Час пик. На трамвайной остановке тесно. Кандидаты в пассажиры нервно разминаются перед посадкой. Зная нравы и повадки работников горэлектротранспорта, прибытие трамвая ожидают в любую минуту, не имея ни малейшего понятия о точном времени наступления этого долгожданного события. О расписании движения городского пассажирского транспорта знают только то, что такой документ в природе существовать должен, но где и у кого - покрытая мраком тайна. Поэтому хамское требование пассажиров "придерживаться расписания" вызывает у кондукторов и водителей злобное неприятие. Они просто сатанеют от одних намеков на этот виртуальный документ. В силу сложившихся обстоятельств можно простоять на остановке десять минут, можно полчаса, а то и целый час. Трамвай, как всегда, появляется внезапно и неожиданно. В связи с этим, люди, беспорядочно толкающиеся на остановке, находятся в режиме постоянного ожидания, не расслабляясь ни на секунду.
Сердцем горожане понимают огромные преимущества пеших прогулок перед изнурительной ездой в общественном транспорте. Появляется бодрое настроение, становится глубже и содержательнее дыхание и, наконец, стираются границы между умеренным аппетитом и ненасытной прожорливостью. Огорчает разве что полиартритный скрип в суставах да супермозоли, толщиной с лошадиное копыто. Вот они-то и склоняют чашу весов к мысли, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Тем более, что идти очень часто бывает весьма неблизко. Неумолимая статистика отмечает, что по городу конкурс среди пассажиров в среднем составляет тридцать - сорок человек на одно внутри трамвайное, троллейбусное или автобусное место. Спрос явно превышает предложение. Очевидно, что такой высокий проходной балл в общественный транспорт может означать только одно - жёсткую и бескомпромиссную борьбу среди собравшихся соискателей на право ехать.
О приближении транспорта, как правило, узнают задолго до его появления из-за поворота. Дребезжание, издаваемое городским средством передвижения по рельсам, невозможно спутать ни с каким другим источником шума и вибрации. Когда какофония по мощи издаваемых звуков достигала пика, превышая все мыслимые и немыслимые уровни, нормированные государственными стандартами, в рядах, ожидающих происходило быстрое плановое перемещение колонн, готовящихся к штурму. Дух поднимался до уровня боевого, концентрация воли и сил становилась максимальной. Цепкие косые взгляды, бросаемые по сторонам, мгновенно схватывали и оценивали физические кондиции потенциальных соперников. Мозг напряженно просчитывал варианты победного броска. Гнетущая тишина повисала в воздухе мёртвым штилем. Наступало затишье - предвестник неминуемой бури.
Диспозиция десантных отрядов обычно выглядит следующим образом: низкорослые субъекты, выступающие в наилегчайшей весовой категории, предпринимают отчаянную попытку пробиться ближе к рельсам. Других шансов проникнуть в вагон без больших санитарных потерь у них нет. Более крупные индивидуумы, среди которых нередко попадаются огромные, местами даже пузатые экземпляры, держатся несколько в стороне, опасаясь быть ушибленными зеркалом заднего вида. Техника их посадки базируется на принципах, положенных в основу всех известных бильярдных игр. Используя бройлерские характеристики своих тел, эта когорта, выждав подходящий момент, ударяет в тыл хилого авангарда, загоняя несчастных в дверь, словно шар в лузу, по инерции врываясь туда же на плечах противника. И, наконец, третье, самое малочисленное подразделение, являет собой скорбный набор лиц пожилого и преклонного возраста. Шансы их казались бы ничтожными, если бы не многолетний жизненный опыт и отработанный до автоматизма механизм посадки.
Штурм начинался сразу же после остановки трамвая. Первый удар толпы оказывался настолько мощным, что многострадальный вид транспорта испуганно вздрагивал, давая сильный крен. Совершенно непонятно, как ему вопреки законам физики удавалось удерживаться на рельсах. У нападавших такое развитие событий оставляло неизгладимо мерзкий след в душе и синяки на теле. Дверь, прогибаясь коромыслом внутрь вагона, ударяла вновь прибывших пассажиров, теснящихся на подножках, вызывая гневные крики и нарекания последних. Ситуация обострялась до конфликтной и практически всегда перерастала в открытое столкновение противоборствующих сторон, находящихся по обе стороны двери. В редких случаях положение спасала руководящая и направляющая роль кондуктора.
- Граждане, - выкрикивала она заранее заготовленный текст. - Ну, что вы прётесь, как бараны в закрытые ворота. Дайте же людям выйти наружу, в конце концов.
