искра задумчиво провела пальцами по роскошной черной косе, мелодично звякнули кольца вплетенной медной подвески. - Хорошо, коли так. Правда, нитями судьбы ведает бабушка, а я только учусь, но могу сказать наверняка, что ты здесь не случайно. Тебя ведь Лена зовут? Хорошее имя.
   - Да, - ошеломленно пролепетала девушка, - откуда знаешь?
   Искра улыбнулась:
   - Угадала. Я всегда имена отгадываю. Стоит лишь взглянуть на человека. Имена ведь неслучайно даются, сие тебе ведомо?
   - Читала где-то...
   - Грамотная?! - ахнула Искра. - Хм... А по виду не скажешь...

* * *

   Вечерело. Елки, обступавшие усадьбу Хозяйки, исчертили тенями двор, небо потускнело. Лес вокруг молчал.
   - Тихо-то как... - негромко сказал Артем, когда они с Никодимычем возвращались из бани. Кузнец заметно прихрамывал: рана, оставленная тварью, вновь открылась, волшебства чудодейственного амулета едва хватило на день.
   - Да... уж, - угрюмо проворчал Никодимыч, - как на проклятом богами капище. Не к добру это.
   - Как нога? Болит?
   - Угу, в пляс не просится, - тем же ворчливым тоном ответил кузнец, но потом, глянув на приунывшего парня, бодро хлопнул его по плечу. - А ну, гляди веселей! Утро вечера, стало быть, мудренее!
   - Глупая поговорка. Почему мудренее?
   - Смекай, Тема: вечер, утро, а что промеж? - лукаво подмигнул Никодимыч.
   - Ночь?
   - В самое яблочко! Ночь, Тема, ночь. А за ночь я столько амулетов скую - на год хватит. Поди хозяйка не откажет - огня у ней вдоволь.
   Между тем подошли к крыльцу, вошли в избу. Артем с интересом посмотрел на Леночку, что по-прежнему сидела за столом. Девушка грызла последний огурец. В некогда почти полном блюде, в рассоле, сиротливо лежал зубок чеснока, перевернутый зонтик укропа напоминал верхушку затонувшей птичьей клетки.
   От взгляда Никодимыча сей факт тоже не ускользнул:
   - Чегой-то ты, девонька, так на солёненькое налегаешь, а? Ах, Тёмка, ай да орел!
   Леночка чуть огурцом не подавилась, а Искра прыснула в кулачок и сказала:
   - С легким паром, гости дорогие! Как банька?
   - Ох, угодила, хозяюшка! Банька славная, все косточки пропарили! - ответил Никодимыч со всей учтивостью.
   - Вот и ладно. Попейте кваску, да отдохните. Ну что, Лена, пойдем и мы, пожалуй?
   Леночка равнодушно пожала плечами, но поднялась из-за стола и последовала за Искрой. На пороге оглянулась и одарила кузнеца таким взглядом, что тот вздрогнул и улыбаться перестал, а едва дверь за девушками закрылась, тяжело опустился на лавку.
   - Угораздило же тебя на ней жениться, страшна ведь, словно с кикиморами в кровном родстве, а уж злющая - как упырица. Чур меня, чур!
   Артем расхохотался:
   - Ты про Леночку что ли?
   - Ну...
   - Да не жена она мне! Просто соседка. Между прочим, хорошая девчонка: стоящая, серьезная.
   - Вот и я думаю...
   Кузнец облегченно вздохнул, задумчиво поворошил пятерней бороду и добавил:
   - Уж больно зелен ты, чтоб жениться. Особливо на упырице... пущай и хорошей.
   За окном сгустились сумерки, знакомо скрипнула дверь, и упырица тихо переступила порог.

* * *

   Под пристальными взглядами она хотела по привычке ссутулиться, но потом, словно приняв важное для себя решение, развернула плечи и гордо вздернула подбородок.
   - Мать честная! - ахнул Никодимыч. - Ну дает упырица! Кто бы мог подумать!
   - Лена?! - недоверчиво воскликнул Артем.
   Девушка кивнула и улыбнулась. На нее стоило посмотреть: высокая, стройная. Зеленый сарафан был ей к лицу и подчеркивал фигуру, роскошные золотистые волосы, заплетенные в тугую косу, надо лбом скреплены узорной тесьмой, рукава и ворот рубахи украшены затейливой вышивкой. Веснушки совсем не портили ее лица. Улыбка отличалась теплотой и нежностью, но серые глаза в обрамлении темных ресниц смотрели насмешливо и немного смущенно.
   - Чуток костлява, но были бы кости, а мясо нарастет! - уверенно продолжал Никодимыч. - Самую малость откормить, и сущая красавица получится!
   Леночка проследовала к столу, плеснула в кружку квасу из крынки и, сделав несколько мощных глотков, грохнула кружкой по столу. Промокнув губы тыльной стороной ладони, она присела на лавку:
   - За хмм... лестный отзыв, конечно, спасибо, - бросила она Никодимычу, - но упырицу я еще припомню.
   - Ты куда очки дела? - спросил Артем.
   - От них сейчас все равно никакого толку, да и Искра сказала, что они мне не идут, - пояснила Лена. - Сам подумай: какой толк в антибликовом покрытии, когда нет ни компьютера, ни телевизора?
   - Да ты же их вообще никогда не снимала!
   - А теперь сняла, - отрезала девушка. - Смотри!
   Она выловила из блюда одинокий зубок соленого чеснока и ловко отправила его в рот.
   - Ну как? - требовательно спросила девушка.
   - Что именно? - не понял Артем.
   - Что-что, - передразнила Леночка, - чеснок у меня в ухе видишь?
   - Нет, - честно ответил Артем растерянным тоном, поневоле заглядывая в подставленное ушко.
   - Ну и вот, - девушка прожевала чеснок, глотнула кваса и, отставив кружку, победно улыбнулась. - Если б я мимо рта пронесла, да прямиком в ухо, тогда точно без очков никуда, а так...
   "Логика, - подумал Артем, - но не железная - женская логика".
   Никодимыч сидел молча, подперев кулаком щеку, глаза его лучились весельем. Судя по безмятежному виду, он не принял всерьез угрозу девушки, а зря.
   - Как это тебе удалось выйти из бани сухой? - полюбопытствовал Артем.
   - Да ничего особенного, - отмахнулась Леночка. - Хорь подул, волосы враз высохли.
   - Это тот плюгавый мужичонка, что ли? - удивился Артем.
   - Угум, - подтвердила Лена, скользнув по столу взглядом: после баньки ее аппетит разыгрался с новой силой.
   Наконец, соблазнившись утиным крылышком, она оторвала кусочек от румяной тушки и поднесла ко рту. Облизнув губы, встретилась взглядом с Артемом и спросила:
   - А что? Ревнуешь?
   Артем ощутил, как жар хлынул к щекам, и разозлился, досадуя на глупую способность краснеть по малейшему поводу. Это выглядело так по-детски.
   - Ревнуешь... - отметила Леночка не без ехидства и куснула крылышко.
   Никодимыч хмыкнул, с неожиданной нежностью подумав: "Дети, что с них взять".
   - А где Искра? - спросил он. В комнате ощутимо стемнело, из раскрытого зева печи растекалось тусклое оранжевое свечение.
   - Сказала, что задержится, дела у нее, - беспечно ответила Леночка. - Да вон она возвращается!
   Но то была не Искра.
  

