Я знала много людей, одни из них давно уже ушли из моей жизни, другие всё ещё являются её неотъемлемой частью. Психология каждого из них поистине проста - они не могут быть одинокими, просто не умеют. Порой, у меня создавалось впечатление, что этому искусству обучена исключительно я одна. Изо дня в день, из года в год я была немым наблюдателем - зрителем, в пустом кинозале, где кроме меня больше никого нет и быть не может. Словно фильмы, один за другим, я просматривала истории людей, когда-то окружавших меня. Это были истории любви, красивые сказки, переделанные на современный манер. А я только смотрела, заглатывала их одну за другой, извлекая для себя уроки, и надеясь, что однажды они мне пригодятся. Но время всё шло, и ничего не менялось. Я просто застыла, совсем не было движения. Будто бы мой фильм кто-то поставил на паузу ещё в самом начале, и никак не желал его запускать...
Хочется начать с чего-то более необычного, скорее даже необъяснимого. Тяга этих людей друг к другу всегда казалась мне очень завораживающей, иногда даже пугающей. Наблюдать за ними было приятно, но иногда даже больно. Эта боль была приторно-сладкой и жгуче-острой одновременно.
Её звали Вика, она была моей одноклассницей и очень хорошей давней подругой. Этот человек, когда находился рядом со мной, становился действительно ненормальным. Такими нас знали немногие, лишь самые близкие, только с ними мы могли быть настоящими. Она долгое время была одинока, впрочем, так же, как и я. Мы думали, что никто нас никогда не полюбит, нас объединяло сумасшествие, люди, которые были вокруг, никогда этого не принимали. Так вышло, что Вика просто нашла такого же ненормального человека, как и она.
Тогда она была в десятом классе. У нас была общая подруга - Наташа, которая за год до этого переехала в Питер. Однажды случилось так, что она попросила Вику добавить себе на страничку в каком-то социальном сайте одного парня. Наташа с ним давно общалась, их многое связывало, кажется, он был влюблён в неё. Тогда она ещё не знала, к чему всё это приведёт...
Вика начала общаться с Мишей (так звали этого парня), их дружба развивалась очень стремительно. Ещё в самом начале их пути я знала, что из всего этого вырастет большое и сильное чувство. Я говорила об этом подруге, но меня она не слушала, а лишь продолжала общаться с Мишей. Всё свободное время они проводили вместе, разговаривали по телефону сутки напролёт. Как ни странно, но несмотря на то, что новый друг Вики был уже в одиннадцатом классе, мы целых десять лет не подозревали о его существовании, хотя могли ежедневно видеть его на переменах.
Наташа была в Питере, а Миша здесь, в нашем городе, и рядом постоянно была Вика. Их обоих с головой захлестнула эта дружба. Думаю, что ещё тогда они понимали, что зарождается нечто большее, но ни один из них не желал этого признавать. Я начала терять свою подругу. Теперь на переменах мы больше не были вдвоём, в "нашем" мире. Теперь рядом постоянно был Миша, и это невероятно раздражало меня, поначалу, я конечно, держалась. Но день за днём, он всё больше и больше захватывал её сознание. Они постоянно разговаривали на общие темы. Он обучал её разным необычным вещам: языку глухонемых, азбуке Морзе. Это всё было конечно важным, но бесполезным для Вики. Её тянуло к нему с такой невероятной силой, что она поддерживала любую его идею, и не важно, что Миша предложит на этот раз.
Я всегда относилась к числу тех людей, которые никогда не отговаривают друзей от необдуманных поступков. Я просто знаю, что меня никто никогда не слушает, зачем зря тратить свои силы на того, кто всё равно сделает по-своему? Так было и с Викой. Когда она общалась с Мишей уже пару месяцев, в его голову пришла одна совершенно безумная идея. Обычно я всегда была за что-то неординарное, и эта идея показалась бы мне положительной, если бы её предложил другой человек. Но её автором был, конечно же, Миша, и я знала, что это обернётся для Вики очередной катастрофой. Дело в том, что как только они стали друзьями, моя подруга стала настоящим эпицентром каких-то неприятностей, она притягивала неудачи и невезение, как магнит, постоянно ввязывалась в какие-то истории. Это сделало её жизнь интереснее, как она и хотела, но не нравилось мне в основном то, что всё это организовывал и придумывал её новый друг. До его появления ничего такого не было, и просто так отдавать свою подругу ему мне не хотелось. Это была просто ревность.
