Князь Игорь, сын Рюрика, родился и провёл раннее детство в Новгороде, так следует из летописных текстов:
"Великiй же князь Рюрикъ въ великомъ НовЪграде самодержавствуя, ту и скончася; сына же своего Игоря видЪ мала суща, - остави яко двою лЪтъ, - его же и всю державу свою поручи князю Ольгу, иже бЪ отъ рода его"
(Книга Степенная царского родословия, ч. I, ПСРЛ, т. XXI, с. 7, С.-Петербург, 1908)
Если в год смерти Рюрика Игорю исполнилось два года, а это был 879 год (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 22, Рязань, 2001), то родиться княжич должен был в 877 году. Но в Иоакимовской летописи имеется любопытная заметка с уникальными сведениями, там сказано, что после рождения сына князь Рюрик дал своей жене "обесчанный при море град с Ижарою в вено" (В.Н. Татищев "История Российская", т. I, ч. I, с.110, М., 1994). Вообще-то, монархия на Руси тогда ещё не сложилась, да и притом как раз в Новгороде княжеская власть всегда сильно ограничивалась, так что, скорее, это сам Рюрик получил от новгородской знати в кормление ижорскую землю. Главное, какие получатся выводы.
Если верить Иоакимовской летописи (а почему бы и нет?), то, пока Игорь жил на Русском севере, его там называли на западнославянский манер - Ингорь (Там же). Ижорская земля иначе называлась - Ингрия, сходство очень заметно. Так может, имя Игорь родители специально подобрали с тайным смыслом, чтобы оно напоминало княжичу о месте его рождения? Подобную мысль уже высказывал А.Г. Кузьмин:
"Имя Игорь может быть славянской формой, обозначающей выходца из Ингарии или Ингрии (Ижоры). Имя Ингвар попало на Русь много позднее, лишь в конце XII в., вероятно, через брачные контакты"
(А.Г. Кузьмин "Начало Руси", с. 321, М., 2003).
Действительно, в летописи несколько раз фигурирует рязанский князь Ингвар Игоревич (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 409, 418, 419, 422, Рязань, 2001). Выходит, что на Руси имена Игорь и Ингвар никогда не смешивали и не считали родственными. Даже мысли такой не возникало. В западных источниках (Константин VII Багрянородный, Лев Диакон, Лиутпранд Кремонский) князя Игоря называли Ингер (Inger), отсюда следует, что при жизни князь (по крайней мере, официально) звался Ингорем. У хорутан (словенцев) под 803 годом упомянут князь Инго, у чехов под 736 годом - Инговой (С.А. Гедеонов "Отрывки из исследований о варяжском вопросе. I-XII", с. 201, С.-Петербург, 1862). Уж к хорутанам и чехам норманны точно никакого отношения не имели. Имя Ингер использовалось и в Византийской империи, причём ещё до рождения князя Игоря:
"Ибо хотя кесарь и многие другие уговаривали царя <...> тот вопреки всем их надеждам вскоре назначил паракимоменом Василия, которого он к тому же сделал патрикием и женил на чуть ли не самой прекрасной, самой красивой и скромной из всех благороднорожденных женщин, дочери всем тогда известного и прославленного за свое благородство и ум Ингера"
(Продолжатель Феофана "Жизнеописания византийских царей", ВБ, кн. V.16, с. 153, С.-Петербург, 2009)
"И вот августа Феодора держит совет с логофетом Феоктистом относительно того, чтобы дать жену Михаилу, своему сыну. Ведь она знала, что он сдружился с Евдокией, дочерью Ингера..."
("Хроника Симеона Магистра и Логофета", т. I, сер. "Византия и ее окружение", гл. 131.6, с. 179, М., 2014)
Обнаружено это имя и у кельтов - имена Iger, Inger, Ingar упоминаются в числе бретонских святых, а в Галлии VIII-X веков зафиксированы имена Ingeraldus, Ingerardus, Ingermegilmarus. (А.Г. Кузьмин "Об этнической природе варягов" // "Вопросы истории", #11, 1974, с. 79).
