Целью этой короткой заметки является развенчание укоренившегося в умах народов мифа об исключительной умственной потенции и технической одаренности японской нации.
Существующий набор стереотипов, характеризующих культуру какой-либо страны, формирует образ данной нации в сознании ее соседей, (по мере развития средств коммуникации у всего мирового сообщества), но к самоидентификации этой нации, как правило, никакого отношения не имеет. За примерами далеко ходить не надо. Какие ассоциации возникают в голове простого россиянина при упоминании вожделенного слова "Франция"?
Перечень возникающих образов, как правило, романтических, довольно обширен. Перечислим наиболее часто употребляемые: Артюр Рембо, Поль Верлен, Шанель №5, Жюль Верн, освобожденный Великой Французской революцией из застенков Бастилии маркиз де Сад, Жан Поль Сартр, Жан Поль Бельмондо, Потье, рантье, Жан Поль Готье, Жанна дАрк, жареные каштаны, Жерар Депардье, Дюма Отец и Сын, порожденные Отцом "Три мушкетера", Народный артист России Михаил Боярский в роли дАртаньяна и т. д. Перечисления можно продолжать достаточно долго.
А теперь обратимся к недавнему социологическому опросу, проведенному среди подписчиков еженедельника "Пари-матч", в котором предлагалось читателям назвать любые личности, события, предметы и прочее, олицетворяющие собой Францию. Список оказался достаточно коротким. Приводим его полностью: дешевая модель "Ситроен 2СV", выпуска первых послевоенных лет, жареные каштаны, - (единственное совпадение), патент на изобретение, выданный во времена Великой Французской революции хирургу Жану Гийотену, автору повсеместно известного механизма и, как ни странно, американский режиссер Альфред Хичкок.
Франция, страна хоть и популярная среди россиян, но все-таки достаточно удаленная, не имеющая общих с нами границ. Казалось бы, вполне логичным счесть этот фактор главной причиной столь разительных несовпадений. Однако, легко доказуемо то, что географическая удаленность в данном вопросе не играет существенной роли. Для этого достаточно обратиться к другому, наиболее близкому нам как с исторической, так и территориальной точки зрения примеру.
Ныне независимая, а до недавнего времени неотъемлемая часть нашей Родины - Эстонская республика, как правило, ассоциируется у русского человека со следующими понятиями: керамическая бутылка бальзама "Ванна Таллин" , нордический характер и связанная с ним немногословность коренных жителей, Толстая Маргарита, Старый Томас, архитекторы: Т. Каллас, П. Тарвас, У. Тэльпус; живописцы: В. Каррус, Э. Пыльдроос, С. Вымер, С. Сымер, А. Старкопф; музыканты: Ф. А. Зебельман, П. Пенна, А. Ведро, П. Сюда.
Как мы видим, список достаточно внушительный и надо отдать должное русскому человеку, во многом льстит обостренному национальному самосознанию этого немногочисленного прибалтийского народа. При проведении аналогичного опроса среди местного населения, возникли серьезные затруднения, связанные, по всей видимости, с упоминавшимся ранее нордическим характером и немногословностью эстонцев. После титанических усилий группы исследователей, удалось получить на удивление короткий список, состоящий из одного предмета. Как ни странно это звучит, этим предметом оказалась литровая банка сомнительной хряпы, продаваемой повсеместно по цене 1 рубль 36 копеек и состоящей из смеси квашеной капусты, вареной перловой каши и свиных шкварок. Это и был истинный символ Эстонии.
Деревянные ложки, расписные матрешки, русская водка, папаха, собор Василия Блаженного и прочие атрибуты, возникающие в воображении западного человека при упоминании слова "Россия", так же невероятно далеки оттого, что мы думаем о самих себе. Достаточно вспомнить привокзальные туалеты и табуированную лексику на их стенах.