Так вот, та безумная идея заключалась в том, чтобы изготовить ручки из крови, точнее стержни с ней. На это каждый может реагировать по-своему. Как только про это узнала я, то никакой реакции не последовало. Я слишком привыкла к тому бреду, который постоянно несла моя подруга. Её реакция тоже была немного странной, ей кажется, хотелось, чтобы я сделала хоть что-то, услышав эту новость. Но после всех её рассказов про те места, где они с Мишей гуляли, я просто промолчала. Все её истории про заброшенные больницы, старые дома, крыши, высотки, заводы, кладбища, где они нарывались на каких-то готов или сатанистов, уже стали чем-то привычным. Она была готова сделать всё, что он только скажет, пойти за ним куда угодно, хоть на край света. Её тяга к нему была так сильна, что она всегда с загадочной улыбкой говорила, что знает, как всё будет. Наверное, Вика и правда знала, что всё у них получится, вот и делала ради него всё.
Всё началось с того, как подруга спрашивала, где же им купить шприцы. Я знала, что моя она была дурочкой, но всё же понимала и то, что несмотря на эту её дурость, колоться она не будет. К счастью, она не была наркоманкой, шприц нужен ей был вовсе не для уколов. Просто Миша сказал, что самостоятельно взять кровь для того, чтобы изготовить эти "чернила" можно только таким способом. И Вика согласилась, даже не раздумывая. Я предупреждала, что они всего лишь дети, что в вену может попасть воздух, что может случиться всё, что угодно, особенно, если учитывать то, что в деле будет замешана она - человек-невезение. Подруга, разумеется, не слушала. Миша уже тогда стал для неё всем.
Потом начались истории про то, как Мишу застукали в школьном туалете со спиртом, вызвали его родителей в школу. А ведь взрослые думали, что он его пьет, и даже не догадывались, для чего он был нужен на самом деле. Миша просто хотел взять из вены кровь, чтобы потом заполнить ею стержень. Они долго искали место, где можно это сделать, ведь на улице уже было холодно, а к себе домой таких ненормальных никто пускать не хотел. Я входила в число этих людей, во-первых, из-за моей мамы, которая бы данную идею, мягко говоря, не одобрила, а во-вторых, меня тогда всеми этими бредовыми новациями страшно бесил Викин друг.
В итоге, Вика сама заставила Мишу взять у неё из вены кровь, и не где-нибудь, а прямо на улице! У меня не было слов, которые можно применить к этому необдуманному поступку. И не было мыслей, которые бы позволили мне понять, насколько сильно влюбилась моя подруга в этого неординарного человека. Несколько дней она ходила с синяками на венах, это реально смахивало на нечто нездоровое. И если бы это видел кто-то, кроме меня, он бы подумал, что Вика - наркоманка. Сначала синяки были только на одной руке, но потом произошло то, что вывело меня окончательно.
Её вторая рука тоже посинела, Вика отзывалась об этом несерьёзно, даже со смешинкой, она не понимала всей опасности. В общем, когда на её руках просто не осталось места, для того, чтобы брать кровь (т.к. все это время у них не получалось сделать ручку), она рассказала, что произошло во время их последнего эксперимента. Оказалось, что когда Миша в очередной раз брал у неё кровь из вены, она просто упала в обморок. Если честно, я этому не удивилась, и успокаивало меня лишь то, что всё это уже позади, и подруга снова стоит передо мной, она жива и невредима. Я не удивилась ещё и потому, что это была девочка-катастрофа, поэтому, то, что произошло, не было для меня чем-то из ряда вон выходящим, я примерно представляла что-то подобное, знала, что эти их затеи до добра не доведут. Но к моему изумлению, вопреки всему, она ходила счастливая, излучала такое количество радости, что все, кто на неё смотрел, сами невольно улыбались.
В итоге, после долгих и мучительных экспериментов, они всё же сделали те ручки с кровью, даже писали ими некоторое время. Наверное, написали друг другу пару тайных посланий, о которых я не знаю. Даже мне подарили подобное "творчество". Дело в том, что на тот Новый год Вика подарила мне рисунок, нарисованный той самой кровавой ручкой.
