Доронин Вячеслав : другие произведения.

Счастье вдруг... (общий файл)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Морской офицер, семь лет не ступавший на палубу корабля. Счастливчик по прозванию Плохая примета. Опытный офицер, забывающий выставить часовых. Однако именно Сергею Доронину поручено принять под командование 4-ый иррегулярный отряд, прижатый к реке превосходящими силами карликов.
  Глава 1
  
  День начинался неплохо. То есть не ПРОСТО плохо, а хуже некуда.
  Во-первых: карлики-переростки прижали отряд Грехэма Добрючего к вечно крутому обрыву местной речушки, носившей громкое имя: "Ни фига себе извилина!". Прижали и теперь прислали наглый ультиматум.
  Во-вторых: у меня чуть не случился нервный приступ -- после ознакомления с этим шедевром дипломатии. В данном несомненно историческом и не менее дубовом документе Царь-Амператор Карлонии "Гетисбургер Восьмой после Одиннадцатого" требовал вернуть ему его "законыя Зяммьли". Вот именно так -- через одно "я" и два "м". И мягкий знак в середине.
  В-третьих...
  В-третьих: мне все-таки всучили Орден "Не Святой, Но Честный Сын Отечества", а в придачу к нему -- чин Всеглавнейшего Контр-Адмирала НаиМорских и НеСухопутнейших Сил.
  В-четвертых: ультиматум получил Грехэм, а расхлебывать -- мне... У нас так повелось -- где я, там и неприятность... Тьфу, черт! Наоборот. Где неприятность -- там сразу же оказываюсь я...
  Некоторые считают меня дурной приметой. Дошло до того, что завидев мою одиозную личность на горизонте, солдаты бегут сдаваться, офицеры идут стреляться, а полковые интенданты -- пить горькую... А потом еще ГенШтаб обвиняет меня в развале дисциплины и разложении морального духа!
  Меня пробовали забрасывать в тыл врага. Самолеты падали, не успев взлететь; корабли тонули, не успев отчалить от пирса. Однажды меня отправили через линию фронта одного и пешком. Забрали оружие вплоть до перочинного ножа, документы вплоть до свидетельства о рождении, одежду вплоть до набедренной повязки. Задание дали на долговременное внедрение. И что вы думаете?
  Под первым же кустом я обнаружил спящего Дженерала карликов-переростков. Недолго думая, стукнул его по шее ребром ладони, снял форму, натянул на себя и отправился дальше -- внедряться.
  Под следующим кустом по шее получил уже я, после чего потерял сознание и очнулся в ГенШтабе. Да, да, именно в нашем родном ГенШтабе...
  Как оказалось, я был принят нашей разведгруппой за Карликовского Дженерал-Гвард-Интенданта, был успешно бит и не менее удачно пленен. Далее я был в бессознательном состоянии доставлен в Штаб Шестнадцатой Дивизии, в то самое время начинавшей свое знаменитое наступление...
  В тропическом ливне и соответственно размытых дорогах, где дивизия успешно изображала кошку в аквариуме, обвинили вашего покорного слугу. То есть -- меня.
  Раз уж я начал плакаться в жилетку, то позвольте представиться -- Сергей Доронин по прозвищу Плохая Примета. Контр-Адмирал, искатель приключений на свою задницу и к любой дырке затычка одновременно. Прошу любить и жаловать.
  Я выслушал приказ, демонстративно сплюнул на сверкающие сапоги штабного адъютанта, оторвавшего меня от вина и картежной кампании, и криво усмехнулся:
  - Иди ты в задницу! Я занят.
  Адъютант не понял. Глухой, наверное...
  - Приказ Главного. Явиться...
  - Знаю. - отрезал я. - Пойди туда, не знаю куда... Старая песня. Передай Мендельсону, что...
  - Это не Мендельсон. Это -- приказ Адмирала.
  Я открыл рот. Я знал только одного Адмирала -- Грейва Васко. Сволочь с холодной кровью и черным чувством юмора. Ему ничего не стоило отправить меня чистить конюшни или нырять за утонувшим якорем без акваланга. Причем конюшни наверняка будут полковые, а якорь -- от линкора.
  Артачиться не имело смысла. Только хуже будет.
  - Поехали. - бросил я, поворачиваясь. Но все-таки недостаточно быстро, чтобы не заметить насмешливую улыбку на губах штабного...
  
  Глава 2
  
  Штаб располагался в подвале каменного дома, развалившиеся стены которого могли служить натурой для картины "любовь здесь больше не живет".
  Мы -- я и адъютант, спустились вниз по узкой лестнице минуя застывших часовых. Приглядевшись, я обнаружил, что все они вооружены новейшими винтовками системы Ваузнера. Однако, решил я, Адмирал не жалеет денег на свою охрану. Такие винтовки изготавливаются вручную, без использования магии, и работают по принципу расширения пороховых газов. Самое надежное оружие, не считая меча конечно, против карликов-переростков. Ни один маг не смог еще заклинить затвор силой мысли или приостановить химическую реакцию в патроне. По крайней мере -- на десятке винтовок разом...
  Спускаться пришлось долго. Лестница виляла, накручиваясь на воображаемую ось; на каждом пролете проверяли документы специальные офицеры с грудой амулетов на шее. Небось надеются поймать убийцу. Ищите дураков! На вашего Адмирала даже бешеная собака не кинется - побрезгует.
  Наконец мы оказались в какой-то полутемной комнате. Керосиновые лампы по углам комнаты бросали причудливые тени на стены и потолок. Умно. Последняя проверка -- на наличие нормальной тени. Вампиру здесь делать нечего, всяким эфирным созданиям и оборотням -- тоже.
  Офицер в черной морской форме поднялся нам на встречу, держа руку на кобуре.
  Я протянул свои документы, успев удивиться, что адъютант не последовал моему примеру.
  Офицер на них даже не взглянул.
  - Ваше оружие. - потребовал он.
  Милая встреча. Разоружать офицера перед встречей с собственным командиром...
  Я заподозрил, что из кабинета Адмирала меня вынесут вперед ногами или, в лучшем случае, выведут под конвоем. Затряслись поджилки. Ноги ослабели. Стоять! - скомандовал я себе. - Не поддавайся панике. Еще рано.
  Офицер продолжал настаивать.
  - В чем дело?
  - Приказ Адмирала.
  Ну что тут поделаешь?
  Я выругался сквозь зубы. Настоять на своем? - офицер взглядом предложил -- попробуй.
  Нет уж, нет уж...
  Несмотря на свое легендарное упрямство, я все-таки не так глуп, как кажется. А может, я себе льщу...
  ...Кабинет Адмирала оказался тяжелым ударом для моих бедных нервов. Начать с того, что при входе я наткнулся на огромный стол, уходивший противоположной стороной куда-то вглубь кабинета. Расстояние между дверью и ребром столешницы не превышало метра -- то есть любой, появившийся из двери, автоматически оказывался приперт в прямом смысле к стене. Адмирал доводит свои инквизиторские приемы до совершенства -- такого я не ожидал даже от него. Будь я наемным убийцей, меня бы уже выносили в смирительной рубашке...
  Но это еще не все... Как только я вошел, яркий свет ударил в глаза, на секунду ослепив. Ничего не видя я ударился животом о стол, согнулся, ругаясь сквозь зубы. Если вы думаете, что это все -- вы ошибаетесь ровно на девяносто девять процентов...
  Сирена ударила по ушам. Жуткий визг, от которого мои зубы мгновенно сделались мягкими, словно воск. Я зажал уши, навалившись грудью на стол.
  Немилосердная тень появилась откуда-то сбоку.
  - Имя!! - заорала она голосом Мастер-Сержанта. - Не думать!! Имя!!
  Сирена продолжала визжать, но уже тише.
  - Имя!!
  - Сергей!! - я заорал в ответ. Кто это?! Я не мог прийти в себя. Глаза слезились, живот ныл, уши болели.
  - Не думать!! Кому сказал?!!
  - Да не думаю я, не думаю!! - первобытных страх зеленого новичка перед гориллой-сержантом бил из меня фонтаном.
  - Звание!!
  - Рядовой! - тьфу черт, я же давно не ...
  - Год рождения!!
  - Тысяча триста второй от основания мира!
  - Дважды два?!!
  - Четыре!
  - НЕВЕРНО!! Дважды два -- пять, рядовой! Повторить!!
  - Дважды два -- пя... - я почувствовал, что схожу с ума. Я страшным усилием запихнул новичка-рядового в глубины памяти, и снова стал самим собой:
  - Иди к черту!
  Громовой смех, раздавшийся справа от меня, мог с одинаковой вероятностью принадлежать как гигантскому пещерному троллю, так и Адмиралу Васко...
  Я бы предпочел тролля.
  Внезапно свет, бьющий мне в глаза, исчез и комната погрузилась во тьму.
  - Грейв, ты -- сволочь! - в сердцах сказал я. Справа снова засмеялись.
  - Я знал, что тебе понравиться. А ты молодец. Быстро оправился. Я тут одного генерала проверял, так что ты думаешь? Он мне рассказал даже то, какого цвета подштаники были у его мамы! А другой...
  - Мне это неинтересно. - оборвал я Адмирала.
  Тот заржал еще громче.
  В полной тьме я выпрямился, вытер слезящиеся глаза рукавом шинели, поправил ремень -- в общем, привел себя в нормальный вид.
  Адмирал тем временем зажег лампу. Теплый желтый свет залил кабинет, высветив гигантскую фигуру Васко. Адмирал не был похож на морского офицера высшего ранга, каким его представляют простые матросы. В обычном представлении Адмирал -- это старичок небольшого роста, увешанный орденами вдоль и поперек тощей груди, с моноклем в левом глазу, в огромной фуражке с золотым тигром на блямбе и вставной челюстью слоновой кости на золоченом шнурке. Ах, да -- чуть не забыл седую раздвоенную бороду до пупа...
  Так вот, все кто так думает -- ошибаются. И слава богу, если эта ошибка не станет для них роковой.
  Адмирал Васко выше меня на голову. Это о многом говорит, если учесть, что мой рост метр восемьдесят четыре. Я никогда не жаловался на ширину своих плеч, но у него они раза в два шире. Толщине его рук может позавидовать пещерный тролль, улыбке -- песчаная акула. При этом он гибок как леопард, и быстр, словно королевская кобра.
  И умен -- как дьявол.
  Теперь я знаю, почему так его ненавижу.
  - Садись. - предложил Васко. - Нет, не туда... Вот здесь будет удобнее...
  Мы обошли вокруг стола-переростка. В глубине кабинета оказался еще один стол, намного меньше размером и уютнее. Рядом стояли два мягких кресла и грубо сработанный деревянный табурет. Квадратное сиденье табурета покрывали зловещие бурые пятна.
  - Для тех, кто слишком упрям. - пояснил Васко и указал мне на кресло.
  - А это? - я махнул рукой за спину.
  Адмирал усмехнулся. Лицо его не было красивым, а гримаса сделала его еще и по-волчьи хищным.
  - Столик? Хорошая шутка, не правда ли? Сбивает с толку.
  - Да. - вынужден был согласиться я. Поудобнее развалился в кресле и забросил ноги на стол. Наглеть так наглеть. После всего, что я уже вытерпел, разнос за грязные сапоги не кажется мне чем-то из ряда вон выходящим.
  Адмирал плюхнулся рядом. Обвел задумчивым взглядом мои сапоги, подумал и аккуратно опустил свои ножищи на стол рядом с моими.
  - Закуришь?
  Я не отказался. Фронтовая привычка -- есть, пока дают, спать пока не трогают, пить и курить пока предлагают. Да еще и в запас брать. Адмиральский портсигар опустел наполовину.
  - А ты наглец... - протянул Васко, выпуская кольцо дыма. Я хмыкнул.
  - Мне тут Мендельсон жаловался... Мол то, да се, нарушение субординации, пьянство, развал дисциплины... неподчинение приказам, наконец.
  - Он мне не начальник.
  - Начальник! И тебе, и мне -- если уж на то пошло.
  Я хмыкнул еще раз. Выразительнее.
  - Ну не начальник. - охотно согласился Адмирал. - Мне не начальник. И тебе. С сегодняшнего утра... Ты же Контр-Адмирал? Позволь поздравить.
  - Твоя идея?
  - Конечно. Это самый простой способ вывести тебя из фронтового подчинения. - сказал Адмирал. - Ты мне нужен.
  Я внутренне напрягся.
  - Всегда готов.
  - Не слышу в голосе энтузиазма... - хмыкнул Адмирал. Затем он убрал ноги со стола, выпрямился...
  - Поедешь на Западный участок. Примешь командование... вместо Грехэма. Инструкции получишь позже... да они тебе к черту не нужны -- все равно сделаешь по-своему. Дам роту. Гвардейскую.
  - Если даешь роту, значит без полка не обойтись. - буркнул я себе под нос.
  - Не ворчи -- это не все. Я тебе еще специалиста по оружию дам. Хоро-о-ошего... - Адмирал явно издевался.
  - На хрена он мне?! - я начинал злиться. Чтобы общаться с Грейвом дольше пяти минут нужно или ангельское терпение или маниакальная склонность к садомазохизму.
  Я не был наделен ни тем, ни другим.
  - Хоро-о-оший специалист. - зверски улыбаясь, повторил Адмирал. - Я думал, он тебе понадобиться? Нет? А жаль... Должен же кто-то показать олухам Грехэма, как обращаться с пулеметом. Я уж не говорю о винтовках Ваузнера и Хорта, которые ты, само собой, откажешься взять. О ручных гранатах я вообще не буду заикаться... Зачем?
  - Стоп. - я не мог прийти в себя. - Ты действительно собираешься мне все это дать? Это слишком много для простой обороны и слишком мало для наступления... Грейв, ради всего святого, чего ты от меня хочешь?
  - Всего, Контр-Адмирал Доронин. Всего. А для начала... Убери ноги со стола!
  Он встал и заходил по кабинету. Таким взволнованным я никогда не видел. Вру. Видел -- один раз. Во время июльского путча...
  Последняя мысль мне очень не понравилась.
  Он открыл верхний ящик стола и достал плоскую фляжку с тяжелой бронзовой пробкой. На тусклом, потемневшем от времени металле чернели царапины, словно писал пьяница. С такого расстояния я не мог разглядеть надписей, но это было и не нужно -- я помнил их наизусть. Девятнадцать имен, двенадцать из которых некогда принадлежали молодым самоуверенным офицерам из гвардейского экипажа, пять -- таким же молодым кавалергардам, одно -- чиновнику, и еще одно -- накарябанное кривым крупным почерком -- зеленому флотскому лейтенанту, волей случая оказавшемуся в тот вечер в столице. На другой, вогнутой стороне фляжки была выгравирована всего одна фраза, но именно она стала тогда нашим девизом...
  "Промедление подобно смерти"
  Какой мудрец догадался написать философское изречение, девиз, гимн, или -- что вернее, предупреждение на обычной дорожной фляжке? Я давно перестал терзаться такими вопросами. Тем более что всю иронию подобного высказывания я оценил много позже.
  Грейв молча выставил на стол два металлических стаканчика, плеснул темной жидкости и подал один из них мне.
  - Пей.
  Мы чокнулись. Пряная жидкость обожгла небо, раскаленным шаром скатилась в желудок.
  - Ты знаешь, что Серхио погиб? - прервал молчание Адмирал. Я покачал головой.
  - Когда?
  - Два месяца назад. Из всех, - он постучал ногтем по фляжке. - остались только мы с тобой, да Мекленборг... Ну и Филомен -- начальник его личной охраны... Было девятнадцать, осталось -- сам считай сколько... Ладно, хватит об этом.
  Он убрал флягу и стаканы в стол. Развернул карту.
  - Смотри. - он ткнул пальцем. - Вот Извилина. Здесь Грехэм. У него примерно полторы тысячи человек. Здесь, здесь и скорее всего здесь -- карлы. Их численность -- где-то между тремя и десятью тысячами. Дальше к югу, вот здесь -- Пятый стрелковый полк. Но на него не рассчитывай -- полк обескровлен, его численность -- от силы батальон. Твоя задача -- продержаться три дня. Запомни или запиши -- три дня. Ни часом, ни минутой меньше. Зарывайся в землю, устраивай вылазки -- дело твое, но если... Я твой друг, но пускай это тебя не обманывает -- сентиментальность не помешает мне спустить в гальюн одного знакомого Контр-Адмирала.
  Можно подумать, я в этом сомневался. Доброта и душевная чуткость Грейва успели войти в поговорку -- что-то о том, как разжалобить камень. С Грейвом это лишь немногим труднее.
  - Почему именно три дня? - удивился я.
  Холод адмиральского взора опустил температуру в кабинете до температуры застывания мыслей.
  - Надо, значит надо. Еще вопросы будут?
  Говорила мне мама, не спорь с двухметровым дядей плохого характера, особенно если он твой прямой начальник. Но я с детства был непослушным.
  - Будут. На кой черт я тебе сдался? Позицию Грехэма удержит любой знающий офицер. Почему я? Ты же знаешь о моей репутации... Хлынет дождь, река выйдет из берегов, начнется миграция пятнистых леммингов -- что угодно может случиться! Если эта позиция так важна, отправь туда два полка и батарею в придачу -- но не со мной... Я...
  - Достаточно. А теперь слушай, и молись, чтобы мне не пришлось повторять это дважды... Ты берешь роту, берешь два пулемета, сто пятьдесят винтовок, сорок ящиков патронов и специалиста по оружию. Ты затыкаешь свой рот, говоришь "так точно", делаешь ручкой и мчишься к Грехэму, после чего зарываешь себя по колено в землю, проделываешь то же самое с остальными и держишься ровно три дня. По окончании третьего дня получаешь медальку, рукопожатие перед строем и заслуженную благодарность... Теперь все ясно?
  Все стало ясно. Как ночью при свете догорающего города...
  Я вытянулся во фрунт и отдал честь. Грязные каблуки смачно шлепнули вместо звонкого стука.
  - Так точно, Адмирал. Разрешите выполнять?
  Последняя фраза вышла настолько ядовитой, что я удивился адмиральской живучести. Но, в принципе, ничего странного -- если Адмирала и укусит гадюка, то только твердо решившая совершить самоубийство.
  Он встал.
  - Выполняйте, Контр-Адмирал.
  Я четко развернулся на сто восемьдесят градусов. Бравым строевым шагом, которым не ходил со времен лейтенантской юности, прошествовал к двери, по пути обогнув гигантский стол. Все повороты я выполнял точно под прямым углом. Идиотизм.
  Уже на пороге меня догнал Грейв.
  - Проклятый упрямец... Стой!
  Я повернулся и посмотрел ему в глаза.
  - Да, Адмирал?
  - Не обижайся, Сергей. И не делай из этого проблему : просто иди и сделай, хорошо?
  Все-таки, Грейв, мы слишком давно знаем друг друга...
  - Ладно, Грейв, забудем... Я все сделаю, но потом... Мы сядем обмывать мою новую медальку и ты все расскажешь -- от начала до конца. Договорились?
  - Идет. А-а, черт, чуть не забыл!
  Он бросился к столу, что поменьше, пошарил там и быстро вернулся.
  - Возьми.
  На ладони лежали новенькие контр-адмиральские погоны.
  - Спасибо. Ладно, счастливо, Грейв -- скоро свидимся...
  - Погоди... Я забыл сказать. Специалист по оружию -- женщина.
  Он явно наслаждался моей реакцией, пока я очумело распахивал глаза и сводил лоб в морщинку.
  - Женщина? Вы что тут -- все с ума посходили?
  Он хлопнул меня по плечу. Слава богу, не по голове -- была бы черепная травма...
  - Иди, иди. Сам все поймешь.
  В приемной меня дожидались тот тип в морской форме и новый адъютант. Старого, видать, где-то потеряли.
  Моряк молча подал мне мой револьвер и сел обратно за стол с конторкой. Адъютант вскочил.
  - Приказано передать, как выйдете от Адмирала! - отрапортовал он, протягивая мне пакет в промасленной коже.
  - Пошли. - сказал я.
  