Широкая распространённость имени Игорь-Ингорь-Ингер доказывает его древнее индоевропейское происхождение. Славяне имя Игорь ни от кого не заимствовали, они получили его в наследство от своих предков, а значит, имеют все права не это имя.
Долгие годы Игорь оставался в тени великого Олега. Происходили настолько масштабные события, что сравняться славой с князем Олегом казалось немыслимым. Какие-то обязанности ложились и на Игоря, но не он руководил государством и не его военные победы прославлял народ. Из воли своего знаменитого дяди Игорь никогда не выходил, даже жену ему Олег выбрал самолично:
"Въ лЪто 6411 (903). Игореви же възрастъшю, и хожаше по ОлзЪ и слушаше его, и приведоша ему жену отъ Пьскова, именемъ Олгу"
(Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 28, Рязань, 2001)
Если дата рождения Игоря, указанная в "Степенной книге", верна, то женился он в 26 лет. А вот в знаменитом олеговом походе на Византию Игорю участвовать не довелось, Олег его "оставивъ КиевЪ" (Там же, с. 29). Государственные дела забрасывать нельзя, да и для преемника это хорошая возможность проявить свои способности. Годы шли, и наступил срок Игорю княжить:
"Въ лЪто 6421 (913). Поча княжити Игорь по ОлзЪ. <...> И Деревляне затворишася отъ Игоря по ОлговЪ смерти"
(Там же, с. 41)
Первая проблема - проверка на стойкость, на умение держать удар. Дашь слабину - и всё твоё дальнейшее княжение пойдёт наперекосяк:
"Въ лЪто 6422 (914). Иде Игорь на Деревляны, и побЪдивъ à, и возложи на ня дань болши Олговы"
(Там же)
Игорь сразу же дал понять всем на Руси, что намерен прочно держать в своих руках управление государством, и своеволия не допустит: "Игорь спешил доказать, что в его руке меч Олегов" (Н.М. Карамзин "История государства Российского", т. I, с. 111, М., 1989). И вдруг - новая опасность, да посерьёзнее предыдущей:
"Въ лЪто 6423 (915). Приидоша ПеченЪзи первое на Рускую землю, и сотворивше миръ со Игоремъ, и приидоша к Дунаю"
(Там же)
Жадные степняки неожиданно смиренно попросили мир и поспешно откочевали к Дунаю, даже не попытавшись закрепиться в причерноморских степях. Видно, военная демонстрация Игоря их весьма впечатлила. Степняки уважали только силу. Под 920 годом в летописи промелькнуло короткое сообщение "Игорь воеваше на ПеченЪги" (Там же, с. 42). И это всё вплоть до 941 года. События наверняка происходили, не могли не происходить. Но в летописях они не отмечены. И всё же, когда князь Игорь после трёхлетней русско-византийской войны заключил мирный договор с ромеями, оказалось, что у Руси к тому времени появились новые приобретения в Причерноморье. Таманский полуостров с городом Тмутаракань и Восточный Крым с городом Корчев (Керчь) в этом договоре объявлены зоной ответственности киевского князя:
"А о сихъ, оже то приходять Чернии Болгаре и воюють въ странЪ КорсуньстЪй, и велимъ князю Рускому, да ихъ не пущаеть: пакостять странЪ его"
(Там же, с. 50)
Земли таманских болгар империя признавала русским владением, а самих болгар - подчинёнными русской власти. Впервые у двух государств там появилась общая граница. Арабский географ ал-Мас'уди (896-956) побережье морей Понт и Меотис (Чёрного и Азовского) безоговорочно отдавал русам и по его утверждению будто бы "никто, кроме них, не ходит по этому морю" (Ал-Мас"уди "Золотые копи и россыпи самоцветов" // "Древняя Русь в свете зарубежных источников", т. III, с. 113, М., 2009). Да и в летописи с гордостью отмечено: "... Понетьское море <...> словеть Руское" (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 7, Рязань, 2001).