Скоро одноклассники начали догадываться о том, что между ней и Мишей уже давно существует не просто дружба. Но Вика всё это отрицала, а я поддерживала эту легенду, хотя сама давно знала правду. Рядом с ним она как-то таинственно преображалась, становилась другой, и эта её новая версия явно была лучше прежней. Новый друг её по-настоящему изменил. Она рассказывала мне не так много, сколько происходило на самом деле. Большую часть я наблюдала и сама. Ведь даже Миша с ней был другим. Конечно, его я знала очень плохо, но всё равно замечала это. Когда они были вдвоем, между ними существовала какая-то немыслимая тяга, странная связь, примеров которой мне видеть не приходилось, ведь даже препятствия в виде стен казались им чем-то невероятно мучительным. На уроках они постоянно переписывались, вне школы созванивались буквально ежеминутно, брали чужие телефоны и проговаривали деньги на них. Миша постоянно провожал её после школы, если было нужно, то и водил её туда утром. Всё было так мило, так по-детски. Такие тёплые отношения, основанные на дружбе, редко можно было встретить в наше время. Они были словно брат и сестра, которые просто ещё не успели надоесть друг другу, общались взахлёб, буквально дышали друг другом.
Теперь Вика могла чаще прогуливать уроки, увы, уже не со мной. У неё появился Миша. Она, конечно, никогда меня не бросала. Но я чувствовала, что уже за такое короткое время он успел стать для неё в тысячу раз роднее, чем я за многие годы. Это немного ранило, но не так больно, ведь я была рада за подругу. Смотреть на то, как гладко всё них складывается, было наслаждением, но и горечь постоянно застревала у меня в горле. Оно напоминала о том, что у меня нет так. У меня попросту такого нет. И нет, не просто никаких отношений, нет такого человека, с которым действительно хочется находиться 24 часа в сутки. Я не знала, что такое звонки среди ночи, долгие прощания, ощущение, когда не хочется уходить от человека, бесконечные смс, цветы, подарки... Кстати, что касается последнего. В их отношениях была ещё одна особенность - Миша не дарил ничего обычного. Поначалу он вообще ничего не дарил Вике, у него по обыкновению не было на это денег. Но потом он постоянно одаривал её всякими мелкими сюрпризами, не стоящими никаких денег. И они были настолько просты и душевны, что у меня слёзы на глаза наворачивались, когда я это видела. Ведь, согласитесь, приятно смотреть, когда парень нарвал где-то букет свежей сирени и дарит его своей девушке, или если он сорвал на какой-нибудь клумбе тот же тюльпан. Да, это просто, это обычно, но это действительно от души. Когда человек такое дарит, он показывает своё истинное отношение. И в таком случае просто не нужны огромные букеты роз или дорогие подарки, здесь всё было ясно без слов. Но до подарков было ещё далеко, впереди эту парочку ожидали испытания в лице Наташи, внезапно приехавшей из Питера на зимние каникулы...
В начале той зимы Вика с Мишей ещё не успели начать встречаться. Они и сами уже начали понимать, что стали больше, чем просто друзьями, но старательно скрывали это от окружающих, по крайней мере, думали, что скрывают. Когда они были вместе, то были настолько счастливы, что не видели, какими косыми взглядами их провожает вся школа. Вика пропадала с ним целый день. После школы они всегда гуляли, домой она приходили поздно, уроки делала ночью, не переставая разговаривать с Мишей по телефону, засыпала под утро, и так каждый день. Лично я тогда понятия не имела, как такое возможно. Хотя бы потому, что не понимала, откуда берётся такое количество тем для разговоров? И как можно не надоедать друг другу? Конечно, в подобных делах я не понимала абсолютно ничего и такие чувства мне были совершенно незнакомы, поэтому, откуда мне было знать, что при этом чувствуешь и в чём здесь секрет?
