В любой стране, пока она существует, порядки никогда не остаются неизменными. С течением времени жизнь в стране приобретает новые черты, избавляясь от пережитков прошлого. Особенно быстро меняются порядки в формирующемся государстве - как, например, Киевская Русь. О том, какие различия в государственном устройстве накапливались со времени князя Олега в течение правления его преемника Игоря, трудно судить по кратким сообщениям летописей, но при сличении русско-византийских договоров, заключённых этими князьями, становится заметно, что порядки на Руси действительно изменялись.
I
После замирения с Византией в Киев из Константинополя прибыли послы, "Игорь же глагола с ними о мирЪ" (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 45, Рязань, 2001). Князь сам принимал посольство, не доверяя приближённым. Конечно, на переговорах присутствовали и другие руководители государства, но обязательно под княжеским контролем. Требовалось обсудить все детали будущих отношений между недавними соперниками, защитить русские торговые интересы, а ответственность за исход переговоров ложилась непосредственно на князя. И лишь, когда спорные проблемы окончательно были утрясены, "Посла Игорь мужЪ своя къ Роману" (Там же). И уже в Константинополе был составлен письменный документ:
(Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 45-46, Рязань, 2001)
Послы уже не равноправны: есть "солъ Игоревъ, великаго князя Рускаго" и есть "объчии сли", посланы они "... отъ Игоря, великого князя Рускаго, и отъ всякоя княжья". При Олеге все князья назывались великими и светлыми (Там же, с. 32), но Игорь решительно отодвинул от власти региональных князей, переведя их в разряд всякого княжья. Киевский князь возвысился над прочими князьями. По наблюдению А.Н. Сахарова, титул Олега в статьях договора 911 года ещё не устоялся и его несколько раз там назвали светлым князем или светлостью, зато Игорь в договоре 944 года только великий (А.Н. Сахаров "Дипломатия древней Руси. IX - первая половина Х в.", с. 239, М.,1980). Большие события произошли на Руси, да вот что-то темнили господа летописцы. Далеко не прост князь Игорь, а родовая знать явно чего-то стыдилась. То, о чём умолчали летописцы, можно попытаться выяснить, проанализировав состав русского посольства.
Подавляющее число названных имён совершенно не понятны не только для нас, но и в любой другой стране. Это говорит лишь о том, насколько мало мы знаем о восточнославянском именослове. Но пока для нас имеет значение только расположение имён в списке. Первое место занимал Игорь, великий князь Киевский, на втором месте - наследник Святослав, а на третьем - княгиня Ольга. Последовательность князь-наследник-княгиня показывает действительное положение в государственной иерархии близких родственников князя в соответствии с тогдашними обычаями на Руси: "В грамоте 944 г. отражена уже сложившаяся система дипломатической иерархии" (Там же, с. 237). Ступенькой ниже в списке стоял ещё один Игорь, как указано нетий (то есть, по объяснению Н.М. Карамзина, сестрич, сын сестры) великого князя Игоря (Н.М. Карамзин "История государства Российского", I т., прим. 347, с. 265, М., 1989). Это значит, что "Рюрик имел еще дочь" (М.Д. Хмыров "Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови", с. 39, СПб, 1870), о которой нет сведений в летописях, вероятно, потому, что она долгое время провела в Новгороде. Но в списке её имя должно присутствовать. Следуя выявленному порядку расположения имён, можно достаточно уверенно утверждать, что Володислав приходился сыном второму Игорю, а Предслава - женой. Такая версия уже была выдвинута: "Володислав и Предслава помещены в списке правителей Руси сразу после Игоря нети Игорева и по аналогии со Святославом и Ольгой могут быть признаны в качестве сына и жены старшего племянника киевского князя" (В.А. Стрельников "Наследники Рюрика в Ладоге до середины X в." // "Дивинец Староладожский. Междисциплинарные исследования", с. 141, СПб, 1997). Дальше следует женское имя - Сфандра, а потом вновь мужские имена. Эта Сфандра обязательно входила в семью второго Игоря, в противном случае её не включили бы в список. Но она ему не жена - её мужем назван Улеб, уже умерший, иначе его имя стояло бы в списке впереди имени жены. Но Сфандра и не сестра Игоря, потому что, выйдя замуж, она перешла бы в другую семью. Остаётся - мать. Вот эта Сфандра и была дочерью Рюрика и сестрой великого князя Игоря. Если второй Игорь занимал в иерархии следующую ступеньку после великого князя, то и княжение его должно быть вторым по значению. Иерархия русских городов указана в договоре князя Олега:
"... первое на Киевъ, таже на Черниговъ, и на Переаславль, и на ПолтЪскъ, и на Ростовъ, и на Любечь и на прочаа городы..."
(Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 30, Рязань, 2001)
В летописном перечне городов следующим после Киева назван Чернигов - в нём и княжил племянник великого князя. Включён в список и второй нетий великого князя Игоря, сын Сфандры - Якун (Акун). Но братья там разделены тремя чужими именами. Объяснить это можно тем, что Якун по молодости ещё не получил своего княжения. Но тем не менее, по праву рождения он входил в великокняжескую семью, потому и был причислен к великим князьям, только поставлен среди них на последнее место.
Трёх князей, поставленных в списке ниже второго Игоря и выше Якуна: Тудор (Туръд), Фаст (Аръфаст) и Сфирко (Сфирько), летописец определённо относил к числу великих. Великие княжества перечислены в списке участников похода князя Игоря на Византию:
"Варяги, Русь, и Поляны, СловЪнии, и Кривичи и ТЪверцЪ, и ПеченЪги..."
(Там же, с. 44)
Варягов и Печенегов вообще можно не учитывать - это наёмники. Известно, что в столице полян - Киеве княжил сам Игорь, а в словенскую столицу - Новгород он отправил на княжение своего наследника Святослава (Константин Багрянородный "Об управлении империей", с. 45, М., 1991). Таким образом, из великих княжений остались Русь, Кривичи и ТЪверцЪ. При этом, Русь названа отдельно и от полян, и от варягов. Арабские географы слышали про какую-то отдельную, не Киевскую Русь, располагавшуюся возле Волги.
Ал-Истахри: "...что вывозится ими из страны русов и булгар, точно так же и шкуры бобра, которые везут во все концы света, - и их нет нигде, кроме тех рек, что в стране булгар, русов и Куйабы"
Ибн Хаукаль: "А русы - варварский народ, живущий в стране булгар, между ними и между славянами на реке Итиль <...> И те шкуры бобра, которые везут во все концы света и которых нет нигде, кроме как в северных реках, что в стране булгар, русов и Куйабы"
(А.П. Новосельцев "Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв." // "Древнерусское государство и его международное значение", с. 403-404, М. 1965)
Русь к востоку от Куйабы (Киевской земли) может быть только Русью князя Аскольда, известной летописцам с середины IX века (Никоновская летопись, ПСРЛ, т. IX, с. 15, М., 2000). Как раз эта Русь граничила с таманскими болгарами, и как раз Игорь распространил свою власть на эти земли (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 50, Рязань, 2001). Самостоятельная группа руси вошла в состав древнерусского государства под своим родовым названием и на правах великого княжества. Если княжества названы в порядке их значения (а по-другому и не могло быть), то князем аскольдовой Руси следует признать Тудора, иначе Теодор или Фёдор - христианское имя. Тудор, очевидно, был сыном Аскольда и наследовал ему. Как известно, князь Аскольд крестился сам и крестил свою Русь (О.М. Рапов "Русская церковь в IX - первой трети XII в.", гл. VI, с. 91-101, М., 1988). Именно при Игоре христиане проникли во власть на Руси. Если Олег утверждал договор с Византией только по языческому закону - "кляшася оружьемъ своимъ, и Перуномъ, богомъ своимъ, и Волосомъ, скотьемъ богомъ, и утвердиша миръ (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 31, Рязань, 2001)", то при Игоре, кроме того, "хрестеяную Русь водиша ротЪ в церкви святаго Ильи" (Там же, с. 53). Конечно же, христианская община на Руси существовала и при Олеге, но межгосударственный договор заключала непременно высшая знать.
Город, где княжил Тудор, это Переяславль, который в перечне русских городов указан третьим по значению. Три княжества - Киевское, Черниговское и Переяславское составляли Малую Русь - самую привилегированную территорию Великой Руси (А.Н. Насонов "Русская земля" и образование территории древнерусского государства", с. 31, С.-Петербург, 2002). И арабские авторы (ал-Истахри, Ибн Хаукаль, ал-Идриси, "Худуд ал-Алам") тоже делили Русь на три области: Куйаба, Славия (Слава, Салав) и Арса (Арта, Артаб).
Ал-Истахри: "Русы. Их три группы (джинс). Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и он (город) больше Булгара. И самая отдаленная из них группа, называемая ас-славийя, и (третья) группа их, называемая ал-Арсанийа, и царь их сидит в Арсе. И люди для торговли прибывают в Куйабу. Что касается Арсы, то неизвестно, чтобы кто-нибудь из чужеземцев достигал ее, так как там они (жители) убивают всякого чужеземца, приходящего в их землю. Лишь сами они спускаются по воде и торгуют, но не сообщают никому о делах своих и своих товарах и не прзволяют никому сопровождать их и входить в их страну. И вывозятся из Арсы черные соболя и олово..."
(А.П. Новосельцев "Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв." // "Древнерусское государство и его международное значение", с. 411-412, М., 1965)
В "Худуд ал-Алам" добавлялось, что из Арсы (Артаб) вывозились ценные мечи, которые можно было согнуть пополам (Там же, с. 412).