Когда же Игорь успел завоевать указанные земли, ведь ещё не так давно они принадлежали могущественной Хазарии? Так значит, в промежутке между 920 и 940 годами случилась русско-хазарская война? Да, именно так всё и происходило, что однозначно подтверждает документ, обнаруженный в университетской библиотеке Кембриджа. Рукопись из собрания Каирской синагоги содержит письмо некоего хазарского еврея "своему господину". Его автор, будучи подданным хазарского царя Иосифа, явно сочувствовал хазарам, зато к Руси был настроен враждебно. Воспоминания о русском вторжении в хазарские пределы вызывали у него резкое неудовольствие:
"И пришёл он ночью к городу С-м-к-раю и взял его воровским образом, потому что не было там начальника, раб-Хашмоная"
(П.К. Коковцов "Еврейско-хазарская переписка в X веке", с. 118, Л., 1932)
С-м-к-рай - это еврейско-арабское название Тмутаракани (искажённое хазарское "Самкерц"). Автор был раздосадован неудачей хазар и оправдывал её тем, что в городе не было "начальника". Но этот факт свидетельствует лишь о том, что у Игоря имелась хорошая разведка. Князь внимательно следил за противником, и умело выбрал время для своего удара, захватив врага врасплох.
По всей вероятности, Игорю удалось привлечь к этой войне и Византию, крымским владениям которой угрожали хазары. Об этом можно судить по тому же кембриджскому документу, автор которого считал, что русы напали на хазар по наущению византийского императора Романа Лакапина (919-944):
"А Роман [злодей послал] также большие дары Х-л-гу, царю Русии, и подстрекнул его на беду"
(Там же)
"Злодей Роман", известный своими гонениями на иудеев, был непримиримым врагом и хазар, которые тоже исповедовали иудаизм: "...император, правящий ныне, т. е. в 332 г.х / 943, и носящий имя Арманус (Роман), обращал евреев своей страны в христианство силой и не любил их... и большое число евреев бежало из Рума в страну хазар" (Мас'уди "Мурудж ад-Дзахаб", гл. XVII // В.Ф. Минорский "История Ширвана и Дербенда", с. 193, М., 1963). Вот поэтому вполне вероятно образование антихазарского союза в составе Руси и Византии. Ведь и договор 944 года тоже предусматривал совместную оборону их крымских владений:
"...да не имате волости, князи Рустии, да воюете на тЪх странахъ, и та страна не покаряется вамъ, и тогда, аще просить вой у насъ князь Руский да воюеть, да дамъ ему, елико ему будеть требЪ"
(Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 50, Рязань, 2001)
О политическом сближении Руси с Византией свидетельствует грамота, посланная императорами-соправителями Константином VII и Романом I к "архонту России" в промежутке между 24 сентября 920 года и апрелем 922 года (Г.Г. Литаврин "Византия, Болгария, Древняя Русь (IX- начало XII в.)", ВБ, с. 68, С.-Петербург, 2000). Можно предположить, что византийцы в этой грамоте просили русов о военной помощи против Болгарии, согласно договору 911 года, потому что в конце 922 года константинопольский патриарх Николай Мистик в письме к болгарскому царю Симеону откровенно угрожал:
"Императоры не перестанут возбуждать для вашей гибели всякий народ: и венгров, и аланов, и печенегов, и русских, и другие скифские племена, пока последние не истребят болгарский народ совершенно"
(М.В. Левченко "Очерки по истории русско-византийских отношений", с. 118, М., 1956)
До войны Руси с Болгарией дело не дошло, но подобные заявления не рождаются на пустом месте. Они предполагают, если и не союз, то близкие позиции двух государств при решении общей проблемы. А хазарская проблема беспокоила и Русь, и Византию.
Воевать ромеи, конечно, не стали, предоставив это Руси. Но из Херсонеса было удобно собирать сведения о Хазарии, а Игорь удачно ими воспользовался. Благодаря такой помощи, он знал о каждом шаге своего противника. Да ещё, как утверждается в Кембриджском документе, византийский император организовал нападение алан на хазарские владения, чем тоже помог Игорю (П.К. Коковцов "Еврейско-хазарская переписка в X веке", с. 117, Л., 1932). Византийцы в эти годы считали русов своими союзниками.
