Луна взошла, огромные птицы опустили с вечера свои уставшие крылья. Кровавые блики заката опалили силуэт человека сидящего на утёсе величия. Рыбы блестящей чешуёй моря оплавили прибрежные воды. "Старик и море, старик и море!", - вещала местная радиостанция. Она выдохнула лёгкий воздух фламенко на блестящую гальку. Её ноги, омытые морской пеной погружали нас в небытиё. Рябая зыбкость воздуха сливала два силуэта в огромное плато одиночества и любви. В городе на площади был митинг, люди стояли с закрытыми глазами. На широком патио расположилась семья, обычно в этот час седлающая лошадей. Коровы отбывали свой век в стойле, давящем на них выдавать тону молока в год. Кто-то звонил вот уж как час по телефону, на другом конце провода связь прерывалась. Железная леди в лошадиной сбруе, начало французского феминизма. Дома забыли кассету Хулио Иглесиаса. Победил дух австро-венгерского соглашения. На Святой земле нужно подписать ещё пакты. Мировые мирные соглашения висят ошмётками сахарной пудры в воздухе. Маленький поводырь ведёт святого старца имама по вечному городу, мимо проезжает фургон напичканный электроникой. Контекст всегда один, вывод ясен. Святая земля выплёскивает шекели времён Иосифа Флавия. Повсюду люди со сканирующими устройствами авто поиска. Курсы авто тренинга закрываются, дым от бензоколонки першит горло. Феерия драг шоу заливает улицы, наполняя просторы неприличным гомоном. Слово в сети превращается в орудие убийства, выйдя наружу. Сеть Вальпургиевой ночи откликается в вечерах на хуторе близ Диканьки. Нет больше династий актёров, есть поп звезды, заслоняющие шатёр неба массовым культпоходом. Красная площадь умирает под звон разбитых витрин, стена плача стенает осколками разрывных пуль. Команда "Приколись!" клич нового племени. Мы уже не помним тех имена, кто придумал машины. Нас помнят по прописке. Лица одинаковых людей, в одинаковых костюмах наполняют затейные ресторашки. Мы пройдём путь Видоплясова по дороге к мастеру Маргариты. Индексы на табак, бензин, прыгают не спеша. С кем ты проведёшь эту ночь?! Выхожу на крышу, одиноко блеет молочная звезда. Ищу млечный путь своего рождения. Коррида и краски, мавры. Мавры там, где я. Язык не такой певучий как итальянский, кастанеды. Что я знаю о фламенко? Африка в жилах жителя северного материка - удел поющего баллады. Времена меняются, неизвестно где будет жарче. Ушат тёплой воды на стог сена. Пахнет прелостью пастуха, остановившегося на водопой своих лошадей. Лица родных, как исчезающих прохожих, нет времени запечатлеть. Не хватит фотоплёнки. Чувствительность не та. Города погружены в самих себя. Люди в городах погружены в измерении своего жизненного пути. Никто не хочет знать о том, что делается рядом. Кто-то ждёт "Легион", вытачивая диском зубья дракона.
"- Уйдём отсюда пока не поздно!", " -Я возьму тебя хоть на край света!". Life, life is life Amigos! Устами Laibax глаголет истина...