Глава 14

   Но в то же время он ясно видел, что попался
   и что судьба его решена бесповоротно и навсегда.
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   Она была стара, узловатые пальцы хваткой хищной птицы сжимали изогнутое навершие клюки. Седые волосы острыми прядями выбивались из-под черного в аляповатых розочках платка. На морщинистом лице маленькие слезящиеся глазки и приметный нос - крупный с широкими пещерами ноздрей. Скорбная складка рта над выдающимся вперед подбородком. На подбородке красовались чахлые кустики седой щетины. Помимо приметного платка старушка щеголяла темно-синим кремпленовым пальто с вытертыми накладными карманами. В полумраке горницы пальто казалось почти черным, из-под него выглядывала бесформенная серая юбка, едва прикрывавшая черные лакированные сапоги на манной каше. В облике старухи присутствовало нечто неуловимо знакомое. Артем мог бы поклясться, что уже видел ее раньше. Наконец вспомнил: ретивая пенсионерка с рынка... Точно - она!
   Он живо вспомнил, как ловко сцапала старушка покатившийся апельсин, как резво засеменила по рынку, прижимая добычу к груди, словно младенца. То же пальто, наглухо застегнутое, несмотря на июльский зной, тот же платок, те же сапоги. Старики - странные существа, они далеко ушли по дороге жизни, с годами остывающая кровь медленней течет по жилам, заставляя кутаться в теплые вещи даже в жару. На плече старухи неподвижной статуэткой замерла черная кошка.
   - Фух, фух, - мощно зашевелила ноздрями старуха, - уж столько лет русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а тут русский дух сам ко мне гостем непро... Э-э... Что-то я не то...
   Неожиданно улыбнулась, обнажив стальные зубы:
   - Ждала я вас, гостенёчки разлюбезные, как есть ждала.
   "Колоритная бабуля", - оценила Леночка.
   Кошка стекла на пол каплей черной смолы, не сводя с Артема изумрудных глаз, подошла, потерлась щекой и вспрыгнула на колени. Артем погладил, ладонь ощутила щекотку статического электричества.
   Никодимыч поднялся, словно гора:
   - Пошто звала, Хозяйка?
   Он вежливо склонил голову, исподлобья глядя на старуху.
   - Так сами бы не сподобились, не позови я, - ворчливо отозвалась Хозяйка, сверкнув глазами. - Да и ушли бы недалече. Нога-то, чай совсем плоха? И не отвечай - носом чую.
   - Стало быть, пособишь... матушка? - спросил кузнец.
   - Нет, - отрезала старуха.
   - Тогда об чем мы...
   - А об том, милок, что не мне журбою назначено злую волю чужеземных богов извести. Разумеешь? С дочками Мары али с нечистью нашей, исконной, совладала бы, где силой, где уговором, где мольбой... - хозяйка задумчиво пожевала губами. - Так разумеешь?
   Никодимыч вздохнул и грузно опустился на лавку, понурив голову:
   - Разумею, - выдохнул он хрипло.
   - Вот и ладно.
   - Но я надеялся, что ты позволишь...
   - Позволю что?
   - Я скую амулет в твоем огне и изгоню хворь.
   - Нет, - старуха вновь сверкнула стальными зубами, - не поможет: с каждым разом их сила будет слабеть, а там и вовсе иссякнет.
   - Никодимыч умрет? - взволнованно спросил Артем.
   - А Род его знает, - пожала плечами Хозяйка, - подле тебя нити судьбы так запутаны, толком и не разберешь. Но хорошо, что спросил: тебе я помогу, айда со мной.
   Старуха протянула руку и облизнулась.
   - Не ходи, Тема! - встревожилась Леночка.
   - Я тебе не нравлюсь, деточка? - спросила Хозяйка, с улыбкой глядя на нее.
   - Мне не нравится ваш стоматолог.
   Бабку затрясло.
   Никодимыч даже испугался, решив, что Хозяйка здорово разозлилась, и беды не миновать. Пусть жить ему осталось на этом свете недолго, но пока рука способна держать меч, он будет сражаться. Но старуху трясло не от злости, она беззвучно смеялась, держась за дверной косяк:
   - Уморила, спасу нет! А чего ты ждала? Фарфоровых протезов? Это ты Велесу скажи при случае.
   - А кто это? - спросила Леночка.
   - Стоматолог местный, - пояснила Хозяйка и зашлась в новом приступе смеха.
   Челюсть Никодимыча едва не упала на колени. Хозяйка-то, видать, знается с самим Велесом, коего всяк кузнец почитает как отца родного. Однако Велес - не предмет для насмешек. Никодимыч обиженно набычился, что не ускользнуло от Хозяйки.
   - Ты, Василий, глазами-то меня не сверли - дырку просверлишь. Сам понимать должон - старость - не радость. Как пять сотен тому последний клык выпал, так я к Стрибогу, раз уж Небесный свод вместе со звездами сковал, то и мне не откажет. Отказал, изувер. Так я к Велесу. А тот токмо по железу мастер. Но я не жалуюсь, - она шмыгнула носом, - мне жевать надо, а не парней улыбкой приманивать.
   Старуха прошла в комнату.
   - Искра, - сказала она, с укоризной глядя на кошку, - может, отпустишь уже нашего гостя?
   Кошка лениво подняла мордочку, выгнула спину, потягиваясь, затем мягко спрыгнула.
   - У вас и кошку, и внучку зовут одинаково? - удивилась Леночка.
   - Что?.. Да, хорошее имя... Так идем? - настойчиво повторила Хозяйка.
   Она пошарила рукой в кармане пальто и небрежно бросила Артему апельсин.
   На мгновение парню показалось, что во рту старухи полыхнуло пламя, - она улыбалась.
   - Идем, - ответил он, поднимаясь.
   - Искра, Лена, - распорядилась Хозяйка, - приглядите за Никодомычем. Мы вернемся еще до рассвета.

* * *

   "Куда, интересно, эта старушенция его поволокла на ночь глядя? - думала Леночка. - И ведь поплелся за ней, как теленок. Хотя почему, собственно, как? Он и есть теленок. Дали ребенку апельсинку - и вот он уже на утреннике отплясывает..."
   - Отцепись уже, больно, - прошипела она Никодимычу. - Распустил грабли.
   - Да пойми ты, глупая, нельзя нам.
   - Что значит нельзя?! А саблезубой бабке можно? Да кто она вообще такая?
   - Баба Яга она. Хозяйка Леса.
   - Кто?! - Леночка нервно хихикнула. - Баба Яга? Запущенный случай. А ты, само собой - леший. Я догадливая. Я очень догадливая... В гостях у сказки и все такое.
   - Нет, я - кузнец.
   - Ну да. Кузнец. А по совместительству - леший. Лохматый и руки как грабли.
   Никодимыч вздохнул, но Леночкино запястье отпустил. "У бабы волос долог, а ум короток", - припомнил он житейскую мудрость.
   - Значит, баба Яга? - уточнила Лена.
   Кузнец угрюмо кивнул.
   - Тогда ей полагается нас скушать, - подытожила девушка. - Сейчас Тёмкой подзакусит втихушку и за нами вернется.
   - Кабы хотела, давно бы съела.
   Леночка встала и потерла запястье:
   - Ну вот, теперь синяк будет во всю руку. Что за мужик пошел - сила есть, ума не надо? - она пытливо посмотрела на Никодимыча. - Как еще кости целы остались, прям не знаю...
   Никодимыч снова вздохнул. Кошка бесшумно вскочила на стол, равнодушно прошла мимо блюда с мясом и легонько тронула лапкой оставленный Артемом апельсин. Плод качнулся и клубком покатился к краю. Леночка остановила, погрозила кошке пальчиком:
   - Не балуйся, киса, это не клубок, - затем направилась к двери. - В общем, вы тут сидите, а я пошла!
   - Ты куда это? - встрепенулся кузнец.
   - Ноги смотреть.
   - Какие еще ноги? - недоуменно воскликнул Никодимыч.
   - Ясно же какие - куриные, - пояснила девушка. - Изба это чья? Бабы Яги. Вот и проверим. Ноги у избы должны быть куриные, а если повезет, то и яйцо попадется. Мать все о даче мечтает. Высидит яичко - будет ей дача высший сорт!
   - Стой, говорю! Ох, дурная девка! - крикнул Никодимыч, но дверь за Леночкой уже закрылась.

* * *

   Хозяйка вышла за ворота и углубилась в лес. Опираясь на клюку, она скользила меж елями, останавливалась, чтоб раздвинуть плотно сомкнутые ветки, и двигалась дальше. Артем, ощутив влажный холод мха под ногами, подумал, что лапти - худшая обувь на свете: промокают, изнашиваются, да и удобность их сомнительна. Кроссовки куда лучше.
   - Не отставай, коли жизнь дорога, а то тут по ночам всякое шастает...
   Артем заметил, что с мечтами о кроссовках слегка подотстал, и прибавил ходу. Бабуля оказалась на удивление шустрой: ни клюка, ни частые остановки не мешали ей петлять меж деревьев с прытью зайца, за которым гонится свора собак. Вскоре Артем взмок, устал и окончательно перестал ориентироваться в пространстве. Теперь, даже под угрозой расстрела, пути назад не найти. Парень мчался, словно лось в период осеннего гона, перепрыгивал через коряги, с треском продирался сквозь кустарник, но как ни спешил, Хозяйка всегда оставалась впереди. Когда же она внезапно остановилась, Артем по инерции врезался ей в спину. Бабуля даже не дрогнула.
   - Полегче, милок, я все-таки хрупкая женщина! - проворчала Хозяйка. - Бодаешься, словно теленок.
   - Хрупкая?! - ошеломленно пробормотал Артем, хватая воздух пересохшими губами. - Да вас можно...
   - Нет, - отрезала старуха, - нельзя меня. Много вас тут шустрых развелось, а я одна как перст, заступиться некому.
   Губы ее растянулись в улыбке, но глаза блеснули зловеще алым, словно отразили зарево пожара.
   - С Велесом говорить буду я, а ты помалкивай, разумеешь?
   На поляне, куда проследовал за старухой Артем, обломком зуба высился пень размером с амбар, разукрашенный пятнами лишайника. Артем подумал о том, что же могло сломить дерево столь исполинских размеров, но так ни до чего и не додумался. Корни казались окаменевшими змеями. Подойдя к пню вплотную, хозяйка поманила Артема и исчезла.
   - Опять дешевые спецэффекты... - недовольно буркнул парень, но приблизившись, обнаружил трещину, куда мог протиснуться человек. Пожав плечами, Артем хмыкнул и шагнул во тьму, пахнущую грибами и прелой древесиной.

* * *

   Закрыв дверь, Лена спустилась по ступеням крыльца во двор. Огляделась - никого. Луна, недавно полная, сейчас определенно села на диету, даже схуднула с одного бока, однако светила весьма достойно. За частоколом угрюмо молчал лес, лишь где-то одинокий сверчок терзал свою скрипку.
   Лена критически взглянула на дом.
   "На совесть построено, - размышляла она. - Такие хоромы не то, что куриные - драконьи ноги не выдержат. Либо Никодимыч меня за полную дуру держит, даже бабу-Ягу приплел, либо они тут всем коллективом кукукнулись. Но странного и впрямь многовато на меня одну. А может, это мне снится?". Над ухом пискнул комар, облизнулся и радостно спикировал Леночке на щеку. Девушка прихлопнула кровососа:
   - Вот гад! Чуть полщеки мне не отгрыз, да больно-то как!.. Нет, мне могло присниться все что угодно, даже баба-Яга, но только не комары!
   Подоткнув подол сарафана, Лена полезла под крыльцо.
  