  Глава 3
  
  Около внешней двери я отпустил адъютанта, внезапно сменившего презрительную ухмылку на подобострастное желание услужить мне каким угодно образом. Этому в немалой степени способствовало то, что пакет, переданный мне Грейвом, был скреплен его личной печатью. Необычайный случай. Начальники масштаба Грейва предпочитают отдавать устные приказы, из вполне понятной боязни личной ответственности. Верить документам, а не словам -- первое правило любой бюрократии, будь она военная или гражданская. Так что теперь все, что я сотворю выполняя данный приказ, будет списано на Адмирала.
  Очень благородно. Только я давно не верю в благотворительность...
  На улице я сломал печать. Внутри, как я и ожидал, оказался приказ выдать: пулеметов системы Ранге - Гетдорфа -2 шт., винтовок -- столько-то штук, патронов - столько-то ящиков... Все как положено. Но кроме того, там же был подписанный Адмиралом приказ Контр-Адмиралу Доронину принять под свое командование 4-ый иррегулярный отряд (то-то бы Грехэм посмеялся с такого обтекаемого названия своей банды...), а также странный, перетянутый красным шнуром конверт с короткой надписью: "Лично тебе. Прочитай на досуге". Подписи не было, но не узнать размашистые закорючки Грейва я не мог...
  Странный конверт я сунул за пазуху, остальное -- в планшет с картами, решив разобраться, как и советовал Адмирал, на досуге. Меня ждала новая рота, новое назначение, а где-то в обозримом будущем -- земляная яма и деревянный крест...
  ...На улице, перед входом, громоздилась целая гора ящиков. Человек пятнадцать солдат в пехотной форме делали вид, что все это добро нуждается в охране -- и в первую очередь -- от них самих.
  - Мне нужен капитан Марсов.
  Небритый тип отложил в сторону длинный прямой меч и тряпку с маслом, сплюнул в сторону и лишь затем обратил на меня внимание.
  - Чего?
  - Мне нужен капитан Марсов. - Повторил я, начиная раздражаться. Настроение мое с утра становилось все хуже и хуже. - Быстро!
  - Марсов? - он на мгновение задумался. - Ну я Марсов... Чего надо?
  - Вот приказ. - сказал я, протягивая накладную.
  Он прочитал.
  - Ну и?..
  - Берите подводы и грузите...
  Он хотел было возразить, но после обмена взглядами счел за благо промолчать.
  - Сделаем. - буркнул он, небрежно отдал честь и куда-то направился. Скорее всего -- выполнять.
  - Капитан? - окликнул я его в спину. - Вы тут моего мастера по оружию не видели?
  - Чего?
  - Мастера по оружию, говорю... Ну, слабый пол.
  - Чего?!
  - БАБУ!
  - А-а, так бы и сказал... я имел в виду -- видел, господин Контр-Адмирал. У вас за спиной. Метрах в десяти...
  Я онемел. Потом медленно повернулся.
  Она стояла, как и утверждал капитан, метрах в десяти от меня, и хмурилась.
  - Мужлан. - холодно процедили ее прекрасные губки. - Невоспитанный солдафон!
  Может, она и права, но шутки мужского общества никогда и не предназначались для женских ушей...
  - Простите, мизз... - пробурчал я в растерянности. Затем вспомнил о деле и рявкнул:
  - Смирно! Обер-Лейтенант, доложите по форме...
  Сзади послышались ехидные смешки.
  Она обдала меня презрением с ног до головы. Я невольно попытался представить, как выгляжу в ее глазах. Старая выгоревшая на солнце, почерневшая от грязи шинель солдатского образца, замызганные погоны Капитана I ранга, чудом сохранившийся в петлице металлический якорек, перевязь с кортиком в потертых ножнах, непокрытая голова, спутанные волосы, некогда бывшие почти белого цвета, а сейчас -- черт знает какого... И, как последний штрих к портрету первого кандидата на гаупт-вахту -- грязные сапоги и щетина недельной давности.
  Единственное, что не вызывало краску стыда -- это мое оружие. Револьвер системы Смита вычищен и смазан как положено, патроны проверены, механизм работает как часы. Кортик отточен до остроты бритвы. Если она действительно специалист по оружию, то должна оценить такую заботу.
  Она же, напротив, могла служить рекламой для плаката "Армия -- не работа, армия -- приключение". Лет восемнадцати. Василькового цвета глаза смотрят дерзко и насмешливо, лицо словно с картины Фанавиоли "Богиня Весны", мягкий золотистый оттенок кожи. Ладно сидящая на хорошей фигурке военная форма -- зеленый мундир с юбкой, золотые погоны Обер-Лейтенанта, начищенные сапожки. А ножки... Картинка!
  - Сэр! Обер-Лейтенант 8-го кавалерийского полка Витовская... - отчеканила она. Сзади заржали громче. До меня донеслось: "лейтенантша!".
  Я повернулся. Под моим взглядом улыбки слетели с солдатских рож, капитан же помрачнел и выпрямился.
  - Встать! - холодно приказал я. - Капитан, погрузить ящики. Даю вам час. После отправите своих "шутников" на камбуз, три наряда каждому...
  Их рожи дрогнули. Мне даже почудились скрытые улыбки -- камбуз их не пугал. Ну что ж, вы сами напросились...
  - Я передумал. У вас есть сортиры, нуждающиеся в чистке? Если нет, найдите и загадьте. Надеюсь, скучать не придется... Да, капитан?
  Я полюбовался вытянувшимися лицами "шутников".
  - Вам же, капитан, выговор.
  Сказать по чести, выговор требовался и мне -- за неуважительное отношение к слабому полу. Да и вообще, оскорблять собственного подчиненного -- дурной тон.
  Марсов отдал честь. Лицо его малость побагровело.
  - Так точно, сэр! Разрешите выполнять?
  - Выполняйте.
  Я повернулся. Мой будущий Мастер Оружия смотрела на меня с плохо скрытым негодованием.
  - Да? - осведомился я. Вот тут ее прорвало. Услышанное мной в дальнейшие пять минут относилось к изящной словесности самого низкого пошиба, хотя, несомненно, принадлежало к сокровищам своего жанра. Я узнал, например, к какому подвиду мудилы африканского причисляют Контр-Адмиралов... Очень познавательно. Даже слишком...
  - Все? - спросил я, когда она выдохлась. Длинные ресницы опустились, закрыв васильковые глаза.
  - Да, сэр. Простите, сэр.
  - Это вы меня простите. - сказал я. - За... ну вы понимаете. Отвык от общества. Окопы -- они и есть окопы... Так что будем друзьями -- нам еще вместе воевать. А теперь взгляните...
  Я открыл кобуру и подал ее револьвер, втайне надеясь на похвалу.
  И был неприятно поражен неприкрытым страхом в ее глазах.
  - Зачем? - спросила она, отодвигаясь.
  - Просто взгляните... Вас ведь вызвали по приказу Адмирала?
  - Да.
  - Не бойтесь, я не кусаюсь. - я чуть ли не силком вложил оружие в руки девушки.
  Она тут же его уронила.
  - Черт! - выругался я, поднимая револьвер. - Какой вы к дьяволу специалист -- даже оружие держать не умеете!
  - Ах так! - вскинулась она. - Дайте нож!
  - Это не нож, это кортик. - сказал я, но сделал, что просили.
  Взмах изящной руки, свист рассекаемого воздуха. У меня за спиной кто-то громко ойкнул. Я сглотнул пересохшим горлом -- клинок пролетел на волосок от уха, обдав меня холодом.
  ...Двое солдат застыли, открыв рты, и держа на руках длинный зеленый ящик. По диагонали бок ящика пересекала жирная черная надпись "Собственность Армии. Не трогать". Над буквой "е" в слове "собственность" черной дырой зиял имперский герб. Грубо нарисованный тигр на задних лапах, с мечом и жезлом в передних, венок на заднем плане -- если бы я не видел подобное изображение каждый божий день, никогда бы не разглядел столько деталей. Но главное не это...
  До злополучного ящика -- двадцать с лишним метров. Изображение герба -- величиной с ладонь. И точно посередине -- мой кортик, загнанный вглубь на треть клинка.
  Есть от чего восхищенно вздохнуть...
  Солдаты подняли гвалт. Восхищенные возгласы перемежались не менее восхищенной руганью, и довольно нескромными комплиментами.
  - Отлично. - сказал я. - Беру свои слова обратно, Мастер...
  От смущения она еще похорошела. Солдат принес и отдал кортик. При этом он глядел на девушку так, что мне захотелось вбить его по шею в землю, вытащить оттуда за волосы, а затем пару раз повторить процедуру.
  - А теперь собирайтесь, пора ехать.
  - Куда? - удивилась она, возвращая мне кортик.
  - Со мной, на фронт...
  - Но у меня нет приказа!
  - Да? Считайте, вы его получили!
  Она резко отдала честь. Сразу видно -- на фронте недавно. "Старые" офицеры лишь небрежно кивают, рукой же делают довольно странное движение -- больше похожее на неприличный жест. Война есть война -- здесь не до церемоний.
  - Ах, да... Лейтенант Витовская... Как вас по имени?
  - Елена, сэр.
  - А меня -- Сергей. Не нужно никаких "Контр-Адмирал", "сэр" -- просто "Серж" или "командир"... Договорились?
  - Так точно, сэ...э-э...командир. Договорились.
  - Вот и отлично. И еще... Вам первый выговор -- за неуважение к старшим по званию. Можете назвать меня хоть горшком, но -- за моей спиной, или в мое отсутствие -- но никак не мне в лицо. Подобное я буду жестоко карать. Ясно, Елена?
  - Так точно!..
  - Поехали.
  Когда мы проезжали бок о бок мимо солдат, я уловил в их взглядах что-то еще, а не только ненависть ко мне, как к отцу-командиру. Потом понял и вздохнул.
  Это была -- зависть...
  
  Глава 4
  
  Мне повезло, что рота оказалась из Молодой Гвардии. Эти, по крайней мере, знали с какого конца браться за винтовку -- в отличие от старогвардейцев, где все поименно аристократы и голубая кровь. Рубить на скаку палашом, чеканно поворачиваться на ровном плацу, говорить друг другу: "князь" и "барон" -- с такой подготовкой много не навоюешь...
  В отличие от Старой, Молодая Гвардия набирается из обычных дворян или сыновей чиновников. Главный критерий -- красота и рост. Но их хотя бы учат стрелять...
  Капитан Кельонс недавно прибыл со своей ротой из Арании, нашей морской столицы, потому как 17-ый Стрелковый полк Молодой Гвардии умудрился проштрафиться. Сапоги они там вовремя не почистили, что ли? Неважно. А важно то, что капитана направили прямиком сюда, к нам, на Войну, Которой Нет...
  Странно. Сколько лет воюем, а до сих пор в столице крупномасштабная межрасовая бойня считается "пограничным конфликтом". Потери обеих сторон исчисляются десятками тысяч. Фронт жрет боеприпасы тоннами, а людей -- дивизиями, но война до сих пор не объявлена. Некому! У карлов феодальная раздробленность -- против одного полка могут драться до пяти разных государств! При всей взаимной грызне нас они лупят с одинаковым энтузиазмом...
  Капитан построил роту. На фоне его расфранченных, подтянутых, в прекрасно пошитых мундирах темно-зеленого сукна солдат я почувствовал себя дворнягой в королевской псарне. Я прошел вдоль строя, ловя на себе издевательские ухмылки. Они еще не знали, что по натуре я тиран и деспот. Ничего, скоро узнают.
  Встав перед идеально ровным строем двухметровых гигантов, я начал свою речь. Сначала похвалил, помазал уши медом, затем постепенно перешел к своей любимой части -- несколькими фразами смешал гвардейцев с дерьмом.
  После чего предложил им убрать подальше свои аксельбанты, золотые и серебряные шнуры, снять огромные кокарды с фуражек, и поменять ярко зеленые форменные шинели тонкого сукна на серые солдатские. Может, сказал я в заключение, пара человек из роты и выживет...
  Через два часа мы выступили. Рота, в одинаковых серых шинелях (я обменял гвардейские шинели на солдатские по курсу один к трем, и еще получил две подводы и 96 теплых одеял. Местный интендант долго улыбался мне в след -- обманул скорее всего, сволочь...) мерно вышагивала позади обоза с оружием. Ребят Марсова я отослал обратно. Своих проблем хватает, еще и с ними возиться...
  Вечерело.
  Мы с капитаном, оставшимся в своем родном гвардейском обмундировании, и с лейтенантом Еленой ехали на лошадях, сбоку от марширующей колонны. Остальные офицеры, тоже верхом, оказались по другую сторону дороги.
  - Долго еще? - спросила Елена. Всю дорогу они с капитаном болтали друг с другом, то ли опасаясь, то ли просто не желая меня трогать. Я вынужденно молчал.
  - Завтра к утру дойдем. - ответил я. - Если ничего не случиться.
  - Вы собираетесь идти ночью?
  - Конечно. Отдыхать будем на позициях... Да, капитан?
  - Но мои солдаты?
  - Дойдут. Смотрите, какие богатыри!
  Богатыри выглядели неважно. То ли на них сказалась перемена в одежде (солдатская шинель тяжелее офицерской), то ли еще что...
  - Дойдут. - повторил я. - Жить захочешь и не такое сделаешь!
  Ночью я дал им поспать четыре часа, потом поднял, и, игнорируя стоны и охи, погнал вперед. Часов в десять утра мы уже перешли через реку и оказались в расположении отряда Грехэма.
  Гвардия хороша тем, что укомплектована на сто десять процентов -- как оружием, так и людьми. В роте Кельонса был даже колдун. Неофициально, конечно... Южная Империя не признает магию, колдовство, волхование и вызывание духов, но зато признает, хотя и с трудом, науку и технику. Поэтому колдун назывался медиком, а его помощник -- фельдшером. Настоящий медик носил звание хирурга, а его помощник -- санитара. Капитан Кельонс смеялся, рассказывая об этом. Толку от хирурга в мирное время не было никакого, зато колдун процветал, пользуя солдат за деньги разными специфическими снадобьями... Сейчас же и хирург и колдун пришлись как нельзя кстати -- раненых у Грехэма оказалось больше сотни.
  Отослав медиков, я приказал Кельонсу разбить лагерь и рыть землянки. Провожали меня угрюмым молчанием.
  Елена увязалась за мной. Я не протестовал, но приказал ей накинуть солдатскую шинель, чтобы не выделяться. Наивный дурак! От подобной маскировки столько же толку, сколько от зонтика в камнепад...
  Я нашел Грехэма в какой-то норе. Он спал, развалившись на мятой кушетке.
  - Привет! - сказал я, пиная его в бок. Пнул и сразу отскочил на безопасное расстояние.
  Грехэма не зря называли Добрючим. Характер у него не сахар -- и это еще мягко сказано. Когда мы встретились с ним впервые, мне пришлось приложить немало сил, чтобы не оказаться в какой-нибудь канаве с ножом между ребер. Тогда сила пошла на силу, жестокость на жестокость. Я победил, но только я знаю, чего мне это стоило...
  Он взревел. Спросонья любой человек -- не кладезь добродушия, а уж он -- тем более...
  - ТЫ!! - заорал он, увидав меня. - ТЫ?! Убью гада!
  Хорошо, что Елена осталась снаружи. Такие сцены не для тонкой ранимой души женщины.
  Он прыгнул вбок, выхватывая из-за пояса нож. Я обнажил кортик. С недавних пор это превратилось у нас в ритуал -- и Грехэм до сих пор надеется победить...
  На этот раз случилось что-то странное. Обмен ударами превратился в чудовищный фарс. Мы махали клинками, выделывая немыслимые комбинации, пробовали все, что умели, но дальше звона дело не шло.
  Мы МАЗАЛИ!..
  - Стоп! - крикнул я, отскакивая в угол. Он замер, поглядывая на меня из-под густых бровей.
  - Что?
  - Я сказал -- стоп. Ерунда какая-то... Ты когда-нибудь промахивался с расстояния в два фута?
  - С этим ножом -- нет. Я думал, что задел тебя...
  Я пощупал щеку. Крови не было.
  - Но ты промазал... Кстати, я тоже. И уже второй раз...
  - Случайность. - буркнул Грехэм, широко зевая. - Может, хватит на сегодня? Отложим?
  - Идет. - я вложил кортик в ножны.
  Он поплелся к занавеске, заменяющей дверь, отдернул и приказал кому-то поставить чай. Потом вернулся ко мне.
  - Так чего тебе надо? Разбудил, понимаешь...
  - Я твой новый командир.
  Челюсть его отвисла.
  - Что-о-о?! Опять?
  Я кивнул.
  - И надолго?
  - Вряд ли. - решил я не разочаровывать Грехэма. А то беднягу удар хватит -- откачивай потом...
  Он мне не поверил.
  - Знаю я тебя... Если приехал, то тут такое начнется!
  Я поискал стул, и, не найдя, уселся на стол, заваленный картами.
  - Как у вас дела?
  - До твоего приезда были хорошо. - враждебно отозвался он.
  - Ну, дружище, не такой уж я плохой... бывают хуже -- уж поверь на слово. Так что с карлами? Читал я ваш ультиматум...
  - Он не наш. И твои сведения устарели -- против нас уже не Карлония и не его царское Величество...
  - А кто? - искренне удивился я. У карликов бывают перемены, но не настолько же быстро!
  Грехэм не спешил утолить мое любопытство. Напротив, он нарочито медленно натянул рубаху на могучий торс, расчесал пятерней волосы и, посмотрев в мутное от времени зеркало на свою небритую рожу, громко хмыкнул.
  - Давай, Грехэм, колись!
  - Ладно. - сказал он. - Все равно не отстанешь... Слышал когда-нибудь о Великом Безличии?
  Я задумался.
  - По-моему, это какая-то религиозная секта? Что-то там о мессии, который поведет народ карликов прямым путем в рай...
  - Верно. - хмыкнул он. - Но не совсем. Сначала он возродит Великую Империю, где каждый найдет свое предназначение -- то есть станет таким же, как он. Великое Безличие, одним словом... Если Империя -- значит Священная Война. Но самое плохое не это... Мессия уже есть. И его сторонники -- по ту сторону окопов.
  - Н-да... - сказал я. - Веселенькая история. Когда сменилась власть?
  - Ты не понял. Власть не менялась.
  - А как же Царь-Амператор?..
  - Вчера он признал Мессию -- а может, намного раньше, но только вчера у карлов появились новые войска. Тогда же я получил второй ультиматум...
  - Давай. - я протянул руку.
  Содержание второго ультиматума отличалось от первого как небо от земли.
  Если в первом "истерическом документе", написанном от имени Царя-Амператора Геттисбурга, было всего одно четко сформулированное требование "Отдай добро, пока по морде не дали", и все содержание ультиматума вызывало откровенный смех, то в другом...
  Изысканно вежливо, без единой орфографической ошибки, нам предлагали почти тоже самое, но еще и "не испытывать обиды и ненависти", "Принять мессию всем сердцем", "мы все лики одного бога"... Бред, конечно. Но под всей этой шелухой -- коротко и ясно:
  "P.S. У Вас ровно двадцать четыре часа. По истечении срока я считаю себя в праве принять обещанные меры."
  Вот так.
  И подпись: "Иохим да-Брег сьер де Вардамон"
  Дженерал-командор. Легендарная личность. Ужас и гроза Карлонии.
  У меня неожиданно заледенели пальцы.
  Я посмотрел на Грехэма.
  - Когда принесли... это? - я помахал в воздухе бумагой.
  Он перестал усмехаться, глаза его сузились.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Я слышал о Бреге... Немного, больше слухов, но, что бы за небылицы о нем не рассказывали, все повторяют две вещи. Первое: Брег всегда держит слово...
  Глаза Грехэма опасно сверкнули.
  - Второе?
  - И второе: он дьявольски пунктуален!
  Снаружи громыхнуло. Закричали люди.
  - Атака!! - в дверь, откинув занавес, просунулся мертвенно бледный адъютант.
  
