Напомню, что мы рассматриваем только экономические причины, которые, если верить отцам марксизма, должны каким-то образом определять политические процессы. Рассмотрим еще две причины сегодняшнего кризиса, о которых говорят финансовые аналитики. Первая причина связана с ограничениями в развитии рынков. Ее главным проводником является Михаил Хазин.
Понятно, если производство является способом увеличения капитала, то более эффективное производство быстрее увеличивает капитал. Что позволяет на том же технологическом уровне поднять эффективность производства? Увеличение эксплуатации. Это понятно. Отсюда колониализм и классовые войны, так что этот метод не совсем безобидный. Есть и другой метод: углубление разделения труда. Чем более я специализируюсь на чём-либо, тем большей производительности труда я могу достигнуть и тем больше соответственно я могу снизить издержки производства. Но у углубления разделения труда есть две проблемы.
Во-первых, разделение труда увеличивает риски производства. В самом деле, если я в деревне плету корзины, то фактически я работаю под заказ. Мои риски ограничены лишь моим здоровьем и еще какой-нибудь ерундой. Если я заготавливаю прутья для корзиночников, то мои риски уже включают и их риски, а также риски появления конкурентов в заготовке ивовых прутьев.
Михаил Хазин выводит отсюда необходимость появления банковского кредита, который берет часть рисков на себя, позволяя тем самым, еще более увеличивать разделение труда. Риски, связанные с разделением труда, могут компенсироваться различными процессами.
Можно уменьшить риски разделения труда, постепенно вовлекая в своё производство, все стадии производства конечного продукта. Многие холдинги включают полные циклы производства. Скажем, Лукойл ведет разведку, добычу, переработку и сбыт нефтепродуктов. Аналогичный пример дает нам фирма Apple.
Кроме того, разделение труда не статично. Например, такой товар, как пейджер ушел с рынка. Подобных примеров предостаточно. Другими словами, разделение труда появляется и пропадает, а не просто постоянно углубляется.
Далее, монополизация рынка существенно сокращает риски разделения труда. Если я являюсь единственным заготовителем ивовых прутьев для корзин, то мои риски не больше, чем у деревенского плетуна. Конечно, монополизация уменьшает динамику капитала и возможности роста у других производителей, но какое мне дело до их динамики?
Вторая проблема разделения труда связана с законом, сформулированным Адамом Смитом: в замкнутой экономической системе возможности разделения труда ограничены величиной системы. Отсюда понятно, что, например, современную космическую станцию можно сделать только, используя международную кооперацию. А вот самолеты может выпускать США, Евросоюз, Россия и Китай. Автомобили вряд ли можно делать в Швейцарии или Латвии. Ну, и так далее. Чем большего разделения труда требует некоторый продукт, тем больше должна быть экономическая система, производящая его. Из всех этих соображений Михаил Хазин строит теорию технологических зон, их кризиса, борьбы и развития. В принципе, эта теория отражает современные особенности развития, но некоторые выводы выглядят достаточно странно. Скажем, вывод о том, что СССР был просто одной большой компанией.
Из всех этих разговоров о разделении труда для нас важен следующий вывод: углубление разделения труда увеличивает оборот продаж и необходимый оборот денег для производства того же количества продукта. Это означает, что, если я что-то произвожу полностью сам, то мои денежные обмены на этапе производства минимальны. Но разделение труда принуждает меня покупать все комплектующие, что резко увеличивает оборот денег. Итак, глобализация рынка совместно с углублением разделения труда вызывают существенное увеличения денежной массы, стимулирует развитие кредита, что также стимулирует возникновение капитала из воздуха.
Опять не могу удержаться, чтобы не сделать одно замечание, которое касается 3D-принтеров. Разделение труда увеличивает производительность труда и снижает цену конечного продукта. С появлением 3D-принтеров у этого процесса появляется альтернатива: я могу, сидя в деревне произвести штучно сложный продукт, не выходя сильно за пределы среднемировых цен. По мере развития этой технологии вопрос о разделении труда будет уходить на второй план. Конечно, никогда не удастся полностью перевести производство на эту технологию, но лидерство в отрасли разработки и производства 3D-принтеров будет иметь чрезвычайно важное значение. Пока это только зарождается и мы серьезно не отстали, необходимо заняться этим направлением, поскольку за ним будущее, которое изменит многое и в теории технологических зон и в экономике в целом.
Вторую причину некоторые (в основном исламские) финансисты видят в отказе от аврамических (библейских и коранических) ценностей при ведении финансового бизнеса. Они считают, что все проблемы связаны с наличием ссудного процента и неправильного (с нарушением Корана и Библии) отношения к пониманию рисков. Короче говоря, речь идет об исламском банкинге, который по мнению его сторонников является решением проблем мирового кризиса. Надо и в самом деле признать, что исламские банки совсем неплохо перенесли тяжелые кризисные годы, показывая двузначные проценты годового роста.
