Аннотация: Дорогой читатель! Для автора нет лучшего стимула к творчеству, чем твой отзыв. Пусть он будет объективным и честным, а твое время, потраченное на прочтение, не пройдет в пустую. С любовью и уважением Л.С. Доля
Глава 3
Часы показывали шесть пятнадцать вечера. Прошло уже больше часа с тех пор, как Аня расправилась со всеми насущными делами, и девушка откровенно маялась. Ей хотелось выйти из дома и обследовать окрестности. Тем более, что до захода солнца оставалось еще часа полтора-два. Но каждый раз, стоило ей порывисто встать с дивана и направиться к входной двери, беспокойный, измученный перманентным неврозом мозг, начинал выдавать Ане ужасные пугающие перспективы прогулок в одиночестве по незнакомой местности. Она будто наяву видела, как ее хватает за руку какой-то неопрятный мужик, обязательно маньяк, и утаскивает ее, кричащую, но никем не услышанную, в какой-то заброшенный дом. В доме, без сомнений, ужасно воняет сыростью и гнилью, где-то в углу покоится чья-то полуразложившаяся конечность, а маньяк, сладко улыбаясь гнилыми зубами, показывает Ане целый арсенал из ржавых ножей, крючьев и веревок, в красках описывая, что и как он будет делать с ее нежным тельцем. От подобных картин вся решимость девушки утекала как вода сквозь решето, и, чертыхнувшись, она опять шла к дивану, забиралась на него с ногами и грустно вздыхала. Напряженный взгляд то и дело останавливался на оконном проеме, будто желая разглядеть того самого маньяка где-то там, на едва видневшемся из-за лысых кустов, куске дороги. И каждый раз Ане чудилось, что вот-вот, еще мгновение... Стоит ей лишь отвернуться...
- Нет, ну это уже ни в какие ворота!
Уставшая от самой себя и злая как тысяча чертей, Анна в который раз подскочила с дивана и, в этот раз прибывая в самом решительном из доступных ей настроений, прошагала в сени.
- Белка, ты за главную! - строго наказала Аня кошке, меланхолично наблюдавшей за тем, как странная хозяйка пыхтит и ругается сквозь зубы, пытаясь всунуть ногу в зашнурованный кроссовок. Белке, по сути, было все равно, кто останется за главного. Главное, чтобы миска не была пустой.
- И чего я вообще решила, что со мной что-то случится... блин... да лезь уже... И ничего со мной не случи-тся! Один есть. Сейчас спокойно... да блин... выйду... и погода хорошая, да, Белка? Пройду-усь! Уф... Все! Я пошла....АААА!!!
- Ой, да что ж ты орешь, а? Малахольная...
Аня, держась за сердце и едва дыша, смотрела округлившимися от ужаса глазами на качающую головой бабку. Бабку, оказавшуюся прямо за входной дверью, которую девушка только что открыла.
- Ну что вылупилась, девонька? Это ты, Риткина внучка? Анька?
- Д-да...
Анна все еще с трудом дышала. Голова кружилась, а сердце отстукивало бешеный ритм где-то в горле.
- Так что встала-то как вкопанная? Не хочешь бабушку пропускать?
- Я... я... я уходить собиралась, но, если надо... - нервно лепетала Аня, совершенно не зная, что делать и как себя вести. Но незваная гостья совершенно не слушала девушку, заведя, видимо, любимую шарманку.
- Вот молодежь пошла! Уже и старушку на порог не пускают! А я вон чуть стою! Чуть стою! - жалобно прокряхтела бабка и, вопреки собственным словам, резво проскочила мимо Ани в кухню. Маленькие водянистые глазки жадно зашарили, изучая местность.
- Вот Ритка! Вот курица недобитая! У самой тут хоромы барские, а все нищей прикидывалась! Ну ты проходи, девонька, что у порога топчесся? Ты бы хоть бабушке чаю предложила.
Бабка нагло пристроилась на одном из кухонных стульев и выжидательно посмотрела на шокированную Аню. Анна Сергеевна же, не переставая прокручивала в голове одни и те же вопросы. Разве для этого она в деревню подальше от людей уехала? Чтобы каждая... особа... могла к ней вот так запросто вломиться? И ее, Аню, хозяйку, приглашала пройти в собственную кухню? Да гнать эту бабу в шею, на добрый толк. Так разве Анна способна на такое? Нет. Остается только громко возмущаться у себя в голове и ставить чайник...
