Никодимыч с кряхтением приподнялся и строго посмотрел на Артема.
- Однако голос-то прорезался, как и обещала Варвара, - пятерней расправив примятую бороду, он одобрительно кивнул. - Вот токмо ором безумным спящих пугать нехорошо.
А ведь и правда, голос вернулся! Артем изумленно ощупал горло, боль, терзавшая во сне, ушла. Вот только враждебный взгляд не отпускал. Хорошо, что с Никодимычем все в порядке. Облегченно вздохнув, Артем превозмог страх и обернулся. Тварь обладала фамильным сходством с памятной "мышкой" из подполья Никодимыча. Морду имела зверскую, лапки загребущие, взгляд кровожадный. На сей раз зверюга решила напасть сверху, но спуститься ниже вонзенного в ствол ножа не смогла. "Мышка" вцепилась задними лапами в ствол сосны, а передними пыталась продрать невидимую преграду.
- Ложись и спи уже, - буркнул кузнец. - Отдыхай как бел-человек и сил набирайся.
- А зверюга? - спросил Артем неуверенно. Вид зависшей над головой твари, растопырившей лапы с шевелящимися когтями в воздухе, мог кого угодно оставить заикой, но Никодимыч только отмахнулся:
- Спи спокойно, говорю, защита надежная до утра продержится, а как рассветет, нечисть уберется туда, откуль пришла.
- А говорил "разбужу - сменишь"... - проворчал Артем, устраиваясь в ложбинке меж корней. Ноги зябли: ночью заметно посвежело, и он зашарил вокруг в поисках кроссовок. Тварь с интересом наблюдала сверху и нагло облизывалась.
- Никодимыч! - позвал, не выдержав, студент.
Кузнец, успевший задремать, встрепенулся:
- А? Где?!
Лязгнул металл: Никодимыч схватился за меч.
- Ну чего еще? - спросил он, убедившись, что никто не нападает.
- Ты мои кроссовки не видел? - спросил Артем.
- Ты об чем?
- Ну... обувь мою не видел?
- А, - сообразил кузнец, - обутки-то... Не, не видел. А что? Пропали?
- Ага, - неуверенно сказал Артем. - Не могу найти, ноги зябнут.
- Завтра найдешь, как светло будет, - равнодушно отмахнулся Никодимыч. - Ты, эта, в хвою закопайся. Всяко теплее.
Артем повозился немного, сон не шел: Никодимыч колоратурно храпел, а тварь, словно муха по стеклу, ползала по завесе в поисках щелочки. Тщетно. Лес вокруг шумно вздыхал: ветви скрипели, кроны шелестели под порывами ветра, изредка роняя хвоинку-другую.
Проснулся студент поздно. По всем ощущениям дело шло к полудню. Никодимыч спал. И это было совсем на него не похоже. Он просыпался ни свет ни заря.
- Никодимыч, вставай! - затормошил его Артем, но кузнец и не думал открывать глаз, только негромко застонал во сне.
"Да у него жар! - подумал Артем, касаясь бескровного лица друга. - И... Что это за вонь?"
Принюхавшись, Артем определил источник: нога Никодимыча источала сильный запах разложения. Пришлось вытащить нож из соснового ствола и вспороть штанину, а затем снять повязку. До самого колена нога почернела и распухла, а из открывшейся раны сочился гной. Медный амулет рассыпался, превратившись в зеленоватый порошок.
"Ненадолго же хватило волшебного оберега, - подумал Артем, - тут бы антибиотики не помешали, да где их взять?"
Глухое рычание за спиной заставило Артема вздрогнуть. Обернувшись, он увидел, как из-за деревьев выступили волки. Вспомнился детский стишок "Садись, Айболит, верхом, мы живо тебя довезем!".
"Да уж, эти довезут, жди!" - подумал Артем и усмехнулся. Страха он не испытывал. Совсем. - Подумаешь - волки! Большие собаки, и всего-то!"
В детстве Артем собак не то, что боялся, а опасался. Завидев пса без хозяина, давал большой крюк. Вот тогда-то отец, увидев, как сжался и напрягся сын при встрече с собакой, сказал:
- Никогда не выказывай страха. Собаки учуют сразу, могут и напасть, коли возникнет у них такое желание. Иди мимо спокойно. Если ты уверен в себе, ни одна нормальная собака не кинется. Но если их много, могут и навалиться скопом, если почувствуют твой страх. Тогда почувствуй в себе зверя и победи. Человек - самый страшный зверь, сынок, когда-нибудь поймешь...
