Хосе не сразу понял, что его разбудило. Сначала он лишь с трудом разлепил воспалённые веки и с ненавистью уставился на стоявший у кровати будильник, который, впрочем, не издавал ни звука. Лишь спустя несколько мгновений он осознал, что этот визжащий, режущий пространство звук издавал телефон, а не его собственное воображение. Хосе сполз с постели, пошарил ногами вокруг, но так и не найдя ничего похожего на тапки, босиком направился в прихожую, откуда доносился дикий визг, по пути натягивая засаленный махровый халат.

- Я слушаю, - просипел он в трубку, немного удивившись непривычной хрипоте и низкому тембру своего голоса. На том конце провода что-то тихо зашелестело и ... не раздалось больше ни звука.

- Говорите! - с трудом сдерживая ругательства, прохрипел Хосе. Тут из трубки внезапно пахнуло палёным мясом и застоявшейся кровью. Запах был настолько тяжёлым и удушающим, что Хосе невольно отшатнулся , с трудом сдерживая тошноту.

"Да что за чёрт," - в смятении подумал он и хотел было бросить трубку, как вдруг раздался чей-то странный металлический голос, который начал что-то декламировать. Хосе поднёс трубку поближе и услышал:

- ...Мы в преддверии пустоты

И цвет потерял природную бледность

Мы несём вечность в изнанку пучины

Как несём и огонь в оковы дьявола.

Всё приводит нас в ужас

В воду, что всё очищает

К той самой птице что в небо летит вдалеке от себя...

Не в силах больше слушать, Хосе закричал:

- Да кто это говорит?! Ублюдок, я же найду тебя и кишки твои изжарю за такие шутки, слышишь меня?

В трубке раздались короткие гудки. Хосе в ярости швырнул телефон на пол и, ощутив вдруг чудовищную потребность в никотине, отправился на кухню, в поисках сигарет. Изо всех сил пытаясь подавить неприятную дрожь, как в лихорадке сотрясающую всё его тело, Хосе жадно затянулся. Но не успел он и до половины выкурить сигарету, как громкий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Вскочив из-за стола, Хосе бросился к двери с единственной целью - хорошенько намылить шею непрошеному гостю, но как только он увидел тех людей, что стояли на пороге, это желание у него почему-то пропало.

- Сеньор Гонсалес? - спросил один из копов и, получив утвердительный ответ, помахал у Хосе перед носом своим удостоверением.

- Полиция штата Нью-Мексико. Нам необходимо задать вам некоторое количество интересующих нас вопросов.

Хосе жестом пригласил их войти, и оба полицейских последовали за ним в комнату. Предложив представителям полиции штата присесть, Хосе сам тяжело рухнул в кресло.

- Сеньор Гонсалес, вы, кажется, чем-то расстроены? - пристально глядя на него, протянул один из копов.

- Пустяки, это просто телефонные хулиганы, - отрывисто бросил Хосе.

Копы переглянулись.

- Вы видели себя в зеркале? У вас дрожат руки, а сами вы белее бумаги. Неужели простые телефонные безобразники способны довести вас до такого лихорадочного состояния?

- Да, если это касается смерти моей жены! - с ненавистью выдохнул Хосе. Поняв, что полицейские ждут от него пояснений, он сбивчиво проговорил:

- За пару минут до вашего прихода, кто-то позвонил сюда.... Когда я взял трубку, я услышал...это были стихи, которые очень любила Амалия...Энрике Корреа...она часто читала их мне...и я жутко разозлился из-за того, что кто-то вздумал шутить по этому поводу...

- Насколько я помню, ваша жена покончила с собой два месяца тому назад, не так ли, сеньор Гонсалес?

Хосе молча кивнул, немного удивившись подобной осведомлённости.

- Так вы опять пришли допрашивать меня о том, почему Амалия сделала ЭТО?

- Нет, нет, то дело давно закрыто, и мы здесь совсем по другому поводу. Кстати, мы ведь до сих пор не представились. Моё имя Гильермо Рьехос, отдел по особо важным делам, а это агент Кастелло из Федерального Бюро Расследований. Вам знаком этот человек?

Перед глазами Хосе возникла фотография смуглого мужчины средних лет, с глубоко посаженными, пронзительно блестевшими чёрными глазами. При первом взгляде на фото, Хосе почувствовал себя так, будто его только что оглушили и, не дав опомниться, бросили в ледяную воду. С трудом овладев собой, Хосе отрицательно покачал головой.

На лице агента Кастелло промелькнула усмешка.

- Сеньор Гонсалес, у нас есть свидетели, утверждающие, что видели этого человека довольно часто в течение последних двух месяцев, заходящим или выходящим из вашей квартиры. Надеюсь, вы всё понимаете?

Лоб Хосе покрылся холодной испариной. Он попытался подумать о чём-нибудь, но в голове вдруг стало на удивление пусто. Он с ужасом понял, что всё его тело способно ощутить эту звенящую пустоту. Только одна-единственная мысль смогла пробиться к нему сквозь толщу холодного безмолвия: человек с фотографии - его ночной кошмар, призрак, преследующий его каждую ночь, заменивший ему все возможные сны. Каждый раз, когда этот фантом являлся ему, он произносил одно и то же слово, которое, впрочем, мог повторить ещё десяток, сотню раз. Это слово было: ЗАРВЕЛЕК.

