Доломанова Светлана Викторовна : другие произведения.

Часть 2. Бабушка. Начальник Верховцевской железнодорожной больницы Спиридонова Лидия Порфирьевна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Комментарии: 4, последний от 01/10/2019. © Copyright Доломанова Светлана Викторовна (wetlana@i.ua) Размещен: 08/03/2010, изменен: 08/05/2010. 240k. Статистика. Роман: Проза, Мемуары Иллюстрации/приложения: 42 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Мой прапрадед Тимофей Катруца родился в 1844 году. Моя бабушка, Лидия, родилась в 1898 году. Впоследствии прибавила себе 2 года для поступления в фельдшерскую школу. Готовила себя Лида к профессии земского лекаря. 13 сентября 1941 года Лида была зачислена на работу в эвакуационный госпиталь ЭГ - 5783 на должность начальника инфекционно-терапевтического отделения. После демобилизации Спиридонова Лидия Порфирьевна приступила к работе врача терапевта центральной железнодорожной поликлиники в г. Днепропетровске. А спустя три месяца была откомандирована приказом Военно-санитарной службы Сталинской железной дороги на более ответственную работу - станцию Верховцево. Восстанавливать, разрушенный войной, дорожный врачебный участок. Принять на себя обязанности начальника - учмеда.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СПИРИДОНОВА ЛИДИЯ ПОРФИРЬЕВНА

ПРАПРАДЕД

Мой прапрадед Тимофей Катруца, как следует из его, каким-то чудом, сохранившихся военного билета и паспорта, родился в 1844году. В 19 лет по указу "Его Величества Государя Императора Александра Николаевича, Самодержца Всероссийского вступил в воинскую повинность." На службу его забрали из "южных поселян села Троицкого 3 округа 5-й волости Херсонской Губернии Бобринського уезда".

Роста он был "2-аршин 5 2/8 вершков".Для меня всегда это была такая "абракадабра" -аршин, вершок. Я никогда не могла запомнить, сколько это - аршин. Каждый раз открывала или толковый словарь, или энциклопедию. Аршин - русская мера длины, равная 0,711м. И до введения метрической системы все меряли именно аршинами, что мне кажется очень неудобным и трудоемким процессом (именно складывание и умножение некруглых цифр). Хотя, конечно, существовала и тогда линейка с делениями, равная одному аршину. В аршине было 16 вершков. Вершок - около 4,4см. Итак, рост Тимофея составлял 2аршина, или 1,422м плюс 5 вершков - 22см и 2\8 или1\4 вершка - это 1,1см. Итого, 1метр 65см. Нормальный средний рост. Гренадером и гигантом, как видно он не был, да и акселератом быть не мог по определению. А был нормального мужского роста и приятной классической славянской внешности. Неброской и спокойной.

Лицо чистое, глаза темно-карие, волосы темно-русые. Нос не длинный и не курносый- "умеренный".

В документах того времени графы "национальность" не существовало. Записывалось вероисповедание.

Вероисповедания Тимофей Катруца был православного. Умел читать и писать по-русски.

На службу поступил в 19 лет 22 января 1863 года и был определен в 13 стрелковый батальйон. В 1866году произведен в унтер-офицеры. Унтер-офицер от немецкого unter-под и слова офицер. Лицо младшего командного состава в царской армии.

Спустя шесть лет службы вырос до звания старшего унтер-офицера и за безупречную службу был награжден нашивкой из желтой тесьмы. Жалованья получал 18 рублей серебром в год. Служил исправно, в "штрафах не был". В походах и сражениях участия не принимал. К счастью, войн в это время в Российской Империи не наблюдалось.

"На основании Высочайшего повеления, объявленного по Военному ведомству", был уволен во временный отпуск в октябре 1871года, спустя 8 лет службы. Тогда же, 27 лет от роду женился. Первобрачная жена его - Анна родила первенца Владимира. В 1873году родилась дочь Евгения - моя прабабка.

В бессрочный отпуск Тимофей был отправлен - 5 февраля 1873года.

Тогда же, 5 февраля, отставной старший унтер-офицер был "причислен к обществу мещан г.Екатеринослава для общего счета и навсегда", о чем оставил запись мещанский староста Михалев.

12 сентября 1873года "получил денежное от Казны пособие из Екатеринославского Губернского Казначейства в размере десяти рублей". По тем временам, достойные видимо, деньги. Если по бабушкиным рассказам, спустя лет 40 от этой даты существовало понятие полкопейки, и за эту цену можно было купить городскую булочку - сайку, или франзольку, сдобную булочку из белого хлеба "на французский манер".

В ноябре 1876года, по опять же, "Высочайшему повелению был призван на службу", надо полагать, на недельные ученья и с тех пор зачислен в 133 пехотный запасной батальон.

Служил Тимофей царю-батюшке не за страх, а за совесть, выслужился из простых селян до старшего унтер-офицера, а после службы обосновался в Екатеринославской губернии в качестве мещанина.

Мещане в Российской империи в 1775-1917годах - это податное сословие из бывших посадских людей. Ремесленники, мелкие торговцы, домовладельцы. Объединялись они в общины по месту жительства с некоторыми правами самоуправления. С общей казной и общим списком членов.

В Екатеринославе ремесленники и мастеровые строили свои небольшие жилища на окраинах - слободках. Было их пять: Солдатская, Фабричная, Павловская, Подгорная и Чечелевская. У меня на слуху, по обрывкам бабушкиных рассказов, Чечеловка. Это было крупнейшее в Екатеринославе фабрично-заводское поселение. Там они и жили. Первая Чечелевка теперь-это проспект Калинина.

Тимофей Катруца был владельцем доходных домов в районе нынешнего городского рынка Озерка. Доходный дом - это городской жилой дом с квартирами, сдающимися внаем. О том, что у Тимофея Петровича было несколько таких домов мне однажды "под большим секретом", почти шепотом, сказала мама спустя полвека после его смерти. Было принято считать, что "вышли мы все из народа", из рабоче-крестьянской среды. И какие-то намеки даже на мещанское происхождение были не только неуместны, но даже небезопасны.

Район теперешнего рынка часто затоплялся водами соседнего озера. В 1885 году городская дума приняла решение "...засыпать образующееся там осенью и весной озеро". Воду отвели в Казенный сад (сейчас это парк Глобы. В советское время - парк Чкалова, легендарного летчика) и оформили там искусственный пруд. На месте озера был устроен городской базар - Озерный. А со временем все горожане стали называть его просто Озерка. Стал он самым большим рынком города.

Одна из последних документальных записей в военном билете гласит о том, что по 1 января 1882 года Тимофей Катруца причислен был в ратники ополчения. Об этом свидетельствует подпись подпоручика Воронина, скрепленная печатью 133 отдельного батальона с двуглавым российским орлом.

Жила семья со временем по адресу ул. Философская 40.

Жена Тимофея, Анна, мать двоих его детей, умерла 27 января 1899года "от паралича", надо полагать, от инсульта. И было ей не более 50 лет. Похоронили ее по христианскому обычаю на поселковом кладбище села Новые Кайдаки Екатеринославского уезда. Сейчас там расположены микрорайоны (Коммунар и Красный камень)

Отпевал священник Титаренко, о чем дьякон Николай Моисеенко сделал запись и поставил печать Свято-Николаевской церкви.

Тимофею Петровичу было в ту пору 55 лет.

Младшая дочь, Евгения, моя прабабка была к тому времени замужем. Было ей 26 лет и годом раньше родила она дочку Лидию, мою бабушку.

По христианскому порядку был соблюден траур, и спустя два года, день в день со дня похорон Анны, он обвенчался вторым браком со вдовой Еленой Косьминой-Кирпевой. Венчал их 28 января 1901года священник Харсин все в той же Свято-Николаевской церкви, о чем сделал запись тот же дьякон Николай Моисеенко.

В 1919 году Тимофею Петровичу исполнилось 75 лет. Был он уже дважды вдов. В самый разгар гражданской войны и полной неразберихи в Екатеринославской власти (то немцы приходили, то петлюровцы, то "красные", то махновцы, то все разом), получил он паспорт на переезд из губернии " в разные города и селения Российской Империи".

Переехал он в поселок Надеждино Екатерининского уезда. Подальше от всех революционных событий, где спустя год, в марте 1920 года умер и был похоронен на поселковом кладбище. Запись о погребении, за отсутствием, священника сделал псаломщик Сергий Сидоров и узаконил ее печатью Свято-Николаевской церкви. Был Тимофей Петрович, видимо, прилежный прихожанин этой церкви и все особо важные жизненные вехи - и венчания, и обряды крещения детей и отпевания совершались именно здесь.

ПРАДЕД И ПРАБАБКА ДЕГТЯРЕВЫ

Дочь Тимофея Петровича и его первобрачной жены Анны, Евгения Тимофеевна Катруца была невестой весьма завидной, из небедной семьи. Хоть и не писаная красавица, но очень милая и симпатичная. Темноволосая, кареглазая с высоким округлым выпуклым лбом, гладко зачесанными назад послушными прямыми волосами. Остроносенькая, с небольшим ртом, сама росточка небольшого, хрупкая как воробушек. Как всякая девушка, любила разные украшения - сережки, кольца. Православный крестик носила на ожерелье из неброских мелких обработанных камушков, как и браслет на тонком запястье. Исконно украинским всегда считалось "намисто" - ожерелье из кораллов. Платья носила с рюшами, буфами и вышивкой по моде тех лет. Была образована, хорошо воспитана, обучена вести хозяйство. Умела готовить, печь, шить, вышивать и вязать крючком.

Замуж вышла за Порфирия Дегтярева. Как следует из автобиографии моей бабушки, ее отец - Порфирий Андреевич Дегтярев, был из рабочих. Служил слесарем паровозо-ремонтного завода, тогда это были Екатеринославские вагонные мастерские. Собой был очень хорош: с лучистыми большими голубыми глазами, высоким чистым лбом, прямым точеным недлинным носом. Губы сочные, хорошо очерченные. Носил небольшие аккуратные усики. Густые жестковатые темно-русые волосы, сходившиеся в центре лба мысиком, стриг до самой смерти ежиком.

До старости не был лыс и не поседел. Только усы стали крупнее, гуще и побелели. Твердый подбородок с бороздкой-ямочкой посредине придавал ему мужественности. В молодости лицо классически правильное, красивое и благородное даже не портили слегка оттопыренные уши.

ПОРФИРИЙ И ЕВГЕНИЯ ДЕГТЯРЕВЫ

Первым ребенком в семье Дегтяревых была Маруся. Родила ее Женя в 23 года в 1896 году. Красоты Маруся была необыкновенной. Что называется писанной. С вьющимися густыми темными волосами, голубыми глазами, нежной светлой кожей. Девушкой выросла изящной, утонченной. Домашние звали ее ласково Маня.

Последнее время часто люди творческие - театральные актеры, художники стали употреблять такое слово "манкий". В смысле манящий, притягивающий.

Маруся обладала таким редким даром - она никого не раздражала, а наоборот, обезоруживала окружающих своей красотой в сочетании с мягким характером и доброй отзывчивой душой. Притягивала к себе как магнитом и мужчин, и женщин. Волшебным образом располагала к себе.

Маня была манкой. Манящей.

Остались её фотографии. А сама Маруся выпала из семейного круга в 1938г. Это была одна из семейных тайн, о которых не говорили вслух. По каким-то обрывкам разговоров и недоговоренностям, я, еще будучи школьницей, сделала тогда вывод, что она покончила с собой из-за личной семейной трагедии. А может все и не так? Мане было 42 года. Кто был ее мужем? Где он делся? Осталось для меня неразгаданной загадкой.

Вторым ребенком была тоже девочка. Моя бабушка. Лидия. Родилась она то ли в 1898 году (так было записано в паспорте), то ли в 1900. По каким-то соображениям, впоследствии Лида прибавила себе 2 года. Кажется, для поступления в фельдшерскую школу.

Наследник, сын Николай, появился на свет в 1907 году.

Во время Великой Отечественной Войны Николай ушел на фронт и не вернулся. Погиб он, освобождая от фашистов уже Европу. А точнее, Венгрию, где и похоронен в братской могиле.

Все трое детей жили дружно, очень любили друг друга и всегда помогали в сложных жизненных ситуациях.

Вот такая была большая дружная семья.

Уже в 40-е годы остались от нее одни осколки.

В 1940 году умер Порфирий Андреевич Дегтярев, мой прадед.

На одной из последних его фотографий для документов у Порфирия Андреевича совсем прикрыт левый глаз, то ли это профессиональная производственная травма, то ли глазное заболевание - неизвестно.

Прабабушка Женя переживет его на 17 лет в семье дочери Лиды, и уйдет из жизни в 1957 году, когда ей исполнится 84 года. Так что долгожители у нас в роду все же были.

ЛИДА ДЕГТЯРЕВА

Моя бабушка, Лида Дегтярева, родилась 17 февраля 1898 года в Екатеринославе. В 1907 году поступила в железнодорожное училище, которое закончила спустя семь лет. Надо полагать это было что-то сродни средне-образовательной школе. В том же 1914 году поступила учиться в земскую фельдшерско-акушерскую школу. Проучилась там четыре года. Обучение в то время было платное и стоило немалые деньги. Видимо, родители хотели дать хорошее образование дочери. Профессию, благодаря которой, всегда можно было заработать "кусок хлеба". Да и Лида всегда стремилась к обучению, совершенствованию. Никогда не боялась никакой работы и просто не умела проводить время впустую.
Любопытно, что в 1916 году были открыты Екатерининские высшие женские курсы. Выпускали они фельдшериц. Плата за обучение была немалая - 250 целковых в год. Рублей, то есть. Так в просторечьи называли вначале серебряную монету достоинством в один рубль, а потом и бумажную ассигнацию - "купюру".

Тем не менее, в первый год открытия ЕВЖК, решивших обучаться набралось 900 барышень. Учились они в помещении Горного института, а в прозекторской, то бишь, в морге земской больницы изучали анатомию.

По бабушкиным рассказам мне помниться, что анатомию они изучали именно в той же прозекторской. Вначале было жутко только лишь находиться среди исследуемых трупов, а потом даже перекусывали, то яблоко, то пирожок, прямо там, не отходя от эскпонатов. За неимением времени. И от девичьего рвения овладеть врачебной наукой.

Сохранилась фотография 1917 года. На ней группа слушателей земской фельдшерско-акушерской школы. На доске выведено мелом "3-й курсъ". Студентов 26 человек, причем девять из них - девушки. В верхнем ряду в центре композиции человеческий скелет - наглядное пособие будущих фельдшеров.

Кстати, фельдшер пошло из немецкого языка - это помощник врача со специальным средним медицински м образованием. Раньше фельдшерско-акушерские пункты входили в состав сельских врачебных участков. На них оказывалась первая, так называемая, до врачебная помощь. Еще на них лежала большая работа по противодействию различным эпидемиям. Все это было важно в отдаленных районах, где не было больниц. А люди, тем не менее болели. И фельдшер там был очень важным человеком. Со временем название этой специальности как-то ушло из лексикона и стало забываться.

СЛУШАТЕЛИ ФЕЛЬДШЕРСКОЙ ШКОЛЫ

В первом ряду в центре два преподавателя. Один из них более молодой в форменном сюртуке с металлическими пуговицами и воротником-стойкой. Он с усами и небольшой бородкой. Другой, постарше, в цивильном костюме-тройке, белой рубашке с галстуком. Высокий лоб, слегка уставший взгляд светлых умных глаз. Аккуратная бородка и усы. По правую руку от него Лида Дегтярева. В центре, рядом с главными преподавателями, понятно, сажали отличников, любимчиков. Самых способных и трудолюбивых.

Готовила себя Лида к профессии земского лекаря.

Первое место работы фельдшером было в Донбассе, в амбулатории рудника ст. Вергилевка. Начала Лида свою трудовую деятельность в апреле 1918года. Потом работала в приемном покое больницы ст. Дебальцево.

Лида была быстрая, энергичная, трудолюбивая, приветливая, активная. Она была "отличница" во всем. Уж если училась, то только на высший бал, если работала, то только добросовестно. Ко всему, получила отличное воспитание дома. Умела хорошо и вкусно готовить, шить на швейной машинке "Зингер". Всегда была душой компании благодаря своей открытости, умению сопереживать и постоянной готовности помочь любому, нуждающемуся в помощи.

АНДРЕЙ СПИРИДОНОВ

Примерно в это время она познакомилась с молодым инженером-строителем Андреем Спиридоновым. Жил он с родителями в поселке Чернухино, что в нескольких километрах от Дебальцево. Работал на одной из близлежащих шахт. Все дороги из Чернухино, так или иначе, ведут сначала в Дебальцево, так как это железнодорожный узел, а уж оттуда связь с остальным Донбассом и миром.

На фотографиях, датированных 2 апреля 1917 года, Андрей снят в Дебальцево в окружении товарищей и подруг. Выходной день, солнечно и тепло для начала весны. На берегу ручья, на плоских, ступенчатых неправильной формы, известняковых камнях, отполированных сверху ветром, водой и временем, стоят два молодых человека. Один из них - Андрей. На камешках присели четыре барышни. Видимо, их подруги.

Андрею в ту пору 21 год, он в форменной тужурке - френче темного цвета со стоячим воротничком и двумя накладными карманами на груди. На голове форменная фуражка с жестким блестящим козырьком и знаком отличия учебного заведения на околыше. Фуражка твердая высокая, слегка сдвинутая на затылок, она его украшает. Все на нем смотрится ладно. Он по неволе притягивает к себе взгляд и вне всякого сомнения вызывает восхищение и симпатию, хотя носит все нарочито небрежно и держится без всяких потуг на то, что бы кому-то понравиться. Кажется, будто это его и вовсе не беспокоит.

Бывают такие баловни судьбы, которым от Бога дана легкость и умение непринужденно держаться и в любой одежде и ситуации выглядеть привлекательно. Таким завидуют товарищи и по таким сохнут барышни.

У его приятеля светлая форма и сидит она не так ловко как на Андрее, а чуть мешковато. Но товарищ - щеголь. Фуражка заломлена на особый манер и чуть надвинута на лоб, в руках он держит тонкую трость - это уж совсем претензия на особый шик и аристократизм.

Две молодые девушки в светлых кружевных блузах с длинными узкими рукавами и кружевными пелеринами на плечах почти до талии. Пелерины завязываются на бант из темной ленты под воротничком блузки. Длинные складчатые, широкие темные юбки почти до щиколоток. На ногах изящные шнурованные ботиночки и темные чулки.

Две другие в нарядных платьях. На одной платье из блестящей, напоминающей тафту, ткани. Эта ткань шелковая плотная волнующе шуршащая и праздничная. Однотонное не очень темное платье украшено большим белым плиссированным воротником, с замысловато продернутой сквозь плиссированные складки темной неширокой лентой, завязанной спереди небольшим бантиком. Широкие торчащие рукава заканчиваются у запястья высокими узкими белыми манжетами. Шуршащие складки свободной юбки на талии собраны широким поясом с длинными концами. Место узла скреплено цветком из этой же ткани. На головах у барышень малюсенькие шляпки-таблетки.

На одной фотографии девушка в блестящем платье сидит возле стоящего Андрея. Остальные два снимка делал сам Андрей. Девушка в самом красивом наряде стоит в центре, и не вызывает сомнений в своем лидерстве и притязаниях на красавца-фотографа.

По всей видимости, этот день какой-то особенно торжественный. Скорей всего - это день рождения самой нарядной молодой подруги и компания вышла прогуляться и сфотографироваться на память.

Фотография - новое модное увлечение Андрея. Он сам фотографирует, потом проявляет и печатает снимки. Возится с мензурками, темными склянками с проявителями и фиксажем. Рамками для печатанья снимков. Печатаются фотографии с помощью громоздкого фотоувеличителя.

Фотоснимки - любительские, сделанные "на пленэре" - на природе. Они пожелтели от времени, местами стерлось изображение, но достаточно четкие и хорошо передают атмосферу того времени - атрибуты, тенденции моды, внешнее благоустройство или его отсутствие.

Иметь фотоаппарат в то время - это, пожалуй, круче, чем сейчас компьютер в личном пользовании. Фотографию изобрели почти одновременно в двух странах: во Франции и Великобритании приблизительно в 1840 годах. И спустя чуть более полувека фотографировать, и не в Санкт-Петербурге или Белокаменной, или даже в губернии, а в небольшом провинциальном поселке - для этого надо было быть образованным, интересующимся, передовым, ну и, конечно, не бедным человеком.

Увлечение фотографией пришло из самой столицы империи. Сам Николай в царских покоях с упоением снимал любимую жену, дочерей и наследника. И уделял этому занятию массу времени.

В этом же 1917 году, в марте, Андрей фотографирует паровоз "под парами" на станции Ворожба. Черный гигант блестит начищенными боками. На самом верху, чуть выступая вперед, громоздится большущая фара. Сразу за ней труба, из которой уже клубится дым. Из под колес шипит и вырывается упругой струей, сбрасываемый под давлением белый пар. Уже в воздухе витает горьковатый запах железной дороги. Еще миг и придут в движение громоздкие механизмы, дрогнут с металлическим скрежетом вначале нерешительно, а потом все уверенней большущие красные колеса. Машинист даст протяжный гудок и ...

Паровозы - это тоже новое слово техники. То же диковинка. Особенно в глубинке. И у молодого инженера вызывают несомненный интерес.

СЕМЬЯ СПИРИДОНОВЫХ

Андрей рос в семье сельских интеллигентов. Его отец - Терентий Харитонович Спиридонов был человеком образованным и уважаемым. Мать - Ефимия Андреевна была очень хороша собой. Величали ее в поселке до самой смерти "барыней". Говорят, якобы не потому, что была знатного рода, а по причине красоты писаной и манере красиво и со вкусом одеваться. Не по - деревенски. Она была красива и стройна, и в молодости, и в 70 лет. Никогда не носила платков на голове на деревенский манер. Русые густые волосы были пышными, слегка вились, и окружали ее чистое лицо, с четкими правильными некрупными чертами, пушистым ореолол. "Ореол" - с французского дословно - золотой венец. Так это без преувеличения и было. Даже, будучи совсем седой, она была очень приятной, симпатичной, с чуть увядшим лицом и уложенными волосами.

Мою двоюродную сестру, правнучку Ефимии Андреевны, Леночку Спиридонову, с детства считали красавицей "в прабабку", в их Спиридоновский род.

Чернухинский дом у Спиридоновых был добротный. Просторный, большой и светлый. Фасад, выходящий на улицу, украшали три больших окна с массивными деревянными ставнями. Перед окнами были посажены фруктовые деревья, и немного отступив вперед, сооружен легкий деревянный забор. Невысокий, из горизонтальных досок в три ряда с большим расстоянием между собой. Это была скорее изгородь, отделяющая дорогу от небольшого палисадничка перед окнами. Слева к изгороди примыкал высокий деревянный глухой, в человеческий рост, забор с калиткой. Сверху, пригнанные одна к одной доски, заканчивались островерхими треугольниками. Возле калитки скамейка. Узкая недлинная на двух вкопанных в землю круглых столбиках. Рядом завалинка - уложенная на камни длинная железнодорожная шпала. Старая, выщербленная с боков и отполированная до блеска, широкая сверху, очень удобная как скамья для посиделок. Забор в качестве спинки.

Там вечерком летом сидели бабы, обсуждали дневные заботы. Когда темнело - сменяли их парни да девки, лузгали семечки, рассказывали новости, складывались симпатии.

За забором - большой двор с хозяйственными постройками - сараями, загонами, стойлом. По торцу дома размещались два высоких больших окна тоже со ставнями. С другого торца высился парадный вход с широкой деревянной лестницей и просторной деревянной резной верандой.

С противоположной фасаду стороны в доме был другой, "черный" ход. С невысокой дверью через приземистый маленький коридорчик он выходил во двор, к саду и огороду.

Спиридоновы были образованными и слыли в Чернухино интеллигенцией, но хозяйство имели большое и крепкое.

У них был немалый огород. Сажали обычные для села картошку, лук, подсолнухи, капусту, свеклу. Много помидор, огурцов, зелени. Был свой фруктовый сад с яблонями, вишнями, сливами и маленькими розовощекими райскими яблочками. Терпкими и сладкими одновременно. Кусты смородины и крыжовника. В яру, через дорогу, напротив дома - большой малинник.

Держали много птицы - куры, индюки, утки. Была своя корова и своя лошадь, что по нынешним меркам равносильно автомобилю. В доме было много инструмента как по дереву, так и по металлу. Как и полагается в доме, где мужики мастеровые. Много работали в огороде и по дому. С раннего утра и до темноты.

В этой семье раньше чем в других домах появился фотоаппарат, патефон и пластинки. Это было скорее исключением, чем правилом, для такой провинции.

Впрочем, я всегда знала, что провинциалом можно вырасти и в столице. А заниматься самообразованием, иметь передовые взгляды и стремление к совершенствованию, познанию можно и в провинциальной глуши. Все зависит от самого человека. Его желания познавать мир. От широты интересов, внутренней культуры. Что чаще всего или воспитывается в семье, или передается на генном уровне.

Предметом особой гордости в доме Спиридоновых был старинный необыкновенной красоты барометр.