- Ну, чего надо? Пошли прочь! - крикнул Артем, сжимая в руке рукоять ножа, которым только что вспарывал штанину Никодимыча.
Зверей оказалось трое, но среди них особой мощью и статью выделялся один. Он чуть пригнул голову, густая с проседью шерсть на загривке поднялась дыбом, а челюсти раздвинулись в оскале. Зверь рычал, уставившись янтарными глазами на Артема.
"Никодимыч бы их одной левой, - мелькнула мысль. - Теперь вот болен, возможно, умирает!"
- Ну, нет, Никодимыча вы не получите! Слышите?!
Волк прыгнул, сбивая с ног, и в тот же миг Артем оказался лежащим на спине. Волчара, уперев лапы в защищенную кольчугой грудь, скалился в стиле рождественской улыбки собаки Баскервиллей. Удар выбил воздух из легких и нож из разжавшихся пальцев, в ушах звенело.
"Это конец, - подумал Артем. - Где же нож?"
Зверь опустил морду, его взгляд обжигал, но острые клыки не спешили вонзиться в беззащитное горло. Не вполне сознавая, что делает, Артем поднял руку и коснулся головы лесного зверя.
"Хозяйка ждет. Поднимай кудесника и поспешите. Мы вас проводим".
Волк отступил, и парень наконец вдохнул полной грудью. Артем приподнялся и ошеломленно тряхнул головой: сперва озабоченная тварь всю ночь напролет с вожделением пускала слюни, теперь - волки-телепаты, передав послание от загадочной Хозяйки, терпеливо ждут в сторонке... Определенно, день удался.
Никодимыч ждать не мог. Артем спешно перебирал содержимое заплечного мешка, когда случайное прикосновение к рогатке с обсидианом обожгло руку болью.
- Вот, черт! - Артем затряс пальцами, потом решительно отодвинул колючую рогатку в сторону, чтобы не мешала. Кожаный мешочек отыскался на дне.
Медных пластинок осталось пять. На каждом кусочке металла выбиты незнакомые символы. Не буквы, а скорее иероглифы. Единственная пластинка округлой формы походила на ту, что использовал Никодимыч в прошлый раз. Превозмогая тошноту, Артем положил амулет на рану. Кругляш зашипел, точно его опустили в кислоту, и покрылся ноздреватой зеленой коркой. Чернота понемногу отхлынула, края раны сомкнулись, а затем амулет, тонко звякнув, рассыпался. На месте раны осталось небольшое черное пятно.
- Ну вот, всю штанину измохратил!
- Фух, живой! - воскликнул Артем.
- А чего мне доспеется? Ясное дело - живой.
Кузнец поднялся и с наслаждением потянулся, хрустнув суставами. Заприметив волков, он подобрался и схватился за меч.
- Постой, это не враги.
- Да? А кто же? - Никодимыч нахмурил брови.
- Это эскорт.
- Ась?
- Сопровождение, - пояснил Артем.
- Ну! Правда твоя. Эти куды хошь спроводят, особливо в нижний мир. Никодимыч отступил на шаг, покрепче стиснув рукоять меча.
- Вон тот здоровенный, сказал, что нас Хозяйка ждет, а их сопроводить прислала.
- Что?! Хозяйка?.. - ахнул Никодимыч и неуверенно опустил меч.
Волки, до сих пор невозмутимо следившие за кузнецом, приблизились.
- Хм... Раз мы нужны Хозяйке... Постой, Тема, как это сказал? Волки не умеют по-нашему-то!
- Не знаю. Этот умеет, когда меня повалил, так прямо и сказал.
- Напал, стало быть?
- Угу. А кто такая Хозяйка?
- Ведьма, - ответил Никодимыч, а когда волк-вожак угрожающе зарычал, поспешил добавить: - Почтенная женщина, почтенная.
* * *
Временами Леночке казалось, что она провела в кинотеатре целую вечность, может быть, даже родилась прямо тут - в неудобном карболитовом кресле. На экране бесконечной чередой мелькали эпизоды из жизни обитателей леса. Сперва закралась лишь тень сомнения, но уже скоро девушка знала, что ополоумели решительно все: сценарист, режиссер, оператор и постановщики спецэффектов. Психушка рыдала по ним горючими слезами! Оператор, точно маньяк, преследовал то одного зверька, то другого. Погоня неизменно завершалась алой вспышкой, на большее фантазии у мастера спецэффектов не хватало, после чего все повторялось: бесцельное блуждание по лесу, затем камера улавливала движение неосторожного зверя, вновь погоня вплоть до алой вспышки.