- Бабушка... - нерешительно начала девушка, доставая чашки, - а вы кто будете?
Бабка как-то странно мотнула головой и уставилась на Аню растерянным взглядом. До нее, как будто, только что дошло, что она даже не представилась.
- Я-то? Так это... Зинаида Михайловна, девонька. Баб Зиной зови, так все зовут. Я ж соседка Риткина, а теперь, стало быть, твоя. Напротив живу. Ой и стерва Ритка была! Ой и стерва! Ты тут у кого хош спроси, все тебе скажут - та еще ведьма твоя бабка была! Характер-рь... -Многозначительно протянула баб Зина, кокетливо поправляя на голове цветастый платок.
Аня усмехнулась. По ее скромному мнению, соседки друг друга стоили. "Характер-рь" у Зинаиды Михайловны тоже явно был далеким от приятного. Девушка уже начала понемногу отходить от шока и теперь внимательно наблюдала за старухой. Так обычно энтомологи рассматривают особенно редких насекомых. С научным интересом. А баб Зина была еще тем объектом для изучения! Сухонькая, с обвисшей, желтой, как пергамент, кожей, длинным, и, судя по форме, не раз ломанным носом, бабка напоминала сказочную бабу Ягу. Цветастый красный платок, синяя широкая юбка в пол и крупные коралловые бусы поверх шерстяного свитера, придавали ей кокетливо-цыганский вид. А уж эти маленькие острые водянистые глазки... Глазки эти сейчас неотрывно смотрели на Аню. Баб Зина, не будь дурой, тоже изучала собеседницу. Нравилось ей увиденное или нет, как, собственно, и то, что она думала о самой девушке, одному черту известно.
- Ну так...
Аня, все-таки, осмелилась спросить о цели такого "приятного" визита, но едва успела раскрыть рот, как бабка нагло перебила ее.
- Ты на долго к нам, девонька?
На секунду Анне захотелось ответить честно, что она уже ни в чем не уверена. Еще пара таких нежданных визитов и она сбежит отсюда, даже не забрав вещи. Но ответила другое:
- Думаю, да...
- И я безмерно рад это слышать!
Аня коротко вскрикнула, хватаясь за грудь уже второй раз за вечер, и обернулась на звук. В кухню, широко улыбаясь, зашел Дима.
- Анют, у тебя дверь нараспашку. О, баб Зина! Здравствуйте! Давно не виделись! Как жизнь? Как здоровье? А внуки как? А дети? А что это вы тут? А, в гости зашли? Знакомиться? Что, уходите уже? Ну как же так... Ну да ладно, не будем вас задерживать!
Аня рассудительно решила просто тихонечко сесть и наблюдать со стороны, как Дима, выстреливая одну фразу за другой, подхватывает Зинаиду Михайловну под ручку и непреклонно уводит старуху на выход.
- Балабол ты, Димка! Балабол! - прокряхтела бабка уже на пороге. - Мало тебя в детстве лупили!
- Ой мало, баб Зина, мало! - Дима сокрушенно покачал головой. - Ну что уж теперь. Снявши голову, по волосам не плачут.
Аня, хоть ее все еще потряхивало от испуга, не удержалась от смешка.
- А че это ты вообще сюда ходишь? Ходишь и ходишь, а? И вчера ходил, и сегодня уже второй раз лыжи намылил!
- Вам бы в разведке работать, баб Зина.
- Что, приглянулась Анька?
- Ага. Как увидел - сразу понял. Женюсь!
Последнее восклицание сопроводилось звуком захлопнувшейся двери. Тут же раздались возмущенные возгласы Зинаиды Михайловны, которые, в прочем, уже никто не слушал.
Аня закрыла лицо руками. Ей хотелось и плакать, и смеяться.
- Эй, Анют, ты чего?
- Дима... - хрипло выдохнула девушка, борясь с желанием запустить в парня пустой чашкой. - Ты зачем это сказал?