Стены украшали картины в деревянных широких темных лакированных рамах, написанные маслом знакомым художником или родственником специально для этой семьи. Пейзажи. Сочные, пронизанные солнечным светом.

На одной - зеленая тенистая широкая аллея, уходящая вдаль. Почти сомкнувшиеся вверху, склоненные друг к другу, кроны густых высоких деревьев. Влажные, после только что окончившегося дождя. Продолговатые зубчатые листья подорожника у края тропы. Небольшие лужицы и суматошное чириканье суетливых воробьев. Уже выглянувшее из-за тучи солнце. Ощущения прохлады и свежести летнего утра.

На другой картине - июльское, знойное поле с жужжащими пчелами, с разбросанными по нему некрупными низкорослыми ромашками с горьковатым запахом. Колючий темно бурый репейник, высокие яркие васильки на длинных тонких стеблях. Укатанная, уходящая, чуть извиваясь, вдаль дорога с толстым слоем мягкой горячей пыли на обочине. И темнеющий вдали подлесок.

Кроме всего прочего Спиридоновы были музыкальны - играли на гитаре и балалайке.

Летом в праздник собирались многочисленные родственники, зятья, невестки, сестры, братья. Раздували на веранде начищенный до блеска большой самовар. Пили чай с домашним вишневым вареньем и только что испеченными пахучими пирогами. Мужчины в полотняных брюках и светлых косоворотках. Молодые женщины в длинных, свободных юбках, замысловатых нарядных блузах с пышными рукавами. Старухи в просторных кофтах и белых платочках на головах. Играли в лото, карты. Слушали патефон, танцевали и пели. Растили, баловали и любили детей.

Тут же, рядом, по соседству жила родная сестра Ефимии Андреевны - Прасковья. Муж Паши, Лука Семенович Рожков, служил поселковым писарем и был человеком в поселке не только уважаемым, но и незаменимым.

Отец Андрея, Терентий Харитонович Спиридонов, в силу особого к нему уважения односельчан, впоследствии был похоронен не на общем поселковом кладбище, а в центре - на главной улице в братской могиле особо выдающихся местных личностей. Заслуги его были не военного характера, а касались именно гражданской жизни Чернухино. Предположительно он был сельским старостой.

Староста - выборное большинством должностное лицо. Возлагали на него административно-хозяйственные и полицейские обязанности в поселковом сообществе. Часто выступал в роли третейского судьи. То есть в каком-то конфликте, был третьей незаинтересованной стороной. Для этого нужно было у односельчан пользоваться авторитетом и слыть человеком справедливым и рассудительным.

В 1918 году, когда вовсю уже кипели революционные страсти, Андрей с удовольствием принимал участие в драматическом кружке "Корд". В переводе с французского - струна.

Репетиции, самодеятельные постановки пьес, премьеры, спектакли - все это приметы жизни аристократичной или передовой, "продвинутой" образованной молодежи прошлого века. Модное и увлекательное занятие для людей творческих, активных.

Сохранились любительские снимки. Группа молодых людей на сцене. Видимо, после спектакля. Участников действа девять человек. Андрей в верхнем ряду, крайний слева. В центре - руководитель. Он постарше, в светлой плотной рубахе-косоворотке, напоминающей гимнастерку, с двумя накладными карманами, с широким кожаным поясом сидит в кресле. Актеры уже собрались уходить и почти все в верхней одежде. Молодой человек в меховой кубанке и полушубке, отороченном, по стоячему воротнику и вдоль застежки, мехом. В высоких кожаных сапогах, внутрь которых заправлены брюки. Все барышни в длинных пальто. Щедро, широко отороченных мехом лисы, кролика, по низу и на манжетах рукавов. Воротники того же из меха большие и пушистые. У одной из них в руках пушистая меховая муфта. На головах у барышень фетровые шляпки. Таблетки или с маленькими полями, украшенные лентами, бантами и тканевыми цветами. Ботиночки высокие на шнуровке и устойчивых высоких каблучках.

Занавес на сцене из тяжелого темного бархата с кистями. Чуть в стороне пианино темного дерева. На сцене столик с круглой столешницей, на резной подставке, разделяющейся книзу на четыре закругленные ножки. Столик темный деревянный лакированный ручной работы. Все, как когда-то делалось, в единственном экземпляре, из крепкого дуба, настоящее и на века. Стулья в полотняных чехлах.

Андрей получает образование инженера - строителя, увлекается театром, играет в драматическом кружке. Интересуется музыкой. Не чужды ему новинки техники, он с интересом занимается фотографией. И все успевает, и все у него получается.

Андрей вращается в кругу местной "золотой" молодежи. Один из коллег, тоже студент Пономаренко. Впоследствии вместе с ним они будут какое-то время работать в г. Ворожба. Проектировать новый мост через реку Миус. Вместо старого деревянного. Оба молодые, образованные, привлекательные.

Андрей всегда со вкусом и модно одет. Зимой в короткий светлый полушубок из овчины, мягкие сапоги, шитые на заказ. На голове неизменная форменная, то же на заказ, фуражка со знаками отличия. В руке щегольская трость.

Понятно, что обучение стоит немалые деньги, но родителям не жаль на образование единственного сына.

СТУДЕНТ АНДРЕЙ СПИРИДОНОВ

Андрей элегантен, артистичен, обаятелен и утончен. Он завидный жених. Вокруг него масса молодых образованных состоятельных девиц. Они красивы, одеты модно и небедно.

Молодая фельдшерица Лидочка Дегтярева голубоглазая и темноволосая. Она лицом хороша в отца - большие голубые ясные и добрые глаза глубоко посажены под темными четкими дугообразными бровями. Недлинный правильной формы прямой нос, высокий лоб. Небольшой, как у матери рот. Лицо светлое, открытое, приветливое. Особую красоту и привлекательность придавал контраст между яркими голубыми глазами и густыми, темно-каштановыми, почти черными волосами. Такое сочетание встретишь нечасто, оно сразу бросается в глаза. И, для молодой девушки, как минимум залог успеха. Роста она была небольшого, стройная, и на вид хрупкая. По жизни потом оказалась "стойким оловянным солдатиком".

ЛИДА ДЕГТЯРЕВА

Лидочка была человеком целеустремленным, никогда не слыла легкомысленной или ветреной. Но при этом не была занудой. Отзывчивая и открытая, легкая на подъем. Всегда была окружена подругами, умела веселиться, танцевать и как-то само собой становилась душой компании. Может в силу своей профессии, в ней всегда кто-то нуждался - то ли посоветоваться, то ли что-то ей рассказать. Вовсе не обязательно о своих болячках. Она выслушает, подбодрит, вселит уверенность. Очарует.

Одевалась всегда хорошо. Но никогда это не было ультра модно, ярко и с претензией. На первый взгляд, даже просто. Сдержано. И вообще, она никогда не уделяла много значения и времени одежде. Это никогда не было для нее очень важно, ни в молодости, ни тем более, потом. По-моему, ей вполне хватало своей яркой внешности.

Залетела такая маленькая яркая птичка в Дебальцево и "пропал" Андрей. Свадьбу сыграли быстро.

Сначала обвенчались в церкви. 31 августа 1920 года в Николаевской церкви села Чернухино Екатерининской епархии священник сделал запись под ?140 в церковной книге. И скрепил свою подпись печатью.

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ ВОПРОСА

Но вернемся немного назад. Какая же обстановка была тогда на Украине. Какие революционные ветры веяли здесь? По той истории, что учила я, дела, обстояли так.

В 1914 году началась первая мировая война. Шла она между германо-австро-венгерским блоком и Антантой. К Германии и Австро-Венгрии примкнула Турция.

Антанта - в переводе с французского буквально это "сердечное согласие". Согласие составляли Великобритания, Франция и царская Россия. В сложные перипетии и противоречия этой войны углубляться я не буду, при желании нужно читать специальную литературу. Тут, честно говоря, черт ногу сломит. Основными мазками это выглядит так. Россия воевала с переменным успехом с германскими и австро-венгерскими войсками, то побеждая, то отступая и оставляя Галицию, Польшу часть Прибалтики.

К 1917 году армия устала воевать, было потеряно в боях в 3 раза больше русских солдат, чем у противника. Призывались уже 16-17 летние юноши. В стране голод и разруха.

На этом фоне в феврале происходит буржуазно-демократическая революция. Так называемая Февральская революция, которая свергла царя Николая 11. Начали революцию рабочие, так как заводы и фабрики не работали, есть было нечего, воевать все устали и бежали с фронтов по домам. Армия переходила на сторону рабочих.

Был создан Совет рабочих и солдатских депутатов во главе с Лениным. Это с одной стороны.

Одновременно буржуазия создает Временный Совет Государственной Думы во главе с Родзянко. Потом этот Совет трансформировался во Временное правительство. Запомнился его последний председатель - эсер Керенский. Это другая власть.

В стране вместо свергнутого монарха - Николая - возникает двоевластие.

Уставший народ требует прекратить мировую войну - воевать - то погонят именно его. Голодный народ хочет есть и нормально жить. Требует хлеба и мира.

Временное правительство, считает необходимым войну продолжать до победного конца и подавить революционное движение. Но подавлять революцию практически некем. Солдаты на стороне революции. Все это происходит с февраля 1917года вплоть по октябрь.

На волне такого разногласия большевики во главе с Лениным поднимают вооруженное восстание.

25 октября (7ноября по новому стилю) 1917 года восстание в Петрограде победило. Происходит социалистическая революция или переворот, как кому будет угодно. В результате победы социалистической революции в России свергнута власть капиталистов и помещиков. Установлена диктатура пролетариата. То есть, российский рабочий класс из эксплуатируемого и угнетенного провозглашен господствующим. Его партия - партия большевиков - стала правящей.

В это время в Киеве в марте 1917 года была создана Центральная Рада. Объединяла она буржуазные и мелкобуржуазные националистические партии и организации. По отношению к Октябрьской революции в Петрограде занимала враждебную позицию.

7 (20) ноября Рада объявила себя верховным органом Украинской народной республики (УНР) в составе России. А спустя месяц в декабре 1917 года Центральная Рада провозгласила УНР независимой. И буржуазной. Министром военных дел был назначен Семен Петлюра. Родился он в семье извозчика, закончил духовную семинарию. Было ему в ту пору 38 лет.

Одновременно, в декабре 1917года в Харькове собираются большевики на 1-й съезд Советов. Объявляют Центральную Раду вне закона и начинается между ними бойня. Воодушевленные большевиками, отряды революционно настроенных солдат и матросов Красной Армии, в феврале 1918 года берут Киев.

Центральная Рада бежит из Киева на Волынь, в Житомир.

А Советская власть устанавливается в Екатеринославе, Одессе, Полтаве, Кременчуге, Николаеве, Херсоне.
То есть в родном Лидином городе уже правят "красные". И благополучно продвигаются по всей Украине.

Но в феврале - апреле 1918 года почти всю территорию Украины заняли германо - австрийские войска. С ними Центральная рада заключила соглашение. Была опять восстановлена Украинская народная республика.

Просуществовала она недолго. В конце апреля германское командование разогнало Центральную раду. И заменило ее правительством гетмана Скоропадского. Украина стала называться Украинской державой. Кто во что горазд.

При гетмане Скоропадском была восстановлена частная собственность на землю, фабрики и заводы. Во главе губерний назначались старосты из бывших царских генералов, помещиков и чиновников.

Из Украины в Германию вывозились вагонами пшеница, мясо, птица. Немцы пытались установить порядок. Хотя бы внешний. Даже в селах по субботам мели улицы, но хлеб, сахар, сало вывозили на запад.

В романе А.Толстого "Хождение по мукам" Екатеринослав того времени выглядел так: "Множество пестрого народу шумело и толкалось на двойных аллеях под пышными ясенями Екатерининского проспекта. Звенели ободранные трамвайчики. До войны здесь создавалась новая столица Южной Украины. Война приостановила ее рост. Сейчас под властью гетмана и охраной немцев город снова ожил, но уже по- иному: вместо контор, банков, торговых складов открывались игорные дома, меняльные лавки, шашлычные и лимонадные; деловой шум и торговое движение сменились истерической суетой продавцов валюты, бегающих с небритыми щеками, в картузиках на затылке, по кофейным и перекресткам, выкриками непонятного количества чистильщиков сапог и продавцов гуталина - единственной индустрии того времени,- приставаниями зловещих бродяг, завываниями оркестриков из симпатичных уголков, бестолковой толкотней праздной толпы, которая жила куплей и продажей фальшивых денег и несуществующих товаров."

"...жаркие кофейни, полные мух на непротертых окнах и на марле, покрывающей сласти;...коленкоровые вывески: "Версаль", "Эльдорадо", "Симпатичный уголок", - из дверей этих подозрительных ресторанчиков глядели ... выпученными, как яичный белок, глазами черномазые усачи, готовые, если понадобится, приготовить шашлык из чего угодно".

По проспекту "...валила толпа: женщины, и нарядные и чудные,- в одеждах из портьер, в национальных украинских костюмах, женщины с мокрыми от жары, подведенными глазами, со струйками пота на загримированных щеках; взволнованные спекулянты;...гетманские, с трезубцем на картузах, глупо надутые чиновники, озабоченные идеями денежных комбинаций и хищения казенного имущества; рослые и широкоплечие, с воловьими затылками, гетманские сечевики, усатые гайдамаки в огромных шапках с малиновым верхом, в синих, как небо, жупанах и в чудовищных, с мотней шароварах, по которым два столетия тосковали самостийные учителя гимназий и галицийские романтики. Плыли в толпе неприкосновенные немецкие офицеры, глядевшие с презрительной усмешкой поверх голов..."

В таком виде просуществовала Украинская держава до зимы, а точнее до середины декабря 1918года.

Кем был Скоропадский? Павел Петрович Скоропадский (1873-1945) выходец из дворян. Крупный помещик Черниговской и Полтавской губерний. Генерал-лейтенант. Воевал в 1-ю мировую войну. В декабре 1918 года Скоропадский отрекся от гетманства и бежал в Германию.

В декабре власть опять захватил Петлюра. Называться он стал головным атаманом, а наша несчастная Украина была опять переименована, теперь уже в Украинскую директорию. Была установлена буржуазно-кулацкая диктатура. Костяк составляли кулаки и мелкобуржуазная интеллигенция.

"...С особенной силой на богатой Украине разгоралась гражданская война. Население ее к тому времени было глубоко расслоено недавней оккупацией, гетманской властью и мстительной реставрацией помещиков. Рабочий и шахтерский Донбасс, малоземельное крестьянство и батрачество тянулись к советской власти; богатое крестьянство и буржуазия, боясь ревкомов, комбедов, исполкомов, комиссаров и хлебной разверстки, тянули к самостийной директории и главе ее батьке Петлюре. Его же поддерживала и та часть интеллигенции, у которой вся огромная тема советской революции укладывалась в ответ: "Геть, проклятые москали!", а старая романтика шаровар с Черное море, оселедцев, жупанов и кривых сабель заслоняла печальные исторические справки о кровавых жертвах украинского народа, три столетия боровшегося за свою независимость.

Петлюра сбросил гетмана, сел с директорией в Киеве, объявил самостийную республику и начал безнадежную борьбу с пролетарской революцией. У него было несколько дивизий из перешедших на его сторону гетманских сичевиков и из стойких дисциплинированных галицийцев, поверивших, что сбывается старая мечта о соединении их с вильной Украиной, и из всякого сброда отчаянных людей, кормившихся военным грабежом. Но он не был достаточно умен и хитер, чтобы предложить украинскому селянству, расслоенному и бушующему, что-либо вещественное, кроме пышных универсалов (обращений, манифестов). Резервов у него не было.

В декабре в Полтавщине, в городке Судже, организовалось подпольное советское правительство Украины ... был организован реввоенсовет.

К тому времени регулярная украинская Красная Армия... формировавшаяся из бежавших от суда и казни украинских крестьян, численностью в две дивизии, начала наступление на запад в направлении Киева и на юг - на Харьков и Екатеринослав. Так как сил двух дивизий было явно недостаточно, расчет строился на поддержку партизанских отрядов. Из них наиболее мощным представлялась армия батьки Махно".

На Екатеринославщине хозяйничали многочисленные банды. Они жгли помещичьи усадьбы, грабили небольшие города, военные склады, спиртовые заводы. Основным источником добычи была железная дорога. Бандиты в сопровождении конного отряда останавливали поезда, выгоняли пассажиров. Некоторых особо не понравившихся внешне или оказывавших сопротивление, а также коммунистов и белогвардейцев бандиты стреляли на месте. Машинисты, боясь расстрела, удирали в степь и пережидали набег в каком-нибудь случайном рве или яме. Удирал и кочегар, и кондуктор. Банда налетала с подводами, тачанками, бричками. Громили багажные и почтовые вагоны. Выгружали чемоданы, узлы, корзины, оставленные перепуганными до смерти пассажирами. Весь этот скарб загружался в телеги и банда со свистом и криком уносилась прочь. Машинист с кочегаром возвращались на паровоз, люди, довольные, что остались живы загружались в вагоны и поезд с уже выбитыми стеклами, разгромленный и разграбленный трогался в путь.

Среди всей этой братии самой громкой и скандальной славой пользовалась банда батьки Махно.

Нестор Махно был из крестьян. Родом из села Гуляй-Поле, что на Екатеринославщине. Все его университеты - это церковно-приходская школа. Хулиганил, воровал. Мальчонкой - по мелочам. Подростком, вместе с небольшой шайкой, обносил амбары местных помещиков, уводил коней, поджигал поместья. Слыл злым, жестоким и злопамятным. В 1906 году за налет на казначейство в Бердянске и убийство трех чиновников семнадцатилетний "экспроприатор" был приговорен к 10 годам каторги. Наказание отбывал в Акатуйской тюрьме в Забайкалье. Сюда на каторгу отправляли, в основном, политзаключенных. Тут Нестор впервые узнал об анархистах. В 1917 году был освобожден февральской революцией. Вернулся на родину и создал вооруженный отряд под черным знаменем "анархии - матери порядка". Гуляй-Поле была столица его вотчины, его штаб. Само село раскинулось в степи, до станции километров восемь. (Теперь эта станция называется Зализнычное, расположена она в Запорожской области.)

Воинство батьки Махно одето было разномастно, из того, что удавалось добыть разбоями: в бушлаты, тулупы, гусарские куртки. Вид несколько опереточный. Сплошь увитые патронташными лентами, обвешанные гранатами, винтовками. С шашками и наганами. Их интенданством были поезда.

Боевые действия вообще велись на железной дороге и вдоль нее. Были махновцы шумные, наглые, злые. Вечно пьяные и агрессивно настроенные. Армия Махно состояла сплошь из дезертиров, бандитов, разоренных войной крестьян, бедноты без определенного места жительства и псевдо романтиков. Словом, анархисты. Воевали и против "белых", и против "красных", и против немцев с австрияками. И ото всех умудрялись вовремя удрать, развеяться по степи, переодеться в драные лохмотья и сойти за безлошадного крестьянина.

В родном селе в час передышки, в конце 1918 года батька расхаживал в гимназической форме, которую привез из налета на Бердянск. На голове - гимназический картуз с синим околышем. Сам маленький субтильный, прямые волосы свисали из-под картуза почти до плеч. Лицо безбровое, глазки как у хорька - маленькие и карие. Взгляд колючий и подозрительный. Гулял по селу в сопровождении своего адъютанта Каретникова и прилипалы одессита Левы Задова, славившегося небывалой жестокостью и необузданностью нрава. Горланил песни под гармонь, пил горькую и искал ссоры, чтоб выплеснуть накопившуюся злость.

В декабре 1918 года решил Махно отбить Екатеринослав у петлюровцев. Поднять знамя анархии над городской думой. Его армии нужна была встряска - шумная, крупная победа для усиления боевого духа, сплочения и несомненно для обогащения.

Екатеринослав город богатый - тут на всю губернию хватит добра. Нестор мечтал, разъезжая по селам, швырять в народ барахло, соль, сахар, хлеб. Чтоб летели с его тачанок мешки с одеждой, ящики со спиртом, коробки с консервами и шоколадом. И чтоб увидел мужик, какой он Махно добрый и справедливый. И зачем помещики, буржуи, Советы и красные комиссары в кожанках? Вот вам свобода, воля, безвластие!

Брали город вместе с отрядом вооруженных восставших рабочих, пойдя на временное вынужденное соглашение с ревсоветом, Все соглашения Махно, как всегда, впоследствии нарушал. Бронепоезд с большевиками врывался в город по мосту через Днепр и атаковал вокзал, а конница Махно наступала вверх по Екатерининскому проспекту, захватывая учреждения и казармы.

Вначале штаб Махно обосновался на вокзале. Сидя за буфетной стойкой зала 1 класса, среди роскошных искусственных пальм, батька издавал указы. Кругом роилась немыслимая толпа взбудораженного народа, требующего немедленно оружия, горячей еды, махорки и санитаров.

На привокзальной площади разместился штаб революционного комитета. Там жгли костры, группировались прибывавшие рабочие, их вооружали, строили в отряды и с криками "За власть Советов!" новоиспеченные командиры уводили бойцов вверх по проспекту.

Потом свой штаб Махно перевел в гостиницу "Астория" Охраняли штаб "...два пулемета и по тротуару похаживали, звеня шпорами, батькины гвардейцы, с длинными, по гуляй-польской моде, волосами, набитыми на лоб. Чтобы не застудиться, один поверх кавалерийского полушубка напялил хорьковую шубу, другой обмотал шею собольей шалью...". Вот такая живописная картина вырисовывается в романе Алексея Толстого.

Захватили почту, телеграф, городскую думу и казначейство. Петлюровцы ушли на самую гору, в конец бульвара. Рвались гранаты, лопались стекла в домах от пушечной стрельбы. На проспекте летели в воздух обломки бульварных скамеек, щепки акаций и тополей, на тротуарах беспорядочными грудами высились ошметки киосков и лотков. Махновцы обчистили ювелирные магазины, продовольственные склады, спиртовый завод, небольшие магазинчики и заскучали. Город не степь. Там давно б уже поделили трофейное добро, лилась бы через край белая горькая николаевка, вскрывались бы заморские банки с конфискованными омарами, крабами и ананасами, А на костре б уже валил пар от казана с густым казацким кулешом.

При формировании губернского правительства анархисты, с примкнувшими к ним эссерами, и большевиками не поделили власть. А восставшие заводские рабочие, возмущенные откровенным грабежом махновцев, требовали прекратить громить и разрушать город.

Махновская армия, вынудившая 7-ми тысячный петлюровский гарнизон оставить Екатеринослав, спустя почти неделю, бежала без оглядки от наступающих отрядов Красной Армии.

"...Мчались всадники, хлеща нагайками направо и налево, ветер взвивал за их плечами шубы, бурки, гусарские ментики, шелковые одеяла...Кони, тяжело обремененные узлами...спотыкались на обледенелой мостовой...Скакали груженные награбленным добром телеги; мчались четверни с тачанками, так что искры сыпались из-под кованых колес. Все это с дикими воплями, грохотом и треском устремлялось вверх по проспекту..." ( из А. Толстого. Очень рекомендую перечитать, именно с точки зрения на события, происходившие в это время в родном Лидином городе).

На этот раз в Екатеринославе объявили Советскую власть. Но не на долго. Еще не раз в казармы возвращались петлюровские отряды. А вообще, был период, когда власть в разных районах Екатеринослава в одно и то же время принадлежала немцам, украинским националистам и белогвардейцам одновременно.

Все это время семья Дегтяревых - Лидины отец, мать, брат Николай оставались в Екатеринославе.

Лидин дед Тимофей Петрович, тот что был домовладельцем нескольких доходных домов, в марте 1919 года уехал от греха подальше в село Надеждино. Здесь же недалеко, в район теперешней Диевки. К тому времени он похоронил уже вторую свою жену. А спустя год после отъезда из Екатеринослава умер сам.

Отец - Порфирий Андреевич, слесарь вагоно-ремонтных мастерских. Рабочих депо, паровозных и вагонных мастерских было тогда около 10 тысяч. Когда в марте 1918 года на Екатеринослав наступали австро-германские войска, именно рабочие помогли в эвакуации металла, оборудования, угля и продовольствия. Четыре дня шли бои под Екатеринославом. Один из рабочих мастерских -Гавриил Баглей руководил штабом по охране грузов большевиков. Вооруженные рабочие прикрыли отход на север эшелонов с грузами и частями Красной Армии. Участвовали ремонтники и во всеукраинской железно-дорожной стачке, и в описанном выше восстании в декабре 1918 года, когда часть города была освобождена от немцев и петлюровцев. Отбивая набеги банд, рабочие мастерских ремонтировали паровозы и вагоны для Красной Армии.

Сложное было время. В одной семье зять - рабочий и тесть- домовладелец.

В январе 1919 года была снова восстановлена Украинская народная республика -УНР, которая продолжила войну с Советами.

Весной 1919 года войска УНР, или Украинская народная армия - УНА, была разбита Красной Армией. Остатки петлюровцев бежали в Польшу.

В конце июня 1919 года Екатеринослав захватили деникинцы.

В декабре 1919 года махновцы опять шумно ворвались в город, выбили белогвардейцев и удерживали его в своих руках почти месяц.

Говорят, бывали времена, когда власть в Екатеринославе менялась по несколько раз на день, а в период с 1917 по 1920 годы из рук в руки город переходил до 25 раз. Об этом мне рассказывала и моя бабушка.