  Глава 5
  Мы бросились вон из блиндажа. Грехэм по пути отвесил адъютанту здоровую затрещину. Как ни странно -- она помогла. В бессознательном состоянии трудно быть паникером...
  Затрещали выстрелы, басовито грохнуло мортира. Метрах в двухстах от нас вырос дымный столб, полетели камни и куски земли.
  - В блиндажи метят! - заорал Грехэм, пытаясь перекричать грохот разрывов. Я кивнул, соглашаясь. Большинство снарядов летело намного дальше линии окопов, накрывая бегущих людей. А в это время карлы наверняка идут в атаку.
  Мы спрыгнули в траншею. Следующий снаряд ударил совсем рядом, породив целый град осколков. Жирные куски земли вперемежку с глиной посыпались сверху.
  - У тебя странный цвет лица. - сообщил мне Грехэм, отряхиваясь. В одной рубахе и штанах на голое тело он выглядел, как алкаш, выспавшийся в ближайшей луже. И пахло от него...
  - У тебя не лучше. - огрызнулся я, оглядываясь. По идее траншея должна вести дальше, связывая пять - десять отдельных ячеек и уходя вглубь наших позиций, но у бандитов Грехэма она вполне может вести в никуда. В тупик. Это же не кадровая часть, а добровольческий отряд...
  - Туда. - понял мои сомнения Грехэм. Он огляделся, прежде чем уходить. Несколько солдат выбежали из-за поворота траншеи и рассеялись по своим местам. Бородатый крепыш в серо-зеленой куртке и с луком в руке задержался и кивнул Грехэму. Тот нахмурился:
  - Опять лук, Вил? Говорил же: бери нормальное оружие!
  Крепыш ухмыльнулся:
  - Заговоренный. - он помахал зажатым в руке луком. - На двести шагов бьет без промаха.
  Грехэм махнул рукой - мол, черт с тобой, дураком, не понимаешь, что твой заговоренный лук любой колдун учует... Крепыш улыбнулся и нырнул в соседний окопчик.
  Мы побежали по траншее, минуя деловито готовящихся к бою людей. Какой-то лейтенант выскочил нам навстречу, заорал, но потом узнал Грехэма и заткнулся.
  - Спокойно, лейтенант. - сказал Грехэм. - Дайте бинокль...
  - Что там? - дождавшись, пока он вскарабкается наверх, спросил я.
  - Дым. Пыль. Ничего не видно. - Грехэм был сама краткость. - Пошли в "гнездо".
  "Гнездом" принято на фронте называть командный пункт. Минут через десять мы туда добрались. Еще через пять минут обстрел прекратился, дымовая завеса над полем рассеялась и мы увидели наступающих карликов.
  Их было МНОГО. Намного больше, чем я рассчитывал. Рассыпавшись в цепь, они медленно приближались. Одинаковые коричневые шинели рядовых солдат, несколько голубых офицерских. Я с помощью бинокля пересчитал "голубых" и ахнул. На нас наступали по меньшей мере роты две, и это только первая цепь. За ней двигались еще три.
  - Батальон. - сказал Грехэм.
  Я покачал головой.
  - Два. И это только авангард... Что у нас на правом фланге?
  Он расстелил карту. Ткнул пальцем.
  - Не пройдут -- завязнут. Там рыхлый песок, целое поле, под ним каверны -- у меня парень провалился, не смогли вытащить... Жалко парня... зачем полез, дурак?
  - Жалко. - согласился я. - А если у них колдун?
  - Если бы да кабы -- бабы б не рожали... Смотри. Левый фланг прикрыт Извилиной, еще чуть левее -- 2-ая рота 5-го стрелкового полка, их недавно сильно потрепали... Если Брег ударит в стык между нашими позициями, он может смять армейцев и выйти к реке. Здесь, здесь и вот здесь -- наши пушки, ты помнишь, наверное, что это за пукалки?
  - Еще бы! При царе Горохе они были бы чудом военной мысли... Покажи ваши окопы.
  Грехэм несколькими росчерками карандаша набросал требуемое. Я схватился за голову.
  - Кто тебя надоумил ?! Идиот!
  Грехэм встревожено посмотрел на меня.
  - Что-то не так?
  - Все не так! Во-первых: вот от этих огневых точек толку вообще не будет -- их просто обойдут... эти слишком разнесены -- секторы обстрела не пересекаются! Чем ты думал, Грехэм?
  - Я... - начал Грехэм, но я не дал закончить.
  - Командуй! - крикнул я, выскакивая из "гнезда".
  - А ты куда?!
  Я не ответил. До землянок гвардейцев нужно было еще добежать. Я мчался как ветер, огибая свежие воронки и перепрыгивая через ямы. Около одной валялся мертвец, лицо перекошено, ног нет... Не повезло парню. Я вспомнил свое всегдашнее обыкновение притягивать неприятности, и мне стало совсем нехорошо. Парень мог быть обычной жертвой случая, конечно... Но что-то во мне говорило, что не будь здесь меня, он остался бы в живых.
  Гвардейцы были наготове. На лицах -- обычное волнение новобранцев, с нетерпением ожидающих своего первого боя. Кельонс скомандовал "Рота, смирно!", и четко отдал мне честь.
  - Контр-Адмирал, сэр.
  - Вольно. - я махнул рукой. - Где пулеметы?
  Он оглянулся:
  - Здесь, сэр.
  - Командир. - поправил я. - Собраны?
  Капитан растерялся.
  - Никак нет, сэр!
  - Где Мастер?! - резко спросил я. Потом вспомнил, что Елена осталась ждать у блиндажа Грехэма. Когда начался обстрел, ее там уже не было.
  - Кто? - не понял Кельонс.
  - Лейтенант Витовская.
  - Не знаю, сэр... Она же была с вами!
  - Как видишь, ее нет. Ладно... Орлы! - обратился я к гвардейцам. Те уже еле сдерживали свое нетерпение.
  - Орлы! Настало время доказать, что вы не зря зоветесь Гвардией! Командиры взводов -- ко мне...
  Бой был в самом разгаре. Ровные цепи карлов смешались, поредели, там и здесь лежали тела в коричневых шинелях, но наступление продолжалось. Треск винтовочных выстрелов перемежался грохотом пушек, бивших картечью, и воплями раненых. Порою слышалась ругань на нескольких языках -- отряд Грехэма полностью интернациональный, здесь можно встретить и светловолосого климожанина и смуглого уроженца Эльдорадо. Кое-кто кричал непристойности на гортанном языке карликов.
  Участок, за который я раскритиковал Грехэма, был уже занят коричневыми. Карлы залегли на изрытой воронками земле и отстреливались.
  Я сходу скомандовал огонь. От первого неровного залпа карлы смешались и начали отступать.
  - В штыки! - прокричал я, выхватывая револьвер.
  Карлов перебили всех подчистую. Что не говори, но Гвардия есть Гвардия -- обычным войскам с ней не тягаться.
  Гвардейцы рвались в бой. Вдохновленные первым успехом, почувствовавшие вкус победы, они решили, что могут все.
  - Назад!! - заорал я, увидев, как несколько человек рванули вдогонку за бегущими карлами. Пятеро повернули, еще с десяток притворились глухими.
  И следующая цепь коричневых расстреляла их в упор. Кельонс прикрыл глаза ладонью, бессвязно ругаясь. Я огляделся. Первый взвод залег справа и слева от меня, где-то позади медленно полз второй взвод с нашими пулеметами. Третий и четвертый я отправил на позиции Грехэма, с наказом снабдить оружием всех, кто его не имеет, или имеет, но плохое. Затем они должны были вернуться сюда.
  - Окопаться! - приказал я, беря у Кельонса бинокль. В принципе, ситуация была ясна и без бинокля. Аховая ситуация, прямо скажем...
  Коричневым оставалось пройти еще метров сто-сто пятьдесят, как раз расстояние прямого броска пехоты. Еще чуть-чуть и они будут ночевать в наших окопах. Если мы им это позволим.
  - Погода портиться. - сказал кто-то. Я посмотрел вверх. Ничего. Посмотрел над головами коричневых и увидел мрачные серые облачка. Их было мало, но цвет наводил на мысль, что гроза не за горами.
  - Хорошо. - пробурчал я. - Лишь бы побыстрее.
  Хорошая гроза могла нам помочь, размыв землю до состояния жидкой грязи. По такой земле наступать, что в кружке воды топиться.
  Прибыли пулеметы. Затащив в воронку, мы вскрыли первый цинковый ящик.
  - Ранге-Гетдорф! - восхищенно ахнул один из гвардейцев. Я нахмурился -- пулемета такой системы я раньше не встречал и в устройстве не разбирался.
  - Собрать сможешь? - спросил я. Он пожал плечами:
  - Попробую.
  - Только быстро! Скоро карлы нас отсюда выбьют...
  Гвардеец оказался знатоком. В готовом виде пулемет имел тяжелый ребристый кожух ствола серого цвета, насаженный на трехногий станок. Пулеметчик при стрельбе берется за рукояти на торце ствольной коробки, между которыми располагается пусковой крючок. Довольно удобно.
  Я приказал подпустить карлов поближе и только после этого открыть огонь. Два пулемета выкосили их как траву. Это было страшно -- прошитые десятком пуль карлы падали, орали дурными голосами и умирали, проклиная нас на залитой кровью земле.
  Но отдохнуть мы не успели -- началась следующая волна атаки. Карлы остервенело лезли прямо на пулеметы, некоторые успели добежать вплотную, и лишь тут пали под пулями гвардейцев. Если у нас так плохо, то что же на других участках? - подумал я, приказал Кельонсу "так держать" и побежал к "гнезду".
  - Как дела? - я спрыгнул в окоп. Грехэм быстрым жестом отослал очередного адъютанта и повернулся ко мне:
  - Хреново, одним словом... А если двумя -- очень хреново! - он был не на шутку встревожен. - Карлы выбили роту Вила с позиций... Еще немного, и они зайдут в тыл Второй и Шестой ротам.
  - У тебя есть резервы?
  - Рота Безумного и взвод стрелков, но у них только магическое оружие. Кстати, мне передали, что ты привез десять пулеметов и сто винтовок?
  - Бред. Всего два пулемета, но зато винтовок -- сто пятьдесят. Пулеметы уже в бою, а винтовки можешь взять -- еще штук семьдесят лежат в лагере гвардейцев... Сколько сейчас времени, кстати?
  Он выудил из нагрудного кармана адъютанта луковицу часов и щелкнул крышкой.
  - Девять часов двадцать две минуты. Нас атакуют уже два с половиной часа.
  - Ни фига себе! Ладно... Я возьму роту.
  - Сдурел? Кто тебя послушается -- с твоей-то репутацией?
  - Послушают. Не зря я тиран и деспот!
  Дальнейшее сохранилось в памяти обрывками. Я помню, как вел роту в атаку, как карлы отбрасывали нас раз за разом, как мы, вконец озверев, пошли в рукопашную, и на одних штыках выбили засевших в наших же окопах карликов. Потом чернота, и очнулся я, судорожно передергивая затвор трофейной винтовки, и стреляная гильза падает на истоптанную землю, курясь дымком...
  Карлики отступили, так и не сумев прорвать нашу оборону.
  