Анна отняла руки от лица, уставившись испепеляющим взглядом на рыжего засранца. Засранец, в свою очередь, имел благоразумие стушеваться.
- Она же теперь разнесет эту светлую весть по всей деревне, понимаешь? Тебе оно надо? И вообще, ты говорил, что утром придешь.
- Скажи еще, что отвлек от увлекательной беседы! - усмехнулся Дима, чье выражение лица из виноватого мигом превратилось в лукаво-ехидное. - Она уже рассказывала, как ей челюсть ставили? Занимательнейшая история! Нет? Так я сейчас, она, вроде, не далеко ушла... Баб Зина!
- Нет!
Аня подскочила со стула и зажала парню рот ладонью. Подумала, и добавила вторую ладонь. Для надежности. Дима, огромный на фоне девушки, как молодой лось, моргал удивленно расширенными глазами и выглядел так комично, что в пору бы рассмеяться, вот только Анне было не до смеха.
- Дим, не надо, не зови ее!
- Днбузватопути...
- А?
Дима страдальчески закатил глаза и осторожно убрал нервно подрагивающие ладони девушки от своего лица.
- Не буду, говорю, звать. Пошутил. Ань, ну где твое чувство юмора, а? Ты если сама найти не можешь, так давай искать вместе, я всегда рад помочь! Ты, кстати, за шкафом смотрела? Там, иногда, столько интересного обнаружить можно!
Аня раздраженно скрипнула зубами.
- Убедил, пошли двигать. Может твоя совесть как раз за ним.
- О нет, - серьезно отозвался парень, так, кстати, и не выпустивший девичьих ладоней. - Она точно не там. Я ее еще в детском саду на пряник выменял. Совесть - слишком много для ребенка. А вот пряник - в самый раз.
Аня прыснула. Почему-то у нее совершенно не получалось быть ни строгой, ни серьезной в обществе этого рыжего нахала. Вот только внезапная, въедливая, будто точащий сливу червь, мысль стерла улыбку с ее лица. А ведь права баба Зина. Дима и вправду зачастил. Она в Березовке всего-ничего, а с ним времени провела едва ли меньше чем в одиночестве.
- Ань?
Парень моментально уловил смену настроения соседки. Голубые глаза настойчиво всмотрелись в помрачневшее напряженное лицо девушки. Аня же, неосознанно сощурившись, прошлась по Диме изучающим взглядом.
Да ну нет. Если бы она ему и вправду "приглянулась", разве пришел бы он к ней таким... потрепанным? На худом лице проступала густая щетина, на голове гнездо, одежда, хоть и свежая, была изрядно помята. Вон и дырочка на вороте выцветшей зеленой футболки... Нет, так не приходят к понравившейся девушке. Скорее всего, подумалось Ане, Дима просто очень общительный парень. К тому же, молодой. С кем ему общаться в этой деревне? Друзей раз, два и обчелся. А так - старики кругом. А тут новое лицо. Молодое. Вот и ходит сюда, будто ему тут медом намазано...
Аня прикрыла глаза, ощущая, как внезапно охватившее ее напряжение медленно отпускает.
- Анют? Ты меня пугаешь.
Аня невесело усмехнулась.
- Все хорошо. Так, задумалась...
- Задумалась? - Дима склонил голову на бок, напомнив тем самым большую пушистую собаку. - Надеюсь, не обо мне?
Аня нервно прокашлялась и отвела взгляд. Тут она, наконец, заметила, что ее ладони уже давно осторожно сжимают чужие пальцы, и поспешно отдернула руки. Подумала, и спрятала их за спину для верности, чувствуя, как горячо стало кончикам ушей.
- Почему надеешься? - задала она, по своему мнению, самый неуместный вопрос.
Если бы глядящая в пол Анна могла видеть Диму, ее, возможно, позабавило бы, с какой беззащитной растерянностью тот смотрит на свои опустевшие ладони. Должно быть, он держал ее руки неосознанно, а теперь, осознав потерю, был и сам удивлен и смущен. Но Дима не был бы собой, если бы застревал на долго в одном состоянии. Уже через мгновение черты его лица приобрели задорный вид, а в голосе послышалось неприкрытое веселье.