30 декабря 1919 в Екатеринославе окончательно утвердилась Советская власть.

В 1919 году в ходе советско-польской войны, петлюровские отряды начали поход на украинские земли и в мае 1920 года заняли Киев. Уже летом, Красная Армия опять вытеснила петлюровцев из Украины. Были попытки Петлюры заключить соглашение с Врангелем о совместных действиях против Советской России. Осенью 1920 года были разбиты сначала армия Врангеля, а затем и Петлюры. Но еще пару лет, вплоть до конца 1922 года в отдельных местах Украины действовали и уничтожались петлюровские отряды (т.н. банды).

Донбасс вплоть до конца 1919 года был во власти "белых". Спасать от Советской власти в южную часть России бросились Добровольческая армия генерала Деникина, Донская армия генерала Краснова.

Кто они были такие? Все эти красновы, деникины, врангели? Они были у всех на слуху, но я ничего из школьной истории не помнила, а по жизни эти исторические личности меня мало интересовали. Насколько они были образованы, профессиональны? Сейчас это стало мне любопытно. Итак.

Генерал-лейтенант Петр Николаевич Краснов (1869-1947) выходец из семьи казачьего генерала. Окончил Павловское военное училище. Участник 1-й мировой войны. Во время Октябрьского переворота 1917 года был назначен Керенским командовать войсками и подавить революцию, как минимум, в Петрограде. Однако, был взят в плен. Советские власти отпустили его под честное слово, что сражаться против революции не будет. Краснов бежал на Дон и в 1918 году его избрали атаманом Донского казачества. В начале 1919 года признал главенство Деникина и уехал в Германию. Дальнейшая судьба его трагична - во время 2-й мировой и Великой Отечественной войн с 1939 по 1945 годы активно сотрудничал с гитлеровцами. Был захвачен советскими войсками и казнен по приговору Верховного суда СССР.

Добровольческая армия образовалась из бежавших на Дон царских офицеров, юнкеров, кадетов старших классов, студентов и гимназистов. Командовал ею с 1917 года генерал Корнилов.

Лавр Григорьевич Корнилов (1870-1918) из семьи казачьего офицера. Окончил в 1898 году Академию Генштаба. Участник русско-японской и 1-й мировой войн. 13 апреля 1918 года был убит при штурме Екатеринодара (с 1920г. Краснодар). После его смерти командование Добровольческой армией принял на себя генерал Деникин.

Генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин (1872-1947) выходец из семьи царского офицера. Тоже выпускник Академии Генштаба, участник 1-й мировой войны. С января 1919 года был главкомом вооруженных сил Юга России. В январе 1920 года указом Колчака был объявлен верховным правителем, а в марте образовал "Южнорусское правительство". Однако, на Дону, Кубани и Кавказе его высокопрофессиональная армия была разгромлена, одержимыми революционными идеями красногвардейцами. В апреле 1920 года Деникин с остатками армии эвакуировался с Кавказа в Крым. Передал военную власть Врангелю и отплыл на английском эсминце в теплые края - в Константинополь.

А кто ж такой Врангель? Петр Николаевич Врангель(1878-1928) фигура примечательная. Барон! Генерал-майор. Из дворян. Личность образованная. Вначале окончил Горный институт, затем в 32 года Академию Генштаба. Воевал и в русско-японскую войну, и в 1-ю мировую. С весны 1920 года в Крыму и на юге Украины возглавлял "Правительство юга России". Правительство достаточно демократично заявляло о "возможности определить форму правления свободным волеизъявлением" всем народностям России. Декларировало стремление к "объединению всех частей России в широкую федерацию". Разработало "Закон о земле", по которому, часть помещичьих земель могла отойти в собственность крестьянства. "Закон о волостных земствах и сельских общинах" объявлял их органами крестьянского самоуправления. Рабочим обещалась государственная защита от эксплуататоров - владельцев заводов и предприятий.

Врангелю активно помогали правительства Антанты. Вот и до Антанты добрались. После октябрьского переворота 1917 года, Антанта, естественно не признала Советскую власть.

Вплоть до осени 1920 года шла борьба "красных" с Врангелем. В ноябре остатки царской армии с главнокомандующим бежали в Крым, а оттуда - за границу.

Освобождение Донбасса от бело - гвардейских войск велось 1-й Конной армией Семена Буденного в декабре 1919 года. В районе Бахмут-Папасная бои шли до 27 декабря.

Кстати, Бахмут - это теперешний Артемовск. Так он назывался до 1924 года и на административной карте за 1921 год был главным городом Донецкой губернии. Переименован в честь революционера Артема. Но это его подпольная кличка. Настоящее имя - Сергеев Федор Андреевич. Был сподвижником Ворошилова, они вместе освобождали в 1918 году Царицын - (с 1925г. - Сталинград, теперь - Волгоград), воевал против деникинцев в Донбассе. Погиб в 1921 году под Москвой и похоронен на Красной площади.

К слову, теперешний центр Донбасса в то время назывался Юзовка. И было это скопище лачуг, грязный растянувшийся в длину змеей поселок. Бедные покосившиеся постройки, вросшие казалось в землю, объединялись в небольшие поселения и названия у них были говорящие сами за себя : Кацапетовка, Кабыздыховка, Собачеевка, Нахаловка. Жили там, в основном, шахтеры. И рабочие металлургического завода. Владельцами шахт и заводов в Донбассе были два британца - Юз и Балофур. Поселок, как и все близлежащие селения из-за копоти, мелкой угольной пыли были укрыты налетом грязно-серого цвета. Белый цвет просто не существовал. Среди всего этого смрада, нищеты, грязи и убожества примечательна была гостиница "Великобритания". Назвали ее в честь тогдашних "хозяев жизни". А узнала это я из рассказов дяди Шуры - маминого родного брата, когда была уже школьницей. А потом в подтверждение всему прочла у Паустовского.

На рубеже Дебальцево, Горловка, Городище "белые" удерживались вплоть до 29 декабря 1919г. Константиновку освободили накануне Нового года, 30 декабря.

Красная Армия освободила Дебальцево 29 декабря и с новым 1920 годом в Донбасс окончательно пришла Советская власть. Остатки Добровольческой и Донской белогвардейских армий уходили в Крым и на Ростов.

Ух! Кажется с мировой и гражданской войнами, наконец-то разобралась. Вообще давно замечено, что любой крупный роман известных классиков, будь то "Война и мир" Льва Толстого или "Хождение по мукам" Толстого Алексея, девочки и мальчики читают по - разному. Мальчики читают про войну, а девочки - про любовь. (Я только Татьяну Толстую, впрочем, ровно как и Наталью, - внучек Алексея Толстого, читаю подряд. И мне нравится каждое слово и я ничего не пропускаю, а только с наслаждением перечитываю и почти знаю наизусть четыре их книжки, которые мне подарил Володя Писарев. За что я ему безмерно благодарна.)

Всю классику мы проходили по школьной программе. Потом были сняты эпические киноленты. Сергей Бондарчук был режиссером фильма, мирового класса "Война и мир". Я из всей эпопеи хорошо помню только молодого тогда красавца актера Вячеслава Тихонова в роли князя Болконского и романтическую и юную Наташу Ростову. Ну, еще несуразного Пьера Безухова и его красавицу жену. Играли, кстати, сам Бондарчук и его настоящая жена по жизни Ирина Скобцева. А про войну...

С "Хождением по мукам" та же история. Вновь прочла эту трилогию уже сейчас совсем другими глазами. Теперь и про войну стало интересно. Тем более, что нашу "оранжевую революцию" в конце 2004 года стали сравнивать с февральской 1917.

Лидер рокгруппы "ДДТ", Юрий Шевчук в одном из своих интервью на российском телевидении сказал, что специально прилетал на несколько дней в Киев на Майдан. Без всяких приглашений и неотложных дел на Украине. Просто захотелось самому разобраться, что же все-таки происходит у нас? И ощутил настоящий дух свободы, увидел просветленные лица людей. Студентов, молодежи.

В целом ведь молодежь аполитична в наш прагматичный век. И в России, и до некоторых пор и в Украине. Увидел своими глазами и почувствовал общее настроение воодушевления и единства. И понял, что это и есть революция. Мирная. Без крови. И увидел этот самый народ, о котором так много говорят интеллигенты и вспоминают политики в период выборов. Пресловутый народ, и старый и малый, и бедный и не очень, который устал от вранья, несправедливости, нищеты и бесправия и будет стоять до конца. Сказал, что напитался этим духом, этим возвышенным настроем, и позавидовал нам. А все, что говорили и писали в это время в России, об украинских событиях, было, мягко говоря, неправдой. Увы.

МОЛОДОЖЕНЫ

10 сентября 1920 в Дебальцево Андрей и Лида сфотографировались вдвоем. Уже как муж и жена. Они десять дней как венчаны. Снимок любительский. Фотоателье с их бывшими хозяевами то ли еще не перестроились под новую власть, то ли закрылись. Новые советские фотографы, видимо, были заняты более важными делами. Революционными. Так что, обязательное традиционное фото новобрачных в апартаментах фото-студий, с неизменным старинным креслом, в котором по-хозяйски восседает глава семьи, а жена, кротко стоит рядом, попросту отсутствует.

Молодожены оба сидят. В полуоборота. Скорее как брат и сестра. Они даже очень похожи. Лидочка подстрижена очень коротко - вовсю бушуют эпидемии военного времени. Андрей всегда и везде аккуратно причесан и вовремя подстрижен. Светло-русые волосы c четким пробором слева, открывают высокий чистый лоб. Глаза большие, лучистые, светло-карие. Брови в меру густые. Прямой точеный нос. Губы не тонкие, четко очерченные. Чем больше я всматриваюсь в лицо своего деда, тем яснее вижу, как он хорош. Он свободно, раскованно держится. Не зажат даже перед фото камерой. Он знает, что привлекателен и умеет себя подать. Так снимаются любимцы публики, которые уверены в себе. На Андрее белая, шитая на заказ, рубашка в тонкую, не очень яркую полоску, с отутюженным жестким воротником, и галстук. Левую руку, согнув в локте, он положил на спинку стула, на котором, слегка спереди, тоже в полу-оборота к объективу сидит его молодая жена.

Лидочка в шелковой ярко-голубой, в цвет глаз, блузе с широкими присборенными рукавами, защипами на лифе и круглым вырезом без воротника. На шее достаточно крупный медальон на цепочке, по моде тех лет. В этой, закрывающейся плоской круглой, коробочке она долгие годы будет носить на груди его портрет. У Лиды спокойное, кроткое выражение лица.

Завтра они идут расписываться в ЗАГС по новым революционным законам. В феврале 1919 года, а точнее 17 февраля, как раз в день рождения Лидочки, был подписан декрет Совета Народных Комиссаров УССР о регистрации браков. Без бумаги-выписки из книги записей браков, любовь и жизнь вдвоем мужчины и женщины считается недействительной. Даже неприличной и аморальной. На долгие годы. Это будет теперь называться брутальным и двусмысленным словом - сожительство.

Венчание здесь вообще не причем. Оно даже, как бы, вредно, так как не согласуется с атеистической моралью новой власти. А церковь, вера в Бога, вообще, "опиум для народа". И лучше об этом не распространяться, а помалкивать. Лида всегда отличалась законопослушанием и пристрастием к порядку во всем.

Спустя много лет, когда я буду уже взрослая, моя бабушка Лида скажет мне "под большим секретом", что она со своим единственным мужем Андреем венчалась в церкви. Мы смотрели какой то фильм о старинной жизни и там батюшка в церкви осенял золоченым крестом невесту в белом убранстве и жениха. Бабушка сказала, что и над их головами шаферы - свидетели держали золоченые витые богато украшенные короны - венцы. Откуда и название обряда - венчание. Жених и невеста тоже целовали крест в руках священника. Все было величественно, волнующе и таинственно. По ее интонации и немногословию, будет ясно, что это очень значимое событие в жизни, не то что нынешние штампы в паспорте. Но тогда, в 1920 году регистрация брака, тоже была явлением новым, непривычным и от этого ярким и запоминающимcя.

Наутро, 11 сентября 1920 года в Дебальцевском подъотделе записей актов гражданского состояния (ЗАГСе) "о добровольном вступлении в брак и об отсутствии законных препятствий" заявили:

Андрей Терентьевич Спиридонов, 24 лет. Холостой. Родился в "Донецкой губернии, Енакиевского уезда, Чернухинской волости и села".

Лидия Порфирьевна Дегтярева, 22 лет, девица. ( Место рождения почему-то указано г. Верхнеднепровск, хотя во всех последующих документах и автобиографиях - г. Днепропетровск.)

Оба первым браком. Свидетелями были друзья Новосельский и Иванов.

Жених так волновался, что подписываясь - Спиридонов, пропустил первую букву "и", которую потом подставил сверху.

Лида расписалась - Л Спиридонова, тем самым указав будущую свою фамилию.

Порядковый номер регистраций в книге записей браков за 1920 год был 122.

Уплатили "гербовый сбор в сумме двадцати рублей", получили на руки тоненький листочек с наскоро сработанной печатью и призывом на ней " ... всех стран соединяйтесь". Абсолютно неразборчиво кого призывают соединиться, но, тем не менее, именно в этой организации, подобные воззвания, мне кажутся, наиболее уместны. И не столь уж и важно "пролетариев ли всех стран" зовут соединяться или просто любящих друг друга людей.

На обратной стороне листочка восстановили запись священника из Николаевской церкви о венчании. Для верности. Видимо, все же так было привычней и правильней.

Тоненький листочек, размером в обычный писчий лист, со временем истрепался и на сгибах стал рваться. Лида подклеила его для прочности на более плотный лист, благодаря чему он и сохранился до наших дней.

СВАДЬБА

Свадьбу играли 12 сентября в Чернухино в большом доме Спиридоновых. Народу собралось много. Весь поселок. Терентий Харитонович и Ефимия Андреевна женили сына - единственного, любимого, образованного, видного. Но и невеста была подстать. И лицом пригожа, и профессией такой редкой в то время для барышень и нужной для людей, и нравом покладистым и ровным.

В соответствии с новыми революционными веяниями, быстротой принятых решений и то, что уже и венчание состоялось почти две недели назад, и регистрация в Дебальцево накануне, никаких подвенечных платьев с фатой невеста не припасла. Лида была в той же новой блузе, что и в ЗАГСе, длинной темной юбке на широком поясе и туфельках на каблучке. Кстати, ножка у невесты была миниатюрной по теперешним меркам - 34 размер. Как у Золушки. Единственным украшением служил медальон на шее. Жених - в белой накрахмаленной сорочке в тонкую полоску, черном костюме и кожаных черных туфлях. Только галстук сменил. Сорочка на европейский манер из новомодной, тонкой и хрустящей ткани, смотрелась на фоне разнообразных, хоть и нарядных, косовороток и толстовок, утонченно и изыскано.

На свадьбу собрались многочисленные родственники. Сестры Ефимии Андреевны, родные и двоюродные. Паша - неразлучная сестра и подружка, муж ее - Лука. Их дети. Братья Драгуновы. Один из них, Тимофей, был почти одногодок с Андреем. Они дружили, вместе учились, гуляли. Ходили на танцы и ухаживали за девушками. Родичи - Марфуша, Михаил, Вера. Совсем юные и молодухи. Деды и прадеды. Старухи и детвора.

Еще не забыты голодные годы разрухи мировой и гражданской войн. Набеги всевозможных банд. Налеты продотрядов, когда для нужд Красной Армии выгребали из подвалов и кладовых все припасенное и для жизни, и для весенних посевов. Зерно, картошку. Увозили всю птицу. И казалось, не подняться. Но трудолюбивые, рачительные, "хозяйского батька диты" опять пахали, сеяли, сажали. Растили любовно. Ходили за скотом, коровой упорно, каждодневно. Не покладая рук. Спиридоновы были трудягами. И к осени смогли сыграть достойную свадьбу своему любимому сыну.

Угощения были разнообразные и по тем временам многочисленные. Но нехитрые, а вкусные и сытные. Настоящий пир горой. Жареные утки. Холодец из петуха. Солянка - на Украине это тушеная капуста с мясом. Свежие - с грядки помидоры, огурцы. Свои же соленья из бочек. Неизменная разваристая горячая белая картошка. Деревенская свежайшая, жирная и сладкая сметана.

Испеченные караваи. Обязательный для свадебного стола курник - блинчатый пирог с курицей и рисом. По верху украшенный фигурками из теста, румяный и сочный. Пироги с капустой и ливером. Душистые ватрушки. Сладкие булочки с изюмом и пирожки с яблочным и сливовым повидлом.

Пили в меру. Белую, горькую - мужики и сладкие наливки: вишневые, малиновые - бабы. А детворе - квас, компот.

Гуляли на свежем воздухе. Длинные столы поставили на веранде. Наелись, накричались "горько!". Натанцевались. Попели песен. Еще и успели засветло сфотографироваться. На вечную память.

Фотографироваться уселись на деревянных ступеньках перед парадным входом и верандой. Открытая деревянная веранда была выстроена на высоком фундаменте из сложенных и тщательно пригнанных плоских, разного размера, необработанных камней из песчаника. В Чернухино все невысокие заборы и фундаменты складывались из таких естественных материалов, вместо кирпича.

Так и устроились в шесть ярусов. На ступенях парадного входа. Последний верхний ряд гостей стоит на веранде, облокотясь на ее заграждение.

Во втором ряду в центре молодожены. Андрей левой рукой привлек к себе молодую жену, а правой взял ее руку. Он сидит вполоборота, чуть устремившись вперед. Лида прижалась плечом к его груди. Они, безусловно, красивая и гармоничная пара. Так прислонившись друг к другу и держась за руки, они выглядят слегка отстраненно среди этой простоватой публики.

Среди гостей товарищи Андрея. Два из них в цивильных костюмах, рубашках с галстуками и ботинках. Это свидетели - Новосельский и Иванов. Еще двое коллег одеты в косоворотки. Брюки заправлены в высокие сапоги. На голове неизменные картузы с эмблемами строительных железнодорожников на околышах. Тимофей Драгунов со своей девушкой, которая доверчиво прислонилась к нему. Еще несколько, городских по виду, девиц - Лидины подруги. Они в светлых нарядных блузках и платьях. В нарядных белых туфлях и светлых чулках.

Тут и мать жениха в светлом новом платье и с красивой прической из вьющихся пышных волос. И тетка Прасковья в выходном платье с белым, вязанном крючком, воротником. Молоденькие, совсем девчонки, двоюродные сестры с коротко стриженными, завитыми прическами. Множество сельских молодух в платочках, повязанных низко на лбу, почти до бровей. Старухи в платках, сложив руки на коленях, поспешили запечатлеть себя на фото для вечности. Вверху, на веранде, стоят мужики и облокотились на ограждение любопытные бабы. Их и вовсе не видно. Не попали в кадр.

СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ

Затем началась прекрасная счастливая семейная жизнь. Андрей работал инженером-строителем на шахтах Донбасса. Лида была фельдшером приемного покоя больницы станции Дебальцево. Спустя полтора года, 8 января 1922 года в молодой семье Спиридоновых родился первенец. Сын Александр. Шурик, как потом всю жизнь его звали все: и бабушка Хима, и мама Лида, и младшая сестра Нонночка, все друзья и родичи. Лидочка ушла в декрет 24 декабря, за две недели до родов!!

Вот такая она была энергичная, мобильная, работящая. Все спорилось в руках, за что ни возьмись. Сидеть без дела просто не могла. Свекровь невесткой была очень довольна. И приветливая, и быстрая, и ласковая. При этом, любую рану вылечит и боль облегчит. И домашним, и всей округе.

На работу вышла, когда Шурику было полгода. Андрей в то время работал инженером на строительстве крупной Штеровской ГРЭС. Строили ее на реке Миус. Лида пошла заведовать аптекой амбулатории Штер-строя. В последствии, с 1965 года, этот строительный поселок в Ворошиловградской области стал называться г. Миусинск.

С Шуриком возилась свекровь, баба Хима. Но тогда никаких хлопот по этому поводу никто не испытывал. Умой и накорми внука, а тут родни полно. Племянницы наперебой играют с ним как с куклой. Опять же сестра рядом, через огород. Братья и золовки. Каждое утро забегут, да так несколько раз на день. На руки схватят - обтискают. Летом во дворе простор. Следи только, чтоб никуда не заполз, не придушил, ненароком, играючи золотистого цыпленка, не уселся верхом на покладистую и терпеливую к таким играм кошку Мурку да не разбил себе нос. Да и то - до свадьбы заживет! А как без этого?

В 1924 году город Юзовка в Донбассе переименовывают в Сталино. А в1925 Царицын на Волге становится Сталинградом.

Второй ребенок, дочь Нонна - моя мама родилась 13 марта 1926 года. В этот раз Лида декретный отпуск и вовсе не оформляла. Родила маму, не отходя от аптеки. Шучу, конечно. Но по большому счету так это и было.

Когда Шурику исполнилось пять лет, а Нонночке всего лишь годик, Лида уезжает вслед за мужем на ст. Чистяково в Донецкой области. У Андрея здесь серьезная работа инженера и она должна быть рядом.

Станцию Чистяково впоследствии, а именно в 1964 году, переименовали в г. Торез. Был такой деятель французского и международного коммунистического движения - Морис Торез. Поскольку в 1964 году он умер, соратники в СССР решили увековечить память генсека французской компартии, назвав его именем рабочий поселок шахтеров и железнодорожников.

Затем с марта 1929 года по декабрь 1930 вся семья переезжает жить и работать в Днепропетровск. Шурику пора идти в первый класс. Лида устраивается на новую работу - медсестрой в железнодорожной поликлинике. В автобиографии запишет, что работу меняет в связи с переездом по месту работы мужа. Андрей работает на одном из заводов Днепропетровска. Дети на руках у бабушки Жени - Лидиной мамы. Нонночке уже три года, Шурику семь лет.

Что-то с работой Андрея в Днепропетровске не заладилось. Он специалист в области шахт, и менее чем через два года семья вновь возвращается в Донбасс, в Чернухино.

Андрей по роду службы инженера строительного отдела вынужден часто бывать в командировках на сезонных работах. В частности, летом, он выезжает в г. Александровск Ворошиловградской области. Лида, тем временем, в августе 1931 года поступает в Днепропетровский мединститут. Имея за плечами стаж работы фельдшером почти 9 лет, двоих малолетних детей и любимого мужа.

Она все время в работе. Учится и одновременно работает медсестрой военного госпиталя. Вплоть до окончания третьего курса мединститута.

ЛИДА, НОННОЧКА, ШУРИК и АНДРЕЙ

Поступление в мединститут - долгожданная исполнившаяся Лидина мечта и важная веха в жизни. Семья отправляется в фотоателье, запечатлеть это важное событие. На снимке Лида с мужем и детьми. Она в шелковом темном однотонном костюме с объемными мягкими рукавами, схваченными у запястья тонким руликом. Украшением служит более светлый шелковый воротничок и вставка на груди из этой же ткани. Костюм шила бабушка Женя - Лидина мама. На груди две нитки искусственного жемчуга. Она в тонких прозрачных чулках, остроносых туфлях на шнурках и небольшом каблучке. Лида красавица. У нее большие, яркие, голубые глаза и черные волосы. Короткая стрижка, уложенная плойкой волнами по последней моде. Четко очерченные брови, нежный овал лица.

Муж и жена сидят на стульях с высокими спинками, между ними небольшой округлый высокий столик. На нем маленькая Нонночка, обняла за шею маму и прислонилась к ней. На голове - большой шелковый бант. Белое выходное платьице с оборочками и фестончиками, с шитьем по краю. У дочки светлые волосы, светло-карие глаза и она вся "в папу".

Андрей в светло-сером хорошем костюме, белой рубашке и галстуке. Как всегда и везде открытое, чистое, благородное лицо. Спокоен и уверен.

На переднем плане на маленьком венском стульчике Шурик. Он в темном костюмчике - пиджак по типу френча с накладными нагрудными карманами и укороченные бриджи с манжетами. Черные чулки и высокие шнурованные ботинки. Голова у него побрита, но видно, что он светловолос в отца. Да и лицом очень похож на Андрея.

Благородное семейство. Внешне вполне благополучное. Красивые доброжелательные лица. Через несколько лет эта семья распадется. Перестанет существовать.

Лида останется с двумя детьми на руках в 37 лет. Ей еще год учиться в институте. Замуж она больше не выйдет.

БЕЗ АНДРЕЯ

А пока Андрей для того, что бы быть рядом, переводится в Днепропетровск. Город для него, в общем-то, чужой. Здесь у него нет ни друзей, ни приятелей. Для прописки он получает справку с места работы - промкооператива "Петроль". Сохранился пожелтевший документ, размером с пол листа писчей бумаги. Справка, отпечатанная на пишущей машинке, гласит:

"Дана настоящая тов. Спиридонову А.Т. в том, что он состоит на работе в должности инженера-строителя по капитальному строительству при заводе Н-Днепровского Технохимическо завода "Петроль".

Настоящая выдана для предъявления в паспортный отдел 3-го района милиции г. Днепропетровска".

Подпись секретаря завода заверена печатью.

В верхнем левом углу штамп промстройкооператива "Петроль" с указанием даты выдачи 1 октября 1934года.