Прежде чем перейти к рассмотрению исламского банкинга, давайте еще раз посмотрим, как возникает современный кризис. Итак, слияние двух прав превращает деньги в капитал, причем в капитал, который можно взять в займы. Это открывает простор для кредитования и включается эффект кредитного мультипликатора, который многократно увеличивает активы и способность кредитовать. Надо понимать, что банки не могут не кредитовать, поскольку их задача состоит в увеличении капитала, а кредитование является одним из лучших способов для этого. В конкурентной борьбе наиболее эффективен тот банк, который не имеет неиспользованных денег. В банке должны оставаться лишь те деньги, которые обеспечивают расчеты клиентов. Все остальные деньги должны быть в деле (в кредитах). Это касается не только депозитов, но и денег на расчетных счетах клиентов. Кредитование деньгами с депозитов клиентов не очень выгодно, поскольку реальный доход банка будет определяться лишь разницей между кредитным и депозитным процентами. Другое дело, деньги с расчетных счетов. Это бесплатные деньги, дающие максимальный доход. Мой многолетний опыт говорит о том, что лишь половина денег с расчетных счетов используется для расчетов в течение дня. Остальную сумму с небольшим запасом можно использовать для кредитования. Если вдруг денег для расчетов клиентов не хватит, в конце дня их можно будет занять на межбанковском рынке. Я это говорю вот для чего. Кредитные деньги обычно двигаются по расчетным счетам. Скажем, при получении кредита, они размещаются на расчетном счету предприятия-заемщика. Когда оно начинает их тратить (что-то оплачивать), эти деньги с одних расчетных счетов переходят на другие. Но именно там их и поджидают банкиры, чтобы дать в кредит новому заемщику, оставив необходимую часть для расчетов. Все это означает, что банки в принципе, по определению своей деятельности стараются выжать максимально возможное значение кредитного мультипликатора. Его будут ограничивать лишь опасность возникающих рисков самого банкира и отчисления в фонд обязательного резерва ЦБ. Отчисления в ЦБ составляют 4,5%, а на расчеты необходимо оставить минимум 50%. Так что этот коэффициент обычно значительно больше единицы. Теперь рассмотрим два варианта развития ситуации.
1. Если банки кредитуют в основном предприятия, то кредитные цепочки проходят через предприятия и банки. Развитие экономики заключается в том, что в результате кредитования увеличивается объем фиктивных денег и объем выпускаемой продукции. Другими словами, фиктивные деньги получают как бы реальную основу, а именно, вновь созданные активы, которые будут запущены в хозяйственный оборот. Если по какой-либо причине кредитные цепочки будут нарушаться, эмиссия центральным банком новых денег для поддержания ликвидности банковской системы будет уравновешена вновь созданным активом. Понятно, что этот актив будет входить в оборот и подкреплять эмиссию, если произведенное будет потреблено. В силу конкуренции, стремления к увеличению капитала производство растет с максимальной скоростью, допустимой ситуацией в данный текущий момент. Если скорость роста продукции превышает скорость роста потребления, то через некоторое время неизбежен кризис перепроизводства. Чтобы избежать перепроизводства, необходимо расширять потребление. Это можно сделать, например, захватывая страны, и тем самым расширяя свой рынок. Можно и без оружия проникать на чужие рынки, как это делает Германия в Евросоюзе, создавая четвертый Рейх. Можно стимулировать продажи, снижая для предприятий процент по кредиту, что вызывает снижение стоимости продукции и увеличивает число возможных ее покупателей. Снижение процента по кредиту производится за счет снижения учетной ставки центрального банка, которая представляет собой процент, под который ЦБ ссужает деньги банкам. Если возможности расширения спроса отсутствуют, это вызывает накопление нереализованной продукции. Теперь любая нестабильность, любой пузырь могут вызвать серьезный кризис перепроизводства. Так, великая депрессия (1929-1939) началась с "черного четверга", когда лопнул биржевой пузырь. Производители не могли продать, потому что не было покупателей. Покупатели не могли купить, потому что у них не было денег из-за остановки работы производителей. Это патовая ситуация, из которой при отсутствии дополнительных факторов просто нет выхода. Когда она длится годами, накапливается спрос, но он не может быть удовлетворен. Банки тоже разоряются из-за разрывов кредитных цепочек, образовавшейся лавины невозвратов, возникающих из-за финансовых пузырей и невозможностью выдачи новых кредитов в связи с некредитоспособностью клиентов. Но в этой ситуации все же есть один субъект, которому тоже плохо, но у которого есть деньги. Это государство. Во-первых, худо-бедно, ему все же платят какие-то налоги. И, во-вторых, оно может напечатать деньги, хотя и ограниченное количество. Государство не может дать деньги остановившимся предприятиям, поскольку их продукцию не покупают. Но, если государство в этой ситуации начнет строить инфраструктуру (дороги, коммуникации), где используется большое количество людей, это даст зарплаты значительному количеству работников, те начнут покупать необходимое и потихоньку от предприятия к предприятию начнется сбыт продукции и выход из кризиса. Тот же самый эффект даст, например, и милитаризация. Собственно такие решения и позволили победить великую депрессию. Итак, при попадании в классический кризис государство может вывести страну из кризиса, стимулируя покупателя через государственные проекты. И здесь все определяется возможностями государства.