Наташа приехала совершенно неожиданно, как обычно никого не предупредив, под самый Новый год. Ещё на расстоянии она чувствовала, что происходит что-то не то, поэтому Вика должна была стать последним человеком, узнавшим о её приезде. Оказалось, что Наташа тоже любит Мишу. Он, кстати говоря, не был ловеласом, но что-то в нём было такое необычное, одновременно приятное, что непременно цепляло девушек. В этой истории начали прорисовываться черты любовного треугольника, и с каждым днём его героям становилось всё сложнее и сложнее.
Сначала Наташа сама позвонила Мише и сообщила о своём приезде. Уверена, что уже тогда он что-то чувствовал к Вике, просто не успел разобраться в себе. Приезд Наташи, по-моему, просто убил его, ведь он любил её раньше. Но они оба не видели смысла в отношениях из-за расстояния. Да, у него была действительно дилемма, и за те зимние каникулы он успел сделать больно им обеим. Он боялся видеться с Наташей, потому что понимал, что если он увидит её снова, то чувства могут обрести новую жизнь, поэтому всячески избегал встреч, понимая, что не хочет сделать больно Вике. А Наташа, напротив, просто жаждала увидеться, и он своими отказами делал ей очень неприятно, она плакала из-за этого. Я неоднократно видела всё это, и от их проблем у меня уже закипала голова. Со всех сторон постоянно сыпались вопросы и просьбы помочь. Я разрывалась на два фронта: с одной стороны была Вика, а с другой Наташа. Они обе любили его, только были совершенно разными. Их объединяло только одно - неординарность, это было единственное качество, которое обеих связывало с Мишей. Но в остальном, это были совершенно разные люди. Вика - более безбашенная, готовая на сумасшедшие поступки, впервые влюбившаяся так сильно. Наташа - более спокойная и уравновешенная, иногда даже слишком. Внешность абсолютно противоположная: у Вики - голубые глаза и светлые волосы, у Наташи - тёмные волосы и карие глаза. Выходило так, что Наташа внешне подходила Мише гораздо больше, так как рост у него был невысокий, а она явно ниже. А вот Вика была высокой, не выше него конечно, но разница между ними была столь мала, что даже один сантиметр играл большую роль.
Что тогда творилось в голове у Миши, я и представить себе не могу! Все те дни он метался между ними. Ведь Вика с Наташей к тому же были подругами, и каждая вежливо уступала его другой, хотя за спинами друг у друга они вели холодную войну. Это было сложно даже для меня, ведь я наблюдала боль каждой из них по очереди, но никак не могла принять сторону кого-то одного. Выбор оставался только за Мишей, но опять сделал он всё как-то странно, таким образом, что сначала сделал больно одной, потом другой.
До Нового года я ощущала горечь Наташи, она не слишком любила делиться именно такими душевными переживаниями и всегда старалась держаться так, будто бы всё в порядке. Но это было не так. После очередной вспышки гнева, она просто расплакалась, выливая всю свою боль. Прошло несколько дней и она уже восстановилась.
Тем временем Вика просто таяла на глазах, ей становилось всё хуже и хуже. Она знала, что какое-то время Миша проводит с Наташей. И не смотря на то, что тогда они были "друзьями", ей было невероятно больно. Если судить, как зрителю со стороны, то внешне Викина боль выделялась намного сильнее, и слёз было больше. Она действительно была влюблена, невероятно и бесповоротно. Её любовь пришла внезапно, причём с той стороны, с которой даже невозможно было ожидать.
А я просто наблюдала за всем этим, словно зритель, сидящий в кинозале. Я чувствовала боль каждого из них, проникалась их историями и судьбами, ожидая хэппи-энда. Свыкнуться с ролью зрителя - единственный выход в данной ситуации, потому что в моей жизни не происходило решительно ничего, мне оставалось наблюдать за остальными, позабыв о том, что я тоже человек. Что я тоже умею чувствовать, даже скорее, что я должна чувствовать, иначе моё сердце совсем застынет и уже никогда не сможет биться. Впрочем, тогда я так и думала. Тогда мне казалось, что я просто не в состоянии кого-либо полюбить, что мне никогда не почувствовать то, что чувствуют они - герои моих фильмов. Иногда мне даже казалось, что они намного живее меня. И скорее это я - несуществующий персонаж, а их жизнь так насыщенна и перекручена, что они на самом деле живут, никак не я. Мне были не знакомы настоящие чувства, ощущение полёта и невероятной радости, просто от того, что ты находишься рядом с этим человеком. Я не знала, что значит, очутиться в объятиях любимого человека, не понимала, как можно разговаривать с ним часами по телефону и каждую минуту расставания переносить как самую тяжкую кару. Сначала эти чувства были незнакомы мне настолько, что я просто не понимала, что же в них особенного, думала, что можно спокойно обходиться без этого. Но со временем, моё сердце само начало жаждать любви, но увы, никак не получало её. И вот именно тогда наблюдать за всем этим становилось, всё невыносимее.