Это последний документ, в котором упоминается имя Спиридонова Андрея.

АНДРЕЙ И ЛИДА СПИРИДОНОВЫ

Бабушка никогда не рассказывала о семейных ссорах, скандалах или размолвках. Скандалить она не умела. Никогда ни в каких разговорах она никого не винила, не ругала.

В своей автобиографии семейную жизнь Лида опишет тремя фразами. "В 1920 году вышла замуж. Муж - Андрей Терентьевич Спиридонов инженер строитель. В 1935 году разошлась с мужем". И все.

В 30 годы людей сажали в тюрьмы по доносам за самые, казалось бы, незначительные эпизоды. За небрежно сказанные слова, за безобидные на первый взгляд анекдоты, за недостаточно почтительные высказывания в адрес правителей страны. И, конечно же, за не уважительное отношение к "отцу всех народов" - Сталину.

Только спустя пол сотни лет станут известны причины многих изломанных судеб.

Вот один из тысячи известный факт.

В 1934 году погиб высокий государственный и партийный деятель Сергей Миронович Киров. На траурную панихиду организовывали и отправляли все население Ленинграда. Родной брат киноактера Георгия Жженова, будучи в ту пору студентом, жил бедно, одет был слабенько. Когда студентов посылали отдать последние почести одному из соратников вождя, он сказал товарищу:

"Посмотри, какая у меня рваная обувь. Я пойду, простужусь, заболею, а ему (Кирову) мы уже не поможем".

Его арестовали и посадили. За эту одну, казалось бы, не такую крамольную фразу. Но нашелся сексот, тут же сообщивший куда следует, о подобном высказывании. Кстати, только недавно узнала, что "сексот" расшифровывался как "секретный сотрудник". Всегда это слово несло в себе негативный оттенок.

Всех Жженовых, всю семью тогда выслали. Сам Георгий, известный и всеми любимый в последствии актер, в то время был в экспедиции в Комсомольске-на-Амуре на киносъемках. Его арестовали по возвращению. Он провел много лет в лагерях и на приисках среди большого количества политических заключенных. В лагере за любую провинность, за клочок бумаги, стихи, любую записанную строчку - расстреливали. Причем без всякого разбирательства. Какой там суд и следствие. За сопку и расстрел! Все это он спустя многие годы опишет в своих рассказах "Саночки". И их опубликуют в журнале "Огонек" времен перестройки, когда редактором самого популярного в то время журнала будет Виталий Коротич.

И это стало достоянием гласности в силу известности и масштабности личности киноактера Георгия Жженова. А сколько пропало людей неизвестных, "среднестатистических"?

В 1934 после убийства Кирова, был принят Указ о борьбе с терроризмом. Следствием его оказались тысячи арестованных по ложным доносам. "Борьба с терроризмом" принимала гигантские масштабы.

В 1935 году был самый разгар стройки калымской трассы Магадан - Якутск. Строили дорогу 6 лет. Вдоль трассы страшные места. Одно из них - Черное озеро. Его еще называют Мертвым озером. Почему-то там не водится никакая живность. Птицы облетают его стороной.

Трассу по вечной мерзлоте проложили длиной 2 тысячи км. Она должна была стать дорогой жизни. Стала дорогой смерти.

Вдоль трассы до сих пор еще стоят полусгнившие вышки надзирателей. Мертвый поселок. До недавнего времени там жил один единственный старик. Геолог. Приехал он на Калыму в 1941 году. В начале 21 века ему исполнилось 80 лет. Он рассказывал, что до 1955года в этих краях обитали исключительно подневольные, сосланные.

Жесточайшие репрессии начались с 1931 вплоть до 1953года. Иногда чуть затихая, а потом увеличиваясь с новой силой.

С 1935 года, Андрей "выпал" из семейной жизни. В автобиографии Лида подвела итог 14-летней супружеской жизни жестким словом - развод.

Пятьдесят лет я не задумывалась над этим вопросом. Он не обсуждался в семье никак и никогда. Только теперь, разбирая семейные письма и документы, я обнаружила, что и бабушка, и мама скрупулезно сохраняли дорогие сердцу метки истории. Наряду с официальными документами, знаковые письма, записки, открытки и фотографии. Все это пряталось в очередную вышедшую из моды дамскую сумочку и хранилось в дальнем углу платяного шкафа. На самом дне. Подальше от глаз. Но не выбрасывалось! Рука не подымалась.

Сохранились бумаги о регистрации брака в Загсе г.Дебальцево и венчании в Николаевской церкви Чернухино Екатеринославской епархии. Документы 1920 года! А какой-нибудь бумаги о расторжении брака нет. Это при бабушкиной собранности, аккуратности и педантичности работы с официальными документами.

Но нашлось удивительным образом сохранившееся письмо, датированное 20 июля 1955года. Письмо адресовано бабе Химе и отправлено в Чернухино. Уже оттуда попало в Верховцево. Скорей всего Лида забрала его после похорон свекрови в летом 1957 года.

Может оно сохранилось не случайно? Приведу его полностью, так как по моему глубокому убеждению, оно является одним из ключиков к раскрытию завесы тайны исчезновения Андрея из дальнейшей жизни семьи.

Написал письмо Тимофей Андреевич Драгунов.

"г.Киев Паньковская 15,кв7.

Дорогая сестра Ефимия Андреевна!

Получил твое письмо и очень обрадовался. Очень рад, что ты чувствуешь себя хорошо, а еще было бы лучше, что бы ты могла и приехать на старые места в Верховцево и повидать своих родных.

Конечно, задуманное откладывать не нужно т.к. время бежит быстро. Не поспеваешь отрывать листочки из календаря!

Лиду я видел, когда был в Днепропетровске в 1947 году, а потом проездом из Чернухино в 1954году.

Она почему-то "цурается" нас. Не хочет родниться. Она часто бывает в Киеве, знает наш адрес, но не заходит может быть потому, что у нас плохая квартира(в подвале), но я надеюсь, что скоро получу новую...

О Шурике я вспоминаю с особым уважением. Жена его Шура тоже очень понравилась нам.

После отъезда я долго думал о них. Шурик напомнил мне Андрея и наши молодые годы. Вспомнил все! Жалко прошлого! Заныло сердце и поплыли вереницей воспоминания.

Жалко мне Андрея! А как я его любил.

Прошло 60 лет, мы поменялись, изменилось и время. Прошлого не вернуть! Ты наверное часто вспоминаешь об Харитоновиче, о нас с Андреем и рассказываешь внукам и правнукам.

Прошу говори об Андрее только хорошее - когда были мы еще учениками, мечтали, гуляли, танцевали.

Это было самое интересное время, его забыть нельзя. Как и Андрея.

Дочку Лиды я не видел и не представляю какая она, но по рассказам Лиды - она похожа на Андрея.

Интересно, жива ли мама Лиды, когда я был у них, то она проживала в Верховцево, но я её застал еще в Днепропетровске на старой квартире (одноэтажный домик возле вокзала). /Кронштадская,33/

Мы с ней много вспоминали об Андрее, она его тоже сильно любила и хранит память как о любимом человеке.

О себе скажу немного. В июне отдыхал в Одесском доме отдыха. Вспоминал там свою молодость, а теперь вновь уткнулся в свою работу.

Работаю в министерстве городского и сельского строительства УССР. Если приходится выезжать в командировку, то только в Херсон.

Ефросинья Васильевна работает уже одиннадцать лет в одном учреждении "Областное управление по заготовкам". Ездит на работу трамваями и троллейбусами. Место службы от дома у неё далекое.

Оба работаем, из дома уходим утром и приходим вечером.

Лия и зять Федя с внучкой Наташкой уехали на своей автомашине на Кавказ. Они ехали, наверное, через Дебальцево. Будут возвращаться обратно в первых числах сентября. Возможно заедут в Дебальцево.

На днях к нам в гости приехала из Дебальцево Стеша, её дочь Нина и внук Юра. Фрося водит показывает им достопримечательности г.Киева.

Будешь в Киеве. Тебя поводим - посмотришь.

Привет всем вам. Шурику, Шуре и детям.

Крепко целуем. Твои Драгуновы

20.июля 1955года. И всем нашим родичам Михаилу, Марфуши, Вере, ....Паши, Луки Семеновичу и их целую."

Как эпизод из прошлой жизни, баба Лида, спустя 30 лет, в период хрущевской "оттепели", рассказала мне, а потом и Вове, как пострадал один человек из их компании. Рассказала как бы вскользь, мимоходом. Не акцентируя на этом внимания.

Будто бы возвращались они как-то небольшой компанией из кино. Был уже вечер. Темно, холодно. Дождливо, ветрено, промозгло. Все озябли и спешили по лужам, с промокшими ногами скорей домой в тепло. Проходили через небольшой скверик, мимо бюста Сталина.

И один из них сказал невзначай, кивнув на гипсового вождя :- " А ему дождь нипочем". Потом кто-то, из слышавших это, написал донос. Кто-то из этой же компании!

И за человеком, сказавшим, в общем-то, обычную безобидную фразу, темной холодной ночью приехал "воронок". Больше его никто и никогда не видел.

Теперь мы с братом пришли к выводу, что речь шла именно об Андрее, бабушкином муже и нашем деде.

Прямых доказательств у меня нет. Как и свидетельства о разводе тоже. Фамилию мужа Лида сохранила до конца жизни.

В те времена вслед за "врагом народа" забирали и всю семью. Жен, родителей. Их осуждали по той же 58 статье - 10 лет без права переписки. Или высылали на поселение в Сибирь без права возвращения. Детей таких врагов, в лучшем случае отправляли в детские дома. Но ярлык "детей врагов народа" приклеивался навсегда. У них были покалечены судьбы. В институты, техникумы их не принимали. Получить специальное образование было проблематично. Чаще уже взрослеющих детей ждали те же "стройки века" где-нибудь в Сибири или Средней Азии. Ссылки, поселения и т.д.

Существовал очень распространенный способ сохранить жизнь оставшейся семье - это отказаться от родства. Расторгнув брак. А оставшиеся до поры на свободе, должны были прекратить всяческие поиски правды и своих близких осужденных.

Для этого тоже требовалось определенное мужество. И обоюдное желание. Думаю, что умный, гордый, уважающий себя Андрей именно так и поступил. И именно это сделала бабушка. Во спасение детей и уже немолодых родителей.

Никаких следов дальнейшей жизни, ни места и даты его смерти никогда не стали известны. Ни матери и отцу Андрея, ни его жене и детям.

Спустя много лет, уже более 30, после смерти бабы Лиды, я прочла воспоминания любимого ею актера Евгения Весника.

Оказывается отец Весника, Яков, был первым директором Криворожского металлургического комбината. Он был героем Гражданской войны, награжденным двумя орденами Красного Знамени, а в 1935 году еще и орденом Ленина. Жили они тогда в Долгинцево. Долгинцево у меня с детских лет "на слуху". Теперь я узнала, что это один из районов Кривого Рога. Так вот в 1937 году директор крупнейшего по тем временам меткомбината Яков Весник поехал в Москву, как ему казалось, выручать своего арестованного заместителя. Мало того, что никого он не выручил, его самого арестовали. Домой он больше не вернулся. Родные его больше никогда не видели. А, за поехавшей на его розыски женой, в 5 утра в ноябре того же 37 года приехал черный "воронок". Подростка Женю через пару дней на грузовике, вместе с такими же детьми, увозили в спецлагерь для "детей врагов народа". Он чудом удрал, шмыгнув в открытые ворота монастыря, и спасся. Семья Весников до откомандирования по приказу партии на Криворожский металлургический гигант жила в Москве и была дружна с семьей героя революции Орджоникидзе и "всесоюзного старосты" Калинина. Но и это не было "охранной грамотой". Уничтожались образованные, профессиональные, преданные и честные. Спустя более полувека стало известно, что отца Весника расстреляли в том же 37 году.

В подтверждение нашей догадки о судьбе Андрея, служит и тот факт, что семейные узы с остатками семьи Спиридоновых не были оборваны. Как это случилось бы в результате настоящего развода с мужем по каким-то семейным, житейским проблемам. А наоборот, до конца своих дней баба Хима была с нами. И хоронили ее все невестки, внуки и правнуки. Но об этом позже, в хронологическом порядке.

Мединститут Лида закончила в 1936 году.

Один интересный факт. Спустя 70 лет Лидин правнук и мой сын стенет заведующим кафедры медбиологии и информатики в этом же медицинском институте. Только называться он теперь будет Днепропетровской медицинской академией. И в новом веке она пополнится новыми кафедрами, в том числе информационных технологий. Пригласят туда Алексея по рекомендации декана физического факультета Днепропетровского Университета -Тутика Р.С. Под его руководством Алексей работал на кафедре экспериментальной физики ДГУ. И я считаю Руслана Семеновича "крестным отцом" в Алешиной карьере.

А Лида по окончании медицинского института вернулась в Донбасс, в семью мужа. Официально - бывшего. В дом, к свекрови, женщины, которую почитала и с сыном которой, "якобы развелась". А баба Хима, не знала больше никогда ничего о единственном и таком любимом сыне? Так бывает?

Как бы подводя итог открывшейся совершенно неожиданно семейной тайне (лишь стоило подойти к ней системно и внимательно) можно сделать однозначный вывод о том, что наш дед Спиридонов Андрей Терентьевич был репрессирован в конце1934г. или в начале 1935г.

1. О дате его смерти и месте захоронения нет данных в следующих архивах:

Государственном архиве Луганской области (г.Луганск)

Государственном архиве Днепропетровской области (г.Днепропетровск)

Главном управлении юстиции Днепропетровской области (г.Днепропетровск)

Центральном Государственном историческом архиве Украины (г.Киев)

Главном информационно-аналитическом центре МВД Российской Федерации (г.Москва)

Управлении регистрации и архивных фондов ФСБ России (г.Москва)

Именно так и случилось с тысячами репрессированных.

2. Последние документы с упоминанием его имени - справка химзавода "Петроль" выданная Спиридонову А.Т. для предъявления в "паспортный стол 3-го района милиции г.Днепропетровска от 01.10.1934г"

3. После окончания мединститута уже бывшая жена (по версии из ее автобиографии развод состоялся в 1935г) Лида Спиридонова с двумя детьми возвращается в дом матери Андрея(!).

4. В списках погибших во время Великой Отечественной войны (1941-1945) объединенной базы данных "Мемориал" Спиридонов Андрей Терентьевич не обнаружен.

5. "Похоронка" или свидетельство о смерти в документах матери Спиридоновой Ефимии Андреевны отсутствуют.

6. После окончания Великой Отечественной войны сын Спиридонов Александр Андреевич с женой поселяются в доме отца и проживают с Ефимией Андреевной всю жизнь.

7. После смерти Спиридоновой Ефимии Андреевны дом остается в наследство его семьи.

8. После смерти Спиридонова Александра Андреевича дом переходит его детям. Других претендентов на наследство нет.

С октября 1936 года Лида поступила на службу на железнодорожном транспорте. Первое место работы в новом статусе - дежурно-разъездной врач поликлиники станции Дебальцево Северо-Донецкой железной дороги.

Жила с родителями Андрея в доме Спиридоновых в Чернухино. На работу в Дебальцево ездила каждый день "рабочим" поездом.

ДОРСАНОТДЕЛ дороги размещался в г.Артемовске. Все распоряжения транспортного санитарного управления, приказы и назначения шли оттуда. Лида в должности врача терапевта моталась по шахтерским поселкам и стройкам. Добросовестная и неутомимая. Безотказная и преданная делу. Детей растили бабушки. Летом у бабушки Химы в Чернухино на приволье и свежем воздухе. Остальное время возилась с ними бабушка Женя в Днепропетровске. Шурик заканчивал 7-класс и собирался поступать в финансово-экономический техникум. Нонночка училась в младших классах Днепропетровской железнодорожной школы.

В 1938 году Лиду бросают на важную и сложную работу маляриологом. Она борется с эпидемией в Донбассе, командируется в Воронеж на декадник участковых врачей по борьбе с малярией. Это сейчас уже забыли о подобных повальных эпидемиях. А в то время свирепствовала болезнь, которую разносили малярийные комары - анофелесы. Их в мире огромное количество видов, приблизительно 300, в СССР, частности, насчитывалось до семи. Яйца, личинки и куколки развивались в любом водоеме или большой луже. Словом, в воде. Укус такого кровопийцы заканчивался лихорадкой, в лучшем случае. В худшем - анемией. Малокровием. И сопровождалась вся эта болезнь слабостью, головокружением, сердцебиением и другими мало приятными явлениями. Впоследствии как массовое заболевание малярия была уничтожена.

Во время жизни и работы в Дебальцево Лида познакоми- лась и подружилась с Марией Ивановной Куц. Звали её близкие и друзья Марийкой. Дружбу свою сохранили они до конца дней.

Марийка тоже врач. Доброжелательная, приветливая, заботливая. Марийка опекала свою младшую сестру Лиду - Лилу, как она её называла. Лила по возрасту ближе к Лидиной дочери - Нонне.

В последствии, когда я выросла, меня мама познакомила и с Марийкой, и с Лилой.

Прослужила Лида Спиридонова в Дебальцево до сентября 1938 года. И уезжает в Днепропетровск, где учатся Шурик и Нонна.

К этому времени она уже без Андрея. Когда спустя тридцать лет я спрошу, где жил в это время мой родной дед, то получу маловразумительный ответ. Вернее, вообще никакого. А во всех официальных документах будет упоминаться развод Лиды с мужем в 1935 году.

Вопрос будет закрыт навсегда. А теперь уже и выпытать не у кого. Даже родственников Драгуновых, я имею в виду старшее поколение - Андрея и Фросю, уже нет на этом свете.

Всю свою душевную боль и муку Лида пыталась всячески заглушить неустанной, беспрерывной работой.

Вернувшись в город своего детства и юности с сентября 1938 года Лида работает врачом терапевтом центральной железнодорожной поликлиники города Днепропетровска.

А железная дорога с 1938 года называется Сталинская. Это при живом вожде - Иосифе Сталине.

Интересная деталь. С 15 января 1939 года Совет Народных Комиссаров Союза ССР своим постановлением вводит трудовые книжки. Так и пишут: "В целях упорядочения учета рабочих и служащих на предприятиях и учреждениях".

Для союзных и автономных республик текст трудовой книжки печатается и заполняется на двух языках. На русском и на языке союзной республики. Теперь без бумажки ты букашка. На работу принимают и увольняют только по предъявлению трудовой, таким образом, "привязывая" человека к определенному месту и минимизируя степень еге свободы.

Сюда же вносятся все данные об образовании, профессии, переходе с одной организации в другую и о причинах таких переходов. В отдельном разделе регистрируются поощрения и награждения. В основном это грамоты, приказы, благодарности. Денежные премии, как и взыскания в трудовую книжку не вносятся. Бабушкина трудовая книжка с первой датой работы фельдшером от 23.04 1927 года и последней 5 июля 1968 года сохранилась до сих пор.

Собственно их две. Первая, "копия" содержит сведения с 1927 по 1948год. И вторая, с 1945 по 1968г.

ВОЙНА

22 июня 1941 года началась Великая отечественная война "...22 июня ровно в 4 часа

нам объявили:

Киев бомбили

И началася война " - мама иногда вспоминала эти строчки.

На следующий день после первой бомбежки, 23 июня Лида была уволена с должности врача Днепропетровской центральной железнодорожной поликлиники в связи с призывом в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию - РККА. По требованию военного времени она была назначена начальником изоляционно-пропускного пункта станции Синельниково - 2 Сталинской железной дороги.

С июля начались налеты немецкой авиации на Днепропетровск. 19 августа город впервые подвергся артиллерийскому обстрелу. Уже в дальнейшем, не прекращавшемуся. В августе началась эвакуация людей и промышленного оборудования, так как линия фронта уже проходила рядом с Днепропетровском.

В конце августа советские войска оставили и правобережье, и левый берег. При отступлении взорвали мосты через Днепр. Войска 6-й армии обороняли левобережье в районе Нижнеднепровска до конца сентября 1941 года.

Крупные металлургические заводы - им. Ленина, им.Петровского, Карла Либкнехта и др. эвакуировали на Урал и в Сибирь. Всего приблизительно в 20 городов.

С приходом в город немцев, был установлен жесткий оккупационный режим. Было расстреляно около 30 тысяч мирного населения. Приблизительно столько же советских военнопленных.

Угнано в Германию на работу около 75 тысяч здоровой трудоспособной молодежи.

Евгении Тимофеевне Дегтяревой - Лидиной маме - в 1941 году было 67 лет. Муж, Порфирий Дегтярев умер в 1940 году. Сын Николай ушел на фронт добровольцем. Дочь, Лидия с детьми Шуриком и Нонночкой уезжала в эвакуацию с военным госпиталем на восток. Бабушка Женя уезжать из Днепропетровска отказалась и осталась дома на Кронштадской 33.

13 сентября 1941 года Лида была зачислена на работу в эвакуационный госпиталь ЭГ - 5783 на должность начальника инфекционно-терапевтического отделения. Фронтовым эвакуационным поездом ФЭП - 34 была направлена в распоряжение госпиталя.

Эвакуационные госпитали, в отличие от полевых подвижных госпиталей, перемещались по железной дороге. Разворачивались эвакогоспитали преимущественно в административных зданиях. Чаще всего в помещениях школ. Рассчитывались такие госпитали на 200-500 коек. Имели в своем составе хирургические и терапевтические отделения и предназначались для госпитальных баз армий.

Более крупные, на 600-1000 коек приписывались к госпитальным базам фронтов. Размещали ЭГ глубоко в тылу.

Но по мере отступления армии эвакуационные госпитали отступали все дальше на восток.

Одна из первых дислокаций ЭГ - 5783 была станция Сальск Ростовской обл.

В Сальске госпиталь простоял почти до декабря 1941 года. Здесь случайно оказалась Лила, младшая сестра Лидиной подруги Марийки. Мария Ивановна была всю жизнь для Лилы и подругой, и сестрой, и мамой, очень рано ушедшей из жизни. А вот каким образом Лила оказалась в Сальске.

В Донбассе эвакуация началась осенью 1941 года, в Донецке в октябре. 25 октября Донецк был сдан немцам.

Марийка из Дебальцево была направлена в составе эвакогоспиталя, сформированного на базе городской больницы, в Миллерово Ростовской обл. Миллерово недалеко от Ворошиловграда. Где-то километров 200 по железной дороге от Дебальцево. Через Мануиловку, Ворошиловград, Кондрашевскую на главную магистраль Москва-Ростов-Краснодар-Новороссийск.

Свою сестричку Лилу, Марии Ивановне удалось отправить из города с семьей друзей, эвакуировавшихся с заводом на Урал.

Дебальцевский ремонтный завод был вывезен в г. Орск Чкаловской обл. С 1938 г. по 1957г. область именовалась по названию города Чкалов. Потом он был переименован в г. Оренбург.

Орск - большой железнодорожный узел на реке Урал. Сюда были эвакуированы многие металлургические и машиностроительные заводы. После войны на их базе в 1955году был введен в строй крупный Орско-Халиловский меткомбинат.

В этом самом Орске Лила, которой было тогда не больше 17 лет, работала браковщицей на военном заводе. Выпускал завод снаряды для фронта. В период некоторой стабильности, Марийка отозвала сестру к себе в Миллерово, где стоял госпиталь.

В эвакогоспиталях большая часть служащих комплектовалась из вольнонаемного мирного населения. Так Лила была зачислена вольнонаемной на должность медстатиста.

Когда началось наступление немцев на Сталинград, госпиталь в срочном порядке был отправлен глубже в тыл. Больных и военный персонал увозили на автомашинах. А вольнонаемные отступали пешком. Лила с другими, бежавшими от бомбежек, попала в окружение. Каким то чудом удалось избежать плена и попасть в Сталинград. Из Сталинграда последним эшелоном переправилась через Волгу и оказалась в Сальске.

В Сальске нашлись Спиридоновы. Лида с Шуриком и Нонной. Лила потом рассказывала, как её изголодавшуюся до предела, они откармливали сухарями и кипятком. Делились, действительно, последним куском, так как сами жили впроголодь.

По своим каналам разыскали Марийку и сообщили ей, что сестричка в Сальске у Лиды. Уцелевшие остатки Марийкиного госпиталя передислоцировали в Махачкалу - Дагестан, а потом в Тбилиси - Грузия.

После окончательного расформирования госпиталя, нескольких врачей, в составе которых была и Марийка, откомандировали в распоряжение сануправления в Ташкент в Узбеки- стан.

В Ташкент во время войны было эвакуировано более 200 тысяч человек и около 20 промышленных предприятий. Из самых значительных - это Ростовский завод "Россельмаш", Днепропетровские машиностроительные заводы, Московский авиационный завод им. Чкалова. Практически все предприятия были перепрофилированы на выпуск военной продукции - вооружения, боеприпасов, обмундирования.

Еще одно место пересечения фронтовых дорог двух подружек, военных врачей Марийки и Лиды - большой железнодорожный узел Чиили.

В связи с продвижением немецких войск в район Ростовской области, госпиталь Лиды Спиридоновой был переброшен из Сальска по железной дороге в глубокий тыл. На станцию Чиили, в трехстах километрах от Ташкента. Здесь госпиталь простоял до весны 1943 года.