Толпа неохотно поджималась, оставляя узкий проход, через который и кошка и та с трудом бы протиснулась. Но этого оказывалось достаточным для непритязательных наших сограждан. Строго соблюдая установленные в городе правила поведения пассажиров в общественном транспорте, в образовавшуюся щель шла выдача тел пассажиров, опознать в которых мирных граждан не представлялось ни малейшей возможности.
В этот раз первым, судя по бороде, подали мужичка в рваных кальсонах китайского производства образца 1968 года. Шуба, шапка и другие атрибуты верхней одежды, позволяющие отличить этого несчастного от отбивной, вышли отдельно. Все, включая хозяина, было аккуратно складировано в стороне от места боевых действий. Следом за первым пассажиром, напоминающим скорее разобранный детский конструктор, чем живой организм, выдали ещё одну особь мужского пола с нездоровой "синюшностью" на лице. Огромный галстук, одетый этим почти, что покойным участником движения, видимо, по случаю какого-то торжества, настолько плотно стянул его хилую шею, что практически перекрыл доступ кислорода вовнутрь задыхающегося организма. Он хрипел и открывал рот как рыба, оказавшаяся на берегу. Сердобольная старушка, под ноги которой швырнули этого убогого, не без труда освободила его от удавки, подарив глоток чистого воздуха, и как акушерка, помогающая сделать первый вздох новорожденному, успокаивающе похлопывала его по ягодицам. Ослабив петлю и вынув изо рта шарф, она ласково, по-матерински, пожурила беднягу.
- Ах, сынок, сынок. Камикадзе ты наш отечественный. Первый раз в опчественном транспорте едешь, что ли? Когда в другой раз захочешь покончить с собой, выбери что-нибудь не такое мучительное.
Мужик тихо стонал, кивал головой в знак согласия. Следующие жертвы были не в лучшем состоянии. Оказавшись вне трамвая, они долго приходили в себя, фыркая и тряся головами, словно лошади в стойле. Затем осознав, что их жизни уже ничто не угрожаќет, рысью уносились подальше от этого Богом проклятого места.
Многоопытный водитель трамвая убедившись, что основная группа желающих освободила вагон, резко тронулся с места, не ожидая повторной волны цунами. Коварный манёвр вызвал приступ ярости у толпы, обалдевшей от невиданной наглости. Цепляясь за что только возможно и выкрикивая ругательства и угрозы в адрес управляющего трамваем, народ пошёл на приступ, сметая всё на своём пути. Вопли и стенания, доносившиеся из чрева вагона, разнесли печальную весть о том, что далеко не все желающие его покинуть смогут увидеть родную остановку прямо сейчас. Под напором превосходящих сил штурмующих трамвай пассажиров, эти скорбные звуки становились всё тише и тише, пока не умолкли окончательно. Люди смирились с неизбежным.
Через короткое время скорость трамвая стала значительно выше скорости бегущих рядом неудачников, так и не сумевших вопреки огнедышащему желанию проникнуть внутрь вагона. К отчаянию теряющего силы и скорость эскорта, позорно удиравшее средство передвижения могли догнать только плевки и матерные слова, пущенные в след небольшим отрядом мстителей. Но удовлетворения это не приносило. Схватка была окончательно проиграна, а необходимость возвращения на исходные позиции - очевидна.
Счастливчики, выдержавшие конкурсные требования на высокое зваќние пассажира, понемногу угомонились и принялись осваиваться в новой обстановке. Жизненного пространства в переполненном вагоне практически не было. Стиснутые со всех сторон и лишённые возможности не только шевелиться, но и дышать хотя бы одним лёгким, пассажиры стояли, плотно прижавшись, друг к другу. Со стороны могло показаться, что в вагоне собрались очень близкие, практически родные люди.
Пожилой мужчина с печальным лицом, придавленный к поручню парой арбузоподобных грудей доверчиво уткнулся носом в чьё-то постороннее ухо. Он очень страдал, время от времени порываясь что-то сказать, но не решался. Наконец, при очередном весьма ощутимом толчке, не выдержал изнуряющей сексуальной пытки, мягко попросив.
- Девушка! Не скрою, мне очень приятно чувствовать Вас так близко. Но умоляю - без фанатизма? Я же в возрасте и у меня слабое сердце.
Но крик души сексуальной жертвы не был услышан и понят, ибо одуревшая от давки девушка уже ничего не соображала и на всякие мелочи не реагировала. Дрожа всем телом, она пугливо озиралась по сторонам, не ожидая для себя ничего хорошего.