Глава 15

   "А дальше что?"
   Ответить на этот вопрос вызвались
   клеветники и человеконенавистники.
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   Хозяйка его ждала. Она нервно теребила узел платка и хмурилась. Плесень, росшая повсюду, слабо светилась, разгоняя мглу.
   - Налюбовался всласть? Тогда поспешай!
   "Не нравится мне ее взгляд", - подумал Артем.
   Старуха с каждым шагом спускалась все дальше по земляным ступеням туннеля. Низкий свод заставлял Артема то и дело пригибаться. Порой сверху сыпались комья земли, и казалось, что вот-вот начнется обвал, парень спешил, стараясь держаться ближе к Хозяйке, но бабуля скакала по ступеням с неутомимостью горной козы, и угнаться за ней было нелегко.
   "Кто же такой этот Велес и почему живет в норе, словно крот?" - думал Артем.
   "Скоро узнаешь, на то и кино!"
   "Голос?! Ты?"
   "Ага. Скучал по мне?"
   Голос источал веселость, а Артем подумал, что вот так, наверное, и сходят с ума, когда начинают мысленно разговаривать с самим собой.
   "Было бы с чего, - ехидно отозвался голос, - тебе такое счастье не светит. Вот если бы ты для начала умом обзавелся..."
   "Заткнись! Мы же договорились, помнишь?!"
   Тем временем Хозяйка остановилась, из-за чего Артем снова едва с ней не столкнулся, и объявила:
   - Пришли.
   Проход впереди расширился в небольшую пещеру. Неровные каменные плиты устилали пол, свод поддерживали колонны. Заросли лишайника обрывались у входа, и в пещере оказалось значительно темнее, лишь у дальней стены пара светильников освещала плоский алтарный камень вишнево-красным светом.
   "Жилым духом и не пахнет", - подумал Артем и, когда они приблизились к алтарю, негромко сказал:
   - Здесь же никого нет...
   - А кого ты ждал? - удивилась старуха.
   - Ну... Велеса, - неуверенно пробормотал Артем.
   Хозяйка хихикнула:
   - Велес все же бог, дел у него и без нас с тобой полно, а вездесущи лишь Род, да Вышня.
   Артем давно смекнул, что бабуля - просто ходячая энциклопедия славянской мифологии, но лишний раз показывать свое невежество, задавая глупые вопросы, не хотел. К тому же он смутно догадывался, кто такой Род. Про Вышню Артем решил разузнать позже - у Никодимыча.
   Между тем "ходячая славянская энциклопедия", по-стариковски шаркая сапожками на "манной каше", приблизилась к алтарю вплотную. Даже не верилось, что недавно бабуся мчалась, словно олимпийский спринтер.
   - Подь сюды, Темочка, - сладко проворковала старуха, причмокнув губами. - Надо бы Велесу знак подать.
   - Какой еще знак?
   - Что, мол, прибыли и с нетерпеньем ждем ответа, как... хмм... соловьи лета! - пояснила она.
   Плоская поверхность камня с углублением в форме блюдца казалась темно-коричневой.
   "Свет точно в фотолаборатории", - подумал Артем, с интересом разглядывая алтарь. Классе в пятом он целую учебную четверть посещал фотокружок. Когда на розовой в красном свете фонаря фотобумаге появлялось изображение, сердце замирало от счастья, потому что в этом-то и заключалось настоящее волшебство! Увы, волшебству пришел конец: подслушав болтовню старшеклассников про опыты с "фиксажем" и "гидропиритом", Артем похимичил в квартире. Ему тогда здорово влетело от матери, перепало и отцу, который "додумался подсунуть ребенку опасную дрянь - старенький фотоаппарат "Смену", из-за чего ребенок едва не взорвал дом и чуть не отравил родную мать!"
   Хозяйка по-своему оценила задумчивость Артема:
   - Натуральная зеленая яшма! - тоном опытного экскурсовода сообщила она, любовно скрипнув ногтями по камню. - Цены ей нет. Не первый раз вижу, а все налюбоваться не могу.
   Вздохнув, с сожалением покачала головой и сказала:
   - Но мы здесь не взоры услаждать пришли, дело у нас спешное, помнишь?
   - Помню.
   - А раз помнишь, давай сюда руку! - потребовала старуха. - Чую, ночь уж за середку перевалила. Промешкаем - помрет Никодимыч и ни в Вырий не подымется, ни в Навь не спустится, а будет тварью кровожадной по лесам рыскать. Всего-то и надобно - каплю человеческой крови на алтарь пролить, чтобы Велеса призвать.
   Выудив английскую булавку из-за лацкана потрепанного пальтишка, Хозяйка ловко уколола Артема в протянутую руку. Алтарь впитал упавшую каплю, словно губка, а светильники вспыхнули ярче.
   - Ага! Услышал! - радостно воскликнула старуха и торопливо прошептала: - Молчи, Тема, как рыба об лед, с Велесом шутки плохи. Не ровен час - поймает на слове...
   - И не стыдно тебе, Мокоша, парня запугивать?
   Хозяйка развернулась на голос, продемонстрировав стальной вариант голливудской улыбки.
   - И давно ты здесь подслушиваешь? - ядовито спросила она.
   - Недавно, недавно...
   Казалось, что подле алтаря сгустился воздух, затем появился мужчина лет тридцати в черном костюме-тройке. Невысокий и коренастый, он, тем не менее, выглядел респектабельно. Аккуратно постриженные русые волосы расчесаны на прямой пробор, в манжетах белоснежной сорочки - сверкают серебряные запонки с рубинами.
   - Тьфу, Велес, - плюнула старуха, - любишь же ты пыль в глаза пустить! А мы по делу, между прочим. Впрочем, скоро сообразишь, что сам в нас нуждаешься не меньше...
   - Так ли? - с сомнением пророкотал Велес. Казалось, что от его голоса вибрируют каменные плиты под ногами. - Нужда, по моему разумению, вот у этого паренька, а с какого бока тут ты? Тебе-то что за корысть?
   - Не строй из себя провидца, лучше спасибо скажи за то, что я привела к тебе избранного.
   - Избранный, чтоб его... - скептически обронил Велес и замолчал, изучающе разглядывая Артема.
   Парень поежился под его взглядом. Впрочем, на божество Велес походил мало, скорее на мордоворота-секьюрити.
   - Больно жидковат, его ж пальцем зашибить можно, - сказал Велес, - и откуда ты его приволокла?
   - Избранные приходят сами, - обиделась Хозяйка, - тебе ли не знать.
   - Не моя забота в тонкостях судьбы разбираться, но поверю тебе на слово, может, из него и впрямь толк выйдет.
   - Само собой, выйдет, раз уж и твоя ниточка вплетается. Надежда есть, хотя вокруг этого парня столько всего напутано.
   - Не ты ли постаралась?
   - Не я. Рада бы, но не я. Тут жизнь нить судьбы выплетала, и не в моей власти что-то изменить...
   - Ох, и любишь ты приврать, - со смехом перебил Велес, - но я тебя насквозь вижу! Сперва затащила в наш мир паренька посмазливей, а потом объявляешь его избранным... на страх врагам, не иначе! Трепещите, супостаты!
   - Что за фантазии! - обиделась Мокоша. - Если силком "затащить", то проку от такого избранного как от козла молока!
   Артема вдруг осенило: крылатый человечек самовольно забрался в компьютер, а потом затащил Артема в этот мир, заодно прихватив и Леночку, и папу с мамой. Просто так, для комплекта, чтобы жизнь медом не казалась! Странно, что Хозяйка этого не понимает. Все ведь очевидно! Но пусть продолжают заблуждаться: избранные тут в цене - грех не воспользоваться удачным стечением обстоятельств, а там уж куда кривая выведет.
   - Пока вы тут спорите и ругаетесь, у меня там друг умирает! - вырвалось у Артема.
   - В самом деле? - участливо спросил Велес, радостно сверкнув глазами. - И хороший друг?
   - Хороший...
   - А что дашь за его жизнь?
   - ВЕЛЕС!!!
   Хозяйка преобразилась: от недавней старухи не осталось и следа. Вместо нее - женщина в синих одеждах, перехваченных широким, шитым бисером, поясом. Высокая грудь часто вздымается, а руки с тонкими запястьями и изящными пальцами дрожат от гнева. Седые волосы серебряной волной струятся по плечам и спине, а в темных глазах - пламя.
   - Вот! - в голосе Велеса смешались торжество и восхищение. - Ради этого стоило тебя чуток позлить. Ты прекрасна! Но твоя земная ипостась отвратительна.
   - Я - это я! - отрезала Мокоша.
   - Извини, дорогая, но облик столетней старухи не пробуждает во мне энтузиазма.
   - Вот как? Кто-то, помнится, в вечной любви клялся...
   - Я от своих слов не отказываюсь! - воскликнул Велес и, очутившись рядом с богиней, тут же заключил ее в объятия. Послышалось хихиканье: Мокоша, вновь обернувшись старухой, упиралась костлявыми кулачками в широкую грудь бога.
   - Экий ты медведь, - зардевшись, проворковала она и скромно потупила глазки, - у меня косточки тонкие, нежные, как у цыпленка, не ровен час сломаешь чего-нибудь!
   Велес разжал руки и отступил, хмуря брови.
   - Дразнишь, да?
   - И в мыслях не было, просто имидж поддерживаю. Осуждаешь?
   - Нет, отчего же... - Велес задумчиво потер подбородок, улыбнулся, переведя взгляд на Артема. - Имидж - великая вещь, потому одобряю... Так что дашь за жизнь друга, паренек? - Я не помогаю за просто так - имидж, что б его!
   Бог засмеялся.
   - Даже не мечтай, - раздраженно сказала Мокоша. Вскинув подбородок, воинственно наставила на Велеса широкие пещеры ноздрей. - В твоих же интересах, чтобы избранный невредим остался.
   - Да знаю я, откуда ветер дует, - фыркнул Велес, - Симаргла Сварожича выгораживаешь, потому и пророчество это выдумала. А ведь известно, что яблоко от яблони недалеко падает.
   - Забыл, что Сварог твой брат? Негоже семя брата с грязью мешать!
   - Брат! - Велес презрительно сплюнул. - Осеменитель всех времен и народов! Наплодил дураков, вот и пусть теперь гребет полной ложкой! Симаргл таких дел наворотил, что до самой преисподней аукается, что б его! По пьянке чужаку силу божественную в нарды продуть! Да ладно бы только силу - огонь чужаку отдал!
   - Симаргла обманули!
   - А не надо ушами хлопать! Если он позволил себя обмануть, то так тому и быть. Даже Род не вправе вмешаться.
   - Никто не в праве, кроме тебя, - обронила Мокоша.
   - Может быть, - Велес пожал плечами и рассмеялся, - но я пас.
   - Дело хозяйское... Поток душ не поступает в Вырий. Совсем. Понимаешь, что это значит? Уверена, что и в Навь почти иссяк.
   Велес помрачнел, сжав кулаки до хруста костяшек. Мокоша подошла к нему в облике прекрасной серебряноволосой девы, коснулась тонкими пальцами мускулистого плеча:
   - Поможешь?
   - Да... Что б его! Помогу...