Если иметь в виду Великую Русь, так у неё было всего лишь два центра: Киев и Новгород, и это устойчивая историческая традиция. А вот Малая Русь и вправду состояла из трёх частей, и эта традиция намного древнее - на три царства некогда разделялась земля скифов (Геродот "История", кн. IV.7, с. 258, М., 2006).
Куйабу единодушно отождествляют с Киевом и тут нет вопросов. Город известнейший, его главенство никогда не вызывало сомнений. А вот отождествление Славии с Новгородом вызывает серьёзные вопросы. Оно, ведь, базируется только на звуковом сходстве: Славия-словене. Но если делать выводы на такой шаткой основе, то придётся в придачу отождествить половцев куманов с индейцами команчами. Б.А. Рыбаков резонно заметил: "... ни один источник - ни русский, ни скандинавский, ни греческий - Новгород Славией не называл" (Б.А. Рыбаков "Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. ", с. 331, М., 1982). А затем историк, используя сведения ал-Идриси, сделал совершенно справедливый вывод:
"... исходя из приведенных выше ориентиров: 1. Все три города находятся на одной и той же реке, что и Киев, т. е. на Днепре. 2. Все они расположены недалеко от Киева, на расстоянии, которое колеблется от 140 до 280 км. Такое созвездие русских городов в Среднем Поднепровье нам очень хорошо известно по документам X в., это - упоминаемые договорами с греками города: Киев, Переяславль и Чернигов. Расстояние от Киева дл Чернигова 140 км; до Преяславля около 100 км; от Преяславля до Чернигова - 170 км. Эта триада постоянно упоминается в качестве главных городов Русской земли в узком смысле"
(Там же)
Напрасно только Б.А.Рыбаков попытался предложить ещё и второй вариант триады городов, заменив Чернигов на Родень. Историка смущало, что Чернигов стоит на Десне, а не на Днепре. Ну так Десна всё равно впадает в Днепр, а знания ал-Идриси о Восточной Европе не отличались точностью. Тем более, что в таком обилии рек нетрудно запутаться. А ведь сказано у ал-Истахри, что жители Арсы "спускаются по воде и торгуют". Только о них так сказано, потому что Куйаба и Славия были доступны для торговцев из разных стран, зато жителям Арсы приходилось самим плыть вниз по реке (той самой Десне), чтобы доставить свои товары на продажу. А всевозможные варианты - Арса, Арта, Уртаб, Хордаб - появились оттого, что иноземцам было сложно выговорить название Чернигова.
Ну и байки об убийстве иноземцев в Арсе сочиняли за границей исключительно из-за малодоступности Чернигова. Никакими летописями этот вздор не подтверждался, и нам не стоит верить восточным страшилкам. Известно даже, откуда они взялись: от византийцев, распространявших сплетни о якобы бытовавшем на Руси таврическом обычае избиения иностранцев. В "Житии Георгия Амастридского" эта брехня утверждалась с апломбом и безапелляционно, как нечто всем известное: "... то древнее таврическое избiенiе иностранцев, у нихъ сохраняющее свою силу" ("Житiе св. Георгiя Амастридскаго" // Васильевский В.Г. "Труды", т. III, с. 65, Петроград, 1915). Бездумно повторял её и Лев Диакон: "Тавроскифы и теперь еще имеют обыкновение разрешать споры убийством и кровопролитием <...> но довольно о жертвоприношениях тавров" (Лев Диакон "История", кн. IX.6, с. 79, М., 1988). В термине "тавРОСкифы" ромеи ухитрились увидеть название русского народа, и в результате всё, что древние авторы сообщали о таврах, константинопольские умники оперативно приписали нашим предкам.
Фаст, следующий в списке за Тудором, должен считаться полоцким князем, потому что в числе участников похода следом за русью поставлены кривичи, а в списке главных русских городов за Переяславлем следует Полоцк. У кривичей только полоцкий князь входил в число великих. По возрасту Фаст вполне мог быть отцом Рогволода.
И, наконец, последний из великих князей - Сфирко занимал престол в земле тиверцев. Кстати, уменьшительный вариант имени может свидетельствовать о его популярности.
Оставшиеся 14 князей входили в разряд всякого княжья. Ну какие ещё княжества известны на Руси? Хорваты, дулебы, радимичи, северяне, вятичи - древлян пропускаем, потому что они снова вышли из подчинения, так что Игорю пришлось начинать с ними настоящую войну. Возможно, в земле дулебов уже хозяйничали волыняне, но это другой вопрос. Ещё в летописи упоминались княжества Ростовское, Муромское, Белозёрское, Ладожское, Псковское, Туровское - уже 11 княжений набралось. Ещё Олег посадил князей в Смоленске и Любече, а Любеч даже включён в перечень главных русских городов. И ещё один какой-то князь, может быть, изборский - летописью упоминается княжение в Изборске (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 19, Рязань, 2001).
