В тишине покоев только огонь не умолкал, потрескивая и шипя в факелах. Афарун пребывал в глубокой задумчивости. Тэхар сидела рядом и молча гладила его спину, руки, пытаясь утешить. Слова сказаны. Горя от них меньше не стало. Но жизнь продолжалась и требовала действий, особенно от правителей.
Отдав почести смелой царице и преданному военачальнику, передав их тела для посмертного обряда особым людям, царь уединился в зале приемов, как и его сын, с той лишь разницей, что принц отдался горю, а царь размышлял о свершившемся и будущем государства.
Спокойствие народа Нихшапайи было нарушено. Слишком смелы оказались воины Эраншахра! А что, если бы заговор удался? Ведь о предательстве дочери военачальника они узнали случайно. А если бы не узнали?..
Ахвирпат погладил камень заветного перстня. Показалось, будто орел приподнял крыло. Не случайно интрига Замины не удалась? Неужели в этом камне сокрыта сила, способная защитить целый город? Чужой бог! Бог тех, кто когда-то пришел на землю Согда с войной! Бог самого Наксендара! Этот бог оберег Нихшапайю от разрушения?.. Ахвирпат снял перстень и поднес его ближе к свету. В кроваво-красных бликах молочная полоса потекла медленно, словно собирая на своем вековом пути горячую влагу, желаемую всеми богами мира - кровь, пролитую ради них! И неважно, пролитую в сражениях или на алтарях! Кровь - есть пища богов! Они алчут ее - вязкую, сладкую, красную... Зевс! Какое грозное имя! Он получил свою жертву! Теперь тело Висвихани стало пищей для падальщиков, как и тело ее убившей - ненавистной и ненавидящей, молодой и красивой, не нашедшей в жизни любви и покоя, предавшей не только царя, но и своего отца. В чем разница? И та, и другая теперь мертвы. И ту, и другую люди долго не забудут. Разве что, Висвихани будут вспоминать с благодарностью, а Замину - с проклятиями. Так ли? Память людей коротка! Минуют горестные дни, и жизнь потечет, как и прежде! Надо посвятить царице отдельное святилище! Но... не обидится ли на них Богиня Светлых Вод? Только она властвует в Храме! А среди предков, удостоившихся подобных почестей, нет женщин.
Ахвирпат сделал знак, и слуга появился перед ним.
- Чашу для омовений, чистую одежду, - приказал царь.
Его сердце тянулось к огню! У огня есть ответы на все вопросы! Священное пламя завораживало, билось живыми лепестками, взлетало искрами, обжигало, напоминая о силе, и дарило откровение тому, кто достоин его получить.
Очистившись и настроившись на общение с сокровенным, царь вошел в алтарь, где горел священный огонь, и, распластавшись перед ним, обратился мыслями к Митре.
- Почему она так поступила?.. - вопрос, на который Тэхар не могла ответить, душевной болью слетел с уст Афаруна.
- Кто знает... - неопределенно ответила принцесса.
- Мы выросли вместе, Висвихани держала ее на руках, ласкала ребенком...
Тэхар кивала в ответ и думала о том же, но не обида двигала поток ее мыслей: вина перед Богиней Светлых Вод! Принцесса сжала в кулак свои амулеты - ежа и лягушку. Она дорожила ими более всех своих украшений и не пожелала отдать ни один из них всесильной богине. И она отомстила! Она забрала мать ее мужа! Царицу государства!
- Это я виновата, - прошептала Тэхар к удивлению Афаруна.
Он поспешил утешить ее, поняв по-своему:
- Что ты, желанная моя, Замина никогда не стала бы моей женой, я и не любил ее... вернее, любил, но как сестру...
Тэхар не слушала его. Теперь одна мысль терзала ее: преподнести заветную лягушку, а вместе с ней и подарок матери, к алтарю Богини Светлых Вод!
- Биришим! - принцесса позвала служанку и с жаром обратилась к мужу: - Мой господин, позволь оставить тебя ненадолго! Я должна кое-что сделать.