ЛИДА СПИРИДОНОВА (крайняя справа) С СЫНОМ ШУРИКОМ В ГОСПИТАЛЕ

Жили в частном секторе. И Нонна, моя мама, которой в ту пору было 17 лет, и Лила Куц работали вольнонаемными. Тут текла своя, упорядоченная по мере возможности, жизнь.

Отсюда Марийкина сестричка Лила уехала учиться в Ташкент. Окончила там первый курс Ленинградского политехнического института. И такое было - в Ташкенте во время войны продолжали работу многие эвакуированные из крупных городов учебные, научные и исследовательские институты. На их базе в 1943 году образовалась Академия Наук Узбекской ССР.

Заканчивала свое образование Лила в Харькове, после освобождения его от немцев.

С весны 1943 года по лето 1944 эвакуационный госпиталь-5783 был откомандирован в город Кировакан. Кировакан - крупнейший железнодорожный узел Армении и второй по величине город республики после Еревана.

Здесь госпиталь развернули на базе средней общеобразовательной школы ?1. Располагалась она в центре города. В типовом кирпичном здании.

В этом благодатном теплом крае текла размеренная жизнь. Война была слишком далеко и, если бы не прибывавшие эшелоны с раненными да "похоронки" с фронта, можно было спокойно лечиться, дышать чудесным горным воздухом, любоваться местными каменистыми ландшафтами и отъедаться сладкими пахучими южными фруктами.

По мере того, как с осени 1943 года советские войска освобождали Донбасс, Новороссийск и повернули окончательно на Запад, настроения в госпитале значительно улучшились. Все чаще голос Левитана с его сакраментальным: "От Советского Информбюро..." звучал оптимистичней и обнадеживающе, собирая возле черных круглых тарелок-громкоговорителей, выздоравливающих больных.

От радостных известий с фронта, быстрее, чем от некоторых лекарств и уколов, затягивались рваные раны и заживали болячки. Раненые, став на ноги, собирались назад в строй.

В этой сравнительно спокойной и удаленной от боевых действий обстановке, складывались симпатии. Молодежь влюблялась. Жизнь продолжалась.

Лидин старший сын Шурик фотографировал. Ходячих выздоравливающих больных вместе с медперсоналом. Раздавал им снимки. На долгую память.

Больные выписывались, уезжали кто на фронт, а кто в отпуск. Обещали никогда не забывать и врачей, и медсестричек, и друзей по несчастью.

Лида пользовалась большим почитанием и любовью у больных и раненных отделения. Уезжая на фронт, ей оставляли фото на память с собственноручно написанными признаниями.

В нашем домашнем альбоме сохранились такие снимки тех военных лет. Простые люди, попав под обаяние военного врача Лидии Порфирьевны Спиридоновой, писали ей самые сердечные слова. С орфографическими ошибками и любовью.

Старались сфотографироваться вместе с ней на прощанье. На одном из снимков Лида в белом врачебном халате вместе с сестричкой выскочили на минутку из помещения госпиталя и стоят за спинами двух больных. Снимки делали только на улице, когда светило солнце, только там хватало освещения для фотоаппаратов военного времени. Больные сидят на табуретках. Один их них уже в красноармейской шинели с погонами сержанта и форменной фуражке. Его выписывают. Другой пока еще в больничном халате. На обороте надпись " На долгую и добрую память от больных Горкуши Лени и от Бачурина Толи нач. одиления Лидии Порфировне Спиридоновой. 3 мая 44 года".

На другой пожелтевшей от времени фотографии молодой сержант в гимнастерке. Внешности обыкновенной, крестьянской, как тысячи солдат. Подписал снимок собственноручно: "На память Л.П.Спередоновой от Куликовского Г.И. 15.12.43г. г.Киравакан."

Еще два снимка "на память" от старшего лейтенанта и старшины.

На небольшом не очень качественном фото мужчина в байковом казенном халате, собираясь на выписку, собственноручно подписал: "Врачу Л.П.Спиридоновой от бывшего больного Гр. Овсяника за хорошее и особое внимание в личении болезни язва. Я вас и за ваше отношение ко мне не забуду никогда. 2.01.44г."

А у неё ко всем было "особое отношение". И понимание. И сострадание.

На обороте фотографии молодого сержанта с печальными глазами записано Лидиной рукой: "Шостик Иван Владимирович. Умер 8.2.44г. 3ч.30м. дня". Ниже дата его рождения - 1919г.,23 февраля. Время смерти с точностью до минуты. Не дожил Ваня до своего 25-летия 15 дней.

Говорят у "каждого врача есть свое кладбище". Тех, кого он не смог спасти.

Еще на одном снимке старший лейтенант. На обороте стихи, которые он сложил сам. Может, не очень литературно отшлифованные, но уж точно, написанные от души. Спустя много лет, после того, как все фотографии пришлось отрывать от старых альбомных листов (а приклеены они были "намертво" канцелярским силикатным клеем), удалось прочесть лишь несколько строк:

"...Любить сердечно всякий может,

Но так любить лишь можем мы

Любовь у нас не ради скуки,

Не ради пошлости земной.

Мы шли, сражались, умирали,

За наш народ, за край родной

Любя страну любовью сына,

Тебя люблю, как брат сестру..."

На другой его маленькой темной фотографии написано: "На долгую память о проведенных вместе днях от друга Сени. 5.1. 45".

В 1983 году, спустя 40 лет я поеду по туристической путевке в Армению, чтобы отыскать среднюю школу ?1, где стоял ЭГ-5783, в котором работала бабушка и где познакомились мой отец и моя мама. Как в кино. Но об этом я напишу, когда буду писать о них.

А пока, осенью 1944года госпиталь переводят поближе к западным границам. Туда где уже бесповоротно наши солдаты гонят фашистов с родной земли.

ЛИДА СПИРИДОНОВА С СЫНОМ ШУРИКОМ И ДОЧЕРЬЮ НОННОЙ. ГОСПИТАЛЬ,1944г.

В октябре 1944 года Лида отправляет детей - Шурика и Нонну в Днепропетровск, где осталась во время оккупации ее мама - бабушка Женя. Днепропетровск освобожден 25 октября 1943 года. То есть, почти год город свободен от фашистов.

Госпиталь переводят в г. Смоленск.

В это время наши войска уже освобождают Европу.

Лида получила письмо от брата Николая прямо с передовой. Письмо сохранилось до наших дней. Это обычный листочек размером с лист школьной тетради. Сложен треугольником. Не заклеен. Просто подвернуты вовнутрь уголки, чтобы оно сохраняло форму и не раскрывалось. Все письма с фронта подвергаются цензуре. Их читают и ставят штамп "ПРОСМОТРЕНО Военной Цензурой". Письмо написано карандашом. Лист пожелтел, но все читаемо.

На лицевой стороне треугольничка адрес получателя:

Г.Смоленск

Почтовый ящик ?40

Спиридоновой Лидии Порфирьевне.

Под чертой обратный адрес: Полевая почта ? 40355-Ф

Дегтярев Н.П.

Почтовый штемпель отправки 7.11.44

Штамп прибытия в Смоленск 5.12.44. Шел солдатский треугольничек почти месяц. Это последнее письмо Николая, поэтому я приведу его полностью, без купюр.

"Венгрия 1.11.44

Здравствуй дорогая Лидуша!

Шлю тебе свой фронтовой привет. Получил от тебя письмо, которому был очень рад. Отвечаю на него. Я пока жив и здоров, а дальше видно будет. Тем более, что сейчас сижу в окопе, а немцы ведут огонь по нас и из артиллерии, и из минометов, и из пулеметов, ну да авось не попадет. Получил письмо от Нонночки. Пишет, что жизнь неважная, а я не могу ничем помочь, досадно. Мама в больнице, но скоро выздоровеет. Мой Колюшка с Нонной и Шуриком, а Танюшка у Киреевой. Моя жена, извините за выражение, нашла себе другого, чему очень рад, но боюсь одного как-бы не сорвалась и не увезла детей, а это для меня будет самое большое горе.

Ну ничего лишь - бы разбить врага и остаться живым, а то я их и на краю света найду, а тогда заживем все вместе дружной семьей.

А пока желаю тебе всего хорошего.

Целую тебя крепко, моя дорогая сестра. Твой брат Николай".

КРАСНОАРМЕЕЦ НИКОЛАЙ ДЕГТЯРЕВ

Вместе с письмом хранилась фотография. На ней Николай Дегтярев снят сидя в красноармейской шинели с погонами старшего сержанта артиллерии. На голове пилотка с красной звездочкой. Через плечо на ремне оружие - ППШ (6,72мм пистолет-пулемет образца 1941г). Руки лежат на коленях.

Он очень симпатичный, с пронзительными добрыми глазами и мужественным подбородком с "ямочкой" посредине. Лицо у него спокойное и мужественное. Он уставший, но осознание того, что родной Днепропетровск уже свободен, дети дома ждут его, а советские войска гонят немца уже с венгерской земли, вселяет уверенность и надежду в скором возвращении. Кажется, что сейчас он улыбнется нам своей ироничной и обаятельной улыбкой. Она уже блуждает на губах. С ним рядом спокойно и надежно.

На обороте его рукой написано: "Дорогой сестре Лиде на память от брата Николая. 20.11-44г". И подпись. Это его последняя фотография. Жить ему осталось чуть больше месяца.

Больше писем от Коли не было. Спустя время пришла в Днепропетровск "похоронка". О том, что рядовой Дегтярев Николай Порфирьевич мужественно погиб в ожесточенных боях, в первый день нового победного 1945 года, освовождая Венгрию от немецко-фашистских захватчиков. Похоронен в братской могиле на чужой земле. Было ему 37 лет.

РУССКОЕ КЛАДБИЩЕ В ВЕНГРИИ

Спустя почти 60 лет Вова, будучи начальником штаба полка, размещенного в Венгрии в городе Папа, поездив по многочисленным русским кладбищам, найдет могилу нашего деда. В городе Секешфехервар. И привезет туда нас с мамой.

Кладбище расположено в районе железнодорожного вокзала. Обнесено оградой из металлического прута с распашными двухстворчатыми воротами и окружено парком из уже высоких многолетних деревьев. Снаружи вдоль изгороди стоят садовые скамейки с металлическими витыми спинками. Дорожки вокруг и в самом кладбище посыпаны песком и ракушками. Везде чисто и аккуратно.

Ухаживали за кладбищем советские воины. После нашей победы 1945 года, в странах "социалистического лагеря" по всей Европе, были размещены советские воинские части в специально построенных городках. В соответствии с решениями Варшавского Договора.

Сам мемориал достаточно большой со многочисленными рядами невысоких, с человеческий рост, четырехугольных пирамид- памятников из серой мраморной крошки. Со всех четырех сторон прикреплены толстые плиты из более светлой крошки со списком захороненных воинов. Сверху каждого памятника прикреплена красная металлическая звезда. На каждой стороне плиты по полтора десятка фамилий.

Среди списка рядовых, погибших от 23.12.44г до 13.01.45г. мы увидели надпись: рядовой Дегтярев. 1.01.45г.

В знак нашей любви, благодарности и памяти, мы положили цветы на холодные гранитные плиты у подножья.

Одна примечательная деталь. К русскому кладбищу нас привезет армейский уазик. Мы будем идти к воротам по светлой, посыпанной песком дорожке. Сидящий на лавочке недалеко от ворот мужчина, поднимется нам навстречу, и спросит к кому мы пришли и когда он погиб. Это пожилой мадьяр в простой крестьянской одежде, в тирольской шляпе, приехавший сюда на велосипеде.

Мы ответим, что наш дед погиб здесь в конце войны, в 1945 году. Мадьяр, в ответ, опустив голову, слегка отступит, как бы пропуская нас. Разрешая зайти. Сядет на велосипед и уедет.

Ведь погибали здесь советские солдаты не только во время Великой Отечественной. Был еще 1956год. Тогда по просьбе правящей коммунистической верхушки Венгрии, советские военные на танках были отправлены для подавления первых ростков зарождающейся венгерской демократии. Это одна из неприятных страниц взаимоотношений между Советским Союзом и Венгерской Социалистической Республикой. Венгры помнят те страшные дни.

ВОЕННЫЕ ФОТО

С детства помню в бабушкином доме были заведены три альбома для фотографий. Одинаковые серые альбомы с твердыми картонными листами, куда снимки клеились силикатным клеем.

Один альбом моих фотографий с самого моего появления на свет.

Другой альбом отслеживал детство детей бабушкиного сына Шурика. Альбом Спиридоновых.

Третий альбом был бабушкин. Начинался он с военных фотографий госпиталя.

Много снимков было сделано на первомайские праздники 1945 года. Когда Победа была уже реальна. Ожидаема. На этих фотографиях запечатлены группы радостных людей.

Тут и руководство госпиталя, и бравые офицеры, отбывавшие кто в отпуск, а кто на фронт. И выздоравливающие раненые. Некоторые снимки были подписаны на обороте. Но все приклеены к плотным листам "намертво". Ни под одним из них на самом альбоме не указаны ни даты, ни имена. Понятно, что все еще было свежо в памяти. Всех бабушка знает поименно.

На обороте одной из групповых снимков подписано:

"1 мая 1945 г., возле штаба госпиталя"

В военной полевой форме с погонами

лейтенант Кулаков

лейтенант Ильин

капитан Хачатуров

майор Слезингер В.С. - начальник госпиталя.

Томилин Николай

Ухватов Михаил

Гольев Дмитрий

Коваль Григорий.

И раненные, и выписанные больные, уже откомандированные на фронт, фотографировались на память с руководством госпиталя. В одном ряду с бравыми военными сидит раненный с забинтованной головой в больничной одежде.

Еще на одном фото капитан Хачатуров в окружении большого количества раненых в серых больничных байковых халатах поверх белых исподних рубах. Забинтованные, но улыбающиеся.

Госпитальных медицинских сестричек в белых халатах обнимают выздоравливающие раненные. На головах у них бумажные самодельные пилотки - защита от солнца.

На групповом снимке рядом с руководителями госпиталя военврач 3-го ранга Спиридонова Лидия Порфирьевна с медсестрой Трубниковой Лидой.

ЛИДА (сидит, 3-я слева), НОННА (в 3-м ряду 4-я слева) СРЕДИ БОЛЬНЫХ И РУКОВОДИТЕЛЕЙ ЭГ 5783, МАЙ 1945 г.

Еще одна интересная деталь, которую я заметила: среди раненых сплошь и рядом Ванюша С., Ванюша Н., Ванюша К. Молоденькие рядовые, попавшие в госпиталь. И, действительно, очень часто встречается имя Иван, ставшее нарицательным во время войны, как равнозначное обозначение советского солдата. (А среди немцев таким именем было Фриц. Так их всех и звали - фрицами).

В бабушкином фотоальбоме я нашла этому документальное подтверждение и объяснение.

После Победы новорожденным многие годы давали другие имена. Может подсознательно, отводя беду? Молодым мамам хотелось счастливой доли своим сыновьям. Вот и давали им имена Виктор, Владимир, Николай, Валерий. Мальчишек с этими именами было великое множество. Говорят, "как корабль назовешь, так он и поплывет". А плаванья хотелось мирного, доброго, радостного без бомбежек, голода, слез и разрух. И основным пожеланием, вобравшим в себя перечисленное, на полвека вперед стало для послевоенного поколения "лишь бы не было войны". Все остальное - мелочи жизни.

И среди моих сверстников просто не было Ваней. Нам это имя даже казалось архаичным, каким-то старорежимным. А то, что всех советских солдат времен второй мировой называли иванами, я просто не задумываясь принимала - "ну так повелось". Ан, нет! Не просто так! Просматривая военные фотографии с надписями имен на обороте, я воочию убедилась, в который раз, что ничего не бывает "просто так". Все объяснимо. И даже это.

И интересно самому для себя делать такие маленькие открытия. Может кому-то это и покажется смешным и мелким, но в любом возрасте, когда не утрачен интерес к простому познанию истины, жизнь привлекательна и не давит своими неприятностями и невзгодами. Они тогда воспринимаются не так трагично. Ведь такой интересный и глубокий мир вокруг и внутри нас.

Спустя лет тридцать после войны по телевизору покажут один из первых советских сериалов. Называться они будут еще многосерийные телефильмы. "На всю оставшуюся жизнь" - кино о буднях прифронтового госпиталя на колесах. Весь госпиталь размещался в железнодорожных вагонах. Здесь принимали раненых, тут же проводили неотложные - "ургентные" операции, сортировали больных по сложности полученных увечий и скорости выздоровления. Распределяли по стационарным эвакуационным госпиталям для дальнейшего лечения.

Мы с бабушкой вместе смотрели этот фильм. Показывали его каждый вечер по одной серии несколько дней подряд Бабушка как бы заново переживала тяжелое военное время. А я остро чувствовала, свою какую-то причастность ко всему действу, как будто сама прошла через всю эту немыслимую человеческую боль. И на всю оставшуюся жизнь запомнила песню композитора Вениамина Баснера, предварявшую и заканчивающую фильм:

"Сестра, ты помнишь

Как из боя меня ты вынесла в санбат

Остались живы мы с тобою

В тот раз товарищ, мой и брат

На всю оставшуюся жизнь

Нам хватит горя и печали

Победы над врагом кровавым

На всю оставшуюся жизнь

Горели Днепр, Нева и Волга,

Горели небо и поля,

Одна беда, одна тревога,

Одна судьба, одна земля.

На всю оставшуюся жизнь,

Нам хватит горя и печали,

Где те, кого мы потеряли,

На всю оставшуюся жизнь ?

Сестра и брат, взаимной верой,

Мы были сильными вдвойне,

Мы шли к любви и милосердью

В немилосердной той войне.
На всю оставшуюся жизнь

Запомним братство фронтовое

Как завещание святое.

На всю оставшуюся жизнь..."

Мне, вообще, кажется, что мое поколение - родившиеся сразу после войны или чуть позже, знают и "помнят" войну на каком-то подсознательном уровне. Как сейчас говорят - генетическом. Как будто мы все это прочувствовали и пережили. Как будто "...это было с нами и со страной". И даже более того. Мы еще "помним" страшное довоенное сталинское время тридцатых годов. И тот страх и ужас в нашем поколении практически неистребим. Во всяком случае в преобладающем большинстве. И это многое объясняет.

И должно вырасти еще не одно поколение не за шорных, незапуганных, а свободных и смелых, образованных и интеллектуальных наших внуков и правнуков. Чтобы окончательно расправились плечи, и чтобы стать цивилизованной, свободной, независимой, богатой и процветающей страной.

ПОБЕДА

Вернемся назад. В цветущий Победный Первомай 1945 года.

Встретила его моя бабушка в Смоленске. Начальником 2-го терапевтического отделения эвакуационного госпиталя.

После расформирования ЭГ-5783 шестого октября 1945 года распоряжением управления эвакогоспиталей она была освобождена от занимаемой должности и направлена на прежнее место службы. Приказ подписал начальник ЭГ-5783 майор медицинской службы Слезингер.

После такой долгожданной Победы полагался месячный отпуск. Бабушка вернулась домой в Днепропетровск на улицу Кронштадскую 33, где уже с нетерпением ждали: её мама - моя прабабушка Женя, сын Шурик, дочь Нонна. И племянники - Коля и Таня, оставшиеся сиротами, после получения "похоронки" на своего отца и бабушкиного брата Николая.

Их мать, Зинаида Дегтярева всю оставшуюся жизнь прожила со своими детьми. В ближайшем родстве со Спиридоновыми. Без всяких других мужей. Ни о каком "романе" никто никогда не вспоминал. Бабушка последнее Колино письмо с фронта, где он упоминал об этом неблаговидном эпизоде Зининой биографии, никогда никому не показывала и не рассказывала. Зину никогда ни в чем не упрекала, а лишь жалела.

История была похоронена вместе с погибшим Зининым мужем. Бабушка помогала, опекала, согревала и любила своих племянников и их не очень счастливую мать. А досталась им нелегкая доля. Зина не имела никакого специального образования. Работала на всяких мало оплачиваемых работах. Но детей "подняла". Дала им достойное образование. Оба окончили транспортный институт. Своими силами почти всю жизнь строили дом. Выстроили. Недалеко от городка Транспортного института - ДИИТа. В районе Туннельной балки. Тогда это была окраина города, а теперь престижный район. Почти центр.

И я бы тоже не узнала об этом небольшом "скелете" в нашем семейном шкафу, если бы не сохраненное бабушкой, дорогое ее сердцу последнее письмо брата.

Итак, спустя месяц после демобилизации, уже 9 ноября Спиридонова Лидия Порфирьевна приступила к работе врача терапевта центральной железнодорожной поликлиники в г. Днепропетровске.

А спустя три месяца была откомандирована приказом Военно-санитарной службы Сталинской железной дороги на более ответственную работу - станцию Верховцево. Восстанавливать, разрушенный войной, дорожный врачебный участок. Принять на себя обязанности начальника - учмеда. Помню так называлась ее послевоенная должность.

Так начался верховцевский период жизни нашей семьи. Было бабушке в ту пору 48 лет. Еще молодая цветущая женщина.

К слову сказать, невзирая на тяжелое военное время, многие военоначальники заводили себе военно-полевые романы и так называемых военно-полевых жен, сокращенно ВПЖ. Это не секрет, что были они и у крупных боевых знаковых командиров. У то же Жукова.

Часто такими спутницами становились радистки, военные медицинские сестры, военврачи. За Лидией Спиридоновой ухаживало много достойных офицеров. И среди, командования, и среди попавших в госпиталь раненых. Но так никому и не отдала она предпочтения. Не закрутила ни одного серьезного романа. Не устроила свою личную жизнь. Хотя с легкостью могла это сделать. Просто всю жизнь помнила своего венчанного мужа, любила его и просто не могла иначе. Не получалось. Пресловутое "хранила верность", звучит в этом случае плоско, грубо, слишком заезжено.

Лида - однолюб, а Андрей - святое. И кто с ним сравнится? А после такой потери и таким образом, разве можно было даже предположить о равноценной замене? Сама по себе мысль эта была крамольна. Лида никогда этот вопрос не ставила перед собой и тем более никаких претендентов в этой связи не рассматривала. И было это само собой разумеющееся. Может ещё надеялась, как на чудо, что он жив, что когда-нибудь вернется?

В Днепропетровск, отобравший любимого мужа и разрушивший её женскую личную жизнь, Спиридонова Лидия Порфирьевна уже никогда больше не вернулась. И, как мне казалось, никогда об этом не жалела.

Верховцево стало ей вторым домом, а впоследствии, как оказалось и главным в судьбе.

А нам, её внукам "малой Родиной". Малой и любимой. Вышло, что мы, как и бабушка, по большому счету, однолюбы.

Всю жизнь скучала по городу своего детства и юности - Днепропетровску моя мама. Но судьба распорядилась по-своему.

ШУРИК СПИРИДОНОВ

В конце 1945 года сын Шурик учился в техникуме в Харькове. Там он и познакомился со своей будущей женой Шурочкой Железняк.

Шурик и Шурочка.

Все было очень романтично и стремительно. Накануне Нового года из Чернухино прислали фотографию с надписью на обороте: "Дорогим мамочке, сестренке и бабушке от молодоженов".

На снимке Шурик в шинели и меховой шапке ушанке. Рядом, прислонившись к молодому мужу, Шурочка в пальто, варежках и белом тонком пуховом вязаном платочке. Она на голову ниже Шурика, хрупкая, неискушенная, доверчивая, городская харьковская барышня.

Ефимия Андреевна Спиридонова, или как звали ее все домашние, баба Хима, позвала внука с невесткой жить к себе в Чернухино.

Во- первых, Шурик был продолжением её единственного сына Андрея. Так необъяснимо, несправедливо, невыносимо для материнского сердца, пропавшего в 1935 году.

Во- вторых, жизнь рядом еще неопытной, несмышленой молодой семьи, наполняла смыслом её собственную. Утратившая, с потерей Андрея, всяческий жизненный интерес, не уехавшая в эвакуацию, как бы искавшая смерти, но пережившая войну, голод, разруху, Ефимия Андреевна находила утешение во внуках.

Своим оптимизмом, постоянному стремлению к познанию, любовью к книгам, галантностью, открытостью, умением ладить с людьми и нравиться им, Шурик был очень похож на своего отца.

Внучка Нонночка была и внешне - копия Андрея, и своей природной утонченностью, деликатностью и интеллигентностью, очень походила на сына бабы Химы.

Как только в пустых, нежилых комнатах поселились рядом с Ефимией Андреевной молодые, дом вновь ожил. По вековому закону жизни. Наполнился каждодневной суетой, голосами, запахом жареной с луком картошки и, забытых было, пирогов по праздникам.

Шурик, с энтузиазмом принявший на себя обязанности главы пока еще немногочисленной семьи, хлопотал по устройству на работу в местную больницу. Устроившись туда рентгентехником, так и проработал до самой пенсии.

В январе 1946 года Нонна поехала в Чернухино проведать бабушку, поздравить молодых и познакомиться с новой родственницей - невесткой Шурочкой. Повезла подарки и поздравления от свекрови и бабушки Жени.

Любимая внучка Нонночка, по её собственным признаниям, часто "сбегала" в Чернухино, чтобы поделиться с бабой Химой мучившими её девичье сердце сомнениями. Баба Хима радовалась этим приездам и ждала их.