* * *

   Забравшись под крыльцо, Леночка тут же об этом пожалела: ползти пришлось в кромешной темноте - луна не протянула сюда ни единого лучика. Конечно, девушка понимала, что иначе и быть не могло - против законов природы не возразишь, но все равно злилась и на луну, и на себя. Как там, в поговорке? Назвалась примадонной - лезь на сцену? Лена залезла под крыльцо, поэтому примадонной себя не чувствовала, однако навязчивая идея о куриных ногах заставляла ее упорно продвигаться вперед.
   Нащупав камень, девушка замерла на миг, пока воображение предлагало, а разум отметал одну нелепую идею за другой. В результате камень остался камнем, а не жуком. Ах, он отполз в сторону? Правильно сделал: перед решительно настроенной девушкой даже камни расступаются! Поверить, что под избой весело копошатся насекомые размером с кулак, Леночка не могла. Легче уж поверить в куриные ноги у избушки. Но обнаружив перед собой пару мощных, покрытых чешуйчатой корой, свай, Лена не сразу сообразила, что как раз они-то и есть искомые ноги. Правда, куриными их можно было назвать с большой натяжкой. Некстати вспомнился фильм "Прогулки с динозаврами". Девушка вздрогнула и помотала головой, чтобы прогнать жуткое видение, а затем торопливо поползла назад, пока избушка не решила почесаться. "Живые камни" спешили убраться с ее пути, но один почему-то остался.

* * *

   Артем морально подготовился к очередной беготне по лесу. Но Велеса марафонские забеги не интересовали, взяв за руку Мокошу, он коснулся плеча Артема, и в следующее мгновение все трое оказались на пороге избушки. Велес толкнул плечом дверь и шагнул внутрь. Следом, опираясь на клюку, вошла Мокоша в облике старухи. Когда она успела преобразиться, Артем не заметил, впрочем, его больше волновало - как там Никодимыч.
   Артему хватило взгляда, чтобы понять: страсть к сменам облика свойственна не только Хозяйке. Велес в медвежьих шкурах нависал над Никодимычем, словно замшелая скала. В помещении витал тяжелый запах разложения.
   - Успели? - скрипнула Хозяйка.
   - Пожалуй, - пророкотал Велес. - Но времени почти не осталось. И... темно у тебя, точно в погребе...
   Мокоша приблизилась, и навершие ее клюки засветилось холодным голубоватым светом.
   - Что тут происходит?
   Артем обернулся на тихий голос.
   - Лена! - воскликнул он, окинув девушку удивленным взглядом: зеленый сарафан был испачкан, золотистые волосы потускнели от пыли. - Э-э... Где это ты так вывозилась?
   - Потом расскажу... Фу, чем тут воняет?
   - Эй, вы, двое! - рявкнул Велес. - А ну, топайте во двор!
   Лена опрометью выскочила за дверь. Артем обернулся и встретил тяжелый взгляд Велеса.
   - Иди-иди! Нечего вам тут глазеть.
   Вдохнув свежий ночной воздух, Артем спустился по ступеням. Леночка сидела на нижней. Устраиваясь рядом, он подумал, что эта ночь, пожалуй, самая безумная на его памяти. В этом мире боги - не вымысел, они реально существуют.
   Лена задумчиво смотрела вдаль. Артем понял, что любуется четким, подсвеченным луной, контуром ее лица. Красавица!
   - Лена, я давно хотел тебе объяснить... - парень замолчал.
   - Что именно?
   - Мы в другом мире!
   - Знаю.
   - Знаешь?
   - Да. А ты думал, что я сама не догадаюсь? Тем более, когда от тебя и пары слов за весь день не услышишь. "Угу", "ага", "хмм", "потом" - информативно-то как! Мол, что хочешь, то и думай. А если бы у меня крыша поехала?! - Лену словно прорвало, и теперь она, распаляясь с каждой фразой, решила высказать все.
   - Но ведь не поехала же!
   - Дурак... - она внезапно расплакалась и уткнулась Артему в плечо. - Вот дурак!
   - Лен, ну чего ты! - Артему стало неловко. - Я ведь собирался рассказать. Правда...
   Девушка прерывисто вздохнула, шмыгнула носом и отстранилась, мрачно глядя на Артема.
   - Валяй, выкладывай.
   И Артем рассказал ей все. Лена слушала молча, не перебивая, она умела слушать.
   - Знаешь... - задумчиво заговорила она, когда Артем, наконец, умолк. - Расскажи ты мне раньше, я бы тебе не поверила. Решила бы, что спятил. Потому что в такое невозможно поверить! Я не верила, когда на нас напали разумные волки, не верила, когда Хорь, ну, помнишь - тот странный банщик?
   Артем кивнул, и Лена продолжила:
   - Так вот, Хорь высушил мне волосы, провел рукой - и готово! Невероятно, да? Но вполне объяснимо: волки - дрессированные, а банщик - деревенский экстрасенс... Именно так я и думала вначале, хоть это и менее вероятно, чем...
   - Чем что?
   - Чем массовый побег из психушки.
   Артема улыбнулся, ведь он знал Леночку с детства. Девушка всегда гордилась своей рассудительностью, и хотя подруг среди ровесниц у нее не было, зато среди тех, кому за тридцать, хоть отбавляй. Как-то раз Тема даже спросил, почему Лена не дружит со сверстницами, на что та ответила: "Скучно с ними: жизненного опыта ноль по вдоль, на уме косметика, тряпки и мальчики. О чем с ними говорить, с дурами?". Тема возразил, ведь не все же такие. Лена подумала и согласилась: "Разумеется, не все. Я - не такая!"
   - Интересно, что заставило тебя передумать? - спросил Артем, улыбаясь.
   - Ноги!
   - Какие еще ноги?
   - Куриные, - охотно пояснила Леночка, - у избы. Хозяйка-то - баба-Яга. И жить ей полагается в избушке на курьих ножках, это все знают. Вот я и проверила: ноги есть!
   - Куриные?
   - Нет, скорей уж как у динозавра! Куры нервно курят в сторонке!
   Да уж, умеет Леночка сравнения подбирать! Артем представил себе курящую курицу и хохотнул.
   - Вот, смотри...
   - Что это? - Артем перестал смеяться и уставился на яйцо, которое протягивала ему Лена.
   - Сувенир, - пояснила Леночка, - не яйцо Фаберже, конечно, но явно ценное.
   Яйцо было выточено из дерева, а по размеру - вдвое крупнее куриного.
   - Слушай, Лен, верни его на место, а?
   - Вот еще! - девушка обиженно поджала губы. - И не подумаю. Я за ним, можно сказать, на пузе ползла, с риском для жизни и все такое, а теперь обратно? Да ни за что!
   Лена прижала яйцо к груди, словно мать младенца. В тот же миг дверь избы распахнулась, над головами в снопе яркого голубого света просвистел странный черный предмет и вязко шлепнулся посреди двора. Когда друзья обернулись, дверь уже успела закрыться, только из щелей били настырные тонкие лучики.
   - Да что же это? - возмутилась девушка. - Они там уже мебель выкидывают?
   Они осторожно подошли и увидели отрубленную по колено ногу.
   - Боже! - Лена прикрыла рот ладонью и в ужасе прижалась к Артему, потому что пальцы распухшей ноги внезапно зашевелились, удлиняясь на глазах. Под кожей, покрытой трупными пятнами, прокатывались волны, словно конечность стремилась что-то выдавить из себя. Так и есть! Ногти лопнули и отпали, словно почечные чешуи по весне, и на их месте показались смертоносного вида когти.
   - Давай к крыльцу! - скомандовал Артем. - Это опасно!
   Девушка очутилась на ступенях даже раньше него. Пожалуй, если бы Артем сказал ей влезть на крышу, то она запрыгнула бы и туда. Причем без разбега, настолько сильным было потрясение. Теперь друзья, затаив дыхание, наблюдали с относительно безопасного расстояния. Вскоре выяснилось, что ноге до них нет никакого дела: цепляясь когтями, та ползла в сторону ворот.
   - Ах ты, тварь! - воскликнул Артем. - Не уйдешь!
   Выхватив меч, он подбежал и пришпилил беглянку. Теперь та лишь беспомощно скребла когтями землю, не в силах сдвинуться с места.
   - Классный педикюр! - сказала Лена и тихо засмеялась. Бледная как полотно, она смеялась и не могла остановиться.
   - Лен, перестань! Да что с тобой такое!
   Но девушка смеялась все громче. Тогда он пару раз встряхнул ее за плечи, но бестолку.
   - Чего растерялся-то? Вот как надо...
   Велес размахнулся и влепил девушке звонкую пощечину, та упала и больше не шевелилась. Дверь в избушку оказалась закрыта и теперь сотрясалась от ударов, словно изнутри по ней молотили тараном.
   - Откуда ты взялся?! Сквозь двери уже проходишь? Что ты сделал с Леночкой?!
   - Да что ей сделается? - Велес равнодушно пожал плечами. - Она ж - баба, отлежится часок и опять заскачет, ровно коза, что б ее!
   Артем склонился над девушкой и заметил, что ее грудь мерно вздымается - Лена дышала. В тот же миг его подняли за шкирку, словно щенка.
   - А теперь к делу, сынок... - леденяще прошептал Велес, сверля Артема глазами. - Жив-здоров твой кузнец, смекаешь?
   - Ну...
   - Что "ну"? Платить, спрашиваю, будешь? Помнится, не возражал. Так как? Только шустро отвечай, - прошипел бог, опасливо скосив глаза на вздрагивающую дверь, - И помни: это дело только наше с тобой. Сугубо мужское, понял? Баб сюда не впутывай. Так будешь платить?
   - Да...
   - Молодец! - взгляд Велеса потеплел. - Может, ты и впрямь избранный, кто знает! Вот держи. Это на сдачу.
   Бог защелкнул на запястье Артема широкий серебряный браслет.
   - Как тут и росло! - оценил Велес и причмокнул губами. - А теперь я возьму то, что причитается...
   Пальцы бога внезапно удлинились и теперь напоминали скорее многосуставчатые ножки паука, чем пальцы человека. Артем закричал, когда они вцепились ему в лицо, и нырнул в спасительный мрак беспамятства от немыслимой, обжигающей боли.
   - Ничо-ничо, Тёмочка, - молвил Велес, опустив тело парня рядом с неподвижной Леночкой, - жить будешь, правда, девкам будешь меньше нравиться.
   Бог ехидно засмеялся, полюбовался мгновение на лежавшее в ладони глазное яблоко и исчез безо всяких спецэффектов.
   Дверь не выдержала напора изнутри и слетела с петель. На пороге показалась Мокоша. Вид ее был страшен: зубы оскалены, в глазах - багровое пламя, а седые волосы, выбившиеся из-под платка, стоят дыбом, точно в старуху мгновение назад шарахнула молния.
   - Ну... Велес, ну...коллекционер хренов! - прорычала она, окинув огненным взглядом тела и мигом оценив ущерб. - Я же сказала: избранного не трогать! Эк подсидел-то меня... И чего я, дура старая, расслабилась - тьфу! Так и забеременеть недолго.
   Мокоша оседлала посох, словно ведьма помело.
   - Искра! - зычно крикнула она в избу. - Пригляди тут, пока я одному скотобогу мурло расчешу.
   Черная кошка вышла на крыльцо и увидела, как хозяйка ракетой взмыла в небо и скрылась над лесом.