  Глава 6
  
  Все поле перед окопами чернело телами, окопы Третьей роты -- роты того самого Вила, что не желал менять лук на винтовку -- завалены вперемежку солдатами в коричневых и серых шинелях. После боя я прошел, вглядываясь в мертвые лица, и если бы не цвет шинелей, то вряд ли смог отличить одних от других... Что ни говори, но карлики немногим отличаются от людей -- даже рост у них, несмотря на все предрассудки, почти нормальный. У них редки те, кто выше метра восьмидесяти, но -- бога ради! -- разве у нас, у людей, таких больше? Средний рост карликов -- метр шестьдесят пять, людей -- метр семьдесят. Разве это повод для взаимного истребления?
  Оказывается -- повод. Не хуже любого другого.
  По прикидкам, в этом бою карлики потеряли триста -- триста пятьдесят человек. Почти батальон.
  Наши потери составили чуть меньше -- восемьдесят четыре убитых, сорок два раненых.
  А в нахмурившемся сером небе продолжали медленно плыть тяжелые облака, превращаясь в грозовые тучи...
  Возле госпиталя, куда я заглянул вечером, мне повстречалась Елена. Сперва я ее не узнал. Чисто случайно я заметил какую-то женщину в заляпанном кровью белом халате. Она стояла лицом от меня, и ее спина вздрагивала от сдерживаемых рыданий.
  Не лезь, дурак, сказало подсознание, не видишь, человеку и без тебя плохо...
  - Я могу помочь? - шагнул я к ней.
  - Да! - отрезала она, не поворачиваясь. - Уйдите!
  Голос показался мне знакомым. Но на "нет", как говорится, и суда нет. Я пожал плечами и шагнул в сторону...
  - Стойте! Подождите... Я... я... не уходите -- хорошо? - она заговорила быстро, теряя слова и проглатывая союзы, словно боялась не успеть и не высказать все, что наболело. Я замер.
  - Когда я ехала сюда, на фронт , я думала... нет, я была уверена, что смогу... я все смогу! Я думала -- я храбрая, я сильная, у меня есть знания... что я выдержу все, чтобы не случилось... Но это?! Кровь, кровь, вопли, стоны, молоденький мальчик звал маму -- его ранило в живот, такая плохая рана и никакой надежды -- это хуже всего, когда нет надежды... Доктор сказал -- оставьте парня в покое, ему не поможешь. Пришел высокий, красивый, с усиками -- фельдшер, крутил пальцами, что-то шептал, бубнил и... Мальчик умер. Но почему?! За что? Я видела, как выживают и с худшими ранами, но он... Я не смогла помочь.
  Она всхлипнула. Я подошел и обнял ее за плечи.
  - Тихо. - сказал я. - Все хорошо, все кончилось... Парню никто не смог бы помочь -- вы сделали все, что в ваших силах.
  Зря я это сказал. Она вдруг резко оттолкнула меня.
  - Да что вы знаете?! - голос срывался на крик. - Что вы все обо мне знаете?! НИ-ЧЕ-ГО! Ничего вы не знаете ни обо мне, ни о моих силах!
  Тут Елена узнала меня.
  - Командир, сэр? - потрясение ее было велико. Мое тоже не маленьким, но внешне я остался невозмутим.
  - Спокойно, Лейтенант... Вы свой долг выполнили.
  - Откуда ты знаешь? Простите, сэр -- откуда Вы знаете?!
  Я солгал. Мгновенно и не задумываясь.
  - Пирог прекрасно о Вас отзывается, лейтенант. Расслабьтесь. Отдыхайте. Завтра у нас много работы.
  Всеволод Константинов -- "Пирог" -- главный хирург в отряде Грехэма. Я сделал ставку на то, что хирургов убивают много реже, чем простых солдат. И, похоже, угадал...
  - Спасибо, сэр. - сказала она, вытирая слезы. Трясло ее уже на порядок меньше. - Но, сэр...
  - Командир. - машинально поправил я.
  - Но, командир, так вы знали, что я -- сестра милосердия?
  Сказать, что я был потрясен -- значит не сказать ничего. Мои ощущения сходны с ощущениями человека, внезапно проснувшегося в троллочьей пещере...
  Я попытался сохранить хорошую мину при плохой игре.
  - Конечно. Мастер Оружия -- прикрытие.
  Ее глаза василькового цвета широко распахнулись.
  - Вы знали? Все это время -- знали?
  Интересно, что еще я должен был знать? Ну Грейв, ну Адмирал -- параноик чертов, даже мне не доверяет!
  - Знал.
  - Но у меня ничего не получается! С самого приезда -- как отрубило...
  - Ничего страшного... У всех бывают неудачные дни.
  Я заподозрил, что ее дело заключается в банальной слежке -- с Грейва станется. Послать молодую женщину следить за тридцатилетним одиноким мужчиной... Умно. Какой мужик догадается, что девушке не просто нравится его общество?
  И почему мне так больно?
  МНЕ НЕ БОЛЬНО!
  - Я... - начала она, но тут загремело, загрохотало, стало темно. Первые капли упали с неба...
  Пошел дождь.
  Я махнул рукой на прощание и побежал к гнезду. Ночью предстояло много работы -- я собирался расширить линию окопов, по иному разместить орудия. Иногда удачная расстановка играет не последнюю роль в...
  Стоп. Похоже, я пытаюсь повесить фунт лапши на собственные уши. Моя голова занята сейчас отнюдь не топографией оборонительного рубежа:
  Елена следит за мной? Что за чушь?! Но не учитывать такой возможности нельзя...
  Я бежал под дождем, превратившимся в ливень, утопая по щиколотку в раскисшей земле, и думал, взвешивал, делал выводы и тут же, на ходу, опровергал.
  Грехэм сразу заметил , что со мной что-то не так.
  - Ты пьян? - осведомился он, пока я отряхивался. Земляной пол подо мной постепенно превращался в филиал местного болота -- волосы и шинель промокли насквозь, и щедро делились этим подарком судьбы.
  - Странный вопрос.
  - А я думаю -- вполне резонный. Ты свое лицо видел?
  Я криво усмехнулся. Потом зевнул. Усталость накатывала словно волна.
  - Только в луже.
  - Можешь быть уверен -- она тебе польстила... Что это еще за мрачное выражение лица? Как у обиженного ребенка, право слово... - иногда Грехэм способен выражаться не хуже учителя изящной словесности. Он не говорит, кем был до войны, но я почему-то думаю -- он на "ты" обращался со всякими там художниками и поэтами. А это уровень провинциального, если не столичного, высшего света...
  - Я и есть обиженный ребенок. - зло сказал я. - Где мои любимые игрушки? Где мои послушные оловянные солдатики с саперными лопатами? Где мои подневольные добровольцы? Где, я спрашиваю?
  - Все готово. "Добровольцы" ждут в соседних блиндажах. Когда начнем?
  - Когда дождь поутихнет. - я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Получалось неважно.
  - Сядь. - сказал Грехэм, придвигая мне стакан с чем-то желтовато-мутным. Даже вонь от месячной носки портянок не смогла бы забить аромат этого пойла.
  - Давай. - он поднял свой стакан. - Всего хорошего...
  Главное -- не проглотить, главное -- не дать вырваться обратно. Желудок, пустующий около суток, сопротивлялся изо всех сил, но преодолеть волю головы не смог.
  - Жуткая штука. - сказал я, сумев отдышаться. Самое странное, спать совершенно не хотелось.
  - Ага. - согласился Грехэм. - Называется "Ерш". Чифирь пополам с самогоном. Можем двое суток не смыкать глаз... Нам это пригодиться?
  - Да. - честно ответил я. - Завтра на нас навалятся по-настоящему. Иохим да-Брег -- это тебе не Царь-Амператор... Ты слышал о нем?
  - Краем уха. Расскажешь?
  - Не сейчас. - я присел на пустой снарядный ящик, чувствуя как гудят натруженные ноги. - Может, позже...
  - Позже так позже. - согласился Грехэм. - Но что-то ведь тебя заботит, а? Сидишь, в затылке пальцем ковыряешься -- смотри, мозги не зацепи...
  Я невесело усмехнулся:
  - Постараюсь осторожней... Грехэм?
  - Да?
  - Мне нужен твой совет.
  Он носком сапога перевернул соседний ящик, уселся сверху.
  - Рассказывай. Все -- как на исповеди...
  Я попытался вспомнить, когда последний раз был в церкви. Дата вырисовывалась смутно -- то ли четыре года назад, то ли десять с хвостиком. И то, насколько помню, рассорился со святым отцом, пытавшимся направить меня на путь праведный. Батюшка кричал вслед, что второго такого безбожника, как я, еще надо поискать! В чем-то он, конечно, прав...
  Собравшись с силами, я выложил Грехэму всю правду. И про вызов от Адмирала, и про непонятное задание, и про Мастера по оружию.
  Последним он заинтересовался особо. Мастер по оружию, красивая девушка в чине Обер-Лейтенанта (чин немалый, особенно для нашей, проповедующей мужской шовинизм армии) и -- Сестра Милосердия!
  - Не понимаю. - сказал Грехэм. - Если Витовская действительно Сестра Милосердия, то она не может быть Лейтенантом! Все Сестры -- исключительно гражданские лица.
  - Ты уверен?
  - На все сто -- когда-то я был с одной в достаточно близких отношениях. Вот Мастера -- другое дело... Нет ни одного ниже Мастер-сержанта. Так что твоя Елена -- чудо.
  - Она не моя! - я чуть не сорвался.
  - Твоя, дорогой друг, твоя. Сестра Милосердия и убийца -- в одной очень, по твоим словам, милой девушке... Что же насчет слежки -- слишком открыто, слишком нагло, слишком неосторожно, только дурак не заметит. Но ты не дурак... или не совсем дурак -- на что Адмирал и рассчитывал. За тобой следят, тебя контролируют, и я думаю, не одна она.
  - Почему?
  - Витовская -- для отвода глаз. Ложная цель. Ты заметил ее и пропустил настоящего "топтуна". Теперь можешь скрести свой затылок дальше -- я спокоен, до мозгов тебе долго не дорыться, если они там вообще есть...
  Я покачал головой, разламывавшейся под напором подозрений и непривычных мыслей. Грехэм скользнул по мне взглядом и отвернулся. Наступило молчание.
  Прошел час. Затем еще. Дождь и не думал заканчиваться.
  - Сколько? - спросил я, вставая.
  - Около двенадцати.
  - Пора. Зови своих "добровольцев".
  Еще через полчаса, вооруженные саперными лопатами и заступами, мы пошли в непроглядную темень претворять в жизнь мой гениальный план. "Добровольцы" его не оценили и грязно ругались, по колено проваливаясь в жидкую грязь. Дождь хлестал как из ведра, норовя свести на нет все мои начинания -- если земля превратится в жидкий суп -- каши из нее не сваришь... Уж простите за пошлый каламбур.
  
  Глава 7
  
  Я выбрался из ямы, в которую по неосторожности свалился, и огляделся. Тьма. Хоть глаз выколи.
  Дернул же черт пойти напрямик. От новых окопов до гнезда. Заблудиться вроде бы негде, но я сумел. Теперь иду наугад, мокрый как суслик, злой как учитель гимназии, севший на стул с кнопками. Даже еще хуже...
  Небо черно, подстать совести Грехэма. Не видно ни зги. Даже луна, похоже, взяла увольнительную в небесной канцелярии. Звезд тоже нет. Куда идти, знает только черт, но мне не скажет. Хоть бы огонек! Один единственный, на пару минут...
  Мне холодно и страшно. И смешно -- как ни странно. Контр-Адмирал заблудился в расположении собственных частей и битый час бродит кругами, не в силах понять, где он. Впору кричать: Люди! Где вы?! Но я не буду. Засмеют. После такого позора мне и роты не доверят, не то что дивизии.
  Я ступил на левую ногу -- в сапоге чавкнуло. Стащив сапог, вылил из него воду. В который раз! Хождение в сапогах, полных воды, становиться моим хобби. Возможно -- предсмертным.
  Обнаружив большой камень, по которому стекали потоки дождевой воды, я присел отдохнуть. Не в грязь же плюхаться? Так, надо рассуждать здраво. К утру меня хватятся. Или нет? Будь это не отряд Грехэма, а нормальное воинское подразделение, так бы и вышло. Но здесь? Грехэм решит, что у меня какая-то новая идея, и я в поте лица занят ее претворением в жизнь... Искать начнут послезавтра, или дня через два. К тому времени мой труп закоченеет окончательно... Стоп! Что за чушь? Я жив, я рядом со своими. Осталось пройти еще чуть-чуть и я буду греться в теплом блиндаже горячим чаем.
  Я представил помятую металлическую кружку, здоровую, пар поднимается, черный чай одуряюще пахнет, озябшие ладони плотно обхватывают вытертые исцарапанные бока, тепло, восхитительное обжигающее тепло... Представил и чуть не упал с камня. Сон, всего лишь сон -- мне стало до смерти обидно. И страшно, так страшно, как не было очень давно... Потому что это был не такой сон, который дарует отдых и порождается усталостью... Нет. "Ершик" Грехэма действовал, и спать мне не хотелось, я даже не зевал ни разу с тех пор, как его выпил, но холод, промозглая сырость, залезшая в каждую клеточку моего большого тела, давала о себе знать странными видениями... Как только я закрывал глаза. Тело хотело тепла -- я должен был двигаться или умереть.
  Я пошел. Тяжело переставляя натруженные ноги, перенося с места на место громоздкие сапоги, набухшие влагой. Делая шаг за шагом, шаг за шагом... Ориентиром я выбрал что-то еще более темное, чем окружающая тьма -- возможно дерево, хотя насчет последнего уверенности у меня не было.
  Я сумел немного согреться. Движение, движение и еще раз движение... Проклятый дождь! Частичка тепла, созданная унылым перетаскиванием сапог с места на место, уходила в холодную влагу. Долго так продолжаться не могло. Скоро я либо упаду и замерзну, либо дождь перегреется от меня и превратится в пар. Еще чуть-чуть, сказал я себе, и у тебя получится...
  Я споткнулся и упал. Земля больно хлопнула по затылку. Будешь знать, как ходить без фуражки - зло подумал я, поднимаясь. Поднялся и... сел. Силы кончились. Контр-Адмирал накрылся.
  И вот тут-то, когда последняя надежда решила оставить меня в покое, случилось чудо: вдали загорелся огонек. Я не поверил себе и протер глаза. Нет, почудилось... Я готов был заплакать. Какое разочарование!
  И тут он снова загорелся. Красный, мигающий, словно точка на горизонте, поминутно исчезающий огонек... Через мгновение я уже бежал. Контр-Адмиралу приделали крылья и ничто уже не могло остановить меня. Только гори, попросил я, только гори...
  Курят, понял я, подобравшись поближе. На посту! Непорядок. Я подошел к брустверу, и осторожно глянул вниз. Ничего не разобрать, кроме того, что двое идиотов курят на посту, а огонь видно даже в штабе да-Брега. Ну ужо! Сейчас я вам устрою внеплановую инспекцию...
  
  
  Глава 8
  
  Меня здесь не ждали. В этом я уверен на сто тридцать два процента -- с чего иначе им хвататься за оружие? Не успел я скатиться в траншею, как два темных винтовочных дула уже смотрели мне в живот.
  - О-о! - попытался я поразить красноречием тех, чьи пальцы лежали на спусковых крючках. - Э-э-э...
  Неплохо, одобрил я себя, еще пара высказываний, и мою шинель не возьмет в починку ни один портной.
  - Не стреляйте, я свой!
  Уже лучше, Контр-Адмирал, похвалил я себя. Неоригинально, но на первое время сойдет.
  Тени зашевелились. Одна, что повыше ростом, пребольно ударила меня стволом винтовки под ребра. Потом что-то гаркнула.
  Не понял, хотел сказать я, но не смог -- от удара перехватило дыхание. Радужное настроение от того, что я все-таки нашелся (жестоко я себя, но за дело!) сменилось злостью. Какой я к черту командир, если не могу доказать это собственному солдату?!
  Я медленно выпрямился. Посмотрел в лицо своего обидчика, пытаясь запечатлеть в памяти эти гнусные черты. Ни черта не вышло, конечно -- по причине непроглядной темени.
  - Г-га-а-а!!
  От неожиданности он остолбенел. Я ухватил рукой ствол винтовки, и резко рванул на себя и вбок, выворачивая корпус по часовой стрелке...
  Результат превзошел все ожидания: винтовка норовисто выскочила из рук хозяина, описала полукруг и вошла в плотное соприкосновение с плечом второго солдата. Ложе в дребезги -- приклад в одну сторону, плечо в купе с прилагающимися к нему головой, ногами и остальными частями тела -- в другую. А еще говорят, что я не умею командовать. Неправда. Главное в этом деле что? Во-первых: привлечь внимание, во-вторых: вызвать уважение и страх, в-третьих: заставить поверить, что так было всегда... С первым и со вторым пунктами уже все ясно: и внимание привлек и страх вызвал. Осталось -- закрепить пройденное.
  Я повернулся к обидчику. Пламя в моих глазах заставило его отшатнуться.
  - Дост"р тобе?! - вырвалось у него. Я малость опешил -- невольный собеседник обратился ко мне на диалекте карлов. "Дост"р тобе?" означает вопрос: кто ты?
  Я было забеспокоился, пока не вспомнил, что в отряде Грехэма по меньшей мере треть: карлики, потомки карликов, полукровки, полулюди, четвертькарлы и осьмушколюди -- в общем все они говорят худо-бедно по-карлийски, а некоторые никакого другого языка и не понимают.
  - Хааш"ра Тенг Доронин. - сказал я. Языком я владею в совершенстве, а мой акцент напоминает южно-карлийское произношение. - Хармаш"р тобе?
  "Я Высокий Господин Доронин. Ты понимаешь?"
  - Оу?! Оу, оу, Шамиш"ст Тенг да - Ронин,Фарх ла Текка"ст Магар, хааш"ра нарэ юхит...
  Проделав мысленный перевод, я решил, что чего-то не понял. Медленно проверил каждое слово, и понял -- это не ошибка, а если и ошибка, то не моя. Солдат только что назвал меня "блистающим солнцем".
  "Да?! Да, да, Высокий Господин Да-Ронин, чей лик подобен свету солнца, я очень извиняюсь..."
  Не люблю лесть. Я деловито взрезал солдату по зубам и встал над поверженным телом, потирая кулак.
  - Хааш"ра тобе"ст Лаард! - сказал я. Сзади раздался глухой стон. Ты изувечил парня, Контр-Адмирал - горько укорила меня совесть. Надеюсь, что нет...
  - Встать! - приказал я по-карлийски. Они подскочили как на пружинах. Даже тот, что получил прикладом по плечу. Потом он что-то пробормотал и упал лицом вниз.
  - Помоги товарищу. - указал я второму солдату. Тот испуганно отшатнулся, заслоняясь рукой. Я сплюнул от злости, подтянул солдата за шкирку -- он оказался неожиданно низкорослым, полукровки обычно не такие, что ни говори, а человеческая кровь сильнее, дети ближе получаются ближе к людям, чем к карлам -- и медленно, четко проговаривая каждое слово, приказал принести фонарь. Раненому я решил помочь сам.
  Это оказалось нетрудно. Плечо не было ни сломано, ни вывихнуто, обычный ушиб, в обморок же парень упал по странной "чувствительности души", как он сам выразился. Хотя я порядком намучился, приводя его в чувство. Всю ладонь отбил.
  - Хватит. - хмуро сказал я, когда солдат открыл глаза и увидел перед собой скривленное, словно в приступе зубной боли, лицо. Мое лицо. И боль была, но отнюдь не зубная, а головная.
  Во всем виноват мой рост, а именно то, что я на голову выше многих из своих солдат. Гордится вроде бы нечем, но при входе в землянку я порядком треснулся "лишними" пятнадцатью сантиметрами о деревянную притолоку. Очень больно. Аж слезы из глаз...
  - Хватит. - сказал я солдату, попытавшемуся вновь потерять сознание. - Еще раз и буду бить сильнее!
  Его глаза обрели осмысленное выражение. Где-то на грани между животным ужасом и собачьей преданностью.
  - Как тебя зовут, солдат?
  Простой, казалось бы, вопрос, привел его в полнейшее замешательство.
  - Не бойся, солдат, я не собираюсь тебя есть.
  - Я не боюсь! - гордо сказал он и побледнел.
  - Правильно. - заверил я его. - Никогда и ничего не бойся -- ты мужчина и воин, защитник Родины. Сколько служишь?
  - Пять месяцев.
  - Пора привыкать, солдат... А ты, - обратился я к очумело пялящемуся на меня второму солдату. -- Найди своего командира. Он мне нужен.
  - Господин?..
  - Давай, давай, иди!
  - Слушаюсь!! - гаркнул второй. Он вообще, как я заметил, имел нездоровую страсть драть глотку. - Но... - сказал он намного тише. - Лейтенанта сейчас нет.
  - Где он?!
  - Не виноват!! - опять заорал солдат. Я резко дернул бровью -- голос поутих. - Не виноват... На совещании.
  - Кто за него?
  - Сержант Гарсиа, господин. Позвать?
  Дождавшись моего кивка, солдат выскочил за порог и растворился в темноте.
  Сержант Гарсиа был сух, черен как ворон и так же склонен к доброте и мягкости, как подметки армейских сапог. Сразу было видно, что он отдал армии все без остатка -- и не думаю, что она от этого выиграла. Служака до мозга костей. На его длинном смуглом лице я без труда прочитал всю его биографию -- не слишком интересную, впрочем. Родился в маленьком городишке, откуда единственным шансом уехать оказался вербовочный пункт, служил честно, воображением не отличался, скоростью мышления тоже, но за добросовестность и надежность получил звание Старшего сержанта. Для этого ему потребовалось лет десять. Но зато у таких служак, средненьких, ничем не выделяющихся, подчиненные, как ни странно, гибнут реже всего. Особенно молодняк. Потому что героизм и Старший сержант Гарсиа -- вещи несовместимые...
  Стоп. Я неправильно выразился, будто бы в работе Гарсиа нет места героизму. Есть. Героизм -- его работа. Поэтому он перестает быть героизмом как таковым. Ходить, не нагибаясь, под пулями -- привилегия идиотов, а не героев.
  - Сэр? - отдал честь сержант. Взглядом он ощупал мои заляпанные грязью погоны. Старые капитанские -- новые я так и не удосужился пришить. Стоило поручить это своему адъютанту, но...
  - Контр-Адмирал. - рассеял я сомнения сержанта. В переводе это прозвучало как "Дженерал-ундер-адмирале". Ненавижу говорить по-карлийски, особенно с южанами -- у меня от их выговора голова болит.
  - Садитесь. - разрешил я. - Карты с собой?
  