БОЛЬНИЦА

Верховцевская железнодорожная больница в пятидесятые годы запомнилась мне как парк вдоль железнодорожного полотна, от которого его отделяла живая изгородь из кустов сирени и акации.

Весной и летом это были густые заросли зелени. Первой распускалась сирень. Белая - махровая, Сиреневая и розовая - обычная, самая распространенная. И густая фиолетовая - персидская. Мы выискивали в пахучих гроздьях цветочки с пятью лепесткам и съедали их тут же "на счастье", загадав при этом желание. Оно неприменно должно было сбыться. Весной сирень приносили охапками в дом. Она была прохладная, тяжелая и влажная, и пронзительно, остро пахла. Но очень быстро погибала.

Сирень на всю жизнь осталась моими любимыми весенними цветами. Жалость, что просто сжимала сердце, - слишком недолговечна. Как кратковременные призрачные ощущения почти реализованных, но заведомо невыполнимых, мечтаний.

Цвела и сладко пахла на всю округу белая акация. А густые высокие темно-зеленые кусты украшали светлые шары неприхотливой бузины.

Больница состояла из нескольких одноэтажных кирпичных длинных строений. Поликлиника с лабораторией в торце. Собственно больница - стационар с хирургическим, терапевтическим, родильным отделениями. Кухня. Откуда всегда доносился одинаковый кисловатый запах вчерашнего борща. Отдельно хозяйственные постройки, сараи для хранения дров и угля, которыми топили зимой помещения. Какие-то мастерские. И большие конюшни.

Скорая помощь - это брички, запряженные лошадьми. Еще двуколка с красным крестом в белом кружочке на зеленом брезентовом полотнище. В конюшнях устойчивый смешанный пряный запах кожаной сбруи, свежего сена, навоза и лошадей. Нетерпеливое ржание и глухие звуки легких ударов их разгоряченных тел о деревянные отполированные временем загоны. Конюхи. Один высокий, худой, черный - то ли смуглый, то ли загорелый. Мрачноватый, молчаливый. Другой повеселей, помоложе, разговорчивей.

С другой, противоположной стороны, больница огорожена дощатым забором с калиткой. Отдельное государство. Человек 40-50. Врачи, сестрички, лаборанты, санитарки, повара и другие необходимые в таком большом хозяйстве люди. Коллектив, в основном, женский. И всем этим управляла моя бабушка. Тянула на себе всю эту махину, воссоздавала ее из ничего, из маленького врачебного участка. Никакой личной жизни и никакого свободного времени у нее никогда не было. Жили мы не далеко, в двух шагах от больницы, в таком же одноэтажном кирпичном строении барачного типа.

Домой баба Лида приходила поздно, но и ночью ее могли срочно вызвать на работу, а уж в выходной день - обязательно бегала туда сама. Она жила больницей. Всех своих подчиненных знала по именам. Знала по именам их детей, домашние проблемы, вместе с ними огорчалась и радовалась. И во всем этом была искренней.

В 1950 году в верховцевской больнице папина сестра Любочка родила сына Сашу. Сюда, под бабушкину опеку, из Запорожья её отправил рожать дядя Володя Белов. Об этом только недавно со слов ее отца, мне сообщила двоюродная сестра Верочка (в девичестве Белова).

УЧМЕД - ЛИДИЯ ПОРФИРЬЕВНА СПИРИДОНОВА

Бабушка была невысокая голубоглазая брюнетка. Свои густые черные длинные волосы заплетала в толстую косу и укладывала ее вокруг головы короной. Сейчас такую прическу носит Юля. А поскольку после оранжевой революции все украинское стало модно, то и такая прическа появилась на моднейших подиумах мира.

Уложив длинную косу короной в два ряда, бабушка становилась чуть выше. А голова всегда было прибрана, гладко аккуратно причесана. Волосы тогда мыли раз в неделю. Мылом. Полоскала волосы бабушка в уксусе. Шампунь тогда у нас еще не придумали. А во всех книгах о гигиене, журналах "Работница" и "Крестьянка" с маниакальным упорством в наши головы вдалбливалось, что мыть волосы чаще одного раза в неделю, чрезвычайно вредно. В противном случае - чем чаще будешь мыть голову, тем грязнее и жирнее они будут становиться раз от разу. А потом вообще вылезут. Жуть.

Расчесывала бабушка свои прекрасные волосы деревянным плоским широким гребнем с не очень густыми и не острыми зубцами. Он был еще довоенный светлого дерева. Впоследствии так же бабушка мыла мои длинные густые волосы. В тазу с мылом. Полоскали в чистой воде, а потом в уксусной. Чтобы волосы были шелковистыми и блестящими. Сейчас для этого придуман бальзам - ополаскиватель. Аккуратно и не спеша расчесывала их тем же гребнем и заплетала мне две косы. Только мои волосы еще и вились как у отца.

После внезапной смерти отца в 1957 году, мы так и остались жить в Верховцево. Баба Лида, мама, я и Вова. Баба Лида - глава семьи. Для нас всех она была опорой. И мы чувствовали уверенность в завтрашнем дне.

Для всех остальных она была главврачом, опытным терапевтом, авторитетом, образованным и порядочным человеком. Короче, - ум, честь и совесть. Как лозунг партии.

В партию бабушка вступила уже после окончания войны. Занимать руководящую должность и не быть членом Коммунистической партии было не возможно. Ответственные посты беспартийным не доверяли. Кстати, существовали определенные квоты - на определенное количество рабочих приходился один-два интеллигента. Интеллигенция слыла неблагонадежной, излишне образованной и иногда даже независимой. А неблагонадежных в партию не брали.

Бабушка была образованная. Надежная. Справедливая. И декларация эта, про ум и честь, про таких как бабушка.

Любили ее все, мне так казалось. Может, и были другие. Но уж уважали и считались с ее мнением точно все.

ЛИДА С СОТРУДНИКАМИ БОЛЬНИЦЫ (ДУСЯ -во втором ряду, крайняя слева)

На работу первые годы после войны бабушка ходила в форме - китель с погонами, юбка. Все темно-синего цвета. Иногда, по праздникам, надевала белый китель. Строгий с золотыми пуговками. Стоячий маленький воротничок под горло, накладные карманы на груди, желтые погоны со знаками отличия. Юбки темные форменные прямые, чуть ниже колен. На кителе орденская планка и какие-то награды уже мирной жизни.

Долгое время после войны бабушка курила. Курила папиросы. Помню картонные плоские твердые коробки "Казбек". На фоне голубого неба сверкающая ледниковая вершина горы Большого Кавказа и скачущий на вороном коне всадник в черной папахе и развевающейся черной бурке.

Еще в ходу были папиросы попроще. Пачки из плотной бумаги "Шахтерские" с нарисованным шахтером в робе. На плече - отбойный молоток, на голове каска с прикрепленным сверху прожектором - в просторечье, коногонкой.

И "Беломор-канал". С изображением на лицевкой стороне пачки этого самого канала на фрагменте географической карты. В бело-красно-голубых тонах. На строительство канала в 30-е годы были брошены тысячи политзаключенных. И канал объявлен стройкой века. Теперь только я понимаю, что на одной из подобных строек и пропал бабушкин муж, о котором в семье никогда не говорили.

До сих пор у Вовы хранится бабушкина круглая пепельница из толстого матового штампованного стекла.

Эту военную привычку бабушка со временем бросила.

ПЕРВОМАЙ

Весной в больнице устраивались грандиозные приготовления к Первомаю.

Белили здания. Снаружи и внутри. Побелку - мел, или крейду, разводили водой, цедили через марлю от комков и добавляли синьку - для приятной глазу голубизны. Белили грубым примитивным квачом из лыка. Нужно было иметь сноровку и опыт, чтобы на потолке и стенах не оставалось потеков и продольных полос. Впоследствии, чтоб мел не осыпался и чтоб не пачкался, когда случайно прислонишься к стене, в раствор стали добавлять соль или клей.

Красили белилами облезшие за зиму двери, оконные рамы. Мыли окна и натирали их с пронзительным скрипом газетой до прозрачности и блеска.

Обновляли белой краской скамейки в больничном дворе. Известкой белили стволы всех деревьев на определенную высоту. Как под линейку. Во дворе все сверкало.

На территории больницы было много зелени, клумб с цветами. Все клумбы выкладывались по периметру половинками кирпичей, поставленных острием вверх. Таким же бордюром украшались и дорожки с двух сторон. Вдоль них высаживались низкорослые анютины глазки, петунии, львиный зев, горошек, ночная фиалка. На клумбах, круглых и прямоугольных, - яркие крупные георгины, пестрые астры и солнечные чернобривцы.

Все кирпичи белились известью, дорожки посыпались песком и мелкой битой светлой перламутровой ракушкой. Вся эта красота сияла чистотой, регулярно поливалась и волнующе пахла вечерами ночной фиалкой.

Весь коллектив железнодорожной больницы с большим энтузиазмом ходил на первомайские демонстрации.

ПЕРВОМАЙСКАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ ( я рядом с бабушкой)

Главным украшением колонны была конструкция из большого овального портрета Сталина на ярко-красном фоне. Справа и слева от него развивались по семь красных флажков, а венчал это сверху какой-то замысловатый металлический золотистый наконечник - почти корона. Все было обильно окрашено золотистой охрой.

Несли алые транспаранты: "Да здравствует Коммунистическая Партия Советского Союза!", "Мы живем в такой век, когда все дороги ведут в коммунизм!", "Нам нужен мир - мы строим коммунизм!", "Да здравствует великое учение Маркса-Энгельса-Ленина!".

Колонну украшали вертикальные жесткие плакаты на деревянных древках. На красном поле выписано белой краской: "Социалистические соревнования - есть могучая сила, ускоряющая наше движение вперед!". И большие фотографии членов правительства и ЦК КПСС.

Женщины повязывали головы белыми накрахмаленными накидками с красным крестом на лбу, как сестры милосердия. Или католические монашки. Было видно далеко - идут медицинские работницы.

Бабушка обязательно брала меня с собой. Я надевала нарядное, часто новое платье. Волосы украшали большим красивым бантом. Когда подрос Вовчик, бабушка водила на "парад" его.

На демонстрации было жарко, пыльно, но радостно и волнительно. Играл духовой оркестр. На главную улицу Ленина собиралось все население. Стационарно установленная с краю дороги, напротив поселкового совета, свежевыкрашенная деревянная трибуна украшалась кумачовым транспарантом с соответствующим дате призывом. На трибуне собиралось местное руководство, партийные и профсоюзные вожаки.

Приходили нарядно одетые верховчане. Приводили за руки своих малых детей в лучших платьях. Выстраивались в колонны. Отдельно железнодорожники из паровозного и вагонного депо, мастерских, работники вокзала и вспомогательных служб. Школы. Две средние и одна семилетка. Две больницы. Железнодорожная и поселковая.

Приезжали автолавки. Расставляли прямо на земле столы, крытые белыми скатертями. Продавали конфеты, печенье, пирожки, булочки, апельсиновые вафли в пачках. Ситро, крем-соду в стеклянных пол-литровых темно зеленых бутылках. Из горлышка тогда еще никто не пил. Было не принято. Считалось некрасиво, неприлично. Не было и одноразовых стаканчиков. Наливали шипучую сладкую воду в граненные стаканы. Тут же их потом мыли.

Детвора сразу же хотела пить ситро и есть конфеты. Становилось шумно, весело. Духовой оркестр играл марши, в рупор кричали распорядители.

Потом колонны с транспарантами, красными флагами, воздушными шарами, бумажными и живыми цветами - сиренью, тюльпанами, проходили небольшой отрезок главной улицы мимо трибуны с начальством. Кричали: "Ура!" в ответ на праздничные призывы.

Люди громко разговаривали, шутили, смеялись, танцевали. Первые годы после войны хотели все вместе шумно праздновать, отдыхать, радоваться.

Потом расходились по домам и празднование перемещалось во дворы, где накрывались общие столы. В "своих" домах собирались вместе с соседями, которые чаще были сватами или кумовьями, сестрами и родственниками.

В бараках собирались все соседи за большим деревянным столом в центре двора. Приставляли еще дополнительные столы и лавки. Еду сносили кто что мог. Сообща. Жили дружно и весело.

До поздней ночи не утихали звуки баяна или аккордеона. А еще танцевали под патефон танго "Скажите почему..." или "Утомленное солнце нежно с морем прощалось \ В этот час ты призналась, что нет любви...".

ЖАННА ДУБИНСКАЯ

В первой части я уже писала о том, что Жанна в нашей семье как - то постепенно стала своей. Как роднёй.

Жанне в 50-е годы было лет 30 с небольшим. Совсем молодая. Но дружба у нее сложилась только с бабой Лидой. Это даже не дружба, а поклонение. Безусловный авторитет бабушки, почитание ее как старшей по возрасту и опыту. Но с Жанниной стороны никакого мелкого "подхалимажа" или меркантильности. Жанна была до безобразия честной во всех своих поступках и словах. И патологически преданной. Что называется, до гробовой доски.

Я, повзрослев, подсмеивалась над этим про себя, но впоследствии оказалась такой же дурой. Она во мне это вычислила интуитивно раньше, чем я поняла.

В начале 1953 года готовился процесс по делу врачей. Кремлевских врачей-евреев обвиняли в том, что они неправильно лечили "вождя всех времен и народов".

По доносу кардиолога Тимошук было сфабриковано дело против личного врача Сталина - главного хирурга Красной Армии доктора Виноградова. Врачей-евреев, как врагов народа, готовили к депортации. В этот период погибли многие ученые-медики с мировым именем.

Тень недоверия и враждебности, конечно же, легла на всех врачей еврейской национальности. Спустя полвека, по мере открытия архивов, стало известно, что инициировало дело врачей Политбюро КПСС, а главным исполнителем было КГБ. Но тогда, в далекие пятидесятые годы, страх съедал людей.

А наша баба Лида, как я понимаю это уже теперь, взяла Жанну под свою защиту. Она ценила ее прежде всего, как первоклассного врача и честного человека. С такими и "ходят в разведку".

Периодически бабе Лиде домой подбрасывали всякие толстые конверты с "подметными" письмами. Доносы. Многостраничные, исписанные убористым почерком анонимки. И на Жанну, в том числе. Такую писанину бабушка уничтожала, практически, не читая. Она, поломавшие ей жизнь, результаты подобного "творчества", испытала на себе. И подобных стукачей не жаловала. Как - то сходило ей с рук. Видимо, благодаря её авторитету, её безупречному военному прошлому.

А у Жанны никаких других привязанностей за годы работы в Верховцево так и не образовалось.

Она снимала комнату в частном секторе у очень хороших приветливых людей. Фамилию я не помню. Дом их стоял где-то рядом с базаром, в центре. Хозяйка полная, уже седая, неторопливая, симпатичная, улыбчивая с простым русским лицом.

У хозяев был большой крольчатник. Для этого во дворе отгородили забором большой загон с поляной для кроликов, горками, лабиринтом ходов и нор. Когда я приходила в гости, обязательно первым делом мчалась проведывать кроликов. Было очень интересно наблюдать за их суматошной беготней. Специально для меня хозяин устраивал небольшую внеурочную кормежку этих пугливых прожорливых пушистых зверьков.

По выходным Жанна часто ездила к своей маме в Днепропетровск. Дома ее звали Нэтта, коротко от Жанэтта.

Родилась она в семье служащего в 1922г в Днепропетровске. Десять классов полной средней школы окончила в 1939году и поступила на первый курс Днепропетровского медицинского института. С началом войны, после второго курса, эвакуировалась вместе с родителями в г. Магнитогорск. Работала там лаборантом клинической, биохимической и бактериологической лабораторий городской поликлиники. В 1943-44 учебном году окончила третий курс Киевского медицинского института в г.Челябинске.

Киевский мединститут на время немецкой оккупации Украины был эвакуирован на Урал. После освобождения Днепропетровска, в 1944году вернулась в родной Днепропетровский мединститут.

Отец - Давид Львович Дубинский умер в 1943г. в эвакуации в Магнитогорске в возрасте 53 лет. Мать - Мэри Львовна вместе с младшей дочерью Лилей уехала в Ворошилов-Уссурийский к месту службы Лилиного мужа. Жанна по возвращению в родной Днепропетровск жила у тетки по адресу Октябрьский переулок 4 кв.22. В 1946 году закончила учебу в мединституте.

По жизни она была отличница. Отлично училась в школе, отлично окончила мединститут. Постоянно совершенствовала свое мастерство врача-фтизиатра. Помню, что она часто ездила на всякие курсы усовершенствования врачей, выписывала и читала какие-то специальные журналы и врачебную литературу по фтизиатрии.

Фтизиатрия - по-гречески, дословно, лечение чахотки. Она лечила туберкулез, боролась с его распространением и причинами. Свято хранила врачебную тайну. Под пытками нельзя было узнать ничего о ее больных. Спустя много лет, я случайно узнала, что на диспансерном учете у Жанны стояла одна моя сокурсница по институту. С уже закрытой формой туберкулеза, уже не опасной для окружающих. Но Жанна боялась, что хоть какая-то тень может упасть на бывшую больную. А в нашем совершенно безграмотном в этом отношении обществе, она считала это смертельно опасной информацией.

Жанна была абсолютной идеалисткой. И слишком деликатной для простой верховцевской среды. А от этого слыла чудачкой "со странностями".

Замуж по молодости не вышла, хотя по одной из версий у нее был жених, который звал куда-то уехать. Но она была человеком целеустремленным, в это время заканчивала учебу в институте и замужество не входило тогда в ее планы. А, может просто это был "герой не ее романа".

Жанна никогда не пользовалась никакой декоративной косметикой. Исключительно "Земляничное" или "Детское" мыло и "Детский крем" в металлическом тюбике. Если, к примеру, обветрится кожа или станут шершавыми руки.

У неё не было даже губной помады. Правда, в сумочке всегда лежала компактная пудра. В круглой металлической золотистой плоской пудренице. Жанна изредка пудрила нос, "чтоб не блестел". У неё всегда были коротко подстрижены ногти. Чистые руки, которые она мыла сто раз на дню, видимо исключительно в силу своей врачебной специализации. Под ногтями мыла жесткой щеточкой с мылом. Такая небольшая щеточка была в её медицинском кабинете. И обязательно дома. Никакого маникюра с накрашенными ногтями врачу не полагалось!

Духами не пользовалась по той же причине. Пахнуть могла только "Земляничным" мылом, которому отдавала предпочтение. Было такое мыло грязно розового цвета в небольших прямоугольных брикетах по 75 грамм в обертках с нечетко прорисованными по белому полю мелкими ягодами земляники. Или вовсе без обертки. Тогда, продавая, его заворачивали в прямоугольник жесткой коричневатой оберточной бумаги. От него шел слабый сладковатый искусственный запах туалетного мыла. Условно земляничный.

Цветовая гамма Жанниного гардероба была сдержанной и монотонной. Превалировал серый цвет. Все летние платья были в серых тонах. Разница лишь в рисунках и оттенках. Рисунок выбирался преимущественно мелкий, не контрастный. Зимняя одежда в более темных красках. Никакого красного, ярко зеленого, цветастого.

Жанна считала себя не красивой и старалась быть незаметной. Слиться с окружающим миром. Замаскироваться. Не дай бог, не навлечь на свою персону чьё-нибудь внимание. "Тут где-нибудь, в сторонке, не мешая" - это был стиль её частной жизни. Она сама себя стеснялась.

Я, думаю, что все это шло из детских комплексов. В семье красавицей считалась младшая сестра Лиля, что впрочем, было правдой. Но это вовсе не отменяло Жанниных достоинств. На фотографиях в студенческие годы она очень милая и симпатичная с роскошными, густыми, вьющимися волосами. Светлолицая с неизменным тонким румянцем.

ЖАННА (справа) СО СТУДЕНЧЕСКОЙ ПОДРУГОЙ

Однако, сестра с её эгоистичным характером, деспотичным топаньем ножкой и постоянным напоминанием, о том, "кто на свете всех милее", подсмеивалась над не умеющей кокетничать, флиртовать и прихорашиваться Жанной. Не задумываясь, как само собой разумеющееся, до самой старости, откровенно издевательски унижала и умаляла любые проявления Жанниной женственности. Что бы самой на её фоне выглядеть эффектней и ярче. Самоутверждаться многократно и постоянно.

Старшая сестра была с детства назначена неудачницей, дурнушкой, такой вот "овцой". Из разряда про "стадо" и "семью не без урода". Это культивировалось и поощрялось родителями.

Хоть Лиля и была красивой, но насчет того, кто на самом деле был "урод", у меня абсолютно противоположное мнение. В семье была единственная истеричная особа - младшая сестра Лиля, которой надо было не потакать, а лечить. Тут весь корень зла и истоки Жанниной неустроенной личной жизни. С детства "зашуганная", мягкотелая, смиренно принявшая на себя абсолютно беспочвенные негативные ярлыки, касающиеся её внешности, смирилась с ролью второсортной, не заслуживающей априори мужского внимания, упаси господи, ухаживаний и обыкновенного женского счастья.

Уверенной Жанна выглядела только в белоснежном безукоризненно отутюженном врачебном халате и высокой накрахмаленной белой шапочке.

Свои фотографии Жанна часто рвала в клочья. Или отрезала своё изображение от коллективных снимков. До такой степени сама себя не любила.

Но готова была на любые другие самопожертвования. Ради близких, бабы Лиды, меня, Вовчика, своих больных.

Впоследствии, уже когда я сама стала мамой, я поняла, да и говорила это вслух, что больше всех меня любила баба Лида. Но это как бы азбучная истина, что внуков любят сильней собственных детей.

Просто, когда мы были молодыми, а дети маленькими, нам вдалбливали в головы, что "...раньше думай о Родине, а потом о себе". Это, кстати, слова из популярной в те времена песни. А не хухры-мухры. Такой долгое время была политика партии и правительства. Семья была на "десятом плане". Самоотверженная работа, служение идеалам коммунизма, коллективизм - вот приоритеты 70-летнего советского строя и коммунистического правления. О детях "заботилось" государство. И бабушки, если они были.

Мама мне часто говорила, что когда они с Шуриком были маленькими, то свою маму, вечно "горевшую" на работе не видели. Бабе Лиде было не до них. Хорошо, что была бабушка Женя в Днепре и бабушка Хима в Чернухино.

Так вот, так же сильно, как баба Лида, меня любила и баловала Жанна. Это я объясняла отсутствием у нее собственных детей и семьи. Она даже ревновала меня к моей маме, которая по ее мнению уделяла нам с Вовкой, особенно когда мы подросли, недостаточно ласки и опеки. Но даже намеки на эту недостаточность, вызывали у меня внутренний протест и напряжение. Эти свои ощущения я запомнила на всю жизнь.

Когда у меня появилась племянница и я обрушила на нее свою любовь, то старалась не забывать усвоенные жизнью уроки. И даже, если была не согласна с какими-то поступками и высказываниями Настиной мамы, я удерживала себя по мере сил от их негативных оценок. Ибо по себе знала, маму любят больше любой тети, даже самой распрекрасной, как Жанна, и маме простят все, а тетке не забудут даже незначительные "наезды". Пусть и по делу. Вот такие несправедливости любви.

Еще Жанну очень огорчало, что повзрослев, я стала обращаться к ней на "вы".

ЧЕРНУХИНО

C тех пор, как в Чернухино поселился Шурик с молодой женой, каждое лето он приезжал в Верховцево - проведать свою маму Лидию Порфирьевну.

А в 1949 году выбралась к нам гости Ефимия Андреевна.

Ефимия Андреевна приехала в Верховцево к невестке Лидочке, посмотреть на меня - свою правнучку. Андрея внучку. Остались фотографии, где она меня, в возрасте приблизительно полутора лет, держит на руках. Я в кроличьей серой шубке и такой же меховой шапочке. А бабушка Хима - Ефимия Андреевна - в пальто и беретке. Она не выглядит деревенской старухой.

ПРАБАБУШКИ ХИМА (слева со мной на руках) И ЖЕНЯ

А на другом снимке мы сидим на диване. Я посередине, а с двух сторон две прабабки: баба Хима - мать Андрея и баба Женя - мать Лиды. На одной фотографии баба Женя себя отрезала, очень она не понравилась себе на фоне красавицы - свахи. Баба Хима сидит с прямой спиной, как балерина с красивой осанкой. У нее седые, но ухоженные волосы, разделенные на прямой пробор, и собранные сзади. Я всегда считала, что носить такую обманчиво простую прическу могут только женщины с правильными красивыми чертами лица. Например, как наша Настя.

Бабушке Химе в то время уже за 70. Бабушка Женя сгорбленная, с ее головы убрали бессменный белый платочек, который она носила всегда. Она уже плохо видит и плохо слышит. Ей приблизительно 73 года. Я сижу на коленях у бабушки Химы. Сонная, держу в руках двух маленьких куколок, одетых в красивые пальто и шапочки - прабабушкины подарки.

Летом 1952 года, после поездки в Стрый в гости в семью дочери Нонны, Лидия Порфирьевна отправилась в Чернухино проведать своих внуков, сына Шурика, невестку Шурочку и свекровь Ефимию Андреевну.

В память об этом событии сделали семейный фотоснимок во дворе в саду.