- Потому, Анечка, что с таким лицом обо мне думать не надо, не на похоронах.
- А с каким надо? - ляпнула Аня быстрее, чем сообразила, что ее длинный язык ее же в яму и загонит. И закапает. И земельку нежно прихлопнет. Ведь Дима уже не раз доказал, что из словесных баталий она победительницей никогда не выйдет...
Парень видел, как на лице девушки уже проступили пятна смущения, но давать задний ход не собирался. Более того, подобное зрелище Дима находил весьма... милым. И забавным.
- А надо, Анечка, на мужчину смотреть радостно, вдохновленно. На крайний случай - с обожанием. На самый крайний - с восхищением.
Аня прыснула и, наконец, посмотрела прямо в смеющиеся глаза парня.
- Ага. Скажи еще - с открытым ртом и капающей как у собаки слюной.
- Фи, Анечка. Ну у тебя и фантазии. Слюней не надо. Ровно как и розовых соплей и слез умиления. Я, знаешь ли, к сырости не очень расположен. У меня от нее коленки зудят и кости ломит. Постарайся восхищаться сдержаннее.
Аня уже откровенно хохотала. Ну невозможно, просто нереально быть серьезной рядом с этим оболтусом.
- Хорошо, - выдавила девушка сквозь смех. - Постараюсь впредь восхищаться тобой максимально сдержанно. На пятерочку по десятибалльной... - и неожиданно добавила, - пройдешься со мной?
* * *
Березовка мало изменилась со времен Аниного детства. Разве что пустующих домов стало больше. Огороженные дряхлыми, покосившимися заборами, они провожали прохожих унылыми взглядами давно не мытых окон. Молодежь сюда не стремилась. Местные ребята, кто поумнее, спешили уехать, едва оторвавшись от мамкиной юбки. Объективно, ловить им в деревне было нечего. Рабочих мест раз, два и обчелся, а соблазн топить скуку в стакане безжалостно велик.
Дима решил отложить "экскурсию" на потом и повел девушку за пределы деревни, туда, где начинался мост через глубоководную реку и заканчивались любопытные, изрядно напрягающие Аню взгляды местных стариков. Им явно нечем было себя развлечь, и девушка охотно согласилась отказаться от роли забавного экспоната.
Единственное, что хоть как-то связывало Березовку с цивилизацией - агроусадьба "Полудница", принадлежавшая Владиславу Казимировичу. Дима пообещал, что обязательно покажет ее в следующий раз и познакомит с владельцем. В любое время года двери "Полудницы" гостеприимно распахивались перед утомленными городской жизнью гостями, которыми, по словам Димы, чаще всего выступали веселые студенты и папики, выгуливающие своих "кошечек" подальше от глаз соседей и жен. Реже - молодые пары с детьми и без, желавшие хоть на выходные ускользнуть от рутины и окунуться в атмосферу природы и мнимой свободы.
Дима, медленно шедший по правую руку, окинул Анну каким-то странным, долгим взглядом и невесело усмехнулся.
- Ты знаешь, некоторые пары приезжают сюда и по два, и по три раза. И каждый раз громко обсуждают, как обязательно, вот в самое ближайшее время, обзаведутся домиком в деревне и пошлют куда подальше шумный город со всеми его обозленными обитателями, со всеми рычащими, только портящими воздух машинами, со всеми шумными клубами, барами и так далее по списку... И глаза их горят решимостью... Почему?
Молодые люди остановились в центре моста. Дима не сводил с Ани до странности настойчивого взгляда так долго, что девушке сделалось не комфортно и она была вынуждена отвернуться. Взгляд ее зацепился за поваленное в реку дерево, чьи почерневшие скрюченные ветки торчали из воды, будто протянутые к небу из адского пекла руки грешников, взывающих к милосердию. Девушку передернуло, и она нервно зажмурилась.
- Может... Может они и вправду устали? Жить в городе - благословение лишь для тех, кто там никогда и не жил. Толпа людей... толкающихся, вечно спешащих... обозленных. Как будто остановиться и оглядеться для них смерти подобно. Как будто, если они остановятся хоть на мгновение - тут же ощутят всю жалкость и бессмысленность собственной суетливости. Как муравьи в муравейнике... Одиночество острее ощущается, когда ты в толпе. Вокруг тебя столько людей, море голосов... Но ты никого не слышишь и не видишь на самом деле... Самого себя не слышишь.
