Жилище старосты простой избой назвать язык не поворачивался - как-никак единственный дом в деревне о двух этажах. Резные "петухастые" наличники на окнах, крыша под лемехом - деревянной черепицей, но до княжеского терема все же далеко - так себе, зажиточный дом, не более. Надворные постройки тоже впечатляли: амбар, хлев, из которого доносилось коровье мычание, конюшня. По двору разгуливали куры-пеструшки.
"Как же они управляются? - подумал Артем. - Тут работы столько, что от рассвета до заката не переделать!"
Задачка имела простое решение: деревенские охотно нанимались в батраки к зажиточному хозяину.
Староста встречал дорогих гостей от самого порога: и за белы ручки брал, и в глаза проникновенно заглядывал, даже Никол, крутившийся поблизости, был одарен благосклонным хозяйским взглядом, мол - ценю старания и все такое.
Внешностью Селиван походил на моржа: та же солидность и неуклюжесть, но лишенная бивней. Щетинистые брови над круглыми голубыми глазами и русая с проседью борода лишь усиливали сходство.
- Здрав будь, Никодимыч, вот славно, что пришел! Проходи, проходи в дом, разговор есть, - Селиван так и лучился радушием. - А это кто с тобой? Пошто не знаю?
- И тебе доброго здоровьичка, Селиван, - ответствовал кузнец. - То помощник мой новый - Артемка. Вот-ить, с Огнёвкой нашей знакомлю, пущай привыкает.
- Ну, коли так, ладно.
Староста приветливо улыбнулся Артему и спросил:
- И как? Понравилось у нас?
Артем молчал, помня наказ Варвары. Не дождавшись ответа, староста насупился.
- Да безгласный он, - вмешался Никодимыч, - и рад бы ответить с положенной учтивостью, да не способен говорить. Вот и к Варваре затем водил, надеялся, что авось вылечит.
- И что? - оживился Селиван.
- А ничего! - отрезал кузнец. - Молвила, что подумает.
- А-а! Ну, ежели подумает, тогда надёжа есть. Так-то парень видный, девки проходу не дадут. Вот токмо откормить его надо бы, а то притиснут посильнее, и дух вон!
И мужики загоготали так, что Артем покраснел.
- Ну, довольно нам ржать-то, - внезапно посерьезнев, сказал Селиван. - Айда, Никодимыч, в горницу, обсудим ладом.
Про Артема будто вовсе позабыли, оставив топтаться в сенях одного. Впрочем, он и сам чуть подотстал, запутавшись в шнурках на кроссовках, а едва управился с непокорными узлами, сообразил, что кроме него в сенях никого нет. Никол и тот канул в неизвестном направлении.
- Да, сынок, - говаривала Анна Владимировна сыну во времена его безусого младенчества, - шнурки изобрели враги рода человеческого, но виртуозно владеть ими - долг всякого интеллигентного человека.
"Ничего, - не растерялся Артем, - догоню".
Из сеней в избу вели три двери. В которой из них скрылись Селиван с Никодимычем, студент не заметил, однако, немного поразмыслив, вошел в первую попавшуюся.
Русская печь у старосты не в пример Варвариной была облицована изразцами. Кухонная утварь, в основном деревянная, пестрела аляповатой росписью и сверкала лаком. Аппетитно пахло свежей выпечкой, на что желудок студента мгновенно отозвался громким урчанием. Оглядевшись по сторонам, Артем никого в комнате не обнаружил, но зато заприметил лестницу, ведущую на второй этаж дома.
"Ага, - сообразил студент, - наверняка они там! А где же им еще-то быть? Раз их нет тут, значит они там, логично?"
Артем улыбнулся собственным мыслям - логика была железная. Он прислушался, но зарождающееся в животе голодное торнадо звучало многоголосым хором. Поскрипывая ступенями, студент поднялся на второй этаж.
* * *
- Ох, смотри, Селиван, ежели ты ко мне опять со своей Рыжухой. Это где ж видано - коров ковать!
- Да какая там Рыжуха, Василий Никодимыч, - отмахнулся староста, - тут сурьезное дело: на Столичной дороге разбойники объявились!
- Вчера. Прокуд с сыновьями возвращались из Столицы с обозом, и на них напали. Спасся только меньшой, Яков, - Прокуд его за подмогой отправил, вот и уцелел парнишка. Но когда помощь подоспела, обоз был разграблен, а Прокуд и двое старших сыновей - убиты.
- А что Яшка сказывает? Сколь бандитов-то? Как вооружены? - спросил Никодимыч.
- Пятеро их, одежа иноземная, ножи, коими владеют преискусно. Напали, сказывал, при свете бела дня, когда никто не ждал. Нечисть-то ночами озорует, да ты про то и сам ведаешь. Ну а тут дело к вечеру, солнышко ласковое, разморило их. Вот на тепленьких-то и набросились. Феофану, голову почитай начисто срезали - прямо во сне...
"Это что ж такое получается, - думал Никодимыч, - выходит, что не соврал Темка насчет грабителей-то?"
- Так что, - продолжал староста, - на тебя токма уповаем, Василий Никодимыч. Обряжай дружину малую доспехом, да оружием. В цене сойдемся! Сам знаешь, ярмарка Столичная скоро уж, а мастеровые в город без охраны ехать опасаются.
- Сделаю, об чем речь!
- И эта... Никодимыч, неужто Рыжуху мою подковать...
- Селиван!!! - лицо кузнеца побагровело от гнева.
- Ладно, ладно, вдругорядь обсудим, - поспешно согласился староста, - а где же помощник твой?
* * *
"Когда кажется, креститься надо!" - с досадой подумал голодный студент, увидев, что комната второго этажа пуста.
Он деловито огляделся по сторонам и, сообразив, что забрел не куда-нибудь, а в хозяйскую спальню, решил вернуться на исходную позицию - в сени. Ведь заходить в спальню, да еще в отсутствие хозяев - верх неприличия. Но взгляд студента уже зацепил, а ноги охотно откликнулись на зацепку, радостно выводя Артема на путь порока.
Порок предстал в виде истукана, который злобно выглядывал из небольшой резной ниши рядом с кроватью. Статуэтку неведомого божка искусно выточили из черного с красными прожилками обсидиана, руки и ноги - едва обозначили, но зато лицо выполнили на славу: низкий лоб с тремя горизонтальными морщинами, маленькие глазки и огромная пасть, ощерившаяся острыми клыками. В глубине пасти билось огненным сердцем оранжевое пламя.
- Вот так зверюга! - изумленно воскликнул Артем, взяв статуэтку в руки.
Глаза истукана полыхнули огнем, и холодный обсидиан враз стал нестерпимо горячим.
- Ай! - вскрикнул Артем и, выпустив статуэтку из рук, затряс обожженными пальцами.
Божок ударился об пол, брызнув осколками. Пламя погасло. Артем услышал скрип лестничных ступеней и голос Никодимыча:
- Темка! Ты тут?
Затравленным взглядом Артем искал место, куда бы спрятаться. За разбитого божка ему точно оторвут голову. И это будет еще самое мягкое наказание. Не найдя ничего более подходящего, студент забился под кровать, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой.
"Тьфу, да чего это я? - подумал Артем. - Как маленький, ей богу! Ну разбил, и что? Я ж не специально! И как мне только в голову пришло - прятаться? Надо отвечать за свои поступки".
Но момент был упущен. Артем представил, каким придурком он будет выглядеть, выползая из-под хозяйской кровати. Потому счел за лучшее остаться на месте и даже затаил дыхание.