Русского князя автор Кембриджского документа назвал почему-то Х-л-гу, хотя княжил тогда на Руси Игорь. По звучанию больше всего подходит имя Олег, которого хазары называли на иранский манер Халег (А.Г. Кузьмин "Начало Руси", с. 319, М., 2003). Автор, не знакомый с русской историей, запросто мог перепутать двух равно известных князей. Но мог и не перепутать, а сознательно назвать другого Олега, соратника князя Игоря. Он-то и руководил штурмом Тмутаракани, тогда как сам Игорь с остальными войсками блокировал возможные ответные действия Хазарии. И это тоже вполне вероятно. Версия о существовании двух самостоятельных исторических персонажей с одинаковым именем вытекает из противоречивых летописных известий:
"И възрастъшю же ему, Игорю, и бысть храборъ и мудръ. И бысть у него воевода, именемъ Олегъ, муж мудръ и храборъ"
(Новгородская I летопись, ПСРЛ, т. III, с. 107, М., 2000)
Олег, воспитавший Игоря, был не воеводой, а настоящим, полноценным князем, официально признанным в этом качестве византийским императорским двором при заключении русско-византийского торгового договора: "... иже послании отъ Олга, великого князя Рускаго, и отъ всЪхъ, иже суть подъ рукою его свЪтлыхъ и великихъ князь..." (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 32, Рязань, 2001). Представлять на переговорах всю русскую землю мог только её законный правитель, а не какой-то воевода, пусть даже удачливый. Конечно, воевода - княжеская должность, но ступенькой ниже киевского князя.
И место погребения Олега в летописных текстах раздвоилась. Киевляне указывали её у себя:
"И плакашеся людие вси плачемъ великимъ, и несоша и погребоша его на горЪ, еже глаголеться Щековица; есть же могила его и до сего дни, словеть могыла Ольгова"
(Там же, с. 38)
А новгородцы предложили свой вариант:
"Иде Олегъ к Новугороду, и оттуда в Ладогу. Друзии же сказають, яко идущю ему за море, и уклюну змиа в ногу, и с того умре; есть могыла его в ЛадозЪ"
(Новгородская I летопись, ПСРЛ, т. III, с. 109, М., 2000)
Могила в Ладоге должна принадлежать князю Олегу, потому что там находилось его родовое владение. В таком случае, на Щековице погребён воевода Олег. Если допустить, что имя Олег было семейным, то оно и должно периодически повторяться в ряду поколений, выполняя функцию оберега.
На вершине власти в русском государстве закрепился наследник князя Рюрика, но и вторую по значению вакансию отдавать региональным князьям представлялось неразумным. Удобнее вручить должность воеводы наследнику рода, тесно связанного с родом Рюрика - так будет надёжнее и безопаснее. Да и не нашлось других конкурентов. По возрасту, воевода Олег мог быть сыном князя Олега.
В Новгороде Олег княжил всего три года, зато потом - целых тридцать лет в Киеве, ну и понятно, что новгородцы успели его подзабыть. Киевляне чётко отличали князя Олега от воеводы с тем же именем, а новгородцам издали сложно уследить за ситуацией вокруг киевского престола. Слышали что-то про Олега, а который из двух Олегов имелся в виду - им уже невдомёк. Известно, какие близкие отношения существовали между князем Олегом и его воспитанником, и есть достаточная вероятность, что воевода Олег приходился Игорю не только соратником, но и другом или даже побратимом.