- Разве умение видеть и слышать людей и себя самого зависит от места жительства?
Аня отважилась взглянуть на парня. Он уже не смотрел на нее. Его взгляд задумчиво блуждал по неспокойной поверхности реки. Лицо молодого человека казалось мрачным и отстраненным. Такой Дима был для Ани совсем новым. И не известно, чего от такого Димы можно ждать. А когда девушка не знала, чего ждать от собеседника, она начинала нервничать.
- Не знаю. Может и не зависит... Но разве то, где мы есть, не вносит вклад в то, кто мы есть?
- Ооо! Хах! - Дима зло хохотнул, чем изрядно испугал девушку. - Вносит, еще как!
- Дима... Может не будем...
- Вернись в Березовку! Вглядись в эти лица! Ты думаешь, они добрее? Думаешь, они видят и слышат? Да им плевать! Им плевать на тебя, на меня... Им уже давно плевать даже на себя! Все, буквально все, что они могут - злобно завидовать друг другу, улыбаться, прикидываясь участливыми, но на самом деле желать выгрызть из тебя любой повод порадоваться! Это тюрьма, Аня! Хуже тюрьмы! Это Ад! И счастье тому, кто смог вырваться отсюда. Менее удачливые вынуждены вариться в этом дерьме пока не сгниют заживо...
- Дима...
Парень, казалось, вовсе утратил связь с реальностью. Его голос, обычно мягкий и веселый, сейчас дрожал от гнева. Пальцы до побелевших костяшек впились в перила моста. Тело напряглось, будто готовясь кинуться на невидимого врага.
- Тут нет никакой свободы! Каждый твой шаг, каждый взгляд станет поводом для обсуждения и осуждения. Каждый захочет влезть в твою душу, в твою жизнь, в твою постель! И все, что ты сможешь с этим сделать, чтобы выжить - постараться не обращать внимания, надеть маску доброжелательности и веселости или стать одним из них... Аня? Анечка, я...
Распалившись, выплевывая реке злые, полные горечи слова, Дима не смотрел на девушку рядом с ним. А когда посмотрел...
- Анечка, прости!
Аня, успевшая отойти от парня на пару шагов, стояла сжавшись, обхватив себя обеими руками. Голубые, расширенные от страха глаза были влажными, губы дрожали. Дима, вмиг растерявший весь запал, вдруг ощутил себя совершенно беспомощным.
- Анечка...
Ане стоило чудовищных усилий не отшатнуться от протянутой руки. Уже через мгновение она была надежно прижата к чужой груди.
- Прости, прости... Я напугал тебя... Я...
- Б...больше... н-не... не повышай... голос...
- Больше никогда не буду, Анечка... Ну... Тише... Я бы никогда...
Дима замолчал, не зная, как донести до девушки, что никогда не причинил бы ей боли. Прекрасно понимал, что некоторые раны невозможно залечить словами. Он уже видел такое. В школе. Чаще девочки. Но иногда и мальчики дергались или начинали плакать от громких звуков. Часто эти дети приходили в школу избитыми...
- Он... Его уже нет, воробушек.
Аня замерла, на время перестав дышать.
- Это же из-за отца?
Дима заключил заплаканное лицо девушки между своих ладоней, заставляя посмотреть в глаза. Аня нерешительно кивнула.
- Это... с... с дет-тства... Он сначала кричал... потом мог... не всегда, н-но... А я... Я эт-то н-не контр... контрол-лирую... М-мне н-над-до д-домой! П-прости!
Аня, сгоравшая от стыда, попыталась вырваться, но Дима ловко перехватил ее, и девушка опять оказалась прижатой к его груди.
- Вот побежишь сейчас заплаканная, потом по всей деревне байки пойдут. О том, как большой и страшный рыжий лис чуть не слопал маленького воробушка.
- Пусти!
Опешившая, Аня даже перестала плакать.
- Ну уж нет!