  Глава 9
  
  - Валет!
  - А мы червями...
  - Пики десять!
  - А мы... червями.
  Если бы кто-нибудь заглянул в этом миг в землянку, его глазам предстала бы забавная картина: двое рядовых - один с перевязанной рукой, другой с синяком на челюсти, один Старший Сержант - с выражением недоумения на лошадином лице, и человек неопределенного звания, без фуражки и с одним погоном - сидят кружком вокруг снарядного ящика и хлопают замызганными картишками, издавая порою странные, бессвязные звуки:
  - А мы вот так!
  - А подавитесь?!
  - А не подавимся! И так! И еще вот так!
  Вообще-то, говоря Сержанту "карты" я имел в виду совсем другое. А именно: те старомодные листы желтой промасленной бумаги, со всякими закорючками, цветными стрелками, короткими надписями "азимут такой-то" и "отметка такая-то", что принято носить в планшетах. Но когда он отрицательно пожал плечами (ну да, ну Сержант, но откуда у меня карта? - я ж не офицер покамест... и слава богу, что не офицер...), вперед вылез Первый. Радостно осклабился и вынул из кармана штанов раскрашенную колоду. Той рукой, что счастливо избежала удара прикладом.
  А жаль...
  В смысле - жаль, что избежала.
  Потому что я в карты с собственными подчиненными не играю. Никогда.
  Из принципа.
  - Вольтом его, вольтом, суку !.. - Сержант делает зверское лицо и увлекшийся солдат вспоминает кто - он, и кто - я.
  - Простите, сэр. Я... А-а, э-э?
  - Трефовая дама, солдат.
  Теперь вы понимаете, что я имею в виду? Я устал, переволновался, в меня сегодня стреляли, кидали ножи, били стволом по ребрам, и пытались взять на лесть. Но я держался. Грехэм назвал меня идиотом, я заблудился в позициях собственных войск, дождь, вызванный скорее всего моим всегдашним везением, грозил превратить наши позиции в яму для Женской Грязевой Борьбы (вид спорта у карликов, я пару раз видел - меня чуть не стошнило), а я сижу и играю. Вот так. Знай наших.
  - Вега, мать твою, бейся!
  Вега, Вега Гарсиа - так зовут нашего Сержанта - сидит с таким выражением лица, будто надкусил лимон и не может решить, выплюнуть его или еще немного погодить - может, станет слаще? Вызвано данное состояние Сержанта моим неадекватным поведением. "Старшие офицеры никогда не пьют вместе с подчиненными, и уж тем более никогда не играют вместе с ними в карты. Это раз! Если старший офицер делает какую-либо из данных вещей - или хотя бы даже допускает мысль об этом! - он вряд ли поднимется в звании выше лейтенанта. Это два! Если старший офицер считает для себя возможным наплевать на первые два правила - он или дурак или достиг звания, позволяющего плевать на любые правила без неприятных для себя последствий. Это три!" На дурака я вроде не походил - а для достигшего высочайшего звания офицера вел себя слишком странно. И выглядел... Короче, ТАК высшие офицеры обычно не выглядят. В грязной шинели и без фуражки. С шапкой некогда белых волос и царапиной на щеке. С одним непередаваемого цвета погоном...
  На правом плече.
  Как для орденской ленты...
  - А я! А я... А я - козырной десяткой!
  Он думает, что выиграл... Наивный карлийский юноша!
  - Туз. - сказал я. - Пиковый туз... Ты проиграл, солдат. Я - выиграл.
  В карты мне, как ни странно, везет. Наверно потому, что жутко не везет моим соперникам.
  - А мы тебя... царем треф! Давай, Вега, отбивайся!
  Молчание. Гарсиа держит в руках полколоды и у него лицо человека, дважды наступившего на одни и те же грабли.
  - Ага ! Не можешь?!
  Сержант остался в дураках. Потому что моим партнерам не везет еще больше, чем соперникам.
  - Тусуй, Вега! - кричит Второй, и смеется. И я смеюсь вместе с ними, салажатами недавнего призыва, зная, что возможно завтра никого из нас уже не будет в живых.
  На войне как на войне...
  Здесь нет заговоренных.
  ...За час до восхода, прожевывая на ходу полусырую краюху серого хлеба (Сержант расщедрился), я отправился к "гнезду". Солнце еще не встало, все вокруг тонуло в вязком предрассветном тумане - ни зги не видно, но больше ждать я не мог. Хватит. Надоело.
  Куда идти, показал мне Сержант. Сначала я намеривался воспользоваться траншеей, как путеводной нитью, но взглянув, во что она превратилась - отказался от дурацкой затеи. Траншеи больше не было. Была грязь, жирными отвалами задушившая творение рук человеческих...
  "Река в той стороне." - Сержант махнул рукой.
  И вот я шел. Под ногами булькало, чавкало, хлюпало - в зависимости от настроения - а впереди мрачно загорался восход. Сквозь тучи, пеленой застилавшие горизонт, проглядывало солнце...
  Одетой в траур вдовой.
  Я остановился, поднимая руку ко лбу. Светлело. Проклятый туман менял очертания предметов, лишая меня возможных ориентиров. Но, судя по всему, скоро я выйду к реке. А там до командного пункта Грехэма рукой подать...
  Я сделал шаг вперед и... ухнул вниз.
  Окоп! - мелькнула запоздалая мысль. - Но откуда?!..
  Приземление.
  Сапоги ушли в грязь по голенище. Я взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие... Краем глаза успел заметить возникшего сбоку человека... И винтовку в его руках, прикладом развернувшуюся мне в лоб...
  Удар.
  
  Глава 10
  Боль...
  Жуткая головная боль. Кажется, что под левую бровь вглубь и немного наискосок загнан тупой металлический клин, окруженный пульсирующим облаком жара. И клин этот время от времени двигается...
  Боль.
  Тошнота.
  Перед глазами - я даже не пытаюсь открыть их, боясь нового удара ослепляющей боли - перед глазами в полной темноте вспыхивают зеленые молнии. И от каждой такой вспышки к горлу подступает свинцовый ком.
  Я никогда не страдал морской болезнью - даже когда вышел в свое первое плавание на "Стремительном", головном эсминце Лоранской Минной Эскадры. И меня никогда не укачивало - ни в седле, ни в море... Неприятное ощущение, оказывается.
  Голоса...
  Один потоньше, с заметным климожским выговором:
  - ... кажись наш? От, мамы родные! Офицер?!
  Ему отвечает другой голос, погуще и с гортанным выговором уроженца Северной Махтии:
  - Х-ма, салага! Какой офицер? Деревня сиволапая... Что я, по-твоему, переодетого карлу не узнаю? Гляди! Даже волосы выкрасил, урод...
  - Че?
  - Ниче! Карла он... Шпиен.
  - А-а... Понял.
  - Понял он... салага зеленая. Нож возьми!
  - Так че? Пытать будем али сразу кончим?
  - Э-эх, деревня! Сколько раз говорил: по-умному надо делать, по-умному... Сперва пугнем, а коли его Вашбродие говорить не захотит, тогда...
  И вот тут я понял, что если в скором времени не объяснюсь с обладателем гортанного выговора, то головная боль покажется мне детской забавой.
  Я сделал попытку открыть глаза.
  - Он... это... того... Зыркает, падла!
  - Не боись, салага - никуды он не денеться... Веревку проверь!
  Хорошая мысль, решил я, осторожно напрягая мышцы...
  Связан.
  Причем очень профессионально: вроде и не туго, ток крови есть, а пошевелиться не могу.
  Чьи-то пальцы подергали за веревку. И одновременно меня скрутил новый приступ боли...
  - Дядька Кондрат! Карла шевелится... кажись.
  Я поднатужился и рывком открыл левый глаз...
  Мгновенно навернулись слезы. Я моргнул, потом еще раз... Затем разлепил второй глаз и смог наконец увидеть своих мучителей.
  Так сказать - воочию...
  - Очнулся, голубчик? - ласково поинтересовался "дядька". Это был маленького роста - метр шестьдесят с кепкой, но крепко сбитый мужичонка из той породы людей, что всегда первыми начинают свару, а затем норовят уйти в тень, дабы избежать пудовых кулаков подзадоренных ими же "детушек". Профессиональный зачинщик. Впрочем, ничего иного от уроженца Северной Махтии я и не ожидал... "Дядька" был одет в поношенную шинель неопределимого на глаз цвета без погон, к правому рукаву наподобие обшлага пришита грязная белая тряпка - опознавательный знак 4-ого иррегулярного отряда. На ногах - хорошие кожаные сапоги, наверняка снятые с офицера карлов.
  Второй... Рослый парень лет двадцати с пшеничного цвета шевелюрой. Коричневая шинель карлийского образца, размера на два меньше, чем необходимо - полы едва прикрывают колени, из слишком коротких рукавов торчат голые руки... Растоптанные кирзовые сапоги.
  Обладатель пудовых кулаков, глуповатый, но добрый по натуре "детинушка". Судя по выговору, курносому круглому лицу и, что немаловажно, невинным голубым глазам - уроженец Климоги, причем ее самой провинциальной части. Как правильно выразился дядька: "деревня сиволапая".
  Однако эта самая "деревня" держал в руках огромный тесак с широким, как у мясницкого ножа, лезвием. Причем острие ножа было недвусмысленно направлено мне в горло.
  - Э-э? - сказал я. - Полегче. Я свой.
  - В смысле? - поинтересовался "дядька"
  Я воззрился на него с удивлением, даже про головную боль забыл. Потом все же решил уточнить:
  - В смысле: подданный его Императорского Величества.
  - Ага. - довольно прищурился "дядька", словно я разгадал особо трудную загадку. - Которого?
  Я начал закипать. Усугублялось данное состояние раскаленным клином под левой бровью и свинцовым шаром в желудке. Все это и по отдельности - не дар судьбы, а в придачу к любознательному "дядьке"...
  - Рауля Второго Вейстбургского, младшего сына Аякса Вейстбургского, кронпринца Лоранцы. - холодно процедил я. Видел бы он меня сейчас! Прошло семь лет с нашей последней встречи. Август, вспомнил я, это было в августе... Рауль тогда посетил Императорский Военный Госпиталь, где я две недели провалялся с пулевым ранением, полученным во время июльского переворота...
  - Во поет-то! - в голосе "дядьки" прозвучало искреннее восхищение.
  Безнадежно, понял я, он мне не поверит, даже если я расскажу, как выглядит Рауль и что обычно ест на завтрак... Ничего особенного. Одно куриное яйцо, сваренное вкрутую, без соли и хлеба.
  - Я Грехэма лично знаю!
  - Ну? Да его тутати кажная собака облаяла!
  - Да вы хоть на мой рост посмотрите! Где вы видели такого рослого карлика?
  - В гробу. - последовал лаконичный ответ. - И ты там, шпиен, не далее как седни окажешься!
  - А волосы?
  - Крашеные.
  - Ну а глаза? Глаза-то не перекрасишь!
  - Эт как сказать...
  - У меня же ГОЛУБЫЕ глаза!
  - И кто тебе такое сбрехал? Серые они.
  - СВЕТЛО-СЕРЫЕ с ГОЛУБЫМ оттенком!
  - С каким таким оттенком? Не вижу я вышепоименованного оттенка.
  - Так подойди и глянь!
  "Дядька" загоготал, хлопая себя по обтянутым суконными штанами ляжкам:
  - За дураков нас держать изволишь, Вашбродие? Я значь, подхожу, а ты меня...Грх-х! - он подавился смешком.
  - Подь сюда, салага, так оно надежней будет... Нож покуда спрячь!
  "Детинушка" послушно убрал оружие. "Дядька" придвинул его голову к своим губам и что-то зашептал прямо в ухо, подозрительно поглядывая в мою сторону. "Детинушка" слушал и кивал. Кивал и слушал. Как деревянный болванчик, любимая игрушка климожской детворы...
  - А Грехэму я при случае выскажу все, что думаю о его солдатах! - разошелся я тем временем. - Посреди собственных позиций Контр-Адмирала берут в плен какие-то уроды!
  - Ты мене не оскорбляй, Вашбродие. - острые глазенки "дядьки" хитро прищурились. - Разберемся и отпустим... Или не отпустим. Это уж как будешь врать...
  Этим своим "как будешь врать" он меня убил. Наповал.
  Я даже на миг потерял дар речи.
  - Грехэма не зря зовут Добрючим. - зловеще прошипел я, когда искомый дар соизволил ко мне вернуться. - Рыжий ДУМАЛ ЧТО ЗРЯ, но оказалось что это он ЗРЯ ТАК ДУМАЛ.
  - Че?
  - Ниче! - опередил я "дядькин" окрик. - Слушайте, лопухи! Если вы меня не отведете к Грехэму СИЮ ЖЕ МИНУТУ, он из вас кормушки для воронья сделает! Это не шутка! Он любит вешать провинившихся.
  Видимо, на "детинушку" мои познания о характере Грехэма произвели впечатление. Он завертел головой, переводя взгяд с меня на "дядьку" и обратно:
  - Так ты... того... Наш что ли?
  - Да. - устало подтвердил я.
  - Дядька Кондрат!
  - Не мельтеши, салага. - дядька почесал небритый подбородок. - Дай подумать. Можа, он нам головы морочит?
  - Бог мой! - простонал я. - Вы кто хоть такие?
  - А вот это, - сказал "дядька". - Очень своевременный вопрос...
  