Глава 16

   Но тут, в этой насыщенной
   "игрушечным делом" атмосфере,
   меня вдруг охватило какое-то щемящее чувство,
   не то чтобы грусть, а как бы оторопь.
   (М. Салтыков-Щедрин)
  
   Никодимыч открыл глаза и сообразил, что лежит на полу. Приподнявшись на локтях, он повертел головой - никого. Нога, не дававшая покоя последние дни, не болела. Совсем. Это было странно, ведь рана всегда напоминала о себе: то саднила свежей царапиной, то дергала назревшим чирьем, а то вовсе ныла так, что в глазах темнело и налетал рой зеленых "мух". Тогда Никодимыч стискивал зубы, чтоб сдержать стон, и мотал головой, прогоняя клятых мошек. Встав, он бережно переступил с ноги на ногу, осторожно перенося вес тела на больную конечность, ведь страшна не боль, а ее ожидание. Никодимыч удивленно пожал плечами, когда ожидания не оправдались, но тут внимание привлек широкий поток света, проникавший в открытую дверь. Лена еще не вернулась, а дверь, уходя, она закрывала. Подозрительно! Кузнец приблизился к выходу, вытянув шею и плотно сжав губы, от чего борода задралась и сбоку напоминала лезвие кирки, занесенной для удара. Метнувшаяся под ноги тень заставила его отпрянуть:
   - Тьфу, это ж кошка Хозяйки! - в сердцах буркнул Никодимыч, когда тень сверкнула зелеными глазами и жалобно мяукнула. - Чего лезешь под ноги, полоумная?
   Кошка, обиженно дернув хвостом, ступила в полосу лунного света и неподвижно застыла на пороге. Кузнец выглянул во двор и замер с отвисшей челюстью. На крыльце в живописных позах лежали молодые: девушка без видимых повреждений, чего не сказать об Артеме, чье лицо было залито кровью. Посредине широкого двора валялась сорванная с петель дверь, а неподалеку чудовищная лапа безуспешно скребла когтями землю в попытках вырваться. Что же произошло? Чудище лесное напало среди ночи и, получив отпор, с позором бежало? Вернее, уковыляло на трех лапах? Никодимыч пожевал губами: что-то не складывалось. Но об этом он подумает позже, а пока перенесет сомлевшую молодежь в избу.
  

* * *

   "Правду говорят, - думала Мокоша, - что у семи нянек дитя без глаза. Не слишком ли я опекаю избранного? В конце концов, от судьбы не уйдешь. А какой спрос с Велеса? С него взятки гладки".
   Вот и сейчас нить судьбы скотобога потускнела, словно испачкавшись тьмой Нави, но не исчезла. Мокоша усмехнулась: интересно, на что надеется Велес? Что она его не найдет? Прохладный ночной воздух отрезвил богиню, остудив ярость, и пришло понимание: Велес-то как раз не сомневался, что она его найдет, даже в Навьем царстве. Нить судьбы мерцала путеводным указателем, скрываясь в разломе векового пня, но Мокоша, заложив крутой вираж, промчалась мимо. "Как пить дать, скотобог ждет во всеоружии, - думала она, - вот и ладушки, пусть себе дожидается, мешать не стану, а у меня дела поважнее. Интересно, как ему понравится, ежели на его небесную резиденцию будет совершен налет? А налетчицей буду я?" Мокоша хихикнула, представив взбешенную физиономию обычно невозмутимого Велеса, и полетела в Вырий. Отомстить вероломному богу, конечно, надо, но за недостатком времени (до рассвета осталось недолго) - решила ограничиться небольшим погромом.
   Много путей ведет в Вырий, но Мокоша избрала кратчайший путь - через собственный алтарь. Великий Род, творец всего сущего, имел две ипостаси: как Белобог он покровительствовал свету и светлым богам, а как Чернобог - тьме и божествам преисподней. Род был вездесущ. Он был везде, а это - все равно что нигде. Мало кто из богов знал это, но Мокоша знала. Впрочем, остальные наверняка догадывались, Велес уж наверняка, а иначе, зачем бы ему целых две резиденции - в Навьем царстве, да еще и в Вырии? Хитрющий скотобог любил держать руку на пульсе и умел оказываться в гуще событий. Вот только за попытку перехитрить ее, Мокошу, придется заплатить.
   Богиня переместилась к ближайшему алтарю и тут же вознеслась в Вырий. Яркий свет вечного дня ожег глаза даже сквозь сомкнутые веки, поэтому Мокоша приняла истинный облик богини судьбы. Небесный остров парил над земным миром, незримый и недосягаемый для смертных, лишь птицы - небесные странники, да боги знали сюда дорогу.
   Трава сверкала на солнце, самая обычная, ничем не примечательная. Она плотным ковром покрывала холмистую поверхность острова. Но Вырий недаром называли райским садом: деревья здесь росли в изобилии, птицы щебетали, и даже дачные домики, что рассыпались по холмам тут и там, не выглядели чем-то необычным или неуместным. Лишь берега острова граничили с воздушной пустотой, да гигантский зонт кроны Мирового Древа распростерся над небом с облаками и даже над самим Солнцем. Но во всем остальном - ничего примечательного, остров как остров.
   Домик Велеса огораживал хлипкий на вид плетень, но то была кажущаяся хлипкость. Массивные ворота совершенно не сочетались с изгородью, зато щеголяли табличкой с надписью "Осторожно, злая собака!" Богиня недоуменно пожала плечами. Когда ворота за ней закрылись, буквы на табличке дрогнули и поплыли, словно акварельный рисунок под дождем. Вскоре на табличке значилось: "Осторожно, злая Мокоша!"
   На крыльце дремал, прислонившись спиной к стене веранды, детина с песьей головой и обнаженным мускулистым торсом.
   -------- Филимон... - негромко проговорила Мокоша, приблизившись. - Давно тут сидишь?
   Псоглав вскинул морду, взглянул желтыми, полными печали глазами и утвердительно мотнул головой.
   Двойная тень вытянулась из-под ног богини, поднялась с земли и вдруг превратилась в двух женщин. Лицом они походили на Мокошу, словно родные сестры, только та, что встала по правую руку, оказалась дородной, да круглолицей с румянцем во всю щеку, а та, что по левую - худющей и бледной до синевы, словно фотомодель на диете. Впрочем, и одеты они были по-разному: пышка - в расшитый бисером красный сарафан, худышка - в бесформенное рубище из грубой мешковины.
   - Доля, позаботься о Филимоне, - молвила Мокоша, - пока мы с Недолей спроворим дорогому Велесу небольшой сюрприз.
   - Надеюсь, приятный? - полюбопытствовала Доля.
   - А уж как получится, - небрежно обронила Мокоша.
   Они с Недолей, многозначительно переглянулись и скрылись в доме. Сначала было тихо, затем дом дрогнул, окна веранды брызнули осколками, словно внутри взорвалась бомба. Наконец, дверь открылась, и во двор с невозмутимым видом вышла Мокоша.
   - Здесь всё, - сказала она, - пора возвращаться.