- Так что вы на это скажете, Гонсалес? - в голосе Кастелло проскользнула с трудом сдерживаемая злоба.

- Я... Объясните мне, кто этот человек... Я ни черта не понимаю... - неуверенно прошептал Хосе.

- Подумать только, ему ещё и объяснять что-то надо, - злобно прошипел Кастелло.

- Спокойно, Бенито, он всё равно в конце концов признается, ему нужно лишь немного времени. Ведь так? - повернувшись к Хосе спросил Рьехос.

- Ну что ж, я всё вам объясню, - с усмешкой продолжил он, - Мужчина, которого регулярно видели в вашем доме - Лючио Сатьерро, человек, причастный к исчезновению около трёх десятков людей в разных штатах, хотя мы уверены, что, в действительности, их число гораздо больше. ФБР гоняется за ним уже более двух лет, и за всё это время нами были получены только разрозненные, противоречивые сведения, зачастую оказывавшиеся фикцией при первой же проверке. И вот теперь мы впервые вышли на что-то стоящее, и я настоятельно вам советую, сеньор Гонсалес, поскорее перейти к более конструктивному общению с нами, в противном случае...

На этом месте сержанту Гильермо Рьехосу пришлось прерваться, так как откуда-то из глубины квартиры раздался невероятной силы звериный рык, который, впрочем, мог принадлежать и человеку. В наступившей после этого тишине трое людей стояли, молча уставившись друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Ситуация была донельзя нелепой и не укладывалась ни в какие рамки, и в этом-то и состоял весь её ужас. Сознание каждого из троих изо всех сил старалось найти подходящее объяснение... Наконец, Рьехос тихо (слишком тихо) спросил:

- Кто находится здесь кроме нас?

- Никого здесь нет... - Хосе остановился, - не было, до того как вы пришли.

Кастелло нахмурился.

- Рьехос, доставай наручники, этот ублюдок что-то задумал.

- Спокойно, он итак никуда не уйдёт. Пойдём, проверим спальню.

Оба направились вслед за Хосе в дальнюю комнату, предварительно достав пистолеты.

Комната, в которой спал Хосе, смогла вместить в себя только небольшую кушетку, платяной шкаф и пару полок с книгами. Над кушеткой висело огромное круглое зеркало в тускло поблескивающей медной оправе. Бархатные шторы на единственном окне были плотно задёрнуты, и в комнате царил тяжёлый полумрак. В целом, спальня Хосе производила впечатление сырого пыльного подвала, куда навеки забыл дорогу солнечный свет.

- Чёрт возьми, приятель, как ты можешь спать в таком...таком... - не найдя подходящего слова Рьехос замолчал.

Заинтересованный висевшим над кушеткой зеркалом, Кастелло подошел получше рассмотреть его. Проводя пальцами по зеркальной оправе, Кастелло неожиданно глухо вскрикнул:

- Проклятье! Да она горячая, как раскаленная сковорода! Что здесь...

Оглянувшись, Кастелло заметил, что Рьехос в ужасе таращится на зеркало, вылезающими из орбит глазами. Переведя взгляд обратно, Кастелло сразу же увидел то, что повергло Рьехоса в шок, хотя его рассудок отказывался верить в происходящее.

Зеркальная поверхность ожила: по ней пробегали волны, имевшие форму центрических кругов. Как будто кто-то бросил камешек... Круги расходились, медленно затихая, пока не остановились совсем, уступив место какой-то сюрреалистической картине. Этот пейзаж мог нарисовать только безумный художник, чей разум навеки погрузился в бездонные глубины тёмного ужаса. Не было слов на земле, способных описать показанное в зеркале, как не было в мире подобных цветов и оттенков. Любые краски этого мира, какими бы яркими они не казались, безнадёжно меркли и бледнели перед фантасмагорическим буйством неописуемого цвета на картине. Но от каждого предмета, от каждой детали исходили физически ощутимые потоки нескончаемого страдания и одиночества, и ото всего этого кровь в жилах начинала течь в обратном направлении. Не в силах было человеческое сознание понять увиденное, была только надвигающаяся чернота, служившая предвестником грядущего безумия...

Хосе зачарованно смотрел на поверхность зеркала. Он чувствовал, как что-то неотвратимое безжалостно надвигается на него из глубины того, другого мира. Было ли ему страшно? Страх утратил свой смысл, когда пришёл космический ужас - чувство, которое не в состоянии вынести ни одно человеческое существо, ибо животные защищены от него и не способны его почувствовать.

Неожиданно в его сознании отчётливо прозвучало слово, так много раз слышанное им во сне: "ЗАРВЕЛЕК". И сразу же после этого пришёл ответ: "В ЗЕРКАЛЕ". Это же было очевидно! Так почему же он понял это только сейчас??? Да, в конце концов, это уже не важно. И понял ли он что-нибудь на самом деле? Да. Он всегда это знал, только боялся думать об этом, а теперь всё решительно теряло свой смысл. Ведь скоро перед ним будут стоять совсем другие вопросы...

