Уходит из жизни человек и нам остаются лишь клочки воспоминаний. Оголённые проволда накала эмоций, трансфер эманации души, как молодое вино в бокале из богемского хрусталя. Когда наконец мы научимся ценить и понимать неповторимость созданного, хрупкость души поэта, творца.
Хрустальные монстры цивилизации холодным блеском и отражением бетона и стекла, своей обманчивой игрой искривлённых зеркал губят обитателей неба (птиц).
Он знал на что идёт этот человек - "Бахмут". Авантпостом он выбрал подмостки жизни. Меняя, интерпритируя, добывая новую форму в уже сказанном он ваял то-что называется неповторимым. Теперь на смертном одре он видит блики былых времён. Время подвластно тому кто уже не с нами. Мир пуст когда черствы наши души. Как никто другой этот человек ценил слово, выпуская сиреневых птиц в своих песнях. Слово должно быть услышано и проникнуто до глубины своей сути, иначем зачем слова. Артём не хранил книг, ведь стоящее остаётся в памяти навсегда, остальное лишь бумага.. Опаливший наше сознание яркой кометой он ушёл навсегда. Он был одним из тех кто ещё не отвык ходить по мостовым этого бренного мира, просто ходить, смотря вслед облакам.
Какого-то числа прошлого тысячелетия появился в доме где я снимаю квартиру новый жилец. Дом старый, жильцы все новые. Он снял комнату с высокими потолками, с окном сродни готическому своду, с типичной питерской парадной. Непритязательный к быту он вдохнул новую жизнь в наш тихий омут. "Концерт со скрипкой", иначе не назовёшь его появление. В компании своих друзей он творил маленькие творческие импровизации, досадуя если кто-нибудь из запоздавших гостей появляля некстати во время исполнения песни.
Новый 2000 год в венецианской маске, бандане и пончо он не скрывал сво6ей досады от излишнего эпотажа собравшихся гостей, выставлявших на показ излишнюю самость, но не самобытность.
Год начался с проливных дождей, полчища туч, разряжаясь громом обрушились ливнем невиданным для этих мест. Мы вышли с Артёмом навстречу пронизывающему ветру, прижимавшему коыми лучами водных потоков всё живое к земле.. Держа путь к молу в неоновом свечении, навстречу слепящему свету фар, пытаясь запечатлеть эйфорию стихии на фотоплёнку, мы двигались дальше. Море бесилось, накатывая "барашки" на опустевший берег, ветер гнал озёмку песка, напоминая нам о метели покинутого нами мира. Шаловливые дети природы мы пытались слиться со стихией. Артём, как-то внезначай вспомнил о его владении ушу, пытаясь достать пяткой до небесного свода. Как-то забылось ненастье окружавшее нас, это был один из моментов когда хочется просто идти вникуда. Потом он назначил кому-то свидание, и явно удивлённый голос девушки на том конце спутниковой связи пытался его угомонить, но увы это было неизбежно, ведь этому человеку невозможно было нивчём отказать.
В какой-то момент ему пришлось из-за обстоятельств переехать, долгое время я не видел Артёма, да особенно не искал его, знакя что он появиться. Это было ясно как смена дня и ночи. Он появился, кто мог знать что это была наша последняя встреча.
Горечь утраты, непостижимость случившегося, все эти эпитеты меркнут когда понимаешь что столкнулся с явлением, сном на яву, и остаётся только мечтать вновь услышать живой голос, слово за которым стоит человек, который понесёт нить Ариадны, тонкую цепочку вечности дальше. Талант этого человека остаётся в наших сердцах незапятнанным массовым сбытом. И пускай он был услышан немногими, но понимающими его сердцами.
Словесность Набокова, Вертинского и многих других творческих личностей начала 20-го века канула в вечность, уступив место шрапанельному зодчеству рекламных агенств. Американский писатель, берроуз писал в 50-х, "Гибнет слово, гибнет образ", остаётся добавить гибнет человек, несущий слово и образ. Но, подводные течения, несущих истину, размоют плотину конструктивизма и новая эра воспримет всё это, преходящее, как пережиток прошлого. Остаётся верить и ждать, преодолевая преграды. Оставаясь самим собой, всем чертям назло. И может в один из дне, душа Артёма отзовётся в сменившемся настроении, в игре светотени или блеске счастья чьих-то глаз. Для него жизнь была праздником любви, шаманским танцем на краеугольных камнях бытия. И согнанный с насиженного места человек вдруг убедиться в том, что мир огромен, ещё не всё допонято, не всякая песня спета, ещё есть что искать. И пусть ищущий света и тепла, найдёт его у нас пока не поздно, пока не воют сирены, заменив колокола.
Таким я его знал, такой образ запечатлел в своей душе.
Лирическое отступление:
Пару месяцев прошло, всё та же улица, всё тот-же дом, только люди другие. Монотонно гудит электронная шарманка продавца сахлава, всё та же монотонность и ощущение что за всем этим теперь, без него, кроется зловещая, давяща пустота, наступая на горло.