Но что говорит об этой войне русская летопись? Да ровным счётом ничего, хотя там вроде бы скрупулёзно перечислены все походы Игоря. Дело в том, что поход готовился в глубокой тайне, даже киевляне не знали о замыслах своего князя, тем более о них не могли проведать хазарские шпионы, которых в Киеве наверняка имелось немало. Игорь сумел втайне от хазар собрать сильное войско, скрытно перебросить его через степь и внезапной ночной атакой захватить Тмутаракань, когда враги меньше всего этого ожидали. А ведь ночной штурм - предприятие весьма сложное и не всякому по плечу. Если всё происходило именно так, то Игорь, очевидно, был незаурядным полководцем, храбрым и решительным. Известный историк Д.И. Иловайский называл его "отважным и предприимчивым" ("Болгаре и Русь на Азовском море", IX // Д.И. Иловайский "Начало Руси", АИР, с. 282, М., 1996). И русские средневековые авторы с похвалой отзывались о князе Игоре - вот, например, так:
"Похвалим же и мы, по силе нашей, малыми похвалами, великое и дивное сотворившего нашего учителя и наставника великого государя земли нашей Владимира, внука старого Игоря, сына же славного Святослава, которые в годы своего владычества мужеством и храбростью прослыли в странах многих, и победы и могущество (их) вспоминаются ныне и прославляются. Не в худой, ведь, и неведомой земле владычествовали, но в Русской, которая известна и слышима во всех четырех концах земли"
(Митрополит Иларион "Слово о законе и благодати" // Гладкова О.В. (сост.) "Слово древней Руси", с. 33, М., 2000)
И всё же один из указанных в летописи походов Игоря должен быть связан с хазарской войной. Всё-таки скрыть можно лишь свои планы, но не подготовку войск, уж об этом-то киевляне наверняка знали. На эту роль подойти может только поход на печенегов 920 года.
Печенеги - народ тюркской группы, кочевавший тогда между Волгой и Доном. В 915 году они появились и в Причерноморье, но после столкновения с дружиной Игоря поспешно ушли к низовьям Дуная. Почему это вдруг Игорь решил с ними воевать? Печенеги тогда не угрожали Руси, и в летописи нет сведений об их набегах. Примечательно, что летописец даже не знал о результатах этого похода, а значит и не мог судить, куда именно был нанесён удар. По-видимому, печенеги тут вовсе ни при чём. Просто это была искусно проведённая дезинформация, чтобы ввести в заблуждение противника. Хазары ведь знали, что Игорь готовит войска, но поверили, что они направятся к Дунаю против печенегов. И полной неожиданностью стало появление русских дружин в хазарских владениях. Войско могло действительно сначала направиться к Дунаю, но не для войны с печенегами, а чтобы за счёт степняков пополнить свои силы.
Игорь показал себя настоящим стратегом, способным спланировать и подготовить большую военную операцию. Благодаря всесторонней дипломатической подготовке, хорошей разведке и удачной дезинформации противника удар русских войск получился внезапным и молниеносным.
Может, правда, возникнуть и такой вопрос - почему же описание столь успешно проведённой операции так и не попало в летопись, хотя позднее все эти события уже перестали быть секретом? Тут уж замешана политика. Киевская знать, а это главный заказчик летописи, была враждебно настроена к Игорю, такой властный и энергичный князь её не устраивал. Борьба за власть и отразилась в летописи. Мы не знаем подробностей этой борьбы, но средства в ней использовались самые разные, в том числе нечистоплотные. Заказчики летописи старались опорочить Игоря, чтобы задним числом обелить себя. Поэтому из летописи исключили рассказ об успешной войне Игоря против Хазарии, но всё же проговорились об этом при описании договора с Византией.
