Чтобы не висеть по одиночке
Бенджамин Франклин
После прогулки и интеллектуального сидения на скале Кэкэ и Дорожная Пыль вернулись домой. Дверь им открыла женщина лет пятидесяти, стройная, сухощавая с узким лицом и густыми светло-русыми волосами. Совершенно очевидно, что в молодости она была неотразимой красавицей, хотя и сейчас ее привлекательность никуда не далась, хотя и приняла слегка подвяленный вид. Никакого макияжа, острый взгляд ясных подвижных глаз. Дорожная Пыль давно заметил, что привлекательные лица можно условно разделить на две группы. В первую группу относятся лица с неустойчивой пропорцией. Про себя он называл их симпатичными лицами. Привлекательность таких лиц неустойчива и даже незначительные возрастные изменения могу превратить их во вполне заурядные, как, впрочем, и наоборот. Другое дело лица с устойчивой пропорцией. Он называл их красивыми. Красивые лица обычно остаются таковыми с детства до старости. Сейчас перед ним было явно красивое лицо.
"Везёт же мне здесь на красивых женщин",- подумал Дорожная Пыль - "просто эстетическое удовольствие получаешь, как паучок из ванны".
Сразу же с порога Кэкэ был вручен пакет с мусором, и он покорно проследовал на помойку. Женщина оценивающим взглядом посмотрела на Дорожную Пыль: "Так! Это, что за алкаш?"
- Я не алкаш, я - Дорожная Пыль, человек помойного мира. А вы, позвольте, кто?
- Меня зовут Люция. Я иногда захожу сюда проведать этого, с позволения сказать, мага, прибрать и что-нибудь ему приготовить.
- Так вы домработница, что ли? Можно я буду звать вас Люсей? Мне так привычнее.
- Домработница - это у вас там на помойке, а Люська - это кличка собаки. Никогда не смей меня так называть!
- Хорошо Люся, как скажите. А вы что, не русская?
- Я, кажется, тебя предупреждала, - грозно нахмурилась она. Ты что, со мной шутки вздумал шутить?
- Вы, Люся, наверное злющая прибалтка? Ну, что, угадал?
Было очевидно, что сейчас разверзнутся небеса, вспучится земля и закипит пресное море.
"Чего это меня так заклинило?" - не на шутку испугался Дорожная Пыль.
Неожиданно она отвернулась от него и было видно, как затряслись ее плечи. Она молча смеялась! Наконец, она повернулась к нему, ее глаза искрились смехом.
- Ты и вправду, дурак, а я сначала не верила.
- Почему это я дурак?
- Так разговаривать с феей Правды может либо сумасшедший, либо полный дурак. Ты, вообще, осознаёшь свои риски? От тебя бы уже давно и светящегося яйца не осталось!
- А, что, сегодня постный день и вы дураков не мочите?
- Нет, день сегодня скоромный. Просто мне мои родственницы уже все уши по мобильнику прожужжали: Пожалей его, не сердись на него, прости его и прочее. Что это они за тебя так заступаются? А? Разве нынче неурожай на дураков? Особенно эта, малАя, племянница моя.
- Скажите, фея, почему у вас такой грозный вид и почему вас все бояться или должны бояться? - решил сменить тему Дорожная Пыль. Люция на секунду задумалась и пропустила его в комнату.
- У правды тяжёлая миссия. Кому может нравиться правда? Каждый из вас врёт по меньшей мере раз пятьдесят в день и не замечает этого, врёт просто так, врёт с умыслом.
- Если вы инициируете людей к правде, то многие уже должны были бы жить не по лжи. Разве нет?
- Дело в том, что ложь нужна не только лгущему. Как раз основным потребителем лжи является наше окружение. Попробуй хотя бы один день контролировать себя и говорить только правду. Ты увидишь, как будут недовольны этим окружающие: они буквально будут требовать от тебя, чтобы ты солгал там, там и ещё там. Вот почему инициация к правде редко даёт плоды. Я, как бельмо на глазу в мире магов. Мне пришлось стать очень сильной, чтобы не стать мёртвой. И потом... - здесь она задумчиво замолчала и досадно махнула рукой, как будто бы собравшись уходить.
- Нет, нет. Подождите Люция! Вы что-то хотели сказать. Не так ли? Давайте, уж, договаривайте.