Тем временем, на моих глазах разворачивался целый бразильский сериал, с самыми резкими поворотами сюжета. Уже с наступлением Нового года дошло до того, что ситуация в корни переменилась в пользу Наташи, а Вику терзала невыносимая боль. Миша продолжал колебаться, а Наташа была рада находиться рядом с ним каждую минуту, забывая о Вике. Но в этом между ними были одно различие: находясь с Мишей, Наташа всё же, как-то пыталась заботиться о чувствах подруги, а Вика же, находясь с ним, забывала обо всём на свете, и ей было плевать на всё и всех, она действительно была готова пойти ради него на всё.
Вика и Наташа по-прежнему пытались сохранить какие-то отношения, они много разговаривали об этой проблеме, к счастью, так и не стали врагами. Но их терзал один вопрос - кого же, всё- таки выберет Миша? Они долго всё взвешивали, и в итоге, решили вместе прийти к нему и всё узнать. Терпеть им обеим это было уже невозможно, от этих непоняток больно было абсолютно всем.
Я не могла представить горечь Вики, когда она рассказывала мне о том, последнем вечере. Я точно знала и чувствовала, что хуже ей никогда не было, вот эта, новая боль действительно разрывала её на части. Тогда, когда они вместе пришли к Мише, они допустили ошибку - слишком поторопились. Потому, что в итоге, он выбрал Наташу, он пообещал, что дождётся того момента, когда она приедет снова и всё у них будет хорошо. Бедная Вика, в тот момент её разрывало, она рассказывала, что никогда ещё не видела его таким холодным.
Потом Наташа уехала в Питер, закончились зимние каникулы. Это были самые ужасные две недели в жизни Вики, никогда раньше ей не было так плохо. А это, наверное, потому, что никогда она ещё так не любила, эти чувства были сильны, и чем сильнее они, тем более мощная сила наносит удары в самое сердце. По сути, я не знала, что такое любовь, но из своих наблюдений понимала, что любви без боли не бывает.
Наташи уже не было в городе, но впереди для Вики настали самые тяжёлые испытания. Ей и так было больно, но в тысячу раз хуже видеть его, причём видеть ежедневно, по несколько раз в день. Видеть того, кто не твой, и твоим уже врятли когда-нибудь станет, понимать, что все мечты разрушены, а впереди остаётся лишь пустота. И от этого в груди образуется огромная зияющая дыра, незаживающая рана, которая сможет затянуться лишь через очень долгое время. Если вспомнить, что Миша сумел так глубоко проникнуть ей в душу всего за пару месяцев, а она уже влюбилась без памяти и дорожила им больше, чем кем-то из друзей (хотя и не признавалась в этом), то сложно представить, какой же он оставил след внутри и как тяжело будет его забыть.
Первые дни были для неё особенно тяжелыми. Она видела его в коридоре, в столовой, в кабинетах, а он просто проходил мимо, так будто бы и не знает её. Это было невыносимо. И видеть эту боль было тяжело даже мне. Тогда я думала, что может лучше никогда вовсе не любить, чтобы просто не чувствовать такой боли? Мне иногда не хотелось влюбляться, потому, что было страшно. Мне легче было бы прыгнуть в холодную бездонную пропасть, чем окунуться в эти непонятные, совершенно неизведанные для меня просторы.