* * *

   Никодимыч сидел на крыльце и хмуро созерцал безмолвный лес, обступивший усадьбу. Больше ему ничего не оставалось. Только ждать и быть готовым дать отпор, если тварь, напавшая на Тему с Леночкой, заявится снова.
   Многое оставалось неясным. У Никодимыча никак не укладывалось в голове, почему дверь выбита изнутри, а не выломана снаружи? Получалось, что лезли не в дом, а скорее наоборот. "Не мог такое Артем сотворить. Или все же мог? - думал Никодимыч. - Сперва Варвара, теперь вот и Хозяйка избранным его нарекла, впрочем, на то они и бабы, чтоб языками молоть, так ведь не от великого ума! Завсегда навообразят Род ведает чего, а ты думай, покуда думалку не сломаешь. Однако парень-то только на вид глиста глистой, ведь сумел же справиться с Верлиокой в то время, как я сплоховал?"
   Никодимыч задумчиво поскреб в бороде и, вздохнув, покачал головой. Лапа дергалась посреди двора, прибитая мечом. Тем самым, что выковал Никодимыч, а после подарил Артему.
   - Ай да богатырь! - ахнул кузнец. - Таки парень-то непрост, с какой стороны ни глянь, почто теленком прикидывается - в толк не возьму... Расспрошу Хозяйку при случае.
   - И о чем же ты меня расспросить удумал, кузнец? - услышал Никодимыч знакомый ехидный голос.
   Глядь, а Хозяйка-то в двух шагах стоит, точно из-под земли выросла.
   - Нога-то как? Не беспокоит? - спросила она.
   Кузнец встал и поклонился в пояс:
   - Благодарствую, Хозяюшка, не беспокоит, вот токмо будто неродная вовсе, онемелая вся.
   -Тю-у! - протянула старуха, стянув губы в куриную гузку. - Подумаешь, беда какая! Та, что родная, вон - посередь двора когтями землю роет. Кабы не избранный, уползла бы в лес и по гроб жизни тебя преследовала. Как он, кстати?
   - Кто? - растерянно спросил Никодимыч, с трудом оторвав взгляд от лапы.
   - Э, да ты, я гляжу, совсем спекся, - заметила Хозяйка, - ну, постой тут, воздухом подыши: для здоровья полезно.
   Она поднялась по ступеням и вошла в избу.
   По поводу Артема Мокоша не переживала, в конце концов, убивать избранного не в интересах Велеса, но зачем осложнять и без того непростую судьбу парня?
   В багровом свете очага лицо Артема выглядело жутко, но не рана была тому виной, а кровь. Мокоша видела, что ее вытекло ровно столько, чтобы создать впечатление опасного для жизни ранения, но не более.
   "Меня позлить захотел, - подумала Мокоша с благодушной усталостью отомстившей за все обиды женщины, - посмотрю я, как этот коллекционер хренов порадуется моему сюрпризу".
   "Хреновым коллекционером" Велес стал сравнительно недавно, аккурат после посещения одной из соседних реальностей, где стакнулся с местным царьком, собиравшим диковинки и редкости. Экспонаты бережно складировались в помещении с непонятным, но внушительным названием кунсткамера. Скотобог впечатлился и неожиданно обнаружил в себе страсть коллекционера, а на деле, словно спятившая сорока, начал тащить все, что блестит и плохо лежит. Легкое помешательство бога продолжалось уже четыре столетия. Встретившись с Артемом, Велес живо смекнул, что избранный и с одним глазом не пропадет тогда, как второй украсит коллекцию диковин.
   Мокоша не знала наверняка, где именно хранятся самые ценные экспонаты, но подозревала, что в Вырии, все-таки Навье царство не отличалось стабильностью, да и климат там оставлял желать лучшего. Вырий надежней, но лишь до тех пор, пока в нем нет обманутой Мокоши.
   Богиня хихикнула, воспоминание о погроме, учиненном в резиденции Велеса, приятно согревало душу, а ведь ей даже не пришлось утруждаться - Недоля обо всем позаботилась. Однако хорошо то, что хорошо кончается: глаз нашелся и теперь вернется к законному владельцу. Богиня судьбы вынула из кармана склянку - глазное яблоко покачивалось в светящейся жидкости, потом еще раз взглянула на избранного - спит...
   "Отлично!" - подумала она и, грянув об пол клюкой, произнесла:
   - СПИТЕ ВСЕ...

Глава 17

   И не раз, и не два это с ним случалось, а почесть что каждый день.
   И каждый день он, дрожа, победы и одоления одерживал,
   каждый день восклицал: "Слава тебе, господи! жив!"
   (М. Салтыков-Щедрин)
   Леночка проснулась с головной болью, в плохом настроении. С ненавистью посмотрев на лавку, где провела ночь, она попыталась разгладить складки смятого сарафана. За окнами уже рассвело, вот-вот взойдет солнце. Артем спал на полу, и свет, льющийся в окно, падал ему на лицо. Лена тихонько вздохнула. Конечно, в толпе человекообразных обезьян, гордо именующих себя мужчинами, изредка попадались особи вполне даже симпатичные, но Артем был тем единственным, при взгляде на которого у Леночки сладко ныло в груди и бешено колотилось сердце. Увы, зеркал у Хозяйки в избушке не водилось, но и без них девушка не сомневалась, что своим видом способна напугать кого угодно: опухшие ото сна веки и растрепанные волосы не добавляли ей обаяния. Меньше всего хотелось предстать в таком виде перед Артемом. Поэтому на цыпочках, вышагивая цаплей, Лена прокралась к выходу, чтобы нос к носу столкнуться с Искрой, безупречной и прекрасной на все сто.
   - Доброе утро, - холодно поздоровалась Искра.
   - Угу... - буркнула в ответ Леночка и мимо спящего на крыльце Никодимыча стремглав помчалась к колодцу.
   - Однако... - встрепенулся Никодимыч, озираясь, - не помню, как заснул.
   Шея затекла, и малейший поворот головы отзывался пронзающей болью.
   - Доброго утречка, Василий Никодимыч!
   Кузнец обернулся - на пороге избушки приветливо улыбалась Искра.
   - А я ужо блинков напекла к завтраку...
   "Когда ж успела-то? - подумал Никодимыч. - Ночью-то ее носило незнамо где..."
   В блины верилось с трудом: на синем сарафане ни единого пятнышка муки, черная коса - волосок к волоску, хоть бы один выбился. Словно девка дотоле в небесах парила, а птахи не давали и соринке на нее упасть. Где уж там блинами заниматься. А до чего хороша-то - страсть! Фигуристая - все при ней, здоровьем так и пышет, просто кровь с молоком, словно Лада на землю сошла.
   Но тут нос кузнеца уловил запах топленого масла и блинов, отчего желудок сразу напомнил о себе жалобным всхлипом и сосущей пустотой, а сокровенные мысли о красавице несколько потускнели. Правда, одна, самая потаенная, отступила последней, заставив Никодимыча густо покраснеть.
   - А Хозяйка где? - хмуро спросил он, поднимаясь по ступенькам крыльца.
   - Будет вскорости, она еще засветло за грибками ушла.
   Никодимыч остановился.
   - Это ж какие могут быть грибки, ежели засветло? Грибков впотьмах не соберешь, разве что шишек набьешь...
   Искра прыснула и посторонилась, давая пройти.
   Умывшись ледяной водой, Лена почувствовала себя лучше, по крайней мере, в голове прояснилось, а стоило расплести косу, так и вовсе полегчало.
   "Одно из двух, - решила про себя Лена, - либо для здоровья вредны местные прически, либо тот, кто их делает". Девушка вспомнила холодный взгляд Искры: "Вроде вчера все выяснили, так чего опять глазами сверлит, будто я сто рублей второй год не отдаю?"
   Леночка подумала о деревянном яйце, найденном под избушкой. Только в памяти почему-то сплошь пробелы и провалы, словно в мыльной опере, где такое случается с каждым, причем с завидной регулярностью: то автокатастрофа, то неудачная встреча с фонарным столбом или даже - с дверным косяком. Тресь - и все: полная амнезия. Кто такая - не знаю. Как звать - Зовутка. Эй, девушка, покормите хомячка! Любая бы спросила: причем тут хомячок, и с какой стати его кормить? Вот только в операх не спрашивают - идут и кормят, а зритель в экстазе обливается слезами.
   Вчерашний вечер Лена помнила отчетливо, как с Артемом разговаривала, как трофейным яйцом хвасталась. Дальше - сплошная темнота, будто в сон, точно в бездну, ахнула. Проснулась уже на лавке, в избушке. Конечно, весь разговор вполне мог оказаться сном, но как тогда объяснить, где она умудрилась так испачкать новенький сарафан? Сколько Лена ни старалась, но вернуть сарафану первозданную чистоту не получалось. Если пыль еще худо-бедно отряхнулась, то бурые травяные пятна въелись в ткань насмерть. Поняв всю тщетность усилий, девушка махнула на пятна рукой - пусть остаются. Привести в порядок волосы без расчески оказалось ничуть не легче, в конце концов, Лена собрала их на затылке в хвост и перевязала лентой.
   "И так сойдет, - размышляла она по дороге к избушке, - сроду за модой не гонялась. Само собой, Искра будет косо на меня смотреть, вот и пусть косится, может, окосеет по случаю... Плевать на Искру! Пусть шипит, на то она и Искра".
   В доме Никодимыч с Артемом уже чинно сидели за столом, а Искра хлопотала вокруг них, строя из себя радушную хозяйку. На столе - продукты местной молочной фермы: молоко, сметана, масло, сыр. Правда, где эта самая молочная ферма находится, Лена не знала и даже не догадывалась. Если, к примеру, неподалеку был бы хлев с коровами, тогда еще куда ни шло, но в ближайших окрестностях никто не мычал, потому молочные продукты выглядели весьма подозрительно. "Колдовство, - определила Леночка, - а то и вовсе - обман зрения". На деревянном блюде в центре стола возвышалась горка горячих блинов, а ведь всего несколько минут назад их в помине не было. Впрочем, это не мешало Никодимычу поглощать блины до треска за ушами. Усы и борода кузнеца носили следы близкого знакомства со сметаной, брови ритмично шевелились в такт жевательным движениям, а на лице - выражение полного блаженства. Ни дать ни взять - маленькое желудочное счастье наконец-то настигло Никодимыча, словно жертву голодовки. Артем отчаянно клевал носом. Казалось, вот-вот - и свалится с лавки.
   "Ну и квелый видок, - подумала Лена и нахмурилась, - конечно, спросонок большинство людей выглядят не лучшим образом, но чтобы сидеть за столом и глаз не открывать - это уж слишком!"
   - Привет честной компании! - воскликнула она, на что Искра, вскинув бровь, пожала плечами, а Никодимыч, мотнув головой, заработал челюстями с удвоенной силой как человек, который торопится прожевать побыстрее, чтобы что-то сказать. Однако, наконец, сглотнув, кузнец лишь поспешно отправил в рот очередной блин. Игнорируя ехидную улыбочку Искры, Лена подсела к Артему:
   - Тём, ты чего? Проснись уже.
   - Да не сплю я, просто глаза открыть больно...
   - Ничего, сынок, это не смертельно - заживет!--
   Скрипом отозвались ступени крыльца, в избушку вошла Хозяйка.
   - Даже не сомневайся, как на собаке заживет, - продолжила она. - А ты, Никодимыч, дверь почини, что ли? Али не совестно, что у одинокой слабой женщины дверь нарастопырку, мол, заходите, супостаты, я вас чаем угощу?
   Мокоша прицокнула языком и осуждающе покачала головой.
   Никодимыч бросил исполненный сожаления взгляд на оставшиеся блины и поднялся из-за стола:
   --- Благодарствую, - молвил он и вышел во двор.
   Восток пылал неистово. Вскоре над лесом показался краешек солнца, - этого оказалось достаточно, чтобы прибитая мечом лапа чудища задымилась и задергалась в агонии. Никодимыч приблизился и выдернул меч. От лапы остался лишь серый налет пепла на истерзанной когтями земле.
   - Негоже доброму мечу ржаветь, - сказал кузнец, вытирая лезвие полой рубахи. - Так-то оно лучше.
   Солнечные лучи брызнули в лицо, отразившись от клинка. Никодимыч прищурил глаза, он улыбался.