- Мне не нужна нянька! И вообще! То, что у меня есть определенные проблемы не дает тебе права называть меня... так.
- Воробушком?
- Да!
- Ну прости, Анечка. Лисы - не самые крупные хищники. На кого им охотиться, если не на кур да воробушков? Я не хочу называть тебя...
- Молчи!
- Как скажешь, воробушек.
Аня невольно усмехнулась. Вот как у этого вчерашнего мальчишки получается так легко манипулировать ее настроением? Всего пару минут назад она чувствовала страх и безнадежность, а сейчас ей почти весело. Уже спокойно она положила руки парню на грудь, слегка отталкивая. Хватка тут же разжалась.
- Все, я успокоилась... Прости. Я напугала тебя?
- Что? - лицо Димы забавно вытянулось в удивлении.
Аня смущенно опустила взгляд.
- Так почти всегда происходит... У меня много поводов не любить чужое общество и... В прочем, ты сам все видел... Я понимаю... Умом понимаю, что ты не хотел на меня напасть, ударить или еще что-то такое... Но реакция тела... Далеко не все могут такое понять. Это может испугать... Оттолкнуть...
Аня нерешительно взглянула на Диму. Тот опять выглядел серьезным и уже готов был открыть рот, чтобы что-то сказать, но девушка опередила его.
- Тебе не стоит нянчиться со мной. Я... не самый лучший собеседник. Со мной сложно и совсем не весело. Я...
Тут Ане пришлось в буквальном смысле закрыть Диме рот рукой - было видно, что он настроен спорить.
- Я благодарна тебе за компанию, за последние дни я общалась с живым человеком больше, чем за пару последних лет. И это было приятное общение. Но хватит. Правда. Ты моложе меня лет на десять, у тебя есть нормальные друзья. Если ты продолжишь приходить... Дима, ты устанешь. Я знаю, о чем говорю. Ты устанешь, а мне потом будет больно. Я уже теряла друзей. Так что...
- Ну все, хватит.
Дима отвел руку девушки от лица, но так и не выпустил ее прохладных, чуть подрагивающих пальцев.
- Не решай за меня, с кем мне дружить. Не решай за меня - устану я или нет! И я не нянчусь! Прости, прости... Я не нянчусь. Ты не побитый котенок, чтобы с тобой нянчиться. Ты милая, хоть и пугливая. Умная, и это стоит того, чтобы пытаться тебя разговорить. Ты думаешь о других, хотя тебе лучше бы подумать о самой себе... Ты - обычный человек. Со своими тараканами, как и все. Но, - теперь уже его пальцы мягко легли на губы готовой спорить девушки. - Твои тараканы нравятся моим. Даже очень нравятся...
Аня, опешившая, растерянная и до крайности смущенная больше всего хотела сбежать. Слова Димы били по живому, она боялась им верить, но почему-то верила. В голове проносились кадры из фильмов, где люди, мужчины и женщины, даже мало знакомые или вовсе чужие, под гнетом тяжелых, порой невыносимо болезненных жизненных обстоятельств, жались друг к другу в поисках тепла и утешения, будто дети, ищущие защиты в руках матери. И это так странно, хоть и объяснимо. Хоть на минуту им хотелось почувствовать себя нужными, защищенными. Это ли ни есть истинная природа человека - жить свою жизнь, порой идти к своей цели по головам. Абсолютно цинично прогрызать свой собственный путь, забывая о себе, не глядя на других. А потом, вдруг, замирать, оглядываться и видеть... Наконец, видеть - кем ты стал, кого собрал вокруг себя... Чувствовать счастье и желать разделить его с кем-то... Или чувствовать отчаяние и понимать, что все, что тебе сейчас действительно необходимо - склонить голову на подставленное плечо и горько плакать, выплескивая собственную усталость и горечь... И тогда у тебя есть выбор. Закрыть душу на замок, заткнуть рот внутреннему голосу и продолжить движение. Но ты уже познал это чувство... Оно никуда не денется. Будет преследовать тебя, словно голодный злобный пес, отгрызать по кусочку от твоего "Я", пока от тебя не останется лишь бесчувственная кость... Или же принять подставленное плечо. Признаться самому себе, что сбился с пути, что нуждаешься в помощи... Дать себе время на передышку и переосмысление... И будь что будет.