Чуть в стороне от замершей в сексуальной позе пары корчилась маленькая, сухонькая старушонка, внешне напоминающая греческую букву ипсилон. Запяченная в угол, она периодически сдерживала дыхание, мудро рассудив, что при таком экономном режиме расходования воздуха, его должно было хватить до нужной остановки. В конце концов, и у неё сдали нервы. Тараща подслеповатые глаза на надпись, разместившуюся чуть выше дверей, она ядовито заметила.
- Вот, сволочи! Кто это додумался такую гадость в трамваях писать? Тут и так еле-еле живая, а прочтёшь такое воззвание, совсем умом тронешься от безысходности.
Надпись гласила: " Выхода нет". А какой может быть выход в такой пиковой ситуации?
- Лучше не читать, чтобы не расстраиваться, - резонно заметил стоящий рядом мужчина с высоко поднятой правой рукой.
Со стороны казалось, что таким образом он привлекает внимание собравшейся толпы, желая им что-то сказать или объяснить, но по каким-то причинам не может получить слова. Однако думать так было бы заблуждением. Просто в давке опустить руку вниз у него не было никакой технической возможности. Сзади его подпирали два здоровенных мужика. С боку старуха, тянущаяся к знаниям, а впереди копошилась низкорослая дама в огромном головном уборе. У дамы этой никак не получалось стационарно закрепиться на постоянном месте. Подобно рыболовецкой шхуне, застигнутой штормом и изнемогающей от мощного напора волн, она болталась, ударяясь о посторонние предметы, кружась при этом, словно юла.
Её руки, блуждающие в постоянном творческом поиске надёжной опоры, производили судорожные хватательные движения в попытке зацепиться хотя бы за что-нибудь. Наконец ей это удалось. Но, ни она, ни кто-либо другой не мог предвидеть, к каким непредсказуемым последствиям приведет эта, казалась бы, невинная процедура. Мужик с поднятой рукой, стоящий тихо и смирно, вдруг стал проявлять первые признаки беспокойства. Тупо глядя на окружающих, он мучительно соображал, что же ему так мешает там, внизу. Но когда, наконец-то, после долгий раздумий и глубокого анализа собственных ощущений установил причину испытываемых неудобств, тут-то и начался самый интересный номер трамвайного шоу.
- Женщина,- заорал он на даму в шляпе.- Перестаньте хвататься своими шаловливыми ручонками за мои интимные места. Что за нравы в этом трамвае?
- Ах, извините, мужчина. Я думала это стоп-кран.
- Думала она. Чуть не оторвала совсем к чёртовой матери. И главное, цепкая какая. Хорош бы я был гусь, с таким травматизмом к родной жене на глаза явиться.
- Ну чего раскричался, - встряла в разговор толстуха, расположенная слева по борту. - Тронули его за какие-то там места. Да их у тебя и под микроскопом не обнаружить, места эти. Вот у моего соседа сзади чувствуются настоящие места, заповедные. А ты со своими крохами даже голос подавать постыдился бы.
- Ну и дела,- обиделся пострадавший.- Меня тут за всё хватают, а потом ещё и оскорбляют всякие ненормальные.
- Наверное, он трамвайный маньяк, - со знанием дела констатировал мужик с заповедником. - Они, которые уже ничего не могут, вечно в общественном транспорте тискаются. Возбуждаются от трения. А, вообще-то, они безвредные. Так, одни касания.
- Так уж и безвредные, - пропищал женский голос этажом ниже. - На меня вот тоже мужик навалился. Совсем уже дальше некуда. Кто его знает, что у него на уме. В такой давке запросто изнасиловать могут. И не почувствуешь сгоряча.
- Кого изнасиловать-то?- обиделся кандидат в сексуальные маньяки.- Тебя, что ли? Да чтобы на такую красотку позариться, знаешь каким романтиком быть надо?
Полузадушенная старуха, прослушав диалог на интимную тему, заметно оживилась и подала реплику в защиту сильного пола.
- Ой, милая. Нашла оп чём волноваться. А хочь и изнасилуют,- произнесла она мечтательно.- Лишь бы человек хороший был.
- Мужчина с лысиной! - подала голос кондуктор, зорко высматривающая безбилетников. - Да я к Вам обращаюсь. Передайте за проезд!
- Как это ты, мымра, интересно, под шапкой лысину разглядела?
- Не знаю, о какой там шапке речь. Шапку, я на Вашей на голове, не наблюдаю. Зато лысина сияет как эмалированный чайник.
- Товарищи,- разволновался мужчина.- Шапку мою никто случаем не видел? Пыжиковая такая шапочка.
- Да не переживай ты так, мужик,- успокаивали его кто как мог.- Сошла она на предыдущей остановке. Правда, голова под ней была не твоя, а чья-то посторонняя.