Как будто в ответ на его мысли, в зеркале раздался раскат оглушительного хохота, хохота, которым смеялись демоны, летящие с небес в преисподнюю. В тот же миг в зеркале появилась высокая тёмная фигура, как будто закутанная в чёрный плащ бесконечной ночи. На одно лишь мгновенье тень соскользнула с лица демона, и все, кто находился в комнате, узнали знакомые черты того, кто был известен в этом мире как Лючио Сатьерро. На долю секунды выступил он из зеркала для того, что бы принять под свой плащ Хосе Гонсалеса и тут же исчезнуть вместе с ним в дьявольском зеркале.

Те двое, что были в комнате, не смогли вынести увиденного. На следующее утро Гильермо Рьехос был найден лежащим на тротуаре в луже собственной крови, под окнами дома, где жил Хосе Гонсалес. Агента Кастелло нашли в квартире Гонсалеса, с двумя пулями в черепе.

* * *

Из дневника Амалии Гонсалес.

3 октября.

Ещё немного и я смогу, наконец, увидеть Его, сказать Ему обо всём. Какое это будет счастье для меня! Хосе, кажется, о чём-то подозревает, но, я уверена, что он не сможет докопаться до истины, по крайней мере, до тех пор, пока всё не будет кончено...

6 октября.

Сегодня привезли зеркало! Наконец-то! Теперь осталось дождаться подходящего дня, когда Венера войдёт в созвездие Козерога. В этот день дверь откроется для меня, и я смогу вернуться в то место, откуда была взята. Но главное - буду с Ним. Знаю, что осталось недолго, но не могу больше ждать.

8 октября.

Вчера высчитала, что нужный день наступит только через два месяца. Это известие поначалу повергло меня в уныние, но я заставила себя подумать о том, сколько всего мне уже пришлось вынести, и это придало мне сил. Два месяца - не так уж много...

15 октября.

Хосе думает, что я завела любовника. Но что ему ещё остаётся? За последние месяцы мы очень отдалились друг от друга, почти не разговариваем, спим в разных комнатах. Бедный Хосе! Когда-то я думала, что люблю его. Когда-то... До тех пор, пока не узнала свою судьбу.

18 октября.

Мне страшно. Хосе очень изменился, он странно ведёт себя. Сегодня я решила избавиться от Книги, ведь я всё равно помню каждую строку наизусть, Она будто поселилась в моей крови. Но лучше будет, если Хосе ничего не узнает. А если он уже знает?

19 октября.

Слишком поздно. Хосе совсем обезумел. Я пыталась поговорить с ним, но он ничего не хочет слышать. Я хотела успокоить его (на время, пока ещё буду здесь), и солгала, что люблю его, после чего он дал мне пощёчину.

21 октября.

Хосе запер меня в комнате и никуда не выпускает. Но мне больше ничего и не надо. Ведь зеркало здесь - висит над моей головой. Осталось немного.

23 октября.

Сегодня Хосе вошёл в мою комнату, держа в руках томик стихов моего любимого поэта - Энрике Корреа, и попросил немного почитать ему. Раньше я часто это делала, и Хосе очень любил меня слушать. Он говорил, что у меня глубокий, проникновенный голос, который пробирает его насквозь. И мне нравилось читать для него. Но сейчас... Мне не хотелось делать этого, но в глазах Хосе стояла немая мольба, и я согласилась. И он, и я понимаем, что скоро мы расстанемся навсегда.

24 октября.

У меня снова возникло болезненное предчувствие, что всё сорвётся. В глазах Хосе появились пугающие лихорадочные огоньки. Он что-то замышляет. Но как он может навредить мне? Есть лишь один способ помешать мне совершить задуманное. В Книге сказано: "...тот дух, который хочет вернуться, должен САМ принести в жертву тело, в котором обитал на земле..." Не станет же он...

25 октября.

Ночью мне привиделся дурной сон, будто я позвонила Хосе из какого-то унылого, жуткого места, где растут чудовищные деревья с человеческими глазами вместо листьев, и где с чёрного неба сыпется пепел. Я позвонила, что бы прочитать ему стихотворение. Но я уже не была собой, я стала странным существом с чешуйчатым телом и длинным хвостом, заканчивавшимся острым когтем.

А стихотворение было таким:

В пепле осталось немного души

Того кто вчера потерял своё тело

Его белизна тянет к себе белок моих глаз

Словно звук сводящий с ума

Несется он из мистического яйца.

Мы в преддверии пустоты

И цвет потерял природную бледность

Мы несем вечность в изнанку пучины

Как несем и огонь в оковы дьявола.

Все приводит нас в ужас

В воду что все очищает

К той самой птице что в небо летит вдалеке от себя.

Зашептать закричать в пустоту

Словно смерть которой черед

В пепле любви

Не больше чем взгляд

Белок моих глаз

В самом сердце.

Не хочу думать о том, что это может означать. Но мне очень страшно. Я слышу приближающиеся шаги! Хосе идёт сюда. Он хочет...