И было бы легко сказать: "Давай попробуем дружить", если бы чужие пальцы так остро не ощущались на губах. Если бы они не были такими сухими и горячими. Если бы взгляд напротив не следил за ними, как завороженный... Аня видела, как расширились зрачки парня, когда она, слегка приоткрыв губы собралась ответить. На миг девушке, измотанной переизбытком эмоций, захотелось просто заткнуться, закрыть глаза и пустить все на самотек. Но она прекрасно знала, какие последствия могут быть у необдуманных поступков.
- Дима, - мягко позвала она, осторожно убирая чужие пальцы от собственных губ.
Парень растерянно моргнул и даже тряхнул головой, будто сгоняя с себя наваждение. Взгляд его стал более осознанным, хотя и сохранившим налет некоторой рассеянности.
- Дима, я...
- Ты совсем замерзла, Анюта Сергеевна, - поразительно, как быстро этот парень брал себя в руки. - Давай ка домой. А по дороге ты мне покажешь, какой забор выбрала.
* * *
Ника проснулась от непонятного шума. Спросонья, она не могла понять, что не так. Мозг еще не прогрузился, но на всякий случай уже выпрыснул в кровь изрядную долю адреналина.
- Пе-еть. Петя!
Девушка ухватила крепко спящего мужа за плечо и принялась нервно расталкивать. За окном медленно покачивалась какая-то тень, и Нике почудилось, что кто-то пытается проникнуть к ним в квартиру. Масла в огонь подливал и кот Люцифер. Взобравшись на подоконник, кот зло рычал на непонятную тень, словно сторожевой пес. Девушке сделалось совсем не по себе. Она никогда не слышала, чтобы кот издавал подобные звуки.
- М-м?
- Петя! Что это? Там!
Сонный Петя, вообще не соображавший, кто он и где находится, все же покорно повернул голову к окну.
- Петечка, к нам что, в дом лезут?
Вероника испуганно сжалась. Петр, резко подорвавшись, отдернул штору. С минуту супруги непонимающе глядели на развернувшуюся картину. Странная тень оказалась куском завязанной на узел простыни. Кто-то сверху то и дело дергал ее, от чего узел бился в окно четы Воронцовых. От этого стука, собственно, Ника и проснулась.
- Да нет, солнце, это скорее кто-то откуда-то пытается слинять...
- Дашка?
- А кому еще такое придет в голову?
Петя, пришедший в себя на удивление раньше жены, уже натягивал спортивные штаны.
- Пойдешь? - обеспокоенно спросила девушка, прикидывая, стоит ли отправиться с мужем.
- Да, покалечится ведь...
- Правильно, иди...
Дверь за Петей закрылась, а Ника прильнула к окну, слегка приоткрыв его, чтобы лучше слышать. Сама же она решила не спускаться. Добродушный и приветливый Петя пользовался у соседей как уважением, так и авторитетом, в то время как сама Вероника, замкнутая и строгая, таким похвастаться не могла. К тому же, когда-то Дашка брала у Ники частные уроки математики, где изрядно портила девушке нервы своей непунктуальностью и ленью. Расстались они весьма недовольные друг другом.
- Даш? Ну и что ты делаешь? - раздался с улицы мягкий, но с ноткой строгости голос Петра.
Ника решила, что ее выглядывающая из окна любопытная физиономия выглядела бы очень несерьезно и комично, поэтому штору задернула, а сама превратилась в слух.
- Я так больше не могу! Все! Я пойду жить к своему парню! - раздался сверху хнычущий голос шестнадцатилетней девчонки.
В окно потянуло дымом. Видимо, кто-то из них закурил.
- А парень хоть в курсе?
- Да!
Ника неодобрительно покачала головой. Вот и на что этот гаденыш девочку подбивает? Сколько ему? Лет семнадцать? Сам еще дитя горькое...
- А родители его тоже в курсе? - резонно уточнил Петя.
Последовала короткая пауза.
- Да... - уже не так уверенно ответила Даша.