* * *

   - Ну-с, больной, - пробасила Хозяйка тоном врача на обходе, - что тут у нас? На что жалуемся?
   Хихикая, она протянула руки к Артему, а Леночка подумала, что в жизни не слышала такого гадкого смеха. Искра отступила к печи и стояла, скромно опустив глаза и сцепив руки.
   Артем не знал, что ответить. Глазницу жгло изнутри, будто на месте вырванного глаза тлел раскаленный уголь. Стоило лишь попытаться открыть здоровый глаз, как боль становилась нестерпимой.
   Проснувшись утром, Артем тихо лежал, прислушиваясь к самому себе, а когда Никодимыч помог сесть за стол, так и сидел, где посадили. И прислушивался, прислушивался...
   "Видишь, все становится куда интересней, ты так не думаешь?" - спросил его Голос.
   "Ну, если мучительнее означает "интереснее", тогда интересней уже просто не может быть".
   "Еще как может, - возразил голос, - ты, главное, не останавливайся на достигнутом".
   "А что не так?"
   "Все отлично! Плывешь по течению и действуешь, не думая, на одних эмоциях. Сам посуди, вот на кой сдался тебе этот Никодимыч? Все беды из-за него. Проводника кто убил? Он. Теперь домой так просто не вернуться. Глаз потерял - из-за Никодимыча.
   "Я их статуэтку разбил, всю деревню без огня оставил..."
   "Вину за собой чувствуешь? Ну и дурак. Виноват-то не кто иной, как Никодимыч. Это ведь он тебя к Селивану затащил. Думаешь, случайно? Случайностей не бывает, поверь".
   "Ты скажи еще, что Никодимыч все заранее спланировал".
   "Не исключено... - голос смолк, словно задумался о чем-то, затем продолжил: - Что дальше будет, предугадать нетрудно: дальше тебе башку снесут. Но на этот счет - никаких возражений не имею. Так что продолжай в том же духе. Мучайся, страдай и сдохни уже, наконец! Хоть освобожусь от идиота".
   Артем ощутил жесткое, но бережное прикосновение к лицу.
   - Наши глазки как салазки: туда-сюда катаются, об уши спотыкаются. А что болят, не диво - глаз вынуть это тебе не локоть ободрать. Скажи спасибо, жив остался. Я ведь предупреждала: с Велесом шутки плохи.
   Артем вздохнул.
   - Ну, ну, не вздыхай, - ободрила Мокоша. - Велес - кудесник знатный, видел бы ты, какую ножку он Никодимычу приладил. Не ножка - мечта!
   - Я бы посмотрел, - ворчливо отозвался Артем, - да только глаза не могу открыть.
   - А что у тебя с глазами? - забеспокоилась Леночка.
   Артем и рта раскрыть не успел, за него ответила Хозяйка.
   - Все в порядке, - отрезала она. - Небольшая травма. Чем вопросами донимать, лучше водицы принеси. Та, что в кадушке, застоялась, а тут свежая требуется.
   Искра, вызывающе вскинув бровь, посмотрела на Леночку.
   - А ты чего стоишь и жизни радуешься? - взвилась Хозяйка. - Живо разотри в ступке лист крапивы, а я пока воск растоплю.
   Искра испуганно пискнула и помчалась во двор. Когда она пробегала мимо Леночки, та не смогла удержаться:
   - Довыделывалась?
   После чего спокойно вышла следом.
   - Всех выпроводила, - сказала Мокоша, - вот и ладно. А теперь слушай, Тема: глаз твой я у Велеса вызволила, про то, кроме Искры, никто не знает, и быть по сему. Велес, как проведает о пропаже, озве... э-ээ... скажем, разозлится.
   Хозяйка захихикала, представив лицо скотобога.
   - Тебе всего-то и надо - походить денек-другой с повязкой. Заодно глаз пообвыкнет.
   - А как же Велес? - спросил Артем. - Он ведь бог, ему ничего не стоит нас найти.
   - Твоя правда - подтвердила Хозяйка, - так ведь и я не лыком шита. Супротив меня у него ни шанса. Знаешь почему?
   Она доверительно склонилась над парнем. Артем молчал в ожидании продолжения.
   - Мужчина он, ясно тебе? А я...Я все-таки женщина...
   Артем услышал, как что-то грохнуло. Донесся всплеск воды и возмущенный голос Леночки:
   - Чем вы тут занимаетесь? Нет, ну что бабка - извращенка, я догадывалась, но чтобы ты! Фу, как не стыдно!
   - Лена? Ты чего?
   - Я чего? Я-то как раз ничего. Это ты... чего! Нет, на минуту не оставить. Развратник! То-то все бабульки с нашего двора при виде тебя слюни до асфальта распускали...
   Хозяйку от смеха согнуло пополам, она вцепилась рукой в край столешницы и хохотала до икоты. На шум прибежали Никодимыч с Искрой: Искра с пучком крапивы, Никодимыч - с дверью подмышкой. И у обоих глаза нестандартных геометрических очертаний.
   - Хорошую ты себе попутчицу нашел, избранный. Ик... Одобряю! - сказала Мокоша, отсмеявшись. - За последние триста лет меня никто так не веселил.
   Никодимыч, мудро решил не лезть в бабьи дела, а заняться дверью - дело это мужицкое, простое и понятное, а чего там бабы промеж себя сказывают, сам леший не разберется. Вскоре дверь висела на прежнем месте. Искра тоже даром времени не теряла, а со знанием дела растерла листья крапивы. Даже Леночка под шумок нашла закатившееся под лавку деревянное яйцо. Разумеется, подозрения девушки никуда не делись, но она решила, что гнев - плохой помощник в интимных делах, потому - разумней подождать и понаблюдать.
   Хозяйка колдовала над Артемом: то бормотала неразборчивое, то прикладывала дурно пахнущие примочки. При этом не забывала зорко следить за гостями.
   - Чего это ты там прячешь? - спросила она, зашевелив широкими ноздрями. Леночка неловко улыбнулась:
   - Да так, вещицу одну, небольшой сувенир...
   - Во-о-на как... - понимающе протянула Хозяйка и резко приказала: - А ну, покажи!
   Лена неохотно предъявила трофейное яйцо. Искра возмущенно ахнула.
   - Брысь отсюда, - сердито кинула старуха Искре.
   Побледнев, девушка выскочила за дверь. Никодимыч проводил удивленным взглядом: с чего вдруг такая немилость?
   - Где взяла? - медовым голосом продолжила Хозяйка.
   - Нашла!
   Артем распознал знакомые нотки и внутренне напрягся: как раз такие интонации появлялись в голосе Лены при разговоре с обидчицами. Выяснять отношения при помощи кулаков девушка не любила, справедливо полагая, что ее нежные ручки не созданы для зуботычин. Требовались более весомые аргументы, чем кулаки: например, камень или оказавшаяся в поле зрения палка. Ничем хорошим это закончиться не могло. В лучшем случае, обидчицы с визгом разбегались врассыпную - невредимые, а в худшем... Подумать о таком исходе Артем не успел, потому что Хозяйка удивленно спросила:
   - Сама?
   Лена кивнула.
   - Вот и ладненько, а я была подумала... Да не бойся - не отниму. Главное - при себе держи и никому не отдавай. Хоть умолять будут и горы золотые сулить.
   После чего вновь занялась Артемом:
   - Расслабься, парень, вон как напружинился-то весь, не съем я твою девку.
   Между тем, "девка" изучала стены избушки, но как на грех среди пучков трав, связок грибов, вяленых летучих мышей котомки не попадалось, а ведь яйцо в чем-то хранить надо, не в руках же носить.
   - Ну, вот. Теперь попробуй открыть глаза, - Хозяйка отступила на шаг и с довольной улыбкой рассматривала Артема. - Получается?
   - Не больно, - удивленно ответил тот, - правда, я не вижу левым глазом... Совсем.
   - Не сразу, птенчик мой, не сразу. Пару деньков обождать придется и с повязкой походить. Глаз - не нога: прижиться-то прижился, а вот чтобы прозрел, время требуется. Ну, ну, не унывай, - утешала старуха, - два дня не срок, а отсрочка.
   В избушке стемнело, как будто за окном внезапно сгустились тучи. Леночка перестала разглядывать стены и обернулась. Оказалось, что бабуся высунулась в окно по пояс, заслонив свет. Но полумрак лишь подчеркнул белизну кружевных панталончиков Хозяйки. Панталоны призывно сияли в окне из-под неизменного синего пальто, в то время как их владелица, точно дозорный, обозревала окрестности.
   - Искра-а! Собирай на сто-ол!
   Вскоре все дружно сидели за столом. Никодимыч вновь приналег на блины, словно объявил им войну на полное уничтожение. Остальные старались от кузнеца не отставать, возможно, воодушевленные его примером, но, скорее всего - боясь, что иначе им ничего не останется. Кроме как умереть голодной смертью.
   Артем чувствовал себя отлично: аппетит вернулся, а вместе с ним и интерес к жизни. Повязка на левом глазу с непривычки мешала, но правый видел отлично, а главное - ничего не болело. Совсем ничего.
   Леночка завтракала неторопливо. Временами поглядывала на Артема. Он был бледен, но уминал за обе щеки. "Кутузов", - подумала Леночка с нежностью, присовокупила "мой", и румянец залил щеки.
   Едва был съеден последний блин, Мокоша поднялась из-за стола:
   - Дорогие гости! - строго молвила она. - Не надоели ли вам хозяева? Это я к тому, что солнце уже высоко, а путь неблизкий...
   - Пора, стало быть, - склонил голову Никодимыч. - Благодарствуем за хлеб-соль.
   Сборы много времени не отняли, вскоре вся честная компания прощалась у ворот. Напоследок Хозяйка вручила Леночке мешочек:
   - Для котомки слишком мал, а для кошеля великоват, но уверена - ты ему применение найдешь.
   - Хозяйка! - воскликнула Искра, едва троица скрылась в лесу. - Зачем вы позволили унести яйцо?
   - Много ты разумеешь, - устало отмахнулась Мокоша и побрела к дому. Еще на пороге почувствовала, что в доме ее ждут. Открыла дверь и встретила тяжелый взгляд Велеса.
   - Я все понимаю, дорогая, - вкрадчиво начал скотобог, - уязвленная женская гордость и все такое...
   Он скрипнул зубами и продолжил:
   - Кулинарно-эротические шалости с Филимоном, который до сих пор в себя прийти не может, даже твоя внезапная тяга к разрушению - понятны вполне! Но объясни мне, ради Вышни и Рода, на кой ляд тебе понадобилось око Лиха Одноглазого?!