Миша знал её хорошо, поэтому понимал, как больно ей сделал. Он явно не хотел этого, но всё уже давно случилось. Чтобы не усугублять ситуацию, он стал прогуливать, почти не появлялся в школе, а если и был там, то делал так, чтобы Вика его не увидела. Эта ситуация была чуть ли не смешна, он ведь почти убегал от нас обеих. И действительно, я видела его крайне редко, да и то, только со спины, а Вика вообще не встречала. Но это огорчало её даже больше, чем его присутствие. Ей не хотелось жить, ей вообще ничего не нужно было, только бы вернуть то время, которое уже давно в прошлом. Я не знала что делать, и понятия не имела, как её успокоить.
Но всё разрешилось само собой. У Миши был жесткий диск с Викиного компьютера. После столь долгого затишья, Вика была безмерно рада находиться рядом с ним. Ей ничего больше было не нужно, только чтобы он, как и раньше, просто был с ней, не важно каким способом. И Миша действительно был рядом, а она снова стала счастливой на какое-то время, но ужасно боялась, что как только исчезнет вещь, объединяющая их, он снова начнёт её избегать.
Миша вёл себя так, словно ничего не произошло, и Вике казалось, что всё вернулось на свои места. Но как только он отдал жёсткий диск, то снова исчез из поля зрения. Пока этого не произошло, я сказала ей, что он полный придурок, если будет так глупо делать. Оказалось, я была права, так он и сделал.
Прошло ещё какое-то время, и они снова начали общаться. Так хорошо, что всё стало даже намного лучше, чем прежде. Кажется, только тогда Миша сделал окончательный выбор, но получается - предал Наташу, которая уже уехала в Питер. Они с Викой забыли обо всём и просто были счастливы. Я никогда не видела, чтобы люди так мирно уживались друг с другом, почти не ссорились. А если и были какие-то обиды, то исключительно из-за сложного характера моей подруги, Миша был слишком спокоен, чтобы обращать внимание на её заморочки. Мне не оставалось ничего, кроме, как просто радоваться за них.
Я, конечно, была счастлива, наблюдая за тем, как всё хорошо складывается у этих двоих, но самой мне было больно. И эта боль только тогда начала проступать в полную силу, она будто бы кровоточила прямо из меня, её потоки были слишком огромны, чтобы она смогла утихнуть хоть на время. Отдыхала от неё я только ночью, да и то, если мне ничего не снилось. А если и были сны, то снова тяжёлые, напоминающие о ней. Я открывала утром глаза, и меня сразу же окатывало этой безмерной волной, я делала днём всякие дела, училась, веселилась с друзьями. Но за улыбкой прятала туже горечь. Пока на меня все смотрели, мне приходилось сливаться с толпой и радоваться, смеяться, но как только они отворачивались, улыбка мгновенно исчезала с моего лица.
Вика с Мишей постоянно были рядом. А я чувствовала себя "третьей лишней", хотя они и уверяли, что это не так. Мы вместе шутили и смеялись, а мне снова приходилось носить эту маску, я не была настоящей и прятала свои чувства, как только могла. Зимой мне становилось хуже, Вика с Мишей начали встречаться, и они были такими не единственными из моих друзей. Вокруг меня были одни только парочки, они окружали меня всюду, и если честно, я с невероятным ужасом ожидала весну.
Иногда эта горечь настолько переполняла меня, что невозможно было сдерживаться слёзы. Обычно я не плачу в присутствии людей, даже если это мои друзьями. Но тогда слишком сложно было сдерживаться. Всё было, как обычно. Нам с Викой нужно было ехать куда-то по делам, Миша, как обычно провожал её, они целовались и обнимались, не постоянно, конечно. Вика рассказывала очередную милую историю о его романтичном подарке, а я слушала, что мне ещё оставалось? Когда Миша уехал, я совсем расклеилась. Та горечь, что лежала на сердце, разом вылилась во время истерики. Такого у меня давно не случалось, слёзы тогда просто лились рекой. Я устала задавать себе бесконечные вопросы и не понимать что же со мной не так. Жаль было, тратить эти годы в пустую, ведь мне, как и любой в том возрасте, хотелось любить и быть любимой. Но вся шутка судьбы была в том, что я не могла осуществить, ни того, ни другого. И это было уже слишком. Я понимала, что одиночество было единственной проблемой на тот момент, но иногда она казалась мне не решимой. Люди, что иногда встречались мне, были временными, знакомства скоротечными, и они ни к чему не приводили. Я просто не понимала, как люди находят друг друга. Что они для этого делают? Наверное, весь секрет был в том, что они ничего для этого не делали.