2. Однажды в одну умную голову пришла гениальная мысль. Зачем кредитовать производства, которые выпускают товары, даже не будучи уверенными, продадут ли они эти товары? Намного умнее кредитовать покупателя. Он на эти деньги купит то, что ему нужно и тем самым простимулирует производителя, причем именно того, кто производит что-то нужное и именно настолько, насколько это произведено. Короче говоря, во второй половине прошлого столетия в мире начался бум потребительского кредитования. Эта идея фактически означала расширение рынка, путем его стимулирования. Больше денег у потребителя, больше купят, больше произведут снова. Итак, хотя рынки достигли своего максимума, тем не менее, эта идея позволила снова перейти к расширяющемуся рынку, и снова стало все замечательно. В итоге в кредитных цепочках запестрели частные фамилии, и чем дальше, тем больше. Центр капитализации стал перемещаться в сторону частных лиц. Надо и в правду признать, что этот ход позволил объехать на хромой кобыле проблемы семидесятых. И вроде как кризисы ушли навсегда и все радостно рванули вперед. До кучи добавились новые восточно-европейские рынки, и стало совсем хорошо. Но человеку не нужно 10 телевизоров, 15 холодильников, 5 машин и 8 домов. Любой рынок товаров, в конце концов, насыщается, а избыточные деньги уходят в пузыри. Короче говоря, назревал, правда, с большим опозданием за счет очень умной политики, обычный кризис перепроизводства. Напряжение нарастало, так что взрыв любого пузыря запустил бы снежную лавину кризиса. Таким пузырем оказался рынок недвижимости США. Итак, начался кризис. "Господи! Да, проходили мы все это", - думали финансисты и государственные мужи. Прежде всего, залили деньгами кризис ликвидности, чтобы не накрылись банки и не обрушили действующие предприятия. Ставку рефинансирования постепенно снизили до нуля, чтобы максимально удешевить товары производителя и увеличить возможность продаж. Наконец, стали проводить разные программы, чтобы дать деньги покупателю. И все это вроде бы как-то немного влияло, но через некоторое время все возвращалось назад.
А что произошло? Произошло то, что это был уже совсем другой кризис. Во-первых, поскольку длительное время кредитовали покупателя, а не производителя, это не всегда приводило к росту реальных активов, или приводило, но с опозданием. Во-вторых, и это главное, когда покупатели закредитованы и вы им даете деньги, они идут не в магазин, а в банк для погашения кредита. И не идут, а бегут туда со всех ног, потому что там капают проценты, а возможно уже и пени из-за нарушения сроков выплат. Наверное, вы знаете, что существуют правила погашения кредитов, согласно которым сначала погашаются штрафы и пени, потом проценты и лишь после этого погашается тело кредита. Если у вас из-за временных трудностей набежали проценты и пени, то, пока вы их будете гасить, они набегут снова. Вы никогда не сможете погасить сам кредит и станете кредитным рабом. Понижение учетной ставки льет воду на эту же мельницу. Когда понижается ставка, понижаются и проценты по банковским кредитам. Банкиры предлагают вам: "Возьмите кредит по пониженной ставке больше, чем прошлый. Сумеете погасить старый кредит, да еще и денег останется. А в месяц проценты придется платить такие же". Очень соблазнительно, пока учетная ставка не дойдет до нуля, а ваш кредит вырастет до неподъемной величины. Какие уж тут покупки? Итак, теперь уже невозможно выйти из кризиса, стимулируя покупателя, как это было во времена великой депрессии, когда у людей не было денег, но не было и непогашенных кредитов. Вы им давали за работу на государство деньги, они сразу шли покупать одежду, еду, кастрюли, книжки и т.д. Увеличивая сейчас потребительское кредитование, мы несколько увеличиваем потребление за счет тех, у кого еще нет кредитов или они не очень большие, но уже на следующем шаге ситуация становится еще хуже, потому что рынок становится еще менее восприимчивым. Скажем, программа утилизации автомобилей должна была дать увеличение их продаж. Она давала, но с каждым разом все меньше и меньше. Развитие этого кризиса идет неспешно, как бы волнами, которые образуются от барахтающихся в... Это напоминает удава, сжимающего своими кольцами жертву. В рамках существующей парадигмы нет способа выйти из него: любые действия играют в конечном счете против. Образно говоря, в