Афарун не возражал, он лишь проводил жену усталым взглядом и вновь погрузился в печаль.
Как часто благие намерения разбиваются о ничтожные препятствия! Выслушав сбивчивый рассказ принцессы, главный жрец храма счел лучшим предложить ей сделать подношение богине после того, как ее святилище вновь засияет белизной полов и роскошью убранства. В отчаянье Тэхар заломила руки, едва жрец удалился, занятый в этот день мирскими проблемами более, чем духовными.
- Госпожа...
Нездоровый блеск в глазах принцессы испугал Биришим, и она принялась успокаивать ее:
- Госпожа, всему свое время, ну, что случится за зиму? К Празднику возрождения Сиявуша храм будет готов, и ты положишь на алтарь богини свои дары.
Тэхар выплеснула на служанку всю свою досаду:
- Я должна была сделать это давно, неужели ты не понимаешь? Богиня гневается!
Словно в подтверждение ее слов с неба, которое с самого утра висело над головами мутными тучами, посыпалась белая крупа. Налетевший ветер закружил ее, бросил в лицо.
Биришим зашептала слова, прославляющие Анахиту, Тэхар замерла в страхе, уверовав, что Богини Светлых Вод гневается на нее. Но холод, от которого щипало нос, от которого немели пальцы ног и рук, а дыхание превращалось в густой пар, отрезвил. Вопреки наставлению жреца, принцесса ринулась к святилищу, намереваясь выполнить волю богини немедленно. Биришим встала на ее пути.
- Прочь! - принцесса опалила служанку взором, полным ненависти.
- Подожди, госпожа, позволь мне.
Тэхар остановилась, не понимая, что может сделать недостойная даже находиться здесь - во дворе Храма.
- Госпожа, там много людей. Твои дары могут пропасть. Я проберусь туда незаметно, когда стемнеет, и надежно спрячу их. Лягушка и еж навечно останутся с Богиней, поверь мне...
Тэхар молчала в раздумье, но крупа превратилась в легковесных бабочек, они парили в воздухе, кружась в замысловатом танце, сверкающими звездочками ложились на плечи, на шапочку, на завитки волос, выглядывающие из-под нее. Богине угодно получить дары из рук служанки! Принцесса приняла снег за ответ и согласилась.
Биришим мышью прокралась в храм и остановилась, прижавшись к холодной стене. Шальная мысль осенила ее. И ведь никогда не думала так! Вот откуда такая появилась? Найти ответ на такой вопрос не смогла бы и мудрая Висвихани, не то что служанка. А Биришим долго и не раздумывала! Она выполнит приказ своей госпожи и просьбу конюха, но... иначе, чем они предполагают!
Выскользнув из ворот, Биришим помчалась в квартал гончаров. Там, в крайнем доме жил мастер-камнерез, который проявлял к ней особое внимание. Биришим дарила ему страстные взгляды, ничего не обещая, но и не отталкивая, но сердце подсказывало ей, что он мог бы превзойти Харбалана в любовных утехах. Кушанский военачальник не баловал свою возлюбленную ласками. Случай, когда Биришим могла понежиться в его объятиях, выпадал все реже. Не осталось былой страсти, усталость и отрешенность были спутниками скупых ласк, а то и вовсе зовущие взгляды девушки оставались без ответа. Не до того было Харбалану! И годы брали свое, и думы о долге перед царем и принцессой занимали все его мысли.
Другое дело - камнерез! Он искал встреч с неместной красавицей, искал повод прикоснуться к ее руке, поймать нежный взгляд. Его сердце замирало в груди при виде ее крутобедрой фигуры, облаченной в темно-красный хитон, играющий складками на ветру - то облегающий, то, напротив, раздувающийся. Какая тайна таилась за тяжелой накидкой, камнерез мог только догадываться...
Скупой свет сочился из-за нужной двери, растекаясь по ее периметру узкими полосами. Биришим дернула за кольцо. На стук отозвался знакомый голос:
- Входи, кто пришел!
