Поход. Не знаю, у кого как, а у меня от этого слова замирает сердце в предвкушении открытий, таящихся за очередным поворотом или горой, за которую надо перевалить. Странствия в горах с самого детства внесли в мою жизнь жажду познания природы. Сначала я ездила с отцом. Он работал шофером и часто отвозил молодых сотрудников своей организации в горы на выходные. А я садилась рядом с ним в кабинку машины и смотрела в окно на убегающие дома, деревья, серое полотно дороги. А потом смотрела вслед туристам, уходящим за поворот. Тогда уже, будучи семилетней девочкой, я хотела знать, что там за поворотом.
В семнадцать я уже сама с друзьями лазила по нашим горам. Палатки, костер под звездным небом, шум горного сая - все это так нравилось мне, что, когда я поступила в институт и узнала о секции альпинизма, то сломя голову помчалась в нее записываться.
В тот год урожай новичков в "Буревестнике" оказался на редкость щедрым. Нас было человек сорок. И скажу вам откровенно - это было здорово! Такого праздника жизни я не помню во все свои последующие годы. Тренировки в будни, веселье чаепитий, походы в горы, книги о горах, песни, спетые в горах, первая любовь, встречи и расставания на автостанции, падающие звезды в августе и хруст снега под ногами в январе - все это составляло счастье моих студенческих лет.
Но сейчас я хочу рассказать об одном походе, запомнившемся, как это не покажется странным, полями нетоптаных тюльпанов и ... колбасой. А было все так.
Толпа новичков облепила инструктора, напряженно вслушиваясь в то, о чем он говорил:
- Всем обязательно иметь рубашки с длинными рукавами и штаны - не прикрывающие колени, а длинные, закрывающие ноги. Понятно?
- Нет! - нарочито резко выкрикнул Алишер.
- Что непонятного я сказал? - не уступил ему в иронии инструктор Жора.
- Май. Жарко. Почему нельзя в майке?
В толпе раздались смешки. Жора улыбнулся. Здоровый парень, не такой высокий, как он сам, но крепкий, мускулистый, никак не подходил под категорию новичков.
- А потому, что в мае в Чимгане полно ферулы, можно пожечь руки и ноги. И правильно говоришь - жарко! А это что значит?
- Что? - не унимался Алишер.
- Солнце печет - вот что! Обгореть можно. Да, головные уборы обязательны!
- Каски брать? - сострил еще кто-то.
- Бери, бери! - раздался девичий голосок. - А то камень на головку упадет, совсем дурной будешь.
Дружный смех слился с шутливыми комментариями к перечню экипировки для похода на зачет "Альпинист СССР". Только после похода разрешалось идти на вершину по маршруту первой категории сложности. Готовились к этому всю зиму - бегали на тренировках, учили узлы, проводили снежные занятия в Каранкуле, протаптывая тропы в снегу, когда нога проваливалась в его толщу выше колена. Осенью лазили по скалам в Янги-Абаде, заодно там же отрабатывая навыки передвижения по каменистой осыпи. А сколько лекций прослушали о горах, о первой медицинской помощи, об истории покорения высочайших пиков мира! И все для того, чтобы весной, в начале мая, наконец, покорить Чимган - свою первую вершину, которая стала отправной точкой для всех альпинистов Ташкента. Высотой в три тысячи триста девять метров, Чимган, стал Меккой альпинистов, начинающих каждый сезон с восхождения на его вершину, к которой вели маршруты от первой до четвертой категории сложности. На первый взгляд гора, протянувшаяся абрисом вершины по всему горизонту, казалась такой домашней, ласковой - заснеженные склоны чередовались со скальными нагромождениями удивительного белого цвета. Особенно это радовало глаз, когда часть склонов освобождалась от снега и покрывалась зеленью. Но в непогоду Чимган становился, словно одержим бесом. Молнии стреляли по нему, не разбирая, куда попадут - в камни, в людей, убегающих от грозы, или в тригопункт, венчающий вершину.
Но до восхождения нам предстояло пройти туристический маршрут, который назывался Алямское кольцо. Начинался маршрут в Бричмулле, в том месте, где бирюзовые воды Кок-Су впадают в Чарвакское водохранилище. Кок-Су в переводе означает "зеленая вода". Вода и в самом деле очень красивая, а сама река в любое время года бурная и опасная. Большим отрядом мы вышли из лагеря, устроенного на Чимганских склонах, и попутками доехали до начала маршрута. Нас было человек тридцать. Некоторые из новичков остались в лагере - они участвовали в программе по подготовке третьеразрядников и поход для них отменили, решив, что они и без него созрели для альпинизма.