угоду приготовления шашлыка на пикнике была сожжена бузиновая волшебная палочка-выручалочка - возможность запустить рынок через потребителя. Теперь это невозможно и это означает неизбежный крах, потому что в противном случае кто-то должен погасить все потребительские кредиты. Но тогда крах наступит еще раньше, когда этот кто-то будет печатать для этого пустые деньги. Как кризис будет выглядеть дальше? До какой величины надо обнулиться? Что это значит "обнулиться"? Будет ли использована при этом обнулении война? Когда и как скажется крах доллара и мировой финансовой системы? Всё это дополнительные факторы, которые могут только превратить кризис в катастрофу, и нет ни одного фактора, который бы играл в обратную сторону. Еще раз хочу подчеркнуть: этот кризис непреодолим в рамках существующих правил. Это начало конца старого и начало нового. Какого нового? Какого-то!
Вернемся к исламскому банкингу. К сожалению, реально работающих банков, основанных на исламских принципах (разработанных в шестидесятых годах прошлого столетия) в России нет. Эти банки очень слабо распространены в мире, даже в традиционных исламских странах. Их активы не велики и тонкости деятельности не вполне ясны. Я через интернет задал вопросы таким банкам, но ответов не получил. Так что я частично основываюсь на своих оценках и понятиях.
Для начала я приведу вам основные принципы исламского банкинга:
- запрет на процентные сделки : прирост на долг (риба насия) и прирост на обмен (риба фадль);
- запрет на сделки с условиями неопределенности (гарар);
- запрет на финансирование точно определенных секторов экономики: игорный бизнес, производство свинины, алкогольной продукции и т.п. ;
- условия разделения риска получения прибыли и убытков между банком и клиентом по совершаемым сделкам;
- условия проведения финансовых сделок на основе реальных активов или операций с данными активами. Обязательная идентификация лежащих в основе сделки реальных активов.
Когда мы обсуждали возникновение кредитного мультипликатора, я намеренно убрал из рассмотрения банковский процент. Появление мультипликатора вызвано стремлением заработать деньги, но не связано с тем, в какой форме это делается: используется ли при этом ссудный процент или другие формы распила полученного дохода, так что отказ от ссудного процента на современный кризис не влияет.
Второй запрет очень полезен, он ограничивает риски, использующие будущее время. На самом деле, часть таких сделок необходимо разрешить, поскольку они позволяют управлять рисками реального сектора экономики. С другой стороны, необходимо запретить сделки, не имеющие отношения к реального активу.
Запрет на "нехорошие сделки" важен с моральной точки зрения, но вряд ли может повлиять на кризис.
Условия разделения рисков полезно с точки зрения банков, поскольку они снижают банковские риски невозврата, перенося их частично и законно на определенную долю депозитов. Это может уменьшить коэффициент мультипликации, поскольку теперь не все средства банка могут участвовать в кредитовании. Это не меняет проблему в принципе, хотя и снижает напряжение. К тому же мне не известно, могут ли исламские банки использовать для кредитования деньги с расчетных счетов клиентов и счетов лоро других банков.
Последний запрет очень важен для финансового рынка и он явно сыграл бы положительную роль, как в снижении рисков, так и в уменьшении излишнего объема деривативов. Я не буду детализировать эту тему. Резюмируя, можно сказать, что некоторые положения, лежащие в основе исламского банкинга, могут оказаться весьма полезными для финансового сектора, но они носят технический характер и принципиально не определяют ни причины возникновения кризиса, ни возможности выхода из него. Кроме того, на мой взгляд, исламский банкинг может быть препятствием при кредитовании прорывных направлений, когда ожидаемая прибыль составляет разы. Потери клиента на таких кредитах могут быть весьма значительными. Наконец, надо заметить, что не только исламский банкинг без больших потерь перенес годы кризиса. Кредитная кооперация также может похвастаться своей повышенной выживаемостью, особенно в странах, где она достаточно развита (Канада, Ирландия и другие). Тут есть над чем подумать. По крайней мере, причиной такой выживаемости может быть банальная изолированность от основных финансовых потоков экономики.