Глава 18

   Прибыл он в трущобу на своих на двоих - очень скромно.
   (М. Салтыков-Щедрин)
   Избушка осталась позади. Лес обступил со всех сторон. Ни единой тропки в переплетении корней.
   Артем время от времени останавливался, ждал, пока отстающая их догонит, а Никодимыч вовсе пер напролом, словно бульдозер, только бесшумно. Перемахнет через корягу, чуть качнутся ветки, и кузнец уже далеко. Попробуй, догони. Вскоре Лена перестала понимать, куда идет и зачем. Сарафан путался в ногах, волосы то и дело цеплялись за ветви и сучья. Девушка чувствовала себя лишней. И злилась. Наконец, выбившись из сил, присела на замшелый корень.
   "Да пусть идут своей дорогой, - подумала она. - Не пойму, мужики все такие, сперва делают, потом думают, или мне особенные попались?"
   Лена запрокинула голову, посмотрела вверх, где деревья сомкнули кроны в непроницаемый зеленый полог, вздохнула: "Вот и все. Я опять одна".

* * *

   Секундное замешательство, но Мокоша быстро овладела собой, легко сменила ипостась:
   - Око Лиха? - удивленно спросила она и лучезарно улыбнулась. - Вот только не делай такое лицо...
   Велес поморщился.
   - Давай ты мне его просто вернешь, и разойдемся по-хорошему.
   Мокоша смерила фигуру Велеса взглядом: "Экий медведь, все-таки".
   - А если по-плохому? - спросила она, сверкнув глазами.
   - Мокоша! - прорычал Велес.
   - Только без патетики, милый. Драть волосы из бороды и посыпать голову пеплом поздно. Квасу хочешь?
   - Что?
   Мокоша устало махнула рукой. Сделала пару глотков из кружки, протянула ее Велесу:
   - Глотни - полегчает, все равно ока у меня больше нет.
   - Значит, не отрицаешь, что взяла его?
   - Нет, а зачем? Теперь око у избранного, и быть по сему.
   Велес помолчал, затем отхлебнул квасу и вытер губы рукавом:
   - Добрый квасок, что б его, ядреный. Всегда любил квас...
   - Я знаю, - Мокоша улыбнулась, - а избранного оставь, он и без того, как мотылек в тенетах. Вырвется или запутается еще больше, не ведаю.
   - Поживем - увидим, - сказал Велес, перед тем как исчезнуть.
   Мокоша вздохнула с облегчением. Нет, скотобог не станет вмешиваться. Даже из-за ока Лиха. В этом она не сомневалась. Почти.
   - Искра! - кликнула богиня.
   Девушка вошла, склонила голову:
   - Да, Хозяйка.

* * *

   - Ле-е-на-аа! Где ее теперь искать?
   - Ничо, ничо, Тема... Сыщем, - успокаивал кузнец. - Никуда не денется. Девка она видная, хоть и тоща донельзя. Не бойсь, найдем и откормим.
   Деревья окружили плотной стеной, сомкнули ветви, словно зеленые лапы.
   Артем в полной мере осознал, насколько один глаз хуже, чем два: окружающий мир внезапно утратил объем и перспективу. Легкий намек на привычный объемный мир возникал в движении, но стоило остановиться, как деревья, коряги, даже мох под ногами, превращались в плоские картонные декорации, поэтому парень все время вертел головой или переминался с ноги на ногу. Сказать, что его это раздражало, значит - ничего не сказать. Потеря Леночки - сводила с ума. "Как так получилось, что она отстала? - думал Артем. - Эх, если б Никодимыч не мчался вперед, словно угорелый!.."
   "Сообразил, наконец, где собака порылась, да? Долго же до тебя доходило".
   Голос донимал Артема все время, пока искали Лену, и упорно гнул свое: Никодимыч - враг.
   "Отстань, зануда!"
   Голос ехидно расхохотался:
   "Ты хоть знаешь, куда вы идете? Или это секрет?"
   Артем задумался. Если отбросить эмоции и взглянуть с точки зрения здравого смысла, то голос во многом прав. Первым, кто встретился Артему в этом мире, оказался Никодимыч. В первую же ночь Артем мог вернуться домой, но кто этому помешал? Никодимыч. Именно Никодимыч отвел Артема к старой карге Варваре. А что та сделала? Да ничего хорошего! Всего-навсего отравила доверчивого студента, дав яду под видом лекарства. Потом, правда воскресила, но жутким колдовством отняла голос, подсунув взамен другой, чтобы жизнь медом не казалась. Ведунья почему-то сочла, что каждое слово Артема в этом мире исполняется. Но даже если и так, чего бы он пожелал в первую очередь? Конечно же, найти родных и вернуться домой! Но Варвару с подручным Никодимычем столь скромное желание не устраивало: старая ведьма спала и видела, что именно ей на роду писано найти избранного героя-избавителя. Наестся, небось, мухоморов и грезит потом день и ночь. Но как бы то ни было, факт остается фактом: Артема изловили как курёнка и пустили в оборот, решив задержать в этом мире любой ценой, лишь бы он исполнил их клятое пророчество. Но какую роль во всем этом играет Никодимыч? Роль бдительного стража при узнике? Чтоб тот не сбежал часом и не сошел с раз и навсегда предопределенного пути? До чего же неприятно ощущать себя марионеткой в чужих руках!..
   "Пациент созрел и встал на путь выздоровления?" - ехидно подначивал голос. - Смотри, Тема, в оба с этим Никодимычем, хе-хе... хотя "в оба", хе-хе... уже не получится..."
   - Ты чего это застыл, ровно малохольный? - лицо кузнеца светилось живым участием и беспокойством.
   - У-хо-ди! - с ненавистью вымолвил Артем и сразу почувствовал себя лучше.
   - Что? - в голосе кузнеца дрожало неверие и обида.
   - Что слышал. Могу повторить: у-хо-ди!
   Никодимыч отступил на шаг.
   - Лену мы потеряли из-за тебя! - Артем выплевывал слова, словно они были тем самым ядом, которым его отравила Варвара. - Я лишился глаза - из-за тебя! Так чего тебе еще от меня надо?! Мне теперь никогда, слышишь?! Никогда не вернуться домой! Больше у меня ничего не осталось. Ты убил моего проводника... Не успокоишься, пока и меня не прикончишь?!
   В голове взорвался сноп искр, Артем пошатнулся от удара, но устоял на ногах:
   - Что, доволен? Попробуй ударить меня еще, вот только я не буду стоять столбом.
   Артем стер рукавом кровь с разбитых губ, сжал кулаки. Больше этот рыжебородый громила и пальцем его не тронет. Пусть только попробует!
   Только что пылавшее гневом лицо кузница вдруг осунулось, плечи поникли, мозолистые руки опустились безвольными плетями. Казалось, Никодимыч стал ниже ростом:
   - Прости, - тихо промолвил он и побрел прочь. Но прежде, чем скрыться за елями, остановился, бросил виноватый взгляд, а затем лес поглотил его.
   - Вот и нет Никодимыча, - прошептал Артем и тихо рассмеялся.
   Но смех не принес облегчения и не растопил холод, сковавший сердце. То был холод одиночества.
   "Голос, - мысленно позвал Артем, - ты тут?"
   Но голос не ответил.

* * *

  

Глоссарий

  
      -- "Zumа" - Компьютерная игра, суть которой состоит в уничтожении разноцветных шариков в цепочке. Считается родоначальницей всех игр этого жанра.
      -- "Dungeon Lords" (Лорды подземелий) - ролевая компьютерная игра в стиле "экшен", созданная автором легендарной ролевой серии "Wizardry" Дэвидом Брэдли.
      -- Respice finem! - Подумай о последствиях! (лат.)
      -- Вамирэхи - полудемоническая раса, истинные корни происхождения которой неизвестны, однако, по легенде вамирэхи происходят от брака человеческой женщины и одного из демонов Навьего царства.
      -- Пернач - (пернат) - древнерусское холодное оружие ударно-раздробляющего действия. Разновидность булавы, к головке которой приварено несколько металлических пластин (перьев).
      -- Верлиока - одноглазое мифическое существо высокого роста, голова которого обросла шерстью, опирается при ходьбе на клюку (сродни Лиху одноглазому). Разрушитель и убийца из рода древних великанов. (русский фольклор)
      -- Мара - славянская богиня смерти, ее 13 дочерей - Лихорадки: Огнея, Гнетея, Знобея, Ломея, Трясея, Хрипея, Глухея, Пухлея, Сухея, Желтея, Чернея, Хладея и Старея, олицетворяют хвори людские.
      -- Род - славянский бог, создатель всего сущего.
      -- Велес - славянский бог, изначально был связан с лесными зверями, позднее стал покровителем домашнего скота. Велес - противоречивое божество: его же называют и богом мертвых, и владыкой Навьего царства, покровительствовал кузнецам наряду со Стрибогом.
      -- Стрибог - славянский бог ветра.
      -- Род - прародитель всех богов и творец видимого мира и человека, сын Всевышнего изначального божества - Вышни.
      -- Вышня - Всевышний, создавший силой мысли золотое яйцо, из которого вышел Род.
      -- Вырий - Небеса, рай, сказочный остров, обитель светлых богов, души животных и людей после смерти.
      -- Навь - подземный мир, царство мертвых, пекельное царство.
      -- Фаберже, Карл Петер - немецкий ювелир. Фаберже сделал 54 пасхальных яйца по заказу российского императорского двора - настоящие произведения ювелирного искусства.
      -- Доля и Недоля - богини-сестры, небесные пряхи, верные помощницы Мокоши - богини Судьбы.
      -- Лада - богиня любви.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
      --
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"