В ЧЕРНУХИНО. СПИРИДОНОВЫ

Ефимия Андреевна, которой в то лето было не менее 77 лет, выглядела моложаво. Она не одевалась в темные бесформенные балахоны, в которых поголовно ходят ее соседки и даже близкие родственницы. На ней недавно сшитое светлое платье-халат в продольную полоску с удобным рукавом до локтя, карманами и декоративными пуговицами до низу. Платье, выглядит не по-деревенски элегантно для женщины такого почтенного возраста. Уложенные и причесанные на прямой пробор светлые, уже седые волосы она никогда не прятала под платочками. Эти неизменные стариковские деревенские белые платки не носила до самой смерти. Она их терпеть не могла. С годами не растолстевшая и не ставшая бесформенной, баба Хима, ходит не сгорбившись, а с прямой спиной. Только больные суставы натруженных рук выдают её возраст. Она просто слегка увяла, но старость и страдания не обезобразили её красивое лицо.

Рядом любимая невестка Лидочка с правнуком Валерой на коленях. За спиной стоят Шурик и Шурочка

Потом в Чернухино родится ещё одно чудесное создание. Правнучка Леночка, красавица, как сама баба Хима. Только темноволосая с огромными Шурочкиными глазами.

Летом 1957 года Ефимии Андреевны не станет. На похороны приедут все родственники из Верховцево: невестка Лидия Порфирьевна, внучка Нонна. Взрослые привезут и меня - её правнучку и маленького Вовку, которому было чуть больше трех лет.

Из Харькова приедет мама Шурочки - бабушка Зоя.

Сохранится фотография, где у гроба прощаются с бабой Химой самые близкие - венчаная жена её сына - Лида Спиридонова. Внуки - Шурик, Нонна, правнуки - Валера Спиридонов, я. Сестры, племянники. Малышню - Леночку и Вовчика оставили с бабушкой Зоей, чтоб не травмировать их неокрепшую психику.

В сентябре 1957года погибнет Виктор Доломанов. О том, как на старую квартиру в Верховцево темным осенним вечером принесли скорбную телеграмму о его смерти и как баба Лида показала мне ее текст, позже, в разделе об отце. В Казахстан на похороны улетела Нонна.

В конце года в семье случатся еще одни похороны.

Последние годы своей жизни "старенькая бабушка", бабушка Женя, Лидина мать почти не вставала. Её кровать поставили у окна на кухне, недалеко от печки, занавесили ситцевой в мелкий цветочек шторой. Там же у изголовья стояла тумбочка с лекарствами, сердечными каплями. В другом конце кровати ведро. Такие были "удобства". Получилось нечто вроде отдельной комнаты.

Баба Лида и мама ее умывали, кормили, помогали встать с постели. Она плохо слышала, почти не видела. Ухаживали за ней заботливо, спокойно и "без нервов". Я не помню повышенных нот, раздраженных недовольных разговоров.

В декабре 1957 года на 84 году жизни "старенькая" бабушка Женя умерла. В свидетельстве о смерти причиной записан "Кардиосклероз с недост. 2 - 3ст., старческий маразм".

Теперь я уже понимаю, что последние годы были тяжелыми и для неё и для родных. Но никакого негатива, отрицательных воспоминаний, разговоров не слышала. У прабабушки Жени была хорошая добрая дочь, моя баба Лида.

Помню, когда умерла "старенькая бабушка", меня и Вовку на время похорон отвели к кому-то из знакомых.

Вскоре недалеко от нашей старой квартиры, рядом с вокзальным сквером закончили строительство двух одинаковых домов.

Это были абсолютно современные по тем временам двухэтажные кирпичные дома на два подъезда. Лестничные площадки, ступени и широкие перила - деревянные. На каждой площадке по две квартиры. Квартиры просторные трехкомнатные. Кухня метров девять и большая кладовка рядом. Может, вначале это помещение предусматривали в качестве туалета? А потом решили, что и так сойдет?

Отопление печное. Водоснабжение - кран во дворе. Канализация тоже не предусматривалась. "Удобства" были сооружены на улице.

Квартиры дали ведущим специалистам. Инженерам с железной дороги, офицеру из воинской части, квалифицированным рабочим и моей бабушке.

Такая квартира тогда была мечтой. Большие светлые комнаты, достаточно просторная кухня. В квартиру провели телефон.

Помню, дверных звонков не было. В деревянную дверь просто стучали, а детвора - била ногами. Сейчас это кажется странным.

БАБУШКА И БОЛЬНИЧНОЕ ХОЗЯЙСТВО

В регистратуре поликлиники работала Тамара Козырь. Стройная, красивая блондинка. До войны она жила в Днепропетровске. В районе радиозавода. Почти рядом с Озеркой, недалеко от вокзала, где жили Дегтяревы и Спиридоновы.

После войны Тамара поселилась у своей бабушки в Верховцево. Она приблизительно маминого возраста. Они и подружились. Вспоминали родной большой шумный город. Парк с пионерской железной дорогой, кинотеатры, куда бегали еще девчонками. Находились и общие знакомые.

Тамарин муж Николай Степанович был мастером ВЧД на станции. Сестра Николая Степановича - Татьяна окончила мединститут. Еще в институте вышла замуж. Петр Назарович Слепак тоже был врачом. Они попросили Тамару узнать, можно ли найти работу в Верховцево. Тамара спросила бабу Лиду и та ответила: - "Пусть сейчас же немедленно приезжают".

Врачи Слепаки много лет проработали в верховцевской железнодорожной больнице. Татьяна Степановна - окулистом, а Петр Назарович - терапевтом и фтизиатром.

Спустя пол века Тамарина дочь, тоже Нонна, вспомнила, что рецепт салата оливье появился у них дома от нашей мамы. А в день 40-летия Тамары, дамочки, собравшиеся отметить это событие, выпили сладкое красное вино за здоровье именинницы и провозгласили, что каждый последующий год будет теперь убывать. То есть следующая дата рождения 39 лет, затем 38 и т.д. Настоящей женщине больше 40 не бывает!

Хороших специалистов собирала бабушка в свой коллектив.

Приблизительно с 1950 года врачом дерматологом работала Лия Павловна Ливинштейн. Красивая, изящная, черноволосая, чем-то похожая на актрису Элину Быстрицкую. Может своими бархатными карими глазами или гладко зачесанными назад блестящими темными волосами, собранными в пучок на затылке. У нее была нежная, светящаяся кожа, с мягким румянцем. Приятный спокойный голос. В Верховцево, как мне кажется, она попала после окончания Днепропетровского мединститута. Была в то время не замужем. Да и где после войны мужьям взяться?

Лия Павловна приходила к нам в гости и обязательно её приглашали на все праздники. Вокруг нее была такая атмосфера доброты и спокойствия. Она всегда была одета модно, но сдержанно. Элегантно. У нее был красивый демисезонный свободный удлиненный жакет в крупную клетку, темная узкая юбка за колено. Она носила изящные перчатки и пахла волнующими духами. Я, совсем малышней, любовалась и из - подтишка рассматривала ее.

Впоследствии вышла замуж за врача Михаила Абрамовича Остроухова и переехала к нему в Днепродзержинск. Жили на улице Сыровца. Часто бывали у нас в гостях на Каштанов. С мамой дружили до конца жизни.

В 1958 году по направлению из Гайворона, что на Кировоградщине, приехала пара высококвалифицированных врачей Бродских. Хирург - Нисон Яковлевич и его жена - терапевт Раиса Яковлевна. Так сложилась жизнь, что в Верховцево они задержались надолго.

С сыном - Лазарем, или как все мы его зовем - Зориком, я училась с третьего по одиннадцатый класс. Сейчас Зорик живет в Израиле. У него два классных красивых сына. Внуки. С ним переписываюсь по Интернету, встречаемся в "Одноклассниках".

До Нисон Яковлевича хирургом была женщина. Крупная, высокая, красивая. Решительная и смелая, как все хирурги. Она вышла замуж и уехала в Днепр.

На бабушкины запросы в мединститут, приезжали проходить интернатуру молодые выпускники. Помню двоих молодых хирургов. Они даже как-то перехватили бабушку, когда она спешила домой после работы, и сфотографировались на память. С операционной сестрой и двумя санитарочками во дворе больницы на фоне отделения хирургии.

В больнице работали родители некоторых моих одноклассников. Так, долгие годы в лаборатории - мама Валеры Балуева. Еще до школы я встретила его впервые в коридоре поликлиники, когда там разгуливала. Помню, мы очень настороженно и заинтересованно разглядывали друг друга. Потом оказались в одном классе.

Всех врачей, сестер, санитарок я хорошо знала по именам, и сейчас рассматривая фотографии, узнаю все знакомые лица. Как буд - то только вчера расстались. Но ни имена, ни фамилии многих уже не помню.

КОЛЛЕКТИВ БОЛЬНИЦЫ (в центре, во втором ряду баба ЛИДА)

Моя одноклассница Люда Козырь со слов своей мамы рассказывала спустя полвека такой эпизод. Приблизительно 1954-55 год. Жили они с мамой, бабушкой, дедушкой и старшей сестрой Таней. Отца не было. В послевоенное время редко в какой семье был мужчина, отец. Дедушка работал дорожным мастером в ВЧД. Он был единственным кормильцем. Людина бабушка 57 лет была разбита параличем - лежачая больная, требующая ухода. На маме еще двое маленьких дочерей. Люда пяти лет и Таня на 2 года старше. Мама домохозяйка, няня, сиделка в одном лице. Людмила заболела скарлатиной с высокой температурой.

По вызову к парализованной бабушке пришла Лидия Порфирьевна. Она оказала необходимую врачебную помощь, выписала облегчающие боли лекарства и обратившись к Людиной маме сказала: - "Вера, я вижу как тебе тяжело. Я буду присылать к вам медсестру делать маме уколы и посидеть с ней. Чтобы ты могла хоть немного отдохнуть". И, действительно, присылала. Слов на ветер не бросала. Жалела своих больных и их близких. Сочувствовала им. Помогала чем могла. Уже давно не стало Людиной бабушки, а мама до самой смерти вспоминала Лидию Порфирьевну Спиридонову с благодарностью.

Очень часто в выходные дни после базара к бабе Лиде заходили ее старые знакомые, бывшие больные. Простые деревенские тетки. Усаживались на кухне, бабушка поила их чаем, Они часами беседовали обо всем. Рассказывали о своих семейных проблемах, болячках. Просили советов. Бабушка всегда принимала их радушно, выслушивала заинтересованно, угощала чем-то вкусным к чаю. Давала им врачебные рекомендации и сочувствовала в случае домашних неурядиц. Я нередко удивлялась, как у нее хватало терпения на такие посиделки. Но она всегда все делала искренне и подобные посещения воспринимала позитивно, с пониманием и, по всему, такое неформальное общение ей, как и гостям, доставляло удовольствие.

БАБА ЛИДА

В 1948 году в трудовой книжке у Лидии Порфирьевны было записано -"Назначена начальником объединенной больницы ст. Верховцево Сталинской железной дороги".

Через 12 лет в отделе кадров записали "Освободить от должности начальника больницы и зачислить производственным врачом-терапевтом по объединенной больнице Верховцево". Бабушке было 58 лет, она оставила должность главврача более молодому коллеге, и по возрасту могла вообще уйти на пенсию. Но ее попросили остаться поработать.

Я тогда училась в шестом классе. Спустя пару лет, когда заходила речь о моей дальнейшей учебе, само собой подразумевалось обязательное высшее образование. Но не в мединститут. Бабушка сказала, как отрезала: - "Туда, только через мой труп".

Объясняла это тем, что в женском коллективе, которым априори, являются больницы работать невыносимо сложно из-за интриг, сплетен, доносов. Нужно иметь железные нервы, твердый характер, умение уладить частые каждодневные конфликты. Сплошная головная боль! Она устала от этой нервотрепки и не желала мне такой доли.

Правда, бабушка не учла, что все, о чем она говорила имело место в любом другом коллективе. Может не в такой степени.

В больнице бабушка проработала еще семь лет. Осенью 1967 года, когда мама получила квартиру в Днепродзержинске, а я уже работала на Дзержинке и училась на вечернем отделении завода-ВТУЗа, мы забрали ее из Верховцево. Уезжать она очень не хотела, но и оставлять ее в квартире без воды, канализации и центрального отопления мы не могли. Все это я подробно написала в разделе о маме.

Бабушка очень неуютно чувствовала себя на пенсии. В другом городе, в новой квартире. В одночасье отрезанная от привычного окружения, бывших сотрудников, ставших за столько лет близкими людьми, старых приятельниц. Полный набор "квартирных удобств" мало уравновешивал эту диспропорцию.

Жанна, уже несколько лет работала и жила в Днепродзержинске. После работы она бежала к нам, чтобы "поговорить с Лидией Порфирьевной, побыть с ней". Уходила поздно вечером.

Первое время к нам почти каждый день приезжал кто-нибудь из Верховцево. Кто-то из старых соратников пожаловаться на "несправедливости внутри больничных происшествий". Кто-то из бывших пациентов за врачебными рекомендациями. Старые приятельницы, одновременно и бывшие сотрудницы, просто проведать и поговорить.

Бабушка всех вначале обязательно сажала за стол, кормила, выслушивала и делилась своими врачебными советами.

Следующим летом бабушка поехала в Чернухино в гости к сыну. Там ей без дела не сиделось. В чернухинской больнице всегда не хватало врачей и прослышав, что к Александру Андреевичу приехала мама, главврач попросил ее поработать терапевтом. Лидию Порфирьевну оформили временно на работу и к ней выстроилась череда пациентов. Отпустили только спустя три месяца.

В Днепродзержинске утром мы все разбегались: я и мама на работу, Вовчик в школу. Бабушка, не привыкшая "ничего не делать" находила себе работу. Она готовила обеды, пекла пироги.

У бабушки был знаменитый всеми любимый рецепт, как она говорила, "фальшивого" жаркого. Синенькие, картошка, лук и помидоры. В конце - ложка сметаны. Готовлю это жаркое и я по сей день. Очень вкусно и всем нравится.

Еще один фамильный довоенный рецепт десерта, доставшийся мне по наследству от бабы Лиды - это "снежки". Взбитые белки, слегка приваренные в молоке и залитые ванильным заварным кремом. Летом из холодильника - это вкусней любого мороженного.

Пекла бабушка яблочно-рисовые пудинги, всевозможные запеканки, блинчики с разными начинками, треугольные пирожки с распаренным сладким маком, рулеты. Дома всегда был полный обед.

Ко мне приходили мои новые друзья - сокурсники. Бабушка с ними дружила. Старалась всех угостить, расспросить о новостях.

Сашка Маловик относился к бабушке очень почтительно. Здороваясь, слегка кланялся. Он серьезно с ней что-то обсуждал, интересовался ее мнением. Уходя церемонно прощался. Всегда в белоснежной рубашке, обходительный, улыбчивый, он умел обаять всех.

В то время она вспомнила, что в молодости очень хорошо вязала крючком. В журналах "Болгарская женщина" печатались очень модные красивые модели кофточек, платьев. Бабушка связала крючком мне изысканное летнее белое кружевное платье с голубыми поперечными полосками на груди из "ириса". Были такие хлопчатобумажные нитки. Несколько ажурных кофточек. В этих нарядах я щеголяла на морских курортах в Коктебеле, Гаграх.

Помню, получала она письма от какого-то своего давнего поклонника по фамилии - Шалаев. Жил он в Днепре и все звал замуж. Бабушка относилась к этой односторонней переписке иронично-скептически. Я по своей наивной молодости считала, что каждая женщина в любом возрасте мечтает только об одном: выйти замуж. И все приставала с вопросом, ну как это так, почему она не отвечает незадачливому поклоннику взаимностью?

А бабушка меня со смехом спрашивала: - " Я, что вам надоела? Вы хотите от меня избавиться?". Я тут же горячо возражала, до конца не понимая, как на предложение руки и сердца, можно отказать. Конечно, для порядка претендента нужно помучить сначала отказами, потом недомолвками и призрачными надеждами. Такой ход мне был ясен. Вызывал сомнение итог. Но бабушка была непоколебима. И замуж ее выдать не удалось.

Жили мы тогда вчетвером в 2-х комнатной хрущевке. В каждой комнате стоял диван-кровать со съемными пружинными спинками. Эти спинки - по две от каждого дивана - укладывались на ночь на пол. Там спала я или Вова. Еще одним спальным местом служило раскладное кресло-кровать. Утром все собиралось, а вечером опять раскладывалось. Никаких неудобств мы не ощущали.

Ванна, туалет, горячая вода, газовая плита. После стольких лет жизни без воды, канализации и с печным отоплением, новая квартира была "за счастье". Единственное неудобство - отсутствие балкона, так как это был первый этаж.

Прожила с нами бабушка еще 4 года. Ушла она в 1972 году в возрасте 74 лет. Диагноз был смертельный - рак. Последние недели, дни Жанна ночевала у нас. Она сама делала обезболивающие уколы, не отходила от бабушкиной постели.

Я готовилась к защите диплома. Накануне уехала в Славянск, где на химкомбинате проходила преддипломную практику. Уехала всего на один день за строительными чертежами. Уезжая, я посидела рядом с бабушкой. Последние дни она почти не вставала. Я гладила ее ослабевшие руки, осунувшееся лицо. И ободряла ласковыми словами, что я скоро вернусь, что все будет хорошо. Баба Лида всегда держалась молодцом, только чуть печальней стал взгляд и тише разговор. Я боялась себе признаться, что чувствую, как из неё уходит жизнь и я как буд - то прощалась.

Домой я вернулась на следующий день. Уже подходя к дому, увидела бабушкиного двоюродного брата - дядю Толю Дегтярева и маму в темном болоньевом плаще. Они вдвоем спешили откуда-то. Неурочное появление дяди Толи и мамины темные одежды. Я испугавшись, влетела в дом, увидела завешенное зеркало в прихожей, растерянную Жанну в дверном проеме, свернула на кухню и расплакалась. Громко и горько. Меня долго не могли успокоить, а я не хотела верить, заходить в комнату и видеть мою любимую и родную бабу Лиду не живой.

Похороны были тяжелыми, с этой невыносимой, разрывающей душу музыкой Шопена, когда печет в груди.

Очень долгое время я почти каждый день ездила на кладбище. Одна или с подругой Мунечкой.

СПИРИДОНОВЫ - ДЕТИ, ВНУКИ

Шурик Спиридонов, сын бабы Лиды и мамин брат был старше мамы на четыре года. Он родился 8 января 1922 года. По семейным рассказам я помню, что еще, будучи школьником, в 6 или 7 классе Шурик попал под трамвай. Жила семья тогда в Днепропетровске. Отрезало ему ступню правой ноги. Это во многом сказалось на дальнейшей жизни молодого человека. В армию, на фронт Шурика, естественно не взяли. Во время войны он эвакуировался с госпиталем бабушки. Работал вольнонаемным на разных работах. После войны закончил финансово-экономический техникум. Но больших успехов на этом поприще не достиг. Буквально на первом своем месте работы бухгалтером, на него пытались повесить большие растраты.

Будучи натурой артистичной, романтической, очень похожий на своего отца, Шурик закончил карьеру бухгалтера без сожаления.

Он очень любил читать, красиво ухаживать за женщинами. Был отличным рассказчиком. Любил ярко, образно пересказывать рассказы Остапа Вишни. Впоследствии Шурик окончил рентгеновский техникум в Харькове и всю жизнь проработал в больнице в Чернухино.

В Харькове Шурик познакомился с Шурочкой. Она была единственной дочкой в семье Железняков. Иосифа и Зои. Отец Шурочки был преданный коммунист, верил в светлые идеалы. Был уважаемым и ответственным служащим, честным и порядочным человеком. Мама Зоя мягкая, добрая и симпатичная. Полненькая, как пончик.

Крепкая дружная добропорядочная городская семья. И из этого теплого харьковского дома увез молодой жених единственную любимую дочь в шахтерский поселок Чернухино. В дом своего отца Андрея Спиридонова. Поселились молодые вместе с матерью Андрея - Ефимией Андреевной, бабой Химой. О семье старших Спиридоновых я достаточно подробно написала в разделе про свою бабушку.

Первенец - мой двоюродный брат - Валерик родился 9 июня 1947 года. Спустя пять лет, 26 августа, Шурочка родила дочку Леночку.

Дети очень красивые. Валерка похож на деда Ёсю. С гордым точеным профилем, выразительными темно карими Шурочкиными глазами, черными бровями вразлет, яркими сочными губами и густой шевелюрой.

ВАЛЕРИЙ СПИРИДОНОВ

Таким он смотрит на нас с фотографии, которую прислал "На долгую и добрую память бабушке Лиде, тете Нонне, Свете и Вове от Валерия. 12.06.63г. В день шестнадцатилетия".

Леночка с детства была писаной красавицей, взрослые говорили, в бабу Химу. Хотя она была совсем другой "масти" и красоты. Огромные карие Шурочкины глаза. Густые, "волосок к волоску", соболиные брови. Точеный слегка вздернутый носик - предмет моей зависти. Красивый рот: верхняя губа, как крылья парящей чайки и полная, четко очерченная, нижняя. Кудрявая светловолосая в детстве, в юности превратилась в брюнетку с густыми, волнистыми, тяжелыми, блестящими, богатыми волосами. Она всегда была хороша. В детстве очень симпатичная, как картинка. В молодости - красивая. Ей удалось быстро и безболезненно пройти тот период, когда из "гадкого утенка" девушка превращается "в прекрасного лебедя". Она всегда была "чертовски хороша". Я ей даже завидовала по-женски. Но, по-доброму, ведь она моя сестра и я любила ее.

ЛЕНОЧКА СПИРИДОНОВА

В Валерку в детстве я была тайно немножко влюблена и все вспоминала примеры из литературы, когда молодые люди женились на собственных "кузинах". Никому, естественно, в этом не признавалась. Когда мой "кузен" став студентом Харьковского техникума, приехал на очередные каникулы в джинсах, на которых сзади было вышито "Виктория", и признался, что действительно существует некая Виктория, я смирилась с ролью сестры. И больше никогда ничего себе ни придумывала.

В молодости Валерка был похож на киноактера Родиона Нахапетова, особенно в кинофильме "Раба любви". Потом Нахапетов уехал в Голливуд, а вернувшись спустя четверть века, прежнего сходства я уже не нашла.

ЛЕТНИЕ КАНИКУЛЫ В ВЕРХОВЦЕВО

С самого детства, как только мы все появлялись на свет, летом обязательно съезжались в Верховцево к бабе Лиде.

В свой небольшой отпуск дядя Шура обязательно приезжал проведать свою маму и привозил детей. Это было как закон.

Дядя Шура или тетя Шура приезжали сначала с Валерой, потом с Леночкой. Поезд из Дебальцево приходил в Верховцево ночью.

Помню среди ночи, я просыпалась от громких возгласов, радостных восклицаний, непривычных шумов и яркого света на кухне и в коридоре. Я выбегала, заспанная, жмурилась от света. Дядя Шура подхватывал меня на руки, целовал. Громко шутил, удивляясь, как я в очередной раз выросла. Опускал на пол. Я, кокетничая, щурилась на Валерку, а он всегда иронично и снисходительно, на правах старшего брата, посматривал на меня. Потом я шлепала босыми ногами досыпать. Гостей, покормив, укладывали спать. И некую обыденность, дней на 10 прерывал праздничный отпускной сезон.

Когда подросла Леночка, дядя Шура приезжал с ней. Валерка оставался дома на хозяйстве с тетей Шурой.

Мы были все очень дружны. Утром баба Лида и мама уходили на работу. Дядя Шура нас будил, кормил завтраком. Иногда мы долго не хотели вставать, он нам рассказывал всякие смешные истории или читал вслух рассказы Носова. Очень хорошо помню из книжки "Фантазеры", как двое мальчишек варили гречневую кашу впервые в жизни. И она у них все время разбухала и по мере добавления воды из кастрюли вылезала. Дядя Шура читал выразительно, "в лицах", мы с Ленкой умирали от смеха, лежа в кроватях. Он смеялся вместе с нами.

Иногда дядя Шура готовил что-нибудь на обед. Мне запомнились его вкуснейшие котлеты. Он их сначала жарил, а потом складывал в кастрюльку и томил на маленьком огне. Они, как бы разбухали, становились сочными и пахучими.

Сначала, когда мы жили в двухкомнатной квартире в бараке возле больницы, Спиридоновы приезжали туда. А в выходные - в субботу вечером или в воскресенье с утра, подъезжали из Днепра бабушкин двоюродный брат дядя Толя с тетей Нонной. Повидаться. И другие Дегтяревы - дети бабушкиного родного брата Коли, погибшего на фронте - Таня, Коля и тетя Зина. Их мама. И всем хватало места. Прабабушка Женя была еще жива, но уже почти не вставала.

Иногда случалось, что папа привозя нас в Верховцево на лето, задерживался на несколько дней. Это был совсем уж настоящий праздник.