  Глава 11
  
  - Пластуны мы. - гордо заявил "детинушка", опередив "дядьку", за что был вознагражден увесистым подзатыльником:
  - Х-ма, салага!
  После чего "дядька" обратился ко мне:
  - Ты, Вашбродие, особо не удивляйся, но салага этот самую что ни наесть голимую правду сбрехал - пластуны мы. Этот... как его? Особливый Диверсьенный Отряд.
  - Вы - пластуны?! - в моем голосе прозвучало неподдельное изумление. Из уроженца Климоги и махтийца? Да из них разведчики, как из меня - любимец удачи.
  - Из вас двоих?!
  - Ну почему - двоих? - всерьез обиделся "дядька". - Нас семь... нет - восемь душ.
  - И все пластуны?
  - Ага.
  - А хоть один шактанец среди вас есть? - спросил я, уже зная, что нет -- шактанцы не потерпят в своей компании НЕшактанцев. Потому что именно уроженцы этого сурового горного края - лучшие следопыты и разведчики, в просторечии: пластуны. Закрытое сообщество горцев, делящееся единственно по родам и обладающее эффективнейшими методами подготовки к диверсионной деятельности. Основными из которых являются воровство скота и вооруженный разбой...
  Когда-то Шактан долго сопротивлялся руке Империи. Был побежден и с тех пор снабжал Имперскую Армию своими лучшими сынами -- истинными головорезами, не боящимися ни бога, ни черта, ни отца-командира. Так сказать: армия внутри армии.
  - Чтоб мы с вонючими горцами связались! - брезгливо сморщился "дядька". - С конокрадами? Э-э, нет, Вашбродие, мы не такие пластуны.
  - А какие?
  - Мы...
  Ответить он не успел. Да и не особо пытался, так как в траншею спрыгнули сапоги. Вкупе с находящейся в них личностью.
  - Здорово, Кондрат! - заявила личность. - Принимай гостей.
  - Фу, дьявол! Напугал! - обрадовался дядька. Неискренне как-то обрадовался, словно личность вызывала в нем беспричинный страх, которого дядька стыдился, но перебороть не мог. - Вот ведь какая зараза ты, Отморозок - не можешь ходить как человек, а все сзади норовишь, да по-тихому...
  - В штаны наложил? Не бойся - своих мы не трогаем.
  "Пока не трогаем." - я мысленно завершил фразу. Потом пригляделся к пришельцу с чудовищной кличкой Отморозок...
  Даже Грейв порою ошибается. - решил я, стараясь не выдать своего страха.
  Отморозок. Чтобы получить такое прозвище, нужно отмочить нечто особенное. Очень особенное. Ни в какие ворота не лезущее. Например: выйти одному против десяти, вооруженному одним только ножом -- и победить. Вырезать деревню до единого человека...
  Или поубивать пленных - с особой жестокостью и полным равнодушием к жалобам и стонам. Главное - не бояться никого и ничего, и не ценить жизнь - ни свою ни чужую.
  Убивать, потому что тебе это нравиться.
  Для этого нужно быть по меньшей мере психопатом, маньяком, помешанным на насилии. Ублюдком без роду и племени...
  Отморозком.
  При одном взгляде на которого по спине пробегает холодок...
  Я не стал отворачивать лицо или прятать глаза. Не стал и делать вид, что не узнал его.
  - Здравствуй, Отморозок. - негромко сказал я. - Тебя ведь теперь так зовут?
  Он тоже не стал разыгрывать комедию с узнаванием:
  - Здравствуй, Сергей.
  Потом помолчал, в упор рассматривая меня своими глазами-пуговицами. Они настолько неподвижны, что кажутся нарисованными. И они не выражают ничего...
  Никогда.
  - Ты его знаешь? - изумился "дядька".
  - Знаю. - холодно улыбнулся Отморозок, подходя ко мне. - Познакомься, Кондрат. Тип, которого вы так аккуратно спеленали - Капитан 1-го ранга Сергей Доронин, более известный как Плохая Примета...
  - Контр-Адмирал...
  - А я -- Отморозок, - жестко закончил он, - которому плевать на все твои звания и заслуги...
  - Я тоже рад тебя видеть, Серхио...
  
  Серхио Паолес. Одно из девятнадцати имен, выцарапанных на фляжке.
  Кавалергард. Бывший... Мятежник-путчист, расчистивший Раулю Вейстбургскому дорогу к трону. Тоже бывший... Командир полка Синих Драгун, в последствии разжалованный. Командир 105-го Иррегулярного Отряда, проявившего чудеса стойкости и эффективности. Солдаты его боготворили, начальство ненавидело и боялось. Через год его снимают с командования, а Отряд расформировывают. Все это - под дулами десяти тысяч винтовок, находящихся в руках Гвардейцев. Начальство резонно боялось мятежа. В тот раз им повезло - Серхио, которому было плевать на любые угрозы - гвардейцы там, не гвардейцы - почему-то решил не затевать бойни, а тихо-мирно ушел на "повышение" - принял назначение на пост военного советника при ОКО - "Отряде Карлийского Освобождения". Уехал в джунгли, дабы помогать банде отбросов резать глотки собственным соплеменникам. Полгода от него никаких сообщений - думали погиб. Не тут-то было! Он объявился - во главе пяти тысяч головорезов, готовых за него в огонь и воду. Дезертиры, бродяги, наемники, всевозможная шваль - у него они дрались так, что от карлийских войск перья летели. Молниеносный рейд по тылам карлов - и фронт откатывается на десятки километров. У карлов дефицит боеприпасов и продовольствия, они снимают с фронта целые дивизии - Серхио по-прежнему неуловим. Там, где он прошел - выжженная земля, мертвые деревни, ряды виселиц. Рвы, полные трупов. Смерть и разруха.
  Фронт оголен. Со стороны карлов в окопах - батальон на два километра окопов. С нашей на тоже расстояние - два батальона полного состава. Фатальная для карлов ситуация... если бы мы перешли в наступление! Но нет. Мы ждали приказа, а приказа не было. Мы стояли и смотрели, как карлы травят единственного человека, способного дать нам победу...
  Закономерный финал: Серхио чудом уцелел, его отряд полностью уничтожен, дивизии карлов возвращаются на линию фронта. После, я слышал, его разжаловали в Штаб-Майора. А два дня назад Грейв Васко поднимает тост за упокой души мятежного Кавалергарда...
  
  - Я тоже рад тебя видеть, Серхио.
  Разинутый рот "дядьки" стал ясным доказательством темных вещей. А именно: Серхио отнюдь не горит желанием быть узнанным. Для того и назвался Отморозком, превратился из офицера в волонтера, носит потертую шинель и грубые сапоги. И это он, который всегда ценил элегантность!
  - Кондрат!
  - Ась?
  - Пшел вон, Кондрат... У нас конфиденциальный разговор с господином Контр-Адмиралом.
  - Какой разговор?
  - Секретный! - рявкнул Серхио. Поспешное бегство "дядьки" и его дюжего воспитанника подтвердило мои опасения. Меня убьют. И то, что будет это проделано в высшей степени профессионально - ничуть меня не утешает. Итог-то один?
  Он присел рядом, снял фуражку.
  - Поговорим?
  - Согласен. Только... может - развяжешь? А то ноги затекли...
  Он молча покачал головой. Так я и думал.
  - Что ты делал у карлов?
  - Где?! - я вытаращил глаза. Сомневаться в моей искренности мог только полный идиот. Или слепой.
  - Странно. - он почесал подбородок. - Ты вроде не врешь... Но следы?
  - Какие следы?
  - Не играй со мной, Сергей. Пожалуйста. Если я рассержусь...
  - Иди к черту! Какие следы?
  - Где ты был ночью? Я шел по твоим следам от самых позиций карлов - след в след. Ты был у карлов, Сергей - глупо отрицать. Ты знаешь, что я обычно делаю с предателями?
  - Пошел ты!
  - Я лично убил троих, Сергей - двух очень глупых рядовых и одного Старшего Сержанта. С ним пришлось повозиться. Но перед смертью он успел рассказать о визите одного важного начальника. Тот назвался Дженерал-Ундер-Адмирале. В переводе с карлийского: Контр-Адмирал...
  - Я знаю... ЧТО?!
  Вот тут до меня, как говорится, дошло.
  Я вспомнил мелкие странности, удивившие меня во время ночного визита: и цвет шинелей, и незнание моими собеседниками общеимперского диалекта - да все! Даже то, что Сержант Гарсиа - покойный Сержант Гарсиа - никогда не слышал моего имени. Такое в отряде Грехэма вообще невозможно. Как-никак я им полгода командовал. Я получил другое назначение лишь после досадного случая: волонтеры Грехэма, озлобленные постоянными неудачами, попытались поднять на штыки Генерала, приехавшего инспектировать отряд. Они, видите ли, узнали, что Генерал в очередной раз отклонил мое прошение о переводе в другую часть! У меня до сих пор остались подозрения, что именно Грехэм устроил Генералу нервную встряску...
  "Я лично убил троих, Сергей - двух очень глупых рядовых и одного Старшего Сержанта..." - слова Серхио продолжали звучать у меня в голове.
  Они приняли меня за большого начальника. Меня, извалявшегося в грязи, чтобы скрыть цвет шинели и знаки различия - не намеренно, но все же, все же...
  Будь все проклято!
  Вега Гарсиа, двое безымянных салажат - не слишком ли много жертв для твоего невезения, а Контр-Адмирал?!
  Не слишком?!
  - Как это...это случилось? - выдавил я. В голову снова ввинчивался тупой клин, виски ломило. Желудок пылал.
  - Как обычно... - Серхио равнодушно пожал плечами, - Они даже не выставили часовых.
  "Садитесь. - коротко приказал я. - Карты с собой?"
  "Тусуй, Вега!"
  Будь все проклято.
  - Э-э, - сказал Серхио, наклонился и легонько ударил меня по щеке.
  Внутри головы зазвонили соборные колокола.
  - Сергей? Что-то ты плохо выглядишь...
  Я криво усмехнулся.
  - Посмотрел бы я на тебя... получи ты прикладом... в голову...
  Перед глазами плыли черно-красные круги, перемежаемые зелеными вспышками.
  Он обхватил мою голову руками, вгляделся в глаза...
  - Идиоты! Вы ж его чуть не убили!
  О?! Серхио заботиться о моем здоровье? Ушам своим не верю.
  - Не вздумай спать, Сергей. - сказал он, - У тебя сотрясение мозга. Ты можешь впасть в кому...
  Зеленая вспышка. К горлу подкатил свинцовый шар, уперся в челюсть...
  И я понял, что еще мгновение, и я его не удержу...
  - Тогда я точно ничего не узнаю. - добавил Серхио, поднимаясь. - Эй, Кондрат!
  - Ась? - из-за бруствера высунулась голова махтийца.
  - Отнесете этого человека в госпиталь. Очень осторожно... Ни в коем случае не давайте ему спать. Ты меня понял?
  ЧТО-О-О?! Серхио меня отпускает? По... Боже, как больно!..
  - А че не понять? Доставим в лучшем виде. - Кондрат пожевал губами. - Тока вот...такая задача...
  - В чем дело, Кондрат? Тебе неясен приказ? - Я бы на месте Кондрата уже наложил в штаны, хотя голос Серхио ни на йоту не изменился - все такой же ровный и холодный.
  - Я... это... подумал... Господин офицер обещаньице дал... повесить значит, нас...меня и салагу...
  - Обещал - значит сделает.
  Кондрат побелел.
  - Но... - продолжил Серхио, - если с этим человеком что-нибудь случиться по пути отсюда до госпиталя... - он сделал многозначительную паузу. - ты будешь на коленях молить меня о возможности закончить жизнь на веревке... ЭТО я могу обещать.
  Выбор между виселицей и гневом Серхио? Черт, я бы предпочел веревку... Прямо сейчас - только бы избавиться от этой чертовой боли!
  - Сымай шинель! - услышал я сердитый шепот Кондрата.
  - Зачем? - это "воспитанник".
  Я закрыл глаза, пытаясь спрятаться от клина, раздирающего голову...
  Звук удара, возмущенный возглас "воспитанника".
  - Дурила деревенская! Сказано - сымай, значит сымай... Господина офицера поволонкем... в енту - мендчасть.
  - Так зябко ж без нее!
  - Цыц, салага! Щас те жарко станет - сымай, кому сказано?
  Веревки, стягивающие мои руки и ноги, ослабли. Я открыл глаза...
  Серхио спрятал длинный нож в ножны.
  - Мы с тобой еще поговорим, Сергей. Позже. Эй, вы! Быстрее! Скоро начнется атака.
  - Атака? Какая атака? - спросил я. Думать становилось все труднее.
  - Сегодня в семь-ноль-ноль по имперскому стандарту карлы силами двух батальонов пехоты при поддержке артиллерии и двух чародеев атакуют позиции Грехэма... Что с тобой?
  Я перевернулся на бок и опустошил желудок. Стало легче.
  - Ничего. - произнес я, вытирая испачканные губы рукавом. Серхио помог мне подняться. Мир был серо-желто-черный, и виден словно сквозь кристалл горного хрусталя: суженное поле зрения, искаженная перспектива.
  - Который час?
  - Без двадцати минут семь. Быстрее, олухи! Носилки!
  - Я могу идти сам... - сказал я, пошатнувшись.
  - Конечно, можешь. - заверил меня Серхио, - Только не стоит - потом будет хуже. Гораздо хуже.
  Чьи-то руки заставили меня лечь на импровизированные носилки - карлийскую шинель "детинушки". Она оказалась слишком короткой, так что ноги волочились по земле. Последнее, что я увидел, прежде чем провалиться в беспамятство, это Серхио, всовывающий мне в руки офицерский планшет. Зачем? - успел подумать я.
  Темнота...
  
