Звали её Валя. Учились мы с ней на одном курсе, но на разных отделениях. Обыкновенная девочка, ничего особенного, но влюбился я по уши.
Встречались, конечно. Но ей хотелось чего-то большего. Кем я был для неё тогда - мальчишка, соплячок, а за ней ухаживали взрослые ребята. И она просто-напросто мне "чайник повесила", по образному тогдашнему популярному выражению.
Страдал я. Это не ускользнуло от девчонок, и они сделали ей внушение. Вернулась она ко мне. Но разбитый горшок, как ни лепи кусочек к кусочку, так и останется разбитым. Не заладились у нас прежние отношения. Вскоре она перевелась на учёбу в другой город, а я... а я писал стихи, посвященные ей, бредил ею.
Пришла весна, а с нею - начало производственной практики, и уехал я в глухое село самого отдаленного района. Это была её родина, и где-то подспудно я надеялся на встречу. Тянуло меня к ней, и всё тут.
Поселили меня в комнатушке управления совхоза. В один воскресный день я, сидя в одиночестве, от скуки осваивал оставленную здесь кем-то потрепанную гармошку хромку. И вот открывается дверь, входит она... На каникулы, оказывается, приехала.
Удивительно, но ни одна жилочка во мне не дрогнула, переболело всё в душе, видимо. Посидели, разные события из студенческой жизни вспомнили, уж и вечер наступил, смеркалось.
- Проводи меня, - попросила она.
Что тут со мною сталося! Будто какой-то чертик-мальчишка во мне вдруг ожил.
- Иди сама,- с каким-то злорадным, давно ожидаемым мстительным наслаждением грубо ответил я.
Она вспыхнула и опрометью выскочила на улицу. Я продолжал пиликать на гармошке, а что-то во мне всё ждало и ждало понапрасну.
Прошло много лет, а помнится... глубоко сидит.