- Видишь ли, наше восприятие устроено так, что мы не можем непосредственно воспринимать мир, не имея хотя бы самой простенькой системы интерпретации. Мир слишком велик, и система интерпретации как бы снимает сливки восприятия. Мы видим мир лишь в части наиболее важной для нас, для нашей жизни. По мере развития человека от ребенка к старику на его систему восприятия начинают влиять его убеждения о том, как устроен мир. Человек видит то, что считает правильным. Например, какой-нибудь анархист читает анархистские газеты, общается с подобными себе, смотрит соответствующие передачи по ящику и в итоге в потоке событий он постоянно находит подтверждение своим убеждениям. Тоже самое происходит и с либералом. Любой человек совершает хорошие поступки и не очень хорошие. Если кто-то по каким-либо причинам взъелся на другого человека, то он автоматически начинает замечать и отбирать только отрицательные поступки. В итоге через некоторое время у него формируется ОБОСНОВАННОЕ досье мерзавца. Короче говоря, человек видит лишь тот мир, на который направлен луч фонарика его веры. По этой причине у людей разная правда, потому что у них разные воспринимаемые части мира. В итоге люди обоснованно формируют разные схемы событий, хотя истинные события не укладываются ни в одну из схем. Они открыты для одной информации и игнорируют другую. Они сами искажают мир и создают ложь внутри себя. Осознают ли они это? Принимают ли это в расчет? Нет! Лишь те немногие, что сумели достичь ясности! Люди своей верой сами себе выкалывают глаза. Им так удобней жить. Вот почему участь правды совсем не завидна.
Люция замолчала и с любопытством и незаметной улыбкой оглядывала незваного гостя. Это можно было понять по усилившемуся блеску ее глаз.
- Мне мой предыдущий учитель говорил про веру совсем другое, - после некоторой паузы сказал Дорожная Пыль. - Он говорил, что вера лежит в основе нашей жизни и без неё мы просто не можем существовать.
- Ты верно про Сэсэ говоришь? Толковый маг тебе попался. Так ты, значит, везунчик? Да? Видно кто-то там, - она показала глазами вверх, - пасёт тебя не по детски. Ладно, будем соответствовать, коли так. Вера, как и всё, что нас окружает имеет две стороны. Ведь что такое вера? Вера - это принятие без весомых аргументов. С одной стороны она позволяет действовать, даже когда ты ещё не знаешь. В этом своём качестве она напоминает мораль. Но вера делает человека беззащитным по отношению к тому, во что он верит. Все манипуляции людьми основаны на вере или доверии. И это возможно лишь потому, что верующий принимает всё за чистую монету. Религиозные секты, любовные аферисты, карьеристы - все они используют веру или её разновидность - доверие.
- Но тогда получается, что манипулирование людьми неистребимо? - сказал Дорожная Пыль.
- В целом, да. Но только в целом. Каждый может закрыть возможность манипулирования собой, превратив веру в знание.
Дорожная Пыль вопросительно смотрел на фею Правды.
- Что ты сказала? Я ничего не понял.
- Я сказала, что веру можно заменить знаниями. Нет, не информацией из книжек и сети, а настоящими прожитыми знаниями. Когда это происходит, никакие манипуляции невозможны. Допустим, ты знаешь, что Бог есть и это не вера, а глубокие знания, основанные на прожитом тобою опыте. Какая секта сможет манипулировать тобой? Тебе будет смешно их слушать. Путь человека к правде обязывает его постоянно работать над заменой веры на знания, и тем самым увеличивать свою защищенность. Он защищен не в том смысле, что больше ничего не хочет слышать о том, что знает. Он защищен тем, что стоит на позиции ясности. Такие люди прежде всего и в отношении себя не допускают веры. Они антиманипуляторы, антиКарнеги. Таких людей даже не огорчает, когда люди предают их. "В самом деле, кто я такой, чтобы окружающие хранили верность мне", - думают они, - "Это же просто смешно". В противоположность им маленькие бедняжки причитают: "Как вы смогли? Я же верил вам! Вы предали меня. Вы обманули моё доверие". - И плачут и хнычут и моргают.
- Как же всё не просто - грустно подытожил Дорожная Пыль, - Я смотрю, и в мире магов проблем не меньше, чем у нас. А вот ваша дружба с Кэкэ связана с его правдивостью?
- Нет, она связана с его силой. Кэкэ - великий маг. Пока я вместе с ним, я в безопасности. Да, и ему тоже легче и безопаснее.
- Что-то сила его не очень заметна, - почесал голову Дорожная Пыль, - Странный он какой-то: мухи, мироздание и прочее.