Биришим толкнула дверь. Свет факела окружил ее, словно взял в пылающие объятия. Она так и стояла в дверях - как богиня в облаке, пока хозяин дома не пришел в себя от неожиданного визита.
- Ты пришла ко мне...
Наивный юноша протянул к гостье руки. Но Биришим холодно ответила:
- Я пришла, но не за тем, о чем думаешь ты!
Камнерез разочарованно улыбнулся.
- Все, что прикажешь, моя госпожа...
Его томный голос растревожил. Что она теряет? Репутацию, честь, положение? Вряд ли он сможет отобрать у нее все это, а вот утолить ее страсть и стать ее рабом по своей воле он в силах!
- Закрой дверь, - приказала она, чувствуя, как кровь горячит тело, как замирает сердце и дыхание готово вот-вот выдать нахлынувшее желание.
Дверь скрипнула. Холодный ветер опал к ногам. Длинная тень заслонила другую - тонкую и трепещущую в скупом пламени светильника. Крепкие руки обвили, сжав плечи так, что воздуху не осталось места в груди. Горячее дыхание обожгло шею...
Биришим купалась в счастье, забыв обо всем на свете! От дум не осталось и следа. Разум молчит, когда душа наслаждается! Наконец, страсть выплеснулась, стоны слетели с губ, нежность опустилась облачком в сердце, думы вернулись.
- Камнерез...
- Паланг, - палец юноши скользнул по припухшим губам любовницы, - мое имя - Паланг.
- Паланг, я пришла по делу...
- Если ты считаешь, что мы его еще не закончили, я продолжу...
- Нет, нет! - со смехом возразила Биришим. - Это дело будем считать совершенным! - Она села верхом на возлюбленного и наклонилась. С ее шеи свисали два амулета. Еж ощетинился бирюзовыми иглами, лягушка засияла полупрозрачной спинкой. - Видишь?
- А я все думал, что же так колется...
- Ты едва не сломал его иголки.
Паланг повертел ежа, рассматривая. Золотое тельце отсвечивало бликами огня. Бирюза потемнела, а сердоликовые вставки налились красным цветом. Лишь перламутровая спинка ежа играла нежными красками.
- Красивая вещь...
- Да, это амулет принцессы...
Камнерез испытующе взглянул на Биришим.
- Ты его украла?
- Нет! Как ты мог такое подумать?!
- Почему же он на твоей шее?
От досады на саму себя за то, что решила довериться первому встречному, Биришим пожалела, что пришла. Торопясь, она оделась и, буркнув, чтобы забыл о ней навсегда, поспешила уйти, но Паланг остановил ее, ухватив за запястье.
- Подожди, прошу тебя. Я не хочу знать твоих тайн. Обещаю, больше никогда не задавать вопросов. Не покидай меня. Прошу...
Биришим остановилась и присела на краешек ложа. Паланг обхватил ее бедра, сомкнув руки. Биришим хмыкнула.
- Думаешь, это меня удержит?
- Моя любовь удержит.
- О! Как ты смел! Любовь?! - с дерзким тоном выплеснулись последние капли раздражения. Биришим остановилась. Любовь любовью, а ей нужна помощь этого красавца, чтобы осуществить то, что она задумала. - Ладно, не будем о чувствах. Слушай, Паланг!
Камнерез услышал в своем имени, с ударением произнесенным возлюбленной, ее удовлетворение. Это польстило и оставило надежду на дальнейшие встречи. Но и то, что она сказала дальше, могло связать их не менее крепкими нитями.
- Забудь о еже. Посмотри на лягушку.
Тяжелый агатовый амулет лег на раскрытую ладонь. Паланг знал каменный символ, связывающий землю и воду, дающий людям знание о том, что все в мире меняется, как лягушка, которая, кроме того, что умеет жить на земле и в воде, умирая осенью, воскресает весной.
- Ты уже приносила ее. Я проделал в ней отверстие для шнура.