Как видно из всего вышесказанного, шаблонные образы формируют весьма искаженные, оторванные от действительности представления о менталитете какой-либо нации. Истинные же символы, сформировавшиеся внутри самой этой нации и способные в наиболее полной форме раскрыть ее суть, либо игнорируются, либо попросту неизвестны иностранцу.
Закрытая для всего цивилизованного мира вплоть до середины 19 века, отсталая и никому неизвестная Страна Восходящего солнца к моменту открытия своих границ прозябала в позднем феодализме. Свершались великие географические открытия. Монархии сменялись республиками. На смену тягловой силе пришел пар. Телеграфные линии связали континенты. Но на японском архипелаге время как будто остановило свой бег. И только залпы эскадры Перри Мэтью Колбрайта открыли иностранным кораблям доступ в порты Симода и Хакадате. С этого момента мир начал узнавать Японию и, как следствие этого узнавания, начал формироваться набор стереотипов, характеризующих с точки зрения иностранца дух островного народа.
Задержавшиеся в своем историческом развитии самураи, варварские средневековые обряды по типу ритуального самоубийства харакири и прочее, - все эти вопиющие анахронизмы, достойные лишь музея исторических курьезов, как ни странно, послужили поводом к возникновению мифа о пресловутой силе пресловутого японского духа. В течение последующих ста лет по мере исторического и технического развития современной цивилизации миф этот также претерпевал всевозможные трансформации, обрастая новыми деталями, теряя лишнее и, к середине 70-х годов 20 века окончательно сформировался в своем нынешнем виде.
Появление на мировом рынке, а также на блошиных рынках и вещевых ярмарках огромного количества дешевых тайваньских радиол с маркой: "Сделано в Японии" привело к тому, что основной национальной чертой японца незаслуженно стали считать его невероятную техническую грамотность. Следует отметить, что использование слова "Япония" на аляповатых этикетках, украшающих непрочные пластмассовые изделия отнюдь не случайно, и связано исключительно с географическим понятием площади территории. Дело в том, что остров Тайвань настолько микроскопичен, что доморощенные тайские кустари-радиотехники сочли нерентабельным включать столь малоизвестное географическое название в надпись, указывающую на место изготовления аппарата, и использовали более знакомое потребителю название государства, расположившегося на Японском архипелаге.
В результате на сегодняшний день мы имеем примерно следующий список расхожих клише - Панасоник, Сони, Шарп, Ямаха и т. д. А также более традиционные: Фудзияма, Йокохама, Йоко Оно, Амма Гамма, Хиросима, Есики Хаяма, Гордый Варяг, Куросава, Куросио, Нагасаки, Кавасаки, Курасики, кабуки, харакири, микадо, самурай, камикадзе, банзай, Перл-Харбор, умственная потенция, гейша, сакэ, хокку, танка, Сейка, Сумо.
Данный перечень как уже, наверное, понятно читателю, отражает чисто европейскую точку зрения на Японию и, само собой разумеется, не совпадает за небольшими исключениями с истинным перечнем истинных символов этого государства, который мог бы быть составлен коренным ее жителем.
Справедливости ради, следует отметить и ряд совпадений, таких как хокку и танка, - жанры примитивного поэтического творчества, представляющие собой несколько не срифмованных и лишенных как размера, так и смысла предложений, - входящих в оба перечня. Но самое удивительное то, что европейцами все-таки был замечен, хотя и был поставлен на последнее место основополагающий, наипервейший с точки зрения японца символ его страны, а именно - национальный вид массового зрелища - Борьба Сумо.
В Борьбе Сумо, а вовсе не в умственной потенции и Фудзияме заключен весь глубинный смысл, все мировоззрение, философия и основные черты характера истинного японца. Борьба Сумо - это альфа и омега японского общества. Только через Сумо мы сможем понять, что же такое в действительности японский менталитет. Давайте же рассмотрим пристальнее это явление и в нем, как в капле росы, постараемся увидеть отражения всех сторон японской жизни.
Что же такое Борьба Сумо? Когда она возникла? Откуда взялось это странное название? В чем ее смысл? И почему она так популярна в Японии? Попробуем по порядку разобраться с каждым из этих вопросов.