- Ты ещё не понял? Кэкэ - необычный маг. Исаак Ньютон - величайший физик и математик, главным делом своей жизни считал свои работы по теологии, а отнюдь не то, за что его ценят. Кэкэ подобен Ньютону: он не ценит свои магические достижения, из-за которых маги преклоняются перед ним и боятся его. Ему как раз интересны другие вещи, которые большинство считает глупостью или блажью. Это касается и изучения животных и его исследования в области этнографии и этимологии. Сейчас, например, он работает над изучением происхождения названий поселений магов. Ему даже удалось восстановить одну древнюю легенду.
Она подошла к книжному шкафу и достала оттуда папку с рукописью.
- На, вот, почитай на досуге. Только Кэкэ не показывай.
За дверью послышались шаги, вошел запыхавшийся Кэкэ. Дорожная Пыль успел спрятать папку за спину. Они ушли с Люцией на кухню и там несколько минут шептались. Наконец дверь открылась, и они вышли в комнату. Кэкэ смущенно обратился к нему: "Слушай, нам надо с Люцией отлучиться ненадолго по своим делам. Не скучай, займись чем-нибудь, а мы вернемся часа через два". Чтобы скоротать время до их возвращения, Дорожная Пыль уселся на диван и раскрыл папку.
Сказание о Лахденпохье, двух братьях и одном богатыре
Случилось это в стародавние времена, когда солнце было квадратным, а у змей еще были маленькие ножки. В ту пору земля эта называлась "Очень Северная Карея", а жители, соответственно, очсевкарейцами. Жили тогда на хуторе Риеккала два брата близнеца Лахденпох и Лахденнах. Мужики они были ладные, но до работы очень не охочие. Бывало уже солнце встанет, а они все по лавкам лежат, да лениво переговариваются:
- Ну, что, Лахденнах?
- Да, ну, Лахденпох!
И опять молчат. Хозяйство у них, значит, запустело, а из еды были только кистеперые рыбы, потому как они сами из воды выползали и даже в дом заглядывали. Бывало заглянет рыба в дом, а кто из братьев ее первый увидит, зараз в нее лаптем киданет. А в лапте у каждого-то камень был. Так вот и питались, так вот и постились.
В тот день, когда мысли Бога стали законами природы, приходит Лахденпох с "до ветру" и говорит:
- А, что, брат, Лахденнах, не жениться ли нам на какой-нидь чудовищно красивой очсевкарейке? И порядок в доме, и каша на столе, и этот..., как его... в тепле?
Задумались братья, закручинились, слезы льют горючие. Где им девицу такую чудовищную взять? А в те времена в деревне Тиурула жила прекрасная Тиккурила. Бывало ее отец зайдет в коровник, нюхает, нюхает, а потом позовет дочку и спрашивает: "Ти курила?" А она ему: "Что вы, тятенька, такое наговариваете? Почём вы взяли?" А сама, значит, курила. А говорила, что нет. Во всем остальном девица знатная: две руки, две ноги и между. Прослышали братья об чудесности ее и решили посвататься. Позвали сваху, задачу ей оперативную ставят: мол, давай, сосватай нам девку тиурульную. Сваха дивиться: где ж это видано - двоих за одну сватать! В таких делах третий - лишний. А братья ее успокаивают: "Не боись, карга: третий не лишний, третий - запасной". Тут им сваха и призналась: мол, положил на эту девицу глаз змий поганый по прозванию Хейнясенмаа. Сам он неуравновешенный и от того злющий, на острове живет с матушкой своей, великой Пиявкой, матерью всех глистов русских. Загоревали братья: как им змея поганого извести, да голубушку свою ненаглядную вызволить? Тут сваха и говорит:
- Помочь горю вашему может только один человек: великий еврейский богатырь Иван Зарифулович Вяйномяйнен. В народе его величают Сугубый, потому как он реально сугубый.
- Так, где ж нам найти богатыря того? Да как же нам уговорить его о великой помощи? - заголосили братья.
- Уговорить-то его просто. Для этого его надо вызволить из беды неминучей. Приковал его змей поганый, Хейнясенмаа проклятый, к скале Куркиниеми, хитростью заманил, некашерным зельем опоил.
- За что ж он его так, окаянный? И как же он сумел самого еврейского богатыря-то обмануть?