Конечно, Леночка не раз порывалась встать и уйти, но не могла: тут же накатывала дурнота и опустошающая слабость. Не хотелось ни есть, ни спать, словно она умерла. Единственное ее желание - покинуть кинотеатр - оставалось несбыточной мечтой.
* * *
- Чего вошкаешься?
- Да кроссовки не могу найти, - пожаловался Артем. - Пропали.
- Так лапти есть, я припас на всякий случай. Ты, эта, лапти обуй, - посоветовал Никодимыч.
Артем тут же представил себя с корзинками на ногах вместо обуви и криво улыбнулся:
- Шутишь, да?
- Зачем? Вовсе не шучу, - насупился кузнец. - Я тебе токмо добра желаю. А в тех и витязь доблестный обезножит. Лапти надежнее, а там, глядишь, и сапоги тебе спроворим.
- Да не в этом дело, - огорченно сказал Артем, - они мне уже как родные...
- Родные?! - ахнул Никодимыч. - Вот так родня! Да при эдакой родне проще уж в омут к водяному!
- В омут сам ныряй, - огрызнулся парень, - а нас и тут неплохо кормят.
Один из волков, сидевших в отдалении, лениво почесал за ухом и подумал: "Странные двуногие". Но как бы то ни было, скоро "двуногие", все так же шутливо переругиваясь, поспешали за волками и на ходу потрошили котомку с припасами.
Сверяясь по пальцу Лесной богини, Никодимыч хмурил рыжие брови: волки весьма отклонились от нужного пути. Они резво бежали впереди, временами останавливаясь и дожидаясь, пока путники, заметно уступавшие в скорости, их догонят.
- Ну, как обутки-то? - с ехидцей спросил Никодимыч. - Не жмут, не трут?
- Не знаю пока. Непривычно, но жить можно, - ворчливо отозвался Артем, с видимым усилием проглотив кусочек колбасы.
- Вестимо, можно, - соглашался кузнец. - Я при случае новые сплету.
- Зачем?
- Дык лапти - дело хорошее. Одна беда токмо - снашиваются быстро.
- Ну вот. А кроссовкам сносу не было.
"БЕГИТЕ!" - прозвучал в голове Артема отчаянный крик. Парень от неожиданности остановился, а Никодимыч продолжал идти вперед, как ни в чем не бывало. Волки, бежавшие далеко впереди, возвращались огромными скачками. А вслед за ними из чащи ползло нечто. Сказать, что оно было огромным, означало здорово согрешить против истины. Зыбкий, словно студень, и текучий, как ртуть, вал черноты, огибая стволы деревьев, стремительно приближался.
Никодимыч, выхватив меч, обратил на Артема побледневшее лицо и закричал:
- Это Верлиока! Беги, Тема, беги! Я его задержу!
Студенистая тьма остановилась, из ее глубин поплавком вынырнул глаз и закачался на поверхности. Он злобно уставился на путников черной диафрагмой вертикального зрачка. Ручьями устремилась к глазу студенистая мгла, и око на гребне вскипевшей волны поднялось к верхушкам сосен.
Сперва Артем растерялся, а едва черный студень обернулся одноглазым стариком в замшелой грязной дерюге, так и вовсе оцепенел от ужаса. Ростом старик мог потягаться с деревьями, в руке - клюка. Спутанная сивая шевелюра закрывает плечи, нечесаная борода грязным войлоком лежит на груди. Длинный нос, согнутый посредине, точно рука в суставе, мерзко шевелится, с сопением втягивая воздух. А выше - чудовищное око рдеет ненавистью.
- Ах, ты ж нечисть поганая! - взревел Никодимыч и рубанул мечом по клюке.
Артем лишний раз подивился невероятной силе кузнеца: меч срезал заостренный конец, словно кусок колбасы. И что с того, что "колбаса" была толщиною в ствол молодой сосны!
Старик гулко расхохотался, с его плеч взлетела невесть откуда взявшаяся стая черного воронья, затем поднял покалеченную клюку и ударил кузнеца в грудь. Никодимыч упал навзничь, и его поглотила алая вспышка света.