- Граждане пассажиры,- снова подала голос кондуктор,- не напирайте так на двери. Мужчина с фиолетовым лицом, Вы мне сейчас кресло оторвёте.
- Какой всё-таки противный голос у нашей бортпроводницы,- презрительно обронил кто-то из пассажиров.
- Да не бортпроводница она, а кондукторша,- поправили его авторитетно.
- И профессия мерзопакостная,- не унимался первый.
- А сам-то ты, что за гусь будешь, чужие профессии хаять? Кондуктор ему, видите ли, не профессия,- обиделась несостоявшаяся бортпроводница.
- Я эколог! Понятно Вам?
- А это, что за хреновина такая? Придумывают же люди себе профессии, чтобы ни черта не делать.
- Я знаю,- заявил старикан.- Это тот же дворник, только без метлы.
- Ну, ты расскажешь, склероз ходячий, - засомневалась толстуха. - Чем же он метёт-то?
- Известно, чем. Языком. Их брата хлебом не корми, дай только об охране окружающей среды поговорить. Такое наплетут, жить не хочется.
Дикий женский визг прервал зародившуюся было полемику на тему: "Все профессии нужны, все профессии важны".
- Ой, взгляните, граждане,- испуганно тараторила девица, размалёванная как индеец, вышедший на тропу войны.- Что-то с этого деда мне за пазуху упало.
- Осторожно, доченька, не раздави Бога ради,- разволновался старик. Челюсть это моя выпала. Наверное, потому, что новая она у меня и еще не притерлась к дёснам. А может быть, и стоматологи слегка с размером промахнулись. Поинтересовались, конечно, предварительно. Тебе, мол, дед, как делать - для еды или подешевле? Я, сразу-то, не сообразил. Делайте подешевле, говорю, какая в нынешнее-то время еда у пенсионеров? Правда, теперь не то, что есть, говорить не могу. Как рот открою, так обе сразу и выпадают, хоть клеем приклеивай. Хорошо, что не под ноги упали, а то в один секунд растопчут. А с пенсии разве другую такую купишь. Никаких денег не настачишься.
- Хорошенькие дела в этом трамвае творятся. Я, может быть, на деловое свидание тороплюсь, а у меня дедовские салазки в бюстгальтере болтаются. Что обо мне подумает мой деловой партнёр?
В углу беспокойно заворочалась бабка.
- А ну подвинься, сынок. Полтинник я уронила, а при моей пенсии - это целое состояние.
- Бабушка, да что же Вы так, локтями-то толкаетесь. Такая мелкая старушенция, а локти острые, как иголки.
- А как же мне полтинник-то поднять, чтобы при этом ещё и не шевелиться, а?
- Не надо! Не ищи ради Всевышнего! Жертвую тебе рубль, только давай без этого чувства острого локтя.
- Люди добрые! Вы слышали? Локти мои трудовые ему, подлецу, не ндравятся. Вы только гляньте на эту свиную отбивную. В стране сплошное недоедание, а в этом пассажире килограммов сто будет, если, конечно, на глаз прикинуть, а может быть и поболее. Интересно, в каком заповеднике таких бугаев откармливают?
- Да разве это здоровая полнота, мамаша?- обиделся толстяк.- Это у меня голодные отёки. Необратимый процесс.
- Вот заливает-то! Те, у которых голодные отёки, серую как асфальт морду носят, а у тебя - натуральный помидор.
Разгоревшийся диспут был прерван высоким, интеллигентного вида человеком в очках. Он долго рылся в карманах и, видимо, не обнаружив там чего-то крайне необходимого, растерянно обратился к толпе.
- Господа,- сказал он упавшим голосом.- Кажется, у меня кто-то портмоне умыкнул. По-моему, вот этот мордатый, который с отёками и умыкнул.
- Тоже мне сенсационную новость сообщил,- скромно заметила его соседка. Ты здесь просто катаешься, а человек работает. И какой, теќбя спросить, дурак по трамваям с деньгами ездит?
- А чем же тогда за билет платить?
- Нет, вы слышали?- радостно воскликнула дама.- Этот пассажир соќбирается платить за билет!
- Кто собирается? Кто?- разволновались те, у кого не было физичесќкой возможности наблюдать столь редкое явление собственными глазами.
- Да вот этот, - не унималась дама. - Слушай, а может быть, ты за весь трамвай заплатишь, спонсор хренов?
- Да ладно вам, бабье. Чего на мужика-то насели? Видите - неопытный он ещё. Глупый совсем, а может быть, и приезжий с периферии. Да разве местный полез бы в трамвай, да ещё с деньгами? Нонсенс! А этот полез. Так что руками его пока трогать не будем,- успокаивал развеселившуюся публику мужчина со смуглым лицом.