В Кембриджском документе рассказано и о продолжении этих событий. Автор утверждает, что хазарский военачальник Песах будто бы отбил у русов захваченные ими города, и даже заставил русского князя пойти войной на Византию (П.К. Коковцов "Еврейско-хазарская переписка в X веке", с. 118-120, Л., 1932). Но это его собственные выдумки с целью возвеличить Хазарию. Подчинить Русь хазары были не в силах, как раз наоборот, начиная со времени Аскольда нет ни одного сообщения о вторжениях хазар на русскую землю, зато русские дружины регулярно наведывались в Хазарию, так что ясно, кто на самом деле был сильнее. "Ни о каком покорении хазарами русов не может быть и речи", - решительно заявил В.В. Мавродин (В.В. Мавродин "Образование древнерусского государства", с. 234, Л., 1945). А война Руси с Византией была результатом обострения противоречий между двумя государствами, конфликт развивался постепенно на протяжении ряда лет. Приазовские земли всё это время оставались в составе Руси, что и подтверждается тексом русско-византийского договора. Хазары не осмелились на войну с грозным киевским князем. Владели русы этими землями и позднее. Вот, к примеру, арабский автор Ибн-Хаукаль сообщал в 50-х годах X века: "Они (русы) велики числом и уже издавна нападают на те части Рума, что граничат с ними, и налагают на них дань" (А.П. Новосельцев "Восточные источники о восточных славянах и руси VI-IX вв." // "Древнерусское государство и его международное значение", с. 412, М., 1965), а ведь граница между Русью и Византией существовала только в Крыму. Византийский писатель Лев Диакон называл Боспор Киммерийский (области по обоим берегам Керченского пролива) отечеством русов, так значит, эти земли давно уже были русским владением (Лев Диакон "История", кн. VI.8, с.56; кн. VIII.1, 68, М., 1988).
Позднее хазары действительно захватили и Тмутаракань, и Корчев, но только после смерти Игоря, воспользовавшись чрезмерным миролюбием княгини Ольги. Император Константин VII Багрянородный в своём трактате, составленном в 952 году, уже не упоминал о русских владениях в районе Крыма и Азовского моря, оставляя их за хазарами (М.В. Левченко "Очерки по истории русско-византийских отношений", с. 164, М., 1956). Кстати, такой ли уж мудрой была Ольга, как это утверждала летопись? Её правление принесло Руси и территориальные потери, и падение престижа страны с попытками подчинить её своему влиянию со стороны Византии и Германии. И лишь когда власть в свои руки взял Святослав, произошёл новый взлёт русского государства. Хазария была окончательно разгромлена, и в Приазовье появилось русское Тмутараканское княжество. Оно существовало в XI-XII веках, но с появлением в Причерноморье половцев связь его с Русью прервалась. Но исчезло ли оно? Трудно поверить, что лишь к мёртвым камням пробивался новгород-северский князь Игорь Святославич в 1185 году. Похоже, что жизнь в этом княжестве продолжалась вплоть до XIII века, когда всё в тех краях было сметено татарским нашествием.
Но даже и после нашествия в тех краях кое-кто всё же уцелел. К такой мысли приводят некоторые из адыгейских сказаний, собранных кабардинским учёным Шора Бекмурзиным Ногмовым. В этих сказаниях рассказывается о древних славянах, живших некогда в Причерноморье - антах. Слово "анты" встречается только в эпосе, а в бытовой речи адыгейцев отсутствует. Среди героев сказаний можно узнать реальных лиц: это и антский князь Бож, убитый готами (Баксан), и славянский князь Лаврита (Лавристан), даже сюжеты сказаний совпадают с рассказами древних писателей. А ведь анты - предшественники Тмутараканской Руси, они уже в VI веке начали заселять Приазовье. И в повествовании о тех далёких временах уже упомянута Русь (Ногмов Ш.Б. "История адыхейского народа, составленная по преданиям кабардинцев", с. 80-89, Нальчик, 1994). Но есть и более поздние сюжеты, уже из времени Киевской Руси: поединок Мстислава и Редеди (русский князь не назван по имени, но сам сюжет точно соответствует летописному сказанию), история князя Олега Тмутараканского (Алегико), жившего в XI веке. Упоминаются в эпосе и хазары (хаза), и крепость Саркел (Саркала), и Тмутаракань (Тамтаракай). Разгром Святославом Хазарии и взятие Саркела приписаны адыгейцам (Там же, с. 98-102). Едва ли эти сказания - результат простого заимствования. Анты ведь в них не чужой народ, это богатыри-адыгейцы. Так что принести сказания мог лишь народ, живший среди адыгейцев, слившийся с ними. По-видимому, именно там нашли убежище последние жители Тмутаракани и от них остались на Кавказе сказания о славянах.