- Все здесь? - спросил Жора, вглядываясь в наши лица и считая поголовно. - Та-а-к... Все!
Мы стояли в одну шеренгу на дороге, переходящей далее в тропу. Абалаковские рюкзаки, загруженные до предела, пухлыми зелеными кулями виднелись из-за спины. Вещами были забиты карманы рюкзаков, клапан, которым он закрывался сверху. У некоторых под ремнями торчал спальник или палатка, не поместившаяся внутри. Но такой способ упаковки не приветствовался. Мы, альпинисты, презрительно относились к турикам - так меж собой альпинисты называли горных туристов, - которые обвешивали свои рюкзаки не только спальниками и палатками, но котелками и чайниками, что придавало вид неряшливости. Нам же следовало все упаковывать внутрь рюкзака.
- Всем проверить рюкзаки, чтобы ничего не болталось снаружи! Разойтись! - скомандовал Жора.
Послышался ропот:
- А куда я все это запихаю?!
- У меня нет места!
- Да из-за этой колбасы вещи девать некуда!
Последнее замечание вызвало бурю эмоций.
- Давайте ее выкинем! Зачем нам столько колбасы дали?
Жора поднял руку, пряча дежурную улыбку в наклоне головы. И остановил назревающее недовольство.
- Ничего не выбрасывать! У нас впереди шесть дней пути. Все съедим! Меню рассчитано на каждый день.
Самое время рассказать про меню. Уж не знаю, кто его составлял, но в итоге у нас оказалось огромное количество копченой колбасы. У каждого в рюкзаке было, по крайней мере, палки три этого деликатеса. А кто-то нес и десять. Вот и прикиньте, сколько колбасы нам выдали! К тому же палки были длинные и толстые. Я запихала свою колбасу в боковые карманы. И потому не роптала. Меня больше волновала обувка. Еще в Ташкенте нам всем выдали ботинки с металлическими подковами в виде трезубца по всему периметру подошвы. Ботинки эти назывались "триконя". Мне достались триконя сорок первого размера. Учитывая, что ростом я была сто шестьдесят сантиметров и весила чуть больше пятидесяти килограмм, они выглядели на мне, как клоунские туфли.
- Мда... большеваты, - сказал Жора, когда я примерила их еще на складе, - но ничего, наденешь две пары шерстяных носок и будут впору.
Авторитет инструктора не вызывал у меня повода сомневаться в сказанном и я взяла эти ботинки.
Дома мама с папой молча наблюдали за моими сборами в поход. Папа вертел в руках ледоруб, мама только вздыхала, когда я укладывала спальник, называемый "смерть туриста" - он был тонкий, защитного цвета и, как я его не просушивала на солнце, хранил запахи не одного похода. Но, когда я взялась за ботинки, мои родители не выдержали.
- Галочка, ты же девочка..., - не найдя других аргументов сказал папа, - как же ты в таких ботинках ходить будешь?
- Как все! - дерзко ответила я.
Мне до сих пор стыдно перед моими родителями. То, что я воспринимала, как претензии и нежелание понять меня, было заботой и беспокойством о моем здоровье. Но что поделаешь! В молодости мы не думаем о близких так, как сейчас, когда уже наши дети разговаривают с нами, словно мы неразумные инопланетяне. Но мы не обижаемся на них. Думаю, и мои родители простили меня.
Но вопрос, заданный папой, стал очень даже актуальным, когда я сделала первые шаги в триконях, гордо удаляясь из базового лагеря. Две пары носок не помогли, мои ступни выскочили бы наружу, если бы не плотно обтянутая вокруг лодыжки верхняя часть ботинок, которую я предварительно зашила у сапожника. (Надо было видеть выражение его лица, когда я спросила, может ли он починить мои ботинки и протянула здоровые черные громилы с железками!)
Пока мои товарищи перекладывали содержимое своих рюкзаков, я, не привлекая внимание Жоры, сняла триконя, спрятала их поглубже и надела кеды. Как же были благодарны мои ноги! Весь поход я едва ли не летала! Жора, конечно, заметил, что я сменила обувь, но сделал вид, что его это не интересует.