Я продолжала жить мечтами. Они были единственной ниточкой, которая держала меня над бездонной пропастью моего пошатнувшегося сознания. Ещё воздухом были друзья, но их мне уже было мало, мне хотелось других отношений, а они всё никак не приходили. Чтобы забыться, я читала книги, проглатывали их с огромной скоростью, опять же, проникаясь внутренним миром героев и их историями. Я смотрела огромное количество фильмов, чаще всего про любовь. Наблюдать за красивой картинкой мне было легче, она заставляла поверить, что однажды, это произойдет и со мной. Вокруг были одни истории - рисованные, снятые, сфотографированные, напечатанные, настоящие... А я впитывала всё, словно губка, пытаясь уяснить каждую. Я так глубоко нырнула в поисках ответов, что уже давно потеряла саму себя, возможно, именно поэтому, на такой глубине, под такой толщей защитных барьеров, меня просто никто не мог найти.
Временами мне становилось лучше, временами - хуже. Но неприятное чувство продолжало сидеть глубоко внутри, словно тяжёлый камень.
Затем пришла весна. Я, конечно, радовалась ей, но совершенно не верила, что она сможет что-то поменять в моей жизни. В воздухе витала свобода и теплота, небо стало таким красивым, что я постоянно смотрела на него. Это, по крайней мере, было лучше, чем вернуться в реальность, в толпу людей, где невозможно найти родной взгляд. И эти незнакомцы, даже они были счастливы, на вид. Весной влюблённых становилось ещё больше, а мне становилось хуже.
Помню тот яркий весенний день. Вика с Мишей тогда встречались уже несколько месяцев, всё у них шло гладко, они были счастливы, да и я радовалась за них. Они попросили меня устроить им небольшую фотосессию, так, на память. Конечно же, я согласилась. Смотреть на то, как люди любят друг друга было для меня привычным занятием, поэтому сначала я не чувствовала прежнего груза моей горечи и просто фотографировала их. Наблюдать за их объятиями, поцелуями и смехом, из минуты в минуту становилось всё тяжелее и тяжелее. Я видела их счастье, и мне просто хотелось, хоть на минуту, оказаться на их месте, понять, что это такое. Больно было не от того, что этого нет, а от того, что я не могу этого почувствовать. Это всё равно, если у всех детей в детском саду будет определённая игрушка, и всего у одного ребёнка её не будет, ему будет обиднее всех. Примерно так я себя и чувствовала - ребёнком, который не знает, что такое счастье, что такое любовь, но невероятно сильно хочет это узнать, наблюдая за тем, как хорошо окружающим.
Моё испытание не продлилось вечность, я придумала какой-то предлог, и как можно скорее сбежала. Мне было приятно их общество, я была рада за них, но терпеть становилось всё тяжелее и тяжелее. Легче было дома, когда никого не видишь, ничего тебе не напоминает о том, что тебе недоступно. Как будто я и была тем самым ребёнком, я ежедневно видела ту игрушку, но не могла с ней поиграть, с ней играли все, кроме меня...
Могу сказать только одно. Никогда ещё я не видела таких любящих друг друга людей. Они готовы были на всё, шли на самые ненормальные и необдуманные поступки, и казалась, что так решила сама судьба. Они были странными, можно сказать с некоторыми сверхъестественными способностями. Оба рассказывали мне, что видели друг друга в снах ещё до знакомства, именно поэтому так быстро подружились. Их чувства были не показушными, а более скрытыми от людских глаз, они не кричали о своём счастье на каждом шагу, именно этим и были счастливы. Эти чувства были невесомы и непонятны, и если бы один из них умер, то у второго бы не хватило сил жить. Я не понимала этой любви, не знала, что так сильно можно кого-то любить. Никто мне не снился, ни о ком я не думала. Конечно, эта свобода мне нравилась, но за долгое время она успевает надоесть и превращается скорее в тяжкую ношу, чем в наслаждение. Я смотрела на Мишу и Вику и просто надеялась, что вопреки всем законами жизни, всё у них будет хорошо, и имена для детей, которые они успели придумать ещё тогда, не пропадут просто так.