Итак, ровно 20 князей на всей Великой Руси: Игорь, князь Киевский, пять великих князей под его рукой и 14 князей из всякого княжья. Византийский император Константин VII Багрянородный в трактате "О церемониях византийского двора" описал приём в Константинополе княгини Ольги, так он утверждал, что княгиню сопровождали "родственные ей архонтиссы и наиболее видные из ее прислужниц" ("Приемы киевской княгини Ольги в Константинополе императором Константином VII Багрянородным" // Г.Г. Литаврин "Византия, Болгария, Древняя Русь (IX-начало XII в.)", ВБ, с. 362, С.-Петербург, 2000). Первых насчитывалось 16, а вторых - 18. Архонтиссы - это русские княгини, отсюда следует, что свиту княгини Ольги составляли 16 жён подчинённых ей князей. Но после смерти Игоря на Руси должно было остаться 19 князей, включая Святослава. Святослав свою мать не сопровождал, да и вряд ли он был женат - молод слишком. Кроме того, Константин среди сопровождавших княгиню лиц упоминал её анепсия, то есть племянника (Там же, с. 363). Это один из племянников князя Игоря ("нети Игоревъ"), только вот который - Игорь или Якун? Или старший к тому времени успел умереть, или младший так и не получил для себя желанного княжения. Упоминался в летописи под 1024 годом какой-то Якун, пришедший вместе с варягами на помощь Ярославу Мудрому в войне против Мстислава: "... и приде Якунъ с Варягы, и бЪ Якунъ съ лЪпъ, и луда бЪ у него золотомь истъкана" (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 144, Рязань, 2001). Но тот ли это Якун или совсем другой - выяснить невозможно. Во всяком случае, двух князей из списка точно придётся вычеркнуть. И вятичи как раз при Ольге предпочли подчиниться хазарам. Так что и ещё одним князем меньше. В свою свиту Ольга могла набрать всего 16 княгинь и ни одной больше. Зато послов при Ольге император Константин насчитал снова 20, как и при Игоре ("Приемы киевской княгини Ольги в Константинополе императором Константином VII Багрянородным" // Г.Г. Литаврин "Византия, Болгария, Древняя Русь (IX-начало XII в.)", ВБ, с. 363, С.-Петербург, 2000). Должно быть, Русь традиционно разделялась на 20 административных единиц, только не в каждой их них имелся свой князь.
Среди высших князей в тексте договора упоминался Улеб, пускай к тому времени и умерший, но при этом настолько известный, что о нём не могли не вспомнить в официальном документе. Кто такая Сфандра? Да это жена Улеба, того самого, знаменитого! Улеб был мужем сестры верховного князя и отцом его племянников, а это значит, что при жизни он считался вторым лицом в государстве. На Руси следующую ступеньку в иерархии после киевского князя всегда занимал воевода. Воеводой князя Игоря в летописях назван Олег (Новгородская I летопись, ПСРЛ, т. III, с. 107, М., 2000; Типографская летопись, РЛ, т. IX, с. 18, Рязань, 2001; Холмогорская летопись, ПСРЛ, т. XXXIII, с. 13, Л., 1977), в 943 году преемником Олега стал Свенельд. Высочайшее положение Улеба на Руси не оставляет иных вариантов, кроме, как отождествления его с воеводой Олегом. Расхождение в именах можно объяснить тем, что в документе стояло христианское имя. Поначалу при крещении подбирали имя, сходное с языческим: Аскольд-Николай, Ольга-Елена. Имена Олег и Улеб тоже похожи. Христианская пропаганда лилась потоками из Византии, Болгарии, Моравии, князь Игорь этому не препятствовал, проявляя полную веротерпимость. Ничего удивительного, что воевода, постоянно находившийся среди христиан, заполонивших южную Русь, тоже принял новую веру, а может, склонил к ней и княгиню Ольгу. Не сама же княгиня додумалась? При жизни Улеб занимал второй по значению княжеский стол - Черниговский.
Новым воеводой на Руси стал Свенельд "во Ольга мЪсто" (Устюжский летописный свод (Архангелогородский летописец), М.-Л., 1950, с. 23). Но, несмотря на его высокое положение, имя Свенельда в тексте русско-византийского договора отсутствует. Значит, воевода пока не получил для себя отдельного княжения, а потому не мог представлять какую-либо землю. Это право принадлежало его отцу, который должен не только быть указан в списке князей, а ещё и непременно входить в число первых лиц государства.