- Да, это так! Теперь я хочу, чтобы ты сделал такую же, точно такую!
- Дай.
Паланг снял шнур с растрепанной головки Биришим и, даже не удосужившись прикрыться чем-либо, подсел к чадящему светильнику. Он вертел лягушку, рассматривая рисунок камня, изучая линии, которые сделали камень похожим на живое существо.
- Искусная работа...
- Ты можешь сделать такую?
Биришим начала сомневаться в мастерстве камнереза. Но она видела его работу! Тот идол, которого он подарил ей, тоже сделан из агата и тоже похож на настоящего - на сына бога виноделия, который пьет дары отца и, погружаясь в сон, делится откровениями!
- Я могу, - успокоил Паланг, - но не знаю, найду ли точно такой камень.
- Так поищи! - Биришим разозлилась. Ночь скоро закончится, а она не то что не выполнила обещанное принцессе, но ни на шаг не продвинулась к осуществлению своего плана. - День тебе на работу! Я приду, когда стемнеет.
В последних словах прозвучало больше нежности, чем хотелось самой Биришим. Но "я приду" вмещало в себя не только дело, но и любовь. Любовь?.. Биришим нравился камнерез, о большем она не думала. А что, если... нет! Никто не позволит ей выйти замуж, родить ребенка. Она служанка! И это навсегда! Во всяком случае, до тех пор, пока она угодна принцессе.
Биришим убежала, оставив камнерезу дар Теплого озера.
В последние месяцы года жизнь в долине Светлой реки замирала. Холода чередовались с оттепелями, под тонким снежным покровом дремали травы, которые, лишь только скупые солнечные лучи коснутся их, вытягивались, и тут же поглощались пасущимися лошадьми, овцами, коровами. Даже ослам в холодные дни выпадало меньше работы, чем в страду. Хозяева разве что привезут на их крепких спинах хворост, кувшины с маслом и зерном, да и сами проедутся, поджав ноги, ленясь ходить по размокшим дорогам.
У Паланга не было ни овец, ни коня, ни даже осла. Если и приходилось о ком-то заботиться, то только о себе. А много ли надо одинокому мужчине? За свою работу он получал еду, одежду, иногда монету, за которую мог купить что-то из утвари или новые инструменты для резки по камню. Камни он тоже покупал у приезжих купцов. Но в холодные дни караваны редко приходили. Горные перевалы завалены снегом - не то, что долина! А в пустыне свирепый ветер мог насмерть убаюкать каждого, кто, не ровен час, отстанет или лишится огня.
Наступивший день растопил тучи, и солнце подарило городу Образа Светлой Воды немного ласки. Собрав свои камни, Паланг поплотнее запахнул короткий шерстяной халат, по самые уши нахлобучил шапку, сунул ноги в местами потертые, но еще целые кожаные сапожки и сел за своей лачугой, подальше от людских глаз, перебирая камни в поисках такого, который бы был похож на оставленную Биришим фигурку лягушки. Среди крупных агатов не нашлось нужного, и камнерез с досадой раскидал на расстеленной подстилке мелкие камешки, оставшиеся от былых работ. Солнечный луч упал на один из них, словно сам бог Митра подсказывал, на что обратить внимание.
Паланг зажал камень в пальцах и поднял выше. Небольшой, размером с яйцо куропатки, но целый, без трещин и острых сколов, он и расцветкой повторял лягушку: тонкий светло-зеленый край, несколько белых полос, желтая полоса и все остальное - насыщенного красно-коричневого цвета. Но маловат... получится небольшая, размером с ноготь фигурка, если еще не расколется во время работы! Что ж, надо пробовать, а там будет видно!
Собрав камни, он отнес их в дом, а сам, прихватив инструмент и одеяло для ног, устроился на завалинке у саманной стены, пристроил камень в расщелину на рабочем бревне и принялся за дело.