Собирались все вместе. Готовили много вкусной еды, пекли пироги. Фотографировались во дворе, возле клумбы или среди некошеной травы. Собирались в тени на лавочке возле крыльца. Выносили туда небольшой столик, табуретки. Ужинали, пили чай с домашним вареньем и пирогами. Вспоминали жизнь в Днепре до войны, когда баба Лида с детьми и прабабушкой Женей жили на Кронштадской, возле Озерки. Как возвращались из эвакуации. В конце 1944 года. Сначала дети - Нонночка и Шурик. Младший Коля Дегтярев тогда тоже некоторое время жил с ними. Баба Лида еще оставалась в эвакогоспитале в Смоленске. Дядя Коля с армией уже освобождал Венгрию и был еще жив. Мой папа - капитан - гвардеец был тоже на западном фронте, но уже слал в Днепропетровск письма полевой почтой "маленькой мисс" - Нонночке Спиридоновой. Вспоминали мамино с ним знакомство в госпитале в далекой Армении. В Кировакане.

Детвора - я, Валерка, Вовчик, Леночка возились тут же "под ногами" у взрослых. Но никого это не раздражало. А наоборот. Нас по очереди хватали на руки, тискали, обнимали, сажали на плечи. С нами разговаривали, выслушивали "детский лепет", играли в прятки. Возились с нашими маленькими велосипедами, учили нас на них держаться и ездить.

Заводили патефон на крылечке.

Сейчас молодежь даже не знает, что это такое.

Патефон от названия французской фирмы "Пате", выпускающей этот механический аппарат и греческого слова - фон - звук. Прародителем был граммофон, знакомый всем по фильмам начала прошлого века. С огромным рупором, таким раструбом, из которого слышался звук. Со временем, реконструировав, рупор спрятали во внутрь ящика. Получился портативный граммофон в виде закрывающегося сверху крышкой ящичка. Как чемоданчик. Правда, не очень легкий.

Первоначальный антикварный граммофон был с постоянной, несменяющейся иглой из сапфира на звукоснимателе. Иглы выпускала тоже фирма "Пате". Граммофон, как и патефон - это механический аппарат для воспроизведения звука с граммофонной пластинки.

Пластинки выпускались сначала тяжелые толстые эбонитовые. Это такой диск, на поверхности которого по спирали располагались канавки (дорожки) с записью звука.

На пластинку, начиная с первой наружной дорожки, опускался звукосниматель со специальной корундовой иглой. Иглы в пачках продавались отдельно. Как только игла тупилась, её меняли на новую. Игла скользила по канавке, вплоть до последней внутренней, самой маленькой по диаметру дорожки. Звучала запись.

У нас был патефон, такой тяжеловатый, я сама, будучи малой девчонкой, принести его не могла. Он был черного цвета. Крышка открывалась с помощью замков. Вынимали съемную ручку, вставляли в специальное гнездо сбоку ящика и вращали. Накручивая пружину, для вращения диска, сверху обклеенного какой-то бархатистой материей, чтоб не повредить пластинку. Потом на диск ставилась эбонитовая пластинка, и на неё опускался звукосниматель с иглой.

Патефоны просуществовали до второй половины прошлого века. Потом их вытеснили электрофоны. Диск стал вращаться не вручную, а от встроенного небольшого электродвигателя. Толстые тяжелые черные пластинки сменились на тонкие пластиковые.

Для сравнения граммофон и электрофон - это приблизительно, как стационарный компьютер и ноотбук.

На смену электрофонам пришли магнитофоны. Сначала пленочные. Потом кассетные. Прогресс движется семимильными шагами и магнитофоны уже считаются рухлядью.

Но вернемся в 50-тые годы прошлого века. Тогда патефон был роскошью. Я помню его запах. Какой-то маслянисто - пыльный, тяжелый. Специфический.

Ставили пластинки с Тарапунькой и Штепселем. Бабушкиного любимого Марка Бернеса. Особенно "Темную ночь". Любимую папину "Летят перелетные птицы". Или детские стихи и рассказы Рины Зеленой. Телевизора тогда еще не было. Да он был и не нужен.

Все были еще молоды, полны сил и надежд. Дети были в радость.

Баба Лида объединяла вокруг себя родню. Все ощущали поддержку, общность, взаимное тепло. После войны всем хотелось именно тепла, радости, единения, уверенности. И за этим ехали из Днепра к бабушке в Верховцево. Она всех выслушает, накормит, поддержит и словом, и если нужно, денежкой. Не в долг, а просто так, без отдачи, "на булавки".

Разъезжались днепропетровские родичи вечером в воскресенье, надышавшись свежего чистого воздуха, с хорошим настроением.

В НОВОЙ КВАРТИРЕ

Когда мы переехали на новую квартиру, там уже было три комнаты. Больше места. Но и народу прибавилось. У мамы появились новые верховцевские подруги. Уже "своей" стала Жанна. Даже в последствии, переехав работать в Днепродзержинск, фтизиатром сначала в медчасти заводских больниц, а потом в городской тубдиспансер, на выходные она приезжала к нам в Верховцево или в Днепропетровск к своей маме. Иногда появлялась бабы Лидина крестница из Днепра Света Высоцкая. Праздничная, шумная, "городская".

В новой квартире, на втором этаже, у нас был балкон. Летом там вешался гамак. Днем на нем толклась детвора, а ночью спал дядя Шура. Однажды был случай, о котором он впоследствии часто вспоминал со смехом. Я была уже в 7 или 8 классе. Однажды летом поздно ночью два моих одноклассника, решив, что в гамаке сплю я, стали забрасывать на балкон цветы. Кажется, это были георгины.

Цветы в Верховцево рвали на близлежащих клумбах. Иногда ночами "обносили" клумбы в чужих дворах. Георгины - цветы крупные. Падали в гамак они звучно, шлепаясь прохладными и увесистыми комьями. Дядя Шура спросонок, не разобравшись, решил, что его забрасывают камнями. Он схватился, как смог, побыстрее, выбрался из провисшего болтающегося неустойчивого гамака и разразился громкоголосой тирадой брани. Не совсем литературного содержания. Скорее совсем не литературного. Акустика ночью, известно, какая. Превосходная. Испугались все вокруг. И незадачливые дарители цветов, и вся наша семья, и все соседи. И сам дядя Шура. Был дикий переполох, запомнившийся надолго. Настолько, что спустя 40 лет на встрече одноклассников в школе, один из фигурантов этого приключения - Вова Булах, спрашивал, помню ли я эту историю?

ЛЕТНИЕ КАНИКУЛЫ В ЧЕРНУХИНО

По окончании отпускного срока, дядя Шура с Валеркой или Леночкой собирался домой, прихватив с собой меня, а впоследствии и подросшего Вовчика. Баба Лида давала ему какие-то деньги на содержание оравы, перемещающейся уже в Чернухино.

Там, в "своем доме" на природе было раздолье. Дом был старый, тот в котором вырос дед Андрей и жила прабабушка Хима.

Об этом доме я рассказала подробно в разделе о жизни Лидии Порфирьевны Спиридоновой - легендарной бабы Лиды.

Парадный вход в деревянную веранду был давно заколочен, а сама веранда функционировала в качестве чулана-мастерской. Здесь хранились инструменты, старинные поломанные или ненужные вещи. Это была память о ком-то. Или предметы, которые было жалко выбросить.

Пользовались "черным ходом", выходящим в небольшой дворик и сад. Рядом невысокие постройки сарая для угля и дров, курятник. Чуть дальше, по мощеной камушками дорожке, дощатый домик уборной.

Возле приземистого входа в дом, напротив кухни и окна столовой росла большая старая вишня, и были высажены на небольшой клумбе цветы. Петушки, ромашки, астры.

Здесь же на небольшом островке двора на траве мы и толклись весь день.

В глубине двора, за колодцем, переплетался ветками и давал много тени уже немолодой сад с яблонями, черешней, абрикосами и сливой. Большой огород с грядками клубники, помидоров, огурцов, капусты.

Через дорогу от дома, напротив, в яру, старый заросший малинник. Если туда забирался, продираясь сквозь пыльные кусты, колючки и тончайшие нити паутины позднего лета, то, не наевшись малины досыта и не измазавшись с ног до головы, вылезти, было выше всяких сил.

Воду пили колодезную, чистую, ледяную, вытаскивая ее в цинковом ведре, гремя цепью колодца. Была еще и колонка, из которой текла артезианская вода, если ее подкачать рукоядкой насоса.

Утром помогали чистить картошку и с удовольствием съедали жаренную на огромной сковороде. Готовили летом на керосинке или примусе. Иногда на электропечке с открытой раскаленной спиралью.

Пахучие красные мясистые помидоры, хрустящие сочные огурчики с пупырышками, длинные стрелы зеленого лука рвали с грядки. Днем иногда помогали тете Шуре лепить вареники. С вишнями. Пекли оладьи на кислом молоке. Ели их с домашним вареньем или сметаной. Мы с Ленкой как все девчонки, любили возиться с мукой. Тетя Шура научила меня печь тертый пирог с повидлом. Пекли в электрической духовке.

Потом во дворе устанавливали раскладушки. Короткую - детскую и длинную скрипучую большую. Играли в карты. В дурака, пиковую даму, девятку.

По двору разгуливали разноцветные любопытные куры и цыплята. Мы бегали в курятник за еще теплым, только снесенным яйцом. Тут же, недалеко от входа, лениво бродил, поглядывая на нас, и перебираясь, с солнышка в холодок большущий котяра. В будке у ворот отдыхал от сторожевых трудов пес, погавкивая сквозь сон, для порядка, на редких прохожих.

Вечером нам доверяли поливать со шланга огород. Днем мы поливали дорожки, прихлопывая веером водяных брызг, теплую, мягкую пыль. Наливали воду в оцинкованное корыто и выставляли его на солнце, чтоб согрелась для купаний.

Вечером перебирались на улицу, на лавочку у ворот. Съезжались на велосипедах Валеркины друзья, а позже и Ленкины ухажеры.

ШУРИК

Дядя Шура всю жизнь проработал в больнице поселка Чернухино. Здесь старожилы еще помнили старших Спиридоновых. Терентия Харитоновича, который похоронен в братской могиле перед поселковым советом. За особые заслуги перед громадой. Нам с Вовчиком показывали этот памятник с выбитыми на нем фамилиями достойных такой почести местных жителей.

Ефимия Андреевна - баба Хима - бабушка дяди Шуры жила с ними и нянчила Валеру и Леночку. На ее похороны мы приезжали из Верховцево - баба Лида, мама, я.

СПИРИДОНОВЫ /после похорон б Химы/Стоят Шурик и Шурочка, сидят - бабушке Зоя /Шурочкина мама/. Леночка, баба Лида, Валерик и я.

Работал дядя Шура рентгентехником, в рентгенкабинете. Но так как врача рентгенолога в больнице не было, то ему приходилось частично выполнять эти функции. Популярно объяснять местным больным, что и как изображено на снимках, и какие действия им необходимо принимать в дальнейшем для эффективного лечения. Зарабатывал он немного.

На работу ездил на велосипеде с моторчиком - мопеде. Из-за отрезанной в юношестве ступни, всю жизнь носил протез. Вечером его отстегивал, а утром надевал опять. Ходил с палочкой. С годами двигаться было все трудней: протез часто натирал ногу, уже не так легко и уверенно можно было ходить даже на не очень большие расстояния. Сильнее стал хромать. В силу этого физического недостатка многое в жизни оказалось недоступным. Что само по себе грустно.

Практически всю мужскую работу по дому дядя Шура делал, так как был крепким, с сильными мускулистыми руками. Строгал, пилил, колол дрова. Копал и сажал огород. Чинил небольшие поломки во дворе и доме. Ремонтировал все, что было связано с электропроводкой и электрическими приборами.

С молодости носил очки. Страдал близорукостью. Как и мама, хотя она ходила без очков. А у родителей - и у деда Андрея и у бабы Лиды было отличное зрение. Вот тебе и пресловутая наследственность. Дядя Шура, как и моя мама, любил читать. Без книг и журналов они себя не мыслили. В Чернухино, как и у нас в Верховцево, была большая библиотека и выписывалось много журналов. Детские - "Веселые картинки", "Костер". Женские - "Работница" или "Крестьянка" для тети Шуры. Что-нибудь техническое - мужское. Научно-популярные - "Наука и жизнь", "Огонек". И литературные - для души - "Новый мир", "Октябрь". Тогда это стоило недорого. Подписать можно было в кредит. Читал дядя Шура всегда и везде. Приезжая к нам, перечитывал наши книги и журналы. За год обязательно появлялось что-нибудь новое.

Характером он был в отца - Андрея Спиридонова. Нравилась красивая жизнь, любил оказывать внимание симпатичным женщинам, умел интересно рассказывать анекдоты и смешные истории. Я запомнила такую прибаутку одного украинского юмориста в исполнении дяди Шуры:

"Одне дурне

Вiдправилось в турне.

Приiхало з турне,

А все одно - дурне"

Дядя Шура всегда был позитивно настроен. Оптимист по жизни. Я не помню его ноющим, грустным, обреченным. Хоть жизнь в Чернухино назвать праздничной было нельзя.

В день получки он мог заехать в местный "ресторан", и там, в обманчиво роскошной обстановке, под веером развесистой пальмы в кадке, принять на грудь красного вина. Закусив дорогим бутербродом. С шиком. Быстро пьянел. Домой приезжал "под шафе". Правда, с кульком конфет или зефира в шоколаде. Для Шурочки и детей. Иногда содержимое кулька могло оказаться выражением денежного эквивалента остатка аванса или получки. Выпивши, становился разговорчивей обычного. Но, при этом он не делался агрессивным, а наоборот любвеобильным и покладистым. Его укладывали на диван в столовой спать. Тетя Шура хмурилась, а выросший Валерка сердился на отца. И с годами не прощал ему таких выходок.

ШУРОЧКА

Шурочка попала из большого города Харькова в маленький провинциальный шахтерский поселок, абсолютно неподготовленная. Здешняя жизнь требовала умения и привычки к сельскому труду: сажать, полоть, растить огород. Собрать и сохранить выращенный урожай. Жизненно необходимым было умение разводить и содержать домашнюю птицу: кур, уток. В местном сельпо, мясо отродясь не продавалось. Разве что говяжьи кости, да свиные ноги по праздникам. Только в исконно сельских, привычных крепких дворах выращивали свиней и держали корову. Это требовало мужицких, приученных с мальства рук.

Даже вода здесь не лилась из крана, как в городской квартире. Ее нужно было вытащить из колодца и наносить ведрами в дом. Нужно было научиться топить печь углем и готовить на ней еду.

Шурочка умела шить и обшивала Леночку и себя.

Вела нехитрое хозяйство. Родила и воспитала красивых, умных и правильных детей. Растила, любила их и не роптала на судьбу.

Не умела скандалить. Всегда ладила со своей свекровью. Была нетребовательной, не капризной. Часто болела. Лежала в больнице. В ее отсутствие и дядя Шура, и Валера, как старший, умели приготовить обед. Помню, какую вкусную картошку жарил Валерка. С лучком. Пропаренную под крышкой. Ели ее с домашними солениями из бочек.

Летом 1986 года тетя Шура заболела. Лежала в местной больнице. От курса элементарных уколов, которые делали больничные медсестры, подхватила заражение крови. Так называемый сепсис. И медленно угасала. Мы с мамой и Иван Григорьевичем приезжали ее проведать.

На меня жуткое впечатление произвела больница шахтерского поселка. Убогая, с застиранным темно серым влажным постельным бельем. Помещения с низкими потолками, скрипучими вытертыми половицами, маленькими тусклыми оконцами, полумраком и сыростью.

Мы приехали на старой "Волге" И.Г. прямо в больницу. Дядю Шуру нашли в его кабинете. Он был в белом халате, завязывающемся сзади на тесемочки. Мы обнялись и он повел нас туда, где лежала жена.

Тетю Шуру я не узнала. Она лежала исхудалая, как маленький комочек в большой металлической больничной кровати. В пустой маленькой, плохо выбеленной палате. Отгороженная ширмой из старой простыни от остального пространства. Изможденная. Кожа да кости. Маленькая как ребенок. Личико с кулачок. На нем остались одни огромные печальные глаза. Она не могла говорить, только глаза ее кричали о нестерпимой душевной, да и физической боли. Дядя Шура что-то говорил и у него предательски блестели глаза и хрип голос. Он показал большую гниющую незаживающую рану на месте уколов. Как воронку от взрыва. Я, как могла, терпела, что бы не заплакать, здесь же, возле нее.

Потом вышли на улицу. Я была просто раздавлена увиденным. Выплакались вместе с мамой. На мокрой старой скамейке из серых некрашеных досок. Рядом с таким же вкопанным в землю облезлым, плохо струганным, рассыпающимся от времени столом. Недалеко от неказистого входа в отделение с обшарпанной деревянной дверью, с остатками на ней темной половой краски.

После только что прошедшего, как-то по-осеннему мелкого и монотонного дождя, было мокро и мрачно. Со старого ветвистого дерева стекали холодные капли прямо на лицо. Утрамбованные дорожки превращались в скользкие острова грязи между еще ярко зеленой сочной травы. Мама даже пожалела, что я, со своей впечатлительностью стала свидетельницей этого больничного беспредела. Я поняла это по ее взгляду и тому жесту, каким она приобняла меня - "телячьи нежности" у нас в семье были не приняты.

Ни Валера, ни Леночка уже в то время не жили в Чернухино. 26 октября 1986 года тети Шуры не стало.

Годом спустя, в возрасте 65 лет, умер дядя Шура.

ВАЛЕРА И ЛЕНОЧКА

В Чернухино летом мы ездили пока не повыростали.

Первым уехал учиться в Харьковский техникум Валера. Жил он у деда Ёси и бабы Зои. Но по окончании учебы вернулся домой. Он всегда говорил, что жить будет только здесь. Так как Чернухино - центр Мира. Работал на шахте.

Сам достиг всего своим трудом. Была у него мечта построить дом и купить машину. Сначала был у него, как у всех сельчан, велосипед. Только у Валеры он был особенный - спортивный, навороченный. Со специальными тормозами, необычным рулем и передачей. Яркими наклейками. Легкий, стремительный. Потом он купил мотоцикл.

С Валеркой и его другом Васей мы летали по пустынной ночной трассе Ростов-Харьков. На двух мотоциклах. Как настоящие теперешние байкеры. Это 40 лет тому назад! На бешенных скоростях, только ветер свистел в шлемах и луна удивленно освещала рискованный путь неутомимым и бесшабашным гонщикам. Сейчас бы я уже не отважилась на такие отчаянные гонки.

Потом Валера купил "Москвич". Женился на симпатичной и трудолюбивой Надежде. Взял он ее с маленьким Сашей, а потом родили и младшего - Витю. Старый дом Спиридоновых, ставший к тому времени неказистым и маленьким, он снес и на его месте выстроил новый. Большой, светлый, белого кирпича. С большущим подвалом. С новыми хозяйственными постройками.

И машину купил, и дом построил, и сына вырастил. Выполнил все земные задачи настоящего мужчины. Без чьей бы - то ни было помощи. Исключительно рассчитывая на себя и свою молодую жену.

Леночка после школы окончила Кадиевский ( с 1978г. - г. Стаханов) горный техникум. Рано вышла замуж. Родила дочь Эличку. Уехала на "стройку века" - Байкало-Амурскую магистраль, знаменитый БАМ. Так случилось, что с тех пор мы с ней не виделись. Знаю только, что живет она в Тынде и у неё растет внук.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Приложения:
1. Военный билет ... ?5104 старшего унтер-офицера Тимофея Петровича Катруцы, выданный в 1873г.
2. Паспорт ?1213 Тимофея Петровича Катруцы, выданный в 1919г.
Оригиналы приведенных документов сохранены, но плохо читаемы. На расшифровку текста, выполненного гусиным пером и каллиграфическим почерком писарями почтенных ведомств, ушло много времени и для удобства прочтения любопытными потомками, я привожу его распечатанным на компьютере.
1. Военный билет
ПО УКАЗУ
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА
АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА,
Самодержца Всероссiйскаго,
И прочая, и прочая, и прочая.
? 5104
Объявитель сего, служивший Старший Унтеръ Офицеръ 133 Пiъхотнамъ Запасномъ Баталiонiъ Тимофiъй Петровъ Катруца.
Имеет знаки отличия: одну нашивку изъ желтой тесьмы за 6-и летнею безпорочную службу.
Жалованья получалъ Восемьнадцать руб. сереб. въ годъ
От роду ему ныне 37 лет; Приметами: росту 2-х арш.5 2/8 верш. лицо чистое, глаза темнокарые, носъ умеренный, волосы на голове и бровяхъ темнорусые.
Въ службу вступилъ, какъ из послужнаго его списка видно, из Южныхъ поселянъ Херссонской Губернии Бобринсцкаго Уъзда села Троицкаго 3 округа 5-й Волости.
Въроисповъданiя православнаго.
Читать и писать по русски знаетъ
В службу вступил 1863года
Января 22 определенъ на службу въ 13 стрълковый баталiонъ
Марта 9-го дня въ унтеръ офицеры 1866-го года.
февраля 22 переведенъ в 4-й резервный стрълковый баталiонъ.
Декабря 31-го 1866 года зачисленъ въ оный
1867 года января 7 -го Старшим унтеръ офицеромъ.
iюня 8 награжденъ нашивкою изъ желтой тесьмы за 6-ти летную безпорочную службу.
1869 года iюня 20-го попереименованый 4 резервнаго стрелковаго баталiона в 74 пъхотный резервный баталiон.
1870 года сентября 8-го На основании Высочайшиго повеленiя объявленного в приказъ по военному Въдомству отъ 18-го iюля 1871 года ? 212 уволенъ во временный отпускъ
1871 года октября 14-го причисленъ въ безсрочный отпуск
1873 года февраля 5-го по Высочайшему повеленiю призван на службу
1876 года ноября 3 зачисленъ в 133 пъхотный запасный батальон. 1876-го ноября 10 дня.
Въ штрафахъ не былъ.
Означенный въ семъ указъ унтер-офицер
Тимофiъ Катруцъ, как видно изъ безсрочно-отпускного Его билета выданаго Екатеринославскимъ Губернскимъ Воинскимъ Начальникомъ 5 февраля 1873 за ? 2837 причисленъ к обществу Мещанъ г.Екатеринослава для однаго счета и навсегда. i2 сентября 1873 года получилъ денежное отъ Казны пособiе изъ Екатеринославскаго Губернскаго Казначейства в размере десяти руб.
В походах и сраженiяхъ небылъ.

Женат на Аннiъ Григорiевне.
Имiътъ сына Владимира и дочь Евгенiю.

Означенного въ семъ Указiъ Унтер Офiцера Тимофiя Катруца первобрачная жена Анна Григорiевна 27 января сего 1899г. умерши отъ паралича, и 28-го погребена по-христiанскому обряду. Акт погребения записанъ в метрич. книге под ?10 - погребение довершено пристоли Николаевской церкви. Села Новаи Кайдакi Екатеринославскаго Уiъзда. О чемъ и свидетельствуетъ:
Священникъ В.Титаренко
Дiакон Н.Моисеенко.

Означенный въ семъ Указiъ Катруцъ 28 генваря 1901 года повенчанъ вторым браком с вдовою послiъ перваго брака Еленой Косминой Кирпевой; акт записанъ подъ ?16 февраля 5 дня 1901 года. священник Харсин
Дiаконъ Ник. Моисеенко.

2.ПАСПОРТЪ

Выданъ Екатеринославской Мещанской Управой
Семейном списку ? 1213 Печать-безплатно. На
Срокъ не болъе одного года.
Предъявитель сего гор. Екатеринослава губ., узда,
Гражданинъ
Тимофъй Петровичъ Катруца
Уволенъ въ разные города и селенiя Россiйской Имперiи от нижеписаннаго числа по 28 февраля - 13 марта 1920 года.
Данъ, с приложенiемъ печати, тысяча девятьсотъ девятнадцатаго 1919 года февраля 28-го - марта 13-го дня.
Предсъдатель Управы
Член Управы Печать
1. Въроисповъданiе
2. Время рожденiя или возрастъ: 75 летъ
3. Родъ занятiй: дом.хоз.
4. Состоитъ ли или состоялъ ли въ бракъ: Вдовъ
5. Находятся при немъ: --
6. Отношенiе к отбыванiю воинской повинности: --
7. Подпись (владельца паспорта): Т.Катруца
На обороте: Адрес: Философская ?40, гор.Екатеринослав, 25 марта 1919 г.

Означенный въ симъ паспорте Тимофiй Каруца сего 1920-го года марта 3 дня умеръ и погребенъ пристоли Св. Николаевской церкви пос. Надеждино Екатеринославскаго узда на Поселковом кладбище 1920 года марта 5 дня ст. ? 44.
За отсутст. священника
Псаломщик Сергiй Сидоров.
Печать Св. Николаевской церкви.

Комментарии: 4, последний от 01/10/2019.
© Copyright Доломанова Светлана Викторовна (wetlana@i.ua)
Размещен: 08/03/2010, изменен: 08/05/2010. 240k. Статистика.
Роман: Проза, Мемуары

Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"

Доломанова Светлана Викторовна : другие произведения.

Часть 2. Бабушка. Начальник Верховцевской железнодорожной больницы Спиридонова Лидия Порфирьевна

ЧАСТЬ ВТОРАЯ СПИРИДОНОВА ЛИДИЯ ПОРФИРЬЕВНА

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СПИРИДОНОВА ЛИДИЯ ПОРФИРЬЕВНА