  Глава 12
  
  Темнота...
  Грохот, от которого, казалось, должны лопнуть барабанные перепонки...
  Вспышки...
  Тупая боль.
  И так постоянно, раз за разом. Мы с Кондратом и "детинушкой" попали под карлийскую артподготовку. Вокруг мятущийся ад: разрывы, летящая огромными кусками густая грязь. Бьющий по ушам грохот. Мы лежим в огромной воронке, на дне которой плещется в такт взрывам серая жижа. Шинель "детинушки" снова на нем, от носилок пришлось отказаться. Меня тащат под руки - я могу идти сам, но постоянно теряю направление. Туман...
  Кондрат делает воспитаннику знак, тот возмущенно распахивает глаза, голубые, как небо над Климогой. Дядька показывает жилистый кулак - "детинушка" нехотя соглашается. Быстрое движение...и вот я уже перекинут через богатырское плечо. Вперед, командует дядька.
  Мы бежим...
  В смысле - они бегут, а я беспомощно распластался вниз головой, глядя, как из-под ног "детинушки" убегает земля. От каждого толчка в голову бьет пудовый молот, к глазам приливает кровь...
  Больно.
  Следующая воронка. "Детинушка" тяжело дышит, я лежу и смотрю в застланное дымом серое небо, озаряемое вспышками. Красными, белыми, зелеными.
  Ад на земле...
  Ад на небе.
  И снова бег, бесконечный бег. Разламывающаяся от боли голова, ругающийся дядька, хриплое хэканье "детинушки"... Чавкающая под ногами грязь.
  За спиной "детинушки" тянется двойная строчка следов, словно путеводная нить для тех, кто пройдет по полю смерти вслед за нами. Путь в никуда. Дурацкий планшет болтается на шее, едва не задевая землю. Зачем Серхио дал мне его? Что-то важное? И каким образом ему стало известно о карлийской атаке? Впрочем, карлы атаковали бы нас в любом случае - не зря Адмирал предупреждал о трех днях, которые я должен удерживать позицию у "Извилины". Но время начала атаки? Семь ноль ноль - сказал Серхио. Откуда у него такие точные сведения?
  Боже, как болит голова...
  Взрыв.
  Совсем рядом. Взрывная волна настигает нас. "Детинушка" падает в лужу, я лечу вместе с ним. Сверху обрушивается водопад грязи. Рядом, в полуметре от меня, в землю врезается осколок, исчезая в чавкающей глубине. Пронзительный, выворачивающий внутренности свист...
  Взрыв.
  На этот раз много дальше. Я почти оглох от постоянного грохота, так что разрыв 6-дюймой гаубичной бомбы кажется мне негромким, как хлопок в ладоши. Земля вздрагивает. Нас засыпает очередной порцией полужидкой грязи. Мы похожи теперь на трех глиняных истуканов, уже слепленных, но еще не успевших просохнуть на солнце. Грязь везде - на шинели, под шинелью, на сапогах, внутри сапог, ею пропитано все и вся. Она хлюпает под ногами и летит сверху; висит в воздухе и забивается в нос, приходиться постоянно сплевывать безвкусные темные комки. Тьфу, гадость!..
  Рывок.
  Я снова оказываюсь на плече "детинушки". Дядька орет, указывая дорогу, машет руками. Вперед!
  Передышка.
  Снова рывок.
  Дыхание моего "носильщика" становиться тяжелее раз от раза, передышки длиннее. Он все чаще сбивается с шага, порою оступается и едва не падает. Каждое неловкое движение заставляет меня стискивать зубы, сдерживая стон. Идиот, ругаюсь я молча, понимая, что несправедлив: парень старается из всех сил. А ты мог бы быть и полегче, Контр-Адмирал! Мог, да вот не получилось.
  Передышка...
  Рывок.
  Снова передышка...
  И снова рывок.
  Очередная воронка. Как там говорится? "Снаряд в одно и то же место дважды не падает". Может и так. Но на войне все относительно, особенно рядом со мной. Черт, да я просто мечтаю о снаряде, который бы положил конец моим мучениям! Такой страшной головной боли я сроду не испытывал. Говорят, самая мучительная боль - зубная? Ерунда. Полная чушь. Такое ощущение, что моя голова превратилась в один ноющий зуб. Беспрестанная тупая боль, никаких приступов или временных облегчений. Думать практически невозможно, постоянное чувство, что желудку тесно в животе, дурацкие приколы со зрением. Вижу, словно бы сквозь маленькую дырочку, остальное - мутное, искаженное до полной неузнаваемости, при попытке закрыть глаза все озаряется тошнотворными зелеными вспышками. Дерьмо. Полное и несомненное.
  Вперед.
  Чем ближе к нашим окопам, тем страшнее артиллерийский огонь. Карлам нет резона расстреливать пустое поле, но зато блиндажи, траншеи, огневые точки, залегшие в них люди - вот куда они метят по-настоящему.
  Мы лезем в пекло. Даже я с моим затуманенным зрением могу раглядеть неровные линии наших окопов, бревенчатые брустверы, залепленные грязью. Поминутно вырастающие огненные столбы на фоне сереющего неба...
  - Еще чуток! - прокричал дядька мне в ухо. Ткнул рукой. - Бегнем по-шустрому...в энту дырину... Салага! Спишь, свинячий потрох?!
  "Потрох" отрицательно мотнул головой, и я ужаснулся, насколько усталым вышло у него простейшее движение. Не думаю, что у него хватит сил тащить меня дальше.
  - Я сам пойду. - негромко сказал я. - Вы, главное, не дайте мне сбиться с курса.
  Дядька посмотрел на меня, перевел взгляд на сопящего "детинушку".
  - Лады, Вашбродие. - согласился он, - Токма энто...не бегите, коли рванет - ниче хуже нету, чем от снаряда драпать. Снаряд страх чует. По-первому делу он завсегда бегунцов валит...
  - А мы? - изумился я, - Что мы только что делали? Бежали?
  Дядька укоряюще покачал головой:
  - Не пойму я вас, Вашбродие. Навроде старый солдат, воевамши - а такую глупость сморозили. Мы ж не потерямши голову драпали! С разумением... Энто вещи разные: бегать с умом или без ума, с полными штанами. По-первому случаю мы существлям стратегическую маневру...
  Взрыв. Мы прижались к земле...
  Дядька тряхнул головой, словно пытаясь вытрясти из ушей застрявшую там воду.
  - В смысле: маневр? - сказал я.
  - Ась?!
  - Я говорю: маневр!!
  - Он самый. ...существляем маневру. По остатнему же случаю никакой маневрой не пахнет, а пахнет тем, что в штаны навалено.
  - Да, по запаху не спутаешь.
  Взрыв.
  Совсем рядом.
  Я открыл рот и руками зажал уши. Проклятый звон - ощущение, что мозги разжижаются от вибрации.
  Вспышки... О, боже!
  - Хреново? - поинтересовался дядька, когда я, обхватив голову руками, застонал... нет, скорее замычал, катаясь по земле.
  Я мысленно пожелал ему сдохнуть. Причем не просто отдать концы, а в извращенном варианте...
  Через троллочий брачный обряд.
  - Больно. - констатировал дядька. - Прям и не человек - за голову хвататся, а молчит. Высказали бы, что на душу приходит - глядишь полегчает...
  - Ghamel forz!
  Я уже говорил, что прекрасно владею несколькими языками?
  - Во, - сказал дядька, - Другое дело. Теперечя видно, что человек.
  - Ghamel forz , я сказал!!
  - Плохой человек - ругается почем зря. - решил поддержать дядьку "детинушка". Мы с Кондратом аж онемели: я перестал кататься по земле, он выпустил из рук нож, которым срезал с подошвы слой глины.
  "Салага" огляделся. Вник... и сделал вид, что он маленький, жалкий и бить его не в коем случае не следует.
  - Ты, шелупень... - дядька поднял руку...
  Рвануло. Мы уткнулись мордами в землю, пережидая ударную волну.
  - Ладно. - сказал дядька, поднимаясь. С его подбородка капала грязная вода. - Опосля по шее получишь... А ну - бегнули!
  ...Следующая передышка показалась мне кратким мигом раздумья перед прыжком в пропасть. Миг, когда еще можно все переиграть.
  До вожделенных окопов осталось всего ничего. Метров сто -- стопятьдесят, минуты три непрерывного бега по раскисшей серой земле. Я постарался успокоиться и восстановить дыхание - перетаскивание сапог с места на место даром не дается. Рядом раздавалось сопение "детинушки". Кондрат, не смотря на свой возраст, превышающий мой лет на пятнадцать минимум, казался двужильным. Дыхание ровное, как если бы он неторопливо прогуливался по деревенской околице, а не рысил битых полчаса по изрытому снарядами полю. Сволочь.
  Через пять минут затишья я начал беспокоится. Именно беспокоится, страх не оставлял меня с самого начала. Этакое ожидание очередной пакости, причем не известно, в чем она будет заключаться. Потому что перерыв между залпами не может тянуться столько. Одна минута... ну две... Максимум три минуты. Но не пять!
  Тишина...
  Кондрат долго прислушивался, потом повернулся ко мне. В его глазах я уловил суеверный страх. Страх перед неизвестным.
  Отдаленный гром. Земля под ногами дрогнула. Еще раз... Несильно, но достаточно, чтобы понять, что это неслучайное биение.
  "...при поддержке двух чародеев..." - всплыло в памяти. Будь все проклято, только этого не хватало!
  - Бежим! - заорал я, вскакивая. - Вперед, если вам дорога жизнь!
  - Быстрее! - донесся сзади рев дядьки. - Живей, сал-л-лага!
  Я огромным прыжком перемахнул воронку, и остановился, поджидая остальных. Не скажу, что я такой уж заботливый товарищ - но без них я рисковал заблудиться на чертовом поле. С чувством направления у меня сегодня серьезные разногласия.
  Спустя мгновение через воронку прыгнул дядька. Такой прыжок с его-то ростом? Страх поистине творит чудеса.
  Сзади тяжело засопел "детинушка". Через мгновение я обогнал Кондрата. Еще через мгновение он вновь вырвался в лидеры...
  А позади нас тяжко застонала земля, уродуемая магией.
  ...Я почувствовал удар в правое плечо, затем неведомая сила швырнула меня в воздух... В черепе словно взорвалась зажигательная бомба. Лицо ошпарило кипятком.
  ...Земля оказалась много тверже, чем можно было ожидать, глядя на нее с высоты бреющего полета.
  Удар.
  Черт, это уже становится дурной привычкой...
  
  Глава 13
  
  - Живы, Вашбродие?
  Я открыл глаза. В очередной раз. Не пойму, что за день сегодня такой - как не открою глаза - все стало еще хуже. Вот и сейчас: подобную гнусную рожу во сне увидеть - и то страшно. А тут наяву. Черная, покрытая коркой то ли грязи, то ли крови... С лихорадочно блестящими глазами.
  - А-а? - мое глубокомысленное заявление.
  - Живы. - устало вздохнула "рожа". Кого она мне напоминает?
  - Кондрат? Ты ?
  - Он самый, Вашбродие. Целы?
  Интересный вопрос.
  Цел, решил я, приняв сидячее положение. Только все тело болит, словно я побывал в пасти у бегемота.
  К счастью - беззубого.
  - Со мной все в порядке. - сказал я, поднимаясь на ноги. Голова все еще болела, хотя и не так сильно, как можно было ожидать. Видимо, падения идут мне на пользу. Может действительно: клин клином?
  Я огляделся. Артподготовка закончилась, оставив на лике земли впадины и шрамы, залитые грязью воронки и вывороченные пласты глины. Стоп! А это что такое?
  Овраг шириной метра три, глубиной... в человеческий рост, пожалуй.
  Недавнего происхождения. Края рваные, а не скругленные - не успели оплыть. И пары часов не прошло, как он появился. А может - даже пары минут.
  От оврага ощутимо веяло теплом, словно от железной печки в холодную ночь. Я было засмотрелся...
  Потом до меня дошло, что лучшую мишень, чем мой ста восьмидесяти сантиметровый силуэт на фоне плоской, как стол, предокопной полосы, трудно даже представить. Причем, что самое обидное, стрелять в меня будут свои...
  - Кондрат, нам нельзя задержи...
  Что за черт?! Больше ему не танцевать, решил я.
  - Вашбродие? - поднял на меня взгляд дядька.
  Он лежал на левом боку, прижав к груди окровавленные руки. Правый бок залит кровью, смешанной с грязью. Левая нога подвернута под странным углом, правая ступня отсутствует, от сапога осталось только голенище. Все, что ниже - исчезло. Оторвано. Из места разрыва торчит осколок кости. Вокруг грязно-розовая каша, из которой медленно сочится темная густая кровь.
  - Вашбродие?
  Я продолжал молча смотреть. Не в силах отвернуться или хотя бы выругаться...
  Он умрет.
  Я сделал шаг, опустился на колено. Расстегнул ремень, с которого кто-то снял кобуру с моим револьвером. Подозреваю, что этот "кто-то" как раз истекает кровью.
  - Все в порядке. - я заставил себя улыбнуться. - Тебя осколком задело, старый ты хрыч.
  Он облегченно вздохнул, зашевелился...
  - Лежи спокойно, старик!
  Ременная петля обхватила обрубок выше колена. Я поднатужился...
  - Крепче, - строго велел дядька. - Чтоб кровяка не текла... Не ровен час, сдохну, Вашбродие - за энту вашу нежность!
  - Не сдохнешь. По крайней мере - не сейчас.
  - А как же...
  - Я тебя лично повешу. - пообещал я. - А если нет, то Отморозок тебя на том свете разыщет.
  - Он могет. - согласился дядька, довольно оскалившись. Нездоровая какая-то улыбка, решил я. А что ты хочешь? Он в шоке, страшнейшем посттравматическом шоке, у него крыша едет... Эйфория, позволяющая не чувствовать боль. Он даже не осознает, что лишился ноги и скоро истечет кровью.
  А где ж тогда салага? - мелькнула мысль. Я отогнал ее прочь. Не до того сейчас. Климожанином, если он жив, займемся позже.
  - Вот и все. - сказал я, отпуская ремень. - До виселицы доживешь.
  
  ..Салага все еще был жив. Но для всех было бы легче, окажись он мертвее мертвого...
  Наскоро перевязав Кондрата обрывками его же собственной рубахи, я отправился на поиски. Голова трещала, перед глазами все плыло. Тихо матерясь и чувствуя противную слабость во всем теле, я на четвереньках (от движения по-пластунски пришлось отказаться по вполне понятным причинам) передвигался от одной воронки к другой, высматривая салагу.
  Лучше бы я его не находил...
  Грудная клетка раскрылась, словно крылья чудовищной бабочки, розовые легкие быстро вздымались и снова опадали, дыхание ускорилось настолько, что казалось, салага не дышит, а пожирает воздух. Жадно, мелкими кусками, как делает саранча, объедая кукурузный лист.
  И, что самое страшное, он был в СОЗНАНИИ.
  
  "Адский плуг" - коротко и ясно. Оружие магов. Полоса длиной в километр, шириной в два метра и глубиной в полтора человеческих роста.
  Словно бы борозда, проведенная гигантским плугом. И горе тому, кто не успеет уйти с дороги...
  "Детинушке" не повезло. "Плуг" ударил его в спину, отбросив на на десяток метров в сторону от борозды. По пути климожанин сбил меня с ног и тем самым спас от неминуемой гибели.
  Как обычно, все шишки достаются не мне, а тем, кто имеет сомнительное счастье находится рядом. Это как чума - можно не быть больным, но при этом оставаться заразным.
  - Держись парень. - сказал я, опускаясь на колени рядом с салагой.
  Его взгляд остановился на мне.
  - Дядько? Кондрат? Пить. - слова звучали отрывисто, рывками, в такт учащенному дыханию. От зрелища колышущихся розовых внутренностей меня едва не вырвало. - Пить, дядько! Пить!
  Я с горечью подумал, что будь у меня фляга, я все равно не смог бы его напоить.
  - Темно. - раненый словно позабыл о своей жажде, глаза потеряли осмысленность. - Как здесь темно... Дядька!
  - Я здесь. - сказал я, беря парня за руку. Пальцы его судорожно сжались, я едва сдержал стон - рука словно попала в тиски. Хватка у климожанина еще та, такими пальцами подковы ломать надо, или гвозди гнуть на потеху ярмарочной публике...
  - Не хочу в пещеры! - внезапно закричал салага и забился в конвульсиях. Хрустнуло. Кисть пронзила острая боль.
  - Не хочу! Дядько! В пещеры... Не хочу!
  Скрипнув зубами, я вырвал правую руку из тисков. На коже багровели следы пальцев. Кисть безвольно повисла. Черт! Сломана, понял я. Еще и это...
  - Не надо! Пещеры, пещеры... Песок сыплется... Песок... Пе...
  Салага последний раз дернулся и затих. В голубых глазах отразилось серое небо с тяжелыми грозовыми тучами.
  Я протянул здоровую руку и закрыл климожанину глаза.
  - Упокой Господи твою душу. - прошептал я.
  Невдалеке раздавалось бормотание Кондрата, разговаривающего с самим собой.
  - Прости, солдат. Но я должен позаботиться о живых. - сказал я.
  Это прозвучало как попытка оправдаться. Насквозь фальшивая попытка генерала, потерявшего армию, остаться чистым хотя бы перед самим собой.
  Не слишком много жертв для твоего невезения, а, Контр-Адмирал? Не слишком?!
  Я выпрямился в полный рост, игнорируя опасность. Будут стрелять? Свои? Тем лучше. Кто бы знал, как мне все это надоело...
  
  конец 1-ой части
  
  
  ЧАСТЬ 2
  Глава 14
  
  Если вы командир имперского пехотного подразделения и вам срочно понадобилась крупная заноза в задницу, то вы обратились по адресу. Сержант Ивур Карлош - именно то, о чем вы всегда мечтали. Крупнее занозы в командирскую задницу даже трудно представить. Нет, на первый взгляд Карлош кажется самым обычным солдатом - не лучше и не хуже других. Он не так высок, чтобы для него пришлось рыть специальный окоп, и не так низок, чтобы в пылу сражения спутать его с карликом. Телосложения среднего, крепкий, жилистый, но вечно сутулится, имеет привычку постоянно чесать подбородок, делать удивленные глаза, строить невинное выражение лица. По происхождению махтиец, он говорит с карлийским акцентом, перемежая речь невнятными ссылками на некоего "этого... ну... этого самого...". Он не оратор и никогда им не был. Стреляет средне, не хронический мазила, но и не снайпер. В общем, эта ничем не примечательная личность на первый взгляд может показаться достаточно безобидным подчиненным... Если, конечно, не знать, что за плечами сержанта Ивура Карлоша девятнадцать повышений от рядового до Старшего Сержанта и столько же разжалований обратно до рядового. Он один отсидел на гауптвахте больше, чем весь отряд Грехэма вместе взятый, а это полторы тысячи человек, считающих себя настолько крутыми, что воспринимают устав как свод правил, которые нужно нарушить. Обязательно. После каждой войсковой инспекции половина состава 4-го Иррегулярного Отряда сидит под арестом, другая половина ее охраняет.
  Дело даже не в том, что Ивур хронический нарушитель устава. Все нарушают устав, исключений просто не бывает, хоть по мелочи, но грешен каждый. Но только Ивур достаточно глуп (или несчастлив), чтобы попасться на такой ерунде, как использование спирта, выдаваемого для протирки оружия, в неуставных целях.
  Основная масса имперской пехоты вооружена винтовками Берда, дешевыми в производстве и достаточно надежными в эксплуатации. 7,62 мм винтовка системы Берда - оружие, основанное на С-эффекте - так называемом "эффекте оборотня". Я не специалист, но попробую объяснить. В общих чертах: при соприкосновении серебра и Измененной Материи (кусок плоти оборотня, если кто не понял) выделяется огромное количество тепла, что придает пуле начальное ускорение. Но со временем серебро покрывается окислом, случаются осечки. Солдатам регулярно выдается спирт, так называемая "протирочная порция" -- четверть стакана мутной жидкости с резким запахом. Спирт редко бывает 70-градусным, как положено по инструкции - после того, как к нему приложили руки войсковые интенданты, это скорее крепкая водка. И ее пьют. Причем техническое состояние оружия от этого не страдает -- ну протер контакты раз, другой, третий... Не купать же их в спирте? Излишки выпиваются, хотя по уставу это запрещено. Ага. Ну-ну. Дали солдату спирт и еще чего-то требуют...
  И вот представьте мою радость (?!), когда открыв глаза в очередной раз, я узрел перед собой жизнерадостную морду этого "лучшего подарка юному командиру".
  - А-а? - только и успел сказать я, прежде чем Сержант дохнул мне в лицо всей мощью похмельного перегара.
  - Очухались, Вашбродие! - с облегчением человека, не любящего пить в одиночестве, возвестил он. - А мы уж тут думали... за упокой... Мол, не пора ли дернуть... по капельке?
  - Дернуть чего?
  - Ну, этого... самого... - внезапно засмущался Сержант, видимо вспомнив, что я тоже в некотором роде начальство. - Ну вы поняли, Вашбродие... Да?
  Понял, еще бы тут не понять. Выжрали весь спирт, сволочи... между прочим, судя по запаху, это не "протирочная порция", а...
  - Вы где медицинский спирт взяли? - зловеще поинтересовался я. Одно дело -- "протирочная порция", совсем другое -- запасы полевого госпиталя. Такое не прощается.
  Сержант понял это не хуже меня.
  - Вот вам крест, Вашбродие! - Карлош размашисто перекрестил себя по-махтийски -- большим пальцем правой руки. - Не было такого. Чтобы я подраненных грабнул..?! Вот крест, не было! Что я -- вурдалак какой?
  - А что ж ты тогда пил -- молоко с перцем? А ну дыхни!
  Лучше бы я поверил ему на слово.
   ...- Ты что делаешь! - услышал я чей-то возмущенный бас. Голова закружилась. Я закашлялся, пытаясь вытолкнуть из легких огненный коктейль: пороховая гарь, спиртовый дух, нечищеные зубы и, как необходимая приправа, вроде оливы в бокале с мартини -- немного чеснока.
  Когда я пришел в себя, Сержант был уже с позором изгнан появившимся фельдшером-гвардейцем. Широкоплечий, статный, в мятой гимнастерке с закатанными рукавами, в заляпанном кровью фартуке, он более походил на мясника, чем на служителя медицины. Даже щегольские гвардейские усики как-то пообвисли.
  Я попытался сесть. Фельдшер подошел и положил мне руку на лоб.
  - Лежите! - приказал он.
  Я молча повиновался. Если медик внезапно начинает отдавать приказы вышестоящему -- значит, на то есть серьезные причины. Только вот не пойму, причем тут я? Подумаешь, сотрясение мозга! Тоже мне, ранение...
  - Как ваше имя?
  Внезапно мне почудилось, что я снова на приеме у Адмирала. "ИМЯ! ЗВАНИЕ! ДВАЖДЫ ДВА РАВНЯЕТСЯ ПЯТИ!"
  - Вы помните свое имя? - продолжал настаивать фельдшер.
  - Сергей Доронин. Контр-Адмирал. -- сухо ответил я. - Вас что-то еще интересует, Капрал?
  - Пара вопросов, сэр... Разрешите?
  - Ну что ж... если надо. Прошу вас, Капрал, не стесняйтесь, спрашивайте.
  - Вы помните, что с вами случилось, сэр? Я имею в виду: вчера.
  - Вы из армейской разведки?
  - Простите, сэр?
  - Я имею в виду, Капрал: то, чем я вчера занимался, касается только меня и армейской разведки. Для всех остальных я проводил рекогносцировку на местности... Могу также сказать, что вчера я довольно неудачно упал и ударился головой. Вас это устраивает?
  - Последний вопрос, сэр. Ваше запястье сломано...
  Я бросил взгляд на правую руку. Ворох бинтов и деревянные дощечки -- не самая лучшая шина, но, насколько я знаю, с доставками гипса на фронт всегда большие проблемы.
  - Как я уже упоминал, падение было не из удачных.
  - Все ясно, сэр. - он на мгновение задумался, потом совершенно равнодушно спросил:
  - Как ваше имя?
  - Капрал, я понимаю вашу заботу, но не надо изображать мою маму. - я вновь попытался сесть и вновь фельдшерская ладонь остановила меня на полпути.
  - Как ваше имя?
  - Сергей Доронин! Черт вас возьми, Капрал!
  - Отлично. - фельдшер устало кивнул. - С вашей памятью все в порядке, сэр. - он повернулся ко входу. - Можете войти!
  Моему взору явилась целая процессия. Во главе шествовал Грехэм в заляпанном грязью офицерском плаще и потрепанной фуражке без кокарды. За ним -- верхушка гвардейской элиты: Капитан Кельонс и Штабс-Капитан Семенов, его зам. Как и положено гвардейцам -- подтянутые и щеголеватые, несмотря на погоду. Следующим, сверля меня ненавидящим взглядом крысиных глазок, проскочил Вируло, главный грехэмский Интендант. Кажется, его зовут Якоб. Ворюга страшный, но не без патриотизма... Хотя вернее было бы обозначить это чувство как собственничество. Отряд -- это свои. Все остальные -- чужие, у них красть можно и даже нужно. Выдающиеся таланты в области присвоения -- даже на фоне далеко не безгрешной в этом смысле интендантской части 2-ой Армии. В свое время мы немало с ним поцапались...
  Интенданта проводил насмешливым взглядом следующий посетитель -- Майор Ярополк Вышинский, зам Грехэма и начальник его штаба. Ярополк кивнул мне, как старому знакомому.
  Последней вошла она.
  Казалось, за прошедшую ночь я успел позабыть, как красива Елена... Вернее -- помнил, но в итоге, сравнивая то, что было и то, что я видел сейчас... Изгиб стана показался мне еще соблазнительней, оттенок оливковой кожи -- еще нежнее. Мои ноздри уловили тонкий аромат (возможно, мне это только казалось -- бог весть!), но в затхлом воздухе явно повеяло летним морем...
  (Позже Грехэм говорил, что в тот миг мое лицо напомнило ему климожскую сказку о лягушке-царевне. А именно: тот момент, когда находящийся в отчаянии царевич узрел перед собой вместо отвратительной жабы прекрасную девицу... Обычно, сказал Грехэм, в этом месте мои племянники хлопают в ладоши.)
  Грехэм негромко кашлянул, отдал честь. За ним отсалютовали остальные.
  Я попытался сесть.
  - Сэр... -- сказал фельдшер. -- У вас сотрясение мозга. Если Вы не будете лежать смирно -- я буду вынужден позвать Пирога... простите, главного хирурга!
  Все вокруг застыли с настолько серьезными физиономиями, словно от умения сдерживать смех зависела по меньшей мере их жизнь.
  - Ладно. -- махнул я рукой. -- Не будем тревожить нашего уважаемого главного хирурга!
  Я опустил голову на подушку.
  - Вольно! -- сказал я. -- Присаживайтесь, господа...
  - Сэр... - вновь заговорил фельдшер. - Я могу...
  - Можете, Капрал. - усмехнулся я. - Идите с богом... И спасибо вам.
  - Да, сэр, -- кивнул фельдшер, отдавая честь.
  Через минуту командный состав 4-го Иррегулярного Отряда и приданной ему 1-ой Гвардейской роты 17-го Стрелкового полка расселся вокруг моей лежанки.
  - Итак, господа офицеры... -- начал я. -- Думаю, вы сгораете от любопытства...
  