В ноябре 1810 года на западное побережье острова Хонсю сезонной бурей был выброшен очередной российский бриг под названием "Бодрый". Капитан "Бодрого", мичман Ухматин, с остатками экипажа и оснастки был выловлен при помощи рыболовных снастей местными жителями, - рыбаками из Носиро. Носиряне - люди в основном простые и не злобливые не имели личной неприязни к потерпевшим. Однако, будучи гражданами законопослушными, были вынуждены запереть доблестный русский экипаж в сарае и послать гонца с известием о случившемся в отдаленное от побережья владение местного феодала, дабы тот сам решил дальнейшую участь пострадавших, так как в свете последнего указа, изданного этим вельможей, всех выловленных в море иностранцев надлежало немедленно казнить, на что у добрых носирян не хватило духу без соответствующего подтверждения. Дорога во владение вельможи была трудна, ибо изобиловала придорожными кабаками, и весть о происшествии, судя по всему, так и не достигла цели. Моряки прижились в сарае, освоились, обзавелись собственным хозяйством, овладели местными ремеслами, окончательно ояпонились и, через некоторое время оказались на свободе, так как постоянно перемешиваясь с приносившими им рис и воду носирянами, постепенно просочились наружу. Хотя общее число заключенных оставалось неизменным, к концу второго года со дня кораблекрушения, сарай, по всей видимости, был заполнен уже исключительно местным населением, что, как мы видим, не свидетельствует в пользу теории о конгениальности японцев.
Столь необычный способ освобождения, связанный с толкотней и возней в дверном проеме получил у находчивых русских моряков название - "Борьба с умом", по вполне понятным причинам.
Окончательно ассимилировав, переженившись, и наплодив крупных японских детей, экипаж доблестного брига "Бодрый" тем не менее не забыл обстоятельств своего освобождения и каждый год во время "Праздника веревочного орнамента" довершал церемониальное причащение сакэ импровизированными инсценировками давно минувших событий. Годы безжалостно уносили на белоснежную вершину Фудзи реальных участников этой истории. Русская "С умом" постепенно превращалась в местное "Сумо". Забывались причины возникновения забавы. Однако, приглянувшееся действо продолжало жить, передаваясь от отца к сыну, превращаясь сначала в ритуал, а затем и в национальный вид спорта.
Изначальные признаки, связанные с необычными для местного населения крупными размерами первых участников "Борьбы с умом" постепенно гипертрофировались. Борьба обрастала сложной системой правил и канонов и, к началу 20 века, распространившись на всю территорию Японии, приобрела свой нынешний вид. Глядя на современных профессиональных борцов "С умом", пихающихся внутри обозначенного волосяной веревкой круга, трудно заподозрить, что их прототипом послужил доблестный русский мичман Ухматин.
Конституция среднестатистического японца не позволяет ему достичь роста, превышающего 1 метр 60 сантиметров и набрать вес более 45 кг. Так что приходится только удивляться достижениям японских селекционеров, сохранивших и усиливших до такой небывалой мощи породу славного Ухматина. Обладая невероятным и для европейца ростом, так называемые борцы откармливаются японским государством за счет средств налогоплательщиков до веса превышающего 4 центнера и считаются в Японии национальным достоянием. Причем, в государственном бюджете Страны Восходящего солнца на откорм единоборца отведена специальная статья, защищенная законом.
Если вы спросите любого японца, - каков на его взгляд основной символ его Родины, он, не задумываясь, ответит, - победитель чемпионата по Борьбе Сумо за прошлый год и Император.
После всего вышеизложенного, мне кажется, нет особых оснований включать умственную потенцию и техническую одаренность в перечень основных символов японской нации, и стоит прислушаться к голосу простого японца, со рвением отдающего свои трудовые иены на вскармливание массивного и потного символа японской нации - ПОТОМКА РУССКОГО МОРЯКА.