Время бежало быстро! Паланг, увлекшись работой, забыл даже о еде. Когда камень принял форму лягушки, камнерез, ощущая нетерпение, принялся за полировку, но желудок воспротивился его намерению поскорее закончить работу и так заурчал, что пробегающая мимо собака остановилась в удивлении. Когда у нее урчал живот, это понятно, но у человека... Пес попрядал ушами, поджал хвост и подошел ближе, принюхиваясь.
- Э-э, не туда пришел, друг, - заметив интерес собаки, Паланг отогнал ее. - Здесь нечем поживиться, иди дальше!
Вот так всегда! Люди... говорят ласково и гонят, кричат и тоже гонят. Оскалившись на всякий случай, пес убежал. Паланг швырнул в него кусочек плотной глины - пусть не рычит! - встал во весь рост, расправил плечи, потянулся. День заканчивается, а у него и крошки хлеба во рту не было! Не собака же! Надо поесть! Да и согреться не мешает.
Снова подул холодный ветер, и солнце скрылось с неба раньше, чем должно было уйти за горизонт. Камнерез собрал пожитки и спрятался в доме, где в углублении пола тлели разожженные с утра уголья. Теплый воздух, разогретый суп, оставшийся со вчерашнего дня, разморили. Да и бессонная ночь, проведенная в бурных объятиях, сказалась! Паланг задремал, зажав в кулаке свою лягушку.
Он ушел в сон как в другой мир. Как только его веки сомкнулись, перед внутренним взором появилась прекрасная картина: он шел по берегу синего озера, высокие сочные травы шуршали стеблями и смыкались за ним, цветы фантастических форм и расцветок качали тяжелыми головками. От их аромата кружилась голова! Но вот травы легли к земле, ноги продавили мягкий мох, оставляя в нем светлые лужицы. Невдалеке, за грудой камней журчал ручей. Паланг отметил для себя, что камни те драгоценные: агаты, бирюза, сердолик, а между ними матово поблескивает перламутром чистейший жемчуг. И вдруг прямо у его ног раздалось зычное "ква". Множество лягушек - больших и маленьких, зеленых и желто-красных - хором подхватили лягушачью песню, и в ушах зазвенело от их пронзительного голоса. Лягушек становилось все больше и больше, они облепили промокшие сапоги, прыгали на штаны, но падали, не умея зацепиться. Паланг стал скидывать их, отшвыривать ногой и вдруг услышал строгий, но мелодичный голос:
- Как нехорошо ты обращаешься с моими любимицами!
Подняв глаза, камнерез остолбенел: на другом берегу ручья, вся в облаке света стояла прекрасная женщина. Настолько прекрасная, что слезы потекли из глаз, ноги сами преклонились, а из горла вылетел вздох восхищения!
Женщина приблизилась едва ли не вплотную к его лицу. Ее глаза изменились. Только что утонченного разреза, зеленые с искринками золота, в обрамлении изогнутых ресниц, они вдруг стали выпуклыми, как у лягушки, и с детским любопытством вглядывались в него, да так пристально, что вся его сущность потекла в них, и не было никакого спасения от той бесконечно влекущей силы. Паланг застонал и только прошептал:
- Кто ты, чудное творение? Как твое имя?
- Ква, - ответила красавица, и верткий язык, выскочив из ее раскрытого рта, коснулся его щеки.
Паланг в ужасе отстранился и закричал:
- Уйди! Оставь меня, мерзкая лягушка!
- Очнись!
Биришим шлепала камнереза по щекам, а он вертел головой и прогонял ее:
- Уйди, уйди...
- Паланг! Это я, Биришим, очнись...
Гигантская лягушка криво усмехнулась и растворилась в воздухе вместе с травами и цветами, вместе с камнями и жемчугом, вместе с ручьем и озером. Паланг открыл глаза как раз в тот момент, когда Биришим в очередной раз замахнулась. Он перехватил ее руку у своего лица и крепко сжал.
- Пусти, одержимый!