Воевода - заместитель киевского князя, ему обязаны подчиняться все прочие князья. А они не признают верховенство кого попало, над ними должен стоять князь из рода, превосходящего знатностью все остальные княжеские роды. А таких родов на Руси насчитывалось всего три: род Рюрика, род Олега и род Аскольда. Свенельд не Рюрикович и явно не Олегович, значит - потомок Аскольда, скорее всего, внук. Имена у них тоже сходны - одна традиция. Тогда отцом Свенельда должен быть переяславский князь Тудор. Только после смерти отца Свенельду полагалось унаследовать его княжение.
Кроме князей, договор с Византией подписывали, вдобавок, и купцы, чего не водилось при Олеге. Это доказывает, что в борьбе с самовластьем региональной знати князь Игорь старался опираться на средний класс. Если князья представляли административные единицы Руси, то купцы прибыли в Константинополь в качестве избранных от веча ("отъ всЪхъ людий Руския земля"), дабы проконтролировать исполнение послами возложенных на них обязательств по обеспечению доступа на византийские рынки. Авторитет общественного самоуправления Игорь постарался противопоставить возрастающим аппетитам княжья. В одиночку против толпы князей не выстоять, зато народная поддержка (ну, пусть не всего народа, а зажиточной его части) быстро укоротит вожделения разбогатевшей элиты. Договор князя Игоря подписывали 26 купцов, а в посольстве княгини Ольги Константин Багрянородный насчитал сначала 43, потом и 44 купца (("Приемы киевской княгини Ольги в Константинополе императором Константином VII Багрянородным" // Г.Г. Литаврин "Византия, Болгария, Древняя Русь (IX-начало XII в.)", ВБ, с. 363-364, С.-Петербург, 2000). Может император и путался в подсчётах, но видно, что при Ольге роль веча продолжала укрепляться, избранников стало больше чуть ли не вдвое.
И вот какой ещё вывод напрашивается. На Руси времён Олега и Игоря совершенно не было бояр. Среди лиц, подписавших договор, названы князья, купцы и ни одного боярина. Вообще-то, бояре в договорах Олега и Игоря всё-таки упомянуты: "... свЪтлыхъ и великихъ князь, и его великихъ бояръ..." (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 32, Рязань, 2001); "И великий князь нашъ Игорь, и князи, и боляре его" (Там же, с. 46). Это говорит лишь о том, что слово "бояре" на Руси знали, использовали в обыденной речи, но боярство как сословная группа ещё не сформировалось. Уже при Владимире, когда не осталось на Руси других князей, кроме Рюриковичей, из остатков всякого княжья и прочей родовой знати сложился влиятельный феодальный слой военной аристократии. Для обозначения его использовано, по-видимому, болгарское понятие.
II
Анализируя договор князя Игоря с Византией, многие историки сочли его менее выгодным для Руси, чем олегов договор.
"Прежде всего, мы замечаем, что договор Игоря не так выгоден для Руси, как был прежде договор Олегов; ясно виден перевес на стороне греков; в нем больше стеснений, ограничений для русских"
(С.М. Соловьёв "История России с древнейших времён", кн. I, т. I, с. 112, М., 1993)
"Договор 944 г. был объявлен как обновление договора 911 г., но он содержит в себе ряд статей, менее выгодных для Руси, чем аналогичные статьи договора 911 г."
(В.В. Мавродин "Образование древнерусского государства", с. 238, Л., 1945)
"Русь вынуждена была отказаться от прежних своих преимуществ, между прочим должна была платить торговые пошлины и взять на себя ряд обязательств по отношению к грекам"
(Б.Д. Греков "Киевская Русь", с. 458, Л., 1953)
"Он составлен от лица византийских царей, чувствующих себя победителями и поэтому диктующих свою волю побежденному русскому князю. Отсюда и плохо скрытый односторонний характер обязательств и директивный тон договора"
(М.И. Артамонов "История хазар", с. 509, С.-Петербург, 2001)
Вот уж чего в принципе не могли византийские василевсы, так это диктовать свою волю Руси. Кишка тонка. Как бы они заставили князей выполнять то, что те не желали? Войной угрожать? Константинопольским политикам такое и в кошмарном сне не представлялось. Вторжение на территорию государства, чей военный потенциал заведомо превосходит византийский. А как снабжать воюющую армию через море? А южную границу оставить беззащитной перед нашествием мусульман? Тогда проще сразу покончить с собой. И если русы не боялись византийского воинства на землях империи, то тем более не испугаются, когда оно вдруг пожалует на Русь. Рабы из ромеев сразу же подешевеют. Византийские правители всегда старались избегать войны с Русью, в крайнем случае натравливали на неё кого-то другого, а сами оставались в стороне.
Единственно, чем они могли досадить северному соседу, так это время от времени не пускать русских купцов на свои рынки. Расплата наступала неотвратимо. После недавней кровавой бани ромеи вовсе не горели желанием вновь увидеть у своих берегов русский боевой флот. Включение в состав игорева посольства купцов чётко даёт понять, какие социальные группы на Руси были инициаторами и спонсорами морских походов на Византию. Любое государство защищает свои экономические интересы. Никаких сантиментов. "Чтобы заставить считаться с собой, надо было первому нанести удар и обнаружить готовность его повторить" (Г.Г. Литаврин "Византия, Болгария, Древняя Русь (IX-начало XII в.)", ВБ, с. 56, С.-Петербург, 2000).