Кок-Су шумела справа от тропы, на перекатах взбивая воду в пену. Солнце светило ласково, щебетали птицы, прячась в листве кустарников и пахучей арчи. Я шла в середине змейки нашего отряда, иногда поглядывая по сторонам, а в основном себе под ноги. Тяжелый рюкзак пригнул меня к земле, и я радовалась, что тропа идет вдоль склона и лишь иногда тягучий подъем заставляет дышать, пыхтя, как паровоз, а сердце в груди отбивает чечетку. Мои подруги шли рядом. Передо мной маячили не завязанные постромки рюкзака Жанны, раскачиваясь то в одну сторону, то в другую. Сам рюкзак висел у нее ниже поясницы - лямки были слишком длинны. Жанна шла с прямой спиной, наклонившись вперед и вытянув голову, как гусыня.
"Интересно, как выгляжу я со стороны?" - подумалось мне.
На всякий случай я поправила лямки, впившиеся в мои плечи, встряхнула рюкзак и попыталась изобразить летящую походку. Меня хватило ненадолго. Снова пришлось согнуться и, уставившись на свои кеды, я пошла как все, радуясь тому, что хоть ноги не приходится волочить в триконях.
Первый привал на большой зеленой поляне недалеко от Кок-Су, берег которой зарос высокими кустами облепихи, запомнился веселой суетой. Мы расставили палатки, соорудили костер, приготовили ужин и, наслаждаясь вечерней прохладой и особым воздухом гор, насыщенным ароматом трав, гремели ложками, уплетая еду, пропахшую костром, пили чай с домашним вареньем, прихваченным с собой каждой девчонкой, и горланили любимые песни под гитару. Саша достал колбасу и, порезав ее колечками, насадил на палку и начал жарить в костре, поворачивая то одним, то другим боком. Колбаса шипела, съеживалась и обугливалась в некоторых местах.
- Как пахнет! - Светка подсела поближе. - Дай попробовать!
Саша снял поджаренные кусочки в миску и протянул:
- Налетай!
Миска мгновенно опустела.
- Давай еще! - предложила Света.
Саша только собрался встать, как Коля остановил его:
- Сиди, сиди, я сейчас принесу колбасу, у меня много!
У Кольки, действительно, колбасы в рюкзаке было больше, чем у других. Он принес сразу три палочки, и запах жареных копченостей полетел ввысь вместе с искрами от костра.
Утром мы ели бутерброды с колбасой, в обед варили из нее суп, вечером неизменно жарили колбасный шашлык. Уже через день одно лишь упоминание о колбасе вызывало тошноту. К тому же, свежесть ее через пару дней путешествия, казалась сомнительной.
Как-то на одном из привалов, я пошла мыть посуду и увидела наших ребят, копошащихся у реки.
- Что вы делаете? - спросила я, заглядывая через плечо Сашки, присевшего на корточки.
- А... ничего, - растерялся он, а я заметила, как течение относило в сторону хвостик колбасы, который через секунду затонул, - Гал, достала уже эта колбаса! - Сашка лукаво улыбнулся.
Трудно было с ним не согласится. Я с пониманием кивнула, и зачерпнула воды в чашку.
С того дня колбаса начала испаряться из наших рюкзаков. Жора, возможно, догадывался, что что-то не так, но поймать ребят на факте уничтожения символа нашего похода не мог.
Зато он поймал Сережу на еще более страшном преступлении.
Сергей уже на второй день шел, еле переставляя ноги. Во время каждого привала он снимал триконя и погружал ноги в холодную воду ручья.
- Сереж, что с ногами? - я подошла к нему на одной из стоянок.
- Да, натер, - честно ответил Сергей и вытащил одну ногу из воды. Под щиколоткой и на пальцах краснели лопнувшие мозоли.
Я ужаснулась:
- Как же ты идешь? Сними эти дурацкие ботинки!
- А в чем идти? У меня кроме шлепок больше нет ничего...
- Вот и иди в шлепках! Тропа нормальная, да и мозоли подсохнут. Что ты, в самом деле, так вообще без ног останешься, что потом прикажешь нам делать? Нести тебя?
Последний аргумент убедил Сережку на сто процентов. Он вернулся к своему рюкзаку и начал шарить в нем в поисках шлепок. Тем временем Жора дал команду "Подъем!".