- Вот, что легенда говорит. Сидел Сугубый 33 года и 3 месяца, сидел за мокруху. Выпустили его с зоны Валаамской и вернулся он домой другим человеком: ни на муравья не наступит, ни птичку не спугнет. Однажды ночью залетел в его дом комар-кровопиец и жужжит, жужжит. Сугубый сначала терпел, терпел, горемычный, потом поговорить ним пытался, но комар, отвяза поганая, фактически игнорировал его инициативы. "Какое некуртуазное амикошонство!", - подумал Сугубый. В конец извел его этот членистоногий. Поймал его богатырь, а убить не решается, так как в завязке был, слово богатырское дал. Тогда он в сердцах взял и оторвал у него причинное место за обиды нанесенные. С тех пор комары пищать стали и крови не пьют, а только нектар. Комарихи, конечно, пьют; у них и отрывать-то нечего. А комары не пьют. Натешиться-то с комарихами не могут, одно осталось: нектару напился, под лист свалился. И размножаться стали неестественно..., яйцами женскими. Нажаловались они матушке-Пиявке, а она сынка подбила отомстить Сугубому за надругательство. И вот они что удумали. Сугубый-то себя числил евреем горным. С равнинными ничего общего иметь не хотел. Говаривал часто: "Я - горный еврей, не чета равнинным. У нас, у горных евреёв с издавна иначе. Мы, горные евреи, люди честные, открытые, бога помним, заповеди блюдем". На этом его и подловили. Пришел к нему змей на своих ножках маленьких и говорит: "Хочу с тобой, друг, выпить за нас, за горных! Плюнем с горных вершин на равнину, накрошим на них батон, спустимся по-молодецки в долину медленно и чинно!" Тронул он сердце Сугубого, доверился он окаянному и раздавили они по литру Путинки некашерной. И упал богатырь, как подкошенный, и оросил землю-матушку отрыжкой нездоровою. А змий оттащил его к скале Куркиниеми и приковал его цепями тяжелыми. С тех пор прилетают к богатырю каждый вечер комарихи обозленные и кусают его за то место, что оторвал он. Так мстят ему за жизнь свою изломанную, за либидо поруганное.
- Да-а-а, дела,- сказали братья. Как же нам богатыря-то вызволить, да змия за антисемитизм наказать?
- Чтоб силу ему вернуть богатырскую, - молвила сваха, - надо натереть его зельем чудесным. А зелье то в пресном море есть, в этом тайна великая.
- Что же это за зелье чудесное? Говори, карга, если хочешь жить,- в один голос братья молвили.
- А зелье то есть моча прокаженного дельфина. О, как! - гордо сказала сваха.
- Чё ты гонишь, - завелся Лахденпох. Дельфины, животные морские, не местные.
- Он потому сюда и приплыл, что здесь его братья не водятся, чтоб не заразить кого. Здесь дельфин тот обитает, здесь жизнь свою коротает в одиночестве.
Поверили братья свахе, достали лодку плоскодонную, и отправились в море пресное. День плавают, нет ничего. Второй - та же история. На третий день видят, плавник вдали показался, дельфин, значит, приплыл. Прыгнул Лахденнах в воду ледяную и давай кричать, будто тонет. Дельфин животное деликатное, сочувственное, приплыл сразу, Лахденнаха снизу к поверхности подталкивает. Тот его обхватил крепко руками и ногами и Лахденпох вытащил их обоих в лодку плоскодонную. Приплыли братья к берегу родному, вытащили дельфина на берег, а он не писает и все. Видно, пока плавал, изписался весь. И стали братья думу думать, как прописать дельфина проказного. Лахденпох говорит:
- А, давай ему в рот нальем пива хмельного.
- Нет, - отвечает Лахденнах, - лучше арбуза дать астраханского.
И стали братья спорить, что быстрее, арбуз или пиво. Три дня эксперименты проводили. К вечеру третьего дня пришли к согласию: арбуз на одну сигарету быстрее пива. Побежали радостно к берегу, а дельфина-то и нет, только баночка стоит майонезная с жидкостью золотистой.
Взяли братья баночку,
Да, сели братья в лодочку,
Да, вышли братья в озеро
Спасать богатыря. Э-э-э-х!
Долго ли коротко, добрались они до Ивана Рашидовича, чресла его волшебным зельем растирают, уринотерапируют, значит. Очнулся Сугубый он вони страшной, да как чихнет по-богатырски. Цепи оборвались, братья в воду попадали, да утонули. Старики сказывали, что отомстил потом Сугубый змею поганому. Сразил его мечом богатырским и освободил от чар прекрасную Тиккурилу. Тиккурила два года печалилась, по году на брата. Потом договорилась с волхвами и они задним числом нотариально заверили ей брак с братьями. И стала она женою мужнею и дали ей имя новое женское - Лахденпохья. А то место, где она поселилась и провела остаток своей жизни, назвали Лахденпохья. Но и по сей день, половина жителей этого поселка называют себя Лахденпохцами, а вторая половина - Лахденнахцами.
* * *
Дорожная Пыль закрыл папку. "Кэкэ - чертовски велик", - подумал он и уснул.
Свидетельство о публикации N211030500492