- А ты знаешь, что может случиться, если ты сорвешься? Третий этаж - не очень высоко. Ты не умрешь, а вот пара переломов тебе обеспечены.
- Да не сорвусь я! - в голосе девчонки промелькнул страх. - Просто я так больше не могу-уу...
Даша тихо завыла, как брошенный щенок. Ника покачала головой. Чего и следовало ожидать... С детьми разговаривать нужно, а не орать на них, как белуга. Вероника, работавшая дома, чуть ли ни каждый день слышала, как соседка сверху, черт знает, как ее зовут, орет на Дашу благим матом так, что стены содрогаются. Нет, понятно, иногда можно и, наверное, даже нужно прикрикнуть, но не превращать же ор в основной способ коммуникации! И вообще, детьми нужно заниматься. А то пускают воспитание на самотек, а потом орут, когда отпрыски начинают фортеля выкидывать. А по факту, кто виноват?
- Даш. Ну ты же себе так только хуже сделаешь, - продолжал увещевать Петр своим приятным спокойным голосом. - Уйти из дома ты всегда успеешь, а новый позвоночник тебе врач не выдаст. Тебе нужно просто успокоиться и дождаться утра. А утром - сбегай сколько хочешь, но только через дверь.
На какое-то время на улице повисла тишина, нарушаемая только частыми всхлипами страдающего подростка. Как бы Вероника не недолюбливала Дашу, но ей было искренне жаль девчонку. Взрослея, мы склонны забывать, какими были. И считаем, что раз дети - маленькие, то и их боль тоже - маленькая...
Узел за окном качнулся, слегка ударил по стеклу и, наконец, медленно пополз вверх.
- Вот и умница, Дашка.
Ника облегченно выдохнула и, наконец, отошла от окна. Ситуация разрешилась. Возможно, Даша и получит нагоняй, если родители узнают о ее выходке, но зато ее ноги и шея останутся целыми. Бедные дети... Не каждому, но большинству в детстве приходится терпеть такую боль, что не всякому взрослому по силам ее выдержать. И, к сожалению, не всегда рядом с этими детьми есть тот, кто может объяснить, что это закончится. К сожалению, иногда последствия этого незнания выливаются в трагедию.
Шли минуты. Ника, уже завернувшаяся в одеяло, забеспокоилась. Петру уже пора бы вернуться. Прождав еще пару минут, Вероника не выдержала и выглянула в окно. У подъезда ее муж о чем-то в пол голоса разговаривал с Александром - отцом Даши. Вовремя же он решил выйти...
Не пытаясь слишком прислушиваться, Ника спокойно вернулась в постель и принялась ждать, попутно размышляя о том, какие сюрпризы ей готовит не скорый, но по факту и не такой далекий пубертат дочки. Будет ли она хорошей матерью? Сможет ли помочь Настюше? А может тоже будет беспомощно орать, как и соседка сверху? Упаси небо...
- Никулечка... - оповестил о прибытии Петя, тихонько защелкивая замок на входной двери.
- Ну что там, Петечка? Только бы Александр не сильно ругал Дашу. Только хуже сделает. Девочка только успокоилась...
Петр мягко улыбнулся жене.
- Да не будет он ругать ее. Там ситуация следующая...
Как оказалось, Ника не ошиблась в своих обвинениях. Томара, так, оказывается, зовут мать Даши, занималась младшим ребенком, а на старшую просто положила большой и толстый железный болт. Сам же Александр - дальнобойщик. Понятное дело, что принимать в воспитании дочери полноценное участие он попросту не может. А когда приезжает из рейса, как сейчас, Томара радостно сообщает мужу о результатах собственного попустительства и грозно требует от Александра показать дочери кто в доме батя. По словам самого "бати", ему эти скандалы ни на кой черт не сдались. Дочь он любит, но и игнорировать требования жены не может. В итоге воспитательный процесс выливается в скандал.
- Саша решил, что отправит Дашку на каникулы к бабушке в деревню. Ему как раз в рейс. Пусть "девочки" отдохнут друг от друга.
- Умно, - одобрительно кивнула Ника, набрасывая на мужа одеяло. - Может и "великая любовь" за недельку поостынет. Ты подумай, ну это же парень этот ее надоумил из окна лезть!