- Спасибо за поддержку,- обрадовался потерпевший.- А то, главное, за мои деньги меня ещё и полощут. Тоже мне, местная знать нашлась, чуќжие деньги считать.
- Да ты, мужик, на них не обижайся. В каждом городе свои традиции. У нас такая вот традиция, раз транспорт общественный, значит, обществу и решать, где платить, а где переложить эту обязанность на плечи городских властей. Уразумел?
- А что здесь непонятного? Вот ты в трамвае не платишь, а у самого физиономия загоревшая. И это посреди зимы. Видно, на сэкономленные деньги на юге отдохнул?
- Дурачок ты, или точно приезжий. Да разве на юге так загоришь? Разве в том загаре такие колоритные фиолетовые тона преобладают. Тем более, что после южного загара вся поверхность тела в мерзких коричневых расцветках, а у меня только отдельные черты лица поражены. Все остальное осталось натуральных природных цветов. А почему? Алкогольный это загарчик. Стойкий во все времена года. Могу дать рецептик, если интересуешься.
- Точно, алкогольный, - подтвердила толстуха со знанием дела.- Ещё дышит на меня, паразит. А от самого за километр перегаром разит.
- Какой там перегар, тётя,- возмутился мужик,- Ну принял с утра сотку для поднятия настроения и ликвидации тремора конечностей.
- Сотку? Да сотку я бы и не почуяла. А тут прямо тошнит от такого духа.
- Может, ты беременная вот тебя и тошнит с утра. Беременных всегда в трамвае укачивает.
- Ну, Вы тоже скажете,- засомневался интеллигент. - По всем законам физиологии ей это уже лет десять, как не грозит.
- Не скажи, дорогой! Раньше, может, и не грозило бы. А сейчас знаешь, какая в стране экология? Всякие изменения в женском организме могут случиться. Одни раньше заканчивают, другие и начать-то по насќтоящему не могут, а третьи до глубокой древности сексуальное здоќровье сберегают. А эта бабёнка, видать, ещё тот экземпляр! Не веришь, у эколога поинтересуйся.
Познавательная лекция по вопросам физиологии была грубо прервана очередным женским воплем.
- Ой, мужчины! Посмотрите, что там у меня под ногами ползает. Ещё укусит.... Вдруг оно ядовитое?
- Не пугайтесь дама. Это дедушка ползёт. На двух ногах ему, ни в жизнь, к выходу не пробраться. Вот и вспомнил старик, как в гражданскую из окружения выходил. А насчёт укусов не беспокойтесь. Его челюсть вот у той дамы в лифчике застряла. Так, что кусать ему, бедолаге, нечем при всём к Вам уважении.
После небольшой, относительно спокойной паузы всеобщее внимание привлекла возня на передней площадке.
- Смотрите, смотрите! Того парня совсем затоптали ногами. Да помогите же, хоть кто-нибудь!
- Не шуми, мамаша. Это контролёр просочился.
- Да ну! Ты смотри, как замаскировался. Не отличишь от порядочного человека. Да он ещё и сопротивление воспитательным мероприятиям оказывает. А ну, мужики, выталкивай его из вагона. И жетон отберите к чёртовой матери.
- Варенька, Варя,- надрывался мужик у дверей.- Ты села или нет?
Ответа не последовало.
- Варвара, ну прощу тебя. Я же не знаю куда ехать!
- Да ответь ты страдальцу, варварюка! Села ты или еще на свободе гуляешь?- возмутился мужчина с фиолетовым лицом,- а то у меня от его крика последние барабанные перепонки лопнут.
Перекрикивая многоголосый гам, попыталась привлечь к себе внимание кондуктор.
- Граждане пассажиры. Следующая остановка будет конечная. При выходе приготовьте билеты для проверки.
- А отпечатки пальцев снимать не будешь,- поинтересовался ехидный голос из толпы?
- Не умничайте. Те, которые без билетов, заплатят штраф.
Весть о прибытии на конечный пункт всем подняла настроение. Едва трамвай остановился, шумная толпа дружно ринулась к выходу. Через пару минут в вагоне остались лишь двое - помятая кондуктор, да вышедший из своей кабины водитель, пугливо озирающийся по стороќнам.
- Ну что, Валя? Ты как, жива?- поинтересовался он.
- Да кто ей рад, жизни такой.
- Ну что же, милая. Такая у нас с тобой судьба хоть пропади совсем. Передохни малость. Через десять минут обратный рейс.
Другие произведения этого автора читайте на https://anatdolzhenkov52.blogspot.com