В темноте, разбавленной слабым мерцанием угасающих углей, даже очертания девушки растворялись, переползая тенями со стен на пол.
- Кто ты? И что делаешь в моем доме? - Паланг еще пребывал на грани сна и яви и не узнавал возлюбленную.
- Кто я?! - Биришим выдернула руку и вскочила на ноги. - Верни мою лягушку! - приказала она.
- Лягушку? - выпуклые глаза из сна вновь заслонили взор камнереза, он попятился, но вдруг узнал голос служанки принцессы и, хлопнув себя по лбу, рассмеялся. - Это был сон! Надо же... ты только представь, я, будто на самом деле, шел по берегу озера, видел горы камней и лягушек...
Он вспоминал детали сна, но Бришим перебила:
- Хватит с меня твоих откровений! Что с моим заказом? Сделал?
Паланг разжал сомкнутую ладонь и показал маленькую лягушку с еще блеклыми боками.
- Вот она. Осталось отполировать и сделать дырочку для шнурка.
Биришим недоверчиво приблизилась, присела на ложе и взяла лягушку.
- Такая маленькая...
Паланг воспользовался моментом и привлек девушку к себе. Она уперлась руками в его грудь.
- Остынь! Не до того сейчас! Заканчивай работу! Мне надо спешить.
Паланг разочарованно вздохнул, встал с ложа, положил хвороста в очаг и присел рядом с инструментами. Струйка дыма поползла вверх, к отверстию в стене под самым потолком. Биришим потерла глаза: от дыма они прослезились. Камнерез, казалось, не замечал ни дыма, ни холода; он работал, придавая фигурке законченный вид, выглаживая ее лапки и спинку до блеска.
Работа заняла много времени. Биришим уснула, ожидая, но как только мастер принялся за отверстие в агатовом тельце, она открыла глаза.
- Готово?
- Почти, - ладони камнереза терли металлическую палочку, входящую вглубь камня. - Все, готово! - Паланг вынул палочку, прошедшую насквозь через камень ото рта лягушки, и подал готовую фигурку. - Держи!
Биришим взяла агатовую посланницу Богини Светлых Вод. Красной ягодой она лежала в центре ее ладони.
- Дай мою, - не глядя, девушка протянула другую руку.
Паланг пошарил в камнях и, потянув за шнурок, достал лягушку конюха.
- Держи!
Биришим долго смотрела на свои ладони, сравнивая две фигурки. Они казались похожими и различались только размером. Дар Теплого озера был раза в четыре крупнее. "Интересно, - подумала Биришим, - эта малышка тоже умеет исцелять? - Мысль показалась крамольной. Как дело рук какого-то бедного камнереза может получить силу богов?! Биришим испугалась. - Богиня отомстит мне..." - но решимости завершить задуманное не убавилось, напротив, служанка принцессы поторопилась, чтобы успеть в храм до рассвета.
- Я должна идти! - спрятав фигурки в складках хитона, Биришим обошла очаг с сидящим у него камнерезом и потянула кольцо на двери на себя.
Паланг обиделся:
- Как? Ты не останешься?..
В ответ скрипнула дверь. Биришим выскользнула в темноту и, прижимаясь к стенам, поспешила к храму.
На удивление ясная ночь высветила землю небесными светильниками. Крупные, такие как Ормузд, смотрели на мир внизу, не мигая, осознавая свою изначальность. Мелкие, собранные в созвездия, словно играли друг с другом, то усиливая свой свет, то прячась за тончайшим покрывалом бесконечности.
Биришим лисой кралась по земле, а огромный Хавторинг корявой рукой указывал ей путь с неба. Вот и храм. Ворота закрыты! Как же она не предусмотрела этого?! Несмотря на студенность ночного воздуха, Биришим обдало жаром. Что делать?.. Она оперлась о стену и закрыла глаза. Бессилие сковало тело. План не удался. А так хотелось получить малую толику тех благ, которые имеют цари! Всего лишь лягушку, которая дарит исцеление! Забрать ее, спрятать меж грудей и уйти далеко-далеко, как конюх, который оставил свой дом и, проделав нелегкий путь, пришел сюда, в Край Светлых Вод. Она же вынуждена навсегда остаться в служанках и, изворачиваясь, как змея, между сильными и богатыми, нести свое жалкое существование ради того, чтобы вкусно есть, мягко спать и иметь немного любви.