Надо сказать, что мне очень тяжело давался такой вот подъем после непродолжительного отдыха. Рюкзак становился как раз неподъемным, а желания загрузить его на свою спину не возникало вовсе. Триконя, которые я сняла еще перед походом, гирями лежали на дне рюкзака, и я ловила себя на мысли выбросить их подальше. Но каждый раз, как я доставала их, совесть начинала грызть мое ответственное сердце. И я снова прятала их подальше, лишь бы не видеть. А вот совесть Сергея не мучила его; она, наверное, так ужаснулась его мозолям, что потеряла голос от страха.
Пока Сережка возился со своим рюкзаком, все ушли.
- Догоняй! - сказала я и, настроившись на длительный переход, устремилась вверх по тропе.
Сережа тем временем надел шлепки, подвязал их носовыми платками для надежности,
Вскинул рюкзак на спину и ... оставив триконя за камнем, пошел за мной. Жора еще что-то прилаживал в своем рюкзаке в стороне от того места, где был Сережа. Но, покидая место стоянки последним, он по привычке прошелся по нему и нашел ботинки.
Вечером после ужина наш инструктор подошел к группе ребят, среди которых делился своими впечатлениями о пройденном дне и Сергей.
- Это не твои ботинки? - спросил Жора, протягивая благополучно забытые триконя.
- Ой, кажется, мои... а откуда они у вас? - растерялся Серега.
- Нашел за камнем на месте привала, - Жора, как всегда, улыбался, - Возьми, это надо будет вернуть на склад, вещь общественная. А что с ногами-то?
Сергею пришлось все рассказать. Потом мы прослушали лекцию о том, что нельзя в походах скрывать свои проблемы, потому что они могут стать серьезной причиной для сворачивания маршрута, не говоря уже об опасности для здоровья. Тут же у кого-то нашлись тапочки, плотно облегающие ступню, в отличие от шлепанцев, и Сережа продолжил маршрут в них. Ровная тропа сменилась извилистым подъемом на перевал Алям, разделяющий две реки - Кок-Су и Ак-Булак - приток Чаткала. В шлепках, привязанных к ногам, Сережа вряд ли смог забраться на него.
Алям встретил нас тюльпанами. Мне никогда не забыть того восторга, который я испытала, впервые в жизни ступая по холму, сплошь поросшему красно-желтыми цветами, распущенные головки которых гордо качались над спинками выгнутых листьев - светло-зеленых с черными вкраплениями. Тюльпанов было столько, что нога буквально зависала в воздухе, пока я думала, куда ее опустить - цветы росли так тесно, что составляли сплошной ковер. Мои подруги уже забрались на перевал - смех, веселые возгласы эхом рассыпались во все стороны, смешиваясь со звуками природы. Необыкновенная красота окружала нас! С одной стороны перевала зеленела Кок-Су, неся пенные воды к водохранилищу, до которого было три дня пути. С другой стороны, перекатывая камни по дну, мчался Ак-Булак, размывая берега, отчего его вода напоминала кофе с молоком, взбиваемое в природном миксере. Мы стояли на пестром цветочном ковре между ними, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Жаль было покидать Кок-Су: уж больно неприветливым выглядел ее сосед. Но почти нехоженые тропы на его берегах манили неизвестностью, загадкой.
- Ну что, идем вниз? Все готовы? - Жора дал нам вволю отдохнуть в цветочном раю Аляма, наслаждаясь моментом вместе с нами. Но до места очередного привала было добрых полдня пути и пришлось поторопиться.
На прощанье Алям показал мне удивительный тюльпан - из одной луковицы выросли три цветка. Они покачивали красными головками, крепко сидящими на упругих стеблях. Лепестки тюльпанов были полураскрыты: небо начало заволакивать тучами, заслонившими солнце. Я, не снимая рюкзака, наклонилась к цветам, вдохнула их нежный аромат, и, осторожно погладив атласные лепестки, попрощалась.
- Пока! Цветите тут себе спокойненько, никто вас не тронет!
Протоптанная тропа круто уходила вниз. Чем ниже я спускалась, тем громче становился шум Ак-Булака. Непогода застала нас вечером. Наскоро поставив лагерь, мы укрылись в палатках и впервые за время похода уснули под барабанную дробь дождя о перкалевые бока наших мобильных жилищ.