Однако высказывалось историками и такое мнение, что в игоревом договоре только исправлены прежние недостатки и учтены новые реалии.
"Думается, что в данном случае правы те историки <...> которые считают, что соглашение носило равноправный и обоюдовыгодный межгосударственный характер"
(А.Н. Сахаров "Дипломатия древней Руси. IX - первая половина Х в.", с. 254, М.,1980)
"Договор 944 г. представляет собой развитие и уточнение положений договора 907/911 г., а не их отмену или пересмотр. В договоре отражены и новые политические реалии и учтен накопленный за 30 лет опыт взаимного общения <...> Никакого ущемления прав русских во всех названных "новшествах" усмотреть нельзя..."
(Г.Г. Литаврин "Византия, Болгария, Древняя Русь (IX-начало XII в.)", ВБ, с. 82, 84, С.-Петербург, 2000)
Статья о беспошлинной торговле. В договоре Игоря её действительно нет, но её нет и в договоре Олега 911 года. Она присутствовала в предварительном соглашении с Византией, заключённом Олегом в 907 году. Лишь из страха пред войском, готовым ринуться на штурм Константинополя, ромеи согласились на чрезвычайно важную уступку: "... и да творять куплю, якоже имъ надобе, не платяче мыта ни в чемъ же" (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 31, Рязань, 2001). Олег торопился не упустить шанс, бесцеремонно выкручивая руки припёртым к стене ромеям. Вырванная силой оружия уступка была слишком выгодна Руси, чтобы от неё отказываться. А Игорь тоже заключил предварительное соглашение, когда на Дунае принимал византийское посольство. Не из-за подарков же он остановил свой поход. Пока ромеи напуганы, пока не пришли в себя от страха, самое время диктовать условия мира.
Г.Г. Литаврин отмечает отсутствие статьи, обязывающей платить эту пошлину, а она, в случае утраты Русью своих привилегий, непременно должна была появиться:
"...если в договоре 944 г. нет упоминания об освобождении от пошлин, то не сказано там и о ее уплате, а между тем по формулярам византийско-итальянских договоров X-XII вв. данный пункт включался в них постоянно"
(Г.Г. Литаврин "Византия, Болгария, Древняя Русь (IX-начало XII в.)", ВБ, с. 79, С.-Петербург, 2000)
Сказано совершенно ясно - беспошлинная торговля договором Игоря сохранялась и обеспечивалась. Русские купцы получили всё, чего добивались. Уточнялись или подправлялись условия реализации договорённостей. Раньше послам полагалось носить с собой печати золотые, а купцам - серебряные. Теперь же печати заменили на грамоты, так было удобнее и для Руси и для Византии - грамоты дешевле, информативнее и их труднее подделать. А главное, что это было сделано по требованию самого Игоря: "... ныне же увЪдЪлъ есть князь ваш..." (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 47, Рязань, 2001).
"Да запрЪтитъ князь сломъ своимъ и приходящимъ Руси сде да не творять бещинья в селЪхъ, ни в странЪ нашей" (Там же) - совершенно законное требование, да и русский князь был заинтересован в пристойном поведении своих подданных. Не для того оба государства налаживали меж собой отношения, чтобы какие-то случайные люди всё в одночасье порушили. Князья вооружённой рукой отстаивали экономические интересы соотечественников, так и они пусть оценят заботу о них.
Вроде бы вводила ограничения такая статья: "Входяще же Русь в градъ, да не имЪють волости купити паволокъ, лише по 50 золотникъ" (Там же, с. 48). Русский купец мог приобрести шёлковых тканей не более чем на 50 номисм (золотых). В договоре Олега подобного ограничения не было, но вот византийские купцы имели право приобрести шелков всего лишь на 10 номисм ("Византийская книга Эпарха" (ПСИНЦВЕ), IV.2, с. 53, М., 1962). Тогда получается, что русские купцы даже получили весьма внушительные привилегии по сравнению с местными, византийскими. А что при Олеге торговля шёлком не регламентировалась, так просто русские тогда мало его покупали, а при Игоре, вот, разохотились. В империи вывоз шёлка всегда ограничивался (Г.Г. Литаврин "Византия, Болгария, Древняя Русь (IX-начало XII в.)", ВБ, с. 79-80, С.-Петербург, 2000).