Не успев расплакаться от отчаяния, Биришим напряглась: до ее слуха долетел скрип открываемых ворот. Она вжалась в стену, пряча лицо, которое единственное могло выдать ее, белея среди ночных теней. Одна из них скользнула мимо. Маг! Какой-то маг тайно бродит в ночи? Биришим проводила его любопытным взглядом и кинулась к воротам; толкнула их, и они поддались! О, Богиня! Ты желаешь, чтобы я посетила твой Храм, сейчас, в тишине и темноте!
Биришим прошмыгнула в узкий проход и прикрыла ворота - а то как кто-то еще заметит, что они открыты! Стража не дремлет! Постояв и оглядевшись, она глотнула воздуха и, держась тени навеса над галереей предков, пробежала открытый двор; на мгновение задержалась у ступеней перед Преддверием Святилища, помянув Богиню Светлых Вод, и побежала дальше к узкому коридору, ведущему к самому Святилищу.
Коридор пройден! Перед ней, освещенная огнем у основания алтаря, стоит Богиня Светлых Вод! Две колонны стражами охраняют ее покой. Тонкий аромат фимиама блуждает в воздухе - теплом и тяжелом от чада светильников и дыма гаснущих углей.
Биришим легла на припыленный пол. Почитая Незапятнанную Влагу Сильную, богиню, дарующую плодородие всему живому на земле, врачующую и исцеляющую, мудрую и благословенную, она обратилась к своей покровительнице с просьбой о милости и прощении.
- Не в моей воле припасть к твоим ногам в урочный час, о, Святая Непорочность! Закрыты двери твоего храма для таких, как я. Прости меня и прими дары, переданные тебе от моей госпожи - принцессы Тэхар! Прими и мой дар!
Биришим подползла к алтарю. Пошарила по нижней стенке. Где, где та незаконченная кладка, о которой ей сболтнул рабочий? Она потрогала каждый кирпич - сидит намертво! Нет, не здесь! Здесь работа уже закончена. Даже, если и была оставлена ниша, уже заделана! Видать, не она одна решила спрятать подношение в кладке, чтобы навечно, чтобы ничьи руки больше не прикасались к дарам для Богини. Биришим на коленях продвинулась дальше. Напоролась на обломки кирпичей, на острые крошки засохшей глины. Она до крови раскорябала колени, запуталась в хитоне, но шарила руками по ступеням алтаря и вдруг попала в пустоту! Подобравшись ближе, служанка вгляделась в низ ступени. Так и есть! Здесь кирпичная кладка еще не закончена! Кирпичи приготовлены, жидкая глина намешана (осталась неиспользованной в прошедший день!) - ждут рабочих рук! Что ж, Биришим сумеет уложить несколько кирпичей в потрескавшуюся от времени стену и замурует свои дары!
Еж, лягушка, силен! Последний взгляд на подрагивающие драгоценности, уместившиеся на одной ладони. Надо было бы завернуть в тряпицу, как она раньше не подумала об этом?! Биришим подняла полу хитона, потянула подол рубахи, но плотная льняная ткань не поддалась. Биришим вцепилась в нее зубами и с силой дернула. Ткань треснула, и лента ткани повисла в зубах. Оторвав ее, служанка бережно завернула дары и протиснула их в узкую нишу; перевела дух и, растопырив пальцы, погрузила их в загустевшую глину. Ошметок замазки замуровал дары. Кусок кирпича закрыл отверстие. Для надежности Биришим нашлепала глины по краям вставленных кирпичей, стряхнула остатки. Все!
Сложенные у груди ладони, мольба о девичьем счастье, слова прощения...