Алямское кольцо заканчивалось в устье Чаткала, который, как и Кок-Су, питал своими водами Чарвакское водохранилище. Но наш поход не закончился на берегу Чарвака. Несмотря на ропот, Жора повел нас на Гулькам. Небольшой сай, когда-то давным-давно пробил себе путь в скалах, образовав там живописное ущелье, верхняя часть которого тесно смыкалась, оставляя узкий проход в камнях. В этом проходе вода падала вниз каскадом водопадов, образуя в местах падения выбоины, заполненные весной до краев. Обойти их можно было только по скалам, рискуя соскользнуть и бултыхнуться в студеную воду. Подняться к чаше одного из водопадов можно было по бревну метров трех высотой. Мы шли вверх по течению. Инструктор вместе с ребятами навесил веревки, которыми они поднимали наши рюкзаки, а заодно и нас, где подтягивая, где подталкивая сзади. Почти в конце подъема пошел дождь. Стало скользко. Ноги в кедах плыли по заглаженным камням, удержаться на небольших выступах было сложно. Я упала в воду еще в самом начале пути, потому во время подъема по теснинам, как называют такие места в горах, перспектива промокнуть меня уже не волновала и я смело шлепала прямо по всем ванночкам и потокам. Пока двигались, я не ощущала холода, а когда остановились после подъема, чтобы отдохнуть, у меня зуб на зуб не попадал. Почти все вещи в моем рюкзаке промокли. Девчонки увидели, что я дрожу от холода, и поделились вещами. У всех к тому моменту практически не осталось сухих и чистых вещей, но мы заботились друг о друге, как родные.
Горы удивительным образом влияют на психику людей, испытаниями формируя прочные отношения в обществе тех, кто на время стал частью природы, слился с ней. Кто не выдерживал испытаний, уходил, кто прошел их, на всю жизнь сохранял крепкую дружбу между собой и любовь к горам. Впереди каждого из нас ждала жизнь - наша собственная, со всеми испытаниями, поворотами судьбы, с радостями и горем. Но та закалка, которую мы получили в алямском походе, повлияла на наши характеры, укрепив волю.
Наш поход закончился в тот же день вечером. После теснин мы поднялись на перевал Песочный. Он разделяет гребень Большого Чимгана от горы, очертанием вершины похожей на него, и названной Малым Чимганом. Когда мы, молча, друг за другом подошли к нашему базовому лагерю и выстроились в шеренгу, без какой-либо команды, просто научившись за все время похода понимать инструктора без лишних слов, наши товарищи, остававшиеся в лагере, встали напротив и приветствовали нас троекратным "Ура!" Мы стояли с рюкзаками за спиной и улыбались. Мне показалось, что все мы стали мудрее после алямского похода. Но и тогда не обошлось без юмора. Ребята достали из рюкзаков палок пять колбасы, которую мы не съели, не успели сплавить, и благополучно вернули завхозу с наилучшими пожеланиями.
... Солнце закатилось за горой, на прощание осыпав Чимган золотом. Огоньки свечей замелькали в палатках, поставленных в ряд, бок о бок. На фоне треугольного входа одной из палаток четко вырисовывались два силуэта - парня и девушки. Они стояли прижавшись лбами, наслаждаясь дыханием друг друга и чувствуя себя самыми счастливыми на свете.
- До завтра! - тихо сказала она.
- Спокойной ночи! - шепотом ответил он. - Я так скучал по тебе... .
Звезды дружным хороводом высыпали на небо. Тоненький месяц сел на гребень горы. В тишине ночи изредка раздавался тяжелый вдох Чимгана, от которого просыпались камни на его крутых склонах и, падая, замирали внизу. А вдалеке бирюзовая Кок-Су, впадая в Чарвак, шепталась с шоколадным Чаткалом, сетуя на горный хребет, что на века разделил их непреодолимой преградой...
Примечания:
Каранкуль - поселок в пригородах Ташкента, расположенный в горах Бостанлыкского района.
Янги-Абад - шахтерский город в двух часах езды от Ташкента в сторону Ангрена. Выше города находилась турбаза под таким же названием, за ней отличные скальные массивы от пяти до шестидесяти метров высотой.
Тригопункт - триангуляционная точка, на которой стоит что-то вроде треноги.
![Наша первая вершина. Мы назвали ее Закатная. Почти все - участники колбасного похода []](/img/d/dolgaja_g_a/pohod/na-zakatnoj.gif)
![Чинган в июне [Долгая Г.]](/img/d/dolgaja_g_a/pohod/chimgan.gif)