Некоторой уступкой со стороны князя Игоря можно бы считать выкуп ромеями своих пленных по 10 золотых за каждого (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 49, Рязань, 2001). У Олега цена выкупа составляла 20 золотых (Там же, с. 35). Но Олег со своим войском подошёл к самому Константинополю, где в плен угодило множество ромеев. Ему было, что продавать. Игорь же закончил поход на Дунае и набрать пленников не успел, а во время первого похода на ладьях много было не увезти. Спорить о цене за пленных не имело смысла, потому что прибыль в любом случае невелика.
Регулировались розыск беглых рабов, наказания за преступления, выкуп пленных - это всё чисто рабочие вопросы. В договоре Олега русским рыбакам вменялось в обязанность помогать потерпевшим крушение византийским судам (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 34, Рязань, 2001), в игоревом договоре русов только робко просят не грабить попавших в беду ромеев: "... да не преобидять ея" (Там же, с. 50). Видимо, статью пришлось изменить, потому что реализовать её оказалось невозможно.
Статья о "КорсуньстЪй странЪ" разграничивала зоны влияния Руси и Византии в Причерноморье, было официально зафиксировано появление в тех краях русско-византийской границы. Предусматривалась совместная оборона от чёрных болгар, но при этом никаких военных обязательств на себя Русь не принимала, в союз с Византией не вступала и сражаться за чуждые интересы не собиралась. Русские князья, будучи здравомыслящими людьми, не спешили цивилизоваться, и не транжирили ресурсы страны ради сомнительных идей. В договоре Олега есть только разрешение русским воинам наниматься на службу к византийскому императору (Там же, с. 35), а у Игоря и того нет. Любые разговоры о русских военных операциях во исполнение каких-то никому не ведомых соглашений абсолютно беспредметны.
И.И. Срезневский высказал одну весьма правдоподобную догадку. Заключая договор, русские послы в Константинополе клялись по своему, русскому обычаю:
"А некрещеная Русь поглагають щиты своя и мечЪ своЪ наги, обручЪ своЪ и проча оружья, да кленутся о всемъ..."
(Там же, с. 52)
Русский обычай требовал клятвы на оружии, а ведь и при Олеге русы клялись "по закону языка нашего" (Там же, с. 36), то есть опять-таки на оружии. Следовательно, послы, в отличие от прочего люда, всегда входили в столицу империи вооружёнными (И.И. Срезневский "Договоры с греками" // ИОРЯС, т. III, с. 272, С.-Петербург, 1854).
А.Н. Сахаров настойчиво проводит мысль, что главной причиной русско-византийской войны будто бы явилась невыплата империей установленной дани (А.Н. Сахаров "Дипломатия древней Руси. IX - первая половина Х в.", с. 227, М.,1980). При этом он ссылался на "Летописец Переяславля Суздальского":
"Они же, яшсь по дань и смирищясь, и посла рядци укрепити миръ до скончаниа"
(Летописец Переславля Суздальского, ПСРЛ, т. XLI, с. 14, М., 1995)
Дань, конечно, неплохое подспорье, но она никогда не сравнится с выгодой, от налаженной внешней торговли. А война эту торговлю нарушила и никакая военная добыча не компенсирует убытки из-за невозможности полноценно торговать. Потому итогом войны и стал очередной торговый договор, заключённый "на вся лЪта, дондеже съяеть солнце и весь миръ стоитъ" (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 46, Рязань, 2001), что означало - до первой серьёзной размолвки.
При внимательном рассмотрении договора князя Игоря не обнаруживается никаких уступок Византии по сравнению с олеговым договором. Торговые интересы Руси он защищал в полном объёме. В договор включены только статьи, подлежащие пересмотру или замене, а статьи из олегова договора, что не были упомянуты, продолжали действовать по-прежнему. И это была общая практика двусторонних отношений, потому что, например, договор Святослава оказался совсем небольшим (Там же, с. 71-72), потому что изменения для него потребовались минимальные.
III
После завершения переговоров межгосударственный договор полагалось официально утвердить. А Н. Сахаров обратил внимание на важное достижение древнерусской дипломатии, пока ещё мало оценённое историками:
"... впервые в истории древней Руси официальное императорское посольство появляется в Киеве <...> появление императорского посольства в другой стране - это не только рабочий момент выработки очередного межгосударственного соглашения, но и акт престижный <...> И все это не случайные моменты, а отражение иного, более высокого уровня переговоров"
(А.Н. Сахаров "Дипломатия древней Руси. IX - первая половина Х в.", с. 233-234, М.,1980)
В Константинополе церемония утверждения договора уже проведена, теперь осталось провести аналогичную церемонию в Киеве:
"Послании же сли Игоремъ придоша к Игореви со слы Гречьскими, и повЪдаша вся рЪчи царя Рамана. Игорь же призва слы Гречьския, рече имъ: "глаголите, что вы казалъ царь?" И рЪша сли цареви: "се посла ны царь, радъ есть миру, хощетъ миръ имЪти со княземъ Рускимъ и любъве; твои сли водили суть царЪ наши ротЪ, и нас послаша ротЪ водить тебе и мужь твоихъ" ОбЪщася Игорь стце створити. Заутра призва Игорь слы, и приде на холмъ, кде стояше Перунъ, и покладоша оружье свое, и щиты и золото, и ходи. Игорь ротЪ и люди его, елико поганыхъ Руси; а хрестеяную Русь водиша ротЪ в церкви святаго Ильи..."
(Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 53, Рязань, 2001)
В летописи дважды подряд повторилось описание русской языческой клятвы. Требовалось возложить перед собой мечи и щиты, повторяя вслух слова присяги. Но точно такой же обряд во время священной клятвы применялся и у языческих болгар. Римский папа Николай I в ответах на вопросы болгар не преминул указать, что по своим законам болгары перед клятвой клали перед собой меч и тогда клялись (В.Н. Златарски "Клятва у языческихъ болгар", с. 1, С.-Петербург, 1905; И.И. Срезневский "Договоры с греками" // ИОРЯС, т.III, с. 293-294, С.-Петербург, 1854). Общим у Руси с Болгарией было то, что основную массу населения обоих государств составляли славяне. Неизбежный вывод - обычай класть перед собой оружие для подтверждения клятвы был исконно славянским. А это подтверждает версию о славянском происхождении руси.
Олег, а позднее и Святослав, заключая договоры с империей, клялись Перуном и Велесом, тогда как Игорь - одним только Перуном. Этот факт полностью опровергает устоявшееся мнение, что, дескать, Перун, будучи богом войны, покровительствовал воинам, а Велес был богом богатства и покровительствовал купцам (В.О. Ключевский "Собрание сочинений в девяти томах", т. I, "Курс русской истории", ч. I, Лекция VIII, с. 133, М., 1987; Е.В. Аничков "Язычество и Древняя Русь", с. 389, М., 2009; "Велес" // "Мифы народов мира!, т. I, с. 227, М., 1991). Как раз договор Игоря подписывали купцы, а Велес там не назван. Зато Олег и Святослав обходились без купцов, но Велес в их договорах тем не менее указан. Популярность Велеса на Руси была настолько высока, что его имя в государственных документах ставилось наравне с именем Перуна, чего не удостаивались остальные боги. И в то же время, его идол на киевском капище отсутствовал (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 77, Рязань, 2001). Логика подводит к мысли, что Велес не входил в киевский пантеон и почитался в других областях Руси. Главой пантеона бывает лишь один бог и русские князья таковым признавали Перуна: "... кляшася <...> Перуномъ, богомъ своим, и Волосомъ, скотьемъ богомъ..." (Там же, с. 31); "...да имЪем клятву отъ Бога, въ негоже вЪруемъ, в Перуна и въ Волоса, скотья Бога" (Там же, с. 71-72). Олег только Перуна называл своим богом, Святослав только в Перуна веровал, а Велес приставлен сбоку, дополнительно. Два бога возглавляли два отдельных пантеона, которые ещё не успели слиться в единый пантеон. Иначе, в клятве назывался бы один бог, самый главный.
В X веке культ Велеса на государственном уровне успешно вытеснялся культом Перуна. В Киеве идол Велеса находился вне детинца, на берегу Почайны (Н.И. Серебрянский "Древнерусские княжеские жития", ч. II, (Тексты), с. 20, М., 1915), возможно, для гостей города, прибывших с окраин Руси. Но одно из княжеств постоянно соперничало с Киевом, и культ Велеса для него заключал в себе средство подчеркнуть свою особость. Это были древляне, постоянно стремившиеся выйти из-под власти Рюриковичей. В походе князя Игоря древляне участия не принимали - в очередной раз вышло из повиновения. И Велес в договоре не упоминался. Олегу и Святославу древляне подчинялись, и тогда в текстах договоров стояло имя Велеса. Стало быть, только в земле древлян Велес по-прежнему почитался в качестве верховного бога, ну и ещё на окраинах Руси.
Когда договор с Византией заключал Олег, то обряд клятвы оставался чисто языческим: "... кленшеся оружьемъ своимъ" (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 32, Рязань, 2001). При Игоре пришлось согласиться на два равноценных обряда - для язычников и христиан. Правящая верхушка оказалась разделена по религиозному признаку и христиане продолжали подгребать к себе власть. Без христиан стало невозможно принимать государственные решения. Так что у князя Владимира по сути и не оказалось никакого выбора - жизнь всё решила за него. Христиане входили даже в состав княжеского посольства в Константинополе: "Мы же, елико насъ хрестилися есмы, кляхомъся церковью святаго ИльЪ въ сборнЪй церкви, и предлежащемъ честнымъ крестомъ..." (Там же, с. 51).
В целом, государство Игоря выглядит более централизованным, чем государство Олега, но это достижение в конечном итоге стоило князю Игорю жизни.