  
  Глава 15
  
  Я бросил взгляд на Елену. Хм-м... Если и сгорают, то вида не подают.
  - Да, сэр, - сказал Кельонс. - Ждем с нетерпением.
  - Что ж, расскажу, чем я занимался всю ночь... -- вообще-то это называется оправдываться. - Грехэм?
  - Да?
  - Ты просмотрел бумаги, которые были у меня?
  Грэхем почесал нос. Фуражку он снял и положил на колено.
  - Ну, вообще-то... - начал он.
  Выстрел.
  Вслед за ним -- дикий вой.
  Все вскочили на ноги, я сел. Грехэм обнажил нож. Елена растерянно оглянулась, потом вспомнила о револьвере на поясе... Рука ее коснулась кобуры, попыталась нащупать застежку...
  На улице кто-то (или что-то?) протяжно, со смертной тоской в голосе, выл. Оборотень? Вампир? Что за чушь -- посреди бела дня?!
  Выстрел. Еще один.
  - Вервольф? -- обернулся ко мне Кельонс. Глядя в его побелевшие глаза, я решил что не буду отвечать. Он, похоже, уже невменяемый... А ведь в бою хорошо держался.
  Я бросил взгляд на Елену. Она закусила губу, на щеках играл нездоровый румянец, в глазах застыл страх, но держалась она неплохо. Гораздо лучше, чем держались бы некоторые мужчины на ее месте. Только вот проклятая кобура никак не хотела расстегиваться...
  Ярополк шагнул к выходу из блиндажа, встал справа от проема, держа в руке кривой нож с серебряной накладкой. К нему присоединился зам Кельонса Семенов, для необстрелянного новичка на редкость спокойный и собранный. Встал слева от выхода, поднял к плечу правую руку с револьвером. В другой руке у него был гвардейский тесак с золоченой гардой. Ярополк молча взглянул ему в глаза, потом также молча кивнул.
  - Что вы молчите?! -- набросился на меня Кельонс. Субординация уже перестала его волновать. Револьвер в дрожащей руке ходил ходуном. Еще немного и паника заставит его бежать. Неважно -- куда, неважно -- зачем, лишь бы бежать.
  - Что вы молчите?!
  Я выпрямился, откинул в сторону стеганое одеяло. Черт. Из одежды -- холщовая солдатская рубаха и такие же штаны. Чистые, правда... но уж больно все маленькое. Длины штанов едва хватает, чтобы закрыть ногу до середины икры. Мода а-ля "подштаники на любой сезон".
  - Мы в ловушке? Скажите же что-нибудь!
  В следующее мгновение мне стало не до моды. Голова закружилась, в глазах поплыли черные точки. Невидимая рука словно ухватила меня за желудок и медленно сжала пальцы. Вот такие, Контр-Адмирал, у нас нынче танцы... Я вцепился в край лежанки.
  Кельонс невидящим взглядом следил за мной. Смотреть -- смотрел, но вряд ли что-нибудь видел. Надо его чем-нибудь занять, пока парень не свихнулся окончательно...
  - Капитан, -- нарочито спокойно и доброжелательно сказал я. -- Вы поможете мне встать?
  Как я заметил, на людей, у которых ты не успел приобрести безусловный авторитет, такие наводящие вопросы (а по сути -- замаскированные команды), действуют намного лучше прямого приказа. В первый момент, когда Кельонс наклонился ко мне, я решил, что так и получится. Потом увидел его глаза...
  Вот такие, Контр-Адмирал, у нас нынче танцы.
  ...и мгновение спустя мой кулак ударил его в левый висок. Может, это был не лучший выход -- наверняка не лучший -- но это было единственное, что пришло мне в голову. Потому что в его глазах я не увидел ничего человеческого. Это был взгляд соболя, угодившего в силок. Мы все умрем, говорил этот взгляд, но я знаю, кто умрет первым...
  (Фельдшер не зря прелагал мне лежать и не двигаться. Только эта идиотская слабость стала причиной последующих событий... Я ударил капитана в висок. Будь я в обычной форме - лежать ему брюхом вверх, часа полтора как минимум. Здесь же он очухался через две минуты.)
  Кельонс упал, задев по пути ящик из-под снарядов, на котором стояла кружка с кофе. Горячая темная жидкость окатила его шинель, часть капель попала на лицо. Глаза его закрылись -- тогда я думал, что это говорит о потери сознания.
  Я обхватил отбитые костяшки пальцами левой руки, пережидая головокружение. Черные точки плясали вокруг меня тошнотворный танец, эдакое эльдорадское танго, только без обнаженных телес и торжества загорелой плоти. Невидимые пальцы коснулись желудка, как бы говоря: ты еще не перешел грань, счастливчик... но ты уже близок. Будь осторожней.
  Буду.
  На звук падения обернулась Елена, все еще держа руку на кобуре. Застежка так и не была расстегнута...
  Вперед! Словно что-то толкнуло меня в спину. Я спрыгнул с кровати. Когда стало ясно, что земля не желает меня поддерживать, было уже поздно -- я стоял на своих двоих, без опоры, чувствуя, как мышцы расслабляются одна за другой. В следующий момент неустойчивость перешла в падение...
  Мои ноги превратились в кисель. Это унизительно -- знать, что такой здоровый и сильный мужик, как я, тоже может испытывать слабость. Правда, в данный момент я не был ни здоровым, ни сильным, но это, как говорит Серхио, не оправдание...
  Снаружи землянки продолжали звучать выстрелы. Чересчур вразнобой, неуверенно... Эта беспорядочность напоминала ночной бой. Стреляют все, но больше для собственного спокойствия, чем пытаясь поразить врага. Потому что толком не понять -- где есть враг, а где свои. Особенно, если это уличный ночной бой...
  Крики. Возбужденные голоса. Душераздирающий вой внезапно оборвался. Такое бывает, когда человек срывается в пропасть. Еще несколько секунд слышен последний безнадежный крик, а потом -- тишина. И никто уже не узнает -- замолчал ли бедняга, ударившись о землю, или сердце не выдержало раньше...
  Лежать, уткнувшись носом в земляной пол, пришлось недолго. В следующее мгновение меня уже перевернули на спину, жесткие пальцы ткнулись в шею, выискивая пульс. Над собой, сквозь черное кружево, я увидел лицо Грехэма. Поймав мой взгляд, Грехэм кивнул и исчез из поля зрения. Его сменила Елена.
  Мгновение спустя я понял, что тону в этих глазах.
  
   ...продолжение следует.
  
  ГЛОССАРИЙ:
  
  ЮЖНАЯ ИМПЕРИЯ -- единственная существующая на настоящий момент империя. Словосочетание "Южная Империя" употребляют в основном историки и проповедники Великого Безличия, помнящие о существовавшей некогда Северной Империи, государстве, властным стержнем которого была теократия. Проповедники ВБ утверждают также, что карлы принадлежали к правящей верхушке и даже сам Мессия-Император был по происхождению карлой. Имперские историки считают это пропагандистским трюком.
  
  СЕВЕРНАЯ ИМПЕРИЯ -- (см. выше). Легенды утверждают, что все чиновники Сев.Империи владели черной магией. Особенно часто упоминается некий артефакт, известный как "Книга Сумрачных Цветов". Этому артефакту приписывают настолько чудесные свойства, что современная Магия в сравнении с ним, как огонек свечи в сравнении с лесным пожаром. Фанатиками и различными авантюристами не раз предпринимались попытки восстановления Сев. Империи. Самый крупный мятеж произошел, когда фанатиков возглавила Ванесса Хамади да-Гард, более известная как ТА, ЧТО ГРЯДЕТ.
  
  На самом деле названия "Южная Империя" и "Северная Империя" никак не соответствуют реальному географическому положению обоих государств. Чтобы понять это, достаточно одного взгляда на карту. Вернее было бы назвать Южную Империю -- Западной, а Северную -- Восточной. Но исторически сложилось так, что обитателей Эльдорадо, обоих Махтий, Климожской возвышенности, Аранийской равнины и прилегающих к ним областей принято называть южанами, а остальных, соответственно, северянами.
  
  ЛОРАНЦА -- остров в Среднем море, с удобным стратегическим положением. Исконно является владением Вейстбургской династии, к которой принадлежит и нынешний император Рауль II. Официально престол Лоранцы занимает дед Рауля по материнской линии -- король Фердинанд III, впадающий в маразм старик 76 лет отроду. Фактически Лоранцей правит отец Рауля -- кронпринц Аякс Вейстбургский. Старший брат Рауля -- Александр, отказался занять Имперский престол, мотивировав это тем, что не готов взять на себя ответственность за убийство семьи бывшего Императора.
  
  ВЕЙСТБУРГСКАЯ династия -- одна из трех династий, ведущих свою родословную от короля Августа I, носившего до коронования имя Золтан. После его смерти остались два сына и дочь. Старший сын, Леопольд, стал основателем Зейдбургской династии. Младший, Фердинанд -- Вейстбургской династии. Элиэльда вышла замуж за князя Андрея Старого, одного из Олеговичей, невольно создав тем самым феномен наследования, ставящий в тупик самых маститых специалистов по генеалогии. Согласно королевским (а затем и имперским) законам имеет место "право прямого наследования" (т.е. отцу наследует старший сын). Согласно "лествичному праву", существовавшему в течении еще как минимум двух веков, брату наследует брат; если же брат умирает, так и не побывав на княжеском престоле, то его потомки навсегда лишаются права занимать оный... Потомков Андрея Старого и Элиэльды принято причислять к Остбургской династии.
  
  ЗЕЙДБУРГСКАЯ династия (см. выше)
  
  ОСТБУРГСКАЯ династия (см. выше)
  
  WEIST, ZEID un OST -- на древнем диалекте: Запад, Юг и Восток.
  
  АРАНИЯ -- морская столица Империи.
  
  ЗАРИМБУ АВЕ -- (букв. перевод: земля народа Заримбу). Основные обитатели: племена пигмеев. На восточной оконечности острова существуют поселения белых колонистов, а также крупный торговый порт Виндерштадт.
  
  ЭЛЬДОРАДО (исп. Рай)
  
  ОРУЖИЕ, состоящее на вооружении имперской Армии и Флота, а также на вооружении карлийских сил самообороны и полевых отрядов:
  
  Винтовка системы Берга образца 1311 года -- основное оружие имперской пехоты. Калибр: 7.62 мм (3 линии), масса в снаряженном состоянии 8.2 кг, длина 1321 мм. Конструкция магическая, основана на использовании "С-эффекта" -- в просторечии: эффект оборотня. К моменту, описанному в повести, морально устарела.
  
  Пулемет системы Ранге-Гетдорфа образца 1334 года -- принят на вооружение в пехотных частях, частях морской пехоты и гренадерских полках. Выпускается в двух вариантах:
  станковый: трехногий станок, кожух водяного охлаждения, ленточное питание.
  ручной: с сошками, цельный кожух ствола заменен на рифленый с отверстиями, воздушного охлаждения, пламегаситель, дисковый магазин на сто пятьдесят патронов.
  Вес (в снаряженном состоянии), соответственно: станковый -- 18. 7 кг. ручной 11.2 кг.
  Ручной вариант выпускается для частей морской пехоты, горных егерей и гренадерских полков. Станковый вариант является общевойсковым.
  Калибр: 7.62 мм (3 линии)
  
  РАСЫ:
  
  ЛЮДИ (хуманы, хумансы, человеки, рослые) -- господствующая раса Империи. Разнообразие наций и подрас (монголоиды, негроиды, европеоиды) привело к тому, что часть темнокожих и низкорослых племен Заримбу ошибочно относят к расе карлов, что не раз приводило к вооруженным столкновениям. Средний рост варьируется: от 1.94 м у норгов (европеоиды, светловолосые, голубоглазые) до 1.31 м у пигмеев (негроиды, черноволосые, темноглазые).
  
  КАРЛЫ (иначе: карлики-переростки, карлики, карлийцы, дварфы) - Вторая разумная раса, существующая в настоящее время. Отличаются от людей низким ростом (в среднем 1,59 м), особенностями телосложения и, незначительно, формой черепа. Цвет кожи близок к темно-коричневому, хотя встречаются и белокожие, и желтокожие карлы.
  
  ТРОЛЛИ (троллоки, великаны, людоеды) -- третья разумная раса, существующая в настоящее время. Отличаются гигантским ростом (2,52 м в среднем), очень мощным телосложением, огромной силой. Формой черепа, строением скелета напоминают больших человекообразных обезьян (гориллы, орангутанги). Некоторые имперские ученые (из числа приверженцев эволюционной теории) утверждают, что именно так выглядел питекантроп -- человек пещерный, далекий предок homo sapiens -- человека разумного. К сожалению, подтвердить или опровергнуть данную теорию пока не удалось. Словосочетание "троллочьи мозги" стало нарицательным.
  
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"